Теплое, соленое, красное. Кровь. Целая лужа крови. А в ней - пятиметровое змеиное тело.
"Вот так и умру", - заплакал Оэн. Огромные уши, похожие на кокетливый бант, горестно поникли, и по ним потекли горькие змеиные слезы. Кровь лилась из разрезанного живота; змей прижался раной к земле, чтобы хоть немного замедлить ее течение, но он понимал сам, что это бесполезно.
"Умру как мужик" - закрыл глаза и затих.
Быстрые шаги босых ног. Она уже рядом - сильная молодая негритянка. Опустилась на колено, чмокнула Оэна в носик - и перевернула пузиком кверху, словно бы его огромное тело ничего не весило.
Оэн застонал:
- Гамма... а я думал, не попрощаемся...
- Будь добр, лежи и не питюкай! - она протянула широкие некрасивые ладони над раной; повинуясь их движениям, сразу восемь закругленных иголок принялись стягивать края.
- Гамма... ты уже ничем не поможешь... их было пятеро... настоящие монстры.... я дрался, как бог, и убил троих...
Негритянка белозубо расхохоталась:
- Ну, мне-то ты можешь свои сказки не рассказывать.
- Ну... ну я порезался о консервную банку. Но это уже неважно, потому что я все равно умираю. Ты такая добрая... у меня остались три пирожных с кремом. Возьми их себе после моей смерти, - проникновенным голосом вещал юный змей.
В этот момент иголки покатились по асфальту; из ровненького шва не вытекало ни капли.
- Оэн, я, конечно, тронута, но это была просто царапина! - Гамма даже не старалась спрятать насмешку. - Герой будет жить!
- Как царапина??? - Оэн перевернулся на пузо и немножко прополз по асфальту. Ему было чертовски обидно, что он жив и здоров.
- Ты мне все врешь. Специально так говоришь, чтобы меня обидеть, - и с этими словами он пополз прочь.
Гамма пожала плечами, вернулась домой и сидела в кресле с книжкой. Пару часов спустя ей на колени легла голова с огромным бантом ушей и пирожным в зубах, вся перепачканная кремом.
- Я тебе пирожное принес.
Негритянка посмотрела на змееныша с удивлением. Он опустил глаза, вздохнул и сказал: