Аннотация: Конкурсный рассказ по вселенной Самосбора
Важнее, чем всё
Сизый дым поднимался от "забитой" газетным текстом самокрутки. Он стелился под потолком, опускаясь всё ниже, смешиваясь с резкой вонью от раскалённого паяльника. По ту сторону лупы медленно вращался новенький транзистор, его тонкие контакты, как лапки паука, вот-вот должны были врасти в большую плату. Нагромождённая резисторами и компенсаторами, как моделька советского нефтеперерабатывающего завода, плата лежала на покрытой ожогами скатерти.
Семён задумчиво рассматривал собственное творение и медлил. Хватался, было, за пинцет, но потом скрёб недельную щетину на подбородке или вдруг принимался грызть ногти. Делал он это без усердия, с методичностью знатока, доламывая каждый ноготь там, где под ним забилась грязь. Иной раз забывался, потом брезгливо сплёвывал всё это на пол и возвращался к прежнему занятию - рассматривал маркировку транзистора и место, куда бы его припаять.
На краю заваленного разноцветными проводами стола лежал недоеденный сублимат, завёрнутый в фольгу. Вид его, как будто производители наломали куски гипсокартона и залили горчицей, не вызывал аппетита. На вкус паёк казался ещё хуже, чем если бы кто-то и впрямь приготовил нечто подобное.
Семён взял кусочек пожелтевшими пальцами и сунул в рот, тщательно пережевал и проглотил. Вкуса он особо не чувствовал, особенно когда думал. Прищурившись, затянулся папиросой, положил её в выемку тяжеленной пепельницы и поднялся с кресла. В тесной комнатушке светила только одна настольная лампа, заливая всё вокруг тёмно-янтарным сиянием, обволакивающим рабочее пространство в мягкую полутьму.
На фоне шумел старенький "Зенит", его деревянный корпус давно покрылся пылью, старые регуляторы вывалились, их место заняли другие, из моделей поновее. Вместе с тем, не умолкал вкрадчивый, усыпляющий голос диктора из аппарата, висящего на стене. Медный шнур от него тянулся к розетке радиовещания, откуда не вынимался с того самого первого раза, как его туда вставили.
Может быть, это случилось до создания гигахрущёвки...
- Я провёл личный эксперимент, получив данные, не сравнимые ни с чем, достигнутым коллегами в соседних блоках. Пожертвовав собой, один мой старый друг подключил ретранслятор в тот самый момент, когда прозвучала тревога... - голос, насыщенный помехами и искаженный аппаратурой, казался чем-то вроде автоматического диктора. - На тридцати различных частотах я наблюдал градации самосбора, проникающего сквозь открытые гермодвери. Пришлось знатно потрудиться, чтобы очистить нужные звуки от предсмертных криков, но я сделал это, несмотря на личные переживания. Всё, что есть: наработки, образцы и технические заметки вы можете найти на частоте 415ГЦ-ТК-М, станция транслирует их двадцать четыре на семь...
В углу комнаты, на табуретке, стояла большая шахматная доска. Прямо на ней, потеснив сложную комбинацию, лежал старенький томик Ботвинника "О кибернетической цели игры". Белая королева замерла перед разрозненным строем чёрных пешек, по ту сторону доски вышел на линию удара чёрный же офицер. Один ход, чтобы спастись и поставить мат вражескому королю. Это было бы куда проще, если бы не книга, под которой могло притаиться несколько фигур, в корне меняющих всю задачу.
Семён обратил внимание на радиоприёмник, склонившись к динамику так близко, словно пытался услышать кого-то внутри. Неожиданный треск заставил его отпрянуть и потереть оглушённое ухо. Некоторое время поработав различными регуляторами, мужчина впился глазами в полосу частот, где указатель в виде тонкой красной линии замер точно там, где и советовал неизвестный радист по ту сторону линии связи.
Он стоял так долгое время, сливаясь с окружающей обстановкой почти полностью. Немудрено, что когда открылась дверь и в комнату вошла высокая женщина в строгом костюме, ей не сразу удалось различить притаившегося здесь человека.
Дым медленно пополз в сторону выхода, просачиваясь сквозь янтарный кокон во тьму и оттуда, изгибающим шею призрачным кракеном, в квадрат дверного проёма. Женщина брезгливо отмахнулась, держа в руках сигарету с фильтром, вставленную в серебряный мундштук.
- Семён, ты подготовил отчёты? - спросила она.
