Близилось четыре пополудни, рабочие заканчивали делать эшафот для шестнадцати приговорённых. Место для казни выбрали прямо перед городскими воротами. Стоял холодный, безветренный день, но Солнце уже светило по-весеннему ярко. Великолепный день, в такие дни хочется жить, а не умирать.
Собралась гигантская толпа, заполнившая всё пространство. Во всей толпе не было ни одного, кто пожалел бы шестнадцать несчастных, приговорённых к смерти бедолаг. Как-то неприятно становилось от этой мысли. Когда нас, наконец, завели и усадили на высоком эшафоте, тонны ненависти, потоки насмешек хлынули со стороны этих враждебно настроенных людей. В те дичайшие времена, казнь была заменой театральных представлений, кинематографа и телевиденья. Массовая казнь должна была стать гвоздём сезона. Для знати соорудили нечто, типа огромной трибуны. Она была забита под завязку. Зрители приходили с жёнами и всем семейством. Многих из них мы знали лично.
Перед началом основного представления, неожиданно, произошла короткая юмористическая импровизация. Её устроил ни кто иной, как король. В тот момент, когда с нас сняли оковы, он, в своих живописных лохмотьях, с лицом в побоях, и общим неузнаваемым видом, поднялся с места и объявил во всеуслышание, что он Артур, король Англии, и угрожал всем присутствующим здесь государственным изменникам, страшными карами, если хоть волос упадёт с его неприкосновенной головы. Он вздрогнул от неожиданности, когда толпа разразилась диким хохотом. Его гордость была прострелена навылет. Он умолк и сел на край эшафота. Толпа упрашивала его, продолжать морить:
- Пусть ещё что-нибудь скажет! Это же король! Король, бугага! Его смиренные подданные жаждут услышать слова мудрости из уст их повелителя, Его Величества Оборванца.
Они не добились ничего. Король сидел неподвижно с гордым видом, не обращая внимания на град насмешек и оскорблений. Он был, даже, по-своему величественен, несмотря на лохмотья. Я рассеянно снял свою повязку и сел рядом с ним. Когда это заметила толпа, они принялись за меня:
- А вон тот матрос - это его первый министр, стопудов. Смотрите, какой знатный у него фингал.
Я подождал, пока они выдохнуться и крикнул:
- Да, я министр. Я - Шеф. А вы дураки. Завтра вы обо всём узнаете.
Они окатили меня волной радостных насмешек. Я не стал продолжать. Но вот, наступила тишина, говорившая о том, что процесс начинается. Появился шериф Лондона, в своём официальном облачении, окружённый помощниками. В наступившей тишине он зачитал обвинительное заключение и смертный приговор. Священник начал молитву. Все сняли шапки. Первому из рабов надели на глаза повязку. Палач накинул на его шею петлю.
Прямо перед эшафотом, безмятежно простиралась вдаль почти гладкая дорога. По ту сторону дороги стража сдерживала толпу. Какая хорошая дорога. Ах, если бы по этой самой дороге, сейчас же, нам на подмогу прискакали пятьсот наших рыцарей, неистовым галопом. Однако, это было совершенно нереально, пора признать этот факт. Я взглядом исследовал ленту дороги до самого горизонта. Никаких всадников, ни одного.
От рывка каната слегка дрогнул эшафот. Раб повис, болтаясь в воздухе, дёргая сведёнными судорогой конечностями. Ему их не связали.
Уже вторая петля надета на шею второго раба. Ещё момент, и второй раб барахтается.
Ещё минута и третий хватается за воздух.
Я на секунду отвернулся, а когда повернулся обратно, короля не было рядом! Ему уже надевали повязку! На меня навалилось бессильное оцепенение, я не мог двигаться, мотор бешено работал, не хватало воздуха, язык онемел. После того, как была надета повязка, его подвели к петле. Я всё не мог преодолеть парализующую слабость. Однако, когда я увидел петлю на шее короля, я словно проснулся, разряд энергии прошёл сквозь весь организм, я вскочил и побежал по направлению к королю. И уже на бегу, мой взгляд скользнул вдаль, по ту сторону от короля и повешенных рабов - о святой Георгий, о Георгий Победоносец! Там мчались они! Неистово крутя педали, на велосипедах неслись пятьсот, облачённых в кольчугу рыцарей. В стальных велошлемах без забрала. Мечи за спиной, по-походному, в заплечных ножнах.
Великолепное, сюрреалистическое зрелище. О, видели бы вы, как развевались плюмажи на их боевых велошлемах, как Солнце отражалось от полированного металла, как оно сверкало в спицах колёс.
Я заорал, что есть мочи:
- Смотрите, вон едет король! На колени подонки, если хотите сохранить свои жизни! Всем приветствовать короля, если не хотите сегодня ночевать в аду!
И тут же принялся неистово махать белой повязкой, как было уговорено, чтобы Ланселот заметил меня.
Моя возвышенная речь, одновременно с необъяснимым поведением, и невиданным зрелищем велосипедов, достигли желаемого эффекта - процесс казни застопорился.
Дальше последовало знатное представление. Ланселот вместе с ребятами окружили нас и быстрым, решительным штурмом овладели эшафотом, повалив мордой в пол палача, шерифа и всех его помощников.
Как забавно было видеть огромную толпу, рухнувшую на колени, умолявшую пощадить их, обращаясь к королю, которого сами только что оскорбляли и осмеивали. А тот стоял, возвышаясь над ними, в своих лохмотьях, принимая полагающиеся ему почести.
Я думал про себя, что в манерах и поведении короля было что-то невероятно благородное и королевское, как ни крути.
Я был безмерно счастлив. Если рассмотреть ситуацию с казнью в целом, это было самое потрясающее потрясение, и необычайнейшее приключение, происходившее со мной. Я вам скажу, не покривив душой, это было круче даже, чем случай с затмением.
В составе отряда прибыл Кларенс собственной персоной. Он сказал мне с хитрым выражением:
- Удивлён, да? Я знал, что тебе такое понравится. Я уже давно показал ребятам железного коня, и научил их ездить на нём. Всё ждал шанса применить на деле, да похвастаться перед тобой.
ГЛАВА XXXIX
ПОЕДИНОК С РЫЦАРЯМИ
Камелот, милый Камелот. Прошла уже пара дней, как мы вернулись. За завтраком я обнаружил рядом со своей тарелкой свежий газетный лист, только из-под пресса. Почитать газету за завтраком - тонкая духовная нить, соединявшая меня с навеки утраченным XIX веком. В тот раз я не стал читать всё, а сразу заглянул в раздел коммерческих объявлений, ища то, что представляло для меня личный интерес. И сразу нашёл:
Известно, что знатный лорд и прославленный рыцарь Саграмор Беспокойный удостоил чести сразиться с ним королевского министра Хэнка Моргана, также известного как Шеф, дабы получить удовлетворение за оскорбление, причинённое в стародавние времена. Поединок состоится на арене Камелота шестнадцатого дня от начала месяца следующего за текущим. Битва будет яростной, поскольку, упомянутое оскорбление, стало причиной смертельной обиды, и это исключает возможность примирения.
