Он в моих руках, черный, холодный, блестящий в лучах заходящего солнца. Такой маленький и безобидный. И смертоносный, стоит нажать на кнопку.
Верчу пистолет в руках, привыкая к его весу. Ощущение, будто держу ядовитую змею. Швырнуть и бежать... Но не бегу, сижу на крыльце и рассматриваю предмет. Я возьму оружие и пойду туда, куда велено, но хватит ли мне духу выстрелить в кого-то по приказу? Не знаю.
Солнце вот-вот сядет, и Проклятые отправятся в "поход", а я все еще не знаю, как поступлю. Спасти отца и вырваться отсюда -- предел мечтаний, вот только я давно не умею мечтать. Чем большего ждешь, тем больнее падать. Падать ниже Нижнего мира некуда. А в своих собственных глазах?
Как всегда перед "делом", у членов банды приподнятое настроение. Разговоры не смолкают, то там, то здесь слышатся смешки, отдающие нервозностью. Но глаза горят у всех, даже у Мышонка, который никуда не идет и остается охранять вещи. Не думаю, что мальчишка рад тому, что сегодня кто-то умрет, но ему приятно чувствовать себя частью чего-то целого -- банды, его семьи.
Рука дрожит. То ли от злости, то ли от страха. Да, мне страшно, пусть никому в этом не признаюсь. Но поддаться страху -- умереть прямо сейчас.
Слышу, как внутри канючит Фил, которому и Коэн, и Кесседи категорически отказались дать в руки оружие. Главарь зол, потому что именно из-за халатности блондина умер пленник. Райан... Думаю, понимает, что даже в руках Мышонка пистолет менее опасен, чем у задиры Фила.
Раздаются шаги, Коэн проходит мимо, громыхая тяжелыми ботинками по ступеням, и уходит за барак. Должно быть, справить нужду. Провожаю его взглядом. Ну вот и все, осталось совсем немного.
-- Кэмерон! Это все ошибка! Не переживай, мы все исправим! Кэмерон! -- кричит отец, когда его уводят в наручниках из зала суда.
Закрываю глаза. Стараюсь дышать ровно.
У всего есть своя цена. Я здесь только ради папы. Что мне Проклятые, что члены банды Сида? Я здесь с одной единственной целью. Все остальное -- лишь средства к ее достижению. Я не лучше других, не благороднее, я никого не собираюсь спасать.
Тогда почему мне так тошно?
-- Кэм, -- шаги, а затем голос совсем рядом, -- ты чего здесь?
И что Кесседи от меня нужно?
-- Тут светлее, -- отвечаю, взвешиваю пистолет в руке, -- смотрю полноту заряда, прикидываю, на сколько трупов хватит.
Райан некоторое время молчит, будто пытается понять, шучу ли. Не шучу. На грани истерики, но держусь.
-- Мы никого не будем убивать, -- говорит убежденно. Не сдерживаюсь, с губ слетает смешок. -- Мы все обсудили, никаких лишних смертей, нам это не нужно, -- продолжает. -- Если люди Сида отдадут то, что нужно Фреду, он никого не станет убивать.
-- С чего бы им что-то там добровольно отдавать?
-- А с чего нашему пленнику, -- он морщится при этом слове, и мне на мгновение кажется, что ему тошно от бессмысленной жертвы незнакомца не меньше, чем мне, -- было бросаться на нож? Они дорожат своими.
Из-за угла выруливает Коэн, и Райан замолкает.
-- Чего загораете? -- хмыкает главарь, увидев нас на крыльце. На его лице даже намек на улыбку. Полон предвкушения.
-- Да так, -- Кесседи равнодушно пожимает плечами, -- я вышел покурить, а Кэм любуется пистолетом, -- любуюсь, как же. Киваю, подтверждая. -- Хочешь? -- предлагает главарю закурить.
Коэн дарит ему брезгливый смешок:
-- Вот еще, травиться этой дрянью. К тому же мы идем туда, где дамы.
Все еще посмеиваясь, главарь проходит между нами по ступеням и уходит в барак.
Дамы...
