Мерное гудение флайера убаюкивает. Проклятые нервничают, испуганно переглядываются, глазеют в окно, и явно сохраняют молчание с большим трудом. А на меня, наоборот, накатывает необычайное спокойствие. Должно быть, от усталости. Закрываю глаза и позволяю себе расслабиться.
Флайер идет на снижение. Чувствую поднявшимся к горлу желудком, не открывая глаз. Водитель у них так себе, отмечаю краем сознания. Хорошо, что желудок пуст, а то бы вышел конфуз.
Открываю глаза и осматриваю банду. Лица бледные. Вытягивают шеи, пытаясь рассмотреть приближающуюся землю. Сижу у окна, поэтому мне достаточно лишь повернуть голову.
Верхний мир. Точнее, его окраина. Коттеджный поселок. Здания не выше двух-трех этажей. Знаю это место. Находится на самом севере Верхнего мира. Климат почти такой же, как "внизу", потому земля дешевая, и те, кто может себе позволить большее, тут не задерживаются. Помню, дядюшка Квентин имел большие виды на эту территорию. Постоянно предлагал отцу вложить деньги в местную недвижимость, чтобы потом, когда цены возрастут, перепродать или сдавать в аренду втридорога. Папа сказал, что хочет зарабатывать честно, ни на ком не наживаясь. Идеалист.
Флайер летит прямо к жилым домам и опускается на посадочной площадке одного из коттеджей. Это не роскошный особняк. Тут таких мало, но все же есть. Мы садимся во дворе скромного, ничем внешне непримечательного двухэтажного здания с покатой крышей, покрытой красной черепицей. Красная крыша, пожалуй, единственная отличительная черта дома.
Мужчина, ведший переговоры с Райаном, открывает дверцу и спрыгивает наружу. Водитель остается на месте, по-прежнему не выказывая к "живому грузу" ни малейшего интереса. Или вышколенный не лезть не в свои дела. Или понимает, что жить, по плану, нам осталось немного, поэтому незачем запоминать "временные файлы".
Пассажирская дверь открывается. Мужчина в черном заглядывает внутрь, находит взглядом Кесседи, кивает ему:
-- Пошли, перетрём, -- бросает. Райан молча отстегивает ремень безопасности и исчезает в дверном проеме. -- А вы, -- оставшиеся удостаиваются хмурого взгляда, -- сидите тут. И чтоб как мыши. Понятно?
На лицах страх и полнейшее непонимание. Попс в откровенном ужасе вжимается в спинку сидения.
-- Понятно, -- отвечаю за всех. Чего тут непонятного. Если Райана еще приняли за человека, пусть и второсортного, по их меркам, мы -- всего лишь расходный материал.
Дверь остается распахнутой, а отходят они недалеко, поэтому "перетёр" слышно до последнего слова. Опять же, забыл закрыть дверь или плевать на нас? Сплошные вопросы.
-- Значит, так, -- говорит мужик, -- временно поживете здесь. Меня можешь звать Гилл. Его -- Сантьяго, -- очевидно, речь о водителе, -- но с ним лишний раз не заговаривай. Не любит общаться со сбродом, -- так, позиция ясна. -- Все несколько неожиданно, поэтому мне надо решить вопросы с шефом. Вас оставлю здесь. На пару дней точно. Верхний этаж временно ваш. Там не доделан ремонт, но три комнаты уже отделали. Кроватей нет, матрасы свалены в коридоре, на всех хватит. Берите и растаскивайте по комнатам. Все равно после вас их только жечь, -- а парень прямолинеен. Кесседи молчит. Я его понимаю, сказать на такое нечего. -- От вас требуется помыться и сложить свое тряпье в мешки. Нам не нужны тут вши, -- идиот, в Нижнем мире нет вшей, блох и прочих насекомых. Слишком холодно. -- Одежду вам привезем позже. Пока надевайте пижамы. Лежат там же, где матрасы. Через пару часов сообразим еду. Пока все. Верхний этаж не покидать, по дому не шастать. Все ясно?
