- Вы допустили историческую ошибку, - важно произнес консультант, - пропустили важную дату: 18 апреля 1926-го, возвращавшийся из ссылки митрополит Агафангел остановился в Перми и выпустил послание, в котором объявил себя Патриаршим Местоблюстителем... Вспомнили?!
Помню.
18 апреля 1926-го года митрополит Агафангел выехал из Колпашева, что в Нарымском крае, на севере Томской губернии, входившей в Центрально-Сибирский край. Чтобы ехать две с половиной тысячи километров до Перми, где ему было назначено быть 24-го апреля.
В конце 1925-го у него закончился назначенный срок ссылки, но органы НКВД тянули с документами на возвращение в Ярославль, хотя оттуда прислали все необходимые справки, даже о том, что административные отделы уезд- и горисполкомов зарегистрировали его как духовного руководителя почти трех сотен приходов. Фактически числился проживающим в Ярославле. Медицинские справки тоже были в порядке: стенокардия и много всего, - но лучше, когда здоров.
Сначала молоденький сотрудник, вчерашний крестьянский паренек, отвечал, что нет решения то из Томска, то из Новониколаевска, недавно переименованного в Новосибирск, - краевого центра, а потом молча просто разводил руками. Тогда Агафангел перестал приходить. Чтобы не ставить его в неудобное положение.
В апреле уже 26-го владыке сообщили, что документы он сможет получить в Перми, куда должен ехать сам и явиться в местный отдел 24-го апреля. Агафангел попросил предоставить в сопровождение сотрудника НКВД, которому оплатит дорогу и суточные. С самим же человеком договорился о выплате премии - за работу. Приехавшая к нему в ссылку, чтобы обеспечить быт, дальняя родственница Аля, которую, чтобы не объяснять, называл племянницей, конечно, поехала с ними.
Так отправились в Пермь - по весенней распутице, через начавшие разливаться реки, с пересадкой из одного переполненного людьми поезда в другой.
Оказалось, документы еще не готовы - какую-то последнюю бумагу должны доставить из Москвы, но человек прибудет только завтра. Конечно, осудили его в Москве и там же должны освободить.
Где в незнакомом городе может обеспечить проживание подконвойному сотрудник ОГПУ? В камере предварительного заключения или в тюремной. Митрополиту Агафангелу досталось место только в тюрьме - КПЗ были переполнены: шли аресты бывших колчаковских офицеров - и, конечно, в город не выходил. Не потому, что не выпускали, - потому что без документов и не хотел дарить им повод для ареста.
Растерянную и заплаканную Алю, не знавшую, куда ей деться, и потому стоявшую у тюремного здания как столб, приютила старушка, которая пришла проведать арестованного сына.
Действительно, следующим утром появился человек из Москвы, и Агафангела зачем-то позвали для встречи с ним. Тот представился, что из ОГПУ, должности не указав. Фамилия была Тучков.
Называть по имени и отчеству Агафангел не мог - не равные - и обращался к нему по фамилии. Но без "товарища": не потому, что "гусь свинье не товарищ", а Тучков и Агафангел были людьми, и не потому, что "черт попу не товарищ", а Тучков не был чертом и состоял обыкновенным чекистом, - потому, что ответственный сотрудник ОГПУ Тучков не был товарищем - соучастником или собратом - митрополиту Агафангелу. Поэтому через "господин", что возражений не вызвало, но удивило. Поначалу. Сразу не понял, что не хозяин, а по принадлежности. Ошибся: по должности.
Господин Тучков был довольно молод, а потому энергичен, и начал с места в карьер: заговорил о том, что православная церковь создает для советской власти проблемы - архиереи никак не могут решить между собой, кто среди них начальник.
- В церкви начальников нет, - уточнил Агафангел и тихо, насколько позволила серебряная трубка в горле, добавил:
Владыка Агафангел зачем-то подтянул ближе к глазам очки, а потом опять опустил их в низ переносицы, но ничего не ответил.
- Сейчас, когда нет патриарха, кто самый главный в церкви? - продолжал наступать господин Тучков.
Сидевший напротив него опять ничего не ответил. Очевидно, стеснялся хрипящей трубки. Или не знал.
- Господи! - схватился за голову консультант. - Неужели собираетесь пересказывать весь разговор Агафангела с Тучковым?! Вы, что, графоманка, что ли?!