-- Все еще утверждаешь, что убивать не планирует? -- бросаю Райану в лицо обвинение.
Кесседи качает головой и закуривает:
-- Убивать -- нет, -- крутит сигарету в тонких длинных пальцах. Мне кажется, его отец был хирургом. В моем воображении именно такие руки должны быть у потомственного хирурга.
-- Может, для этих женщин -- это хуже смерти, -- отвечаю придушенно и больше не смотрю на него.
-- Мы все выбираем меньшее из зол, -- замечает Райан, а потом протягивает ладонь. -- Если переоценил свои силы, давай пистолет. Скажу Фреду, что ты соврал, пользоваться им не умеешь, и от тебя с ним будет только больше хлопот. Он поверит.
-- Ага, -- хмыкаю, проверяю, стоит ли пистолет на предохранителе, и убираю в широкий карман брюк, -- а он отдаст его Филу.
-- Или Рыжему, -- поддакивает Кесседи, -- он тоже не вооружен.
Закатываю глаза:
-- Еще лучше.
-- Вот видишь, -- губы Райана трогает подобие улыбки, -- меньшее из зол, об этом я и говорю, -- после чего бросает окурок в снег, встает и уходит в барак.
Остаюсь в одиночестве. Сжимаю холодную рукоять пистолета в кармане.
Мне становится спокойнее.
***
Солнце неумолимо садится. Уже почти не нервничаю. Привычно убираю чувства подальше.
Время от времени ловлю на себе взгляды Райана. У него, что, еще и способности в психологии? Или в психиатрии? Прямо кладезь чудес, а не парень. Но чувствует, что со мной не все в порядке, это точно. Вот только я не овца, и пасти меня не нужно.
Оружие в кармане оттягивает штанину. Легкая тяжесть складного ножа придает уверенности, а эта -- дарит неприятное чувство ответственности.
Когда уже почти совсем темно, Коэн выстраивает всех у крыльца.
-- Готовы? -- спрашивает строго.
-- Готовы...
-- Конечно...
-- Давно... -- летит ему в ответ.
Молчу. Главарь уже получил реакцию, которую ждал.
-- Кэм?
-- А? -- вскидываю голову. Сам заметил у меня отсутствие энтузиазма, или Кесседи нашептал?
-- Ты еще не участвовал в разборках между банд, -- озвучивает очевидное, подходит и становится, возвышаясь передо мной, а потом вдруг водружает ладонь мне на плечо: -- Если я дал тебе оружие, то я на тебя ставлю.
Сжимаю губы покрепче. Как бы ни засмеяться в голос. Великий мотиватор, чтоб его. Видимо, теперь мне следует схватить знамя и бежать на врага впереди всех с воинственным кличем. Непременно так и поступлю, как только найду подходящий кусок тряпки для знамени...
Мне нужно поблагодарить за доверие. "Спасибо" -- такое простое слово. Но произнести его не могу. Не Коэну. Не в этой ситуации.
-- Твои ставки никогда не проигрывают, -- отвечаю. Пусть понимает, как хочет.
Коэн усмехается и убирает руку.
-- Хороший ответ.
Гори в аду, сукин сын. Хорошо, что в темноте он уже не видит выражение моего лица.
-- А теперь пошли, -- торопит Коэн банду, утратив ко мне интерес. -- Кесс, дай распоряжение Мышу и догоняй. Остальные за мной. И тихо!
Если тихо, то и орать нечего, Ваше Величество.
Бросаю взгляд на дверной проем барака, в котором только что скрылся Райан, отворачиваюсь и плетусь за другими.
***
Не знаю, какой была банда Сида с Сидом, но без Сида они не бойцы. Все происходит быстро.
Еще пока было светло, Олаф и Рид сходили на разведку, и теперь Проклятые точно знают место нахождения противника. Квадрат из бараков тускло освещен пламенем костра, как и днем, разведенного внутри одного из них. Мы крадемся бесшумно, взвешивая каждый шаг на утоптанном снегу. Райан быстро догоняет остальных и теперь, к моему удивлению, распоряжения отдает именно он, а не Коэн. Если так не хотел стычки с бандой Сида, то зачем взялся за ее организацию?
