Соловьева Марина : другие произведения.

Наполеончик часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Есть маленькие ростом люди, но с большим сердцем. А есть те, кто, подвержен "комплексу коротышки". И все бы ничего, если бы "наполеончики" не портили жизнь другим людям. "Комплекс Наполеона" или "синдром коротышки" проявляется у мужчин невысокого роста, когда из-за своей внешности они ощущают себя ущербными людьми. Этот комплекс неполноценности низкорослые люди приобретают с детства и таят обиду на весь мир.
  Наполеончик
  Часть 3
  Автор Соловьёва Марина
  
  Есть маленькие ростом люди, но с большим сердцем. А есть те, кто, подвержен "комплексу коротышки". И все бы ничего, если бы "наполеончики" не портили жизнь другим людям.
  "Комплекс Наполеона" или "синдром коротышки" проявляется у мужчин невысокого роста, когда из-за своей внешности они ощущают себя ущербными людьми. Этот комплекс неполноценности низкорослые люди приобретают с детства и таят обиду на весь мир.
  
  Человек с младенчества несёт в себе зародыши добродетелей и пороков, которые со временем под воздействием внешних обстоятельств дают всходы.
  Отец, который родил Наполеончика и бросил, не знал своего сына и не раскаивался в том. В ту пору ничего не было омерзительнее роли брошенного ребёнка, а незаконнорожденный ребёнок вообще оказывался изгоем.
  Какое духовное наследие мог получить мальчик от отца-бегунца, у которого отсутствовали стремления к честной жизни, ответственность перед семьёй?
  Отец наполнил всю будущую жизнь Наполеончика. Это случилось само собой, шло по мере его роста - пример отца заполнял все его мечты и планы на жизнь.
  Будучи маленьким, Наполеончик плакал под одеялом, оттого, что у него нет отца. Сын мечтал о нём. Благодаря рассказам матери об отце, он боготворил его, представлял отца героем, в каком-то сиянии, в ореоле святости, потому что убеждения ещё не успел сформировать: не чувствовал разницу между подлецом и честным человеком.
  Когда Наполеончик подрос, в его жизни вдруг появился отец, который никого не любил, кроме себя, жил праздно, постоянно брюзжал, был высокомерен, говорил как-то двусмысленно, насмешливо.
  Характер у отца был нервный, капризный, непредсказуемый. Чтобы быть рядом с таким человеком, надо иметь большое терпение и забыть о себе, подчиняя свою жизнь его капризам: хочу - не хочу, буду - не буду, и вообще могу исчезнуть на неопределённое время, не предупредив.
  Всё это не располагало к откровенности.
  Первое пережитое оскорбление Наполеончик получил от отца. Если сын попадал ему под руку, то получал такую затрещину, что искры сыпались из глаз. Но мальчик не ревел, не выказывал слабости, тем более что отец, поостыв, старался загладить свою вину, ласково трепя сына за вихры. И Наполеончик, как щенок, не уклонялся от запоздавшей отцовской доброты.
  Отношение отца принуждало Наполеончика добиваться его любви, постоянно носить чужую личину. Для того чтобы добиться признания отца Наполеончику приходилось льстить, заискивать, раболепствовать, прислуживаться, обманывать, предавать, разрушать.
  Несмотря на все старания мальчика, отец не баловал его лаской, придирался, срывал на нём накопившееся зло, отвешивал подзатыльники.
  - Неужто я такой плохой? - с обидой думал Наполеончик. - Или не на ком больше сорвать зло?
  Он бы озлобился на отца, но мать снимала горечь обиды. Наполеончик же, боясь нагрубить отцу, срывался на матери.
  Для него притворяться, значило терпеть насилие. И тот, кому Наполеончик лгал был ненавистен ему.
  Наполеончик уже не знал, ненавидел он или любил отца.
  Появление отца в жизни Наполеончика было фатальным толчком, с которого началась его падение, его деградация. Наполеончик не увидел ту кривую своего падения, которую описала его судьба за сравнительно короткий промежуток времени.
  Не будь отца совсем, его ум, мысли, судьба были бы иными, не смотря на характер, который не избегнуть, ибо он определён судьбой.
  Отец - это лишь мечта детства. Наполеончик сам его выдумал хорошим и чистым человеком. Но отец был другим: весь свой ум он направлял на удовлетворение поглощавших его страстей.
  Наполеончик видел, что мать и сестра работали, чтобы содержать семью.
  - Все при деле: жена готовит, мужчины едят, а дочь посуду моет, - любил пошутить отец.
  И сын, подражая отцу, вторил:
  - Мать стирает, сестра гладит, а мужчины носят, - никто не бездельничает.
  Для отца семейные узы не были священными: время от времени он исчезал из семьи.
  Отец был шалопай, у которого ветер гулял в голове. Любил бродяжничать и когда он возвращался из очередного скитания, был странным, трудно было угадать, какая затея взбредёт ему в голову не сегодня-завтра.
  Часто случалось, что он ничего не объясняя, покидал семью на неведомый срок, не заботясь о жене и детях. Шли недели, месяцы, пролетал год, а о нём не было ни слуху, ни духу. Может, пропал мужик?
  Объявлялся он неожиданно, как исчезал, молча смывал дорожную пыль у рукомойника, садился за стол, как ни в чём не бывало. Все смотрели на него с испугом, поражённые внезапной немотой.
  - Где ты был?- спрашивала мать.
  - Где был, там меня уже нет! Вернулся же, не подох.
  Мать, разозлившись, начинала ругаться:
  - Совесть у тебя есть? Или она тебе ни к чему, бродяга несчастный! Вернулся пустоболт, ничего не привёз! А может тебе не с руки жить с семьёй? Тогда вали мимо дома! Всё равно, откормишься и снова пятки смажешь. Ты не думаешь ни о ком! Явился объедать детей!
  - Да будет тебе! Я ведь не кусаюсь, чего же ты меня грызёшь?
  - Какая от тебя польза?
  - Скучно с вами.
  - Скучно! Тянет бродяжничать?
  Отец молчал.
  Он возвращался не находя в чужих краях того, что искал. Но и усидеть на месте долго не мог. Известный мир отцу был скучен и потому он противился ему всеми силами. Более интересное для него было где-то в другом месте - там он искал удовлетворение своих желаний, которое не находил в семье. Он жаждал успокоить себя.
  Но новые места для отца оказывались хуже, скучнее, не человечнее, недостаточнее, чем то место, в котором жила его семья. И он, когда находился в величайшей крайности, хватаясь, как утопающий за соломинку, возвращался.
  Но здесь он находил лишь то, что сам вложил в семью. Однако отец этого не понимал и снова отправлялся в бродяжничество, потому что желал жить лучше.
  Первый шаг к благоразумию - понять, насколько человек увлечён на ложный путь. Но понять свои ошибки и тем более признать их не каждому по силам.
  
  Наполеончик ждал, когда пробьёт его час, тогда он сможет отомстить за себя. Кому?
  Всем и всему. Он мстил родственникам, приятелям, знакомым девушкам, всем кто делал ему добро, кто хорошо о нём отзывался. Всякий, кто хорошо о нём думал, становился его врагом, потому что, будучи сам не искренним, лживым, предающим и разрушающим всё вокруг, Наполеончик считал и других людей такими же: он судил по себе, по своему разумению. Кого больше любил, того больше и оскорблял. Жил по принципу: бей своих, чтоб чужие боялись.
  И в результате его бывшие друзья, девушки ссылаясь на занятость, отказывались от встреч. Постепенно из прошлых его друзей и знакомых никого не оказалось рядом с Наполеончиком.
  
