Сижу на подоконнике. Не обгрызанным остался последний ноготь. Что же так долго?!
Нервы на пределе. Прямо сейчас все может закончиться, и нам уже не спастись. Или же мы приблизимся к цели еще на один шаг. Самый значимый шаг.
Прошло еще несколько дней. Проклятые изучили маршруты. Гилл доволен, и то, что счет пошел на дни, ясно всем.
Единственное, что радует, это то, что Райан идет на поправку. То ли дело в чудо-средствах из аптечки, то ли он просто крепкий парень, как выразился Гилл.
Зато сейчас жизнь Кесседи находится в еще большей опасности, чем когда его догнала пуля полицейского. Прямо сейчас. И если тогда у меня был хотя бы шанс ему помочь, теперь могу лишь ждать и грызть ногти. Черт.
Райан ушел к Гиллу больше часа назад. Если террорист поймет, что Кесседи неспроста добивается встречи с шефом, это конец. Пусть у Гилла нет и не будет доказательств, хватит и подозрения, чтобы он решил разделаться с беспризорниками из Нижнего мира. Так, на всякий случай.
Ну же, Райан, сделай это! Я в тебя верю, как ни в кого в этом мире...
Спрыгиваю с подоконника. Иду в ванную. Умываюсь ледяной водой. Немного отпускает.
Возвращаюсь на свой пост у окна. В последние дни провожу здесь почти все время, когда не сплю.
Палец с микрочипом чешется. Нажимаю, чувствую инородное тело внутри. Неприятное чувство. Как заноза, которую хочется вытащить. Нельзя.
Внизу хлопает дверь. Замираю. Сердце катится к ногам.
Шаги по лестнице.
Райан возвращается в комнату, чтобы сообщить, что все получилось? Или Гилл идет наверх, чтобы убить второго шпиона?
Допускаю оба варианта. Слезаю с подоконника. Встаю сбоку от двери. Нож не вынимаю. Предметов в руки не беру. Если Гилл придет с "пушкой", мое сопротивление будет бессмысленно.
Поэтому просто отхожу в сторону, чтобы вошедший увидел меня не сразу. Жду.
Дверь открывается медленно. Беззвучно. И эта тишина бьет по нервам сильнее, чем если бы она открывалась со скрипом.
-- Умник, -- раздается знакомый и абсолютно спокойный голос, -- если ты в очередной раз попробуешь напасть на меня с ножом из-за угла, на этот раз я ударю всерьез.
Мои поступки так предсказуемы?
Выхожу из-за угла. Показываю пустые ладони.
-- И в мыслях не было, -- фыркаю.
По взгляду Кесседи ясно без слов, что он все прекрасно понял. Но тему не развивает. Закрывает дверь, а затем опирается на нее спиной.
-- Ну, вот и все, умник, -- произносит тихо.
В фильмах, которые мне довелось видеть в детстве, так говорили герои после трудного боя. Или перед смертью. Не лучшая ассоциация.
-- Что -- все? -- спрашиваю. Раз Гилл выпустил его из кабинета и не пристрелил на месте, то, определенно, еще далеко не все.
-- Мы едем к Большому боссу, -- ни радости, ни ликования. Только констатация факта. И я, и Кесседи прекрасно понимаем, что еще никогда не ходили по такому острому лезвию. Один шаг в сторону -- и тогда точно ВСЁ.
-- Как тебе удалось?
Райан закатывает глаза. Сползает спиной по двери на пол и остается сидеть.
-- Кажется, я истратил весь свой актерский талант. Если он у меня вообще был.
-- Еще как был, -- заверяю.
-- Тогда сейчас точно нет. Ты бы слышал, что я ему нагородил. Сначала скептически фыркал. Потом заинтересовался.
-- Ладно, Гилл поверил, -- принимаю ответ. -- А шеф? Кто сказал, что он согласится?
-- Уже согласился. Гилл выставил меня в коридор и позвонил ему. Тот дал добро, если Гилл уверен, что я не шпион.
-- А он уверен? -- сомневаюсь.