-- Более чем, -- сухо отзывается Райан.
Слышна усмешка.
-- А ты понятливый, сработаемся, -- хлопок, кажется, по плечу. -- Я к шефу. Сообщу, что Коэн сдулся, обсужу условия. Сантьяго за вами присмотрит. Вернусь, обсудим. Лады?
-- Лады, -- эхом отвечает Кесседи. Что за сленг такой?
-- Тогда бывай. Ты, вроде, парень с мозгами, -- дарит собеседник незамысловатый комплимент и шаркает ботинками по каменным плитам двора, отходя.
Райан появляется в дверном проеме. Наши взгляды встречаются. "Слышал?" -- молчаливый вопрос. Киваю.
-- На выход, -- командует Кесседи Проклятым. -- Все вопросы потом.
-- А... -- начинает Попс. -- Уй! -- и тут же получает затрещину от Рида.
-- Вопросы потом, -- повторяет Райан натянуто. -- Вылезайте.
Члены банды торопливо отстегиваются и по одному выбираются наружу. Водитель тоже покидает флайер.
-- Дальше я сам, -- доносится голос Гилла, обращенный к Сантьяго. -- Присмотри за ними. Я все растолковал.
Водитель что-то бормочет в ответ. Слов не разобрать. Но должности смотрителя, возложенной на него, он явно не рад.
Мы заходим в дом. Нас встречает огромный пустой холл, пол которого выложен черно-белой плиткой, напоминающей шахматную доску. Мебели нет. В углу лежат доски и строительные инструменты, сваленные в кучу. Гилл не соврал, в доме идут ремонтные работы.
Поднимаемся по лестнице наверх. Лестница деревянная, перила резные, покрытые лаком. Должно быть, чертовски дорого.
На втором этаже нас встречает длинный коридор с анфиладой комнат. То там, то здесь валяется строительный мусор.
Сантьяго, громко топая по ступеням тяжелыми ботинками, поднимается следом. Обходит сгрудившихся у лестницы членов банды по дуге, будто боясь заразиться неведомой болезнью, и идет вперед. Потом оборачивается и манит Кесседи к себе указательным пальцем. Как собаку, честное слово. Да и взгляд соответствующий.
Райан поджимает губы, но послушно подходит.
-- Вот, вот и вот, -- недавний водитель указывает на двери. Голос у него тихий и неприятный. -- Расселяйтесь тут. Я пошел, -- делает шаг обратно в сторону лестницы. -- И чтобы без фокусов до возвращения Гилла.
-- Хорошо, -- подтверждает Кесседи, что все понял.
-- Вот и лады, -- выдает Сантьяго. Снова это "лады". И опять, громко топая, спускается вниз.
Провожаем его глазами.
-- Теперь можно задавать вопросы? -- шепотом интересуется Брэд. Райан дарит ему тяжелый взгляд. -- Ясно, потом.
Матрасы, как и сказал Гилл, лежат в конце коридора. Штук десять точно. Ждали больше народа? Подхожу, рассматриваю. Толстые. Хорошего качества. Новые. Рядом стопка одеял.
Рид тем временем открывает дверь одной из указанных комнат, заглядывает внутрь. Олаф распахивает другую. Заглядываю ему через плечо. Абсолютно пустое прямоугольное помещение. Светлые стены и потолок. Пол тоже светлый, разве что на полтона темнее. Дверь в одной из стен, должно быть в уборную. Окно без штор. На окне мой взгляд задерживается. Никаких решеток, но ручка снята -- без инструментов не открыть.
-- Берите матрасы, -- командует Райан. -- И одежду, -- только теперь замечаю стопку чего-то бежевого безликого цвета на полу у стены. -- Нам велено вымыться и переодеться. Старые вещи в мешок, -- Кесседи ищет глазами и, наконец, находит искомое: пачка полиэтиленовых пакетов для мусора лежит у двери одной из комнат.
