Вечером Вилли приносит мой коммуникатор, молча вручает и уходит, не заперев снаружи дверь. Как интересно.
Даже выглядываю в коридор, но вижу лишь удаляющуюся спину подчиненного Изабеллы. Никакого поста за дверью. Проверка или разрешение выходить?
Возвращаюсь, плюхаюсь на кровать и проверяю комм. Итак, в нем копались, причем не только в настройках, а еще и разбирали -- поверхность, которая должна касаться запястья, ободрана чем-то острым, должно быть, отверткой.
В жизни больше не выйду из дома без хотя бы минимального набора инструментов.
Кружу по комнате, но не вижу ничего, что помогло бы мне вскрыть корпус коммуникатора. Проверяю тумбочку, шкафчик в ванной.
Наконец моя настойчивость вознаграждена -- нахожу маникюрный набор. Возвращаюсь на кровать, вожусь несколько минут, но все же вскрываю коммуникатор с помощью пилки для ногтей.
Вставленный в комм "жучок" миниатюрен. Аккуратно достаю его пинцетом все из того же маникюрного набора, рассматриваю. Нет, такой модели не знаю, но подслушивающие устройства сделаны немного иначе, этот, скорее, для отслеживания перемещений.
Значит, Изабелла решила перестраховаться. Ну ладно, как скажешь, мамочка.
Возвращаю "жучок" на место и ставлю обратно заднюю панель. Если ей так хочется следить за мной, не стану мешать. Особенно, если это усмирит ее бдительность.
После включения коммуникатор радует еще меньше -- его полностью перепрошили, в нем нет ничего. Захожу в меню контактов и нахожу два: "Мама" и "Братик".
Меня начинает разбирать смех. Она правда такая непрошибаемая или издевается?
Переименовываю ее в "Изабеллу", а "братика" в "Гая". Ничего не имею против мальчишки, но "братик" звучит слишком слащаво. Хотя, должен признать, слово "мама" коробит куда больше.
Только сохраняю изменения, как комм начинает светиться зеленым светом, вместо моего привычного синего, а из динамика льется какая-то скрипичная мелодия, заунывная и нагоняющая тоску. Мне остается только надеяться, что это результат возвращения к стандартным настройкам, а не личный выбор Изабеллы.
-- Привет, -- отзываюсь.
-- Привет, сынок, -- жизнерадостно приветствует "мама". -- Вижу, тебе уже вернули коммуникатор. Все в порядке?
-- Угу. В полном.
-- Я рада, что угодила. Можешь добавлять контакты всех, с кем тут познакомишься.
Разрешила. Снова давлю в себе смех, представляя, как отреагировала бы Морган, спроси я у нее, можно ли добавить новый контакт в телефонную книгу: как минимум, покрутила бы пальцем у виска, как максимум -- заставила бы измерить температуру.
С той стороны молчание, явно ждет моей реакции.
-- Спасибо, -- благодарю коротко. Мне совсем не хочется разливаться соловьем за то, что мне вернули мою же вещь, к тому же, испорченную. -- Скажи мне, -- перевожу тему, -- я могу теперь покидать свою комнату?
-- О, конечно, -- слышу стук каблуков -- Изабелла куда-то идет. -- Ты не пленник, а гость. Походи, осмотрись, а попозже найдем тебе занятие по душе.
По ее душе, она забыла сказать. Ну-ну.
-- А на рудник я могу ходить один?
Каблуки смолкают, повисает молчание.
-- Мы это обсуждали. Нечего тебе там делать, -- теперь голос совсем другой, властный и не терпящий возражений.
Бросаю взгляд на новую дверь в ванную, кусаю губы, чтобы не испортить еще одну.
-- Я же не пленник, -- напоминаю.
-- Там опасно.
Все, точка. Никаких апелляций.
-- А если я буду ходить туда с тобой? -- придаю голосу просящую интонацию, хотя очень хочется выругаться и оборвать звонок. -- Ты же часто там бываешь?
Снова стук каблуков -- выдохнула, подавила бунт.
-- Со мной можно, -- разрешает милостиво, -- но только со мной.
