Сплю плохо. Просыпаюсь от малейшего звука. Вскакиваю, едва услышав шевеление на соседнем матрасе. Не забываю натянуть кепку.
-- Ты как?
Райан лежит на здоровом боку. Опускает одеяло пониже. Трет глаза.
-- Порядок.
Как же. Не верю.
Подхожу. Копаюсь в аптечке. Извлекаю градусник.
-- На. Измерь, -- протягиваю.
Наверное, у меня все на лице написано. Потому что просит:
-- Прекрати. Я не умираю.
-- И это самая отличная новость за последние дни, -- высказываюсь искренне.
Кесседи возвращает градусник. Смотрю показатели. Температура немного повышенная. Но совсем чуть-чуть. Значит, и правда, все хорошо. Выдыхаю.
-- Давай, -- говорю. -- Надо повязку сменить.
Смотрит пристально. Выгибает бровь.
-- Откуда такой энтузиазм? Понравилась роль медбрата?
-- Если тебе такая роль нравится, ты псих, -- бормочу. Отбрасываю одеяло. Снимаю пластырь. Рассматриваю. Вроде, покраснения нет. Перестаю строить из себя доктора. -- Посмотри, -- прошу. -- Нормально выглядит?
Вытягивает шею. Морщится от боли.
-- Нормально. У тебя талант.
Огреть бы его чем-нибудь тяжелым. Обязательно, когда оклемается.
-- Рассвет, -- смотрит в сторону окна. -- Сходи к Гиллу. Узнай планы на сегодня.
-- Схожу, -- обещаю, накладывая новый пластырь. -- Но ты сегодня никуда не пойдешь.
Кесседи не спорит.
-- Куда я пойду? Вообще-то я еще жить хочу.
Хочет -- это хорошо. Он сильный, хочет -- поправится.
-- Готово, -- провозглашаю. Отхожу, любуюсь своей работой.
-- Спасибо, -- опирается руками о матрас, чтобы подняться.
-- Ты куда это? -- хмурюсь.
Закатывает глаза.
-- Умник, выходи из образа няньки. Ты же не понесешь меня на руках в туалет.
-- А, -- затыкаюсь.
Порываюсь было помочь встать, потом передумываю. Райан прав, нечего кудахтать. Самый страшный момент миновал.
-- Найди мне, пожалуйста, болеутоляющее в аптечке, -- просит уже от двери ванной. -- Зеленые такие, в прозрачной упаковке.
Дверь закрывается, а я бросаюсь выполнять поручение. Зеленые в прозрачном... Светло-зеленые или темно-зеленые? Он издевается? Где вообще названия этих штук? Специально не подписывают, чтобы незнающие люди не ели все, что попадется под руку?
Не зная, какие все-таки нужны, кладу на крышку аптечки обе упаковки. Каким бы равнодушным гадом ни был Гилл, если бы он не дал вчера аптечку, нам пришлось бы туго.
Кесседи возвращается. Переодел так вчера и забытые на нем джинсы, пропитанные кровью, на пижамные штаны.
-- Эти, -- берет светло-зеленые. -- Они посильнее.
Не сдерживаюсь:
-- Откуда ты все это знаешь? Ты, что, играл в таблетки вместо конструктора?
Пожимает плечами:
-- Мне просто было интересно. Всюду таскался с отцом.
Что-то меня не тянуло копаться в папиных чертежах.
Встаю:
-- Пойду навещу Гилла.
-- И скажи, чтоб не списывал меня со счетов, -- напутствует.
-- Угу, -- уже берусь за ручку двери, когда меня настигает еще одна просьба:
-- И Курта позови, пожалуйста.
Морщусь. Мне хочется не позвать его, а придушить.
-- Хорошо, -- обещаю.
-- И дай нам поговорить, ладно?
Ну вот. Теперь меня лишили комнаты.
-- Ладно, -- отвечаю эхом.
Выхожу.
Настроившиеся на подъем в одно и то же время Проклятые не спят. Из-под двери в темный коридор льется свет. Вхожу без стука.
Курт и Олаф уже одеты. О чем-то мирно беседуют.
-- Переодевайся, -- обращаюсь к Курту. Голос звучит холодно. Он вскидывает брови. Не понимает. -- Мы засветились на камерах. Хочешь новую встречу с копами? -- уже рычу. -- Вчерашней мало?
-- Кэм, не кипятись, -- вмешивается Олаф. -- Лучше скажи, как он?
Отворачиваюсь.
-- Жить будет, -- отвечаю сухо. Не могу на них смотреть. Злюсь. Почему они оставили его вчера одного? Почему хотя бы не зашли, не поинтересовались, требуется ли помощь? Знаю ответ -- испугались. -- Зайди к нему. Сейчас, -- бросаю Курту.