- Нет, - ответила я, - совсем наоборот: митрополит Агафангел в основном молчал, Тучков был не демагогом, а человеком дела, и говорил очень конкретно, разговор был недолгим - около четверти часа... Засекайте по секундомеру, выбросив отступления... Я же пишу с большим напрягом.
Потому что вспоминаю с грехом пополам.
Тучков не знал, что было известно Агафангелу о церковных событиях, - встреча проходила через год после смерти патриарха Тихона и через пять месяцев после ареста утвержденного собравшимися на похороны архиереями патриаршего местоблюстителя митрополита Петра. Утвержденного в соответствии с завещанием покойного: первый по списку - митрополит Казанский Кирилл. В случае невозможности приступает номер два - митрополит Ярославский Агафангел. В случае невозможности и с его стороны приступает номер три - митрополит Крутицкий Петр.
В момент утверждения местоблюстителя в Москве находился номер три. Первый и второй прибывали в ссылке. Позже там окажется и третий. Пока арестован.
Сейчас второго можно освободить. Если будет покладистым.
Почему товарищу Тучкову никто не доложил о трубке в горле?!
Ответственный сотрудник ОГПУ, работавший по церковному направлению, Тучков короткое время молчал, потому что не знал, известно ли проживавшему в глуши собеседнику о завещании патриарха Тихона, к которому сам приложил руку.
Письма ссыльному Агафангелу не писали - он, Тучков, обеспечил надзор, - из епархии регулярно слали посылки и деньги, что разрешалось, и, как положено, писали открытки. Посторонних людей в селе Колпашеве, где проживал, замечено не было, - значит, нарочных не посылали.
Возможно, не знает.
Письма, почти бандероли, оцененные каждое в десять червонцев - безумные деньги! - от поклонника чуть ли не дважды в месяц получала его племянница, прибывшая в ссылку к престарелому дяде. Обязательно с уведомлением о вручении адресату.
В огромном послании на первой странице шло изъявление чувств - настолько сентиментально, слащаво и приторно, что воротило скулы. Тучков ощутил на себе, когда его сотрудники представили копии нескольких писем. Дальше шло подробное описание событий из жизни многочисленных тетушек, соседей, знакомых, знакомых знакомых. Прямо роман! Все заканчивались одной и той же дурацкой фразой: "Нежно целую каждый пальчик Ваших прелестных ручек".
Как положено, автора-отправителя проверили: пожилой счетовод, давно потерявший жену, бездетный, живет один в компании кошки; из мелких торговцев; хотя прихожанин, других психических отклонений не выявлено; отзывы по работе хорошие - спец. Значит, социально не опасен - пока. Его счастье - шлет по стране, а не за границу! Если нечем заняться, пусть лучше пишет любовные письма, чем обсуждает политику! Ну, что ж, увлекся молодой симпатичной барышней, которая не отвечает ему, - пусть разорится на почтовых расходах! К тому же теперь барышне есть чем растапливать печку в сибирской тайге.
Потому начальник 6-го отделения секретного управления ОГПУ Тучков распорядился проводить перлюстрацию, копируя не каждое письмо, а одно, произвольное, в квартал - чтобы не делать собрание сочинений графомана, занимающее место в шкафах; чтобы не возникало конфликтов с почтой, где начальство, боясь потери, за которую придется платить из собственного кармана, отказывалось давать на вынос дорогие письма, и чтобы сотрудники ОГПУ не тратили время на списывание глупостей. Потом один раз в квартал стали просто читать, не делая копии. У них и так работы хватает!
Конечно, не знал и не узнает: Аля никогда не жила в Ярославле и приезжала туда единожды в жизни - в детстве с мамой - и тамошним поклонником обзавестись не успела, а письма митрополиту Агафангелу на имя ее писал Петр, перекатывая целые абзацы из романов некогда популярной у дам писательницы Чарской, комплект которых принесла ему прихожанка, которых, конечно, Тучков и другие сотрудники ОГПУ не читали, и переставляя время глаголов - из прошлого в настоящее.
Петр не умел писать любовные письма, и ему не писали, а потому не знал, чем заканчиваются, - в конце писем, которые присылал родителям из академии, их сын Петр низко кланялся им, в конце писем собратьям просил их молитв убогий Е.К., - и последнюю фразу подарила старшая сестра Женя, за которой до замужества - еще до Великой войны и октябрьского переворота - среди прочих ухаживал один гвардейский поручик, нежным поцелуем каждого пальчика завершавший свои письма к ней. Наверное, тоже списал с какой-то книги!