-- А наземные бараки, где живут рабочие, они такие же опасные? -- пытаюсь выиграть еще один раунд.
Мне нужно увидеть Дилайлу и все объяснить. Это просто жестокая жесть, если она думает обо мне то же, что и ее отец.
-- Ну разумеется.
-- А если я пойду туда с кем-нибудь надежным? -- прошу заискивающе.
Шаги опять смолкают. Кажется, гнев мешает Изабелле ходить.
-- Нет, нет и нет, -- повышает голос. -- Так понятно?
-- Вполне, -- отзываюсь и дальше молчу, мне нечего сказать этой женщине, но сильно подозреваю, что отключись я первым, это будет расценено как акт неповиновения.
Брожу по комнате, ожидая, когда Изабелле наконец надоест слушать тишину.
Каблуки стучат вновь, слышатся мужские голоса.
-- Кстати, -- миролюбиво заговаривает она, видимо, решая сгладить конфликт, -- ты правда слушаешь такую музыку? Мне дали послушать мелодию звонка на твоем коммуникаторе. Такое громкое и тяжелое! Это же вредно для слуха. Я сказала поставить что-нибудь симфоническое, -- сползаю спиной по двери ванной и сотрясаюсь от беззвучного смеха. -- А... Тайлер, ты почему молчишь?
Опускаю голову на руки, тру лицо. Это просто абсурд, маразм, бред. И мне еще казалось, что дома из-за охраны вокруг я под тотальным контролем? Нееет, вот он тотальный контроль во всей красе.
-- Изабелла, знаешь что, -- заговариваю, когда понимаю, что смогу сказать хоть что-то без нервного хохота, -- если тебе не нравится звать меня Тайлером, можешь звать Александром, Алексом... Да как угодно. Хоть Мэтью, это же мое второе имя. Хорошо?
-- Это отличная идея, -- тут же отзывается она, и голос довольный.
Закрываю глаза и откидываю голову назад, упираясь затылком в дверь ванной.
Ничего, мне нужно попасть в барак к рабочим, и я это сделаю.
***
На следующее утро появляюсь в столовой прежде, чем за мной успеют зайти вездесущая Изабелла или подневольный Гай, и выбираю себе завтрак по вкусу.
-- Доброе утро! -- улыбается мне Нина, тут же оттеснившая мать, чтобы самой подать мне еду. -- Ты сегодня рано.
Вежливо улыбаюсь в ответ.
-- Не спалось.
На самом деле, я почти вообще не спал, большую часть ночи прокопавшись с коммуникатором. Максимум, чего пока мне удалось добиться, это вернуть прибору функцию будильника (тот, кто над ним надругался, имел поразительно кривые руки).
Нина продолжает улыбаться, при этом слишком часто взмахивая ресницами, будто снимается в рекламе клиники косметологии.
-- Может быть, погуляем сегодня? -- предлагает и смущенно краснеет.
А почему бы нет, собственно? Ненавижу использовать людей, но мне необходимо добраться до Дилайлы.
-- С удовольствием, -- улыбаюсь совершенно искренне. Предложение отличное и как раз вовремя.
-- Тогда запиши мой номер, -- предлагает Нина. -- Созвонимся после обеда.
Послушно вбиваю в комм новый контакт. Мне же сама Изабелла разрешила добавлять друзей, мне можно.
Направляюсь с подносом на обычное место за столом и только успеваю сесть, как в столовую заходят Изабелла с Гаем. "Матушка" бросает на меня пристальный взгляд, но быстро прячет свое недовольство за улыбкой.
-- Доброе утро, Александр. Рада, что ты уже здесь.
Гай вскидывает голову.
-- Александр? -- переспрашивает недоуменно.
-- Да, милый, это настоящее имя твоего брата.
-- А Тайлер -- фамилия? -- глаза мальчишки становятся размером с блюдца. Он явно смотрит телевизор, и сочетание "Александр Тайлер" слышит не впервые.
-- Ага, -- подтверждаю. -- Но ты можешь по-прежнему звать меня Тайлером.
Гай медленно кивает, на его лице все еще написано удивление.
