Больше всего боюсь того, что Изабелла выполнит свою угрозу и пойдет разбираться с Мэг. Потому что, если это произойдет, я ни черта не смогу сделать.
Мы с Гаем встречаем мать у самого входа в здание, так что Изабелла едва успевает переступить порог. Волосы у нее растрепаны, щеки непривычно румяные, глаза мечут молнии, и все они, как одна, направлены на меня. Открыто смотрю в ответ -- что угодно, хоть спляшу, лишь бы она не направилась искать виноватых в бараке.
Вижу, как у Изабеллы сжимаются кулаки, а затем она поспешно убирает руки в карманы пальто, с видимым усилием переводит взгляд на младшего сына.
-- Гай, все в порядке? -- спрашивает вкрадчиво, и создается впечатление, что, дай он отрицательный ответ, заботливая мать сожжет тут все и всех за то, что обидели ее мальчика.
-- В порядке! -- отчитывается Гай, выпятив грудь и вытянув руки по швам, как солдат в строю.
Мне чудится, или в ее глазах искреннее облегчение?
Взгляд снова останавливается на мне, но всего на мгновение. Изабелла разрывает зрительный контакт и разворачивается обратно к выходу.
-- Поехали, -- бросает нам уже через плечо.
Гай дергает меня за рукав, опускаю голову. Он корчит гримасу и проводит пальцем поперек шеи, а затем хватается за нее обеими руками и изображает, что умирает. Артист. Вот только до него еще не дошло, что на этот раз Изабелла в бешенстве по-настоящему.
Качаю головой, молча прося прекратить кривляться. Гай вздыхает и становится серьезным.
Изабелла прибыла на флайере с водителем. Похоже, пешком она не ходит в принципе, и одна за пределы барака не выходит.
Загружаемся в летательный аппарат. До Гая постепенно начинает доходить серьезность ситуации. Он притих и с опаской поглядывает то на меня, то на мать, сидящую напротив. Зато Изабелла, убедившись, что с мальчиком все хорошо, не смотрит в его сторону, снова гипнотизирует меня не обещающим ничего хорошего взглядом.
Интересно, что она планирует со мной сделать? Отправить в карцер? Приковать к радиатору? Отправить на рудники к остальным? Хотя нет, последний вариант маловероятен -- если бы хотела, не тащила бы сейчас обратно в главное здание. Да и не зря же она не стала устраивать сцен прямо на месте на глазах охраны -- значит, все будет тихо и за закрытыми дверями, чтобы мое поведение никоим образом не отразилось на ее репутации. Ведь для всех Изабелла -- любящая мать, не так ли?
Выгружаемся, флайер тут же уводят куда-то за строение, а мы входим внутрь. Охранник у двери почтительно кивает Изабелле.
-- Пойдем, -- мать кладет ладонь Гаю на плечо. -- А ты, -- бросает на меня уничижительный взгляд, -- в свою комнату. Живо!
Мальчик не спорит, идет с ней, но все же оборачивается на меня, взгляд растерянный.
-- Иди-иди, -- говорю одними губами и подмигиваю, мол, все будет хорошо.
Гай кивает мне, за что тут же получает оплеуху (не больно, скорее, символически).
-- Не вертись, -- шипит на него Изабелла, поторапливая.
Да уж. Передергиваю плечами.
Оборачиваюсь на охранника, замершего у двери. Хотя что он мне? Не будь его на посту, можно подумать, мне было бы куда бежать?
Нужно удрать с планеты, а не из барака, а я пока не имею ни малейшего понятия, как это сделать.
***
Валяюсь на кровати, смотрю в потолок и глупо улыбаюсь. Ди мне поверила! К черту Изабеллу.
Что бы она сейчас ни придумала в наказание, я все равно отсюда выберусь. К тому же, Морган и Рикардо наверняка меня ищут, кто знает, может, они успеют добраться сюда раньше? А может, и нет. В любом случае, глупо рассчитывать на помощь извне, потому что далеко не факт, что она вообще придет.
Способ должен быть. Должен!
Знать бы еще где...
Дверь открывается без стука, зато с грохотом (ударяется о стену), а на пороге Изабелла во всей красе. С ноги она ее, что ли, вышибала?
Принимаю на кровати вертикальное положение, а затем и вовсе встаю.