Редактор Кларенс в своей редакторской колонке тоже высказался по поводу этого мероприятия.
Как уже могли догадаться те, кто заглянул в раздел коммерческих объявлений, местная общественность с необычайным интересом обсуждает предстоящий турнир и делает ставки. Состав участников явно намекает, что нас ждёт знатное представление. Продажа билетов начнётся с обеда 13 числа (следующий день после ближайшего новолуния). Вход - 3 цента. Забронировать место, 5 центов дополнительно. Весь доход, полученный от продажи билетов, пойдёт на благотворительные цели и будет перечислен в "Фонд помощи нищим" Их Величеств Короля и Королевы.
Будет присутствовать весь двор в полном составе. Только они, не считая прессы и духовенства, будут допущены бесплатно. Участники и организаторы соревнований убедительно просят публику не покупать у спекулянтов то, что те могут выдавать за билеты. Неправильные билеты не дают право прохода на соревнования.
Все мы знаем и любим сэра Шефа. Все мы знаем и любим сэра Саграмора. Все мы придём на состязание, дабы достойно попрощаться с кем-то из них навеки. Напоминаем, что весь доход от соревнования пойдёт на возвышенное и Богоугодное дело благотворительности. Каждый, кто протянет руку помощи, с зажатыми в ней монетками, согретыми теплом вашего сердца, протянет её многим страждущим. Это первый и пока единственный благотворительный фонд на Земле. Он не стеснён в своём благотворении никакими религиозными и политическими рамками, и помогает людям, невзирая на их происхождение, вероисповедание и цвет кожи. Кто даёт деньги в Фонд, даёт деньги Богу. Раскошеливайтесь без колебаний и приходите, чтобы хорошо провести время! Для тех, кто в курсе, в продаже будет ПОПКОРН и настоящая ГАЗИРОВКА!
Напоминаем, это первый турнир, который пройдёт по усовершенствованным правилам: каждый участник будет использовать то оружие, которое выберет себе сам. Будет необычайно интересно!
До самого назначенного дня, по всей Британии, только и говорили о предстоящем сражении. Остальные темы ушли на второй план и стали малозначительными. О них тоже говорили, но теперь это казалось неинтересно и занудно.
Почему возник такой бешеный интерес? Конечно не потому, что турниры происходили редко. Наоборот, они происходили регулярно. И не от того, что сэр Саграмор был легендарным героем, нашедшим Святой Грааль. Наоборот, Святой Грааль он не нашёл. Его самого-то кое-как нашли. И не от того, что одним из дуэлянтов будет второй человек в королевстве - сам король, бывало, сражался на турнирах. Даже если всё, что перечислено выше, собрать воедино, это не вызвало бы ТАКОГО интереса. Интерес был невероятный, вследствие того, что все без исключения знали - предстоящая битва это дуэль двух могущественных волшебников. Участники померятся силами мускулов, применят загадочные, потусторонние силы чар, и всё это на глазах восторженной публики. Прямо на турнирном поле произойдут неведомые и непостижимые вещи. Это будет финальная битва, которая поставит точку в споре двух суперчародеев эпохи. Все сходились во мнении, что самое эпичное сражение, самых прославленных рыцарей со всего света не может встать в один ряд с таким представлением как это. Сражение рыцарей было бы всего лишь детской забавой, по сравнению с предстоящей битвой двух громовержцев, невообразимой, но уже внушающей страх и трепет.
Ни для кого не было секретом, что на самом деле, это дуэль между Мерлиным и мной. Мы померимся магическими силами ещё раз. Рассказывали, что Мерлин дни и ночи напролёт колдует над доспехами сэра Саграмора, вплетая в них неземные силы, которые будут оберегать их владельца от любых ран. Он заряжал его оружие поражающей мощью и точностью удара. Он заполучил магическую вуаль, сплетённую волшебными духами воздуха, которая сделает невидимым для противника, того кто облачится в неё (остальные будут продолжать его видеть). Тысячи рыцарей не смогли бы совладать с сэром Саграмором, так хорошо экипированным, надёжно защищённым и вооружённым до зубов читером. Передавали, что ни один из известных Мерлину, ныне живущих волшебников не сможет рассеять эти чары. Без вариантов. После такого утверждения не могло быть сомнений в исходе битвы. Тем не менее, оставался открытым вопрос: может быть, где-то есть неучтённый Мерлином волшебник, который сделает так, что волшебная вуаль потеряет волшебную силу, а заколдованная кольчуга станет уязвимой для моего оружия? Только битва могла дать ответ на этот вопрос, а до тех пор, общество изнемогало от предвкушения и делало ставки. Ставки были высоки, и об этом тоже говорили.
Что касается высоких ставок, это была правда. Всё так и было. Только не в финансовом аспекте. На кону было ни что иное, как будущее рыцарства, в качестве вооружённой силы. На арену выходил воин-эксперт. Эксперт, вооружённый ловкостью, здравым смыслом, холодным расчётом и отсутствием предрассудков, а не какой-то там чёрной магией. Я имел перед собой ясную и достижимую цель. Я выходил на битву с замыслом уничтожить рыцарство как военный класс, или быть уничтоженным им.
Пространство вокруг турнирного поля было огромным, но в десять часов утра шестнадцатого числа следующего месяца на нём яблоку некуда было упасть. Гигатрибуна, сооружённая специально по этому поводу, была украшена флагами, вымпелами и драгоценными тканями. Она была до отказа забита мелкими вассальными королями, их свитами и аристократией со всех уголков Британии. На самом видном месте располагалась свита нашего короля. Каждый из них был одет в шелка и вельвет. Одежду украшали клинья пёстрых и кричащих цветов. Я такого не видел нигде в природе. Только северное сияние в верховьях Миссисипи может сравниться с подобным буйством красок.
На противоположной стороне было установлено множество серых шатров. Каждый был огорожен по периметру развевающимися стягами. У входа в каждый шатёр стояли неподвижные стражники. У каждого входа был вывешен отполированный щит означавший, что хозяин щита желает бросить вызов. Видите ли, каждый из рыцарей, присутствовавших здесь, имел честолюбивые планы, и некие корпоративные соображения. Моё отношение к ним не было секретом ни для кого. Поэтому все они увидели в этом свой шанс. Если я выиграю бой с сэром Саграмором, у каждого из них будет право бросить мне вызов, и они могут делать это, пока я буду в состоянии отвечать.
На нашей стороне стояли всего лишь два шатра: один для меня, другой для моих слуг. В назначенный час король подал сигнал. Появились глашатаи в своих камзолах и зачитали прокламацию, в которой были названы сражающиеся и озвучены причины конфликта. Короткая пауза. Загудели трубы, вызывая противников на поле. Толпа затаила дыхание, все были поглощены.
