Звук каблуков по каменным ступеням гулко отражался от стен. Она шла решительно, выпрямив спину и гордо подняв подбородок. Нэйтан сказал не приходить, пока не будет готова. Что ж, Катрина слишком много думала за последние сутки, и главное, к чему пришла, -- она больше не будет сбегать, как испуганная девчонка. Король дал ей задание, и она выполнит его, во что бы то ни стало.
Нэйтан сидел на постели, одна нога опущена вниз, вторая, согнутая в колене, на койке, а на ней, на бедре, удобно устроена книга. Плащ на груди все так же плотно запахнут, зато полы свисают до самого пола с обеих сторон его тела, открывая взору темные брюки из плотной ткани и высокие сапоги.
Наличие плаща на арестованном в промозглом подземелье не было бы удивительным, если бы Катрина не видела его в нем на выступлениях короля и в теплое время года.
Почему всегда в плаще? Что под ним прячет? Спросить напрямую она пока не решалась.
-- Леди Морено, -- поприветствовал Нэйтан, однако откладывать книгу не спешил, -- чем обязан?
-- Я пришла закончить начатое.
Уголок тонких губ дернулся, но узник так и не улыбнулся, остался предельно серьезен.
-- Мы либо играем по моим правилам, либо вы уезжаете восвояси.
Катрина выдержала его тяжелый взгляд.
-- Я пришла сюда не играть, а работать, -- возразила. На этот раз сбегать она не собиралась.
Нэйтан еще несколько секунд бессовестно рассматривал ее, потом хмыкнул, сделав для себя какие-то выводы, захлопнул книгу и встал.
-- Тогда давай руки, и приступим, -- шагнул к решетке.
Катрина с трудом поборола желание отступить. Покачала головой.
-- Давай сначала поговорим, -- попыталась произнести мягко, не настаивая, но и не умоляя.
В глазах Нэйтана появилась заинтересованность. Неужели ей удалось его удивить?
-- О чем?
-- О тебе, -- не отвела взгляд. -- Что было после того избиения? Не хочу увидеть событие, произошедшее через пару лет. Хочу знать, что произошло тогда.
Узник покачал головой:
-- Ничего не произошло. Я никого не убил, меня не убили. Ничего не изменилось. Я пролежал трое суток без движения, на четвертые поднялся, через неделю пришел к Карлосу и нагло соврал ему, что было слишком много дел в деревне, и я не мог вырваться.
-- А он?
Пожал плечами:
-- Поверил. Я никогда ему до этого не врал. У него не было повода мне не доверять.
-- Или сделал вид, что поверил, -- в свою очередь предположила Катрина.
-- Или сделал вид, -- эхом повторил Нэйтан, соглашаясь.
-- Неделя, -- продолжала она, -- почему так долго? Почему ты не исцелился?
Склонил голову набок, рассматривая ее, изучая.
-- А ты бы вылечила себя?
-- Я не могу лечить, -- почему-то до этого момента отсутствие дара целительства ее не печалило, а сейчас признание ощущалось, будто она объявила себя ущербной.
-- А я могу, -- Нэйтан или не заметил ее смущения, или предпочел не заострять на нем внимание, -- себя, других -- кого угодно, если сердце еще бьется, а проблема не ментального характера.
-- Тогда?..
-- Лечить самого себя больно. Нужна большая концентрация. Сейчас я, пожалуй, смогу прирастить себе оторванную руку, -- Катрина широко распахнула глаза, о подобном она никогда не слышала. -- Я умею терпеть боль, а тогда не умел. Мне было двенадцать, я многого не умел и боялся.
-- Понятно, -- пробормотала она.
-- Еще вопросы имеются? -- приглашающая улыбка.
Вопросы у Катрины были, вернее, всего один, но она уже задала его королю и получила однозначный ответ.
-- Говори прямо, -- предложил Нэйтан, видя ее сомнения.
И она сказала:
-- Я спрашивала Его Величество о побоище в Элее.
Сказала и замерла, ожидая реакции. Лицо собеседника осталось абсолютно беспристрастным, но Катрина была готова поклясться, что его глаза потемнели.
-- Побоище? -- переспросил он. -- Это так называют?
-- Так написано в Хрониках, -- поспешила внести ясность Катрина, пока Нэйтан не решил, что это она дала тем событиям такое название.
-- Надо же, -- он поморщился. -- Не читал, -- и снова заинтересовался: -- Так что он сказал?
-- Сказал, что происшествие нельзя судить однозначно.
-- Эрик -- дипломат, -- хмыкнув, оценил Нэйтан слова короля, -- всегда умеет ввернуть красивое словцо.
-- Так это правда? -- несмотря на подтверждение Его Величества и на запись в Хрониках, Катрине безумно хотелось, чтобы все оказалось ложью.