В слабом свете спутника вижу, как Кесседи поднимает руку, указывает на Фила и делает знак, чтобы шел направо. Следующий Курт, его отправляет в другую сторону. Коэн пока вообще в стороне. Как истинный полководец ждет, когда ему можно будет пожинать лавры победителя.
А вот и мой черед. Мне Райан указывает на окно, давно лишенное стекол.
Внутри барака тихо. Слышен лишь треск костра. Люди уже легли спать. Покосившаяся дверь прикрыта, часового нет.
Стоит подумать, как из-за угла выруливает темная тень. Значит, часовой имеется, но отошел, то ли сделать обход, то ли справить нужду.
Человек идет, смотря под ноги, чтобы не споткнуться в темноте, и совсем не ожидает встретить во дворе компанию. Олаф делает резкое движение и бьет незнакомца прикладом винтовки по голове. В тишине глухой звук походит на то, будто кто-то уронил арбуз (помню, как-то папа купил дорогущую гигантскую ягоду с Земли, а мне посчастливилось задеть стол, и зелено-полосатое чудо покатилось и рухнуло на пол). Все замирают и ждут реакции из обитаемого барака, но последствий одиночного звука нет. Непозволительная халатность. Нижний мир не прощает ошибок.
Курт помогает Олафу, и они вместе оттаскивают обезвреженного часового в сторону. Жив или нет, думать не хочу. Возможно, умереть быстро и неожиданно в данной ситуации лучше.
Осматриваюсь, не вижу близнецов. Куда Кесседи их отослал? Но додумать не успеваю.
Кесседи дает команду. Курт вышибает хлипкую деревянную дверь. Всё приходит в движение. Курт, Олаф и Коэн вваливаются вовнутрь, Райан подсаживает меня, и я оказываюсь на подоконнике, сам он с лазерной винтовкой с прикладом, упертым в плечо, уже на соседнем. А в это время с заднего входа в помещение вбегают Кир и Рид с игольниками в руках.
Люди спят вокруг костра, кто-то вскакивает, кто-то кричит, кто-то тянется к оружию.
Молодой мужчина, ближе всех находящийся к входу, реагирует молниеносно, он хватает нож и кидается вперед. И также быстро падает навзничь, раскинув руки, получив выстрел прямо в лоб из пистолета Коэна. Вот теперь наступает гробовая гнетущая тишина. Те, кто пытался взять в руки оружие, замирают на середине движения, те, кто начал вставать, медленно усаживаются обратно, подняв руки над головой. На людей нацелено слишком много стволов, а выстрел Коэна быстро и понятно объяснил, что колебаться перед следующим никто не станет.
Понимаю, что и я сижу на подоконнике с пистолетом, нацеленном на беззащитных людей. Вот только предохранитель по-прежнему на месте. Хмурюсь, и снимаю. В наступившей тишине кнопка громко отщелкивает.
-- Не убивайте! -- тут же заходится в истерике женщина, и мгновенно замолкает, получив удар в лицо от мужчины из своей же банды.
Мне хочется провалиться сквозь землю. Перехватываю взгляд Коэна. Одобрительный! Решил, что мне вздумалось демонстративно снять оружие с предохранителя в целях устрашения. Кто же знал, что это привлечет внимание и повлечет такие последствия. Черт, о последствиях нужно думать всегда.
Коэн делает шаг вперед, осматривая владения.
-- Кто здесь главный?
Теперь могу рассмотреть, на кого мы напали. Семь мужчин, некоторые совсем молодые, мальчик-подросток, ровесник Мышонка, трое детей до десяти лет и пять женщин. Дети жмутся к женщинам, та, которую ударили, тихо всхлипывает и зажимает разбитый нос засаленным рукавом куртки, глаза остальных устремлены на нас.
-- Я главный, -- отвечает молодой мужчина лет двадцати пяти. В отличие от Коэна, этот главарь занял место подальше от костра.
-- Имя?
-- Кайл.
-- Вот что, Кайл, -- каждое слово Коэна пропитано самодовольством и ликованием. -- Ты больше не главный, главный здесь я. Понятно говорю?!
