Часы на стене щёлкнули, зашипели механизмы, отбивая одиннадцать часов. Я вздрогнул, услышав медный звон, отдающийся эхом в пустой квартире. Лунный свет блуждал по стенам, заставляя тени в углах пульсировать, превращаться в лохматых чудо-вищ. Всё это ясно представлялось мне. Пришлось распечатать ещё одну бутылку "Белой лошади". Надо было запастись шампанским, но от него наутро болит голова. Ровно через час придёт Рождество.
Часы били так же, как и пятьдесят лет назад, когда я, ещё совсем несмышлёный мальчишка, караулил под ёлкой Дух Рождества. Весь праздничный вечер я сидел, укрыв-шись от чужих глаз ветками, нацепив бабушкины очки - чтобы не пропустить момент, ко-гда придёт долгожданный гость. Ровно в одиннадцать родители выволакивали меня за ноги из этой пахнущей пряной хвоёй норки, и насильно укладывали в постель. А мне не хотелось спать, ведь тогда я опять пропущу Чудо. Не увижу, как окошко в зале потихонь-ку откроется, и самые дальние уголки празднично убранной комнаты заполнится мороз-ной свежестью, и лёгкий ветерок неслышно проскользнёт под рождественское дерево, коснётся его мягких веток, дохнёт на них, отчего каждая иголочка встрепенётся и припод-нимется. Я ждал этого каждый год! Но я так и не увидел его, это Чудо.
Я вообще в жизни не видел чудес. Хотя всегда безрассудно в них верил.
Мир полон волшебства. Тысячи людей видят его каждую секунду, но не хотят ве-рить своим глазам. У меня всё наоборот. Ничего не вижу. Упустил своё время...
Поглощённый невесёлыми размышлениями, я не сразу услышал, что в дверь по-стучали. И страшно удивился, услышав очень молодой и немного раздосадованный голос:
- Это Тим, помните меня? Ваш бывший ученик! Мама велела отнести печенье. От-кройте, пожалуйста, дверь, или я высыплю его прямо вам на порог. Не хочу тащить об-ратно, блюдо такое тяжёлое!
- Дверь не заперта, - сказал я, с трудом припоминая своего гостя.
Парнишка вошёл, поставил свою ношу на стол. Развернул шелестящий пакет, и комната наполнилась ароматом свежей выпечки.
- Признаться честно, я должен был отнести печенье в школу. У нас там сегодня бал, или что-то в этом роде... Я не пошёл. Подумал, что вам оно более придётся по душе. Од-нокласснички только раскрошат его, будут смеяться над пожеланиями... Поэтому я...
- Пожелания? - перебил я говорливого мальчишку, - неужели те самые маленькие бумажки, на которых написаны всяческие афоризмы или предсказания? Их ещё прикреп-ляют снизу джемом?
- Нет, просто пожелания. Их мама написала, на каждую печенюшку - своё. Вот по-пробуйте, выберите одну.
- Не могу, мой мальчик. Мои старые глаза не видят даже твоего лица. Вряд ли я смогу прочесть какие-либо слова, даже самые добрые. Садись рядом, и будь паинькой, прочитай мне какое-нибудь пожелание.
- Сначала выберите, - он взял мою руку и поднёс её к теплу, исходящему от мяг-кого домашнего печенья. Я взял одно и, отдав записочку мальчишке, с удовольствием принялся жевать угощение.
- Ну, давай, читай.
Он почему-то медлил.
- Ну же! - сказал я как можно более сердито, - вас что теперь, в школе совсем ни-чему не учат?
И тогда он сказал мне эти слова. А после сразу замолчал.
Я сидел, потрясённый. Я даже не услышал, как он ушёл - ни звука.
Я снова видел свет. В нём бесновались хлопья снега, били по глазам. Я подставлял лицо под этот поток; кружился, раскинув руки; валялся в снегу...
Когда снег падает вверх, когда стрелки часов отсчитывают время в обратную сторону, и многоэтажки за окном, уменьшаясь, превращаются в милые сердцу старинные домики, приходит Чудо. Я снова маленький мальчик. Я снова полон Духа Рождества.