-- Правда, -- прямо, без колебаний и раздумий. Катрина закусила нижнюю губу. -- О чем задумалась? -- снова с усмешкой.
Не стала лгать:
-- О том, как к этому относиться.
-- Не суди, -- посоветовал Нэйтан и выделил интонацией: -- однозначно. Если ты не боишься продолжить, я покажу тебе, как все было.
Хотела ли Катрина это видеть? Точно -- нет. Но чувствовала, что знать должна.
-- Я не боюсь, -- возразила упрямо и протянула к нему руки ладонями вверх. -- И я готова продолжать...
-- Ты подумал над моим предложением? -- спросил Карлос, потягивая холодный чай из своей кружки.
Был летний вечер, сменивший жаркий день приятной прохладой. Они сидели на веранде поместья Дьерти, отдыхая после очередной тренировки, пили чай и разговаривали. Пролетели три года обучения, и Нэйтан настолько привык к своему наставнику, что уже не представлял, как проводить вечер как-то иначе.
-- Подумал, -- пробурчал он. -- Я не могу.
Карлос покачал головой:
-- Не упрямься. Я же вижу, что тебе там плохо.
Тут он был прав, дома было несладко, но бросить все, принять предложение лорда признать его своим внебрачным сыном и наследником казалось неправильным.
-- Я не могу бросить мать.
-- Ты сможешь ее навещать в любое время.
В последние дни наставник все чаще поднимал эту тему, сетовал, что так и не обзавелся детьми, а Нэйтана любит как родного.
Нэйт очень ценил его отношение, но обрубить ниточки, связывающие его с семьей, по-прежнему не решался. Жить в богатом поместье, быть представленным миру как Нэйтан Дьерти, потерянный и недавно обретенный сын уважаемого человека, -- все это звучало сказочно, прекрасно. Но не про него. Это было чужое место.
-- Карлос, я не могу, -- повторил упрямо.
Дьерти вздохнул.
-- Вот же упрямый мальчишка.
-- Не сердишься?
-- Знаешь же, что не могу на тебя сердиться, -- улыбнулся теплой отеческой улыбкой. Во всяком случае, Нэйт считал, что именно так должны улыбаться отцы сыновьям. -- Подумай еще раз, -- учитель посерьезнел.
-- Есть причина для спешки? -- Нэйт подобрался в плетеном кресле, в котором до этого сидел, расслабленно вытянув ноги.
Карлос помедлил, будто раздумывая, стоит ли говорить.
-- Говори, -- попросил Нэйт. -- Если есть причина, я должен знать.
-- Тобой интересуется Инквизиция.
Нэйт вздрогнул.
-- Зачем я им?
-- Как мой сын -- незачем, -- ответил Дьерти, -- а как Перворожденный -- диковинка, которую нужно как следует изучить и препарировать, если понадобится.
Нэйту стало не по себе от этих слов. Наставник не из тех, кто готов попусту нагнать страха.
-- А если я соглашусь?
-- Вопрос будет закрыт. Внебрачные дети не редкость. Признаю отцовство, оформим бумаги, и Инквизиция потеряет к тебе интерес.
И к Карлосу заодно. Нэйт во что бы то ни стало не хотел, чтобы у наставника были проблемы из-за него. Этот человек слишком много для него сделал, чтобы ответить черной неблагодарностью.
Нэйт выпрямил спину, расправил плечи:
-- Тогда решено, я согласен. Только поговорю с матерью, хорошо?
-- Конечно, -- Дьерти и не думал возражать.
-- Только...
-- Что?
-- Ты уверен, что после этого Инквизиция от тебя отстанет? Не будет копать дальше?
-- Разумеется.
В этот раз Нэйт не поверил. Карлос надеялся, но уверен не был. Хотя, основываясь на том, что Нэйтан уже слышал об Инквизиции, на их счет никогда нельзя было быть уверенным и считать себя в полной безопасности.
-- Тогда я пойду.
-- Беги, малыш, -- махнул рукой Карлос, отпуская.
Какой он уже малыш? Вымахал чуть ли не выше самого Дьерти.
Но возражать не стал, улыбнулся на прощание и переместился к реке, откуда до Заречья было рукой подать.
Катрина глубоко дышала, приходя в себя, но отметила, что вышла значительно легче, чем в прошлый раз.
Нэйтан сам выпустил ее руки до того, как она вырвала бы их и отшатнулась, как это обычно происходило. Вид у него был задумчивым.
-- Они не поверили? -- спросила Катрина, помня о судьбе Дьерти, рассказанной королем.
Нэйтан поднял глаза, посмотрел на нее.