-- Думаю, да, -- пожимает плечами. -- Иначе не стал бы звонить. Так что, да, мне назначена встреча с главным завтра утром.
В первое мгновение чувствую облегчение. Потом спохватываюсь:
-- Погоди. Что значит -- тебе? -- поднимаю руку. Постукиваю большим пальцем по безымянному. -- Чудо-штука у меня. Ты, что, не уговорил его взять нас двоих?
Райан морщится, как от зубной боли.
-- Умник, а как ты себе это представляешь? Никакого таланта бы не хватило "продать" ему нас обоих.
Это-то я понимаю. Но также знаю, что нет смысла во встрече с главарем, если мы не оставим маяк для СБ.
-- Но мне нужно там быть!
Кажется, Кесседи уже получил на сегодня свою дозу адреналина во время разговора с Гиллом. Потому что абсолютно спокоен.
-- Нужно -- значит, будешь.
-- И как ты себе это представляешь? -- бурчу. Вскидываю голову. Понимаю: -- Ты что-то придумал?
Райан криво улыбается. Разводит руками:
-- Должны же у меня быть таланты, кроме актерских.
***
Ночь почти не сплю. Сердце колотится. Голова не перестает думать ни на минуту. Расслабиться не могу.
Кесседи мирно спит. То ли недавнее ранение дает о себе знать. То ли таблетки, которые он все еще принимает время от времени.
Мне же мысли не дают покоя. Неужели это все? Если план Райана сработает, Гилл ничего не заподозрит, и мы доберемся до дома главного, то все кончится. Нагрянет СБ. Арестует виновных. А наша часть сделки будет выполнена.
Когда до победы считанные шаги, ожидание и страх поражения приносят почти физическую боль.
В тишине брожу по комнате. Сижу на подоконнике. Лежу на матрасе. Сижу. Снова брожу.
Чем сейчас занимается мой отец? Полковник заверил, что он жив. Неужели наша с ним встреча может произойти на самом деле? Не в мечтах. Не во сне. Наяву? Что он скажет, когда увидит меня? Как воспримет?
А как отреагирует Райан, когда поймет?..
Против воли мысли снова и снова возвращаются к Кесседи. Если мы выиграем, он узнает правду. Может быть, стоит рассказать? Признаться, пока не стало слишком поздно?
Меня ломает надвое от желания разбудить его и выложить все начистоту. От начала и до конца. Все, как есть. Он поймет, не может не понять.
Отворачиваюсь. Подхожу к окну. Взбираюсь на подоконник. Подтягиваю колени к груди.
Когда-нибудь Райан узнает и, может быть, даже поймет. Но доверять мне, как прежде, уже не сможет. А значит, ничего не скажу, пока организатора терактов не арестуют, и мы все не вздохнем с облегчением.
В любом случае, до развязки осталось немного.
***
-- Эй, умник...
Вздрагиваю. Просыпаюсь. Дергаюсь. И лечу вниз с подоконника.
Благо, мой матрас прямо под окном. Чертыхаюсь. Надо же было уснуть прямо там.
-- С тобой все в порядке? -- Кесседи смотрит с опаской. И что-то мне подсказывает, что его вопрос не связан с моим физическим состоянием.
-- Порядок, -- бормочу. Тру ушибленную ягодицу. Полетать с утра -- отличный способ проснуться.
Встаю. Плетусь в ванную. Чувствую себя так, будто меня били. Нужно было спать, а не гонять в голове всякую ерунду.
Когда возвращаюсь из ванной, Кесседи уже собрался. Сворачивает одеяло.
-- Готов? -- оборачивается через плечо.
-- Угу, -- бурчу. Тру лицо. Вот сейчас спать хочется больше, чем дышать.
-- Тогда пошли, -- командует. -- Всех высадят в городе, а мы поедем на встречу.
"Мы". Хорошо бы, если "мы".
Не спорю. Иду следом.
Проклятые уже внизу. Одетые. Возбужденные. Каждый раз перед тем, как встретиться с Верхним миром во всей его красе, они взбудоражены, глаза горят в предвкушении. Для них все -- игра. Члены банды просто наслаждаются происходящим, не думая ни о причинах, ни следствиях. Почему я так не умею?