К своему счастью, юная Аля тех писем не читала и даже не знала, от кого идут, а расписавшись и получив в почтовом отделении, передавала дяде.
К счастью для Петра, всё полностью читал один Агафангел.
Думаю, потому, что в разрозненном виде со стороны действительно выглядели безумными.
Помяни, Господи, раба Своего, имя которого я забыла, но Ты знаешь: того, кто отправлял те письма. Кто ради Тебя не боялся оказаться безумным - если бы слухи о страсти к молодой барышне загуляли по городу.
Пожалуйста, не забудь о его друге детства, ставшем почтовым работником, который оказался действительным другом. Кто за все годы никому не рассказал о них, даже своей жене.
- Вы знаете о завещательном распоряжении патриарха Тихона... И о том, что собрание архиереев утвердило местоблюстителем Петра Полянского, - на всякий случай полу-утвердительно произнес Тучков, и митрополит Агафангел, кивнув головой, прогудел:
- Говорили.
Собеседник не стал выяснять, кто говорил, - в данный момент не имеет значения: знает и главное - ускорить дело, а митрополит Агафангел не стал объяснять, что решение неканонично: Антиохийский Собор 23-м Правилом запретил епископу завещать церковную власть, "аще же кто сие сотворит: поставление да будет недействительно, сам же отлучением наказан будет", и 76-е Правило Святых Апостол подтверждает, - не стоит тратить время на объяснение внешним церковных канонов.
Металлическая труба, производившая много шума - громыхание и сипение - раздражала Тучкова.
Конечно, не знал, что тем был похож на императрицу Александру Федоровну, которая даже хотела заменить Агафангела архиепископом Ямбургским, викарием Петербургской епархии, Сергием (Страгородским), и тот был, конечно, согласен - одна из старейших в России церковных кафедр и одна из самых богатых, - но приехав в Ярославль, походив по церквам и посмотрев на народ, сам отказался, не называя причин, а их и не спрашивали - для них не имеют значения. Вовремя сообразил: чужой. Только напрасно потом забыл!
Не знаю, понравилась бы чекисту-начальнику общность с расстрелянной бывшей императрицей, но восприятие митрополита Агафангела было одно и то же.
- Подождите! - резко остановил консультант. - Ваш главный герой, который у вас проходит как епископ Кирилл, был на похоронах патриарха Тихона в Донском монастыре?! В списке участников архиерейского собрания его фамилии нет!
Был - вместе с архиепископом Феодором (Поздеевским) они в простых монашеских рясах молились среди десятков тысяч мирян. На улице, а не в соборе, где собрались священнослужители. Не в алтаре, где находились иерархи. Конечно, на поминки не пошли. Соответственно, архиепископ Феодор в списке тоже не фигурирует.
Подробности того совещания рассказал Петру архиепископ Иосиф, который присутствовал официально от Ярославской епархии, - в то время, оставаясь на Ростовской кафедре, как старейший по хиротонии архиерей в епархии одновременно временно исполнял обязанности правящего архиерея. Митрополита Петра местоблюстителем не избрали, отдав голос, а утвердили - назначили. В соответствии с "Завещанием" патриарха Тихона.
Только опять прошу: не останавливайте меня. Чтобы мы не застряли.
- Гражданин Полянский, по-вашему "митрополит Петр", арестован и находится под следствием - против него выдвинуто много серьезных обвинений... В Москве, в тюрьме, - сказал Агафангелу собеседник. - Другой претендент - гражданин Смирнов, по-вашему "митрополит Кирилл", - в ссылке в Зырянском крае... И сроки у обоих большие... А у вас закончился срок - вот, послали меня привезти документы. Чтобы исполнить закон.
Лукавил господин Тучков: назначенный срок истек полгода назад, и он, Тучков, не курьер, - но Агафангел молчал, ожидая последующего.
- Советская власть заинтересована, чтобы в православной церкви, как и во всей стране, был порядок...
Больной старик - все медицинские справки лежали в папке "Скоросшивателя" перед Тучковым, и говорит с трудом, предпочитая молчание, чтобы не пугать людей, - кивнул головой.
- ... Чтобы приходы не занимались контрреволюционной деятельностью, чтобы церковники не настраивали других против советской власти, чтобы находящиеся за границей прекратили устраивать заговоры против нашей страны...
- Поместный Собор принял решение... Следующий напомнит и подтвердит, - прогрохотала труба Агафангела.