Из своего шатра выехал верхом славный сэр Саграмор, грандиозный монолит из стали. Его длинное копьё, удерживаемое сильной рукой, стояло вертикально на стременном упоре. Его мужественное и надменное лицо с грубыми чертами было закрыто сталью. На его доспехи была надета украшенная гербом туника, на его лошади была попона, которая свисала едва не до земли. Внушительное зрелище. Его приветствовали громкие крики восторга и обожания.
Затем появился я. Меня встретила мёртвая тишина. Изумление было всеобщим. Потом, громкие раскаты смеха прокатились через всё людское море. Герольды, при помощи труб, прекратили это безобразие.
Я был в джинсах, кожаной жилетке и широкополой шляпе - ковбойский прикид. На ногах сапоги со шпорами. Моя лошадка была совсем не крупная, но это был арабский скакун. Проворная, поджарая, с тонкими быстрыми ногами, мышцы как пружины. Она была красавица, чёрная как смоль, лоснящаяся, без попоны, только седло и уздечка.
Стальной монолит тяжело, но грациозно двинулся на свисающем до земли одеяле навстречу нам, делая на ходу пируэты. Мы легко и непринуждённо гарцевали навстречу им. Встретившись в центре, остановились. Монумент приветствовал меня, я ответил взаимностью, мы развернулись, и бок обок поскакали к трибуне, где предстали перед королём с королевой и сделали учтивый поклон.
Королева воскликнула:
- Неужели сэр Шеф станет сражаться незащищённым. И даже без копья или меча или...
Тут король её остановил и одной галантной фразой дал понять, чтобы она не лезла не в своё дело. Снова загудели трубы. Мы поскакали в разные стороны, к противоположным краям арены и встали наизготовку. В поле зрения появился старик Мерлин. Он подошёл к сэру Саграмору и накинул на него какую-то тончайшую шаль.
Не знаю, из чего уж там он её сплёл, но она была почти прозрачна. Не иначе, как из паутины плёл, старый пердун, в смысле, паук. Сэр Саграмор стал смахивать на привидение, жуткое, но симпатишное. Король подал знак, трубы загудели снова. Сэр Саграмор опустил своё длинное копьё и в следующий момент яростно ринулся в моём направлении. Вуаль бешено развивалась позади. Я демонстративно навострил уши, будто на слух определив, что невидимый рыцарь уже несётся ко мне. Потом, я оглушительно свистнул, и помчался ему навстречу, словно стрела. Мой озабоченный вид красноречиво говорил, что я не знаю точно, где находится враг. Хор ободряющих криков в поддержку Саграмора. Один мужественный голос проорал слово поддержки для меня:
- Сделай его, ловкий Джим!
Готов биться о заклад, что это Кларенс болеет за меня, его стиль. Когда грозный наконечник Саграморова копья был в паре шагов от моей груди, я, без малейших усилий, заставил свою лошадь резко отпрыгнуть в сторону, и массивный рыцарь промчался мимо, пронзив пустоту. Я сорвал немало аплодисментов за этот трюк. Мы развернулись, изготовились и вновь ринулись друг на друга. Снова промах и новые аплодисменты. То же самое повторилось ещё раз, и сопровождалось таким громом аплодисментов, что сэр Саграмор потерял хладнокровие и поменял тактику. Он больше не стал разъезжаться, изготавливаться и атаковать, а стал просто гоняться за мной по полю с копьём наперевес. Этим он не добился ничего. В этой игре в догонялки на моей стороне было абсолютное преимущество. Я легко отрывался и уходил с его траектории, когда бы этого ни пожелал. Потом оказалось, что это уже я скачу вслед за ним. Я приблизился вплотную и побарабанил ему по шлему. Публика валялась от восторга. Теперь уже я охотился на него. Он крутился, выполнял замысловатые манёвры, делал всё возможное, но больше не мог оказаться сзади меня. В конце каждой попытки он обнаруживал, что я снова у него в тылу. От его хладнокровия не осталось и следа. Он забылся и громко сквернословил, угрожая, что прикончит меня. Я незаметно снял лассо с луки седла, и зажал его витки в правой руке. В этот раз, он ринулся на меня так, что было ясно, всё, шутки кончились. Судя по напору, забрало у него упало совсем. Я спокойно сидел в седле и широкими кругами раскручивал над головой растянутую петлю моего аркана. Когда сэр Саграмор набрал полный ход, я не спеша двинулся ему навстречу. Когда расстояние между нами сократилось до пятнадцати метров, аркан взвился в воздух и прыгнул на него распрямившейся гремучей змеёй. Я рванул в сторону, увёртываясь от удара копьём, сделал разворот и резко осадил моего обученного скакуна. Лошадь остановилась, крепко упершись расставленными ногами. В следующий момент трос натянулся, словно струна и сдёрнул сэра Саграмора с коня. О, великий инка! Это была сенсация.
Сами понимаете, что такие новинки вызывают у народа восхищение. Этим людям не доводилось видеть подобных трюков из рабочего арсенала ковбоя. У них от восторга башни посносило. Отовсюду раздавались крики:
- Давай ещё разочек! Покажи нам свой трюк ещё раз!
Я понимал, что не замедлю порадовать их вновь, поскольку всё турнирное рыцарство засуетилось у своих шатров. Как только аркан был снят, а сэра Саграмора утащили в шатёр, приходить в себя, я растянул петлю и покрутил своё оружие над головой, вызывая противников на бой. Я знал, что они выбирают преемника сэру Саграмору, и что это не займёт много времени, поскольку кандидатов было много. Так и есть, они быстро выбрали сэра Хериберта Рейвельского.
От топота копыт пыль по полю летит. Он мчится как степной пожар, проносится мимо, а на его шее уже петля из конского волоса. Хрясь! Пустое седло. Куда делся всадник?
Толпа опять вызывала меня на бис. Потом это повторилось. Ещё раз. И снова. Когда я ссадил с коня пятого человека, облицованные железом отнеслись к теме серьёзно, взяли тайм аут и собрались на совет. На совещании было принято решение, что ситуация вынуждает их отказаться от профессиональной этики и геральдических требований и выставить против меня сильнейших и знаменитейших бойцов. К великому изумлению всего белого света я сбросил с коня сэра Лайморка Галла а после него сэра Галлахэда. Вы должны понимать, что после этого, им не оставалось ничего иного, как зайти в старшего козыря. Против меня вышел лучший из лучших, сильнейший из сильнейших, великий сэр Ланселот собственной персоной.
Пришёл час моей славы? Были все основания думать так. Вон Артур, король Британии, вон Гвенера. Там, компания второстепенных королей и корольков, в полном составе. Вон, шатры прославленных рыцарей из разных стран. Среди них, отборнейшие и известнейшие рыцари Круглого стола. Самые прославленные во всём христианском мире рыцари. А вдобавок ко всему, ярчайшая звезда их звёздного скопления появилась на ристалище лично, с копьём наперевес, притягивая восхищённые взгляды тысяч обожающих его зрителей.