-- Все готовы? -- спрашивает Кесседи. Он тоже бодр.
Эй, парень, тебя шили меньше недели назад!
Из-под лестницы выходят Гилл и Сантьяго. Сегодня вдвоем. Это не вписывается в уже привычную схему. Проклятые переглядываются, но вопросов не задают.
Выходим. Усаживаемся. Взлетаем.
Во мне включается внутренний счетчик. Чуть-чуть. Осталось совсем чуть-чуть. Все, что нам нужно -- чтобы Гилл согласился взять меня с собой. И тогда дело сделано.
Флайер садится на обычном месте. Проклятые выбираются наружу. Нет больше неуклюжих мальчишек из Нижнего мира, впервые увидевших летательный аппарат. Они привычно отстегивают ремни безопасности, спрыгивают вниз.
Правду говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Мне было гораздо труднее привыкнуть к Нижнему миру.
-- Эй, а ты? -- Гилл, наконец, замечает, что никуда не собираюсь идти. Вот и момент "икс".
Вскидываю голову.
-- А я с ним, -- невежливо указываю пальцем на Кесседи. Мне кажется, все "нижние" в глазах Гилла должны непременно тыкать пальцем.
Террорист злится. На его щеках играют желваки.
-- Мы так не договаривались. Ты летишь один.
Кесседи спокойно выдерживает яростный взгляд. Он готов к такому требованию.
-- Да? -- переспрашивает язвительно. -- Ты уверен? А они что подумают? -- наклон головы в сторону все еще открытой дверцы. -- Ходит повсюду со мной, а тут остается не у дел. Думаешь, никому из них не придет в голову, что их хотят "слить"?
Злость на физиономии Гилла сменяется растерянностью:
-- А что им мешает так подумать, когда вы вдвоем?
-- Я "верхний", -- уверенно поясняет Кесседи. -- И им это прекрасно известно. Он, -- быстрый взгляд на меня, -- нет. Он для них равный. Ему они верят. Считают своим шпионом, когда он рядом со мной.
Гилл переводит хмурый взгляд на меня, ища подтверждения. Киваю.
-- Понятия Нижнего мира, -- говорит Кесседи, словно это все объясняет.
Гилл ни черта не знает о Нижнем мире. Верит.
-- Лады, -- решает. -- Но на встрече его не будет. Подождет со мной.
Послушно опускаю глаза.
-- Не больно и хотелось, -- бормочу.
-- Лады, -- повторяет террорист. -- Сантьяго, -- оборачивается. -- Погнали. Эти двое с нами.
Тайком выдыхаю с облегчением. Получилось!
***
Глазею в окно. Внизу проносится столица. Уходим южнее.
Гилл бросает на меня взгляд. Делаю невинные глаза. А что такого? Мне интересно, вот и пялюсь. Я же понятия не имею, куда мы летим. Откуда мне знать, что и где находится в Верхнем мире?
Но знаю.
В горле встает ком. Нет, это совпадение.
Совпадение, Кэм. Дыши!
Флайер идет на снижение именно в том районе, о котором боюсь и думать. Отвожу глаза. Сердце готово выпрыгнуть из груди.
Райан пытается поймать мой взгляд. Понимает, что что-то не так. Помню, что Гилл не сводит с нас глаз. Поэтому снова поворачиваюсь к окну.
Мы почти сели. Прямо под нами огромный трехэтажный особняк. Резное крыльцо украшают позолоченные львиные головы.
Перед моими глазами пролетает калейдоскоп воспоминаний.
-- Мама, зачем дядя Квентин поставил на крыльцо львиные головы? -- девочка сморщивает нос, разглядывая позолоченные клыкастые морды.
-- У твоего дядюшки странный вкус, -- отзывается мать. -- А еще он любит все блестящее, как сорока.
-- Кто?
-- Это такая птичка с Земли. Вернемся домой, обязательно почитаем про нее.