Глаза бывшего главаря мечут молнии, грудь бешено поднимается и опускается в бессильном гневе. В конце концов, его плечи опускаются, как и взгляд.
-- Понятно, -- придушенно. Не хочет, чтобы дыра украсила и его лоб.
-- Вот и хорошо, -- продолжает смаковать успех Коэн. -- Вы знаете, кто мы?
-- Проклятые, -- шепчет одна из женщин, но ее соседка шикает на нее, и она замолкает.
-- Еще лучше, -- радуется главарь известности. -- А раз знаете, кто, то должны знать, что мы не любим шутить, -- он добавляет в голос стали. -- Я бы с довольствием уложил вас всех здесь стопкой и оставил на радость крысам, -- эффект достигнут, лица, запрокинутые вверх, бледнеют. -- Но я решил проявить милосердие, -- он решил, как же. -- Тех, кто будет благоразумнее вашего друга, -- поддевает труп у своих ног носком ботинка, -- я пощажу. Но вы отдадите нам все, что мы захотим. Идет?
Назвавшийся Кайлом резко вскидывает голову, собираясь возразить, но тут же снова опускает, встретившись взглядом с Коэном. Наш главарь не шутит, более того, он будет рад вылить на этот пол столько крови, чтобы можно было устроить целый бассейн. Кайл читает это в его взгляде и не спорит.
-- Идет, -- выдыхает он.
-- Рыжий, -- Коэн подзывает Попса, стоящего позади всех, так как пистолета ему не дали, -- пройди и собери у них оружие. Кто попробует спрятать, стреляю без предупреждения.
А оружия у них не меньше, чем у нас. Отрешенно думаю, что если бы позаботились о ночных дежурствах как следует, от нас бы только мокрое место осталось. Кайл, главарь ты так себе.
Брэд обходит людей, забирает винтовки, ружья и пистолеты, складывает в кучу.
-- Возьми одеяло, сложи все на него и завяжи, -- подает голос молчавший до этого Кесседи. Верно, так нас не ждет сюрприз, никто не попытается кинуться и схватить оружие.
Коэн бросает на Райана взгляд, раздосадованный, что кто-то, кроме него, раздает распоряжения, но проглатывает. Главарь не станет выяснять отношения при посторонних.
Попс послушно следует совету Кесседи, после чего поступает следующий приказ Коэна:
-- Продукты тоже забираем.
-- Вы не можете! -- вскидывается одна из женщин.
-- Мы -- можем, дорогуша, -- щерится Коэн. Женщина вздрагивает под его взглядом и крепче прижимает к себе ребенка.
Они будут голодать. Понимаю и вижу обреченность в их глазах. А ведь с ними дети, нельзя забирать все! Но Попс берет рюкзак одного из членов банды, вываливает его содержимое на пол и начинает обшаривать другие, набивая первый всем, что удается найти.
Отвожу взгляд от наших жертв и смотрю на Райана. Вижу, как он напряженно закусывает губу, но молчит и не вмешивается. Моя рука с пистолетом начинает дрожать.
-- Отлично, -- комментирует Коэн, когда продуктами доверху набиты два больших рюкзака. -- А теперь забава, -- мне хочется испариться. -- Ты, ты, ты и ты, -- его карающий перст указывает на четырех женщин из пяти. У пятой изуродовано ожогами лицо, зато та, которой разбили нос, его не смущает. -- Ублажите нас, и тогда все останутся живы.
-- Да что вы?!.. -- вскидывается один из мужчин, но Коэн делает шаг вперед и упирает дуло пистолета ему в лоб.
-- Что мы себе позволяем? Что мы творим? Что мы? -- усмехается. -- Мы делаем то, что хотим. А если вы хотите жить, будете подчиняться.
-- Все нормально, -- подает голос женщина, сидящая рядом с возразившим, -- уберите пистолет. Я согласна.
-- И я.
-- И я.
-- И я тоже.
-- Только не стреляйте больше.