- Конечно! - мужчина двинулся с места, позволив себя обнаружить. Полы его прокуренного до серости халата надулись, как парашюты, когда он бросился к столу, скрытому полутьмой. - Вот они, вот, Ирина Зеноновна!
Толстая кипа бумаг перекочевала из рук в руки, Ирина Зеноновна некоторое время читала текст на лицевой стороне папки, после чего устало бросила её на стол, опрокинув паяльник.
- Семён! - раздражённо воскликнула она. - Это отчёты прошлого месяца, твою-то мать! Ты что, вообще ничего не делал? Чем ты тут занимаешься?!
- Ах, я совсем забыл... - мужчина рассеяно осмотрелся, после чего сел в кресло, принявшись раскуривать почти потухшую папиросу. - Все эти отчёты, кому они нужны? Для чего? Пустая трата времени...
- Это твоя работа, мальчик мой! - голос Ирины прозвучал звонко, с упрёком. - Посмотри во что ты превратил мою подсобку, а ведь здесь я хранила хозинвентарь, который теперь кучей свален там, где его быть не должно! Первая же проверка и всё - минус премия. Ты просил - я помогла. И что получила в итоге?
Некоторое время мужчина молчал, барабаня пальцами по лакированному подлокотнику.
- Прикройте меня в этом месяце, я нащупал кое-что о самосборе... - очень тихо произнёс он.
- Что за... - Ирина задохнулась от удивления. - Что за глупость?
- Он поддаётся анализу, на определённых частотах, понимаете? - Семён поднялся, взяв с полки толстую тетрадь. - Вот мои записи, пусть периодичность слишком растянута по шкале времени, но система есть! Самосбор выдаёт частоты в зависимости продолжительности, несколько формул доказали это, нужно только проверить.
- Это полная ересь, Мамонтов! - уверенно заключила женщина. - Самосбором занимаются целые институты, а ты решил, что сможешь что-то выяснить в одиночку, вооружившись чемоданами из дерева, которые ты называешь радиоприёмниками?
- Вы не понимаете! - Семён взволнованно открыл тетрадь, принявшись перелистывать одну страницу за другой. - Они слишком глубоко копают, их аппаратура через чур современная, нужно быть проще!
- Господи, Мамонтов... - Ирина поморщилась, - я жду отчёт через...
В углу затрещал оповещатель, как старый курильщик, решивший прокашляться, а спустя пару мгновений взвыла сирена. Женщина бросилась в коридор, где с нарастающей частотой мигали неоновые лампы, старая краска медленно ссыпалась со стен, словно кто-то по ту сторону решил поработать перфоратором.
Ближайшая гермодверь располагалась на выходе из блока, Ирина прекрасно знала маршрут, карты эвакуации висели почти в каждом кабинете. Несколько человек мчались впереди, оставив рабочие места.
Когда паника немного утихла, стало ясно, что позади не слышно топота. Женщина позволила себе оглянуться прежде, чем свернуть в коридор, и опешила. Семён стоял там, в проходе, опёршись плечом в дверной косяк, он не собирался спасаться от самосбора... Более того, он подняв правую руку, выполнив непонятный жест, что-то вроде прощания или встряхивания погремушки, Ирина не сразу поняла, что это значит. А потом обнаружила, что в побелевших пальцах стиснула толстую исписанную формулами тетрадь. Когда этот сумасшедший успел сунуть её в руки?..
Гермодверь - мощная конструкция на манер тех, что запирают бомбоубежище, была выкрашена в жёлтый цвет. Всё, что нужно знать, когда звучит сирена - это путь до ближайшей гермодвери. Нет смысла бежать в соседнюю комнату или прятаться в лифте, самосбор возникает по всему блоку одновременно.
"Ни снизу вверх, ни сверху вниз, ни слева на право или справа налево. Перейдя в новый блок по любой из причин вы должны держать в голове все доступные способы оказаться перед гермодверью! Спустя минуту она заблокируется до прихода ликвидаторов!" - так писалось в одном из обучающих буклетов, именно такой текст можно было прочесть на бесконечном количестве предупреждающих плакатов.
Семён осторожно вставил завершённую схему в корпус радиоприёмника. Получилось слишком громоздко, но первые модели никогда и не отличались высокой мобильностью. Когда придут ликвидаторы и обнаружат чистый блок, вот тогда НИИ и начнёт шевелить своими мозгами. "Излучатель" и "поглощатель" - глупые названия двух составляющих одного устройства, но в голову ничего более удачного не пришло. Семён вкрутил шурупы в пазы и с дрожащей рукой вставил вилку в розетку под столом. Очки запотели, не давал покоя рефлекторный страх перед воющей сиреной.