Кир, Рид и Попс хватают по матрасу и тащат в ближайшую дверь. Курт берет с них пример, но направляется в соседнюю комнату.
-- Кесс, -- Олаф подходит сзади, трогает главаря за локоть. Райан резко оборачивается. -- Кесс, ты уверен, что им можно доверять?
Райан адресует ему долгий пристальный взгляд.
-- Не уверен, -- отвечает чистую правду.
-- Но Фред с ними работал прежде, верно? -- напряженно, кусая губы.
-- Фред работал, -- подтверждает Кесседи, -- и нам надо попробовать.
-- Ладно, Кесс, -- Олаф опускает глаза и отходит. -- Мы тебе верим, ты не думай.
Не знаю, что думает Райан в этот момент. Но радостным от этого признания его лицо не назовешь. Олаф подхватывает под мышку угол матраса и тащит его по полу за собой в комнату, где недавно скрылся Курт.
-- Ну что, пососедствуем снова? -- усмехаюсь, фальшиво оптимистично.
-- Угу, умник, -- соглашается Кесседи и тоже берет матрас.
***
Наша комната ничем не отличается от той, в которую мне уже довелось сунуть нос. Прямоугольник с окном и дополнительной дверью. В эту дверь тут же и заглядываю. Душевая кабина, раковина и унитаз. Все белоснежное, новое. Интересно, сантехнику после нашего осквернения ее своим присутствием они менять не будут?
Захлопываю дверь. Продолжаю осмотр. Выглядываю в окно. Флайер еще во дворе. Гилл стоит у водительской дверцы, разговаривая по коммуникатору. Иногда сплевывает себе под ноги, порой активно жестикулирует, будто собеседник его видит. Двор большой, выложен каменной плиткой треугольной формы. Сам двор расчищен, снежная насыпь только по периметру. В конце огороженного высоким забором пространства расположено невысокое квадратное строение -- вероятно, гараж. Соседние дома далеко. Вижу только разноцветные крыши в отдалении.
Куда мы попали, черт возьми? И где СБ? Что-то сомневаюсь, что они знают, где мы. Свою некомпетентность они уже доказали.
-- Ты чего там? -- окликает меня Кесседи.
Оборачиваюсь. Он уже бросил свой матрас у стены и накинул сверху одеяло.
-- Ничего, -- мотаю головой. -- Думаю, что за тайная резиденция.
Райан медленно обходит помещение, внимательно оглядывая стены и потолок.
-- Думаешь, прослушки нет?
Пожимаю плечами. Откуда мне знать?
-- Сомневаюсь, -- высказываюсь. -- Мы же безмозглые. Чего нас прослушивать?
-- А если прослушивают, пристрелят быстрее, -- мрачно соглашается Кесседи. -- "Кесс, мы тебе верим", -- вдруг срывается, передразнивает Олафа и с силой пинает ни в чем неповинный матрас.
-- Не психуй, -- прошу. Усаживаюсь на высоком подоконнике. Болтаю в воздухе ногами.
Ему нужно собраться и успокоиться. Не мешаю. Отворачиваюсь, снова пялюсь в окно. Гилл закончил разговор и усаживается во флайер. Фары зажигаются. Знать бы, к кому он? Но даже если СБ все контролирует, как обещали, что даст им слежка за летательным аппаратом? Ну, привезли банду из Нижнего мира, ну, доложились кому-то. Еще никаких доказательств связи с терактами. Может, богатый добрый дядечка решил помочь несчастным и обездоленным. Любой на его месте так бы и сказал. А ответить СБ будет нечего. Хоть бы проследили. Знать, под кого копать -- уже хорошо.
Флайер поднимается в воздух и исчезает за забором.
Что-то мне подсказывает, что никакой слежки за ним нет. Черт. Нужно самим как-то выйти на СБ. Вопрос -- как? Ладно, торможу себя, пока мы заперты в этом доме, все равно никакой возможности дать о себе знать нет. Нужно успокоиться и выждать.