И тут я такой, хладнокровно подкарауливаю его. В моей голове промелькнул образ некоей дамы сердца, хотел бы я, чтобы она видела меня сейчас. Сэр Непобедимый налетел на меня словно ураган. Весь высший свет привстал. Роковая петля взвилась, извиваясь, и не успели зрители глазом моргнуть, как я уже буксирую сэра Ланселота по полю, и посылаю воздушные поцелуи публике. Вихрь машущих мне платков, гром аплодисментов, приветствующих меня!
Я говорил себе, сворачивая своё лассо и вешая его на луку седла "Полная победа, больше никто не осмелится выступить против меня. Броневойска упраздняются". Представьте моё изумление, да и не только моё, когда раздался знакомый звук труб, означавший, что очередной соперник готов выйти на поле. В этом крылась интрига. Я не мог угадать кто этот герой. Тут я заметил, как Мерлин бежит прочь, и тут же обнаружил, что лассо исчезло! Старый мошенник стащил его и запихал себе за пазуху.
Трубы загудели во второй раз. Я посмотрел на противоположный конец поля и увидел сэра Саграмора, выезжающего верхом. С него отряхнули пыль, его волшебная накидка снова была на нём. Он возвращался. Я рысью двинул ему навстречу, притворившись, что не вижу его и ориентируюсь только по звуку копыт. Он крикнул:
- У тебя тонкий слух, но от этого он тебя не спасёт! - и он похлопал рукоять своего тяжёлого меча. - Ах, да, ты же не можешь видеть это. Короче, эта, теперь неповоротливое копьё заменено на меч. Я полагаю, от него ты не уйдёшь.
Его забрало было поднято и в его улыбке можно было прочитать смертный приговор. Да, увернуться от меча мне бы не удалось, это было ясно. Кому-то придётся умереть на этот раз. Если он ударит меня первый, я труп. Мы поскакали по направлению к трибунам и предстали перед их величествами. В этот раз король был обеспокоен. Он сказал:
- А где твоё удивительное оружие?
- Его похитили, сэр.
- А запасного у тебя нет?
- Нет, сэр, у меня было только одно.
Тут вмешался Мерлин:
- У него было одно, потому что второго такого больше нет на всём белом свете. Когда-то оно принадлежало сумрачному повелителю подводного царства. А этот человек либо хочет обмануть нас, либо и в самом деле не знает, что этим оружием можно победить восемь противников, после чего оно исчезнет, и вернётся к своему хозяину на дно морское.
- Но значит, он теперь безоружен, - сказал король. - Сэр Саграмор, Вы позволите ему, одолжить оружие у кого-нибудь?
- Я ему одолжу! - сказал сэр Ланселот, и двинулся ко мне прихрамывая, - он отважный рыцарь. Он мужественный человек и воин, умелый, как ни один из живущих ныне. Поэтому он заслуживает сражаться моим мечом.
Он взялся за рукоять меча, чтобы вынуть его из ножен, но сэр Саграмор сказал:
- Остановись, так нельзя. Он должен биться тем оружием, которое сам выбрал. У него было право выбирать себе оружие, и он взял то, которое сам себе выбрал. Если он ошибся, вина лежит на нём самом.
- Рыцарь! - сказал король. - Ты переутомился, сражаясь с этим человеком, и твоя голова расстроена желанием отомстить. Ты хочешь убить безоружного человека?
- Если он так сделает, он ответит за это лично мне, - сказал сэр Ланселот.
- Я отвечу за это любому, - пылко огрызнулся сэр Саграмор.
В разговор вмешался Мерлин, потирая руки и улыбаясь подлой улыбкой злого наслаждения:
- Вот правильно, хорошо и благородно, а теперь Ваше Величество, подавайте сигнал к бою.
Королю пришлось уступить. Воззвали трубы, мы повернули, каждый в свою сторону, и поскакали на свои позиции. В сотне метров друг от друга мы остановились, повернулись к противнику лицом и замерли неподвижно, словно конные статуи. Уже больше минуты стояли мы, сурово глядя друг на друга, среди абсолютной тишины. Казалось, король не может собраться духом и подать сигнал. Наконец, он поднял руку и раздался трубный звук. Меч сэра Саграмора описал в воздухе блестящий полукруг, а сам он стал величественно приближаться. Я оставался на месте. Он надвигался. Я не шелохнулся. Возбуждённая публика кричала мне:
- Ууутекай! Он просто маньяк! Мясник! Спасай себя!
Я не сдвинулся ни на дюйм, пока это грозное привидение не оказалось в пятидесяти шагах от меня. А потом я вытащил из седельной кобуры крупнокалиберный револьвер. Потом была вспышка, гром, револьвер снова оказался в кобуре, а публика озадаченно пыталась понять, что произошло.
Мимо меня проскакала лошадь без всадника, а поодаль лежал совершенно мёртвый сэр Саграмор. Подбежавшие к нему люди онемели от страха и нехороших предчувствий, обнаружив, что человек мёртв, и совершенно без видимых причин, если не считать грома среди ясного неба. Не было никаких ран, никаких видимых повреждений.
В кольчуге образовалась маленькое отверстие напротив сердца, но этому никто не придал значения, потому что из-за разрыва сердца пролилось так мало крови, что всю её впитала туника. Тело поволокли к королю, дабы тот вместе с вельможами мог сам осмотреть. От изумления все оцепенели. Меня позвали подойти и объяснить произошедшее чудо. Но я остался на месте как вкопанный и громко крикнул:
- Если вы приказываете, я подойду. Но мой король, вы сами знаете, что закон турнира велит мне оставаться, где я стою, пока будут желающие сразиться со мной.
Я ждал. Никто не бросил мне вызов. Тогда я сказал:
- Если кто-то сомневается, что турнир был проведён должным образом и выигран честно, я не буду ждать пока они станут ставить под сомнение и распускать слухи, я сам вызываю их.
- Это смелое предложение, - сказал король, - оно украшает тебя. И кого ты назовёшь первого?
- Я вызываю... всех. Не по одному, а всех сразу. Вот, я стою перед вами и вызываю всё рыцарство Англии сразиться со мной!
- Что? - десятки рыцарей вскрикнули в один голос.
- Вы слышали мой вызов. Принимайте, или я объявлю вас трусливыми рыцарями и буду считать побеждёнными.
Сами понимаете, это был блеф. Самое время поднять ставку в десять раз, и сорок девять шансов из пятидесяти, что никто не решится тебя открыть. И ты при деньгах.
Но в этот раз, мы не в покер играли, и ставки тут были другие. Пять сотен рыцарей вскарабкались на коней, и не успел я глазом моргнуть, как стальной поток хлынул на меня и понёсся полным ходом. Я выхватил оба револьвера и стал ждать, прикидывая шансы.