  С раннего детства Наполеончик жил в стеснённых условиях и в зависимости от других людей. Это закончилось полным подчинением "законам" общества, в котором он существовал.
  В основе его воспитания лежало определённое мировоззрение, выношенное в течение многих лет жизни, определённое сложившимися отношениями в его семье. И из этого мировоззрения естественно вытекало его поведение и те решения, которые он принимал.
  Наполеончику было скучно в школе и тоскливо от жизни, которую вела семья. Он не усвоил надлежащие понятия о правилах личного поведения. Не было в нём дружеского расположения. Теша своё самолюбие, он опускался до унижения человека.
  Презрение к людям в нём было так велико, что вызывало у него желание навредить, сделать им больно.
  В такие моменты вся сущность Наполеончика отражалась на лице: он сиял. Маска сброшена! Какое облегчение! Ему надоело быть хорошим человеком - скучно.
  Репутация добродетельного человека казалась Наполеончику пресной и возбуждала вкус к позору. Его совесть погружалась в гнусный омут зла.
  Долго Наполеончик терпел унижения и это со временем породило в нём тягу к бесстыдству. Для него отвратительность поведения была соблазнительной.
  Страсти, бушующие в безнравственном человеке, восхищают лицемера. Наполеончик с вожделением смотрел на откровенный, разнузданный порок. Он поневоле потуплял глаза, но бросал исподтишка жадный взгляд. Безнравственность была его честолюбивой мечтой.
  - Я ещё тот фрукт! - говорил Наполеончик себе и упивался этим.
  - Вы глупцы! - кричал он всем людям и был счастлив.
  
  Наполеончик был доволен, что рядом никого нет. Но его не огорчило бы чьё-то присутствие: он бы наслаждался ужасом свидетеля.
  Одиночество усиливало и умаляло его торжество: он единственный очевидец своей "славы".
  Стоять у позорного столба по-своему привлекательно: все видят, что этот человек - подлец.
  Наполеончик утверждался в своём могуществе, когда толпа рассматривала его. Эшафот - своеобразный пьедестал: он насильно приковывает взгляды людей. Это триумф - быть центром всеобщего внимания. Принудить общество смотреть на себя - одна из форм превосходства такого человека. Быть выставленным на показ, значит быть созерцаемым.
  Но это отталкивало от него людей, потому что было отвратительно и мерзко находиться рядом с ним.
  Наполеончик же считал, что люди к нему так относятся из-за его малого роста.
  
  Каждый вступающий в жизнь молодой человек однажды выбирает свой путь, которому он следует всю жизнь.
  И Наполеончик после окончания школы поехал на край земли бог знает зачем, сам же не ведая. Он искал по белу свету то, чего там не терял.
  Горькая память о семье, о школе гнали его подальше от дома. Перед отъездом он всё больше грубил матери, подло мучил её в силу своего характера.
  Казалось, что Наполеончик с лёгким сердцем покидал отчий дом. Но на самом деле он прощался с родным краем с сердечной печалью. Наполеончик навсегда отрывал своё детство, и начинал новую, полную неизвестности жизнь, оставлял то, о чём вспоминал потом до конца своей жизни.
  
  И вот вокзал, суета, ожидание поезда, напутствие матери и сестры.
  Дружки не пришли проводить Наполеончика, сославшись вдруг на неожиданные срочные дела.
  Всё как обычно. Раздался свисток, поезд дрогнул и все кинулись к подножкам вагонов. Поезд проскрипел тормозами, дёрнулся, громыхнул буферами, и вагоны поползли в неизвестную даль. Паровоз, пуская белый пар, набирал скорость. Когда ушёл поезд, клочья дыма ещё долго плавали над перроном.
  Даша не пришла проводить Наполеончика, потому что он не пожелал ей сообщить об отъезде.
  - Сама должна догадаться! - заявил он дружкам.
  И даже если бы она знала, то вряд ли пришла на вокзал, оскорблённая его поведением на свадьбе сестры и дальнейшим отношением к ней. Наполеончик, когда пути их случайно пересекались, вёл себя с нею так, будто делал ей одолжение своим присутствием.
  - Не догадалась! Куда ей с куриными мозгами! Курица не птица, баба - не человек! - заключил Наполеончик.
  Путь на Восток в те годы был долгим, утомительным. Но Наполеончик терпеливо переносил дорожные неудобства. Когда поезд останавливался, он просыпался: станции оглушали его грохотом и лязгом железа, гудками паровозов, гарью дыма, гомоном пассажиров.
  Потом вагон дёргался, и состав медленно плыл дальше, постепенно набирая скорость. И колёса снова стучали, пели свою грустную песню убегающих дорог.
  И Наполеончик постепенно окутывался в зыбкие волны сонных грёз.
  
  Наполеончик обладал посредственным умом и таким же лицом. Имел невысокий лоб, маленькие бегающие глазки грязно-мутного цвета, большой рот, кудрявый волос. Был узкоплеч, небольшого роста, но с огромными амбициями. Обладал весёлым нравом, звонким смехом и волчьим аппетитом.
  Наполеончик был одним из тех, кто с независимым видом входил в мир и оживлял низкопробное общество.
  Однако Наполеончик сам так не думал, считая себя неотразимым, талантливым и гениальным во всём, и верил, что призван пополнить ряды великих людей своей собственной персоной.
  Мир Наполеончику казался полным неограниченных перспектив. Его распирало от сознания, что он может взять от жизни всё, что ни пожелает. Ему хотелось богатства, славы, которая пришла бы к нему за какие-нибудь достойные деяния.
  Наполеончик был уверен в своём неоспоримом таланте и считал, что он легко обеспечит ему любое кресло. Правда, Наполеончик не мог решить, чем бы он предпочёл заниматься.
  
  Итак, Наполеончик, как полагается курсанту мореходки, появился в приморском городке не сразу: первые 17 лет он провёл в другом месте. А сейчас ему предстояло жить одному и учится в этом городе.
  Если у молодого человека имеются какие-то недостатки и он самый маленький в группе, то ему обязательно нужно иметь подход к людям, а не расчищать себе дорогу "дубиной".
  Но Наполеончик совсем не знал жизни, был беззаботен, привычно врал, и отличался несусветным пьяным нахальством, насмешками и хохотом оторвы и пакостника.
  У Наполеончика в то время было больше чудачеств и странностей, чем пороков.
  Скорее то были пороки общества, которое обрекало подростков на поверхностное воспитание, развивающее у них самонадеянность и тщеславие. Не зная ни меры, ни удержу, подростки предавались всем излишествам, порождаемым скептицизмом. А став взрослыми, вступали в сферу эгоистического соперничества и ожесточённой борьбы.
  Наполеончик обещал матери учиться, но заниматься не смог. Чтобы почувствовать вкус к занятиям, необходимо понять их необходимость.
  Именно на нём лежал долг, и обязанность выполнить данное матери обещание. Но Наполеончик смотрел в книгу и ничего не видел: будто пелена застилала глаза.
  Его увлекала другая среда, другие понятия и свобода.
  
  Наполеончик мечтал о богатой жизни, о славе, о своём высоком предназначении. Но мечты остались без свершений - не дано было их свершить.
  Социализм губил душу и пробуждал лень. Людей ввели в заблуждение ожиданием прогресса - строительством коммунизма.
  Время бежало вперёд. И людям хотелось, чтобы развитие было поступательное, но, к великому сожалению, движения вперёд не происходило.
  Было движение вспять, не смотря на "плановое развитие", потому что не было порядка, логики, связи и обязательности. Ложь и клевета были на службе у власти. У подчинённых - рабская лживость. Все носили маски, чтобы скрыть недоверие к коварству красивых жестов и слов.
  Самое ужасное, люди боялись сказать, чего им не хватает для жизни. Это рабство было в крови: лучше промолчать, потерпеть. Страх людям вдолблён в головы на генетическом уровне.
  На людей собирались досье на основании непроверенных анонимок, грязной клеветы и прочих "материалов" составленных теми людьми, для кого любой человек - это потенциальный преступник. Составители перестраховывались:
  - Мы же предупреждали, что этот человек не благонадёжный! Какие к нам претензии?
  Им главное убедить, что не зря получают зарплату.
  Но хуже всего было то, что раз состряпанная бумага следовала за человеком, как тень, всю его жизнь.
  