Самосбор можно прогнозировать, предсказывать его появление и даже управлять им. Это физическое явление, а значит есть тысячи способов взаимодействия с ним. Пусть мутации хаотичны, а последствия фатальны, это неважно! Тьма сгустилась так плотно, что лампа почти не справлялась. Белая королева покрылась сиреневой плесенью, книга набухла от сырости и принялась расползаться.
Семён мягко крутанул регулятор, аппарат выдал порцию щелчков и свистов, треск падающей штукатурки прекратился. Моргающая лампочка засветилась ровно, куда ярче обычного, это был добрый знак. Из коридора донёсся чей-то сухой кашель, хотя в блоке давным-давно никого не должно было быть, однако в раскрытой двери появился чей-то неясный силуэт.
- Семён, а что случилось? Куда все рванули? - спросил полноватый человек в вязанном кафтане.
Руки он держал в карманах брюк, свет вырывал из тьмы только его шею и грудь, оставляя невидимым лицо.
- Игорь Павлович, вы почему не эвакуировались? - опешил Семён. - Гермодвери наверняка заблокировали!
- С чего вдруг? Самосбор-то не начался, сирены ошиблись!
- Они не могли ошибаться, другое дело, что... - мужчина опустил глаза на радиоприёмник, перещёлкнув тумблер. - Вы уверены, что не видели последствий?
- Конечно, посмотри на меня, разве ты видишь, чтобы у меня выросли щупальца или что-то такое? - Игорь показал раскрытые ладони. - Всё в порядке.
- Выходит, что устройство работает?! - Семён усмехнулся. - Так просто? Всего лишь нужно было остаться и всё проверить, Боже! Какая простая схема стала ключом к спасению...
- А что это у тебя там? Не можешь решить задачку? - гость сделал шаг вперёд, целиком оказываясь в янтарном коконе света, его полноватое лицо с густой бородкой выглядело так же, как и прежде. - Ботвинник? Я много его задачек реши в своё время, помочь?
- Думаю, что нам сейчас не до этого, Игорь Павлович! - отмахнулся Семён. - Я передал тетрадку Ирине Зеноновне, она умная и сильная, разберётся. Давайте лучше проверим, как работает "поглощатель"?
- Хм... Поглощатель? Это что-то из старой научной фантастики? - Игорь вынес табурет на свет, задумавшись над комбинацией. - Я правильно понимаю, что нужно поставить чёрному королю мат в один ход?
- Да, правильно. Но подождите, дайте мне сосредоточиться... - Семён поворошил содержимое фольги, сунув в рот порцию сублимата. - Мы должны пропускать радиосигналы, с помощью особых частот разрушая частицы самосбора, а потом он будет распадаться без постороннего впешательства.
- Так-то оно и так, только ты забыл, что каждая клетка самосбора сама в себе самостоятельный организм, так что тебе придётся убить каждый атом, иначе любые старания насмарку... - Игорь перевернул табурет, поменяв положение доски по отношению к себе. - У Ботвинника особый стиль, он как-будто бы хотел нам показать что-то более важное, чем фигуры на доске. Пусть звучит банально, но его видение шахмат - это видение целой вселенной! Вот если бы кто-то додумался соотнести формулы с фигурами...
- Странно, что сирена до сих пор не стихла... - задумчиво произнёс Семён. - Если я сумел справиться с самосбором, почему эти долбаные динамики так воют?
Мужчина подошёл к двери и осторожно выглянул наружу. Из коридора на него смотрело его лицо, покрытое гнойными язвами, вокруг него клубились фиолетовые мышцы, словно внутренности мёртвого животного. Пронзительно пахло сырым мясом...
Торопливо захлопнув дверь, Семён вернулся в кресло, наблюдая за Игорем, который убрал книгу с доски рассматривая фигурку белой пешки, лежавшей на боку.
- Я так и подумал, что расстановка неполная. Но где стояла эта малышка? Вы помните? - спросил он.
- Вам, кстати, повезло, что вы пришли именно в эту комнату, - ответил Семён. - Иначе бы вас ждали серьёзные неприятности.
- В каком смысле?
Беседа шла неспешно, один раздумывал над головоломкой самосбора, другой - задачей Ботвинника.
- Снаружи творится чёрти что.
- А, вы про всё это! Ерунда. Раз ваш аппарат работает, мы вполне можем дойти до гермодвери. Верно?