-- Нет, -- тихо произнесли его губы, но ей показалось, что это слово громовым раскатом отразилось от стен.
-- Мне очень жаль, -- искренне сказала Катрина. -- Лорд Дьерти был хорошим человеком.
-- Мне тоже. Жаль, -- сказал Нэйтан и протянул ей раскрытые ладони. -- Идешь дальше?
Катрина кивнула.
Их руки соединились.
-- О, глядите, наш юродивый идет, -- крикнул задира Петро с завалинки, на которой расположились он и несколько парней из его компании.
Задирать Нэйта было их излюбленным развлечением с самого детства. Несколько раз Нэйтан с Петро серьезно дрались, но их всегда растаскивали до того, как определился бы победитель.
В последний год их противостояние усугубило то, что Ларка, девчонка, которая нравилась Петро, стала выказывать знаки внимания Нэйтану. Петро ревновал, бесился и норовил, если не подраться, то задеть за живое словами.
-- Что, быстро удовлетворил своего богатого деда, а? Денег-то дал?
Нэйт даже не взглянул в его сторону, только сцепил зубы. Шутка была старой, хотя друзья Петро в голос заржали.
После избиения отца, почти трехлетней давности, все узнали о странной, на их взгляд, дружбе богатого помещика и деревенского мальчишки. Родители пытались его запирать и не пускать к Карлосу, но Нэйт всегда исчезал, и они не могли его найти и остановить. О том, что мальчик научился перемещаться, никому из них известно не было. Как ни странно, родители смирились и приняли то, что Нэйт не перестанет общаться с лордом, но злые языки это остановить не могло.
Давно несмазанная дверь заскрипела. Дома никого не было.
Нэйтан огляделся и направился на поиски матери, по дороге проведя ладонью по ржавым петлям. Ржавчина исчезла, будто и не было.
-- Бродит и бродит! -- заметил его возвращение Петро. -- Сидеть больно?!
На этот раз Нэйтан остановился и посмотрел в его сторону. Просто посмотрел, и пальцем не пошевелил, но Петро что-то почувствовал, не стал нарываться.
-- Да ну его, -- скомандовал он своим прихвостням, -- пошли купаться, что ли!
Нэйт проводил их взглядом. Он мог бы стереть всю компанию в порошок одним движением пальцев, но ему этого больше не хотелось. Хотя в детстве, когда Нэйтан был маленьким и слабым, он бы много отдал за такую возможность.
Нэйт всегда чувствовал себя здесь чужим. Он даже не походил на односельчан внешне: высокий, тонкокостный, а они -- приземистые, широкие, плечистые. Они не понимали друг друга. Нэйт не хотел гонять кошек и бить их камнями, ему было не интересно стащить самогон у бабки Алины и пить его прямо из бутылки, передавая по кругу, не находил ничего веселого в том, чтобы стащить у Ларки платье, пока она купается, и заставить бежать до деревни, прикрываясь листьями лопуха.
Чужой...
Мать нашлась у соседки через три дома. Женщины сидели на крыльце, болтали и вязали на спицах.
С тех пор, как Карлос научил его ставить ментальные блоки, Нэйт немедленно заблокировал мысли и чувства матери. Личное должно оставаться личным, он не имел права читать ее, как раскрытую книгу.
Сейчас, собираясь попрощаться, Нэйт впервые за эти годы убрал блок.
Женщины, как по команде, подняли голову, услышав, что кто-то идет.
"Выродок", -- пришла отчетливая, полная отвращения мысль соседки.
"Когда же ты уже не вернешься и дашь мне дышать спокойно?!" -- ударили плетью мысли матери.
Нэйт резко остановился. Встал посреди дороги, не дойдя несколько шагов до крыльца.
Мать, как и всегда, смотрела на него с грустной улыбкой, а в это время перед ее глазами проносилось, сколько боли и лишений она перенесла с тех пор, как он появился на свет.
-- Ты что-то хотел? -- спросила она.
-- Н-нет, -- Нэйт покачал головой, возвращая блок на место. -- Извини.
Женщины недоуменно переглянулись, а он пошел прочь.
Катрина дрожала.
Как могла мать так подумать? Мать?!
-- Ты сама вышла, -- похвалил Нэйтан, все еще сжимая ее ставшие ледяными пальцы. -- Делаешь успехи.
-- Я случайно, -- призналась Катрина. Ей стало так тошно, что она просто рванулась из воспоминания, и сама не знала, как вновь вернулась в реальность.
-- Еще? -- прищурился Нэйтан, заглядывая ей в глаза.
-- Да, -- тихо сорвалось с ее губ.
-- Как скажешь...
Нэйт не взял с собой ничего, не смог заставить себя вернуться в дом. Карлос обещал, что обеспечит его всем. Что ж, кажется, пришла пора принять его щедрое предложение.
