Мартин проснулся перед самым рассветом. Стараясь не потревожить родителей и сестру, он спустился по лестнице и вышел на улицу. В саду было тихо. В воздухе уже пахло осенью, а на небе медленно потухали звезды. Мартин зевнул. Сегодня был особенный день. Он чувствовал это, но пока не мог объяснить почему. Смотритель маяка звал его на всю следующую ночь и он даже отпросился у родителей.
Сестра усмехнулась, мама как-то неодобрительно посмотрела и лишь отец улыбался.
Когда Мартин снова вошел в комнату и стал подниматься к себе, то услышал как в кабинете отца щелкает клавиатура. Он заглянул к нему.
Отец выглядел бодрым, хотя встал ни свете ни заря. Его длинные волосы были взлохмачены. На лицо чисто выбрито. В комнате приятно пахло папиным любимым табаком.
--
Можно? - Мартин вошел в кабинет.
--
Доброе утро! - отец погладил Мартина по голове. - Не спиться?
--
Не а. А ты чего пап в такую рань встал? Снова сны?
--
Да сынок. Они зовут меня. Требуют, чтобы я писал дальше. Завтра с паромом мне нужно на материк, уладить кое-какие дела. А так хочется многое записать. Сегодня особенный день, ты это чувствуешь, Мартин?
--
Да пап. А что должно случиться?
--
Сам увидишь.
--
Что-то плохое?
--
Нет, что-то очень странное. Не зря же тебя этой ночью звал смотритель маяка.
--
И как ты только маму уговорил?
--
Так же как в свое время уговорил мою маму твой дед.
--
Это было давно?
--
Я был таким же как ты.
--
И что ты провел целую ночь на маяке?
--
Да. Я помню этот день как будто это было вчера.
--
А тогда смотрителем был совсем другой человек?
--
Тот же самый и он был так же стар. Может быть он даже ровесник острова.
--
Не может быть!
--
В этом мире может быть все, - отец набил трубку, - Только нужно иметь открытые глаза, чтобы это все видеть. А теперь иди поспи еще, мне надо работать. Перед рассветом всегда самые сладкие сны.
Когда Мартин лег в постель ему показалось, что он уже не заснет сегодня, однако мгновенно провалился в сон.
Он будто был белой чайкой и летел вместе с другими птицами над морем. Перья приятно обдувал ветер, внизу пенилось море, а где-то позади в предутренним свете ленивым желтым глазом сверкал маяк.
Мартина разбудила мама на завтрак. Быстро проглотив еду, Мартин взял велосипед и помчался на улицу. Джони и Остин уже ждали его. Они оседлали своих двухколесных коней и помчались по чистым асфальтированным улочкам с одноэтажными и двухэтажными каменными домами, крытыми разноцветной черепицей, мимо маленьких заборчиков и стриженных лужаек, мимо старой церкви и магазинчика дяди Била, где всегда почему-то пахло корицей.
Мальчишки спустились к берегу. Вода была уже холодный и купаться было нельзя. Лето было на исходе. На море был штиль. Дул легкий ветерок, в небе носились и кричали чайки. На скале возвышался маяк.
Мартину очень хотелось рассказать друзьям, что он пойдет сегодня ночевать на маяк. Но будто что-то удерживало. Джони и Остин были нормальными ребятами и на них можно было положиться. Но Мартину почему-то казалось, что эта тайна принадлежит только троим: ему, смотрителю маяка и, конечно же, отцу.
День прошел незаметно. Когда Мартин вернулся домой, отец сидел на ступеньках дома и курил. Сестра ушла гулять с Саймоном, который после завтра должен был уехать обратно на материк.
Отец улыбался. Мартин вдруг вспомнил про книжку, которую отец привез с материка. Это была энциклопедия фантастики. С глянцевых страниц смотрели лица писателей: молодые и старые, грустные и веселые. Но у всех них были такие же как отца живые глаза и такое же выражение лица как и у папы, когда он писал или пересказывал ему очередной сюжет книги. Мартин долго искал в книге фотографию отца и очень расстроился когда не нашел. Отец тогда сказал, что этой чести он пока еще не удостоился. Когда Мартин зашел на кухню, мама возилась по хозяйству, гремя кастрюлями.
--
Я тебе бутерброды собрала.
--
Да, мама.
--
Свитер захвати. Ночью на маяке будет холодно. Лето уже на исходе.
--
Лето на исходе, - на кухню зашел отец, - Зато потом будем хэллоуин с тыквенными головами, а затем рождество. В мире много чудесного.
Мама подошла и погладила отца по плечу.
--
Иди Мартин к себе, тебе надо собраться.
Собирать особо было нечего. Мартин взял из шкафа свитер, аккуратно сложив, убрал в рюкзак, сверху положил пакет с бутербродами. А затем спустился на кухню. Папа с мамой что-то оживленной обсуждали. В этом доме Мартин никогда слышал ругани, хотя родители нередко спорили. Мама говорила быстро и напряженно, отец спокойно и размеренно.