Девочка забирается на перила крыльца. Обхватывает голову льва сзади. Сжимает в кулачках огромные золотые клыки на нижней челюсти.
Отец, разговаривающий неподалеку с дядюшкой, видит эту картину. Он лишь снисходительно улыбается. Дядя пока стоит спиной к крыльцу и ничего не замечает.
А когда поворачивается, бледнеет.
-- Юная леди! А ну, немедленно слезай! Сломаешь!
-- Квентин, она легкая, -- успокаивает отец брата. -- Чтобы их сломать, нужно еще постараться.
-- Ну и что? -- злится дядюшка. -- Они стоят целое состояние!..
-- Я заберу тебя, Кэмерон. Слышишь? Что бы ни было, мы это переживем. Сейчас мне нужно разобраться с делами "Строй-Феррис", свести концы с концами. Фирма обанкрочена. Дела стоят. Мне нужно постараться ее спасти. А потом я обязательно вернусь. Слышишь, Кэмерон? Мы же семья...
Семья...
Семья...
Семья...
Это слово стучит в голове набатом.
Так просто. Все было, так просто.
Флайер садится во дворе. У ворот огромные хвойные деревья, совсем как в коттеджном поселке у дома с красной черепицей.
Поселок не совпадение. Дядя его купил, как и собирался. Когда старший брат больше не стоял на пути.
Сумел ли дядюшка спасти фирму? Кажется, такие мысли приходили мне в голову. Спасти... Как бы не так. Он ничего не спасал. Дождался, когда акции упали, и купил их за бесценок. Вот почему "Строй-Феррис" сохранила название. Потому что у руля остался Феррис. Только другой. Завистливый алчный младший брат.
Мне казалось, Райану досталось в жизни тяжелее, чем мне. Его бросил отец. Предал. Меня ведь не предавали родные. Все, что случилось со мной, -- злой рок, стечение обстоятельств, возможно, происки конкурентов папы. Но моя семья меня не предавала...
Предала.
У меня не получалось простить дядю за обещание помочь. За то, что не сдержал слово. Не смог. Не захотел. Но мне бы и в голову не пришло, что он мог так поступить намеренно.Уже тогда, в нашу последнюю встречу, он точно знал, что никогда за мной не вернется.
-- На выход, -- командует Гилл.
Вылезаем.
Внутри пусто. Больше нет боли. Сердце усмирило бег.
Пустота. Только немного щиплет глаза.
-- Что с тобой? -- шепчет Кесседи, улучив момент, когда Гилл отвлекается.
Со мной? Меня, наконец-то, сломали. Вот что со мной.
Качаю головой.
-- Ничего, -- отвечаю. -- Все в порядке.
Райан не верит, но больше не задает вопросов. Сейчас не место и не время.
-- Пошли, -- кивает Гилл Кесседи. -- Отведу тебя к шефу. А вы, -- мне и Сантьяго, -- идите на кухню, перехватите что-нибудь. Скоро приду.
Послушно плетусь за Сантьяго в дом. Сколько раз мне приходилось подниматься по этому крыльцу?
Дом пуст. Должно быть, обслуживающий персонал попросили удалиться. Сантьяго уверенно идет в сторону кухни. Очевидно, был здесь и не один раз.
Тоже знаю каждый угол в этом доме.
На просторной кухне, полной современной техники, стоит стол и несколько плетеных кресел. Сантьяго без стеснения разваливается в одном из них. Берет со стола яблоко. Хрустит.
-- Можешь тоже что-нибудь съесть, -- бросает мне. Чавкает.
Не отвечаю. Меня тошнит, и, стоит что-нибудь съесть, непременно вывернет.
В коридоре раздается лай, и в комнату влетает огромная белая псина. Сантьяго подпрыгивает. Скидывает ноги с соседнего кресла, на которое успел их водрузить. Хватается за оружие, но быстро понимает, что убить хозяйскую собаку -- не лучшая линия поведения.
Псу плевать на водителя. Он несется ко мне.
Майки, не надо!
Но Майк подбегает совсем близко. В полуметре от меня ложится на пол и уже подползает к ногам, жалобно поскуливая.