- Что вы! Какой Поместный Собор?! - замахал руками Тучков. - Когда церковь своими действиями так себя дискредитировала! Нужен первоиерарх, который все правильно понимает! ... Конечно, о покойных не принято говорить плохо, но патриарх Тихон совершил много ошибок...
На последних словах он взглянул на собеседника, который в тот момент почему-то внимательно рассматривал потертую многочисленными локтями предшественников-арестованных крышку стола.
- Ваша позиция во время Ярославского мятежа хорошо известна... - говоривший сделал легкую паузу и продолжил: - ...когда вы отказались поддержать мятежников и выехали из города в какой-то монастырь...
И за период ссылки компромат собрать не удалось: жил спокойно в селе, словно какой-нибудь городской пенсионер; контрреволюционнной агитацией не занимался - с крестьянами говорил о погоде и урожае, неплохо разбираясь в деревенских вопросах - сам выходец из деревни, сын сельского священника; с проживавшими неподалеку ссыльными эсерами ни в какой контакт не вступал и общался в основном с племянницей; писем никому не писал, лишь изредка открытками поздравлял ярославских прихожан с церковными праздниками; из больших посланий - только ходатайство во ВЦИК об амнистировании по здоровью и преклонному возрасту, переданное сотруднику ОГПУ для дальнейшей отправки по инстанциям; не служил и с проповедями не выступал, а изредка приходил на церковные службы в местную церковь как простой мирянин. Вне служб со священником не встречался. Потому не было даже формальных оснований воспрепятствовать актированию - освобождению по состоянию здоровья.
Об этом, естественно, Тучков не сказал вслух.
Конечно, стоило задать вопрос: если в отношении мятежа действительно так, то за что же он, Агафангел, находился в ссылке вторую половину срока? если первая - "за сопротивление изъятию церковных ценностей". Вслух же, по-прежнему глядя на стол, негромко произнес другое:
- Знает даже курьер!
Серебряная трубка, лишавшая голос отдельных тонов, придала интонации почтение, заставив Тучкова пристально взглянуть на сказавшего, а сбившиеся внутри нее в ком звуки, наложившись друг на друга, заставили его услышать странную фразу, чтобы взгляд чуть задержался:
- Знания дороже карьеры.
К чему то было сказано, чекист не понял, но и разбираться не стал - за несколько лет общения с церковниками уже привык к их всяческим странностям, - и продолжил:
- Если станете местоблюстителем, не нарушив завещание Тихона, то постараемся помочь легализовать вашу церковь...
Митрополит Агафангел не стал поправлять: не нарушая законодательство, церковные приходы легализованы через ежегодную регистрацию в административных отделах - не легализована структура церковного управления: местные - епархиальные управления и советы, и высшее - Синод и Совет, но они - и Священный Синод, и Высший Церковный Совет - должны быть избраны на Поместном Соборе, а не назначены, и потому сказал:
- Нужно провести Поместный Собор.
- Проведёте! - махнул рукой Тучков, очевидно, устав от грохота и предыдущей дороги из Москвы в Пермь. - Сначала зарегистрируйтесь!
Агафангел ответил, что объявить себя местоблюстителем может лишь ознакомившись с состоянием церковных дел - почти четыре года изолирован от жизни церкви. Конечно, не напомнив кем, - и так все знали.
- Ознакомитесь! - почему-то ухмыльнулся Тучков.
- Не имею права, - вдруг совсем невпопад и медленно, как бы размышляя вслух, заговорил старик. - Совещание архиереев утвердило патриаршим местоблюстителем митрополита Петра, по-вашему "гражданина Полянского". Передо мной в списке митрополит Кирилл, по-вашему "гражданин Смирнов"...
- Устройте встречу нас троих! - вдруг обратился он к Тучкову. - Вместе обсудим и решим, который из нас в настоящее время может быть местоблюстителем...
Потому что каждый христианин знает: по cлову Господню, где двое или трое собраны ради Него - значит, и ради Его церкви, - то Он среди них. Он скажет.
Дока в церковных распрях, многие из которых организовал сам, чуть задумался, но сообразил и выкрутился:
- Уйдет много времени - чтобы согласовать, получить разрешение, оформить бумаги... Не я же решаю! Моя задача - проконтролировать, чтобы поскорей оформили документы о вашем освобождении.