-- Ну, не стой, -- подгоняет Изабелла. -- Иди, выбери себе что-нибудь и мне захвати. Хорошо?
Мальчик смотрит на нее так, будто у нее отросли трехметровые рога и пробили потолок. Кажется, обычно ему не разрешают выбирать еду самому.
-- Хорошо, -- отвечает пораженно и уходит к перегородке, за которой суетятся Мила и Нина.
А Изабелла садится напротив, складывает руки на столешнице и тревожно всматривается в мое лицо.
-- У тебя круги под глазами. Ты плохо спал?
Боже, избавь меня от заботы этой женщины!
-- Я всегда неважно сплю на новом месте.
-- А, -- отмахивается, -- тогда ерунда, скоро привыкнешь.
Прячусь за горячей кружкой с чаем. Честное слово, никогда еще в своей жизни столько не молчал. Но если сейчас высказать все, что думаю о ней и ее порядках, Изабелла точно посадит меня под замок.
Возвращается Гай, глаза мальчишки довольно сияют. Как, оказывается, мало ему нужно для счастья -- всего-то немного личной свободы.
Я же, чтобы не ляпнуть лишнего в его отсутствие, влил в себя слишком много горячей жидкости. Становится жарко, поддергиваю рукава водолазки, которую с утра надел, до локтей.
Изабелла с грохотом бросает вилку на тарелку.
Удивленно поднимаю голову и вижу, что она побледнела и поджала губы, а ее взгляд прикован к моему правому предплечью.
-- Что? -- не понимаю.
-- Что это еще за дрянь? -- шипит Изабелла.
Вскидываю брови. Даже так?
Пожимаю плечами.
-- Татуировка.
-- Ух ты! -- Гай вытягивает шею, чтобы получше рассмотреть. -- И что там написано?
-- Ешь! -- обрывает его энтузиазм мать.
-- Я тебе потом расскажу, -- обещаю.
Глаза Изабеллы мечут молнии.
-- Ты должен это свести, -- заявляет. -- Выглядит безобразно. Будто ты какой-то бродячий музыкант.
Еще бы сказала: "как наркоман". Ну так здесь это должно быть комплиментом, ведь именно благодаря деньгам этих самых наркоманов они и держат свой тайный бизнес на Пандоре.
Медленно ставлю кружку на стол.
-- Я не стану ее сводить, -- говорю твердо.
Изабелла удивленно моргает, услышав отказ. Смотрю прямо на нее, не отводя взгляда, чтобы до нее наверняка дошло, что я не шучу.
Не спорю, Морган тоже хотела, чтобы я избавился от татуировки, но тогда мне было тринадцать, и она имела на это полное право. Но и то, Миранда и не подумала настаивать, сказав в итоге, что это мое тело, и я могу хоть красного дракона нарисовать себе на лбу.
Да что я говорю? Морган вообще никогда не смотрела на меня ТАК -- будто я пустое место без мнения и прав.
Изабелла косится на Гая, притихшего, но с интересом прислушивающегося к нашей беседе.
-- Хорошо, -- произносит холодно. -- Обсудим позже. А пока -- снова впивается взглядом в надпись на моей руке, -- натяни рукава пониже и не позорь меня.
Не думал, что два слова на латыни -- неслыханный грех и позор.
Молча выполняю требования и опускаю рукава. Хорошо, что поблизости нет тату-салона, а то при таком отношении Изабеллы я мог бы не удержаться и выбить себе на лбу того самого дракона.
***
Так как Нина ориентируется на местности лучше, мы договариваемся, что она зайдет за мной, а не наоборот. Все время до ее прихода вожусь с коммуникатором, пытаясь победить изувеченные настройки. Потихоньку получается, но чувствую, на это уйдет еще не один день. И ночь.
Девушка приходит точно в назначенное время, не опоздав ни на минуту. Открываю дверь в ответ на ее стук и приглашаю Нину внутрь. Приглашение она принимает, снова смущенно краснея, входит, осматривается.
-- Сейчас, куртку только надену, -- говорю, направляясь к шкафу.
