Сорино : другие произведения.

Стеклянное сердце. часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Глава ВТОРАЯ)
  Проект Аниготика.
  
  
  Глава 2.
  
  
  Стеклянное сердце.
  
  
  (окончание)
  
  
  Карбин стоял в толпе и смотрел на них. На них...
  Они там, а я здесь.
  Почему так, они и я?
  Почему не мы?
  Две красивые пары стояли возле входа в ресторан. Их отражение в огромных зеркальных окнах - солнечная идиллия, которую он не смел нарушить своим присутствием.
  Рони и Надин. Юма и Кати.
  Он грустно улыбнулся, любуясь своими друзьями и любимыми. Как же они прекрасны!
  Надин что-то рассказывала им и все рассмеялись. Кати прижалась к руке Юмы... Юма... Карбин нахмурился и отступил на полшага назад.
  Рони был в белом костюме. Его светлые волосы были стянуты сзади в короткую косицу, с вплетенной черной лентой. Одна рука в кармане, в другой его обычная тонкая сигара... Карбин снова перевел взгляд на Юму... Так похож... Так удивительно похож! Сердце болит от этого!
  Он вздохнул, повернулся и пошел к машине. Я лишний. Просто лишний...
  Кто бы еще посмотрел ему вслед первым, если не мастер? Кто бы одним полускрытым движением глаз привлек внимание Юмы, и умело направил его взгляд на Карбина?
  Глаза Юмы - горькая синь.
  
  Он был уже возле дороги, когда чья-то рука схватила его за локоть... Рука напряглась на мгновение. Он не повернулся. Он знал, кто коснулся его.
  -Ты обещал мороженое. И где оно, позволь узнать?
  Полуоборот. Краешек глаза.
  -Тебя ждут...
  -Не то!
  -Там Кати, мастер...
  -Не то!
  По коже словно пробежал электрический разряд. Карбин всё-таки повернулся к Юме.
  Так похож... Так похож... И в тоже время он совсем другой. Мой маленький испуганный мальчик из далёкого жаркого лета.
  -Кати не простит тебе...
  -Значит, была простой попутчицей. Скажи мне те слова, Карбин! Именно ТЕ!
  Дрожь? Смятение?.. Хотя нет, это нельзя назвать смятением. Это страх?.. Нет?.. Что же это? Карбин сглотнул, не отводя своих темных глаз от небесных глаз Юмы.
  -Хорошо, скажу я. Если это ТЕ слова, то просто ответь мне "да". А если не те, то иди, куда шел. И всё забудем. Договорились?
  Карбин кивнул. Он жадно смотрел на Юму. Неужели скажет он?! Неужели это возможно?!
  И в этот момент... Ах, этот момент... Так хорошо, чтобывают ТАКИЕ моменты!
  Так вот.
  В этот момент на площади Магнолий пошел дождь. Солнечный ливень. Свет и алмазы капель, тёплых по-летнему, тяжелых, разбивавшихся на сверкающие осколки об мраморные плиты. За несколько секунд он стал сплошной стеной..., или нет..., он стал тысячью серебряных нитей. Сделавшись серым и зашумев так, что вполне было возможно оглохнуть. Принявшись выдувать на дороге пузатые пузыри тонкого хрусталя, с вкраплениями алмазной крошки. Разгоняя их по сторонам ударами капель, не жалея свои прекрасные творения. Бурля в стремительных потоках, ныряя в черные решетки стоков тёплыми пенными воронками.
  Именно в этот момент Юма сказал Карбину слова, которые предназначались только ему. Только им.
  Карбин услышал их.
  И ответил "да!"
  