- Не совсем так, он работает от электричества... Вот если бы был аккумулятор, - Семён прошелся по комнате, рассматривая полки, заставленные коробками. - А что здесь было до того, как пришёл я?
- Хозинвентарь, разве вы не знали? - Игорь поставил пешку на край доски. - Кстати, когда-то давно я увлекался физикой, правда после того, как сгорел шкаф с годовыми отчётами, Ирина Зеноновна забрала всё моё оборудование. Понимаете, к чему я веду?
- Где-то здесь должен быть аккумулятор? - догадался Семён.
- Естественно! Я не стал забирать его, по определённым причинам, но если что, он вон там, в зелёной коробке из под микроволновки! - Игорь потрудился лично достать предмет, поставив его поверх шахматной доски. - Пользуйтесь, судя по положению индикатора, он заряжен больше чем на половину.
- Потрясающе! - Семён ловко пересадил провода, с помощью отвёртки затянув клейма. - Несите аккумулятор, а я понесу изобретение. Думаю, ликвидаторы сильно удивятся, когда обнаружат нас у входа в блок, да ещё и нетронутых мутациями! Кстати, отвык я носить тяжести, так и норовит выскользнуть из рук...
- Это верно, товарищ Мамонтов! Всегда хотел быть значимой фигурой, пусть даже в тени чьей-то славы. А мы ведь с вами будем первыми, кто пережил самосбор, а?
Они рассмеялись, глядя друг на друга, после чего вышли в коридор. Радиоприёмник мерно шипел, периодически испуская свист, переходящий на частоты, недоступные человеческому уху. Справа, слева и над головой идущих стремительно разрасталась фиолетовая плесень, она рисовала причудливые узоры, напоминающие ушные раковины и шляпки грибов. Однако пол под ногами оставался чистым, только сыпались неизвестно откуда маленькие чёрные кристаллики.
Вместе они дошли до гермодвери как раз в тот момент, когда погасло электричество. Это означало, что пришли ликвидаторы. Первым делом, они отрубили автомат питания, и теперь раскручивали вентиль, готовые спалить даже комара, если таковой захочет вылететь из заражённого блока. Семён поудобнее перехватил устройство ликвидации самосбора, посмотрел на замершего в волнении Игоря и задорно подмигнул ему.
Смотри, мол, то-то они сейчас удивятся!
Спустя секунду чугунные двери с визгом распахнулись. Облачённые в костюмы химзащиты, в помещение вошли ликвидаторы. Бензиновая струя коснулась пламени, огнедышащим драконом пожирая всё вокруг. Сырость шипела и трещала, слизь корчилась, скукоживалась и умирала. Раздались предупреждающие крики, кто-то вскинул винтовку и грохнуло два выстрела.
- Это ещё что за... - один из ликвидаторов приблизился к двум вросшим в стену трупам, хрустя тяжёлыми ботинками по чёрной кристаллической крошке.
- Почему они не покинули блок вместе с остальными?
- Не знаю, но судя по тому, что они держат в руках, самосбор неплохо повеселился... Будь он проклят.
Двое мужчин, наполовину скрытых в толще выжженной мутировавшей плоти, держали в руках собственные органы. Семён заботливо обнимал кишки и желудок Игоря, Игорь взвалил на плечо расползающиеся внутренности Семёна. Они улыбались, вперив мёртвые глаза в бесконечную фиолетовую пустоту самосбора.
* * *
- Конвекционный способ борьбы с мутацией - это интересно!
Юноша, в аккуратном костюме-тройке сидел в кресле перед журнальным столиком, где лежал свежий выпуск газеты. Напротив него, в точно таком же кресле, расположился сухонький старик. В его руках были механические часы с откидной крышкой, которые он заводил очень медленно, почти с музыкальной осторожностью.
- И чем он отличается от всех прочих, неудачных? - голос старика звучал сухо, с надрывом.
- Среди радиолюбителей нашлись сумасшедшие, отдавшие жизнь ради одного эксперимента, - юноша скользнул по блеклым строчкам текста, помогая себе пальцем. - Они пропустили фиолетовое сияние сквозь особые частоты, излучаемые явлением. Как им это удалось, тут не написано, но судя по всему, НИИ заинтересовался.
- Думаешь, кто-то способен победить самосбор? Не давить его остатки, а именно победить?
- Не знаю, дедушка. Среди наших много разговоров, но как только звучит сирена, мы бежим к гермодвери, как и все остальные.
- Да, да... - старик покивал головой. - А что случилось в соседнем блоке?
