Не берусь сказать точно, что же на самом деле сподвигло меня на написание этого рассказа. Ведь я еще слишком молод для того, чтобы писать мемуары. Мне всего лишь тридцать шесть лет. Быть может, это теплое лето 2081 года удивительным образом напоминает мне то прекрасное и незабываемое время, в которое происходили события, о которых я хочу вам поведать. А быть может тут сказалось наличие свободного времени. Сейчас я нахожусь в отпуске и по традиции провожу его у себя дома. Впрочем, сначала о себе.
Зовут меня Николай Алексеевич Соколов. Жизнь моя сложилась на редкость удачно, в чем несомненная заслуга и моих родителей. Сначала все шло совершенно обычным образом. Я заканчивал школу и уже всерьез стал задумываться о своем будущем. В то время меня интересовало буквально все: и история, и юриспруденция, и даже физика с математикой. Я находился в полной растерянности и не знал, куда же мне дальше пойти учиться. Но тут ко мне на помощь пришли мои родители. Одна мамина знакомая рассказала, что в некое новое учебное заведение начинается набор студентов. Любопытным было и его название: "Институт времени и вопросов исторической реконструкции". Если честно, то когда я услышал об этом от своей мамы, то даже не мог себе представить, что это, казалось бы, весьма странное название станет мне родным и близким на протяжении всей моей жизни.
На вопрос о вступительных экзаменах мама ответила довольно уклончиво. Пока еще ничего толком не было известно, но вроде бы в этот институт сдавался общий тест практически по всем предметам. Но основной уклон делался на всеобщую историю. Как выяснилось в последствии, в тесте было триста вопросов и на их решение отводилось два астрономических часа. Загоревшись этой, на первый взгляд, безумной идеей я начал усиленно готовиться. Историю я, конечно же, знал очень хорошо. Единственной проблемой были даты. Я всегда очень плохо запоминал цифры. На восполнение этого пробела я потратил практически все время подготовки. На всякий случай я был готов сдать и другие дисциплины: например, химию или математику. Кто его знает, что еще может потребоваться. Естественно, вам покажется совершенно безумной затея поступать в какой-то только что открывшийся институт, толком не зная, что, собственно, в нем изучают. Но из неофициальных источников, не буду говорить каких, мне тогда удалось узнать, что обучение в этом институте более чем перспективно и обещает неплохую карьеру. Я доверился своей интуиции и советам родителей и, как впоследствии оказалось, не прогадал.
Тест действительно был очень сложным. Он содержал вопросы по всем учебным дисциплинам, изучающимся в средней школе. Были там и злополучные исторические даты. Так что я не напрасно зазубривал их. Целью подобного экзамена было выяснить общий интеллектуальный уровень будущих студентов. Увидев свою фамилию в списке абитуриентов, прошедших тест, я был безмерно счастлив. Из всего количества желающих поступить в это учебное заведение тест прошло около тридцати процентов. Причем название факультетов в условиях приема никак не оговаривались. Никто из прошедших тест пока и не знал, что ждет их дальше.
А дальше их ждала очень суровая медицинская комиссия. Если вам когда-нибудь приходилось проходить медкомиссию в летное или аэрокосмическое училище, то знайте, это еще цветочки. В медкомиссии "Института времени и вопросов исторической реконструкции" придирались буквально ко всему. Поднимали из архивов поликлиник все детские болезни, вплоть до легкой простуды и гриппа. Исследование мы проходили на сверхсложном и ультрасовременном оборудовании. Все же прохождение медкомиссии заняло почти неделю. После нее из тех тридцати процентов осталось всего лишь восемнадцать.
Дальше были изнурительные психологические тесты. Они заключались и как в обычных тестах на компьютерах, так и в долгих, очень сильно напоминающих допрос, собеседованиях, где спрашивали буквально обо всем. К слову сказать, о некоторых подобных вещах, мне даже стыдно было говорить со своими родителями, которых я безмерно люблю и бесконечно им доверяю. Но тут игра шла по крупному и мне пришлось пересилить свой стыд и отвечать на все вопросы с предельной ясностью и точностью.
И вот, наконец-то были вывешены списки тех счастливчиков, которые стали студентами этого загадочного института. Их было немного. Менее восьми процентов от всего числа поступивших. Как вы уже, наверное, догадались, среди числа этих счастливчиков был и я. Не скрою, что я был безмерно счастлив, хотя ничего толком не знал о том, что меня ждет в будущем. В первый день учебы, а было это, согласно древнейшей традиции, первое сентября, всех студентов разбили по небольшим группам - приблизительно около десяти человек. Дальше перед нами стали выступать достаточно странные люди. Общее впечатление, которое сложилось у молодых студентов от их речей, было таково: это либо агенты спецслужб, либо очень крупные государственные чиновники. Далее нам предложили подписать ряд документов. Без этого, как нам сказали, обучение в данном учебном заведении невозможно.
Помню свой животный ужас, который возник при прочтении этих документов. Особенно впечатляющим был там следующий пункт: "В случае нарушения условий данного соглашения, обучаемый подлежит немедленной физической ликвидации". На наивный вопрос одного из новоявленных студентов: "Неужели убьют?", мрачный человек невысокого роста ответил предельно просто: "Это вам не шутки. По этому поводу существует секретная директива президента. Если тебе что-то не нравится, то можешь уходить. Поступление в наше учебное заведение приравнивается к поступлению на любой факультет любого вуза страны". Молодой человек ушел, а следом за ним приблизительно пятая часть студентов. Престижная учеба это одно, а смерть это совсем другое.
Что же касается правил, то они были предельно просты. Ни одно сказанное в стенах института слово не должно было покинуть его пределов. Даже лекции необходимо было сдавать в специальное хранилище. Нужно готовиться к экзаменам - приезжай в институт и готовься. На этот случай в институте имелся даже специальный гостиничный корпус, в котором можно было оставаться даже жителям нашего города.
Преодолев суеверный страх, я тем не менее подписал все необходимые бумаги и стал студентом "Института времени и вопросов исторической реконструкции". Первый курс практически ничем не отличался от самого обычного исторического факультета любого другого института. Различие лишь было в том, что некоторые события преподносились нам с весьма отличающейся от общепринятых канонов точки зрения. Однажды я задал вопрос преподавательнице по истории "Эпохи возрождения". Вопрос был довольно специфичным, я и сейчас не совсем точно помню его суть. Но меня больше всего поразил ответ: "Николенька, - надо сказать, что преподавательница годилась мне самое меньшее в бабушки, - Поверь мне, на самом деле все было именно так, как я вам говорила на лекции. В конце концов у тебя еще будет возможность убедиться в этом самостоятельно". Подобный ответ произвел на меня неизгладимое впечатление, и я больше не стал задавать подобных вопросов.
После второй сессии отсеялось около пятой части студентов. Оказалось, что в этом учебном заведении пересдачи экзаменов просто не существует. Если кто-то не сдал какой-нибудь предмет, то это автоматически является его конечной точкой пребывания в данном вузе.
На втором курсе повторилось примерно то же самое, что и в начале первого. Пришли странные незнакомые люди и опять заставили подписать кучу всяких бумаг. На этот раз, правда, никто из студентов не ушел. Суть их примерно была такая же, так что я даже и не знаю, зачем нужно было повторно испытывать бедных юношей и девушек.
Наконец-то, пройдя все необходимые бюрократические формальности, мы приступили к обучению на втором курсе. И с этого момента вся моя, а равно как и моих коллег студентов, жизнь изменилась невообразимым образом. Для начала нам прочитали курс лекций на тему времени. Причем некоторые наши знания по физике вступили в очень серьезные противоречия с тем, что нам преподавали. Но все студенты держались мужественно. После сдачи экзамена по спецкурсу состоялось нечто вроде посвящения. Иные сравнения просто не приходят мне в голову. Не буду вас мучить и без того долгими лирическими отступлениями, а скажу лишь следующее. После долгих мучений при поступлении и годичного обучения в институте нам наконец-то сказали для чего, собственно, нас набирали.
Все вы, безусловно, знаете о потрясших мир опытах с остановкой светового луча. Казалось бы, еще немного и мировая наука получит в свои руки секрет путешествия во времени. И ведь, действительно, тайна путешествий во времени была раскрыта. Но мировая научная общественность об этом так и не узнала. Открытие принадлежало группе отечественных ученых, работавших на оборонку. И поэтому все было до поры до времени засекречено.
Но оказалось, что ничего особенно уж ценного наше держава извлечь из этого не могла. Путешествия в будущее были невозможны, ибо, согласно теории времени, будущее для нас еще не существовало. С другой стороны, любое серьезное вмешательство в прошлое грозило катастрофой для всего человечества. Ведь изменение хода истории, пусть даже в пользу нашего государства, могло принести совершенно непредсказуемый результат, который мог бы обернуться еще более худшей участью для России. На эту тему писалось множество статей под грифом "совершенно секретно", и в конце концов политики уступили перед доводами ученых.