Тучков снова сделал короткую паузу и, быстро поднявшись из-за стола, завершил разговор словами:
- Конечно, сегодня уже не успеют, а завтра, надеюсь, все будет в порядке!
- Вы повторяете одну и ту же ошибку! - сказала редактор, тяжело вздохнув, потому что не скрывала: в целом написанное мной ей нравилось, но над ним еще трудиться и трудиться. - У вас хорошие диалоги, но плохо раскрываете внутренний мир своих героев! Покажите их мысли, чувства... Чтобы выглядели живыми людьми, а не марионетками... Например, глядя на крышку стола, Агафангел вспоминает крышку гроба патриарха Тихона...
- Не могу - во время похорон Тихона Агафангел находился в Нарымском крае, а потому крышку гроба не видел.
Не могу - позже, пересказывая тот разговор, митрополит Агафангел сказал, что тогда ясно увидел перед собой надгробную плиту и попытался разобрать, что там написано. Чтобы узнать, кто похоронен.
- Разобрал? - спросила я.
- Нет - не стал, - ответил Петр. - Потому что понял: то могила его, а земная слава и место в истории для него не имели значения.
Конечно, вчера не успели. К тому же было воскресенье, когда документы не оформляют.
Вербное воскресение - Светлый праздник Входа Господня в Иерусалим - канун Страстной седмицы.
Сегодня встретились снова, и, как бы между прочим, Тучков достал из папки, лежавшей перед ним, какую-то бумагу.
- Вчера забыл показать: когда вы уже уехали из Колпашева, появился человек с письмом от Петра - его задержали.
- Кого? Петра?! - спросил Агафангел и поправил очки.
- Петр уже давно под арестом, - поморщился Тучков, недовольный забывчивостью собеседника: неужели придется все начинать заново?! - и на всякий случай, как для больного, говоря медленно, начал повторять вчерашнее:
- Гражданин Полянский, митрополит Петр, арестован - ведется следствие. В Москве. Гражданин Смирнов, митрополит Кирилл, в ссылке в Сибири...
- Помню - вчера говорили, - перебил его Агафангел, - не понял: кого арестовали?
Хорошо помнил: вчера говорили, что митрополит Кирилл в ссылке в Зырянском крае, но переспрашивать не стал: все равно соврет. Чего другого ждать от отступника - крещенного во Христа и оставившего Его?!
- Задержали курьера с письмом от Петра Полянского, - облегченно вздохнул Тучков. - Который направлялся к вам. Вот письмо!
- Зачем мне его читать? - поинтересовался священнослужитель, разглядывая сквозь очки не бумагу, лежавшую перед ним, а Тучкова.
- Чтобы знали. Вы же говорите, что знания дороже карьеры! - съиронизировал чекист, припоминая вчерашнее.
Такого Агафангел не говорил.
- Божественное знание дороже всего, - изрекая Истину, прогремела труба Агафангела, почему-то напомнив собеседнику о Библейской Иерихонской трубе, своим звуком разрушившей неприступные стены, - помнил, чему его учили в духовном училище: хороший был ученик, - и заставив мгновенно вздрогнуть, но тут же собраться.
- Письмо-то прочтите - оно же вам адресовано! - как бы уговаривая, произнес Тучков и ближе подвинул листок.
Один. Без прикрепленного скрепкой конверта с адресом или хотя бы с его, Агафангела, именем. Чтобы целиком сохранить вещественные доказательства. По-видимому, очень спешили и потому не обратили внимания. Или конверта под рукой не оказалось.
Скорее записка, чем настоящее письмо, была от митрополита Петра. Агафангел узнал его почерк - знал по временам до переворота, когда Петр Федорович Полянский руководил учебным комитетом Святейшего Синода, а все документы - приказы, распоряжения, установления - шли в рукописном виде. Конечно, переписывали другие, но иногда крупный чиновник, товарищ, по-современному "заместитель", председателя комитета господин Полянский писал лично от себя архиерею какую-нибудь сопровождающую записку.
В письме Патриарший Местоблюститель, митрополит Крутицкий Петр, очевидно, всерьез считая, что владыка Агафангел был на четыре года отстранен от церковной жизни, полностью воспроизвел тексты завещательного распоряжения патриарха Тихона о Местоблюстителе и решения архиерейского совещания апреля 25-го после похорон. Прекрасная память! Судит по своему положению.
Сейчас он, Патриарший Местоблюститель митрополит Петр находится под арестом. Митрополит Кирилл в ссылке где-то в Сибири. Снова - Сибирь.