Прекрасное лицо Изабеллы обезображено гневом, зато она успела снять верхнюю одежду и причесаться. Приготовилась к беседе, ну-ну.
-- Как ты посмел? -- шипит, как змея, делая шаг в мою сторону, потом вспоминает об открытой двери и снова с грохотом ее захлопывает. -- Я запретила туда ходить! -- молчу. А что мне сказать? "Мама, я больше не буду"? -- Ты потащил туда ребенка! Что ты ему сказал?! -- голос прорезается, шипение сменяет крик.
Пожимаю плечами.
-- Ничего такого.
-- Да-а? Так почему тогда он смотрит на меня волком?!
-- Не понравился твой способ найма людей на работу? -- предполагаю.
Изабелла бледнеет, глаза превращаются в щелки.
-- Не смей мне дерзить! -- а в следующую секунду ее ладонь с громким шлепком обрушивается на мою щеку.
Когда Джонатан влепил мне пощечину за слова о его жене, было немного больно, но не обидно ни капли. Когда позавчера я познакомился уже с его кулаком, физически было больнее, но морально по-прежнему нет -- могу понять его реакцию. Сейчас... нет, особой физической боли я не испытал.
-- Если я приказываю, ты должен исполнять! -- Изабелла переходит на ультразвук. -- Никогда! Слышишь?! Никогда не смей не слушаться!
"Не слушаться"... Будто я ровесник Гая. Мамочка меня нашла и решила поучить дисциплине.
Губы сами собой растягиваются в усмешке, за что на меня обрушивается вторая пощечина. Эта сильнее, щеку обжигает.
-- Не смей!
Очень хочется дотронуться до места удара, и, чтобы не поддаться соблазну, убираю руки в карманы брюк.
-- Бей, -- предлагаю, -- еще бей, не стесняйся. Меня хорошо воспитали, я все равно не ударю тебя в ответ.
Изабелла замирает с уже занесенной рукой для третьей пощечины. Ее глаза пылают. Просто смотрю на нее -- нечего ей сказать. Пусть бьет, выплеснет свою ярость, чтобы остальным не досталось.
Не знаю, что она читает в моем ответном взгляде, но глаза отводит, руку опускает.
-- Ты наказан, -- сообщает ровным, как у робота, голосом. -- Покидать барак я тебе запрещаю. Ни одному, ни с Ниной. С Гаем -- тем более.
Молчу.
Изабелла ждет ответа, а я молчу. Пусть ждет. В ноги ей, что ли бухнуться и молить о прощении? Я могу. Она явно была бы не против. Только если я это сделаю, это будет цирк, а не искреннее раскаяние.
Так и не дождавшись обещания впредь слушаться, Изабелла разворачивается и покидает комнату. В замочной скважине проворачивается ключ.
Только сейчас дотрагиваюсь до горящей щеки.
Вот и поговорили.
***
-- Лакито! -- кричит няня, она у нас новенькая, и у нее смешной акцент. Не знаю, откуда Эсме приехала, но разговаривает забавно. -- Лакито, иди ужинать!
-- Иду! -- отзываюсь, а сам продолжаю разбирать тостер, который стащил из кухни пару часов назад, пока Эсме ставила противень в духовку.
Как выразился дядя Рикардо, когда увидел мою новую няню, у нее большая корма. Дядюшка любит вежливые оскорбления. Но размер "кормы" Эсме мне только на руку -- женщина она на редкость неповоротливая, и я успеваю взять, что мне нужно, и прошмыгнуть в свою комнату за то время, пока она повернется.
-- Лакито! Иди сюда немедленно! -- голос няни становится недовольным.
-- Уже иду! -- кричу.
Если сейчас брошу, то потом ничего не получится. Сейчас прикручу вот этот проводок...
-- Лакито! -- дверь моей комнаты с грохотом распахивается. У меня чуть ли уши не закладывает.
-- Я сейчас, -- говорю, не поднимая глаз и не отрываясь от своего занятия. -- Эй! -- возмущаюсь, когда тостер вырывают у меня из рук.
-- Я запретила тебе брать технику из кухни! -- нависает надо мной Эсме, в одной руке отобранный прибор, вторая кулаком уперта в бок в том месте, где у других находится талия.
Запретила, тут она права.
-- Новый не буду брать, -- обещаю с честными глазами, -- а этот верни, пожалуйста, он все равно уже испорчен.