Что же оставалось делать с изобретением? Да, ничего собственно. Человечество пока еще не было готово к такому потрясению. Не исключено, что нашлись бы такие люди, которое захотели бы использовать изобретение в корыстных целях и тем самым уничтожить наш мир. И тогда кто-то из высших правительственных кругов предложил организовать институт, в котором бы подготавливались молодые люди, способные разбираться в машине времени. Поколения специалистов постепенно бы заполняли пробелы в истории, чтобы в один прекрасный день эти знания стали бы достоянием всей цивилизации.
Наилучшей аналогией для описания нашей учебы будет подготовка первых космонавтов. Конечно же, рассказ писателя двадцатого века Бредбери, в котором, раздавив бабочку, можно было повлиять на судьбы власти, был слишком драматичен, но тем не менее определенные ограничения были. Во-первых, это полное культурное эмбарго. То есть никаких сведений о последующем развитии истории. Во-вторых, никаких непосредственных физических контактов: половые связи, ранения, а тем более убийства. История должна идти положенным ей ходом. Иначе всех нас может ожидать полный коллапс.
Первоначально нам, студентам второго курса, показывали множество учебных фильмов. Надо сказать, что реальные съемки строительства египетских пирамид, а также Куликовской битвы произвели на нас неизгладимое впечатление.
Ознакомившись с многочисленными правилами и инструкциями, мы, в сопровождении педагогов, начали путешествовать в прошлое. У каждого студента появился не только свой любимый век, но и конкретные исторические реалии или персонали, которым впоследствии мы посвятили всю жизнь. Возврата в нормальную жизнь у нас не было. Нет, безусловно, мы приезжали домой, общались с нормальными людьми. Но теперь уже не угрозы, а долг перед делом, которому мы посветили всю свою жизнь, требовал молчания. Если вы спросите, были ли мы тогда фанатиками, то я без тени сомнения отвечу: "Да!"
Что касается нашей материальной обеспеченности, то это было практически единственным, ради чего нам не стоило волноваться. Нас было очень мало. К последнему курсу осталось всего лишь двадцать человек из первого набора. А для государства, которое наконец-то поняло всю ценность отечественного культурного и технического достояния, мы были чем-то вроде гениальных музыкантов. И не скрою, наше государство обеспечило всех будущих ученых-временщиков на всю оставшуюся жизнь.
Я не буду описывать все пять лет обучения в "Институте времени и вопросов исторической реконструкции", хотя учеба была достаточно напряженной и насыщенной впечатлениями. Помимо того, что мы буквально целыми днями просиживали за книгами, благо библиотека нашего института могла запросто поспорить с любыми библиотеками мира, нельзя не брать в счет и эмоциональные потрясения, которые мы испытывали, путешествуя по прошлому. Не буду описывать все мои наблюдения. Скажу только, что увиденное мною порою ввергало меня в сильнейшее эмоциональное потрясение. И только с помощью опытных психологов нашего института я смог из него выходить. Тоже самое было и с моими однокурсниками.
И вот, сдав все необходимые экзамены, я был допущен до написания диплома. По меркам нашего института это была огромная ответственность, ведь студент, приступивший к написанию диплома, мог самостоятельно распоряжаться Машиной Времени, но предварительно согласовав все это со своим непосредственным руководством.
Темы наших дипломных работ были весьма необычны даже с точки зрения современных ученых-историков. Все эти работы до сих пор находятся под грифом "совершенно секретно".
Уже будучи на четвертом курсе института я совершенно точно определился со своей исторической специализацией - средневековье. Для большинства не очень уж сведущих в истории людей данная эпоха ассоциируется с рыцарями, Крестовыми походами и инквизиций. Я не собираюсь читать вам лекций об истории средних веков, времени столь же смутном, сколь и обширном. Хочу рассказать вам лишь о том, что непосредственно связано с моим повествованием.
Я для себя выбрал период средних веков северной Европы. Приблизительно с девятого по двенадцатый век. Тему же для своего диплома я избрал следующую: "Исторические реалии скандинавской мифологии". Не скрою, что тема моя была весьма специфична даже для моего необычного учебного заведения. Одно дело, писать диплом об истории создания скандинавских саг, а другое - делать предположения о том, что мифические существа были на самом деле. Но в институте времени все были немножко сумасшедшими и на такую тему диплома посмотрели спустя рукава. Итак, я мысленно возвращаюсь в солнечное июньское утро 2067 года.
На дворе стояло раннее утро. Ласковые лучи летнего солнца заглянули в окно моей спальни. Я очень хорошо помню этот день. Будто бы это происходило вчера. Я поднялся с постели, умылся и пошел готовить себе завтрак. Мне предстоял довольно тяжелый день.
Огромный дом, который построили более чем пол столетия назад мои предки, был пуст. Моя старшая сестра в прошлом году вышла замуж и теперь живет вместе с мужем. Родители же мои отправились в свой обычный для этого времени года двух недельных круиз по Средиземному морю. Надо сказать, что это было очень любезно с их стороны. Впереди меня ждали очень тяжелые деньки. На носу была защита диплома, а дел предстояло сделать еще великое множество. Признаться, я не очень люблю одиночество. Но и излишний шум мне весьма часто надоедает. Особенно ненавистными для меня являются звуки рекламы, периодически раздающиеся из динамика стереовизора. К счастью, в моей комнате подобной мерзкой аппаратуры не стоит. Но мои родители очень любят смотреть стереовизор и мне вполне хватает раздражающих слух звуков, раздающихся из их комнаты.
Все-таки я очень сильно скучаю по ним, но тем не менее я весьма доволен, что на завершающей стадии в подготовке диплома я предоставлен самому себе. Еще на первых курсах нас запугивали атмосферой строжайшей секретности. Теперь же, на пятом курсе, я чувствую себя посвободнее. Во всяком случае мне разрешили кое-какие части моего диплома подготавливать дома. Я числюсь среди хороших учеников. Если повезет, то даже получу красный диплом. Так что оснований не доверять мне у проректора нашего института не было никаких.
Одевшись и позавтракав, я сразу же направился в гараж. Мой новенький Самакс 36 модели терпеливо ждал хозяина. Электрическое сердце машины заработало бесшумно. Трудно себе представить, что каких-нибудь полвека назад по дорогам нашей планеты ездили ревущие бензиновые монстры, отравляя своими выхлопами воздух.
Машина ехала по Внутренней Кольцевой дороге. Я всего лишь год назад сел за руль и поэтому ездил по крайней правой полосе на небольшой скорости. Вообще-то я во всем люблю осторожность. Вероятно, это одна из черт характера, которую мне привило обучение в институте.
Когда мои предки начинали строить дом, то он еще находился за чертой города. Говорят, что когда-то здесь были километры лесополосы. Теперь же о былых чащах напоминают лишь небольшие островки лесопарков. Все со временем меняется. И город в том числе. Меня всегда подмывало посмотреть на то, как выглядел мой дом в самом начале. Но, увы, строгие правила путешествий во времени запрещали нам заглядывать в прошлое последних ста лет. Одна из причин подобных запретов: предки, а равно и их потомки, путешествующие по времени, могли получить серьезную психологическую травму. Разве не было бы вам больно увидеть живым своего любимого дедушку, уже как десять лет лежащего в могиле? Впрочем я опять отвлекся.
Моя машина въехала в подземный гараж института. Чтобы не привлекать к себе особенно пристального внимания, здание нашего ВУЗа выглядело как самое обычное пятиэтажное строение из стекла и бетона. Но существенная часть его помещений располагалась на подземных этажах, коих было целых шесть. Первым был подземный гараж и различные подсобные помещения. На остальных располагалась архивы: огромное хранилище компакт дисков, давно уже вышедших из употребления видеокассет и даже печатные книги, некоторым из которых было не много ни мало по сто с лишним лет.
На самом же последнем, шестом подземном уровне, за десятками бронированных дверей и под охраной многочисленных компьютерных систем слежения, а также под надежной защитой специально подготовленных людей находилось самое священное место института - Машина Времени. Я посмотрел на свои часы. Это была одна из вещей, которыми я больше всего гордился. Часам было около восьмидесяти лет, и они принадлежали кому-то из моих предков. Сзади на них имелась даже соответствующая надпись: "Соколову Антону в день его совершеннолетия от родителей". Стрелки часов показывали половину девятого. До путешествия оставалось чуть больше двух с половиной часов и я решил зайти в архив. В отделе Английской литературы я надеялся найти свою сокурсницу Юльку. Она, как и я, тоже сейчас мучилась с дипломом и мне хотелось узнать, как у нее продвигались дела.
Но вместо свидания с милой девушкой, у меня произошла неожиданная встреча с моим руководителем по дипломному проекту Борисом Ивановичем Озоновым. Это был человек поистине безграничных знаний в области средневековой истории и такого же безграничного скептицизма. Среди студиозов даже существовала шутка, что Борис Иванович не верит в машину времени, до сих пор считая ее чудовищной мистификацией.
--
Добрый день, Борис Иванович! - поздоровался я, и тут же постарался скрыться с глаз сурового профессора.