  
  *-*-*-*
  
  
  -Кати, попробуйте хотя бы "чокки баттори", этот аппетитный ломтик так и смотрит на вас.
  Она промолчала. Рони и Надин переглянулись.
  Кати смотрела в окно. Просто смотрела и даже не прикоснулась к еде. Мастер вздохнул и подал знак официанту.
  На улице бушевал настоящий летний ливень. Сквозь плотный небесный водопад проскальзывали размытые лучи солнца, и лоскуты радуги выплывали из разбавленного света то тут, то там. В бурлящих потоках на дороге вертелись обертки мороженого, листья жасмина и сорванные бутоны роз. Кати рассматривала площадь Магнолий, опустевшую почти мгновенно. Она боялась глянуть даже краешком глаза в ту сторону, куда ушел Юма... Впрочем, в той стороне она ничего не смогла бы рассмотреть. Дождь был поистине свирепым, хотя и теплым. Дождь скрыл своей завесой Юму и Карбина.
  Жемчужное отражение стекавшей по стеклу воды..., струйки света на лице..., она плакала? Кто бы знал, если бы не Рони, что она сдерживала слёзы из последних сил?
  Мастер Симатори легонько постучал пальцем по столу. Кати повернулась к нему.
  -Кофе хотя бы выпей со мной, девочка.
  Кати кивнула, и Нади вздохнула с облегчением.
  -Ну, хоть что-то.
  -И с кусочком торта, да? - Рони подмигнул Кати.
  Она покорно согласилась и с этим. Рони лишь глянул на официанта и тот, поклонившись, пошел исполнять заказ.
  -Ты обижена на Юму? - он достал из кармана свой золотой портсигар и, раскрыв его, вынул тонкую черную сигару.
  Кати пожала плечами и опустила глаза. Мастер раскурил сигару золотой зажигалкой и выдохнул тонкую струйку ароматного дымка.
  -Ты знаешь, что его родители погибли в автомобильной аварии десять лет назад?
  Кати кивнула.
  -Так вот, с тех пор я взял на себя обязанность присматривать за этим неугомонным ребенком, - он стряхнул толику пепла в идеально-чистую пепельницу, которую сразу же заменили на новую ловкие руки официанта. - Юма никогда не доставлял мне особенных хлопот. Единственной его проблемой, как мне кажется, была неразбериха в чувствах. Его любят женщины, и он отвечает им взаимностью.
  Кати сжалась... Надин посмотрела на мастера, "Ах, Рони, не слишком ли?..".
  -Но вдруг появилась ты...
  Кати осторожно посмотрела на него...
  -И что-то изменилось в Юме, - мастер сделал приглашающий жест к кофе, который официанты только что расставили на столе. - Я не стану утверждать, что он остепенился. Такому мечтательному фантазеру, как Юма, нельзя остепеняться. Иначе он перестанет писать свои замечательные книжки. Ты понимаешь это, девочка? Понимаешь, что твой Юма не совсем твой, на самом деле. Он принадлежит еще, по меньшей мере, трём миллионам обожающих его читателей. И тебе придётся либо принять это, как должное, либо... Да, кстати, то, что изменилось в моём замечательном ребёнке, я охарактеризовал бы так - он перестал мерцать. Юма начал сиять по-настоящему. Надеюсь, ты поймешь эту аллегорию. Пусть твоя любовь решит, захочет ли она продолжать жить в сиянии Юмы.
  -Моя любовь, - прошептала Кати.
  Рони улыбнулся и подвинул к ней ближе тарелку с куском торта.
  -Что она говорит тебе сейчас, детка? - он подал ей золоченую вилку для торта, но до конца не отпустил, чуть-чуть сжав её кончик пальцами. Кати смотрела на мастера во все глаза. Она не боялась его... Но вот-вот готова была испугаться...
  -Я люблю Юму, - прошептала Кати.
  -Это правильные слова, - мастер Симатори отпустил вилку, и откинулся на спинку стула с интересом разглядывая Кати. Затем затянулся, окунул сигару в идеально-чистую пепельницу, (сию секунду, сменённую на чистую), и посмотрел в окно.
  -Ты обижена на то, что он ушел, молча, не сказав тебе ни слова или на то, что он пошел за Карбином?
  -Карбин... - она крепко сжала вилку в руке. - Он причинил Юме столько страданий... Вы не знаете, как страшно проснуться ночью от того, что он плачет во сне и зовет его!.. Зовёт и зовёт!
  Мастер по-прежнему смотрел в окно.
  -Он тоже любит Юму. По-своему.
  -Любит? Но, мастер..., разве можно так мучить того, кого любишь?! А Юма страдает!
  -Скажи мне Кати, а ты уверена, что не заставляешь страдать того, кого так сильно любишь?
  -Я?!..
  Она хотела что-то сказать, но в этот момент проницательные глаза Рони Симатори коротко заглянули в её глаза. Всего лишь на пару мгновений... И этого оказалось достаточно, чтобы Кати так и не сказала ни слова. Она сглотнула... Уже боюсь? Уже?! Только бы он не увидел в глазах то, что я должна спрятать от него! Господи, только бы не увидел!
  -Карбин - часть сердца Юмы, милая девочка. Убрать Карбина, значит, вырезать кусок в сердце Юмы. Ты хотела бы этого, Кати?
  Она опустила голову... Нет, не боюсь. Он выше всех моих страхов. Он доверяет мне, поэтому не стал заглядывать глубоко.
  -Помогите мне, мастер Рони, умоляю вас, - тихо-тихо прошептала Кати.
  Он посмотрел на неё.
  Кати подняла на него глаза, и уже не смогла отвести их. Она любовалась картинками, которые Юма научил её ВИДЕТЬ.
  Картинки с Рони Симатори.
  Сизая струйка дымка его сигары завернулась в тонкие колечки. Пронзительные зеленые глаза мастера. Чистая белая кожа лица. Четко очерченная белесая бровь: слегка приподнятая, слегка ироничная. Жилка на шее, такая утонченная, словно изваянная здесь специально. Уголок белого воротника и часть пиджака, серого в тёмно-коричневую тонкую полоску. Движение руки. Красная точка на кончике сигары. Красивые пальцы.
  Кати тихонько вздохнула. Мастер, просто один ваш вид вселяет успокоение и уверенность... