- Какое-какое село? - Олег выглядел удивленным и раздосадованным одновременно.

- Ташла, - повторила Леля и принялась греметь в мойке посудой. Разговаривать отчаянно не хотелось. Навестить родную тетку, сказала она Олегу. Та прислала телеграмму, жаловалась на здоровье, просила приехать повидаться. Это было правдой лишь отчасти. Тетка Алевтина не родная, а двоюродная, да и на здоровье - тьфу, тьфу - не жалуется. Но двоюродная или нет - роднее человека у Лели не было. А Ташла... Ташла...

- Первый раз слышу, - голос Олега перекрывал и звон посуды, и шум воды. - Где это?

- Самарская область, - нехотя ответила Леля. "Только бы не предложил составить компанию". - Там просто. От Тольятти идет рейсовый автобус. Погощу два дня, и обратно. Как раз за праздники обернусь.

В попутчики Олег набиваться не стал. Буркнул: "Странно это все", и ушел в комнату. Леля опять склонилась над мойкой.

 

***

- Радая я тебе, Олюшка, уж, радая-а-а...

Леля тоже расчувствовалась. Тетка Алевтина, казалось, нисколько не изменилась за эти годы - вот только весу заметно поубавилось, да и роста. Маленькая стала, легкая... дунь ветер - унесет, как пушинку.

"Сколько ж лет я у нее не была", - подумала Леля, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

Нельзя так.

Унесет, как пушинку, не догонишь. Только волосы на себе останется рвать.

 

***

"Все на свете проспала, - мысленно охнула Леля, бросив взгляд на часы. - К утрене же хотела успеть". Но все равно забегала, заторопилась, засобиралась. Тетка зашла в дом, понимающе покивала.

- Иди, Олюшка, иди.

И перекрестила мелко.

 

***

Свято-Троицкий храм - синее неба. Ярчайшая лазурь, пронзительная, как надежда. Створы ворот широко распахнуты.

Отчего-то Леля вдруг заробела. Во рту пересохло, участилось дыхание.

Чего пришла? Примчалась сломя голову - зачем? Просить у чудотворной иконы - о какой милости?

"Избавительница от бед", так именовалась икона. Была она явлена в мир ангелами, и на месте ее чудесного явления в 1917 году забил чистейший родник. Пресвятая Богородица не оставляла это место своей заботой. Множество исцелений было здесь даровано, множество видений свидетельствовано. Самый воздух здесь другой: Леля это помнила с детства.

Она остановилась у ограды, не решаясь идти дальше.

Сюда люди спасения приезжают просить. Избавления от скорбей. А ей от чего спасения просить - не от себя ли самой? Что у нее за скорбь? Нелады с Олегом, подозрение на кисту, нехватка денег, бег в колесе, постоянная усталость, будни без смысла, праздники без радости. Ноющая, как саднящая рана, отупляющая, разъедающая нутро тоска, что заставила вдруг сорваться с места и бежать - к храму цвета надежды, к  источнику, в котором дрожат-отражаются восьмиконечные звезды, расцветающие на сводах купола, к прозрачной радуге над часовней...

В первый раз Леля увидела эту радугу, когда была совсем маленькой. Вырвала руку из теть-Алиной, побежала вперед, бесстрашно проталкиваясь сквозь толпу: а народу на Троицу было - не протолкнуться. Конечно, тут же потерялась. Уже стало не до радуги, испугалась, захлюпала носом. Везде незнакомые люди, шумно, тети Али нигде не видно: тут кто хочешь заревет. Какая-то пожилая женщина наклонилась к Леле, улыбнулась ласково. Не плачь, говорит, мышка-норушка, вон твоя тетя тебя ищет. Леля повернулась, вытянула шею - и правда, совсем близко увидела знакомый кремовый платок с яркими цветами. Побежала к тете Але, ухватилась за рукав, получила нагоняй, но горевать не стала. Уже на обратном пути вспомнила про добрую бабушку, удивленно спросила: "Откуда же она знала, что ты моя тетя?" Алевтина задумалась, покачала головой... "Это, стал-быть, сама Богородица была, Олюшка. Обязательно батюшке расскажи про свою встречу". Батюшка спорить не стал, сказал: "Матерь Божия часто в простом виде людям является, чтобы помогать и наставлять. Вот ты, девушка, не забывай про этот случай и не огорчай ее непослушанием". Маленькая Леля захихикала, оттого что ее девушкой назвали, и спряталась за теткину юбку. А удивительный тот случай со временем  из памяти, действительно, почти стерся... А вот сейчас вспомнился.

Леля качнулась на месте, сжала губы. Сделала шаг к распахнутым воротам.

Бог милостив.

Она зашагала быстрее. Прошла ворота, подошла к дверям. Вслушалась. "Мати Божия, помоще и защито! Егда потребуем, буди Избавлением нам, страждущим и погибающим от лютых бед..." - слова звучали глухо, но отчетливо, и каждое было - как дождь на сухую землю.

 "...наши слезные, скорбные молитвы приими и, якоже хощеши, упокой и обрадуй нас", - неслось из глубины храма.

"Пресвятая Богородице, спаси нас!" - прошептала Леля, чувствуя, как в груди шевельнулась, плеснула крыльями и начала заполнять собой каждую клеточку тела небесно-лазоревая надежда.