Бабах! Одно седло опустело. Бабах! Ещё один всадник волочётся по земле. Бах..бабах, ещё двоих убрал. Всё висело на волоске, и я это понимал. Если я уберу одиннадцать, но их это не убедит, двенадцатый убьёт меня. Я почувствовал себя таким счастливым, когда заметил, после девятого выстрела, неуверенность в их рядах, которая предвещала панику. Секундное промедление могло лишить меня шанса. Но я не медлил. Я поднял оба револьвера, направил на них и грозно крикнул:
- Нуу?
Толпа разом осадила своих коней. Несколько щекотливых мгновений они колебались, и затем бросились врассыпную.
А что Бред Мерлин? Он снова сдулся. Отчего-то каждый раз, как магия фокусов-покусов вступала в состязание с магией, основанной на научных фактах, фокусник-покусник сливался.
ГЛАВА XL
ТРИ ГОДА СПУСТЯ
Когда я покончил с рыцарством, как военной силой, я больше не считал нужным держать в секрете, проводимые мной реформы. В тот же самый день я сделал публичный доклад, с экскурсией по окрестностям Камелота, касающийся моих школ, моих современных шахт. Описал и показал сеть мастерских, и первые гиганты индустрии, карликовые пока, ошеломлённому миру. Для них это был день потрясений. Полагаю, многие приняли происходящее за сон. Я показал шестому веку девятнадцатый. Безо всякой машины времени.
Куй железо пока горячо. Рыцарство было ошеломлено и подавлено, но это временно. Я должен был полностью нейтрализовать их, это была стратегическая инициатива. На турнире я блефовал, они испугались, но понимали это, и каждый в душе горел отмщением. Когда они придут в себя и осмелеют, то, может, и решат промеж себя, что я не так уж всемогущ. Тогда они выйдут из-под контроля. Нельзя дать им время опомниться. Я и не собирался.
Я бросил повторный вызов. Это был другой вызов, не тот, что в прошлый раз. Он стал грознее, серьёзнее и опасней. Я предложил рыцарству дуэль-войну. Объявил, что с пятьюдесятью помощниками выйду на поле против любого количества славных рыцарей, и сражу их всех наповал. Я приказал выгравировать на кусках сверкающей золотом меди текст вызова и отправил глашатаев во все концы страны. Каждого глашатая сопровождал учёный монах, который зачитывал всем встречным рыцарям текст вызова. Я дал платное объявление в газету.
И это уже не был блеф. Я знал, что говорю, я мог сделать то, что обещал. Я хотел донести это до каждого, чтобы ни один не понял меня неправильно. Чтобы даже самый тупой вояка сообразил, что ему лучше заткнуться или оказаться уничтоженным. Все оказались достаточно мудры и выбрали первое. Следующие три года никто не создавал мне никаких проблем.
Давайте окинем Англию взглядом и посмотрим, что случилось за следующие три года. Счастливая, преуспевающая страна. Всё изменилась до неузнаваемости. Повсюду открыты школы, несколько колледжей, большое количество новых интересных газет. Появились писатели. Сэр Дайнаден Шутник был первым. Он выпустил сборник бородатых анекдотов и баянов, которые я лично знал уже тринадцать столетий. Если бы он не включил в него ту самую шутку про юмориста, я бы не сказал ничего плохого. Но он включил её. Этого я вынести не смог. Я приказал уничтожить весь тираж книги, а в отношении автора вышел указ, за подписью короля, о запрете на литературную деятельность вообще.
Рабство было отменено. Закон стал для всех один и все стали равны. Налоги распределились равномерно и прогрессивно. Телефоны, патефоны, пишущие и швейные машинки и сотни других, необходимых людям изобретений вошли в быт. Сила пара и электричества была принята на ура. Мы запустили по Темзе паровые буксиры и начали коммерческое мореплавание. Я готовил экспедицию для открытия Америки, и изобретения картошки.
Было начато строительство нескольких веток железной дороги. Одна уже была достроена и фунциклировала. Эта первая ветка связала две столицы - Камелот и Лондон. Как человек прозорливый, я сразу пропиарил железные дороги и стальные паровозы, как передвижные крепости и высшее развитие идей странствующего рыцарства. Служба на транспорте приравнивалась к военной службе. Комендант состава соответствовал коменданту крепости и обладал высокими полномочиями. Кондукторским отрядом поезда руководил человек, соответствовавший шерифу. Такая идея очень понравилась знати и привлекла лучших из них на службу. План сработал, конкурс на должности был очень высок. Комендантом экспресса на 4.33 стал знатный герцог. Комендантами остальных экспрессов были сплошные графы. Все они были хорошие люди, но у них было два недостатка, которые не удавалось искоренить, так что приходилось смотреть сквозь пальцы. Они все предпочитали работать в доспехах, при оружии, возя с собой вагон с лошадьми, и все они присваивали себе часть доходов компании, иными словами, занимались кормлением.
Даже рядовые рыцари были охвачены общественно-полезными занятиями. Они колесили по стране, неся свет и цивилизацию. Их страсть к странствиям и большой опыт общения делали их высокоэффективными проводниками цивилизации в народную глубинку. Они разъезжали верхом, закованные в сталь, вооружённые мечами, боевыми топорами и копьями. Если они не могли убедить местного помещика использовать в хозяйстве швейную машинку, или взять патефон, или обнести крестьянские дворы панцирной сеткой вместо жердей и зарослей кустарника, или подписаться на журналы о трезвом образе жизни, ребята могли принудить его к этому силой оружия. Так мы нашли применение их боевому задору, и самых беспокойных отвлекли от обид и интриг.
Я был полностью доволен. Уже не за горами то время, когда воплотятся в жизнь мои главные, тайные планы. Видите ли, у меня было две задумки, которые занимали особое место среди прочих моих планов. Одной из них была идея упразднить государственную католическую церковь и дать зелёный свет протестантской. Нет, это не будет государственная протестантская церковь. У нас будет свобода вероисповедания, каждый будет ходить молиться туда, куда ему велит Бог, а не чиновник. Второй проект - протолкнуть и обнародовать королевский указ о том, что после смерти Артура, вводится всеобщее избирательное право. То есть право выбирать верховного правителя будет дано всем мужчинам и женщинам.
Ну, хотя бы всем мужчинами, любой знатности и богатства, умным и глупым. Сам я, всё же считаю, что матери семейств разбираются в жизни не хуже своих двадцатилетних сыновей. Артур, благодаря привитой гигиене и основам медицины, мог протянуть ещё лет тридцать. Мы с ним были почти ровесники, и было ему около сорока. Я полагал, что этого времени вполне достаточно, чтобы подготовить наиболее передовую и активную часть населения к великому дню, равного которому ещё не было в истории средневековья. Но сначала, нужно сделать так, чтобы они желали это. Да, это будет смена политического строя, бескровная.