  Наполеончик был не в меру честолюбив. Только жаль, что проявление честолюбия зиждилось на весьма непрочном фундаменте. Наполеончик не окончил мореходное училище и вынес оттуда далеко не всё, что могло дать это заведение. Однако он усвоил кое-что не предусмотренное принятой там программой.
  Дела его шли хуже некуда. Перебивался случайными заработками, жил в жутком бараке "на птичьих правах", прячась от милиции, проводившей регулярные рейды проверки паспортов. В советском кодексе о труде имелась статья за тунеядство. Людям вменялось работать постоянно. На переход с одного места работы на другое давался месяц.
  Бурная, чреватая опасностями жизнь среди чужих людей, унижение достоинства, никчёмность, нравственная несостоятельность отупляли Наполеончика, отвлекали от раздумий.
  - Чё поделаешь? Против лома нет приёма, - разводил руками Наполеончик.
  - Держись! Это жестокая действительность, - советовали ему дружки, у которых скрывался Наполеончик от облав милиции.
  - Руки опускаются.
  - Боишься, что снова попадёшься?
  - Боюсь, но не этого.
  - Чего же?
  - Чё попал под колпак, - ответил Наполеончик.
  
  Социализм, строительство коммунизма - это мираж, который принимали за действительность, пока не догадались об этом. И тогда кончилось то, что должно быть вечным, а оказалось недолгим.
  Но жизнь не кончилась.
  Наступило другое время - в стране началась "перестройка", превратившаяся в катастрофостройку: всё рушилось, ничего не создавалось. Люди теряли работу, целыми днями они обивали пороги ещё не прикрытых предприятий и растущих, как грибы после дождя, учреждений в поисках заработка, а потом с угрюмыми лицами торопливо шагали домой. У каждого из них были свои угрюмые заботы. И не было ни одной общей, объединяющей всех мысли. Все врозь.
  Люди стали чужды друг другу, все выживали поодиночке, как могли.
  Что-то ценное для одного оказалось для другого не представляющего никакой ценности.
  
  Говорят, честность умирает, когда продаётся совесть.
  На приёме в учреждении отныне вместо принадлежности к партии задавался вопрос:
  - Ваша позиция?
  Люди терялись, не понимали, что это был всего лишь намёк на вознаграждение. Кто владел этим сленгом, тот понимал смысл вопроса и выкладывал энную сумму. Если денег было достаточно, дело решалось быстро.
  Это был основной источник дохода чиновников. Деньги - цель, поглощавшая всё, единственный путь, который приводил на первое место даже ничтожество.
  С помощью денег никто не препятствовал кого-то погубить, ещё и помогали.
  "Новые русские" и даже люди при власти жили по простой арифметике, в которой складывались наркотики, вычитались жизни неугодных свидетелей, умножались подпольные доходы и делились сроки тюремных заключений.
  Люди при власти были помешаны на наживе, зациклены на "прихватизации". Они готовы были загрызть друг друга. Двуликие Янусы на мероприятиях мило улыбались друг другу и жали руки, обсуждали последние новости, а на следующий день в своих офисах плели козни против "конкурентов".
  
  Девяностые годы - разбойные годы. В стране царили разруха и голод. Города контролировались криминальными группировками, но это были не обычные уголовники. Они работали в сотрудничестве с продажной милицией, связанной с преступным миром, и коррупцией власть предержащих.
  Чиновники и "новые русские" держали себя белыми и пушистыми, пытаясь произвести впечатление бессребреников. И при этом отлично понимали, что каждый из них не соответствует этому впечатлению.
  Они часто бывали без охраны, и ничего не стоило подстеречь, "потолковать за жизнь". Если попадался не сговорчивый собеседник, его "окунали" во мрак небытия. Если же соглашался для вида, к его машине прикрепляли бомбу, которую взрывали на глазах очередной жертвы. После фейерверка человек оказывался куда честнее в отношениях с бандитами.
  
  В баре сидели три мужчины. Двое потягивали пиво. Третий задумался над стаканом водки: чувствовалось, что его тяготит это общество.
  - Богато живёшь, - отпив пиво, сказал Батя.
  - Да, в мире живут разные люди, - дипломатично ответил чиновник.
  - Что, правда, то - правда, - согласился Батя.
  Мозголом хмыкнул.
  - Так устроена жизнь, - сказал чиновник.
  - Всякие попадаются люди, - заметил Батя. - Среди них есть те, которые не прочь поживиться чужим добром.
  - Зачем машину взорвали? - спросил чиновник напрямик.
  - Нужно отвечать за базар! - ответил Батя. - Второго шанса не будет! Ты понял?
  Чиновник согласно кивнул.
  - Чего хотите?
  Батя изложил суть и, протягивая ему конверт, сказал:
  - Это задаток.
  - Это всё?- пряча конверт в карман, спросил чиновник.
  Батя с Мозголомом переглянулись. Мозголом вытащил более увесистый конверт.
  - Будет больше, если будешь хорошо работать, - сказал Батя.
  - Почему люди мучают друг друга? - неожиданно спросил чиновник.
  - Не знаю. Так всегда было в нашей стране, - ответил Батя.
  - Ты - чиновник, сам должен знать почему! - не выдержал Мозголом.
  
  После ряда "фейерверков", все чиновники и "новые русские" обзавелись личной охраной. "Работать" стало сложнее: необходимо менять тактику.
  Батя с Мозголомом, записанные на приём как предприниматели, в назначенное им время вошли в кабинет к чиновнику.
  Хозяин кабинета был преисполнен сознания значимости собственной персоны. Холодные строгие глаза. Массивный стол с батареей телефонов, давали понять, что это руководитель высшего класса. Он предложил сесть и подождать. Сам же стал читать "сверхважный" документ. Затем, смерив посетителей испытующим взглядом, спросил:
  - В чём дело?
  - Необходима ваша помощь в одном деле. Возможно, вы обладаете информацией, которая помогла бы распутать убийство, - сказал Батя.
  Это сообщение сбило спесь с хозяина кабинета. У него приоткрылся рот, но тут же взяв себя в руки, он сжал губы.
  - Кого убили?
  - Как вы думаете, кто убил вашего помощника? - спросил Батя.
  Чиновник напрягся.
  - Откуда мне знать! - беспокойно заёрзав, ответил чиновник.
  Мозголом молча раскрыл папку с бумагами и разложил фотографии.
  - Узнаёте этих лиц? - спросил Батя.
  Чиновник побледнел:
  - Чего хотите?
  - Сотрудничества.
  - Какого рода сотрудничества, - сглатывая слюну, спросил чиновник.
  - Должности начальника охраны, - ответил Батя.
  - Но это не возможно! - воскликнул чиновник.
  Батя, чиркнув себя большим пальцем по горлу, спросил:
  - А это возможно?
  Так Батя договорился со своим будущим боссом, под прикрытием которого вел свои бандитские дела и между делом исполнял обязанности начальника охраны.
  
  В кабинет к боссу вошёл начальник охраны, подчёркнуто сухо поздоровался, не скрывая своей неприязни.
  Вставая, босс протянул ему руку, но начальник охраны, будто не заметил, уселся, развалившись в кресле у стола. Всем своим видом показывая, что хоть ты и босс, но воля моя: захочу - сделаю, не захочу - нет. От этого сердце замирало в приятном ощущении: тайное сознание могущества приятнее явного.
  - Чего хотел? - спросил начальник охраны.
  - Ты оправил N к праотцам? - спросил босс.
  - Сегодня отправлю, - ответил начальник охраны.
  - Не торопись! Торопятся те, кто спешит. В государственных делах спешить не следует. Будем судить его перед народом.
  - Ха-ха! Перед народом! Ты же народ всегда стадом называл.
  - Да судить!
  - Значит, стряпать дело, как в старые добрые времена? - ехидно спросил Батя.
  - Шить, - поправил Босс. - И осторожнее с народом! Рассвирепевшее стадо может растоптать.
  - Хм! - усмехнулся Батя.
  - Даётся тем и не забирается обратно лишь от тех, кто думает о простом человеке. Так-то!
  - Я вообще о нём не думаю.
  - Это - глупая ошибка! Политику нужен народ, потому что он за него голосует. Олигарху тоже нужен - он на него работает. Светские бездельники без него не проживут: не перед кем будет пиариться.
  - Хм! Выходит, все мы зависим от быдла? - усмехаясь, спросил начальник охраны.
  - Выходит.
  
  - Не люблю расчётливость в человеке, - подумал начальник охраны, выходя от своего босса.
  Зайдя к своим подопечным, он увидел, как вокруг большого стола расположились шесть "шкафов", чистить свои автоматы. Его люди готовились к очередному рейду.
  Тут же на столе лежали кучками пачки денег, едва прикрытые тряпицей, - "гонорар". Ждали своего начальника, внезапно вызванного к боссу. Начальник по заведённому правилу изымал из каждой кучки "штрафные".
  Щуплый, худой как жердь Мозголом, уставившись в компьютер, выискивал очередную жертву рейдерского захвата.
  Когда-то начальник охраны, по кличке Батя, с Мозголомом был в отсидке. Откинувшись в девяностые, Батя обнаружил, что его сфера влияния поделена. Чтобы отжать её обратно в новых условиях нужно действовать по-новому. Но как?
  Обычно, когда возникала проблема, Батя не думал, а сразу бил. Его считали зверем, боялись, а потом хотели с ним дружить.
  В девяностые годы кроме крепких мускулов нужно было иметь ещё и мозговые извилины.
  На своё счастье Батя встретил Мозголома. Оба рассчитывала на безбедную жизнь, но обстоятельства оказались сильнее их расчётов. И они, объединив усилия, стали очищать общество от нечестно наживших состояние "новых русских".
  В жестоком мире приходилось изворачиваться, чтобы завоевать место под солнцем. Для этого необходим сильный характер, который, как правило, бывает у людей со сложной судьбой.
  
  Иногда дуракам везло больше, чем умникам. С деньгами приходило нахальство, насилие, торгашество ничтожества над талантами. И вокруг ничтожества было много ярких людей, которые вершили дела, не подозревая, что как только это ничтожество победит, их роль пойдёт к последнему акту. Конец их был предопределён.
  - Но всё-таки хоть час, да мой, - так в то время рассуждали люди.
  Деньги давали могущество, необходимое для того, чтобы давить, мстить, мучить ординарность. Блеск роскоши украшал недостойных людей, на которых лежала печать умственного, физического и нравственного вырождения.
  Второстепенные и бездарные люди спивались. Они понимали, что им отныне предназначено служить лишь материалом, серой массой для первостепенных людей, не иметь своей самостоятельной роли ни в чьей судьбе, и даже своей. И потому вся их деятельность парализовалась, руки опускались. И это a priori.
  Мало опровергнуть чувство, идею, цель. Их нужно заменить равносильными. Но этого не было сделано. А длительное существование без смысла и цели парализует мысль, особенно тогда, когда человек видит, что над ним издеваются, а он не имеет силы защитить себя от этого.
  Исчезли нравственные идеалы. В погоне за богатством разжигался непомерный эгоизм и честолюбие, личный интерес стал движущей силой жизни. Честолюбцы либо сгорали в огне неутолённой жажды богатства и власти, либо нравственно и физически погибали, в безудержном разгуле эгоистических страстей.
  
  Батя встретился в ресторане с "новым русским" - своим старым знакомым, по кличке Серый. Между ними не было ярко выраженного конфликта, однако Серый настолько отличался от всех остальных, словно сделан был из другого теста. Его ненавидели просто на подсознательном уровне. В их среде не разбирались в своих ощущениях: это ни к чему, как ни к чему и внутренний поиск. Всем интересен чужой карман.
  Подходя к столику, за которым сидел Серый, Батя вместо приветствия заметил:
  - Костюмчик поменял, но вот повадки остались прежними.
  Серому не понравилось его замечание.
  - Зачем звал?- спросил Серый.
  - Хм! - усмехнулся Батя.
  На лице Серого застыл немой вопрос.
  Батя устроившись за столиком, стал изучать меню. Сделав заказ, Батя в упор посмотрел на Серого.
  Серому стало неуютно под его тяжёлым взглядом.
  - Зачем звал? - повторил он вопрос.
  - Кажется, наступило время быстро сматывать удочки.
  - С чего вдруг?
  - Слушок прошёл: зарвался ты.
  - Людям свойственно ошибаться.
  - Хм! Кто осторожен, того и боги берегут, - усмехнулся Батя. - Подумай, кому ты помешал так, что тебя решили убрать?
  - Я не могу кого-то подозревать, - осторожно сказал Серый.
  - Тогда отойди от дел.
  - Отойти? Только не сейчас, когда всё отлажено.
  - Тогда присмотри себе место на кладбище.
  После слов Бати от спокойствия Серого не осталось и следа. По спине покатился холодный пот. Он ощутил страх от соприкосновения с чем-то ужасным, безжалостным.
  Сплетни о Сером расползлись в разные стороны, но как водится, до него они не доходили. Серый считал, что все его действия правильные и не будут иметь плачевных последствий. Но его дорогие покупки, поездки на Канары навели на определённые мысли. Под Серого стали копать.
  Они выпили, поговорили ни о чём и у Серого сложилось впечатление, что Батя не такой уж страшный человек.
  Батя ушёл, но Серый остался, потягивая из своего бокала вино. Ему не хотелось никуда идти, вообще не хотелось ничего. И это его удивило.
  - Неужели кто-то действительно хочет со мной расправиться? Дали возможность спастись, значит, дали шанс, что-то понять. А если это не так? Что тогда?- размышлял Серый.
   Внутренний голос подсказывал:
  - Делай ноги!
  По-видимому, он и вправду зарвался: слишком много стали о нём болтать.
  Серый хотел жить тихо и мирно, но не здесь. Он хотел уехать за границу, туда, где его никто не знает: хотел начать жизнь с чистого листа. Но для этого ему нужна была "капуста".
  
  Причудливо переплелись высокие и низменные чувства, усугубились проблемы духовного и нравственного становления человека. Всё это рождало лишь отчуждение.
  Зачем любить ближнего или людей вообще, которые ничего не хотят знать о тебе? Зачем быть порядочным в обществе, где воцарились разъединение, продажность, спесь, цинизм, эгоизм?
  Наступило время бесчувствия, страсти к невежеству, лени, не способности к делу, потребности всего готового. И первостепенные люди не задумывались об этом. Жили так, чтоб только им перепало. Они были будто в гостях, и завтра свалят из России.
  Все названия предприятий, учреждений, магазинов вдруг стали писаться английскими буквами. И даже признания в любви родному городу писались на английском языке.
  О каком патриотизме могла идти речь? И как можно быть патриотом, если человек перестал верить в Россию?
  Чиновники, как кочевники, не имея родины, не заботились о её процветании. Царило презрение, отвращение к людям, моральное лицемерие, как способ выдвинуться. Традиции отвергались. Все дела и думы чиновников были направлены на то, чтобы с корнем вырвать преемственность.
  Обещая грядущее, не заботились о настоящем.
  Чем решительнее действовали власти, тем больше было неудач и неудачников, тем ближе было общество к своему падению. Потому что всё, что делается в состоянии слабости, терпит неудачу.
  Госаппарат разрастался, жирел, внедряясь во все виды деятельности и сферы жизни людей, кроме своей непосредственной функции. Политики влюблялись в высокие слова, как в знамёна, на период предвыборных кампаний. А потом благодушествовали, представительствуя на "мероприятиях", как "свадебные генералы".
  Смешивались причины и следствия. То, что считали причиной вырождения, было его следствием. Порок порождал порочность, преступление - преступность, истерия - ослабление воли, слабость воли вызывала потребность в возбудительных средствах: алкоголе, табаке, наркотиках.
  Алкоголизм порождал пессимизм, анархизм, распутство, в том числе и духовное.
  Мир казался плохим и жалким - отсюда перевозбуждение, озлобление, мрачность в суждениях. Всё противоречило человеку. Преобладали страдания, над удовольствием: не было средств даже на необходимое.
  Закрывались детские дошкольные учреждения, школы.
  Деревни умирали - разорили колхозы и совхозы. Процветало пьянство, наркомания - требовалось забвение. Люди остались без работы, кто мог - перебирались в город, но и в городе не могли найти работу, оставалось бродяжничать, собираться в банды и грабить.
  Всё совершающееся казалось бессмысленным и напрасным, как и само бытие - бессмысленно и напрасно, потому что вызывало чувство душевной пустоты и отчаяния. Шло отрешение и осуждение деятельности.
  Клеветники, интриганы, сомневающиеся во всём разрушители вызывали скепсис, распутство мыслей, порчу нравов, что вело к дегенерации людей.
  Дегенерат - следствие противоестественной морали. Чувствительность дегенерата болезненная и не естественная, отсюда соответствующие реакции на раздражители. Дегенераты и убогие люди давали ещё более выродившееся потомство, чем они сами.
  Неестественность существования, голод и переизбыток, отсутствие весёлости, чувства прекрасного, ясности ума приводили к распаду семей. Сильная половина человечества из страха потерять кусок хлеба, из корыстных побуждений отрекалась от жён и детей, от любимых, от друга, от родителей.
  Мужчины сводили свою жизнь к вопросам удовольствия и неудовольствия, привыкая к животному существованию, они были не способны мыслить, пускались в бродяжничество, половую похотливость, что вело к неврозам.
  Измельчание, беспокойство, торопливость, суета возрастали. И люди от этой сутолоки приходили в уныние и покорялись року.
  Пропадало желание жить: какой смысл?
  Таков был образ мышления.
  