- Ничего необычного, ликвидаторы сделали свою работу и теперь сразу за жёлтой дверью монолитная стена, - глянув в сторону кухни, откуда доносился звон посуды, подросток понизил тон до шёпота. - Говорят, там был ещё один сумасшедший радиолюбитель, он выполнил огромную работу по изучению самосбора, но дальше их кружка этого не вышло. Хотя результаты были, я слушал 415ГЦ-ТК-М, после смерти того несчастного, там добавился новый блок записей.
- И что же ты узнал? - старик не сдвинулся с места, только его пальцы прекратили вращать механизм заводки часов.
- Результат есть, свидетельство тому - чёрные кристаллики, образующиеся на полу. Самосбор затвердевает, его мутации каменеют, то есть, это ра...
- Да с какого перепугу вы всё это сочинили?! - в дверном проёме стояла женщина в посеревшей блузке и строгой юбке, стянутые в тугой комок волосы порядком поистрепались. - Не было ничего такого и близко!
- Мам, извини. Я не хотел, чтобы ты это слышала... - юноша виновато отложил газету и встал с кресла.
- Ирина, почему ты не хочешь принять надежду? - старик не повернул голову, когда говорил.
- Потому что нет никакой надежды, пап! Семён выдумал всё, что вы с открытым ртом слушаете возле этого чёртового радиоприёмника! - женщина подошла к лакированной коробке "Зенита", но устройство было встроено в большой сервант, так просто его было не выключить. - Семён отдал жизнь просто так, ничего не получив взамен! Как вы этого не понимаете?!
- Но его записи имеют смысл, один из ликвидаторов подтвердил наличие кристаллов, - осторожно заметил сын Ирины.
- Откуда информация? - женщина, стиснув кулаки, подошла к мальчику, словно собралась его ударить. - Кто тебе это сказал?!
- Передали по радио... - сдавленно проронил тот.
- Он там был лично, этот твой радиоведущий?! Это даже не официальный канал! - Ирина сорвалась на крик, схватившись за голову, тихонько простонала и села в кресло. - Господи, какие вы идиоты, как вы не понимаете, что самосбор не победить дурацкими теориями...
- Дочка, успокойся...
Старик поднялся, держась сначала за подлокотник, а потом перехватившись за край стола. Он встал на колени перед женщиной, взяв её холодные руки в свои. Так они провели несколько долгих минут, пока всхлипывания не прекратились. Ирина успокоилась, поправила причёску и мягко отстранив отца, ушла.
- Дед, мне кажется, она совсем расклеилась.
- В том-то и дело, Пётр, что я всегда считал её сильной... - Зенон положил часы в нагрудный карман. - Подай мне трость.
Вместе они вышли из квартиры, в длинный-длинный коридор, с одной стороны которого тянулась череда однотипным дверей, обитых дермантином. Маленькие шляпки гвоздей поблёскивали в свете редких потолочных светильников, пахло старым линолиумом и хлоркой.
В самом конце, размером с копеечную монету, виднелась жёлтая гермодверь, за которой теперь ничего не было. Вывеска у входа гласила, что это блок 45К-ТТ-ГИК, "Отдел научно-методической деятельности". Ответственная за пожарную безопасность: Штольц Ирина Зеноновна. И ниже свежий листок бумаги, с лаконичной записью "Ликвидировано".
Сколько таких кубиков заполнило полости гигахруща? Это был бесконечный тетрис, погоня за мужеством от собственного страха. Бесконечные ряды квартир, образующих блоки, из которых формировались секции и кластеры. Такой большой и однообразный мир, что даже не верится в существование иного. Прошлого не стало очень давно, с того момента, когда небо над головой окончательно скрылось за потолком, когда ботинки перестали проминать сырую почву, а ноздри - ловить ароматы открытого ветрам пространства. Это было так давно, так давно...
- Знаешь, внучок, есть такое, что я не рассказывал тебе.
Они неспешно прохаживались по коридору, нарушая мертвенную тишину шарканьем ног, да стуком трости. Из квартир на них смотрели раздражённые, испуганные, злые, безумные глаза жителей гигахруща. Никто не решался выйти за собственную гермодверь, они предпочитали растягивать сублиматы и концентраты на недели, ожидая прибытия автолавки с новой порцией еды.
- Всё, что ты не рассказывал мне, ты рассказывал тетрадям.