--
А, Николай! Очень рад вас видеть! - улыбка Бориса Ивановича вселяла ужас во всех без исключения студентов, - Как продвигается ваша работа над дипломом?
--
Сегодня отправляюсь в девятый век.
--
Ну что ж, желаю удачи.
Я вежливо улыбнулся и уже собирался смыться, но не тут то было.
--
Коля, задержитесь на минутку! - когда Борис Иванович называл меня Колей, то с точность до 99,9% можно было сказать, что надвигается беда.
Борис Иванович откашлялся, готовясь к чтению очередной нотации.
--
Я тут на днях перечитал ваши отчеты, - профессор сделал небольшую паузу. - В общем и целом мне понравилось. Истории о встречах людей с богами смело можно причислить к числу скандинавских саг. Вам даже удалось выдержать стиль повествования. На вашем месте я бы подумал о собственной монографии.
--
Большое спасибо, - я пока не мог еще понять, в чем заключается подвох, - Но ведь все эти истории в точности написаны со слов древних норвежцев и исландцев. Так что моя заслуга здесь минимальна.
--
Не скромничай, Коля. Ты проделал огромную работу. Мир древних суеверий северных народов представлен в твоей работе так, будто ты сам даже немножко стал верить в богов. Тебе осталось поставить лишь финальную точку. Ты взял на себя не простую задачу: научное обоснование, так сказать, нереальности древних представлений об устройстве мира. Я верю, что ты очень скоро поставишь в своей работе победную точку.
Я наконец-то понял, к чему клонит старый лис. Он пытается оградить меня от всего, что, по его мнению, кажется абсурдным. Неужели он так до сих пор и не понял, что я действительно склонен считать, что боги, кем бы они ни были, реально существовали. Но, как и мой руководитель, я начал издалека.
--
Мне показалось любопытным, что описания самих богов у разных людей, не имевших возможности видеться друг с другом, пестрят поразительными совпадениями в деталях.
--
Саги формировались на протяжении многих лет. Тебе это и без меня известно.
--
Но очевидцы всегда говорят о конкретных датах: год назад или даже месяц. К тому же это были не песни, а именно рассказы.
--
Так и напиши обо всем этом. О рождении фантазии, о приемах привлечения внимания слушателя.
--
Я сейчас говорю о другом. Вы ведь видели мои съемки грозы?
--
Где в отблесках молнии вырисовывалось нечто похожее на очертания молота? Тоже чудесная деталь. Похоже ты стал свидетелем какого-то очень интересного природного явления, которое, из-за изменившегося за века климата, бесследно исчезло. Возможно, так и родился миф о Торе.1 Так в сознании людей рожались боги.
--
Но было и много других интересных свидетельств. Например, один человек, живший в Норвегии в одиннадцатом веке, утверждал, что выбраться из снежной бури ему помогли два ворона, указавшие ему путь к спасению2.
--
Видите ли в чем дело, Коля, история штука весьма сложная и неоднозначная. Мы - люди двадцать первого века с трудом можем понять мысли и чаянья наших предков, даже располагая машиной времени, - словосочетание "машина времени" было сказано с явным презрением, - Если говорить откровенно, то я, на вашем месте, выбрал бы другую тему для диплома. Вы ведь числитесь у меня в лучших учениках, - профессор улыбнулся, - Написали бы про одного из святых. Того же святого Олава, крестившего Норвегию.
--
Тема Христианства довольно сложная, - оппонировал я, - Всем ведь известно, что для машины времени закрыт доступ в период с первого века до нашей эры по второй от Рождества Христова.
--
В мире еще много не познанного, но я верю, что вы, наша будущая смена, с успехом разрешите все вопросы истории.
Я не мог для себя решить: действительно ли профессор не понимает меня или только делает вид. Возможно, в силу своей бесконечной корректности, он не хочет обидеть меня. Но все-таки, даже в мыслях, Борис Иванович не может допустить, чтобы человек двадцать первого века, к тому же работавший с машиной времени, придерживался древних суеверий.
Юльку я встретил там, где и предполагал. Она сидела над огромным старинным томом кельтских легенд и что-то помечала в своем ноутбуке.
--
Привет! Поздоровался я - Как успехи?
--
Неплохо. А у тебя? - спросила девушка, не поднимая глаз от книги.
--
Все бы хорошо, да вот на Озонова, к своему несчастью, наткнулся.
--
Не повезло, - Юля наконец-то оторвалась от книги.
--
Я сегодня снова путешествую! - похвастался я, - Девятый век, Норвегия.
--
Замечательное время, - Юля просияла, - Еще вчера я видела холмы Ирландии, 756 год.
--
Юль, я что-то забыл. Какая у тебя тема диплома?
--
"Народ холмов. Мифы и реальность". А у тебя, кажется, что-то про скандинавских богов?
--
"Исторические реалии скандинавской мифологии" - процитировал я название своего диплома.
--
Звучит любопытно. Ну и как успехи? - Юля хитро прищурилась.
--
Ты же знаешь, как сложно с Озоновым, с этим Фомой неверующим. Я ему фотографии огненного молота в небе, а он мне об изменившихся климатических условиях. Я ему о воронах Одина, а он мне...
--
Непонятно о чем, - улыбка пропала с лица Юли, - Знаешь, его в какой-то степени тоже можно понять. Мы искренне верим в свое дело, для нас не существует никаких моральных и этических ограничений. А такие, как наш любимый профессор, могут воспринимать все лишь с точки зрения науки.
--
Но ведь первичным двигателем науки была мечта? - я присел рядом с Юлей.
--
Мечта - это все, - глаза девушки загорелись, - Я сейчас читаю одну из старинных кельтских легенд... - Юля мечтательно закатила глаза, - Если верить в сказочных существ, то сам не заметишь, как они придут к тебе. Во многих легендах есть один и тот же повторяющийся мотив: молодой человек попадает в страну эльфов всего лишь на одну ночь и возвращается к могилам своих родственников. Я сама видела старика, которой плакал над могилой сына, умершего от старости. Профессор может говорить все, что ему угодно, но у того человека глаза были просто безумными. Будто бы он видел...
--
Богов! - я вскрикнул, - Я разговаривал с человеком, которого из снежной бури вывели два черных ворона. У него тоже были безумные глаза.
--
Коль, я многого еще не понимаю, - Юлька судорожно схватила мою ладонь, - Но мне кажется, что мы с тобой стоим на пороге великого открытия.
--
Которое, такие, как наш Озонов, никогда не оценят. Ожерелье из мертвого кургана им будет в сто раз дороже, чем живые боги.
--
Нет, - Юлька еще крепче сжала мою ладонь, - Нельзя пасовать, нельзя потакать прагматикам и глупцам. Их надо бить фактами! Надо верить. Вспомни об этом. Вспомни, когда будешь там, где было лучше, чем здесь! Не потому, что люди стали хуже. Нет! Дело совсем не в этом. Просто сейчас никто не хочет верить на слово.
Я ничего не смог ответить на пламенный монолог моей сокурсницы. Как и у всех девчонок, ее эмоциональная сторона преобладала над здравым смыслом. Но, тем не менее, рациональное зерно в ее рассуждениях все таки было. Не скрою, мне очень хотелось с ней поспорить, но, во-первых, я уже немного спешил, а во-вторых, она мне очень сильно нравилась и я не в силах был противостоять ее обаянию.
Процедура подготовки к путешествию во времени было очень долгой и утомительной. Спустившись на шестой подземный этаж и пройдя через все уровни охраны, я тут же отправился в дезинфекцикатор. За долгие годы человечество успело обрасти множеством самых разнообразных болячек. И, конечно же, наших предков мог погубить даже самый безобидный вирус гриппа.
Сложив всю свою одежду в шкаф, я отправился в душ, где мне пришлось тщательно мыться со специальной жидкостью, которая хоть и имела цветочный запах, но жутко щипала глаза и нос. Что ж поделать, наука требует жертв. Дальше нужно было еще где-то минут двадцать торчать в специальной камере пока машина определяла, нет ли на мне и во мне инфекции, способной повлиять на здоровье наших предков. Затем мне было сделано несколько инъекций, предотвращающих заражения болезнями, а так же способствующих усвоению местной пищи и воды. После этого мне был выдан халат и шлепанцы. В таком виде я и отправился за получением инвентаря.
Отделом реконструкции европейского средневековья заведовал мой хороший приятель Андрюха Некрасов. Вообще-то все студенты назвали его Андреем Николаевичем, хотя ему было всего лишь двадцать семь лет. Не смотря на столь молодой возраст, Андрей уже защитил кандидатскую и вскоре собирался приступить к докторской диссертации. О средневековье, в том числе и северном, он знал буквально все, начиная с одежды и кончая скальдической поэзией в оригинале, то есть на старонорвежском. Как-то Андрюха обмолвился о том, что увлечение это у него семейное. Кто-то из его предков состоял в исторический обществе "Наследие Севера", чему я охотно верю.
Мою заявку на костюм девятого века он получил еще три дня назад и все уже было давно готово. Это был несколько измененный костюм с моего прошлого путешествия. Сто лет в период раннего средневековья не такой уж большой промежуток времени, но все такие кое-какие детали пришлось изменить.