-- Ужинать! -- рявкает Эсме, хватает меня за руку и силой поднимает с пола. -- Я все расскажу твоей маме!
-- А то она не знает, -- бурчу обиженно, а потом пытаюсь вырваться, потому что больно. -- Пусти!
-- Сейчас ты пойдешь и поешь! А потом соберешь все, как было! -- и не думает отпускать, тащит вниз по лестнице.
-- Больно! -- воплю изо всех сил.
Шумовой эффект срабатывает, Эсме ослабляет хватку. Вырываюсь, запрыгиваю на перила и качусь вниз. Прыжок, кувырок, приземление.
Няня тоже спускается, торопится, от этого у нее на лбу выступает испарина, а лицо становится цветом со спелый томат.
-- Ой, -- наконец пугаюсь. А вдруг у Эсме здоровье слабое?
А в следующее мгновенье, мне на щеку обрушивается ее раскрытая ладонь. Удар настолько сильный, что не могу удержаться на ногах и падаю носом к ее леопардовым тапкам.
От боли выступают слезы. Часто моргаю, чтобы не разреветься, как девчонка.
Слышу хлопок над головой, похоже, будто кто-то громко хлопнул в ладоши. Становлюсь на четвереньки, потом усаживаюсь на пол и задираю голову -- надо мной мертвенно бледная Эсме и Морган, перехватившая ее руку уже в полете для следующего удара. И когда успела войти?
Пальцы Миранды крепко сжаты и прямо-таки впиваются в мясистую руку няни. Наверно, синяки останутся...
-- Лаки, встань, -- командует Морган.
Быстро поднимаюсь на ноги. Шмыгаю носом.
Миранда выпускает руку Эсме и отряхивает ладонь о ладонь, будто потрогала что-то грязное.
-- Вон, -- произносит ледяным тоном. -- Расчет вам переведут завтра. Не волнуйтесь, все отработанные дни будут оплачены.
-- А как же?.. -- начинает няня и прерывается под пристальным взглядом Миранды, опускает голову. -- Я поняла. Сейчас соберу вещи.
-- И побыстрее, будьте любезны.
Эсме исчезает на лестнице, по-прежнему не поднимая головы. Смотрю ей вслед.
-- Не надо было ее увольнять из-за меня, -- говорю, -- вдруг ей очень нужна эта работа.
Морган хмыкает над моей головой, потом присаживается на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне. Кладет ладони мне на плечи.
-- Лаки, послушай меня, -- говорит негромко (попробуй не послушай!), -- я уволила Эсме не из-за тебя, а потому что она превысила данные ей полномочия. Понимаешь, что это значит?
Смутно. Наверное, ответ ясен по моему лицу.
Миранда вздыхает.
-- Няня не имеет права бить ребенка, -- поясняет. -- Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Так понятно? -- киваю. -- Поэтому в ее увольнении ты не виноват.
Но в том, что довел ее до бешенства, точно ведь виноват.
Закусываю губу, а потом быстро, пока не передумал, признаюсь:
-- Я стащил тостер и разобрал его.
Морган закатывает глаза.
-- Опять?
-- Ага. Мне сейчас стыдно, -- говорю. Мне правда очень стыдно, а это бывает редко.
-- Хорошо хоть стыдно, -- вздыхает Миранда.
Встает, но одна рука остается на моем плече. Притягивает меня к себе, и так и идем на кухню.
-- Запомни, -- очень серьезно произносит Морган, -- никто не имеет право поднимать на тебя руку. Никто.
Тут же возражаю.
-- А сержант Ригз говорит, что меня много еще кто захочет отколотить, и я должен уметь защищаться и давать сдачи.
Морган усмехается и крепче прижимает меня к своему теплому боку.
-- С твоим-то характером -- еще как захотят, -- становится серьезной: -- Но, во-первых, ровесникам можно давать сдачи, а взрослые бить детей не должны. И тягаться тебе с ними не нужно.
-- Я уже не ребенок! -- возмущенно вскидываю голову.
-- Ага, конечно, -- смеется и треплет меня по волосам.
Обижаюсь и дуюсь целых полминуты.
-- А во-вторых?
-- М?
-- Ты сказала: "во-первых". А во-вторых?
-- Все-то ты помнишь, -- ворчит Миранда. -- А во-вторых, если женщина дала тебе пощечину, вынеси урок, а не бей в ответ.