- Да, это верно, - старик усмехнулся, глядя себе под ноги. - Но не вся информация доступна тебе в таком виде, в каком я её выставлял. Понимаешь ли, часы - уникальное творения человека. Они практически указывают на плавность течения пространства-времени.
- Что-то такое я и записывал с твоих слов.
- Да, но нужен чуткий слух слепого человека, чтобы распознать дефекты тонкого механизма, слушая трансляции я ощущал их.
- Что ты имеешь ввиду? - юноша приостановился, чтобы заглянуть в лицо дедушки.
- Часы сбивались всякий раз, когда происходил процесс конвекции, - объяснил Зенон. - Как говорила твоя мама - информация о кристалликах никем не подтверждена. Однако, однако...
- Что?
- Часы сбиваются, Пётр. Каждый раз, когда звучит сирена, я чувствую дефекты механизма. Вот как сейчас...
... Юноша почти бежал, схватив старика под руку. Они спешили к квартире, где их ждала Ирина. Она стояла на пороге, с лицом полным злости и бессилия, она порывалась побежать навстречу, но какой в этом был смысл? Сирена визжала с таким отчаянием, словно кто-то схватил её за жмут проводов и принялся терзать изоляцию.
Самосбор произошёл слишком быстро, при том, что явление это абсолютно непредсказуемое: соседний блок, спустя пару дней...
И всё же, они не успели. Поддавшись панике, Пётр бросился вперёд, оставив дедушку. Так требовал он сам, так кричала мама. В последнюю секунду, когда зловоние сырого мяса и слизь почти подобрались к жилой ячейке, женщина захлопнула дверь, спешно проворачивая вентиль до полной остановки. Она увидела, как её отец стоял посреди погружающегося во тьму коридора, и это было последнее воспоминание о нём.
Зенон улыбнулся, когда услышал заветный щелчок механизма - гермодверь была надёжно запечатана. Теперь его дело - проверить кое-что и сделать последнюю запись в диктофоне. Маленькое устройство лежало в его нагрудном кармане, там же, где и часы. Неровный шелест крошечных шестерёнок, прикасание латунных зубцов, всё это различало чуткое ухо слепого от рождения человека.
Шаг влево - сбой три такта на четвертый, влево - два такта на третий. Если вытянуть руку с часами прямо перед собой - ровная работа сложнейшего механизма. Значит, туда и нужно идти...
Старик чувствовал многие вещи, слышал образование слизи, шелест падающей с полотка штукатурки, мягкие шаги тоненьких лапок. И нарастающий гул всасываемого воздуха. Воронка времени-пространства создавала дефекты, позволяющие материи превращаться в то чудовищное, что выжигали ликвидаторы, самосбор - физическое явление. А значит подвержен законам мироздания, иначе всё происходящее мистика. А там, где начинается мистика, теряется здравый смысл, стало быть без него, без оплота человеческого сознания, невозможно существование человечества.
Старик улыбнулся.
Червоточина становилась всё ближе, стоило бы сделать вот что: включить магнитофон с записью того сумасшедшего мальчишки по имени Семён и бросить предмет в самую гущу аномалии. Зенон достал из кармана небольшое устройство размером со строительный кирпич, проверил наличие магнитной кассеты и нажал кнопку "пуск".
Работа часового механизма тут же дала сильный сбой, словно кто-то хлестнул пространство, заставив его вздрогнуть, но потом, потом...
Зенон делал шаг за шагом, слушая, как набирает ускорение одна шестерёнка за другой, как под ногами всё явственнее хрустят кристаллики. Голос старика дрожал от волнения, когда он делал последние записи для своего внука...
Несколько семидневок спустя, когда сирена возвестила об окончании длительного самосбора, Ирина вышла в коридор, где стояла иссохшая мумия её отца. Она увидела в его руке часы и диктофон, протянутые в стороны глухой стены. Эта картина не тронула её, словно кто-то выключил все эмоции, фоном оставив полнейшую безнадёгу. Когда она вернулась, тщательно вытирая ноги о коврик, то заметила россыпь чёрных кристаллов. Тех самых, о которых говорилось по радио.
Ликвидаторы так и не явились, слизь сошла сама.
Спустя четыре семидневки стало ясно, что блок полностью заброшен. Обычно приходили почтальоны, приезжала большая тележка автолавки, являлись сотрудники НИИ или кого угодно, но не в этот раз. Ирина постоянно выходила в коридор, но там никого не было. Пётр почти всё время проводил за прослушиванием записей дедушки, он неустанно рисовал что-то карандашом, выводя такое количество формул, словно сочинял их на ходу. Позади него появилась большая шахматная доска, на ней лежала книга Ботвинника.