У меня оставалось еще немного времени, и я с удовольствием принял Андрюхино предложение попить чайку. За чаепитием я пожаловался на Озонова. Сотрудники института тоже не слишком любили Бориса Ивановича и от Андрюхи я получил максимум сочувствия.
Затем он начал мне помогать облачаться в средневековую одежду. По опыту я уже знал, что дело это весьма нелегкое. Как известно, наши предки обладали изрядной долей практичности. Ни одна деталь в костюме не была лишней и несла определенную функцию. Но по меркам современного человека, это было ужасно неудобные одеяния. Чего только стоили одни штаны без ширинки, скрепляющиеся только поясом.
Спустя десять минут я уже был похож на молодого хевдинга1 средней руки. Волосы я начал отращивать еще где-то на втором курсе, когда уже точно определился с эпохой. Борода у меня была не ахти какая, поэтому все время приходилось наклеивать искусственную. Костюм мой, не смотря на внешнюю идентичность с одеждой викинга, представлял собой вершину современных технологий.
Нижняя рубаха была снабжена множеством датчиков, так что при малейшем ухудшении моего здоровья, я автоматически переносился обратно. Плащ был непромокаемым и к тому же в нем никогда не было ни жарко, ни холодно. Серебряная фибула, скреплявшая плащ, при прикосновении в определенном месте, должна была меня отправить домой. Кожаный доспех был покрыт особым раствором, благодаря которому, его не могли пробить ни копье, ни секира. В шлем, сделанный из особо прочного сплава была вмонтирована микрокамера, так что все уведенное мной четко фиксировалось. Но самой большой моей гордостью были ножны и меч. Конечно же, ранить или убить кого-нибудь мне строго воспрещалось, хотя на уроках физкультуры нас до седьмого пота натаскивали на самом разном оружии. Меч в то время был чем-то вроде паспорта. И ни один уважающий себя мужчина без меча не путешествовал по северным странам. Андрюха, в который раз оглядев меня, наконец-то остался доволен. Я расписался в получении инвентаря и отправился в святая святых - Зал Времени.
Зал Времени был огромным и внушал суеверный трепет. Стены его украшала панорама, изображавшая фрагменты из разных периодов истории Земли. В которой уже раз я испытывал робость и восторг одновременно. Особенно, глядя на один из фрагментов: сквозь огромные ворота, изображавшие машину времени, были видны бредущие по тундре стада мамонтов.
Настоящая же машина времени представляла собой конусовидную кабину из затемненного стекла. Внутри имелся пульт управления и больше ничего. На самом же деле это была только часть машины. Я не берусь говорить точно, но некоторые из сотрудников технического отдела говорят, что машина занимает чуть ли не все здание института.
Я вошел в кабину. В первую очередь, как нас учили на занятиях по психотренингу, успокоил свои чувства и привел пульс в норму. Затем я набрал на клавиатуре пункт назначения и дату: Норвегия, Хаврсфьорд, 3 июня, 6 утра, 823 год. Более оптимальные координаты должен определить сам компьютер, в который были заложены все географические изменения, произошедшие за последующие столетия. Я никогда не задумывался, каким образом машина может переносить не только во времени, но и в пространстве. Хотя вряд ли кто, кроме специалистов, знает, как устроен самый обычный стереовизор. Я нажал кнопку "Пуск". Яркая вспышка ослепила меня и я стремительно понесся по великой реке, которая звалась "Время".
Я стоял на берегу фьорда и смотрел на воду. Моросил дождик. Небо было затянуто тучами. Но не смотря на такую унылую погоду настроение у меня было чудесное. Я был снова в том времени, которое больше всего любил. Девятый век был началом эпохи викингов. Еще не были окончательно разорены Англия и Ирландия, еще не родился Святой Олав, крестивший Норвегию. История великих путешествий и завоеваний только начиналась. Место это я выбрал не случайно. Многие рассказы о встречах с богами указывали именно на него. Хотя люди, поведавшие мне эти истории, жили во времена гораздо более поздние, но тем не менее я выбрал именно эту дату. Дело в том, что в сагах можно было проследить некую интересную закономерность: чем более христианизировались скандинавские страны, тем меньше было, так называемых, встреч с богами. Кстати, заснятый во время грозы "молот Тора" относился к 826 году, то есть спустя всего лишь три года от сегодняшнего пункта назначения.
Я бродил по пустынному берегу фьорда, слушал ласковое бормотание воды и шорох ветра. Берег был пуст и одинок. И для меня, городского человека, это было непривычно. Даже не смотря на то, что я уже много раз путешествовал в прошлое. Мне казалось, что я всего лишь маленький камешек, выброшенный на берег волной, маленькое звено в бесконечной цепи поколений. Причем звено, безвозвратно выпавшее из положенного ему места.
Я любил северное средневековье, но несмотря на это, с каждым своим путешествием, я все более отчетливей понимал, что не смог бы остаться в этом месте навсегда. Я был здесь чужим среди холодного величия острых скалистых камней, мрачных туч и соленого ветра. Чтобы не просто понять, а принять это в свое сердце, мало здесь оказаться, здесь нужно родиться и жить. Быть внесенным в главный зал дома на боевой щите, услышать голос своего отца, дающего тебе имя. Первый раз ощутить удушливый воздух темного языческого храма, с ужасом и благоговением взирать на деревянные лица богов, а по вечерам, сидя у очага, слушать бесконечно долгие саги. Нет, я не человек севера и мое место не здесь.
Так, я думал обо всем этом, прохаживаясь по берегу, а на душе становилось все тягостней. В первый раз я не знал, куда идти и что делать. Множество побочных доказательств было собрано, осталось лишь одно - увидеть своими глазами богов. Хотя какое им дело до смертного, который ни разу не приносил им жертву, не ставил чащу с пивом на курган родичей, не ел на празднике жертвенную конину. Какое им дело до чужеземца, который всего лишь хочет знать: есть ли боги на самом дели или нет, хотя толком в них и не верит?
Ближайшее селение находилось недалеко. Чтобы зря не расходовать поездку, я решил отправиться туда и поговорить о том, о сем. В отличие от моего времени, в плане незваных гостей нравы были гораздо проще. Если ты не объявлен вне закона, да к тому же знатный человек, то тебя примут почти в любом доме. Мне хотелось послушать истории об этом месте. Хотя возможно, что я снова нападу на ложный след. Мне лишь нужно было узнать как можно точную дату этой самой пресловутой встречи, а там я бы до нее добрался на машине времени. Но с точными календарными днями у скандинавов дохристианского периода было довольно туго и я много раз попадал впросак.
Тем временем ветер разогнал тучи и сквозь мрачную серую завесу засветило солнышко. Его веселые лучи скользили по водной глади, отражаясь причудливыми бликами. А затем я стал свидетелем и вовсе потрясающей картины - над фьордом встала радуга.
Почти у всех народов радуга связана с какой-нибудь легендой, большинство из который представляет ее творением божественным. В скандинавской мифологии радугу называют "Мостом богов". Она соединяла земли смертных, Мидгард, и страну богов, Асгард. По этому мосту боги частенько спускаются на землю, дабы странствовать и вмешиваться в дела людей. Я с восхищением смотрел на радугу и уже через несколько минут она была для меня не погодным явлением, а мостом, связывающим два мира: реальность и мечту. Счастливые мгновения этого прекрасного зрелища как никогда приблизили меня к пониманию душ наших предков. Ведь я поверил, действительно поверил, что это Мост богов. И мне казалось, что вот-вот по нему на землю спустится кто-нибудь из обитателей Асгарда.
Я уже собирался уходить с берега, когда заметил, что с радугой творится нечто странное. Было такое ощущение, что призрачное ее тело становятся более твердыми, будто бы мелкие частицы воды в раз обледенели. А затем случилось и вовсе невероятное событие. Я заметил как по радуге, словно по обычному мосту, спускается человеческая фигура. Радуга была достаточно далеко и поэтому я с трудом мог разглядеть того, кто шел по Мосту богов. В первые минуты я решил, что у меня просто произошел нервный срыв, а вслед за ним начались галлюцинации. Такое иногда случалось, особенно с начинающими путешественниками во времени. Но в таких случаях безотказно срабатывает система аварийного возвращения, а я еще пока был в далеком прошлом.
По моим расчетам, некто, я пока не решался назвать его богом, должен был спуститься с радуги в метрах трехстах от меня. Я что есть духу помчался по берегу, по пути судорожного вспоминая, как должен был себя вести при встречи с богами древний скандинав.
Сошедший с радуги был облачен в синий плащ, а на голове у него была широкополая шляпа, из-под которой торчали длинные седые космы. Возраст его определить было сложно из-за густой седой бороды. Мне тогда показалось, что он не так уж и стар. Возможно около пятидесяти лет, но не больше. Лицо было прорезано многочисленными черточками морщин. А из под кустистых бровей на меня смотрел только один глаз. Вторая же глазница была затянута тонкой кожицей, как будто там никогда и не было глаза. В руке он держал боевое копье. У меня не сталось никаких сомнений. Это был тот, кого называли Одином, Иггом, а позже Ватаном.