  Что таилось в душе подростка тогдашнего смутного времени?
  Из этих подростков вырастали будущие поколения. И какое оно могло получиться?
  Трудно было в молодости, которая пришлась на период упадка и распада страны. Неопределённость того времени привела к тому, что жили одним днём, ибо завтрашний день был сомнителен.
  На пути становления личности молодого человека всё было скользко и опасно. Были не обдуманные и произвольные попытки и огромное количество неудачных опытов, которые приводили к упадку духа, к помрачению сознания, к суициду.
  Молодые люди были испорчены и соблазнены дурными установками, глупостью, пустой болтовнёй, нежеланием что-то делать. Они слепо подчинялись среде. Им казалось, что в жизни нет смысла, что всё напрасно.
  И молодёжь окуналась в мир тяжёлой музыки, омрачала своё сознание алкоголем, табаком и наркотиками. Стремилась к состоянию опьянения - тупому поддержанию, трусливому и тщеславному приспособлению к жизни.
  У молодых людей были одни осуждающие оценки и ничего больше!
  В результате слабые люди гибли.
  Более сильные молодые люди уничтожали то, что ещё оставалось целым.
  И только сильнейшие преодолевали осуждающие оценки, извращение ценностей, становились личностями.
  
  Наполеончик не стал личностью. Он - продукт общества, имеющий условную цену. Ему не хватило ума, чтобы получить образование.
  И даже кто мог учиться, большинство не закончили обучение - за всё нужно платить. Отныне в условиях дикого капитализма нет ни бесплатного образования, ни бесплатной медицины, ни бесплатных квартир.
  Воспользовавшись смутным временем в разбойные девяностые годы, Наполеончик купил диплом. Глубоко убеждённый в том, что мужчинам образование и развитие достаётся страданиями и опытом всей жизни, а женщинам их совершенство достаётся даром, он страшно возмущался подобной несправедливостью. И это обстоятельство ещё больше настраивало его против женщин.
  - У баб ума недостаёт: их голова меньше, чем у мужика. Они берут своей усидчивостью, потому что у них зад больше, - оправдывал себя Наполеончик.
  Преодолеть внутреннюю пустоту Наполеончик пытался наслаждениями и сладострастием, одурманиванием себя алкоголем и табаком. Но распутство убивало наслаждения, а дурман - ум.
  И как результат - слабость воли, крайняя гордость и унижение других людей, то есть возвышение себя на контрасте.
  Наполеончик стал реагировать сразу и внезапно на то, на что не следовало и тогда, когда не следовало бы, и тем вредил себе своим саморазрушением и компрометировал себя.
  
  Пока нет пищи тщеславию, пока нечем кичиться, оно молчит. Но стоит тщеславию найти пищу, оно заговорит во весь голос, внушая необыкновенную самонадеянность.
  Наполеончик открыл для себя истину, что богатые презирают того, у кого нет денег. Поэтому он скрывал свою бедность, как позор.
  Наполеончик выставлял себя напоказ, пуская пыль в глаза людям мнимым состоянием и положением в обществе. Он создавал ни на чём не основанную легенду о своих успехах, живя на кредиты, взятые в сомнительных банках под баснословные проценты, скрытые под манящей надписью "всего два процента в день". Он не понимал разницы между двумя процентами в день и двумя процентами в год - процентной ставкой в советском сбербанке.
  Перебиваясь случайными заработками, работая без удовольствия и живя в кредит, Наполеончик говорил:
  - А зачем вообще работать? Я лучше тех, годных лишь на то, чтобы наживать деньги и протирать штаны в продажных парламентах. Люди действия, вроде меня, не прибегают к ужимкам ложной скромности.
  
  Наполеончику, и без того не блиставшему умом, было свойственно ребяческое самодовольство, для которого притворство - вторая натура.
  Он отупел от привычки к повиновению, жить по команде. В детстве Наполеончик повиновался родителям и учителям, в училище - воспитателям и преподавателям, в армии - командирам, на флоте - бою склянок.
  Он не привык к ответственности - всё решали за него. Существовал, не заботясь о куске хлеба. Еду принимал по расписанию, жил без интереса в замкнутом пространстве, в однообразном грубом матросском сообществе.
  В нём с детства жила большая обида на людей, желание доказать им, что он сильнее, лучше их.
  Разыгрывая из себя значимую личность, на поверку Наполеончик оказался пустоцветом и фразёром. Он стремился выдать свои эгоистические побуждения за проявления высоких чувств. За пышными тирадами скрывал неблаговидные поступки. За сентиментальными речами прятал своё равнодушие к близким людям.
  Из него выпирала гордыня, властолюбие и презрение к женскому полу.
  
  Люди бывают разные: хорошие, не очень и подлецы.
  О хороших людях говорить всегда сложно, потому что они хорошие во всех отношениях.
  О не очень хороших людях - не хочется. Жизнь их похожа на волны: на гребне волны - они хороши, в противном случае могут оказаться подонками и даже подлецами.
  Речь пойдёт о подлецах, потому что повествование идёт о Наполеончике.
  Есть подлецы наивные: свою подлость они считают благородством. Таким Наполеочик был в детстве.
  Есть те, которые стыдятся своей подлости, но всё равно делают гадости исподтишка. Такая подлость была свойственна ему в юности.
  Позднее из Наполеончика вырос чистокровный подлец, которого ничто не могло заставить действовать иначе, потому что так ему было выгоднее. Ему не было дела до других - он жил один раз и хотел жить для себя. Ему не интересно, что будет с теми, кому он сделал гадости: пусть все проваливаются в тартар.
  
  Время безжалостно, но справедливо.
  Недовольный своей бездеятельностью и бессилием, Наполеончик терзался от скуки. Развратная жизнь его больше не возбуждала, алкоголь не согревал душу. Наполеончика охватывала ярость от той жизни, в которой он жил. Всё сделалось омерзительным.
  Он жаждал личной свободы, свободы от кредиторов и коллекторов. Больше Наполеончик не хотел ничего знать. Его устраивало спокойствие сытой коровы, чтобы никто ничего не требовал с него, не заставлял что-либо делать.
  Для осуществления мечты Наполеончику нужна была состоятельная жена, а лучше богатый, с положением тесть.
  Наполеончик слишком долго добивался любви Наташи, и его любовь превратилась в болезнь, в манию. Но лишь она ответила на его чувства, вернее согласилась за него выйти замуж, у Наполеончика появилось отвращение, ненависть, желание унизить, растоптать её. Он возненавидел жену - ему нужна свобода, а не рабство семьи.
  Но он зависел от Наташи, от положения и авторитета её отца - бывшего бандита по кличке Батя, к тому времени ставшего высокопоставленным чиновником.
  С женитьбой перед Наполеончиком открылась новая жизнь, новый путь, на котором слишком много искушений.
  Преодолеть искушения требовалось большое мужество и выдержка. Наполеончик не имел твёрдой воли и не рассуждал, желая жить на широкую ногу.
  Когда-то в детстве Наполеончик в тайне взлелеял мечту возвыситься над всеми и стал смешон, проявляя своё тщеславие. Он верил только в то, что знал, а знал он слишком мало. Неясное повергало его в сомнение, а неизвестное отвергалось им.
  