Собираюсь уходить.
-- Погоди, Кэм! -- оборачиваюсь. Здоровяк переминается с ноги на ногу. -- Что мне ему сказать? -- спрашивает робко. -- Извиниться?
-- А если нет? -- отвечаю ядовито. -- Боишься, что если не извинишься, Райан оклемается и изобьет тебя до полусмерти, как Коэн? -- в точку. Курт бледнеет. Мой запал пропадает. -- Это твое дело, что говорить, и как себя вести, -- напоминаю и на этот раз разворачиваюсь и выхожу.
Почему так? Сколько бы Кесседи ни делал для банды, они по-прежнему его боятся. Только потому, что он назвался их главарем?
Сбегаю вниз по лестнице. Стучу в кабинет Гилла.
-- Открыто, -- получаю ответ. Голос недовольный, но не гонит.
Вхожу. Террорист как раз прикрепляет кобуру с пистолетом к поясу. Оборачивается. Одаривает меня мрачным взглядом.
-- Ну, как твой приятель? -- спрашивает.
-- Лучше.
-- Хм, -- усмехается. -- Живучий парень, -- что есть, то есть.
-- Он прислал меня спросить, какие планы на сегодня. Собираться?
Гилл смотрит оценивающе.
-- Значит, ты все-таки его оруженосец? -- произносит задумчиво. -- На твоем месте я дал бы вчера ему сдохнуть. И весь куш твой.
-- Ты не на моем месте, -- отрезаю.
Уголок губ Гилла ползет вверх. Моя реакция его забавляет.
-- Лады, забыли, -- отмахивается. -- Мне наплевать. Значит так, -- наконец, заканчивает с кобурой, набрасывает куртку сверху. -- Я по делам. Вы сегодня сидите, как мыши, и не высовываетесь. Вдруг копы еще настороже. Завтра работаем по обычной схеме. Еще пару раз, и хватит. К концу недели все решится. Вопросы?
Качаю головой:
-- Нет.
-- Вот и лады, -- направляется к двери, вынуждая меня отойти с дороги. -- Ешьте, пейте, -- разрешает. -- Если завтра что-то подобное вчерашнему повторится, мы подумаем, не слить ли вас, -- останавливается напротив, впивается ледяным взглядом. -- Это ясно?
-- Ясно, -- отвечаю именно то, что он желает услышать.
-- Тогда, до встречи. Часа через два Сантьяго организует жратву, -- выходит в коридор. -- Ну, чего встал?
Поспешно покидаю кабинет, а Гилл закрывает дверь на замок отпечатком ладони.
Поднимаюсь наверх. Дверь в нашу комнату закрыта. Наверное, Курт уже там. Кесседи просил дать им поговорить, поэтому не лезу. Иду дальше.
Заглядываю во вторую комнату к близнецам и Попсу. Обитатели этого жилища тоже на ногах, но еще не полностью экипированы.
-- Отбой, -- объявляю. -- Сегодня сидим на месте.
Рид уселся на краю матраса, обуваясь. Так и замирает с ботинком в руке.
-- Почему? -- на его лице отражается откровенный испуг. -- С Кессом же все в порядке, правда?
-- Правда, -- успокаиваю. -- Но мы вчера устроили много шума. А Райану нужно отлежаться.
-- Сильно его? -- взволнованно спрашивает Брэд из своего угла. -- Мы вчера побоялись соваться к вам.
-- И вовсе не побоялись, -- шикает на него Кир. -- Не хотели мешать.
Струсили, а теперь страшно или стыдно? Не хочу даже гадать. Райану лучше. С остальными пусть разбирается сам.
Сажусь на свободное место возле Рида.
В этот момент открывается дверь, и на пороге появляется Олаф.
-- Я что-то не понял, -- начинает без приветствия. -- Где наш завтрак?
-- Будет часа через два, -- отвечаю. -- Раздевайся. Мы никуда не едем.
-- О, -- только сейчас замечает меня. -- И ты здесь?
-- Как видишь, -- огрызаюсь. Кажется, мне нужно хорошенько выспаться. Кидаюсь на всех.
-- А Курт где? -- не понимает Попс.
Олаф морщится, как от зубной боли:
-- У Кесса.
-- Ой, -- вздрагивает Рыжий.
Не сдерживаюсь:
-- Вы, что, правда, думаете, что он будет его бить? Да Райан еле на ногах стоит.
Переглядываются. Смотрят на меня как на психа.