Как и положено древнему скандинаву, я пал на колени и произнес на древненорвежском: - Приветствую тебя, Один, отец богов!
--
Поднимись с колен, человече, ты не приносишь жертв во славу мою, а значит не пристало тебе падать ниц предо мной, - я не поверил своим ушам: Один говорил на русском. Правда немного с акцентом.
Я послушался Одина и поднялся на ноги. Над головой раздался пронзительный птичий крик. Я тут же задрал голову. В небе кружили неизменные спутники Одина - два черных ворона.
--
Ведомо мне, что блуждая с помощью своей колдовской машины, ты искал встречи с богами. Так ли это? - голос у Одина был басовитый, но в целом очень приятный.
--
Да, о Игг, я искал встречи с богами, дабы поведать об этом в том месте, от куда я родом, - я тоже стал говорить на русском.
--
Что ж, неплох твой замысел, ибо в том месте, откуда ты родом, давно забыли богов. Как и было предсказано, возвысится над землями Белый Христос.1
Я стоял и судорожно соображал, что же можно ответить Одину. Любое сказанное не так слово, могло обидеть, а того хуже, разгневать воинственного скандинавского бога. Одновременно с этим, в моей голове возник совершенно безумный замысел: взять Одина в свое время. Ведь в запрещающих инструкциях не было ни слова о богах, так что формально я не нарушал запрет. Конечно, хватило бы и того, что зафиксировала моя камера, но у меня было слишком много вопросов, на которые смог бы ответить разве что сам Один.
Другое дело, как отразится, пусть не долгое, но все же отсутствие бога в его времени. К счастью, Один сам рассеял мои сомнения. Ведь недаром же он пил из источника мудрости.
--
Ведомо мне, человече, что ты хотел бы взять меня в мир, где живут далекие предки нынешних людей. Я готов последовать за тобой, если у твоего очага ты посадишь меня на почетное место.
Я знал, что машина времени при желании может выдержать и двоих путешественников. Это было сделано доля того, чтобы вытаскивать людей, когда у них ломалась аппаратура. Для этого всего лишь нужен был физический контакт. Например, прикосновение руки.
--
Мое сердце радуется от мысли, что сам Один благоволит очагу моего крова. Я готов усадить его на самое почетное место и до краев наполнить рог душистым медом. Воспользуемся же моей колдовской машиной, - я уже смекнул, что так Один называл машину времени, - чтобы добраться до моего жилища.
--
Нет, смертный, я не смогу пройти по твоему пути. Но богам ведомы дороги, которые неведомы смертным. Запускай свою машину и возвращайся домой. Я же сам поплыву по реке времени.
Так Один вполне доходчиво, почти не прибегая к аллегории, объяснил мне, что по какой-то причине не может воспользоваться машиной времени. Но с другой стороны, я узнал не менее потрясающий факт: боги могут путешествовать по времени, не прибегая ни к каким техническим средствам. Это было поразительно! Хотя, если руководствоваться теми же сагами, боги лишь не могут изменить свою судьбу, а в остальном практически всемогущи.
Не долго думая, я дотронулся до фибулы и еле заметным движением пальца нажал микроскопическую кнопку. Яркий свет ударил мне в глаза, на мгновение ослепив, а затем я оказался в Зале Времени.
Одина нигде не было видно. Но я не расстроился. Во-первых, мне не очень-то уж хотелось объяснять, откуда в институте взялся посторонний, к тому же очень похожий на древнего скандинава. Во-вторых, я подумал, что раз Один не любит "колдовскую машину", то и в Зале Времени ему было не резон показываться. Но судя по все тем же сагам, боги слов на ветер не бросают.
Я вышел из Зала Времени и ту же отправился в дезинфектор. Из прошлого можно немало микробов притащить. Потом я отправился к Андрюхе и сдал весь инвентарь. Андрюха, видя мое возбужденное состояние, начал допытываться что и как. Но я только отшучивался. О таких вещах пока еще рано было кому-либо рассказывать.
Покончив со всеми формальностями и переодевшись в нормальную одежду, я тут же отправился к машине. Если где и искать Одина, так только за пределами института.
Смотря на городской пейзаж, проносящийся за окнами машины, очень трудно было поверить, что какой-нибудь час назад я был в далеком прошлом.
--
Как должны быть могущественны люди, сумевшие построить столь величественные чертоги, - раздался голос с заднего сидения.
От неожиданности я резко дал по тормозами и ярко-желтый Радан чуть не врезался мне в задницу. Но, к счастью, все обошлось. Я затормозил у обочины и, выключив двигатель, обернулся назад.
Если бы я не видел Одина в его, так сказать, божественном обличии, то никогда бы не узнал его в своем времени. Он был одет как байкер. Байкеры - это сообщество весьма странных почитателей культуры двадцатого столетия. Они разъезжают на древних бензиновых мотоциклах и одеваются по моде восьмидесятых годов двадцатого века. К эти людям я испытываю самые доброжелательные чувства. Они в чем-то схожи с временщиками. Кстати у Андрюхи Некрасова тоже есть древний бензиновый мотоцикл. Единственное, чего я до сих пор никак не могу понять: чем руководствовался скандинавский бог, выбирая столь странный имидж.
Борода и волосы Одина стали немного короче и вообще он стал выглядеть немного моложе. Теперь ему легко можно было дать сорок лет. Эдакий эксцентричный дядечка, не желающий смириться с прошедшей юностью. Вместо широкополой шляпы на голове Одина была бандана. Он был одет в кожаные штаны, майку с символикой какой-то древней музыкальной группы, которую любят слушать байкеры, а так же в кожаный жилет. Отсутствие одного глаза скрывали зеркальные солнечные очки.
--
Предупреждай в следующий раз, когда появишься, - я был немного рассержен из-за чуть не случившейся аварии и поэтому обратился к Одину без должного почтения.
--
Извини, человече, что твоя колесница чуть не разбилась по моей вине, - когда Один стал выглядеть более-менее по-человечески, то и общаться с ним стало гораздо легче. Я был очень рад, что мне теперь не придется заранее обдумывать каждую фразу.
--
Ладно, все в порядке. Кстати, меня зовут Колей. А тебя как лучше называть, у тебя ведь так много имен?
--
Зови меня просто Один. - бог ухмыльнулся, - Отец богов и прочие эпитеты можешь опускать.
--
Договорились, - я тоже улыбнулся в ответ. - Так тебе нравиться наш город?
--
Богам, конечно же, ведомо прошлое и будущее, но когда все видишь сам... - Один замолчал и о чем-то задумался.
--
Я дал обещание усадить тебя на самое почетное место у очага и я намерен сдержать его. Давай поедем ко мне.
Один утвердительно кивнул.
По дороге домой, я судорожно размышлял, где в современном доме может находится "почетное место у очага". Вероятнее всего, где-то на кухне. К тому же, я обещал напоить Одина медом. Надеюсь, что сойдет и пиво. Однако все же пришлось заехать в магазин. Пока что все легенды подтверждались и не исключено, что Один вполне способен выпить очень, очень много пива.
Я остановился у магазинчика и, настрого запретив Одину покидать "колесницу", отправился за пивом. Пришлось сильно раскошелиться, но за то тридцати пол литровых бутылок на сегодня хватит.
Когда я приехал домой, то был несказанно рад тому факту, что мне приходиться принимать у себя дома весьма странную личность в отсутствие родителей. Первым делом я перенастроил камеры слежения таким образом, чтобы они обозревали дом не снаружи, а изнутри и при этом постоянно вели запись. Завтра утром можно будет еще раз проанализировать все события.
Очень много времени мы потратили на исследование моего дома. Один заглядывал буквально в каждую щель и спрашивал обо всем подряд. Особенно его интересовала система отопления, в которой не нужно было разжигать огонь. Признаться, я сам был не силен в подобной технике: набираешь на пульте нужную температуру и все дела. Кстати, уровень его обучаемости был на много выше, чем у обычных людей. Так на то он и бог, чтобы через пять минут оперировать словами, значение которых он совсем недавно не знал. Так же, в весьма упрощенном виде, я объяснил Одину, кто я такой и чем занимаюсь. Из всего этого он понял только то, что я "книжник и записываю саги о богах". И на том спасибо. Хоть что-то разъяснилось. В общении с Одином, я старался быть предельно осторожным: ведь до сих пор было не известно, кем он на самом деле был.
Вообще-то Один оказался очень хорошим собеседником, а главное, очень благодарным слушателем, чего, кстати, не скажешь о современных людях. Не подумайте, что мне не с кем поговорить, просто я специально стремился дать Одину как можно больше информации. Этим я преследовал сразу две цели. Во-первых, Один будет говорить не высокопарными сравнениями, а вполне современным языком. А во-вторых, он более-менее освоится и сможет подобрать более понятные для меня аналогии.