До него, митрополита Петра, дошли сведения, что митрополит Агафангел освободился из ссылки. До него, Агафангела, еще не дошли. Потому он, митрополит Агафангел, не имеет права уклониться от исполнения возложенного на него покойным Святейшим Патриархом и собранием архиереев поручения.
Петр ни слова не написал о себе, хотя они с Агафангелом еще по старым временам были хорошо знакомы, - ни о предъявляемых обвинениях, ни об условиях тюремной жизни.
Ради такого письма не стоило рисковать чужой жизнью, посылая человека за две с половиной тысячи километров.
Почему-то без даты, конечно, без номера, но с оттиском личной печати митрополита Крутицкого Петра слева от подписи. Не патриаршего местоблюстителя - архиерейской.
Агафангел не знал, имелась ли у митрополита Петра печать Патриаршего Местоблюстителя, - пребывая в ссылке, официальные церковные документы не получал. Удивило другое. Его, Агафангела, печать как предмет - личная печать митрополита Ярославского и Ростовского Агафангела - находилась в епархии: оставлена на хранение викарию - владыке Кириллу. Чтобы посторонние не воспользовались.
Зачем в тюрьме архиерею печать?!
Он хотел забрать письмо с собой, положив в карман, но Тучков его остановил.
- Извините - вещдок, и должно остаться в следственном деле, - произнес, забирая письмо и помещая в папку на прежнее место. - Как же обвинить человека, не имея на то доказательств?!
Конечно, его собеседник молчал: что говорить, если всем известно, как?!
- Дал вам с ним ознакомиться по-дружески - чтобы не думали, что объявляя себя местоблюстителем, нарушаете завещание патриарха Тихона. Вот и владыка Петр подтверждает, - закончил Тучков, закрывая папку, и вдруг спохватился: - Лично вам обещаю: сделаю все возможное, чтобы в деле Петра не фигурировало - не осложнило его положение... Будет находиться в деле курьера - тут уж поделать ничего не смогу!
Он хотел было хмыкнуть, но, быстро взглянув на сидевшего против него, который уперся взглядом в стол, сдержался и, чтобы подавить звук, углубился в другую папку.
- Совсем позабыл! Все говорим о вашем освобождении, а документы-то не отдал! Ох, уж эти мне бюрократы! Пришлось буквально стоять за спиной, чтобы оформили! Так что теперь вы свободны. Вот, смотрите!
Как пасьянс, Тучков разложил на столе перед Агафангелом бумаги - справку об освобождении, копию постановления об освобождении, копию акта медицинской комиссии об освидетельствовании, на основании которого его, Агафангела, освободили от ссылки, и мандат на покупку билета до Ярославля, которые тот, каждую внимательно отсмотрев - подписи, даты, печати, - собрал, и, конечно, расписался в придвинутом ему раскрытом журнале за каждую в нужной строчке.
- А почему бы вам не задержаться в Москве?! - задал Тучков сам себе вопрос и сам же ответил. - Остановитесь на несколько дней, проблем с документами не будет... А с жильем - в Донском монастыре: найдем вам место... И для племянницы...
- Не могу, - прогрохотал Агафангел, - должен ехать в Ярославль - мандат до Ярославля.
- Ознакомитесь с церковной жизнью, выпустите послание о вступлении в права Местоблюстителя... А уже потом - в Ярославль.
- Не могу, - снова загрохотал Агафангел, - журнала нет...
Об архиерейской печати говорить не стал, и, чтобы собеседнику стало понятно, напомнил о том, что тот знал, но, очевидно, забыл:
- В церкви, как в любой организации, исходящий документ, чтобы имел силу официального, должен получить регистрационный номер - в журнале епархиального управления или в архиерейском журнале...
Почему-то грохот трубы стал тише - наверное, он, Тучков, привык.
Бюрократы почище нас - говорят о духе, а цепляются к букве!
- Старый, очевидно, у вас - изъяли при обыске в 22-м, а новый пока не завел - не доехал до кафедры...
- Заведете! - широко улыбнулся Тучков и по-свойски предложил: - Давайте вместе поедем в Москву! С билетами вопрос решу, и в дороге поговорим!
- Не могу, - ответил митрополит Агафангел и, стараясь произнести как можно мягче, насколько позволяла серебряная трубка, чтобы собеседник не обиделся, пояснил: - Племянница торопится домой - за три с лишним года соскучилась по друзьям...