-- Если и отлупит, имеет право, -- отвечает за всех Рид. -- Никто ему и слова не скажет.
-- Только мы так и не поняли, что произошло, -- вставляет Кир. -- Видно, что Курт что-то натворил, из-за чего Кесс пострадал, но что так и не ясно.
-- Ты знаешь? -- толкает Рид меня в бок.
-- Знаю, -- не собираюсь препираться.
-- Расскажешь?
-- Нет, -- отвечаю так же честно.
Глаза Рида округляются.
-- Слушай, Кэм, -- возмущается. -- Главарь у нас один, а ты с нами. Усёк? Главарь отдельно, мы все отдельно. Ты должен с нами делиться.
Еле сдерживаю смех. Железная логика.
Решаю отвлечь их.
-- Лучше расскажите, как вчера прошло? Освоились?
Тема Верхнего мира для Проклятых все еще животрепещуща, и они охотно переключаются на нее.
-- Видели вчера уличное представление, -- восторженно делится Кир. -- Парни показывали спектакль без слов прямо на площади. Одни жесты, все молча. Так здорово.
Хмурюсь. Мимов, что ли, смотрели?
Стоп. Что значит, "видели"?
-- Вы, что, вдвоем ходили? -- ловлю на слове.
Близнецы переглядываются. Попались.
-- Ну а что? -- первым принимается оправдываться Рид. -- Время было. Мы успели посетить оба места. По одному скучно.
-- Мы не можем по одному, -- весомо вставляет Кир. Вот уж точно один мозг на двоих.
Хочу сделать замечание, что им было велено разделиться. Но не делаю. Вспоминаю о Курте. Он пошел один, как сказали. И чем это кончилось? Лучше уж пусть братья будут вместе. С половиной мозга они точно натворят дел.
-- Тут столько красивых девчонок, -- тем временем высказывается Попс. Лицо мечтательное. -- И они не боятся. Ходят, светят прелестями. И никто их не трогает, -- мрачнеет. -- Как так? Почему у нас зазеваешься -- тебе конец?
На это мне нечего ответить. Не буду же я говорить прописные истины, что жизнь несправедливая штука.
-- Им просто повезло чуть больше, -- отвечаю. -- Не завидуй.
-- Но ведь это несправедливо, -- не сдается. -- Чем мы отличаемся?
Тем, что родились не в то время не в том месте? Всю мою злость и обиду за вчерашнее невмешательство как рукой снимает. Нельзя судить этих людей по себе. Они просто другие. И по-другому воспринимают этот мир.
Поддаюсь слабости.
-- Знаешь, что говорила моя мама? -- дожидаюсь отрицательного покачивания головы. Продолжаю: -- Не пытайся равняться на кого-то. Не стремись быть лучше кого-то. Будь лучше себя вчерашнего.
Замечаю, что все присутствующие смотрят на меня во все глаза. Досадую.
Отлично, Кэм. Только бродячего философа им и не хватало.
А вот Олаф его радости не разделяет. Смотрит с неприязнью. Ему бы позавтракать, а не слушать нравоучения.
Слышу, как хлопает дверь в коридоре. Поспешно встаю.
-- Короче говоря, Гилл велел отдыхать. Завтра все по старой схеме, -- подытоживаю и спешу ретироваться.
-- Понятно, почему Кесс зовет его умником, -- бормочет Олаф мне вслед. Не оборачиваюсь.
***
Завтракаем по своим комнатам. Кесседи почти не ест. Наверное, паршиво себя чувствует. Не пристаю.
Сижу на подоконнике со своей коробкой с едой. Глазею в окно.
В детстве мне нравилось есть перед телевизором. Мама всегда меня за это ругала, но никак не могла отучить от дурной привычки.
За неимением телевизора сойдет и окно. Правда, смотреть там совершенно не на что. Двор пуст. Гилл улетел. Должно быть, с докладом к таинственному шефу. Хвойные деревья у ворот качаются на ветру.
Вдруг вспоминаю о микрочипе. Из-за переживаний о Райане эта штука совсем вылетела из головы. Палец ведь не успел зажить, а мне пришлось столько раз мыть руки и возиться чуть ли ни по локоть в крови.
Осторожно нажимаю большим пальцем на подушечку безымянного. Чувствую бугорок. Чип на месте. Вопрос, не пострадал ли после моих активных водных процедур? Но на него мне никто не ответит. Что есть, то есть.
Сжимаю нож в кармане. Удастся ли мне, если мы каким-то чудом доберемся до главного, незаметно и быстро вспороть себе палец и вытащить микрочип? СБ явно забывает, что мы не обученные секретные агенты. Хотя Питер обученный. Толку?