Ближе к вечеру мы сели за ужин. Один от еды отказался, сказав при этом, что только пьет. Ну и пусть его. В конце концов не маленький уже. Я же разогрел себе большой кусок мяса с гарниром.
Пока готовился ужин, мы уже успели открыть по бутылке пива и я провозгласил первый тост: "Славен будь Один! Да будет справедлива к тебе судьба. Радость переполняет сердце мое, когда вижу тебя, восседающими в доме моем." После этой очень сложной фразы я залпом выпил пол бутылки пива и уставился на Одина. А он тем временем, пока я произносил тост, свое пиво уже выпил.
--
Вы, люди, сколько себя помню, всегда были слабы на выпивку! - Один вздохнул.
Я достал из холодильника сразу пять бутылок и поставил перед Одином. Бог удовлетворенно кивнул. Стоит сказать, что я по старой студенческой привычке пил прямо из бутылки, а Одину поставил пол-литровую кружку, которою мне подарили друзья на прошлый день рождения.
Ужин разогрелся и я, наложив себе полную тарелку еды, вернулся к столу. Мне было как-то непривычно, что мой гость ничего не хочет есть. Я человек гостеприимный и больше люблю принимать гостей, чем ходить в гости. Так же основным моим правилом было то, что мой гость должен быть обязательно накормлен. Поэтому я еще раз спросил у Одина, хочет ли он есть.
--
Богам, в отличии от людей, не требуется пища для того, чтобы жить. А пиво я пью только ради хорошего настроения и доброй беседы, - разъяснил Один.
Пока что природа бога для меня оставалась полной загадкой. Но не стоило сразу же засыпать вопросами моего гостя, в конце концов все выяснится в процессе беседы.
--
За дом без очага и его гостеприимного хозяина, - Один залпом выпил пол-литровую кружку.
--
Спасибо тебе, - сказал я.
Один улыбнулся.
--
Так значит ты книжник и изучаешь обычаи своих предков? - Один решил самостоятельно начать разговор.
--
Да, я тебе уже говорил об этом.
--
И тебе нравится это ремесло?
--
В общем да.
--
Странно, ты выглядишь крепким и сильным мужчиной. Почему ты не захотел стать воином?
Что ж, вопрос был достаточно интересным. У меня никогда не было в мыслях пойти в военное училище. Военных с каждым годом требуется все меньше и меньше. Вот уже более тридцати лет на земле не было ни одного крупного военного конфликта. Согласно договоренности, последнее ядерное оружие уничтожат через десять лет. Я не стал объяснять своему гостю всех этих сложных вещей, а сказал лишь следующее:
--
Современные люди уже не воюют. Никто не носит при себе оружие, разве только городская стража. Войны нет. Все решается с помощью дипломатии и торговли. С правителями, которые не соблюдают законов, просто никто не будет торговать.
--
Это очень мудро, - Один задумался, оглаживая бороду, - Но все таки без войны не будет настоящих мужчин. Люди станут ленивыми и болезненными. От них родятся хилые дети. В мире, где нет места отваги, будет много трусов и шакалов. Никто не придет с поля битвы в Вальхаллу1.
--
Боюсь, что тебе очень трудно будет понять наши обычаи, как и мне было трудно понять обычаи предков. За смерть человека теперь не берется вира. Убил ли ты знатного хевдинга или простолюдина - наказание одно и тоже: много лет придется сидеть за это в мрачной темнице.
--
Мне действительно трудно понять ваши обычаи, - Один вздохнул.
--
Это очень сложные вещи. Я сам еще достаточно молод и не разбираюсь в жизни. Но скажи мне, Один, как ты узнал, что я ищу встречи с богами?
--
Вороны летают по миру, а вечером рассказывают мне о том, что видели.
--
Но я ведь появлялся в разных временах.
--
Люди живут во времени. Они медленно плывут по реке и не видят, что будет за поворотом. Боги же находятся вне земного времени. Живущие в стране богов видят то, что было и что грядет в стране людей. Время же в Асгарде течет иначе.
Мне это было очень сложно понять. Из объяснений Одина следовало, что он живет как бы вне времени и может появляться в разные эпохи, подобно ученым-временщикам. С другой стороны, Асгард, мир богов, находится в своем собственном времени или, может быть даже, в другом измерении. Нет это , действительно, очень сложные материи. Похоже, что здесь один сплошной парадокс.
--
А почему из всех богов на встречу пришел именно ты?
--
Потому, что я пил мед поэзии и покровительствую скальдам и сказителям.
Что ж, вполне логично. В конце концов не Локи же ко мне посылать. Но все таки мне до сих пор не понятен механизм его временных перемещений.
--
О чем ты задумался? - поинтересовался Один.
--
Я все думаю о том, как тебе удается странствовать без машины времени. Для этого же нужно огромное количество энергии. К тому же, как я понял, ты не только можешь попадать в любое время, но и наблюдать за любым событием в любой временной отрезок непосредственно из Асгарда.
--
Это так. Я уже говорил, что богам ведомо все из деяний людских.
--
Но ты так был удивлен моим городом, как будто его увидел впервые.
--
Я и видел его впервые.
--
Но это же противоречит тому, что ты сказал о всеведении богов.
Один задумался. Я, воспользовавшись паузой, достал из холодильника еще несколько бутылок с пивом. В процессе размышления, Один выпил еще пол литра, а потом сказал следующее:
--
Трудный вопрос ты мне задал. Я отвечу на него ибо не пристало богам говорить неправду или уклоняться от ответа в доме, где радушно их принимают. На свете есть вещи даже прочнее, чем цепь Глейпнир, которой мы когда-то сковали Фенрира. Сила богов в вере людской. Чем сильнее люди верят в нас, тем больше могущество богов. В древние времена капища были в каждом селении и сила наша была велика. В ваше же время все иначе. К тому же, боги страшатся Белого Христа, чья власть в ваше время возросла многократно.
Да, тут было над чем подумать. В памяти у меня всплыла одна из саг, в которой Один уговаривал одного из смертных поесть конины.
--
Скажи, Один, а все таки, кто ты на самом деле? - я тоже уже порядочно выпил, иначе бы такой откровенный вопрос задать не решился.
--
Я бог, - Один улыбнулся, но как-то уж очень грустно, - Но я знаю, что ты спрашиваешь совсем о другом. Тебе хочется узнать, как я появился в этом мире. Я мог бы рассказать тебе одну из саг, но люди вашего времени ничему не верят на слово. Возможно, ты думаешь, что на заре времен мы пришли с другой планеты, обладая более мощной технологией. - Ого, какими словечками стал оперировать Один, а ведь я все лишь пару слов о космосе сказал, да и то, когда рассказывал о спутниковой антенне, - Но, на самом деле, все гораздо проще и в то же время сложнее: вы, люди, придумали нас и мы стали существовать.
--
То есть ты хочешь сказать, что сила человеческого воображения способна сделать материальными фантазии?
--
Они видели грозы и слышали молнию и спустя какой-то время по небу стал ходить Тор. И так далее.
--
Невероятно. Даже в нынешнее время, когда человек располагает поистине невероятными возможностями, мы до сих пор многого не знаем о своих способностях. Каждый раз, когда нам кажется, что мы достигли вершины, оказывается, что это только начало чего-то еще более грандиозного.
Один согласно кивнул и отхлебнул еще пива.
--
Скажи, а Христа тоже придумали люди?
--
Нет, - улыбка сразу пропала с лица бога, - Белый Христос был на самом деле. Только давай не будем больше говорить о нем, мне не по душе эта тема.
--
Хорошо. Расскажи мне тогда об Асгарде. Какой он на самом деле? - я подумал, что эта тема будет приятна Одину.
--
А ты хочешь его увидеть своими глазами?
--
Еще бы, - я даже и не мог помыслить о такой удаче, - Но для этого, наверное, нам нужно снова вернуться в прошлое?
--
Необязательно, - Один поднялся из-за стола и подошел ко мне. Он протянул мне свою руку, огромную жилистую, испещренную шрамами. - Только держи меня за руку.
Яркая вспышка ударила мне в глаза, словно я опять отправился в путешествие на машине времени. Затем я увидел, что нахожусь на огромном мосту, сделанном из какого-то материала, напоминающего стекло. Материал был полупрозрачен и переливался всеми цветами радуги. Это был Мост богов. Вокруг меня, подо мной и надо мной были облака. Мы шли словно в тумане. Но мне не было страшно. Ведь я держал Одина за руку. Бог был снова одет в синий плащ, а в руке сжимал копье. До сих пор не могу толком понять, что же я тогда ощущал. С одной стороны, полная нереальность, абсурдность происходящего, а с другой, не знаю даже как и объяснить. В общем, будто бы мне снова было пять лет.
Никаких слов не хватит мне, чтобы описать красоту и величие увиденного. Когда я вспоминаю о своем путешествии в Асгард, то мысли начинают путаться у меня в голове. Асгард - настоящий сказочный город, состоящий из дворцов, в которых живут боги. Посередине Асгарда торчит верхушка Иггдрасиля, мирового ясеня, на вершине которого установлен трон, с которого Один обозревает мир людей. Впрочем, об всем этом достаточно правдоподобно написано в сагах, так что если вам интересно, то откройте книгу и прочитайте. Больше всего меня поразила Вальхалла. Это был самый большой и самый прекрасный из всех дворцов Асгарда. Стены просторных залов были увешены доспехами и оружием, а удивительные по своей красоте фрески изображали сюжеты саг. Но залы Вальхалла были пусты.