  Наполеончик, случайно родившийся, да ещё в неблагополучной семье, не получил должного старта. Перестройка вышибла почву из-под ног.
  И надежда на удачную женитьбу тоже не оправдала ожиданий Наполеончика.
  Нравственно не сложившийся он жаждал любви женщин. Хотел, чтобы его любили, а не он. Люди, которые не уверены в себе, предпочитают быть любимыми, чем любить, для того, чтобы хоть раз, хоть на минуту поверить в себя.
  Желание быть любимым свидетельствует о том, что человек желает и ищет самого себя, хочет получить себе в подарок самого себя.
  Наполеончик не хотел испытать любовь, боясь ответственности за любимого человека. У него никогда не было ни возвышенного порыва, ни фанатического упорства, способного сохранять в любви постоянство и добродетель.
  Он смеялся над чувствами, над тем, чего не понимал. Внешне, мыслями и своими повадками Наполеончик представлял собой пародию на мужчину, руководствуясь в своём поведении животными инстинктами мужского превосходства.
  Убеждение в мужском превосходстве вошло в кровь и плоть его с детства. Расстаться с ним Наполеончик не смог даже после жестоких уроков, преподанных ему судьбой.
  В пучине страстей гибнет не каждый, кто к этому стремится.
  По натуре Наполеончик был не страстен. Он предпочитал женщин пошлых, потому что только с ними мог завязать отношения, но их Наполеончик презирал. Однако других женщин ему было нелегко найти.
  Любви не находят, когда ищут хладнокровно и преднамеренно. Чтобы полюбить, надо понять, что такое женщина, и с какой заботой и уважением должно к ней относиться.
  Женщина - это тайна. И тот, кто мнит, будто знает её, просто глуп.
  Но кто постиг святость взаимных обязательств, равенство полов, тому любовь открывается во всём своём величии и красоте.
  
  Наполеончик пропускал шансы, даруемые ему судьбой.
  Выскочки вырастают из нищеты. Их душа поглощена страстью к наживе, парализована эгоистическим честолюбием.
  Наполеончик восхищался всем, что могло его поднять и возвысить. И в мелочах ему это удавалось. Когда обстоятельства требовали лёгких жертв, характер и привычки он мог пересилить, но когда приходилось поступиться своим тщеславием, тогда преувеличенное самолюбие, неуместная заносчивость, грубая натура давала себя знать.
  Своими кратковременными успехами Наполеончик был обязан не уважением к его должности, не участию к его надеждам, а силе протекции тестя. Однако Наполеончик возомнил, что положение он достиг, благодаря своей "неоспоримой гениальности".
  Неспособность Наполеончика к серьёзному делу обозначилась ещё тогда, когда он был доверенным лицом депутата.
  Его не блестящие задатки не помогли ему стать тем, кем он мечтал. Однако Наполеончик не расстался с мечтой, взлелеянной в его душе сестрицей. Им по-прежнему владела гордыня. Наполеончик чувствовал своё величие, не подозревая, что его звезда вступила в фазу потускнения.
  - Не тот масштаб, - вздыхал Наполеончик. - Негде развернуться моему "гению".
  
  Наполеончик был в разладе с самим собой. Он полон горечи, разочарования во всех и вся.
  Иногда он начинал вдруг испытывать отвращение к своему образу жизни. И в то же время отталкивал от себя всё, что сделало бы его чище, приятнее.
  Он презирал науку, ибо прошло его время учиться, а купленные дипломы и звания, не добавили ему ума и знаний.
  Наполеончик презирал благоразумие, ибо погряз в пороках. Распутство и корысть, угодничество и низкопоклонство, предательство и позор, низость и мерзость человеческого рода стали его сущностью.
  Наполеончик ненавидел людей, без которых не мог обойтись.
  Презирал тех, кто не признавал его гением.
  Он вымещал свой стыд, который испытывал перед тестем и женой, на всех.
  Беспорядочный и завистливый, без чести и долга, Наполеончик испытывал алчную радость от права на бесчестие другого человека, издеваясь над слабостью других, пытаясь поколебать в них уверенность в себе, он отрицал добродетели, которых не было у него самого.
  Он стал всё чаще распускать руки - ругань и дикие крики будоражили его, доставляли удовольствие. Слёзы обиженных им людей приносили радость. Наполеончик считал, что их страх есть проявление любви к нему.
  В Наполеончике пробуждался зверь, человеческое же - умирало.
  Откуда это в нём?
  Исходная точка - заблуждения. И как следствие, испорченность и вырождение - в этом главные причины.
  Наполеончик, заражённый гордыней, не смог к чему-то или кому-то привязаться. Он не хотел ничего, кроме славы, богатства, признания его "гениальности во всём".
  Он перестал видеть мир в истинном свете и верил только в своё "высокое предназначение", а меж тем был самым обыкновенным, даже заурядным человеком.
  Тщеславие съедало его ум, мешало трезво оценить ситуацию, вникнуть в суть происходящих событий.
  Наполеончику была ненавистна даже мысль о том, что кому-то лучше, чем ему. Он становился врагом каждого, кто преуспевал в жизни больше, чем он.
  Наполеончик не был человеком своей эпохи. Он, как неандерталец, был до крайности ограничен, пуст, ничтожен, бесчеловечен. В его груди лишь гордость, муки самого заурядного честолюбия и грязь его пороков.
  Что мешало ему идти вперёд? Головокружение от гордости или измождение от усталости?
  Когда человек идёт по краю между отрицанием и утверждением, когда думает, что достиг мудрости, он близок к безумию, вывести из которого может только дальнейшее самосовершенствование. Но в случае Наполеончика самосовершенствование уже не возможно, ибо мысли его превратились в бред сумасшедшего.
  Если человек глуп, он не меняет своих привычек, мыслей, вкусов, потому что не желает приобрести знания и опыт, которые меняют человека, его привычки и мысли.
  И в один прекрасный день пропасть разверзлась под его ногами.
  
  Самое простое понимается всегда под конец, когда уже перебрано всё. Хотя оно известно было раньше, задолго до всего случившегося.
  Муж и жена так ли это много значит, если жизнь у каждого своя?
  Жизнь Наташи с Наполеончиком стала не сносной. Его тупость, легкомыслие и жестокость возмущали её. Оно и понятно, невоздержанность и распущенность свойственная пошлым, грубым, не умным людям всем будет не по нраву.
  К тому же Наполеончик нигде не работал, а кормить тунеядца ей надоело. Наташа, сменив замки, выставила вещи Наполеончика за дверь.
  Вернувшись, как всегда поздно и навеселе, Наполеончик озверел, увидев чемодан за дверью. Он начал ломиться в квартиру.
  Наташа вызвала милицию. Наполеончика скрутили и, подталкивая в спину со словами:
  - Топай, убогий!
  Заставили Наполеончика пройти к машине, загрузив туда же его чемодан.
  Выйдя через 15 суток из "обезьянника", Наполеончик оказался без вещей и денег.
  Он поплёлся домой, надеясь вымолить прощения у жены.
  Чтобы отвязаться от Наполеончика, Наташа дала ему денег, с условием, чтобы он исчез из её жизни.
  Разобиженный на всё и всех, Наполеончик побрёл своей подпрыгивающей походкой, куда вели его кривые ноги. Так он оказался на вокзале.
  
  Наполеончик вспомнил Дашу - 15 летнюю девочку чистого сердца, твёрдой воли, предельно честную, неравнодушную к людям, и при этом красивую.
  Горько стало на его душе. Наполеончик никак не мог понять, почему он с ней расстался? Сначала он думал, что она виновата во всём, а через минуту - винил себя.
  - Зачем я был с нею горд, высокомерен? Зачем?
  И ни разу не пришло ему в голову, что так должно быть. Его разрыв с Дашей не превратности фортуны, а его низкое намерение - желание выбиться в люди за счёт богатой наследницы.
  Наполеончик, лишённый щепетильности, воспользовался обстоятельствами и женился на Наташе. Но его пренебрежение, не откровенность, ревность, жажда мести оттолкнули жену.
  В результате женитьба по расчёту вылилась удивительным образом в цепь нелепых событий в жизни Наполеончика.
  - Ну, Серёга, - пророк чёртов, чтоб гореть тебе в аду! - злился Наполеончик.
  