Кесседи встает и проходит по комнате взад-вперед.
-- Чего тебе не лежится? -- спрашиваю. -- Ты вчера потерял половину всей своей крови.
-- Не могу столько лежать, -- отмахивается. -- Заживет. У тебя рука легкая.
Вскидываю брови.
-- С чего бы?
-- Ну, я же не умер, -- пожимает плечом, -- значит, легкая.
Закатываю глаза. Отменная логика. У меня так в семнадцать лет появятся седые волосы.
Райан будто читает мои мысли. Останавливается. Поворачивается ко мне.
-- Испугался? -- короткий прямой вопрос.
Мне хочется съязвить. Отмахнуться. Сказать, что цвет крови -- мой любимый. Подумаешь. Но понимаю, что нечто подобное прозвучит глупой бравадой. А это еще хуже.
Киваю и признаюсь:
-- До жути.
Хмыкает.
-- Курт сказал, что он тоже испугался. До жути. Когда понял, что из-за его оплошности, банда может остаться без главаря.
Тупо моргаю, переваривая услышанное. Он, что, правда, такое ляпнул? Курт идиот.
Пожимаю плечами. Не хочу обсуждать Курта.
-- Ты мой друг, -- говорю самое близкое к правде. -- И я не хочу, чтобы ты умер.
-- Да я, вроде как, тоже не хочу умирать, -- усмехается.
Проходит еще круг по комнате. Все-таки садится. Вздрагивает, потревожив больной бок, но быстро берет себя в руки и делает вид, что все прекрасно.
-- У тебя так и не появилось идей, как добраться до главного?
Качаю головой. Бросаю взгляд на свой безымянный палец с секретом.
-- Что бы мы ни придумали, они заподозрят.
-- Вероятно, -- соглашается Кесседи.
-- Нет, ну ты представь, -- продолжаю развивать мысль, -- что ты тот, за кого они тебя принимают. Хочешь денег. Ради этого убил Коэна. Ради этого приволок шесть человек в Верхний мир и готов разделаться с ними в любой момент. Разве ты бы интересовался, кто за это платит?
-- Я бы -- интересовался.
-- Потому что тебе надо больше других? -- догадываюсь.
-- Ну, всегда хочется владеть ситуацией чуть больше.
Бросаю взгляд в окно. Несколько секунд слежу за верхушкой дерева, качающегося, как маятник, на ветру.
Вздыхаю. Говорю:
-- Этот аргумент их не убедит.
-- А что убедит? -- не отстает. Что ж, приятно, что Райан считает меня умнее, чем я есть.
-- Не знаю, -- огрызаюсь.
-- А ты подумай.
Фыркаю.
-- Изнасилование моего мозга не способствует его работе, -- напоминаю. Чертово дерево. Оно качается из стороны в сторону, что так и притягивает взгляд. -- Ну-у, не знаю, -- протягиваю. -- Месяц в теплых странах, например, -- фантазирую.
Райан смеется.
-- Обойдешься. Думай так.
Закатываю глаза. Никакого творческого подхода.
Шутки шутками. А идей, как не было, так и нет.
-- Ты же обещал им, что вернешься в Нижний мир, верно? -- вспоминаю.
-- Ну, да, -- подтверждает. -- Чтобы раньше времени не пришили как свидетеля тут.
-- Ага, -- замолкаю. Барабаню пальцами по колену. -- А что, если ты передумал?
-- Зачем?
-- Понравилось?
-- А раньше не нравилось? -- выгибает бровь.
-- А раньше забыл, как тут классно. Что не понятного-то?!
-- Ладно, -- Райан принимает версию. -- Забыл. Вспомнил. Захотел. Главный мне зачем?
-- Хочешь постоянную работу? -- предполагаю.
-- А я не могу попросить ее у Гилла?
-- Гилл ничего не решает.
-- Но может передать шефу мою просьбу.
-- А шеф откажет, потому что с тобой не знаком. А при личной встрече ты сможешь его убедить, что будешь полезен.
-- А тебе не кажется, что эта версия шита белыми нитками?
-- Хирургическими, -- поднимаю вверх указательный палец для обозначения значимости последнего заявления.
Начинаем смеяться. Даже нет, начинаем ржать.
-- Ладно, как черновой вариант сойдет, -- соглашается Райан, отсмеявшись.
-- Не "ладно", а "лады", -- поправляю. -- Собрался наниматься, изволь соответствовать.
-- Ага, бегу, -- отмахивается Кесседи. Становится серьезнее. -- Ты мне вот что скажи. При этом развитии событий и в случае успеха, на черта мне на встрече с главным ты?