--
Объясни, зачем это ему нужно? В доме хватает одного ушедшего в сказку.
--
Ты забываешь, что сказки, как ты выражаешься, приносят еще и деньги. А мальчик вырос.
--
Ты всегда лепил его по своему образу и подобию. С самого детства рассказывал ему сказки про эльфов и волшебников. Хочешь, что бы он тоже стал писателем?
--
Не обязательно. Мой дед тоже был там. Но он, как ты знаешь, стал профессором. Отец продает недвижимость.
--
Ты хоть можешь мне толком объяснить. Что там будет с нашим ребенком?
--
Там живет сказка. Сегодня подходящая ночь.
--
Подходящая для чего? Я еще в детстве боялась маяка и это странного старика-смотрителя.
--
Люди всегда бояться. Они бояться того чего не знают или то, что забыли. Все будет хорошо.
--
Я надеюсь. Ты знаешь, я всегда тебе доверяла.
--
Вот поэтому я тебя и люблю, любить это значит доверять.
На кухню вошел Мартин.
--
Ты собрался? - спросила мать.
--
Ага.
--
Свитер взял?
--
Да.
--
Отдай пока ему свой телефон, - мама посмотрела на отца.
--
Там нельзя будет позвонить.
--
Почему? Маяк как раз на возвышенности.
--
В эту ночь на острове не будут работать телефоны и выключится свет.
Мать недоуменно посмотрела сначала на Мартина, а затем на мужа.
--
Да не бойся ты, все будет хорошо.
--
Ты подвезешь Мартина?
--
Конечно. Поехали, сынок.
Они сели в машину. Мартин кажется на что-то обиделся. Он сидел на передним сиденье, нахохлившись как воробей. В свои двенадцать лет он сейчас смотрелся совсем по-взрослому.
--
Что-то не так?
--
Мама.
--
Понимаю. Но ты тоже пойми ее, раз любишь. Она просто волнуется за тебя.
--
Она не верит в сказки.
--
Это такая болезнь, очень неприятная.
--
Бедная мама.
--
Зато у нее куча других достоинств. Добрее ее нет на всей Земле.
--
Я это знаю, но все же.
--
Хватит все же. Держать нос по ветру.
--
Так точно, сэр.
--
Вот это мне больше нравиться.
Они подъехали к самому склону, дальше начиналась каменная лестница, ведущая ко входу в маяк.
--
У меня для тебя подарок, - сказал отец, открывая багажник.
Когда он так говорил, сердце Мартина замирало. Это была либо удивительная книжка с почти живыми картинками, либо какая-то занятная вещица. Последний раз отец подарил ему двух бронзовых драконов, которые ему привез друг из Китая. Он поставил их так, чтобы они поддерживали и, конечно же, охраняли его любимы книги, которых пока было не так много как у отца в кабинете.
--
Вот держи.
--
Что это?
--
Это керосиновая лампа. А как ты собираешься подняться на маяк? Наверх можно идти только со светом.
--
А у тебя есть спички?
--
Для этой штуки нужен особый подход. Ее нельзя обижать спичками или зажигалкой. Вот возьми, - отец протянул Мартину два камушка, - Это кремень. Так добывают живой огонь.
Удар камня о камень, веселые искры. Папа зажег лучинку, а затем и лампу
--
Надо же, она такая старая.
--
Да очень.
--
В ней, наверное, мог бы поселиться джин.
--
Он там жил, только прежний хозяин лампы отпустил его на свободу.
--
Спасибо, пап.
--
Давай Мартин, иди, - отец положил сыну руку на плечо.
Мартин стал подуматься по каменным ступенькам. Отсветы от лампы плясали где-то впереди. От света исходило какое-то внутреннее тепло и идти совсем не было страшно. Сверху тоже забрезжил свет. Это смотритель стоя на верху освещал ему дорогу. Когда Мартин приблизился к нему, то увидел, что у него в руках тоже лампа, а не фонарик как ему показалось в самом начале.
--
Привет Мартин, а я тебя давно ждал. Вот и чайник уже кипит, - при упоминании о чайнике Мартин улыбнулся.
На старой газовой плите в маленькой кухоньке на первом этаже красовался старый закопченный чугунный чайник. Ни чета белому новенькому электрическому чайнику на маминой кухне.
--
Я видел свет фар. Тебя отец подвез?
--
Да.
--
Отец твоего деда провожал пешком. Тогда еще не был машин на острове.
--
Ты такой старый?
--
Представь себе, - лицо смотрителя в свете лампы казалось даже еще более старым. Усов и бороды он не носил, седые волосы коротко подстрижены. Высокие скулы, курносый нос и густые брови. Таким был смотритель. Он выглядел лет на шестьдесят. Не больше.
--
Сколько ж тебе лет?