  Купив билет на поезд, Наполеончик поехал к Даше.
  Наполеончик - маленький, плюгавенький мужичонка на каждой остановке выходил и пил водку. Под конец пути вокруг него собралась компания весьма дрянная, ужасно глупая, много говорившая. Наполеончик большую часть молчал, слушал, что говорят другие, и ухмылялся.
  Приехав к месту назначения, он брёл по городу, отыскивая нужный ему адрес. Увидев какую-нибудь девушку, Наполеончик пристраивался рядом и шёл с нею, говоря пошлости. Девушка убыстряла шаг, он тоже. Так Наполеончик развлекался.
  По известному ему адресу Наполеончик не нашёл Дашу. Новые жильцы сказали, что она вышла замуж и уехала.
  - Тварь! Я же приехал! Не дождалась! Ещё и замуж выскочила!
  Его самолюбию был нанесён сокрушительный удар. Он мечтал найти Дашу несчастной, одинокой. Узнав, что она устроила свою личную жизнь, что Даша счастлива, Наполеончик невыносимо страдал. Он был подавлен, впал в смертельную тоску.
  С горя можно умереть только тогда, когда человек знает, что такое случилось только с ним, что судьба, благосклонная к другим, выбрала его единственной жертвой. Но то, что произошло с Наполеончиком - это правило, а не исключение.
  В глубине души Наполеончик признавал, что Даша "победила", и это для него было не выносимо.
  - Баба никогда не может взять верх над мужиком! Ни-ко-г-да!
  Наполеончик думал о Даше с чувством горькой обиды, пробудившейся в нём с новой силой при мысли, что она без него счастлива, богата. Он стал завидовать, расценив это, как её месть ему и утешил себя мыслью, что ей это дорого обойдётся.
  
  Наполеончик вернулся на вокзал в полном смятении чувств и хаосе ощущений, в которых он сам ничего не мог понять. В голове его роилось множество планов мести, один сумасброднее другого.
  - Я не какой-нибудь развратник, и не обманщик, не подлец. Да, я живу с распутными бабами и не высокого мнения о добродетелях остальных. Но я не обманул и не соблазнил ни одной. Если Дашка воображает, чё задела меня за живое, то жестоко ошибается.
  Наполеончику вдруг ужасно захотелось напиться, но денег оставалось только на обратный билет. И он решил вернуться к жене.
  
  Неожиданно для себя Наполеончик увидел Наташу, выходящую из церкви.
  - С чего это вдруг ты стала верующей? - насмешливо спросил он. - Ты ещё привлекательна, хотя раздобрела, и в волосах появилось седина.
  Наташа сердито взглянула на Наполеончика. Её привлекательность близилась к закату, остроты по этому поводу её раздражали. Благочестивые порывы души не могли омолодить её сердце, изнурённое пороками и эфемерными желаниями.
  Наташа ходила в церковь, следуя моде и в то же время, чтобы показать бывшим её поклонникам, почему она перестала пользоваться успехом у мужчин, то есть объяснить им так, чтобы её тщеславие не пострадало.
  Она пыталась показать свою набожность, но у неё плохо получалось. И эта жестокая насмешка вызвала поток слёз. Наташа почувствовала себя побеждённой.
  Наполеончик же вместо утешения съязвил:
  - Религия создана для людей ограниченных. В загробную жизнь верят только дураки. Впрочем, народ в религии нуждается - веру-то в светлое будущее вышибли, потому как обещанный коммунизм крякнулся. Советую молиться по утрам, а вечером - развлекаться.
  Наташа с Наполеончиком разругалась.
  - Вместо того чтобы ненавидеть меня, подумала бы, как исправить, - примирительно попросил Наполеончик.
  - Стоит ли на это тратить силы и время? Горбатого только могила исправит! - зло проговорила Наташа.
  Наполеончик не любил, когда последнее слово оказывалось за женщиной.
  - Знаешь ли ты, глупая баба, чё учёные оправдывают капризы, желания, причуды тем, чё человек руководствуется инстинктами.
  - А я-то думала, отчего от твоего ума не осталось и следа? Оказывается, вместо ума у тебя одни инстинкты, - презрительно ответила Наташа.
  - Я не сумасшедший!
  - Ну, если не сумасшедший, то вконец испорченный тип. И я не желаю больше с тобой говорить.
  - А ты-то? Потаскушка! Постоянно изменяла мне! Почему?
  - Потому, что ты не из тех мужей, о чьей нравственности пекутся жёны.
  Наполеончик сорвался и наговорил Наташе гадостей.
  Фыркают и срываются люди, чтобы отомстить за своё ничтожество, ибо больше им нечем мстить.
  
  Остаток дня Наполеончик кружил по городу. Поздно вечером он пошёл на вокзал, сел на скамейку и не заметил, как уснул.
  - Эй, проснись, - услышал Наполеончик и почувствовал, как кто-то тряс его за плечо.
  Он вытаращил глаза. Перед ним стоял милиционер.
  - Документы!
  Наполеончик стал хлопать себя по карманам. Вытащив паспорт, протянул милиционеру. Тот полистал, посмотрел на Наполеончика, сверяя фото с физиономией мужичонки и, отдавая назад, проговорил:
  - Иди домой ночевать.
  Наполеончик поднялся, нехотя поплёлся из вокзала. В животе урчало: хотелось есть, но ещё больше выпить. Он пошарил в карманах - пусто. Тяжело вздохнув и грязно выругавшись, Наполеончик поплёлся к дому, ставшему уже чужим для него.
  Во дворе дома он пристроился на лавке и вскоре уснул.
  Рано утром его разбудил дворник. Он тыкал в Наполеончика метлой и ругался:
  - Вставай! Пшёл отсюдова! Счас милицею вызову! Ишь, разлёгся пьянчуга подзаборная.
  - Сам пьянчуга подзаборная! - разозлился Наполеончик.
  Дворник покраснев от злости, начал свистеть в свисток.
  Наполеончик, соскочив со скамейки, кинулся бежать.
  
  Наполеончик подкараулил Наташу у магазина.
  - Привет!
  Его приниженность, заискивающая улыбка раздражали, вызывали досаду. Наташе показалось, что лицо его - маска: выражение чувств было ненатуральным.
  - Чего тебе? - спросила Наташа.
  - Я хочу вернуться к тебе.
  - А я не хочу иметь с тобой ничего общего!
  - Но ты же любила?!- не-то спрашивая, не-то утверждая, проговорил Наполеончик.
  - Любовь ушла, а козёл мне не нужен.
  - А при чём здесь козёл? - спросил недоуменно Наполеончик.
  - А при том, что есть поговорка: любовь зла, полюбишь и козла.
  - Дай хотя бы денег, - канючил Наполеончик.
  - С какой стати? Я дала тебе денег, чтобы ты исчез из моей жизни. Иначе за воровство сядешь, - угрожающе проговорила Наташа.
  - Ладно, понял.
  - Если понял, проваливай, пока тебя "воронок" не подобрал, - сказала она, показывая в сторону приближающейся милицейской машины.
  Наполеончик, выругавшись, пошёл прочь.
  