Он не пошел к Дьерти немедленно, не хотел жаловаться и вызывать жалость. Хотел успокоиться и привести мысли в порядок, чтобы вернуться к наставнику бодрым и готовым продолжить обучение.
Ночи стояли теплыми, и Нэйтан переночевал у реки прямо под открытым небом. Больше думал, чем спал. А утром поднялся и побрел в сторону поместья. Пешком, без перемещений. Ему казалось, что торопиться некуда.
Оказалось, что торопиться, и вправду, больше некуда. Дым он увидел еще издали. Горела пристройка. Нэйт так растерялся, что не переместился, а побежал.
Ворота были распахнуты настежь. Собаки, великолепные и безумно любимые Карлосом охотничьи псы, лежали прямо во дворе. Вспоротые брюхи, искаженные предсмертными судорогами пасти.
Сердце Нэйтана готово было выскочить из груди, он рванулся к дому и замер перед дверьми. Красной краской на них был нарисован перевернутый основанием вверх треугольник -- знак Инквизиции.
Ночевал у реки.
Упивался жалостью к себе.
Не успел.
Нэйтан рванул на себя тяжелую дверь, наплевав на красный знак. Ворвался внутрь.
-- Нэйт! -- бросилась к нему служанка из глубины дома. На ее лице красовался огромный кровоподтек, -- Нэйт! -- невысокая женщина, тысячу раз накрывавшая ему на стол и тепло улыбающаяся в ответ на его благодарность, повисла у него на шее, зарыдав в голос.
-- Где он? -- произнес Нэйтан онемевшими губами.
-- В... в... гостиной, -- выдавила женщина.
Нэйтан аккуратно снял с себя ее руки и мягко отстранил. Пошел в указанном направлении.
Вещи разбросаны, мебель опрокинута. Содержимое ящиков и шкафов вывернуто на пол. Красный перевернутый треугольник на внутренней двери, на стене. Лужа пролитой краски на бежевом ковре.
Карлос лежал в гостиной, как и сказала Берта. Навзничь. Прямо на столе. Неестественно вывернутая сломанная шея, распухшие посиневшие пальцы, кровавая дорожка из уголка рта, а на руках массивные браслеты из темного металла с вкраплениями голубых камней. Нэйтан никогда не видел антимагических браслетов, кроме как на картинках, но узнал их сразу.
-- Они искали тебя, -- всхлипнула за спиной Берта. -- Господин не сказал.
Нэйтан так и стоял посреди комнаты перед телом наставника, чувствуя себя опустошенным, выпитым.
-- Что они говорили? -- спросил, не оборачиваясь, не отрывая взгляда от мертвеца на столе.
-- О каком-то крестьянине. Доносе, -- служанка опять зарыдала. -- Я спряталась, испугалась. Они меня почуяли, но не стали тратить время.
-- Доносе, значит, -- пробормотал Нэйт. -- Где остальные слуги?
-- Разбежались.
-- Понятно, -- наконец, обернулся, -- ты тоже -- беги.
Что-то было в его лице такое, что женщина побледнела еще больше и отшатнулась.
-- Погоди, -- окликнул ее Нэйтан, шагнул к ней, протянул руку. Берта испуганно вжала голову в плечи. -- А теперь беги, -- отпустил, исцелив лицо. -- Прощай.
Просить дважды не пришлось, женщина кинулась прочь, будто ее ошпарили.
Оставшись в одиночестве, Нэйтан рухнул на колени и сидел так, смотря перед собой до рези в сухих глазах до тех пор, пока не нашел в себе силы подняться.
Первым делом снял с мертвого тела браслеты и отбросил в сторону.
Сложил изувеченные руки наставника на груди, как положено на похоронах.
Обошел весь дом, методично осматривая каждое помещение, пока не убедился, что никого из штата прислуги не осталось.
Затем направился в конюшню и выпустил лошадей.
И только после этого взмахнул рукой, и едва тлеющий огонь с пристройки разросся выше крыши и, словно голодный хищник, с жадностью перекинулся на основной дом.
-- Хватит на сегодня.
Ее выбросило из его сознания, как пробку из бутылки. Катрина часто моргала, силясь прийти в себя. А потом почувствовала, что у нее мокрые щеки.
-- Почему хватит? -- смахнула слезы ладонью.
-- Потому что уже вечер, -- спокойно ответил Нэйтан. Его лицо ничего не выражало. -- Там и в реальности время воспринимается по-разному. На сегодня хватит.
У нее не было сил ни спорить, ни настаивать. Хотелось сказать что-то утешительное, но холодный взгляд каре-зеленых глаз остановил ее прежде, чем она успела ляпнуть лишнего.