--
И сам не знаю, - пожал плечами смотритель и улыбнулся, - Я был здесь всегда. Мое дело давать свет проходящим мимо кораблям. Я не задумываюсь о большем. Ладно, пора пить чай.
Чай пили на самом верху. Ярко сверкала лампа маяка, но Мартин уже привык к его свету и он казался ему уютным.
--
Что мы увидим сегодня? - в который раз за эту неделю спросил Мартин.
--
Ты увидишь, кто проходит сквозь свет маяка, когда миры смещаются.
Смотритель впервые хоть что-нибудь сказал об этой ночи.
--
А когда это случится?
--
Скоро, потерпи.
Мартин ходил по круглой комнате, то смотрел на свет маяка играющего бликами на воде, то на город. Город был освящен тусклыми огнями. Где-то там был его дом. Мама сидит возле телевизора, а отец рядом с ней, перебирая листки распечаток.
Поднялся ветер.
--
Это сигнал.
--
Сигнал к чему?
Смотритель промолчал.
В свете маяка стал образовываться какой-то фиолетово-серый, странный туман.
--
Что это? - испуганно спросил Мартин.
--
Смотри, только смотри и пока не говори ни слова.
Туман стал густой как кисель. Свет маяка едва мог проникать сквозь него. Неожиданно что-то оборвалось. Словно гитарная струна беззвучно сорвалась с грифа и тренькнула. Город погрузился в кромешную темноту.
--
Свет погас, - вздрогнул Мартин.
--
Да, это остров. Он готовится. Он погружается в темноту, чтобы дать свет, дать проход.
--
Кому? Куда?
--
Жди.
Свет маяка вдруг неожиданно вспыхнул ослепительным пламенем. Он врезался в густую кисею странного тумана, словно бы руками раздвигая ее. Затем туман начал светиться как бы изнутри. В нем появились какие-то странные очертания.
--
Корабли! - воскликнул Мартин, - Я вижу в тумане корабли.
Из тумана выплыл прекрасный двухмачтовый парусник. В призрачном тумане и свете маяка его паруса светились каким-то золотисто-розовым светом. Корабль медленно и величественно проплыл сквозь туман и исчез. Затем появились другие. Их было слишком много и, чтобы описать каждый в отдельности потребовалась бы не одна страница.
--
Я хотел бы видеть моряков.
--
Это просто.
Мартин остался на месте. Только его взгляд, словно через оптический прибор мог приближать и удалять изображение. Мальчик видел бородатых мужчин с щитами и мечами на палубе судна с полосатым парусом, украшенного головой дракона. На другом - пестрые халаты и тюрбаны, на третьем - прекрасные камзолы и платья. Где-то вдалеке заиграла тоскливая музыка, смешиваясь с шелестом волн. И главное, он видел лица, смотрящие сквозь туман. И этот взгляд ни с чем нельзя была перепутать. Это был взгляд отца, смотрящего в экран компьютера, когда он работал.
--
Куда они плывут? - спросил Мартин, когда его глаза привыкли к новым возможностям.
--
Кто на запад, кто на восток. Но все они плывут в далекие края. Они не здешние. Они лишь проходят мимо маяка и плывут дальше. Есть другие моря, оно простирается к землям за гранью этого мира. А здесь всего лишь маяк. Это маленькая точка среди бесчисленных земель, лежащих в иных мирах.
--
Я бы тоже хотел побывать там, - прошептал Мартин.
--
Они всегда есть их можно увидеть и обычным зрением. Они за любым поворотом, за холмами и рекой, в ущельях гор. А жителей из других миров легко встретить на улице, но тяжело распознать в толпе.
--
У них взгляд как у моего отца.
--
Да.
--
Значит отец не отсюда.
--
Он родился здесь и здесь будет жить. Просто он умеет видеть иные миры. И даже не важно кем ты будешь. Надо просто уметь видеть, уметь видеть сквозь туман.
Последним проплыл серебристый корабль, сделанный в форме лебедя. На борту стояли высокие темноволосые люди, их глаза светились словно звезды.
--
На сегодня это последний корабль.
--
А когда буду другие? Я хочу, чтобы этот день повторился.
--
Не знаю. Может через день, а может через двадцать лет. Главное, чтобы это был особенный день как сегодня.
--
Как сегодня...
--
Не думай. Память заботливо сбережет его. Он останется с тобой навечно, в душе. Кто видел корабли, уходящие сквозь туман и свет маяка, тот уже никогда этого не забудет.
В городе включился свет, а туман исчез. Мартин долго смотрел на воду и думал над словами смотрителя: "Никогда не забудет". Да кем бы он ни был и где он бы не оказался. Он научиться видеть в свете маяка. Теперь маяк у него внутри, в самом сердце. И он знает, как отличить своих, которые знают, что другие миры начинается за порогом родного дома. Их всегда можно отличить по глазам. По глазам, похожим на глаза его отца, в которых отражается свет маяка и отблески чужих звезд.