--
Где же павшие в битве воины? - спросил я у Одина.
--
Они приходят лишь ненадолго, - взгляд бога сделался очень печальным, - Попирав в залах Вальхаллы, они бесследно исчезают.
--
Куда? - удивленно спросил я.
--
Я задал тот же вопрос Норнам1, а они ответили мне, что пути смертных неведомы даже им. После смерти они лишь ненадолго могут увидеть то, во что верили. Куда они уходят дальше, никто не знает.
Я промолчал. Да и сказать мне было нечего. Начав свое исследование, с доказательств существования богов, я столкнулся с еще более поразительными вещами.
В сопровождении Одина я еще долго блуждал по Асгарду. Никого из других богов мы не встретили. Как объяснил мне Один, они постоянно странствуют по Мидгарду и поэтому редко кого можно застать здесь.
Обратно мы вернулись тем же путем, что и пришли. Вновь я шел по переливающемуся Мосту богов и после яркой вспышки очутился у себя дома. Судя по часам, прошло всего лишь минут. Один как ни в чем не бывало сидел напротив меня и пил пиво. На нем опять была одежда байкера, а отсутствие глаза скрывали солнечные очки.
--
Один, прошу будь моим гостем еще хотя бы день.
--
Спасибо за гостеприимство. Я побуду еще некоторое время. Силы мои в вашем времени не так уж велики. Но меня удерживает здесь твоя вера в меня. Завтра я хотел бы осмотреть ваш город.
--
Хорошо. Возможно я смогу тебе в этом помочь. А сейчас, давай я постелю тебе в комнате для гостей.
--
Богам не нужен сон, а ты, если хочешь, ложись. Я думаю мне еще стоит посидеть и поразмышлять о нашей беседе.
Я оставил Одина в одиночестве и пошел спать. Денек выдался очень тяжелым и, не смотря на крайнюю возбужденность, я тут же провалился в глубокий сон.
Проснулся я поздним утром. Голова немного гудела от пива. Я бы поспал и подольше, но меня разбудили вопли, доносившиеся с улицы. Вспомнив о том, что у меня в гостях живет Один, я за считанные секунды оделся и выскочил на улицу. Кричал, оказывается, мой сосед, чей дом находится справа от моего. Судя по его удрученному виду, его постигло какое-то ужасное горе. Надо сказать, что сосед мой был человеком довольно сдержанным и дружелюбным и поэтому я даже себе не мог представить, что могло его так расстроить и разозлить. Он стоял около своего дома, выкрикивая угрозы и проклятья. Вопли перемежались истерическими рыданьями. Я сначала подумал, что кто-то умер. И тут же поспешил к нему, чтобы узнать, чем я могу помочь.
Но, подойдя поближе к его дому, я наконец-то понял в чем дело. Весь двор был усеян перьями и растерзанными тушками голубей. Мой сосед держал голубятню и это было самым большим увлечением в его жизни. Теперь же в живых не осталось ни одного голубя.
--
Проклятье! - рыдал сосед, - Кто бы мог подумать, что в черте города еще могу водиться хищники.
Сначала я не понимал, о чем он говорит, но постепенно до меня начал доходить смысл происходящего. Растерзанные тушки птиц выглядели так, будто их терзал какой-то хищник.. Конечно, кошка могла сцапать голубей, если бы ей удалось забраться в саму голубятню. Но тушки валялись на земле. А значит, это все таки была какая-то хищная птица. И тут меня осенило! Я как-то совсем упустил из виду воронов Одина. Похоже птички очень славно попировали. Соседа утешать было бесполезно. Должно было пройти какое-то время, чтобы он оправился от шока, а мне же следовало срочно найти Одина, дабы избежать новых бедствий.
Одина дома не оказалось. Кухня встретила меня грязной посудой и кучей пустых бутылок. Я насчитал аж семьдесят три, хотя точно помню, что покупал гораздо меньше. Каким образом Один раздобыл еще пива, для меня осталось загадкой. Куда отправился Один тоже было не понятно. Кажется, вчера он говорил, что хочет осмотреть местные достопримечательности. Я надеялся, что смогу быть ему чем-то полезен, но Один, вероятно, думал по-другому. Ну и ладно! В конце концов он уже вполне сносно ориентируется в моем времени.
Я, не торопясь, убрался на кухне и приготовил себе завтрак. После этого я отправился к себе в комнату. Здесь, с помощью компьютера, я начал просматривать сделанные вчера записи. Надо сказать, что получилось все как нельзя лучше. Жаль только, что Один в одежде байкера слишком уж напоминал человека. Когда запись дошла до того места, где скандинавский бог предлагает мне отправиться в Асгард, экран померк. Трудно сказать, побывали мы на самом деле в сказочном граде богов или это было всего лишь видение, устроенное Одином. Мне лишь удалось выяснить, что комната оставалась недосягаемой для камер пять минут.
С того момента, как я отправился спать, смотреть было не очень интересно. Один доставал из холодильника пиво, наливал и пил. И так на протяжении всей ночи. Интересным было только то, что пиво в холодильнике не кончалось. Ради интереса я сходил на кухню и проверил содержимое холодильника. Все свободное место было заставлено пивными бутылками. Если бы вдруг неожиданно вернулись мои родители, то я думаю, что мне бы серьезно не поздоровилось. "Вместо того, чтобы готовиться к защите диплома, я целыми днями напролет глушу пиво." Оправдываться, конечно же, в таком случае было бы бесполезно.
Весь день я провел в трудах над дипломом. Огромное количество новой информации нужно было систематизировать и приобщить к основному труду. К тому же, я до сих пор не посмотрел запись с моего последнего путешествия во времени. Запись, надо сказать, тоже получилась отличная. Особенно внушительным было схождение Одина с радуги. Посмотрим, что теперь скажет зануда Озонов!
Ближе к вечеру появился Один. Сначала я услышал оглушительный шум мотора и выглянул в окно. По дороге, ведущей к моему дому, на старинном бензиновом мотоцикле ехал Один. Но самым страшным было то, что ехал он не один. Позади него сидел пассажир, точнее сказать, пассажирка. Меня тут же прошиб холодны пот. Я вихрем сбежал по лестнице и кинулся открывать двери гаража.
--
Приветствую тебя, Николай! - сказал Один.
Видок у бога был весьма потрепанный. Кожаный жилет был порван в нескольких местах, а штаны запачканы грязью. Солнцезащитные очки отсутствовали, а под единственным глазом красовался здоровенный синяк. Похоже, что Один, навряд ли, осматривал московские музеи. Но хуже всего было то, что он привез с собой какую-то тетку. Простите, но слово "женщина" тут никак не подходит. На вид ей было что-то около тридцати. Она отличалось грузным телосложением и огромным количеством косметики на лице. На мой взгляд, единственным ее достоинством был только огромный бюст. Что ж, вкусы у всех разные. Не тратя даром времени, я тут же отозвал Одина в сторонку:
--
Надеюсь, ты ей не рассказывал ничего о себе?
--
Я разве похож на безумца? - от Одина жутко несло перегаром. Удивительно, как он в таком состоянии смог вести мотоцикл. - Я назвался одним из человеческих имен вашей страны и вашего времени.
Что ж, хоть это радует. Но тем не менее, беспокойство мое просто так не улетучилось.
--
А где ты раздобыл мотоцикл?
--
Сотворил, - гордо сказал Один, - знаешь, он едва уступает в скорости моему Слейпниру.1
Что ж, по понятиям Одина, это было весьма исчерпывающее объяснение.
Тетка, которую привез с собой Один при более близком знакомстве оказалась не такой уж плохой, как мне показалось в самом начале. Она чем-то жутко напоминала тех здоровенных оперных певиц, которые исполняют арии в эпических операх.
У нее был веселый нрав и она часто смеялась. В общем-то, мне было даже понятно, почему Один обратил на нее внимание. С Боренькой, как она называла Одина, она обращалась очень нежно и, я бы даже сказал, немного трогательно. Один отвечал ей тем же.
Мы провели очень веселые вечер, распивая пиво, благо холодильник чудесным образом продолжал оставаться бездонным, и болтая о всякой ерунде. Надо сказать, что Один ни чем не выдавал своей истинной сущности. Ради такого случая, ему даже пришлось поесть.
Где-то ближе к часу ночи, Один отозвал меня в сторонку и сообщил, что желает провести вместе со своей подругой ночь. Что ж, желание гостя - закон. Я быстренько сбегал в комнату и принес пачку контрацептивов.
--
Не хватало еще, чтобы ты здесь после себя оставил маленьких богов.
--
Боги зачинают, когда сами этого хотят, - Один в первые за весь вечер был серьезен, - Не переживай, я отвечаю за свои поступки. Течение реки времени не будет нарушено.