Мы провозгласим республику. Не стану кривить душой, первый президент уже был подобран мной на эту должность. Скажу без стеснения, что им должен буду стать я. Признаю, ничто человеческое мне не чуждо.
Кларенс был со мной солидарен в том, что необходимо менять форму правления, однако, новое государственное устройство представлял себе несколько иначе. Как истинный британец он был за республику без привилегированных сословий, но с наследственной монархией, взамен выборного главы исполнительной власти. Он полагал, что нация, познавшая некогда радость почитания королевской власти, и безжалостно лишённая этой радости, будет тосковать по былым временам и ностальгировать от нереализованного чинопочитания. Я убеждал его, что власть королей опасна, она всегда будет оставаться зародышем сословно-привилегированного уклада общества. Он отвечал: тогда пусть на троне будут коты. Королевское семейство котов - всесторонний ответ на все ожидания и вызовы новой реальности. Они будут пользоваться народной любовью не меньше, чем любая человеческая королевская семья, и это полностью удовлетворяет политическим задачам.
Их образование не ниже, чем у человеческих королей. Свою воинственность они будут реализовывать в драках с соседскими котами. Если у них будут те же пороки и добродетели, что и у настоящих королей, это будет обходиться нации намного дешевле, чем при человекообразных королях, а про тщеславие, самолюбие и желание попасть в учебники истории вообще можно будет не беспокоиться. Кроме тех, кому они насрут в тапки. Хлопот от них будет минимум. Потом, когда люди привыкнут, они станут считать власть котов божественного происхождения, как случается и с прочими королевскими семьями, а фраза "Томкет Третий был игривым королём" звучит ничем не хуже, чем подобное утверждение, касающееся обыкновенных бабников голубых кровей, в белых лосинах.
- И как правило, - добавил Кларенс, - моральные качества котов превосходят моральные качества королей. А значит, это благотворно повлияет на мораль нации в целом, потому что нация всегда копирует образ поведения своих правителей. И если уж необоснованно любят и почитают королей, то милых и безобидных кошкоролей полюбят ещё быстрее. Особенно, учитывая то, что те не станут никого вешать или обезглавливать или бросать в темницы, не станут творить зверств и несправедливостей разных там. Они и в самом деле заслуживают более глубокой любви и почитания, чем любая человеческая королевская семья, и они получат её. Пройдёт время, и взор всех цивилизованных стран западной Европы будет прикован к этой человечной и благородной политической котосистеме. Короли мясники, короли самодуры быстро выйдут из моды. Их подданные заменят освободившиеся места котятами, за которыми приедут в наше отечество. Из Англии произойдут все королевские роды Европы. Через сорок лет весь цивилизованный Западный мурр будет управляться котами из Англии. Ммяяяу!
Тьфу. Я поверил было, что он серьёзно, и в чём-то даже горячо соглашался с ним, пока этот дикий кошачий клич не вернул меня к действительности. Нет, он никогда не бывает серьёзным на все сто. Он нарисовал картину однозначно улучшенной, и очень рационально устроенной конституционной монархии, но был слишком ветреным, чтобы понять каким глубокомысленным он был в тот момент. То, что он был слишком ветреным, его тоже не заботило.
Я собирался дать ему нагоняй, но тут впорхнула Сэнди, напуганная, шокированная и рыдающая так, что я даже не мог понять, сначала, что она пытается сказать.
- Спокойно милая, что случилось? Выпей водички и расскажи.
Она мягко уткнулось мне в грудь лицом и, беспрестанно всхлюпывая, выдавила из себя еле слышно:
- ТЕЛЕФОЛИНОЧКА!
- Скорей! - крикнул я Кларенсу. - Вызывай королевского лекаря.
Через пару минут я уже стоял на коленях у детской колыбели, а Сэнди посылала слуг туда, сюда, за тем и за этим. Я наклонился и прошептал:
- Проснись, родная Телефолиночка.
Девочка слабо приоткрыла глазки и произнесла:
- Папочка.
Я успокаивался - она совсем не умирала. Осмотрел и поставил диагноз - дифтерия. Достал ингалятор-спиртовку и принялся делать раствор для ингаляций. Если болели Сэнди или ребёнок, я никогда не сидел, сложа руки, ожидая пока у нас заведутся настоящие доктора. Я знал, как ухаживать за ними обеими и приобрёл неплохой опыт. Я был рядом с малышкой большую часть её маленькой жизни. Мне, бывало, удавалось решить её маленькие большие детские проблемы и вызвать смех вместо слёз, даже когда её мать не могла сделать это.
Сэр Ланселот в платиновых доспехах тонкой работы бодро шагал через просторный зал, направляясь на фондовую биржу. Он был её президентом. Сама биржа состояла из Рыцарей Круглого Стола, и торговые сессии проводились за этим самым Круглым Столом. Председательствующий сэр Ланселот занимал Трон Судьбы, право сидеть за которым он приобрёл у сэра Галлахэда. Место за Круглым столом стоило неимоверно дорого. Вы всё равно не поверите, поэтому даже не стану приводить сумму.
Сэр Ланселот недавно приобрёл солидный пакет акций и стал крупнейшим акционером одной из наших новых и перспективных железнодорожных веток. Теперь он был готов провернуть крутую спекуляцию и стать монопольным владельцем этой железной дороги, не затратив при этом своих дополнительных денег. Он шёл на работу, собираясь сделать это сегодня же. Но что с того? Он остался всё тем же добрым рыцарем, стариной Ланселотом. Когда он, проходя мимо двери, заглянул к нам и увидел, что его любимица больна, для него не было больше вопросов, какое дело Бог приготовил для него на сегодняшний день. Биржевики могли играть на повышение и на понижение и доводить друг друга до нищеты, но ему теперь на это было плевать. Он сразу зашёл к нам и встал у кроватки Телефолины, поставил свой шлем рядом с кроватью, залил спиртовку в ингаляторе топливом и разжёг её. Сэнди, к этому времени, соорудила балдахин над кроваткой из одеяла, и всё было готово к медицинской процедуре.
Сэр Ланселот собрался духом, перекрестился и наполнил ёмкость негашёной известью, долил карболовой кислоты, смешанной в небольшой пропорции с молочной кислотой, залил водой и поместил носик ингалятора с идущим из него паром под балдахин. Процесс пошёл, а мы сели по обе стороны от колыбели, словно часовые.
Сэнди успокоилась, и в приподнятом настроении собственноручно зарядила нам кальян лучшим индийским табаком и попросила нас не стесняться и курить, сколько нам будет угодно. Она не против. Она уже совсем привыкла, и вообще она была первой дамой королевства увидевшей процесс курения, и даже смогла, при этом, не свалиться с коня. Как вы понимаете, она даже слегка гордилась этим. Это было замечательное, умиротворяющее зрелище, наблюдать, как сэр Ланселот, благородно развалившись в кресле, покуривал из блестящего кальяна. Замечательный человек, прекрасный человек.