-- Вот что, умник, -- заговаривает Райан. Вздрагиваю от неожиданности. -- Нужно сделать, что велено, пока этот тип не вернулся.
-- Ага, -- соглашаюсь. Пока следует быть послушными, как самые верные овечки.
Кесседи снимает с себя куртку. Проверяет карманы, вытаскивает нож и зажигалку, откладывает в сторону, а саму куртку засовывает в пакет.
-- Наши рюкзаки остались во флайере, -- вдруг доходит до меня.
-- С оружием, -- мрачно напоминает Райан. -- А то. Они не дураки.
Вот черт. Барабаню пальцами по краю подоконника. Благодаря Коэну схема явно проработана.
-- Ты в ванну первым, или как? -- отрывает меня Кесседи от мрачных мыслей.
Пожимаю плечом.
-- Без разницы.
-- Как знаешь, -- отвечает, стягивает свитер через голову. -- Я чувствую себя пещерным жителем, и с радостью приму человеческий душ.
Что правда, то правда. Хорошо. Мылись мы в последний раз в доме Гвен. Наверное, душок от нас всех тот еще. Хорошо, что после долгого перехода по морозу нос плохо дышит.
Кесседи продолжает раздеваться. Отвернуться бы... Но я не отворачиваюсь. Какой же он худой. Каждое ребро на виду...
Сижу на подоконнике и беззастенчиво разглядываю своего соседа. Благо, в мою сторону он даже не смотрит. А потом Райан поворачивается ко мне спиной, чтобы убрать ботинки в тот же пакет для мусора, что и остальную одежду.
В Нижнем мире без шрамов никуда, но чтобы так... Вся спина моего соседа исполосована вдоль и поперек. Белые кривые полосы начинаются от самых плеч и уходят под ремень брюк.
-- Кто... -- начинаю, но голос подводит. Откашливаюсь. -- Кто тебя так?
-- А? -- оборачивается, хмурится, не понимает. -- Ты о чем? -- А, -- догадывается. -- О шрамах, что ли?
-- Угу, -- чувствую, как кровь приливает к щекам.
Райан же, кажется, не замечает моего замешательства.
-- На нашем заводе не слишком любили детей самоубийц, -- отвечает спокойно.
Настолько, чтобы пороть их плетью, как в средние века?!..
Мне вдруг становится плохо. Тошно. Невыносимо.
Что сделали с Нижнем миром и людьми, живущими в нем. За что? Почему власть имущим нет до Нижнего мира никакого дела? Как можно было допустить, чтобы детей пороли чуть не до смерти, превращая спину в мясо, чтобы закалывали кольями во имя мести и запугивания, чтобы насиловали и резали женщин для забавы....
Меня накрывает.
Резко спрыгиваю с подоконника.
-- Я, пожалуй, в душ первый, -- бормочу.
Райан не успевает ничего сказать, а я уже распахиваю дверь и запираю с обратной стороны. Рывками срываю с себя одежду, бросаю на пол. От куртки отлетают кнопки. Меня трясет. Пальцы не слушаются.
Забираюсь в душевую кабину. Включаю воду. Опускаюсь на корточки.
Я в Нижнем мире четыре года. И я не плачу. Никогда не плачу. Меня бьют, оскорбляют, смешивают с грязью. А я снова встаю, собираю осколки собственного достоинства и иду дальше.
Я не плачу. Когда умерла мама, когда арестовали папу, когда не вернулся дядя Квентин... Это правило, не рушимый закон -- плакать нельзя. Реветь хочется часто, но всегда сдерживаюсь. Сдерживаюсь изо дня в день. Потому что нельзя сломаться. Потому что...
Горячие, обжигающие слезы текут по щекам. Мое тело сотрясает от рыданий. Делаю напор воды сильнее, чтобы наверняка заглушил мою истерику.
Обнимаю себя за плечи, по которым бьют теплые струи. Потом прикусываю кулак, чтобы не начать кричать.