-- Я знал, что мы договоримся, -- соглашается Коэн и отступает назад, убирая оружие от головы своей жертвы. Ну что? -- весело осматривает уже свою банду. -- Кто хочет развлечься? Парни, вы заслужили.
Фил часто кивает, выказывая желание. Олаф выдает кривую согласную улыбку. У близнецов загораются глаза. Курт, кажется, тоже доволен.
-- Ну а ты, Рыжий? -- веселится главарь. -- С нами?
В отличие от остальных, на лице Брэдли испуг. Ему всего четырнадцать. Скорее всего, он никогда не был с женщиной.
-- Я... -- раскрывает он рот. -- Я...
-- С нами, -- заканчивает за него Коэн. Парнишка бледнеет, но кивает. -- Кэм? -- и мою персону не обошли вниманием.
-- Нет, -- отвечаю резко. Коэн удивленно вскидывает брови. -- Нет, -- повторяю твердо. Нет, Коэн, катись в ад. Еще одно слово, и я пущу заряд тебе в башку.
Но главарь не настаивает, спокойно принимает мой отказ. Приказывает всем членам бывшей банды Сида, кроме четверых "отобранных" женщин, сложить руки за головой и выходить по одному на улицу.
Кесседи спрыгивает с подоконника на улицу, чтобы встретить пленников снаружи. Курт выносит рюкзаки с отобранным провиантом, чтобы не мешали, тюк с оружием подтаскивает к порогу. Труп за ноги волочат во двор близнецы.
Жду, пока пленники выйдут, а любители "забав" войдут назад, и иду на улицу. Не хочу это видеть. С оружием в руках точно. Мне нельзя убивать Коэна. Нельзя.
В итоге в бараке остаются все Проклятые, на улице -- "сидовцы" и мы с Кесседи.
-- На колени, -- распоряжается Райан, не убирая пальца со спускового крючка винтовки. -- В ряд и на колени, и без глупостей.
В глазах побежденных ненависть и бессилие, но, кажется, сопротивляться они не планируют.
Встаю рядом с Кесседи со своим пистолетом.
-- А ты, чего же, не воспользовался "забавой"? -- говорю шепотом. Ничего не могу с собой поделать, слова пропитаны ядом.
Взгляд Райана на мгновение останавливается на мне, а затем снова возвращается к прицелу.
-- Это мое дело, -- отвечает сквозь зубы.
-- Не возбуждают женщины, согласные отдаться ради жизни своих детей?..
-- Кэм, -- резко осаждает, не дав договорить. -- Хватит.
Затыкаюсь. Он прав. Гневные тирады ничего не изменят. У меня был шанс пристрелить Коэна, был шанс не участвовать, но вместо этого я стою, целясь в безоружных. Так о чем говорить?
-- Они согласились, -- через некоторое время Кесседи заговаривает сам. -- Физически им ничего не угрожает.
Физически...
Киваю. Радуюсь, что девочка из моего сна умерла. В который раз убеждаюсь, что женщинам в Нижнем мире не место.
-- Ты, -- Райан вдруг тихо обращается к женщине, "забракованной" Коэном. Она вздрагивает как от пощечины. Видимо, решила, что пришел ее черед. -- Возьми самые необходимые продукты из рюкзаков. Быстро.
Глаза женщины расширяются, она не верит своим ушам. Сидит в той же позе, смотрит на Кесседи, не моргая.
-- Быстро. Я не шучу, -- повторяет Райан с нажимом в голосе.
Сидящий рядом мужчина толкает женщину локтем в бок, чтобы поторопилась. Она вскакивает и начинает набивать подол юбки едой. Рюкзаки немного сдуваются, но не думаю, что Коэн обратит на это внимание.
-- Спасибо, -- шепчет женщина, -- спасибо.
Кесседи молчит. Также молча следит, как женщина усаживается на место и прячет продукты под юбкой. А мне, наверное, сейчас не удалось бы ничего сказать, даже если бы было нужно. Я просто теряю дар речи.
-- Хоть слово Коэну, ты труп, -- предупреждает меня Райан. -- И сейчас я тоже не шучу.
Придушенно киваю. Провалиться мне на этом месте, если проболтаюсь.