Шмыгаю носом, невыплаканные слезы все еще стоят в горле.
-- Я не собирался ее бить.
Морган вздыхает.
-- А я собиралась.
-- Что? -- задираю голову вверх, чтобы иметь возможность видеть ее лицо.
-- Ничего. Поищем тебе новую няню, говорю.
Теперь вздыхаю я.
Меня нельзя запирать в комнате, где совершенно нечем заняться.
Так, покружив по тесному помещению и не найдя, чем себя развлечь, я упал на кровать лицом в подушку и уснул. Не думал, что так хорошо помню себя в возрасте семи лет...
Бедная Морган, я был невыносим.
Просыпаюсь от вибрации на своем запястье. Смотрю, кто звонит, и немедленно принимаю вызов.
-- Привет, Гай, ты как? -- произношу максимально бодро.
-- Это ты как? -- отвечает вопросом на вопрос, голос тихий, будто боится, что кто-то услышит.
-- Я -- живой, -- улыбаюсь.
Перед глазами все еще видения из сна. Надо же, до сих пор я толком не осознавал, что соскучился по Миранде.
Тру рукой глаза, чтобы окончательно проснуться.
-- Как разговор с мамой? -- спрашиваю.
Гай вздыхает.
-- Скверно. А у тебя?
-- Так же, -- признаюсь. Не нравится мне его голос. -- Она тебя не била? -- спрашиваю осторожно.
Пауза. Это может означать как нежелание признаваться, так и шок от подобного предположения.
Слава всем, наш вариант -- второй.
-- Нет, конечно! -- отвечает громко и возмущенно и тут же снова понижает голос. -- Ой... Не била, конечно. Покричала и убежала. Я подумал, что тебя убивать. А что, тебя она била? -- взволнованно и даже испуганно.
Улыбаюсь, приятно поговорить с кем-то добрым.
-- Нет, -- уверяю, -- меня она не била. Тоже покричала и убежала.
-- Заперла? -- понимающе.
-- Заперла.
-- И меня, -- совсем уныло. -- Сказала, что вообще не выпустит из комнаты, если еще хоть раз куда-то с тобой пойду, -- что сказать? Ожидаемо. -- Но это ничего, -- уже бодрее. -- Мама быстро отходит. Через пару дней подобреет.
Пара дней -- это быстро?!
-- Значит, будем ждать, -- отзываюсь, а сам думаю, что за пару дней взаперти и без дела сойду с ума. Хотя в любом случае не жалею, я увидел Дилайлу -- это того стоило.
Ди мне поверила! Трам-тара-рам!
По-ве-ри-ла!
-- Слушай, -- снова заговаривает Гай, -- а мама тебе не сказала, как узнала, где мы? Я только понял, что встреча закончилась раньше.
Еще бы ей не узнать, у меня ведь прекрасный "жучок" на левом запястье. Вернулась пораньше, проверила, где ее чада, и кинулась спасать.
-- Нет, не сказала, -- даже не вру, говорить-то она не говорила.
-- Понятно, -- расстраивается брат, видимо, ему было очень интересно.
Но незачем ему знать про следящее устройство, как и Изабелле -- о том, что я в курсе, что оно есть. Пусть будет уверена, что непослушный сын у нее на крючке, тогда, когда я на самом деле соберусь бежать, это станет для нее сюрпризом.
-- Гай, -- вспоминаю один важный момент.
-- А?
-- А про выход через крышу она в курсе?
С той стороны молчание.
-- Гай!
-- В курсе, -- отвечает неохотно. -- Она спросила, как мы прошли мимо охраны, и я сказал. Я не мог ей соврать, глядя прямо в глаза. Понимаешь? -- с надеждой.
-- Понимаю, -- говорю твердо. Прекрасно понимаю, она же его мать. Я тоже никогда не врал Морган. -- Ты уроки-то сделал? -- спрашиваю, меняя тему. Хватит с него на сегодня этой истории.
-- Нет, -- признается с тоской в голосе. -- Как раз делаю.
-- Тогда не отвлекайся, -- советую, -- потом поболтаем.
-- Ага, пока.
-- Пока.
Отключаю связь и раскидываю по кровати руки и ноги. Снова пялюсь в потолок.
Морган говорила, что когда женщина дает тебе пощечину, нужно вынести урок.
Урок я вынес и выводы сделал -- надо бежать и как можно скорее.