Майки, ты меня помнишь...
Пес приподнимается. В ладонь упирается холодный влажный нос. А по пальцам проходится теплый мокрый язык.
Сантьяго, наконец, отмирает.
-- Чего это он? -- спрашивает тупо.
Дергаю плечом.
-- Понятия не имею. Отвали, псина, -- но Майк и не думает "отваливать". Он соскучился.
-- Ого! -- в дверях появляется Гилл. -- Вот это номер!
Майк тут же вскакивает. Садится у моих ног с примерным видом. Следит за каждым движением мужчин. Он их знает, но не любит и не доверяет.
-- Чего зыркаешь? -- злится Гилл. Он тоже не любит и не доверяет Майку.
А, к черту. Протягиваю руку и глажу пса по большой мохнатой голове. Он подставляется под ладонь. Разводит в сторону уши.
-- Чем ты его умаслил? -- Гилл поражен.
Снова пожимаю плечами. Не твое дело.
-- Можно я схожу в туалет? -- спрашиваю, продолжая гладить Майки.
Сантьяго демонстративно закатывает глаза.
Гилл злится.
-- Не мог в доме отлить?
Делаю жалобные глаза:
-- Неожиданно захотелось.
-- Как же вы меня бесите! -- в сердцах восклицает Гилл, должно быть, имея в виду всех Проклятых, свалившихся на его шею. -- Пошли. Покажу туалет для прислуги, -- можно подумать, его самого пустили бы в хозяйский. -- Иди, -- толкает дверь. -- И живо!
Делаю вид, что чувствую страх и вину. Вхожу. Закрываю дверь. На самом деле ничего не чувствую. Вакуум.
Достаю из кармана нож. Ополаскиваю под краном. Вспарываю палец. Достаю микрочип. Кладу за унитаз.
Вот и все. Гори в аду, дядюшка Квентин.
Спускаю воду и выхожу.
С минуты на минуты нагрянет СБ. Мое дело сделано.
Возвращаемся в кухню. Майк так и крутится у ног. Что с ним станет, когда его хозяина арестуют? Смогу ли забрать его себе? Будет ли у меня куда?
Так и сидим. Проходит около часа. Ничего не происходит. Нет ни флайеров, ни сирен.
СБ нет.
Сантьяго хрустит очередным яблоком. Гилл наливает себе виски в стакан. Майк лижет мой ботинок.
СБ нет.
Слышны шаги по лестнице.
-- Наконец-то, -- ворчит Гилл и выходит из кухни.
-- Пошли, -- бросает мне Сантьяго и тоже встает. -- Валим.
Кесседи уже в холле. Дарит мне вопросительный взгляд. Отвожу глаза. У меня нет ответов. Во всяком случае, нет тех, которые он ждет.
Брови Райана ползут вверх, когда он видит огромное мохнатое создание у моих ног. Ну, как ног. Майк в холке мне по пояс.
Пожимаю плечами.
Выходим на улицу.
СБ нет.
-- Ну как прошло? -- Гилл хлопает Кесседи по плечу.
-- Лучше, чем я ожидал, -- сообщает тот.
-- Садитесь, -- распоряжается террорист. -- Я сейчас, -- и снова исчезает в доме.
Не могу садиться. Майк путается под ногами. Не пускает.
Так надо, дружок. Так надо. Я вернусь, если смогу. Обещаю.
-- Фу, -- говорю строго. -- Домой.
Пес выдает в ответ недовольное урчание.
-- Ну же! -- прикрикиваю. -- Домой! Пошел!
Майк вздыхает, совсем как человек. Опускает голову и обиженно идет к дому. По дороге несколько раз оглядывается. Не зову.
Кесседи переводит взгляд с меня на собаку и обратно. Понимает, что дело тут не чисто. Потом, Райан, потом все тебе расскажу.
Забираюсь во флайер. Откидываюсь на спинку сидения. Закрываю глаза.
Сирен нет.
Флайеров нет.
СБ нет.
Только ветер воет снаружи. Качает верхушки деревьев.