Ирина, увидев это, содрогнулась. Почти в такой же атмосфере проводил свои последние дни Семён. Только теперь, вместо радиоприёмников, молодого человека окружали часы. Дедушка занимался ремонтом и наладкой механизмов будучи слепым, чем объяснялся этот талант, сказать никто не мог. Огромные настенные и разложенные на стендах, часы были повсюду. Вмешиваться в научный процесс не хотелось, самосбор поразил женщину более коварным способом, он проник в душу.
Конец света всегда казался чем-то пугающе грандиозным, а его последствия - однозначными. На практике всё выглядело иначе: не было такого мгновения, когда ты мог бы с уверенностью сказать, что всё действительно кончено. Но жизнь остановилась, люди замуровались в своих ячейках и медленно умирали от голодной смерти, кое-кто даже планировал начать охоту на собратьев. Конечно же, этого бы не произошло, но мысли... Мысли то и дело проскальзывали.
Когда кончились последние запасы сублимата, а из крана не текло ничего, кроме ржавчины, в блоке появился он.
Ирина прохаживалась по пыльному коридору, стараясь придумать себе смысл существования, как это делали тысячи тысяч жителей гигахрущёвки, как вдруг гермодверь открылась и на пороге замер мужчина в рясе священника. Его лицо, смуглое и иссохшее, могло бы показаться жалким, если бы не пронзительно голубые глаза. Они оживляли своего обладателя, придавая ему вид стоически-властный.
На шее гостя висели большие деревянные бусы, на каждой бусине набор букв и цифр. За плечами был огромный туристический рюкзак, а на поясе справа - папка "Дело Љ", набитая исписанными листами. Что именно там хранил культист, не имело значения. Как только он увидел измученную голодом и бессонницей Ирину, его лицо озарила улыбка.
Улыбка показалась женщина странной. Это мог быть хищный оскал или усмешка идиота, но нет. Незнакомец улыбался по отечески, с пониманием. Можно было поклясться, что если бы не его глаза, лицо выглядело бы пустой маской. Словно и не было ничего, кроме этих голубых кристаллов, застрявших в мумифицированном черепе.
Чуть позже стало ясно, что мужчина не один, к его руке была привязана девочка лет восьми, что пряталась за его спиной. Верёвка, переплетённая стальным тросиком, связывала их надёжнее наручников, у обоих на кистях чернели застарелые синяки. Вдвоём они вошли в единственную открытую дверь блока, не спрашивая разрешения.
Культист несколько часов наблюдал за работой Петра, не нашёл в ней ничего интересного и отправился на кухню, где без застенчивости принялся заниматься чем-то странным. Ирина сидела в углу, наблюдая за тем, как непрошенный гость ломает мебель и бьёт посуду, сооружая алтарь. При этом он зачем-то дёргал рукой, к которой привязал ребёнка, спрашивал у неё о цвете неба и форме древесного листа, получал лишённые всякой логики ответы и продолжал работать.
Помимо прочего, на подоконнике он положил раскрытую папку "Дело Љ" и часто сверялся с чертежами на пожелтевших от времени листах. Когда Ирине всё это надоело, она приказала ему убираться, на что получила твёрдый отказ.
- Но это мой дом, пошёл вон отсюда! - слабым голосом потребовала она.
- Скоро начнётся самосбор, без алтаря вас тут по стенкам размажет, так что сиди молча, - спокойно ответил культист.
- С какой стати ты решил, что твой алтарь поможет?
Наступила долгая тишина.
- Мама? - исхудавший и бледный, на пороге кухни появился Пётр, он удивлённо смотрел на человека, что явился в их ячейку без спроса. - Кто это?
- Не знаю, сын. Ты закончил свою работу? - Ирина потёрла виски, словно даже такой простой вопрос отнимал у неё последние силы.
- Да, закончил. Частота такта определена, мы сможем пройти через самосбор, главное держаться места, где побольше кристаллов, - юноша подошёл к девочке, склонившись над ней. - Как тебя зовут?
Ответа он не получил, ребёнок смотрел на него в упор с таким видом, словно ждал, когда ему что-то скажут.
- Её зовут Тьмой, - заявил культист, снимая толстые бусы с шеи. - Номер блока?
- Зачем тебе? - Ирина не стала ждать ответа, продолжив. - Я знала парня, который решил, что радиоволны убьют самосбор. Потом мой отец решил, что если вслушиваться в работу часового механизма, то ты найдёшь безопасный путь. Оба они мертвы.