Девушка соглашается кивком, молчит, будто воды в рот набрала. Вообще, она выглядит странно. На ней тонкое шерстяное платье выше колена, высокие сапоги и пальто с воротником-стойкой, выгодно подчеркивающее фигуру. Длинные волосы распущены и тщательно уложены локон к локону. Но вот выражение лица -- будто пришла на расстрел.
-- Мы точно погулять, а не на концерт в оперу? -- комментирую ее наряд.
Нина краснеет до корней волос и делает шаг по направлению к двери.
Ладно, я хам и грубиян, обидевший девушку, которая наряжалась и собиралась не один час, и все только ради нашей прогулки по окрестностям, но мысль, что она делала это не по собственной инициативе, не дает мне покоя.
-- Погоди, извини, -- останавливаю Нину, поймав за мягкий рукав пальто. -- Ты прекрасно выглядишь.
-- Правда? -- о, первое сказанное слово с тех пор, как она пришла.
-- Правда-правда, -- заверяю. -- Ты только не замерзнешь?
-- Нет, -- качает головой, -- спасибо за заботу.
***
На улице дикий ветер, такой, что жалею об отсутствии капюшона на своей куртке. Нина дрожит и норовит обхватить себя руками или подуть на заледеневшие ладошки. О том, что стало с ее идеальной прической, лучше не говорить.
Тем не менее ни слова жалобы или просьбы вернуться назад. Я же с отвратительным самому себе садизмом продолжаю таскать ее за собой по территории, с каждым кругом все больше и больше приближаясь к баракам в районе шахты.
Разговариваем на ничего не значащие темы: фильмы, книги, музыка. Нина отвечает очень осторожно, будто боится сказать что-то, что я не одобрю -- хочет понравиться. У меня прямо зубы уже сводит от этого притворства.
-- Тебе Изабелла приказала заняться мной? -- не выдерживаю через какое-то время.
Нина вздрагивает, обхватывает себя руками, и я понимаю, что угадал.
Обгоняю ее, останавливаю, кладу ладони на плечи и заглядываю в глаза. Это непросто при развевающихся на ветру волосах, приходится самому заправлять прядь ей за ухо, потому что Нина застыла от страха из-за того, что ее разоблачили.
Нина осматривается по сторонам, будто боится, что нас услышат. Но в этом нет необходимости: в такой ветер, даже будь кто поблизости, не смог бы подслушать.
-- Изабелла никогда не угрожает. Она предупреждает.
-- Ясно, -- отпускаю ее, пристраиваюсь сбоку. Несколько минут идем рядом, потом притягиваю ее к себе и обнимаю за плечи (и ей теплее, и если нас кто увидит -- на пользу). -- Вот что, давай я скажу Изабелле, что очарован тобой, -- Нина подозрительно и чуть обиженно косится в мою сторону. Соображаю, что сглупил: -- Ну, то есть я правда очарован и рад с тобой пообщаться...
-- Я поняла, -- улыбается девушка, на этот раз без смущения и страха.
А она действительно очень красивая, особенно теперь, когда успокоилась и стала вести себя естественно. Я мог бы ей "очароваться", не будь уже приворожен другой ослепительной брюнеткой.
-- Давай поможем друг другу, а? -- прошу. -- Будем иногда встречаться, Изабелла успокоится, -- заглядываю в глаза. -- Ты же сможешь пережить в моем обществе пару часов в неделю?
Нина уже смеется.
-- Переживу как-нибудь.
Выдыхаю с облегчением. Какое счастье после Изабеллы общаться с адекватным приятным человеком.
-- Нина, -- говорю в следующую минуту, когда мы оказываемся уже в паре сотен метров от шахты, -- помоги мне. Мне нужно туда.
Девушка следит за моим взглядом, видит бараки и хмурится.
-- Нин, вопрос жизни и смерти. Помоги, а? Мне надо туда попасть.
-- Ты что? -- Нина отшатывается от меня, но я продолжаю ее удерживать. Ветер завывает, ее волосы бьют меня по лицу. -- Нам туда нельзя. Если Изабелла узнает, она спустит с нас шкуру и в первую очередь с меня! А она узнает!