  Маленький, тщедушный, угрюмый, не бритый, со щетиной, которая сделала бы честь любому хряку, Наполеончик выглядел смешным и жалким. Он казался гораздо старше своих лет - излишества и бездомная жизнь изнурили его, наложили неизгладимую печать.
  Как бездомный щенок, не умеющий постоять за себя, он брёл по берегу моря, никого не замечая.
  - Никак это Наполеончик? - спросил бомж своего приятеля.
  - Он, он! Сморчок! А то кто же?
  - Наполеон! Ха-ха.
  - Не! Он - "гений"! Только "гении" так подпрыгивают.
  - Звёзды хватает! Ать - одна, ать - вторая...
  - Ха-ха. Кривые дорожки ведут во мрак.
  - Не! Прямые извилины привели его во мрак.
  - Ха-ха.
  Бомжи вдруг развеселились. Должно быть, редко попадал им в жизни человек, над которым даже эти двое считали вправе посмеяться.
  - Ха-ха. Снова "домой" вернулся. Видно ни у одной бабёнки не нашёл себе угла, - продолжал бомж.
  - Да! Мала для него оказалась земля! Ха-ха, - вторил ему собрат по несчастью.
  Наполеончик подошёл к ним, поздоровался. Он знал этих спившихся бродяг - когда-то они вместе бражничали, будучи матросами. Это из-за его, Наполеончика, аферы с флотом они остались без работы, а потом и без дома.
  Один из бомжей, продолжая смеяться, поклонился Наполеончику, водевильным поклоном:
  - Наше вам!
  - Я рад за тебя! - воскликнул второй
  Наполеончик не понял его, но промолчал. Можно было, конечно, задать вопрос и выяснить, но, как говорится, осторожность лодки не опрокинет. Может он не то имел в виду? Лучше не спрашивать, чтобы не подсказать ему невзначай, то неприятное, что и без того тревожило Наполеончика.
  - Похоже, что скиталец решил угомониться? - спросил первый бомж.
  Наполеончик промолчал, пожав плечами. Ему нечего было сказать. Да и толк-то, какой говорить? Допустим, и желал бы он покончить со своими "странствиями", но где было приготовлено место для его остановки? Вот что хотел бы знать Наполеончик.
  Здесь на скалистом берегу, в пещере он оборудовал себе жилище. Обставил, чем мог, натаскав с помоек мебель и прочее. Теперь здесь его "дом".
  И Наполеончик шёл "домой".
  Куда же идти человеку в трудные минуты жизни, как не домой? Только дома он находит утешение от ударов судьбы. Дома залечивает всякую боль, потому что дома всё близко сердцу человека.
  
  Несмотря на свои пятьдесят лет, Наполеончик остался ни взрослым, ни ребёнком: такой же неуклюжий, тщеславный недоделок семнадцати лет. Изменить сознание детских униженных лет он не смог.
  Проигрыш в жизни унижал Наполеончика перед всеми. Его мелочное самолюбие страдало. Он был раздражён тем, в какое жалкое существо обратился.
  Он водился с людьми, которые нигде не работали, но у них всегда хватало денег, чтобы угостить его. Наполеончик тупел от пьянства и безделья. Единственное его занятие было воровство: на что взглянет, то и тянет.
  Он был запойным: несколько месяцев пил умеренно, а потом срывался и беспробудно пьянствовал недели две. Когда выныривал из запоя, неделю приходил в себя. Войдя в штопор, Наполеончик превращался в зверя.
  Со временем светлые промежутки становились всё короче, а период буйства - длиннее.
  Но с тех пор, как отсидел за хулиганство, Наполеончик не любил напиваться. По-видимому, исправительная система ушибла его на всю жизнь: он вёл себя сравнительно тихо, но страсть как любил поговорить "за жизнь".
  Его напыщенная болтовня, множество дутых правил, хвастливая добродетель в сочетании с легкомысленным нравом лишь подчёркивали несоответствие между его словом и делом.
  Наполеончик был довольно глупым, весьма надменным и ничтожным человеком. Все его таланты, возвещаемые им столь громогласно, ограничивались весьма скромными результатами.
  Не зная ничего, Наполеончик обольщался, что во всём сведущ. Он ожесточённо препирался по любому поводу. Самонадеянный спорщик любил блеснуть своими "познаниями", вместо того, чтобы внести ясность в спор противоречил, получая удовольствие от глумления над человеком, постоянно задевал чужое самолюбие.
  Это обижало окружающих, и Наполеончик терял их дружеское расположение.
  Его присутствие было неприятно даже опустившимся на дно людям. Нужно обладать чёрствым сердцем и холодным умом, чтобы не заметить этого.
  Обида и гнев клокотали в нём. Наполеончик не отдавал себе отчёта ни в том, что у него на сердце, ни в том, что у него на уме. Он стал считать ничтожествами всех людей, не сумевших оценить его "по достоинству".
  Из-за сложившегося у него предубеждения к людям он мстил им. В нём говорила предвзятость, ущемлённое тщеславие. Его недоброжелательность и месть питалась безмерной гордыней.
  Вот такой необычный, противоестественный сдвиг произошёл в его мозгах.
  
  На берегу неумолкающий рокот прибоя, крики чаек. В море катера и рыбачьи посудины. Наполеончик смотрел на них и не видел. В его глазах таилось безволие. В нём самом чувствовалась апатия.
  Отныне Наполеончик не жил. Он вспоминал - много чего накопилось за его жизнь. Но чем дольше он думал, тем сильнее донимала его тоска.
  - Почему? Почему так всё произошло?- думал Наполеончик.- Ведь я же гений высокого предназначения! Надежда, как сирена пела мне свои песни, но тут же, как вода, ускользала из рук. Почему? Почему моя жизнь - одни разочарования и муки?
  Наполеончика с раннего детства направили по неверному пути. Его духовное и умственное развитие желало лучшего. У него не было абсолютно никакого понятия о правилах личного поведения. В Наполеончике отсутствовали глубокие чувства, которые побуждают в человеке самое лучшее, способное выдержать все испытания.
  И это не давало ему выйти из тупика заблуждений и предрассудков.
  Наполеончик не смог принять жизнь такой, какой она была ему предназначена, и почувствовал беспокойство, терзание честолюбия, прихотливого желания, которое не возможно было осуществить. Хотя он делал всё от него зависящее.
  Зависть, низость, эгоизм точили Наполеончика. И он уже не жил, а играл в жизнь, разыгрывал спектакль. Иногда его спектакль казался трагическим, иногда комическим, но чаще пошлым.
  То, что занимало его ум, было не похоже на то, что занимало умы других людей. Наполеончик не признавал никаких обязанностей. Грубый, невежественный, дикий человек руководствовался в жизни эгоизмом, знал лишь один закон - право сильного.
  Когда инстинкты управляются побуждениями сердца, впечатлительность - велениям рассудка, этого достаточно, чтобы дикарь превратиться в общественное существо.
  Но Наполеончик жил животными страстями, был совершенно чужд любви к людям, относился к ним с презрением.
  
  Наполеончик, презирающий людей тип, вдруг поверил в бога. Это была патологическая потребность найти кого-то или что-то, перед кем преклониться, потому что ему трудно переносить свои пороки.
  И Наполеончик выбрал бога, чтобы не преклоняться перед человеком: преклониться перед богом не обидно. Но это не вера, а желание веры, которое он принял за веру.
  Он выбрал себе покровителя из святых под стать себе - святого Петра.
  Святой Пётр был плохим другом и трусливым учеником Иисуса. Он отрёкся от учителя, боясь разделить его участь. Вот и остался у врат рая: пожалел его учитель в ад спустить, но и в рай невозможно было Петра поместить.
  Петру вручили ключи от рая. Но у врат поместили двух церберов, которые разорвут всякого нечестивца, вздумай Пётр пропустить его в рай.
  Те, кто боится опасности и отступает, похожи на Петра - они не мужчины, не христиане. Они - пародия на человека.
  Но Наполеончик не думал об этом, он надеялся на "пропуск" в рай:
  - Святой Пётр - мужик умный. Он поймёт меня! Каяться? Дудки! У меня есть "факты", которые я ему предъявлю.
  Врата рая закроются, как только человек примет близко к сердцу своё личное, подумает о спасении своей души за счёт кого-то, решив, что он душой стоит выше остальных людей.
  На протяжении всей жизни у Наполеончика не было истины, истинных чувств. Все понятия, которыми он оперировал, - фикция, все его "факты" - подделка, а его логика - ложь. Это полное отсутствие интеллектуальной чистоплотности и выдержки недалёкого человека, нарушившего абсолютно все заповеди божии.
  При таком раскладе только трус думает, что он избежит небесного отмщения.
  
  (Продолжение следует)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"