У него были все качества, чтобы быть прекрасным отцом, чтобы осчастливить жену и детей. Однако сами понимаете - Гвенера... Давайте не станем оплакивать того, чему нельзя помочь.
Мы с ним дежурили, сменяя друг друга на посту, три дня и три ночи, пока кризис не миновал.
Потом он, в своих великолепных доспехах, взял девочку на руки и поцеловал. Пощекотал её роскошным плюмажем своего шлема и усадил на колени Сэнди. После чего, величественно пошёл прочь, через просторный холл, пройдя мимо множества обожавших его воинов и слуг. Ни мой инстинкт, ни мой пророческий дар не подсказали мне, что больше я его никогда не увижу! Боже, почему в этом мире столько разбитых сердец!
Доктор сказал, что мы должны вывезти девочку на морской курорт, чтобы там она оправилась от болезни и восстановила силы. Мы взяли стражу и свиту в количестве двухсот шестидесяти человек и отправились в круиз на галере. Через две недели мы выбрали, как советовал доктор, подходящее местечко на Французском побережье Пролива. Король этой местности оказал нам гостеприимство, которое мы с благодарностью приняли. Если бы его замок имел столько же удобств, сколько неудобств, то большего и не пожелаешь. Но мы и так хорошо проводили время в его древнем, дремучем замке, поскольку всё необходимое везли с собой на корабле.
Через месяц я отправил судно домой за новыми припасами для нашей весёлой и дружной компании. Ожидалось, что галера на полном вёсельном ходу сможет проделать путь туда-обратно за три-четыре дня. Кроме припасов, они должны были привести нам новости из Камелота, а специально для меня, отчёт об одном важном эксперименте, который я начал на базе Оксфордского колледжа. Эксперимент заключался в том, чтобы заменить турнирные сражения рыцарей на что-нибудь такое, что позволит наиболее беспокойным и энергичным рыцарям выпускать пар, будет развлечением для всего света, но без увечий. Но, в то же время, будет поддерживать в рыцарях лучшее - мужественность и дух состязаний. Я набрал команду, и тренировал её. Теперь близилась дата представления.
Этот эксперимент назывался американский футбол. Чтобы новая затея сразу вошла в моду и не пала жертвой критиканов, и любителей старины, я набирал команды по критерию знатности, а не спортивных достижений. Все игроки в обеих командах были исключительно монархами - вассальными королями Артура. Исходного материала у Артура нашлось достаточно. Эти люди имели свои собственные доспехи, с которыми никогда не расставались, что было нам на руку. Они согласились носить поверх кирасы туники одного цвета для каждой команды, чтобы можно было различать участников команд, но при условии, что на каждой из них будет вышит индивидуальный герб участника. Поступали предложения вооружить команды разным оружием. Например, одну вооружить палицами, а другую топорами, но я сказал, что смысл игры другой и вооружил их мячом. Стальным. Тренировки в спортивном лагере при колледже впечатляли. Учитывая, что ребята были неповоротливы в своих доспехах, они почти никогда не пинали мяч, а стремление проявить личную доблесть и отличиться приводило к тому, что пасы вообще были редки. Основная стратегия была - клин против клина, а когда игрок с мячом перехватывался защитниками грохот стоял такой, словно на пункте вторчермета кран вывалил кучу металлолома. Первоначально я назначил в качестве арбитра не знатного человека. Это была ошибка. Пришлось полностью пересмотреть отношение к выбору судьи. У ребят на поле, оказался тяжёлый характер. После первой же попытки наказать команду они затоптали арбитра. Его пришлось нести домой на носилках. В отсутствие арбитра игровой процесс вырождался в потасовку, которая без оружия была совсем не зрелищной. Однако, больше никто не хотел становиться арбитром. Профессия арбитра, внезапно, оказалась крайне непопулярной. Поэтому мне пришлось выбрать известного всем человека, и защитить его, помимо усиленных доспехов, особым покровительством королевских указов, а так же пригрозить громом среди ясного неба.
Вот состав участников:
ENGLAND PATRIOTS BUFFALO BILLS
*** ***
Король Артур Император Луций
Король Лот Лотианец Король Логриций
Король Галл Король Сарумян из Мордера
Король Малобритании Король Марк Корнуэльский
Король Лэйбер Король Негриций из Гарлома
Король Пеллос Листенгезский Король Мелодиций из Лиона
Король Багдеманус Король Заозёрья
Король Толлем Хитрый Король Ягил Сирийский
Король Хемп Король Скотт с Гор
Король Бритт Король Сакс
Король Восточного Побережья Король Гаральд Косматый
Первая игра сезона, несомненно, соберёт пятьдесят тысяч человек. Столько сможет вместить наш новый стадион "Коллосум". Я бы сам посмотрел, но телевиденье мы не изобрели, и мне было лениво скакать через пол-Англии, чтобы посмотреть то, что я видел на тренировках. Всё будет хорошо. Стояла тёплая весна, ароматы благоухали, природа уже облачилась в свои лучшие наряды.
ГЛАВА XLI
ИНТЕРДИКТ
Как водится, другие дела внезапно заставили меня позабыть о большом спорте.
У нашей малышки по причине свежего морского климата и дикого средневекового замка началось обострение, и нам пришлось стать сиделками при ней, потому что ситуация казалась серьёзной. Мы никому не позволяли заменять нас, поэтому дежурили по очереди, сутки напролёт. Ах, Сэнди, драгоценная моя. Какая простая, искренняя и добрая она оказалась! Она была безупречная жена и великолепная мать. А ведь я женился на ней оттого лишь, что по традиции странствующего рыцарства (а я очень почитал традиции странствующего рыцарства) она должна принадлежать мне, пока какой-нибудь рыцарь не победит меня в чистом поле. О, я помню, как она рыскала по Англии в поисках меня и отыскала как раз, когда нас с королём сначала чуть не повесили, а потом мы чудом спаслись. Она без промедлений, с невозмутимым видом заняла своё законное место.
Я американец, человек строгих нравов и высокой морали, я понимал, что такая форма взаимоотношений, рано или поздно бросит на неё тень. И мы поженились.
Я тогда не знал, что вытянул счастливый билет. Это слово отлично подходит к тому, что мне выпало. Через двенадцать месяцев я стал её горячим поклонником и просто восхищался ей. У нас были нежнейшие отношения. Приходится слышать о крепкой мужской дружбе. Но что может сравниться с крепкой дружбой между мужчиной и его женой, когда у обоих и мысли сходятся и заинтересованы они в одном и том же?
Как сравнить эти две разновидности дружбы? Одна земная, а другая божественная.