Эти слова успокоили меня. И я лишний раз увидел, каким разным может быть Один.
Я постелил им в комнате для гостей. С собою они забрали еще с десяток бутылок пива. Удивительно, неужели подруга Одина считала, что у меня дома небольшой пивной завод.
Я оставил Одина наедине с подругой, а сам, убравшись на кухне, пошел спать. Но спокойно заснуть мне удалось лишь в третьем часу. Из комнаты для гостей то и дело доносился утробный хохот и недвусмысленные комментарии, от которых покраснел даже я.
На утро Один снова исчез. Причем исчез вместе с мотоциклом и своей подругой. Комната для гостей хранила первозданный порядок. Даже пустые пивные бутылки исчезли. Вообще-то, если не считать инцидента с воронами, особенно больших хлопот Один мне не приносил.
Я снова проработал весь день. До сдачи диплома оставалось чуть меньше двух недель, а сделать предстояло еще очень много. Я даже представить себе не могу, как мои предки могли писать какие-либо научные работы, имея в своем распоряжении только сканер. К счастью, возможности моего компьютера были на много больше, даже чем у обычных современных машин. Ведь для меня его усовершенствовали специалисты нашего института. К тому же, в моем распоряжении был весь наш архив, доступ к которому мне обеспечивал кодированный спутниковый канал.
Как и в прошлый раз, Один появился под вечер, но на этот раз без мотоцикла и свой подруги. Он просто внезапно материализовался у меня за спиной, когда я сидел в своей комнате и работал над дипломом. Он был облачен в синий плащ, а в руке у него было копье. Я понял в чем дело и мне тут же стало грустно.
--
Мне нужно срочно возвращаться в Асгард. Ледяные великаны снова затеяли войну с богами, - Один был очень серьезен.
Я совсем забыл, что волшебный мир, в котором живет Один, не статичен и в нем тоже происходят различные события.
--
Ты еще вернешься? - спросил я.
Но Один уже исчез.
Оставшееся до защиты время я усиленно работал над дипломом. Вскоре после неожиданного ухода Одина, с отдыха вернулись мои родители. Он выглядели веселыми и отдохнувшими. Так что я не чувствовал себе очень уж одиноко. К тому же, я наконец-то избавился от постоянной готовки, которая отнимала кучу времени.
На защиту диплома я приехал пораньше. Помню, что был ясный солнечный день. Я подключил свой ноутбук к стереопроектору и стал мысленно готовиться к нелегкой защите. Пришла комиссия. Как вы, наверное, уже догадались, председателем был Борис Иванович Озонов. Мне сказали, что можно начинать. На окна надвинулись автоматические жалюзи, загудел стереопроектор и защита началась.
В качестве вступления, я дал краткий экскурс в мифологию и историю средневековой Скандинавии. Эту часть моей защиты профессора слушали без особого энтузиазма. Они и так это все прекрасно знали. Затем уже пошли мои временные исследования: разговоры с людьми, которые рассказывали о встречах с богами. Явное оживлении у комиссии вызвали мои съемки грозы, где был отчетливо виден "молот Тора". Профессора стали шушукаться между собой, о чем-то споря. Лишь один Озонов сохранял каменное выражение лица. И наконец, я подошел к самому главному - встречи с Одином.
Когда профессора увидели, как по радуге идет бог, то некоторые даже привстали со своих мест, правда, тут же, опомнившись, сели на место. К сожалению, из наших бесед с Одином, некоторые моменты пришлось вырезать. Одни из них не представляли научной ценности, а другие же были связанны, так сказать, с интимной частью жизни скандинавского божества.
Рассказ о путешествии в Асгард профессора слушали с некоторым скептицизмом. Это было вполне логично. Ведь я не мог подтвердить свои слова никакими доказательствами. Конечно же, поверить в подобное комиссии было нелегко. Когда же я кончил свое повествование, меня встретила гробовая тишина. Наконец, Озонов, собрав в себе все оставшееся у него мужество, предложил подождать за дверью. Ждал я, приблизительно, час.
Когда же я вошел, то по лицам профессоров не мог сказать ничего определенного. Борис Иванович поднялся со своего места и, откашлявшись, начал:
--
Уважаемый Николай! Я буду говорить от лица всей комиссии. За годы учебы в нашем институте вы показали себя с самой лучшей стороны. Ваша дипломная работа очень интересна и, безусловно, проливает свет на многие вопросы, давно интересовавшие всех нас. Но дело в том... - Озонов сделал паузу и у меня по спине потекли холодные капельки пота, - Дело в том, что мы не можем просто принять на веру то, что не подкреплено доказательствами. В особенности, это касается вашего рассказа об Асгарде - обители скандинавских богов. К тому же вызывает сомнение личность вашего гостя. Безусловно, он очень напоминает того, с кем вы разговаривали в прошлом. Но... - Дальше я уже не слушал. В голове была только одна мысль: НЕ СДАЛ!
Неожиданно, в кабинете распахнулось одно из окон. Самом по себе это, конечно же, произойти не могло. Оно могло открыться только при нажатии кнопки пневматического замка. Но тем не менее окно распахнулась. А на подоконник сели два черных ворона. Озонов остановился на полуслове. Остальные преподаватели тоже уставились на птиц. Не знаю, как выглядело в том момент мое лицо, но думаю, что оно прямо таки сияло.
Затем на глазах у изумленной комиссии, прямо на пустом месте возник Один. Он, как обычно, был облачен в синий плащ, только вместо широкополой шляпы на его голове сверкал крылатый шлем. Вид у него был явно разгневанный. "Чтоб тебя тролли сожрали, чтобы тебя Хель1 к себе утащила!" - выругался Один на старонорвежском, явно обращаясь к Озонову. "Чтоб тебе волк Фенрир кое-что откусил", - со злорадством добавил про себя я. Не тратя лишнего времени на увещевания комиссии, Один приставил к горлу Озонова острие копья. "Теперь веришь в меня, книжный червь!" Озонов дрожащей рукой отстранил от себя копье. Тут я ни на шутку испугался, что профессора может хватить инфаркт. Но Борис Иванович был не так прост. Максимально мобилизовав свое самообладание, он посмотрел сначала на меня, а потом на Одина. А после совершил совершенно непредсказуемый поступок. Он начал аплодировать. Остальные члены комиссии, оправившись от шока, вскочили со своих мест и тоже начали хлопать. Я даже немного растерялся. Наконец, когда все немного успокоились, Озонов сказал только следующее:
--
Это, несомненно, одна из самых блестящих защит диплома.
Опять аплодисменты, опять поздравления. Я взглянул на Одина и почувствовал, что ему не очень уютно. Извинившись перед преподавателями, я вместе с Одином вышел из кабинета.
За дверью мы встретили Юльку. Она стояла, сжимая в руках свой ноутбук. Она настолько сильно переживала из-за предстоящей защиты, что ничуть не удивилась присутствию странного субъекта с копьем в руке. Рядом с Юлькой стояла высокая девушка божественной красоты. Было отчетливо видно, что у этой юлиной подруги "заостренные уши". В мою душу закрались нехорошие подозрения.
--
Приветствую Ватана, бога свирепых северян, - не сказала, а пропела девушка.
--
Привет жителю холмов2 вечнозеленой Ирландии.
Меня удивило поразительное спокойствие Юли. Вероятно, она, как и я, за последнее время такого нагляделась, что уже ничему не удивлялась.
--
Я, так понимаю, что ты сдал.
--
Похоже на то, - усмехнулся я, - Думаю, что у Озонова будет сегодня тяжелый денек.
Юлька засмеялась.
Было большой удачей, что защита происходила в одном из закрытых корпусов института, иначе бы собралась порядочная толпа зевак.
Мы попрощались с Одином прямо там же, у дверей кабинета, где я защищал диплом. Я долго благодарил его, но он сказал мне, что на мне лежит благословение всех богов Асгарда. Это было весьма приятно услышать. Так же Один поведал мне о том, что война с ледяными великанами еще продолжается и по-прежнему никто не может взять верх.
Мне было грустно расставаться с так полюбившимся мне человеком. Нет, вы не ослышались, именно человеком. В сущности, он ничем не отличался от всех нас. Разве, что некоторыми своими способностями и странностями. И это вполне логично. Ведь, богов придумали люди, а значит они наследовали от нас все наши самые разнообразные качества. На прощание я пожелал Одину удачи и пожал его огромную, загрубевшую от оружия ладонь, а потом бог исчез.
Я еще какое-то время пробыл в институте. Очень хотелось узнать, как прошла защита у Юльки. Как и следовало ожидать, все прошло для нее удачно. Но не для Озонова. Скорую помощь все-таки пришлось вызывать, но, к счастью, все обошлось. У преподавателя было всего лишь небольшой нервный срыв.
После защиты мы с Юлькой пошли в одно очень уютное кафе, чтобы отпраздновать победу. Это было первое наше серьезное свидание, которое впоследствии превратилось в долгую и счастливую семейную жизнь.