- Потому что в блоке не было ни одного алтаря, - мужчина строго посмотрел на измученную женщину. - Тьма подскажет нам что делать, когда придёт самсбор, поверь. Я спас много людей, уже распрощавшихся с жизнью.
- И где они все? - спросил Пётр.
- Вон в той папке информация о каждом, краткое досье и благодарственные письма выживших.
Никто ему не поверил, но и смысла в этом не было...
...Как только сирена ожила, мир стал совершенно другим. Голод отступил, безнадёга скукожилась перед животным ужасом. Пётр бросился к двери, но не успел, культист дёрнул его за плечо, опрокидывая на спину. Ирина вскрикнула от неожиданности, поспешив к сыну, зацепив алтарь, который с грохотом рассыпался. Мужчина закричал от гнева, рванул в сторону, девочка не смогла удержаться на ногах и упала, ударившись лицом об кафель. Кровь брызнула во все стороны, лампочка над головой заискрилась и лопнула, осыпав всё вокруг стеклом.
Пётр хотел что-то предпринять, но в нос ему ударил отвратительный запах сырого мяса, а сквозь неплотно закрытую гермодверь пополз фиолетовый туман.
- Кого ты там спас, тупой кусок идиота?! - взвизгнула Ирина. - Давай спасай и нас тоже!
- Спокойно, спокойно! - мужчина поднял ребёнка, вытирая ему лицо подолом рясы. - Скажи, золотце, что нам делать?
- Красные звенья? Ну конечно, заинька, конечно... - культист стянул папку с подоконника, принявшись искать что-то на её страницах. - Это сода, посыпанная на сосновую доску! Срочно! - крикнул он, обращаясь к Петру. - Тащи сюда сосновую доску!!!
Ирина зачем-то подскочила с места, она помнила, где лежит сода. Её сын в это время притащил с собой радиоприёмник, водрузив его на останки алтаря. Всё происходило быстро, туман уже полз по коридорам квартиры, оставляя после себя чавкающее месиво.
Все вместе они долгое время выполняли действия, записанные в папке. Девочка отвечала на вопросы, расшифровки искал её отец. Сода ссохшимся комком лежала на старом радиоприёмнике, подключенном к сети, вместо холодильника. Вставив в ухо специальную воронку, Пётр приложил к ней часы, неустанно регулируя волну.
Щелчки, потрескивания и белый шум меняли тональность, туман всё чаще осыпался перед ними чёрными кристалликами, не подходя к алтарю ближе чем на метр. Ирина помогала, ощущая, как гул сердца отдаётся в её висках. Самосбор отступал!
Он преодолел радиочастоты, перехитрил идеальный слух часовщика, но культист стал последней третьей силой, способной перевернуть представления о неизбежном. Сирена затихла через несколько минут, когда от квартиры не осталось ничего живого. Теперь, по идее, должны были явиться ликвидаторы, но они не придут, все это знали. Культист никогда не посетил бы блок, где его могут поймать.
Все вчетвером они устало расселись на полу, отдав последние силы на борьбу. Никто в точности не понимал, как это произошло, но всё получилось...
...Ирина открыла глаза, обнаружив, что случайно уснула. Ей захотелось записать события последних дней. Кто-то придёт, кто-то зайдёт в их ячейку и увидит чёрные кристаллы на полу, найдёт старую тетрадку и прочтёт записи. Три аспекта борьбы с самосбором - это куда важнее десятилетий работы НИИ, потому что они помогли им!
- Звуковая конвекция эффективна только при наличии часовой навигации... - она диктовала это себе вслух, сидя за большим письменным столом, где когда-то работал её отец. Пётр спал там же, где и сидел, культист и его дочь разлеглись на полу, раскинув руки. - Дальнейшее сложно объяснить законами логики, но оккультный подход к проблеме самосбора играет важнейшую роль... - глаза ужасно слезились, приходилось вытирать их почти каждую минуту, хотелось спать. - В папке "Дело Љ" имеется большое количество важнейшей информации, нужно доставить её в руки первых лиц НИИ, избежать бюрократических проволочек. Это важнее, чем... - Ирина с силой сжала веки, выдавливая из них слёзы, а когда заглянула в записи, увидела, что вся тетрадь покрыта фиолетовой слизью, вытекающей из её глаз. - Это важнее, чем... - женщина устало покрутила регулятор большого радиоприёмника, стоявшего перед ней, - Важнее, чем всё.