В моих снах, особенно первое время, я возвращался в девятнадцатый век, и мозг рисовал во сне причудливые фантазии. Много раз Сэнди слушала ночами моё бормотание. С большой любовью и великодушием, она использовала своё открытие и дала имя нашему ребёнку. То, что она приняла за имя. Она растрогала меня до слёз, когда улыбаясь в ожидании того, как я сейчас обрадуюсь, и предвкушая заслуженную награду, преподнесла свой милый, но такой оригинальный сюрприз:
- Я знаю, что ты расстался с близким человеком, в далёкой стране, откуда ты родом. Дорогое для тебя имя вернётся в твою жизнь, оно станет для нас благословенным, оно будет музыкой звучать в наших ушах. Ты расцелуешь меня, когда узнаешь, как я назвала нашего ребёнка.
Покажется странным, но я не мог сообразить, как она назвала нашего ребёнка.
Я совсем растерялся, и не хотел сознаваться в этом и расстраивать её, поэтому не сознался, а только сказал:
- О, это великолепно, моя родная. Ты такая заботливая и замечательная. Но я хочу, чтобы сначала это произнесли твои губки. Мои сладкие, твои губки. Для моей души это будет услада.
Улыбаясь до ушей, она прошептала:
- Алёмалёна!
Я не расхохотался ей в лицо, потому что очень ценил и уважал свою жену. Но каких усилий это стоило! Я едва не заржал. Стоял, крепился, обнимая её, а морда такая красная. Она так и не узнала, никогда, как сильно заблуждалась. Потом она услышала, как я вызываю телефонную станцию. Ей это сильно не понравилось. Я прочёл краткую вводную о телефонии в целом и в частности о том, что отдал распоряжение: отныне и на все последующие времена, каждый, кто желает говорить по телефону, должен заклинать его этим благословенным именем, в память о потерянном друге дальних стран и в честь её маленькой тёзки. Как вы понимаете, я это выдумал, но это прокатило и после этой лекции полное имя нашей дочери стало демаузель Алёмалёна Телефолина Шеф.
В течении двух с половиной недель мы дежурили у колыбели. Мир для нас, глубоко озабоченных, заканчивался на пороге комнаты. Но вот, центр нашей вселенной пошёл на поправку, кризис миновал. Счастье? Не то слово. Когда видишь, как безнадёжно больной ребёнок, возвращается к жизни, на небе снова появляется Солнце. Маленькая улыбка не хуже Солнца озаряет всё вокруг.
Мы вернулись обратно в реальный мир, и, внезапно, нам пришла одна и та же пугающая мысль. Прошло больше двух недель, а корабля всё нет.
Через минуту я был в покоях нашей свиты. Всё это время они были во власти тревожных предчувствий, и это наложило отпечаток уныния на их лица. Я взял сопровождение. Мы проскакали пять миль галопом, и очутились на вершине холма, с которого открывался вид на море. Что случилось с коммерческим мореходством, которое ещё недавно так процветало? На безбрежной искрящейся глади пролива обычно сновали целые стаи белоснежнокрылых парусников. Теперь их как ветром сдуло! Всех до единого. Ни одной струйки дыма до самого горизонта. Бодрая и оживлённая жизнь сменилась дикой пустынностью природы.
***
Не сказав ни слова вслух, я сразу же поскакал назад и сообщил эти тревожные новости Сэнди. Никакие объяснения не могли полно и достоверно объяснить увиденное. На ум приходили сценарии блокбастеров. Все умерли от загадочной болезни? Прилетели инопланетяне, в смысле, вторглись викинги и увезли всех в плен? Нация не смогла пережить спортивного матча? Не было смысла сидеть и гадать. Я должен отправиться в путь без промедления. Наш круиз сопровождался флагманом Королевских Военно-Морских Сил (некрупный паровой катер с двумя пушками). Вскоре он стоял под парами и был готов к отправке.
Последовало расставание. Тяжёлое. Я чуть не задушил девочку в объятьях, а она первый раз, за две с лишним недели, начала выдавать свой словарный запас. Никакая музыка не могла тронуть моё сердце, как эти, коверканные по-детски слова. Когда она научится говорить правильно, я буду скучать по ним. Как вовремя она заговорила. Как хорошо отправляться в путь, унося с собой такое воспоминание.
Следующим утром мы достигли Английского побережья. В гавани Дувра стояло много кораблей, но ни одного поднятого паруса! Никаких признаков жизни. Несмотря на воскресный день, улицы в Кентербери были пусты. Это было странно. По дороге мы не встретили ни одного монаха, не раздалось ни единого удара колокола. Повсюду царил унылый дух запустения. Я ничего не мог понять. Наконец, пройдя весь город насквозь, я встретил на противоположном конце крошечную похоронную процессию. За гробом шли несколько человек - семья и близкие друзья.
Не было ни священника, ни поминальных молитв, ни церковной атрибутики. Более того, они прошли мимо церквушки, даже не заглянув в неё. Прошли, обливаясь слезами.
Я поднял взор и увидел что колокол на колокольне, завешан чёрной траурной материей. Язык колокола был перемотан и привязан. Всё стало ясно! На Англию обрушилась страшное, по тем временам, бедствие, название которому ИНТЕРДИКТ, или церковное отлучение. Я не стал задавать вопросов. Незачем привлекать внимание. Нужно переодеться с целью маскировки и осторожно двигаться в Камелот. Там, вероятно, удастся узнать масштабы катастрофы, постигшей страну. Мы, не привлекая внимания, выехали за город, я переоделся в одежду одного из своих слуг, отослал всех на корабль. Дальше я пойду один. Буду привлекать меньше внимания - будет меньше риска.
По всей дороге меня встречали унылые города и сёла. Удручающая тишина. Даже в Лондоне. Движение прекратилось. Редкие прохожие не просто не улыбались, никто даже не разговаривал друг с другом. На окраинах больше никто не тусовался. Не было заметно, чтобы двое шли куда-то вместе. Все вяло, поодиночке, двигались по своим делам, с опущенными головами, лица выражали страх и скорбь. Тауэр носил следы недавних военных действий. Да, видимо, много разных событий произошло, времени они не теряли. Неужели это всё из-за футбольного матча?
Железная дорога! Нужно добраться до железной дороги. По ней я доеду до Камелота.
Станция была безлюдна, как пустырь. И я пошёл пешком. Путь в Камелот был повторением того, что я уже видел. Ни понедельник, ни вторник не принесли ничего нового. В Камелот я прибыл к полуночи.
До этого, Камелот был наиболее электрифицированным городом страны. Ночью, со стороны, он выглядел так, словно Солнце спряталось не за горизонт, а за его высокие стены. Теперь там была чернота, темнеющая среди ночного мрака. Я подумал, что это очень символично: Государственная Церковь, наказав средневековую страну, в первую очередь стала расправляться с ростками цивилизации. Никаких признаков жизни на улицах. С тяжёлым сердцем я пробирался на ощупь.
На вершине холма чёрной громадой возвышался замок. Ни единого огонька. Подъёмный мост был опущен, ворота широко распахнуты. Я вошёл в них, и никто не окликнул меня. Тишина. Только звук моих шагов, отдавался замогильным эхом в обширном пространстве совершенно пустой площади.