Тут девушка права, и подставлять ее мне не хочется. Но мне нужно попасть в этот чертов барак.
-- Ладно, -- вздыхаю, -- поступим по-другому.
Отпускаю Нину и под ее ошарашенным взглядом сажусь прямо на серую глину, поднимаю первый попавшийся увесистый камень, беру двумя руками и с силой обрушиваю на свою лодыжку. Девушка вскрикивает, сам морщусь -- больно. Но если нога не распухнет, выйдет неправдоподобно.
-- Беги за помощью! -- указываю на барак для рабочих. Черт, снова перестарался, больно сильнее, чем я ожидал. -- Быстрей! Туда ближе, чем назад.
Нина ахает, но быстро понимает, что к чему, и бежит в указанную сторону. Слежу за ней, пока она приближается к бараку, стучит в дверь. Вскоре ее впускают, а дверь снова закрывается.
Очень надеюсь, что они растеряются и не догадаются вызвать помощь из главного здания.
***
-- Ну что там у вас за неприкосновенный парень расшибся? -- слышу из-за двери знакомый голос и от облегчения чуть не растекаюсь лужицей по койке, на которую меня бережно усадили.
Нина привела двоих охранников, которых мне удалось-таки убедить, что барак рабочих куда ближе, чем главный. В том, что они сообщат Изабелле, даже не сомневаюсь, но пока есть шанс хотя бы выиграть время.
Барак для рабочих похож на наш, но меньше, коридоры значительно уже, свет тусклый -- экономят и на лампах, и на электричестве.
Меня, скачущего на одной ноге и наотрез отказавшегося от носилок, приводят в тесную комнату, всю обстановку которой составляют койка и прикроватная тумбочка. Размер помещения -- треть корабельной каюты, если даже не четверть.
Один парень остается со мной, второй уходит за медиком.
Сижу, вытянув больную ногу, второй болтаю в воздухе. С удовлетворением отмечаю, что все выглядит вполне правдоподобно -- нога распухает прямо на глазах. А я и не знал, что рука у меня такая тяжелая.
Маргарет в полинялом, когда-то белом халате появляется на пороге, видит меня и чуть сама не подворачивает ногу от неожиданности. Вот оно, мое долгожданное везение, ведь здесь мог оказаться и другой врач.
-- Ну, чего встали? -- шикает Мэг на охранников, и те, к моему удивлению, вытягиваются по струнке. -- Ждите в коридоре и дверь закройте.
Парни выходят, оставляя нас одних. Маргарет ставит чемоданчик, который принесла с собой, на койку рядом с моей ногой, а сама отступает на шаг и складывает руки на груди.
-- Какого черта ты здесь делаешь? -- припечатывает.
М-да, радостная встреча не удалась.
Невинно хлопаю глазами.
-- Вот, ногу подвернул.
Профессионал в Мэг, как всегда, побеждает. Она склоняется над моей лодыжкой, приподнимает штанину, хмурится, а затем вскидывает на меня полные возмущения глаза.
-- Ну и что это за цирк? Сам себя приложил?
-- Ага, -- признаюсь.
-- Тайлер, какого черта?
-- Мне нужно было сюда попасть, а мне запретили.
Маргарет хмыкает.
-- Запретили? С чего бы? Ты тут же вроде как свой.
Старая песня. Только, в отличие от Роу, она собирается меня лечить, а не бить.
-- А может, ты тут своя? -- огрызаюсь. -- Тебя даже охрана слушается.
-- Я врач, -- мрачно отвечает Мэг, все еще смотря на меня враждебно, -- а охранники здесь -- нормальные ребята. Один поранился, я зашила быстро, перевязала, не пришлось звать медика из главного корпуса, вот и зауважали. Тут вообще не было никого из медперсонала. Вернее были, но все мужчины. А им хоть кто: если есть физическая сила, иди вниз, дроби камни. Приходилось ждать их с работ часами.
-- Они не заманивали меня и моих друзей в чертову ловушку.