- ...и поклоннику, - продолжил его Тучков и, не сдержавшись, выразительно хмыкнул, а владыка сделал вид, что не заметил, - мало ли, простудился на еще холодном весеннем ветру! - и продолжил:
- ... и уже взяла билет на Котлас. На всякий случай. Оттуда по прямой в Ярославль.
Тем самым заставив Тучкова впервые очень внимательно взглянуть на него.
Наверно, решил, что племянница и поклонник стоят друг друга. Как и дядя.
Через несколько месяцев, уже в Ярославле, Агафангел узнает, что когда ночевал в Пермской тюрьме, то в одной из соседних камер находился на время привезенный из Москвы митрополит Петр, а ссыльный митрополит Кирилл пребывал в это время недалеко от Перми, и никогда не узнает, что, сам не зная того, сорвал чекистскую операцию. Потому что сочли его очень хитрым. Потому что не был для них своим.
Как сложилась бы судьба Православной Российской Церкви, если бы три архиерея-местоблюстителя, встретившись вместе, как един признали невозможность для каждого из них исполнять обязанности и объявили о переходе епархий на самостоятельное управление в соответствии с пунктом 4 Постановления Љ 362?! Но было так, как случилось, - как определил Господь.
На все воля Божия.
Потому в 1926-м река под названием Русское православие продолжила течение по разным руслам.
Как случается с реками, со временем один поток обмеливает и высыхает; другой останавливается в движении и, застыв на месте, зацветает тиной, позже превратившись в болото; какой-то ручеек продолжает путь, впадая уже в другую речку; еще какой-то находит подземное русло, сохранив первоначальный исток и являя себя миру в виде ключей...
Вы же знаете - из-за глобального потепления влага с поверхности испаряется быстро, ради материальных благ человечества индустрия оставляет все больше отходов, засыпая слабые ручейки и создавая болота, а по-настоящему чистой воды с каждым годом на земле остается меньше и меньше.
Потому что близок конец света - последние времена.
- Ну, и хитрый же у вас Агафангел! Знал, что Тучков не поедет в Москву через Котлас - далеко! Что семь верст киселя хлебать?! - засмеялся консультант.
- По Северной дороге не поехал бы - опасно: мог в поезде встретить кого-то из старых знакомцев... Чекисты не любили по ней ездить, особенно близко к лагерям, или же ездили с хорошей охраной, - ответила я, сообщив историку малоизвестный факт и заставив подумать.
- И Агафангел об этом знал...
- Не знаю - скорее даже не думал: как всегда сказал правду. Был готов ко всему.
- У вас нет никаких доказательств пребывания Агафангела в Пермской тюрьме! Каждый церковный историк знает: он добровольно остановился в Перми, чтобы вступить в переговоры с Тучковым и пойти на сговор против церкви, - гордо произнес собеседник. - Опубликованы послание и сопроводительное письмо архиереям с объявлением себя Патриаршим Местоблюстителем. Их митрополит Агафангел распространил из Перми!
- Отступниками, - поморщилась я, а улыбаясь ответила: - Телеграмма о приезде его пришла в Ярославль из Перми. Если бы ехал прямо из ссылки, то пришла бы из Колпашева или из Томска, где сел в поезд. Если бы ехал свободно, то не стал бы терять время и останавливаться в Перми, а поехал бы поскорей к своей пастве. Если бы не находился в тюремном помещении, то не стал бы обсуждать с Тучковым вопросы церковного управления... Даже если бы и объявил себя патриаршим местоблюстителем, то вернувшись домой.
- Замечательно! Вкусная лапша! - потирал руки консультант. - И что же, Аля вышла замуж за поклонника?! Happy-end?!
- Конечно, нет - он ей в отцы годился! Даже не знаю, познакомились ли вообще...
- А где сейчас письмо митрополита Петра? Которое у вас Тучков показал Агафангелу... В архиве "непоминающих"? В том самом, который пропал, когда затопили Мологу?! - ехидно спросил консультант и, передразнивая мою речевую манеру, представил чужой диалог:
- Где же этот архив?
- Он утонул. Как подводная лодка, - ответила как бы я.
Нормальный ответ - конкретный, и причины не названы.
- Может, на небесах?! - хмыкнув, спросил консультант уже от себя.
- Нет, - ответила резко, - на земле. Потому что оно нужно миру, а не Богу, - Господь и так все знает. Ищите его у себя!