-- Я не заманивал... уй, -- вздрагиваю, когда она касается поврежденной ноги. -- Мэг, прошу тебя, поверь мне. Я не знаю эту женщину, ну, то есть знаю, но никогда в жизни не видел, кроме как на фото. Она бросила меня, когда мне и года не было. А теперь я узнаю, что она вовсе не Элизабет, а Изабелла и жила с моим отцом, потому что была шпионкой, которую приставили следить за его братом.
Маргарет поднимает голову и встречается со мной взглядом.
-- Это что за мыльная опера?
-- Ты правда думаешь, я мог бы такое придумать? -- должно быть, сейчас я выгляжу жалко.
-- Ну-у, -- протягивает медик, -- ты у нас талантливый мальчик.
Вот так. Мне снова никто не верит, но сейчас меня это задевает.
-- Мэг, -- говорю, -- есть вещи запредельные. За гранью добра и зла. Я никогда бы не посмел сочинить такое про свою семью, про своего отца.
Маргарет смотрит внимательно. Не отвожу глаз, смотрю в ответ.
-- Мэг, я найду способ, -- обещаю, -- мы сбежим отсюда, но мне нужно, чтобы вы мне поверили, иначе, когда понадобится, вы не пойдете со мной и останетесь здесь.
-- И ты знаешь, как отсюда выбраться?
Да уж, слабая часть моего плана.
Качаю головой, не хочу врать.
-- Пока нет. Изабелла сейчас играется со мной, как девочка с новой куклой. Надеюсь что-нибудь придумать, когда ее внимание ко мне ослабнет.
Лицо Маргарет становится задумчивым.
-- Она правда тебя бросила? -- спрашивает. -- В годик?
А вот теперь отворачиваюсь.
-- Она меня и родила-то, потому что начальство не разрешило ей сделать аборт.
Теплые руки снова касаются моей лодыжки. Нанесенная мазь холодит кожу.
-- Может, я наивная дура, но я тебе верю, -- произносит мой любимый медик. -- Я поговорю с остальными, -- вскидываю глаза. -- Не благодари, -- останавливает. -- Ты должен понимать, как эта ситуация выглядит со стороны. Все, кроме Дилана, уверены в том, что ты работаешь вместе с матерью.
-- Дилана? -- удивленно моргаю.
Мэг кивает.
-- Он сказал, что человек, прикрывавший его спину на Альбере, не может быть предателем.
Черт, трогательно.
-- А Ди? -- спрашиваю.
Маргарет вздыхает.
-- Я не знаю.
-- Как это ты не знаешь? -- не понимаю.
-- Она ни разу не высказалась на эту тему. Молчит, если речь заходит о тебе.
-- Мэг, мне надо с ней поговорить.
-- Она на кухне сейчас. Скоро ужин.
Дилайла? На кухне? Готовит ужин? Она же ненавидит кухню...
-- Ладно, -- соглашаюсь, тем более, понимаю, что время на исходе, а спешить сейчас слишком опасно. -- Я все равно выберусь сюда еще. Поговори с Ди, пусть она хотя бы меня выслушает.
-- Я поговорю, -- обещает Мэг, а в следующее мгновение дверь с грохотом распахивается, как от удара ногой, и на пороге появляется Изабелла.
-- Ты в порядке? -- бросается ко мне с такими глазами, будто у меня кишки на полу, а не распухшая нога.
-- С ним... -- начинает Маргарет.
-- Отойди от него! -- обрывает Изабелла. -- Тоже мне, додумались, куда его нести, -- теперь гнев направлен на ждущих в коридоре охранников. -- Они его тут специально покалечат мне назло.
Поднимаю глаза на Мэг, мол, видела? Она чуть прикрывает веки, давая понять, что да.
-- Изабелла, -- подаю голос, -- Маргарет -- отличный врач, она никому не способна навредить. Дай ей закончить, пожалуйста. Мне все еще больно.
Изабелла несколько секунд обдумывает мои слова, затем поворачивается к Мэг.
-- Доделывай, -- приказывает. -- Но если с ним что-то случится, я лично снесу тебе голову плазмой.
Маргарет отвечает ей абсолютно флегматичным взглядом и молча возвращается к перевязке.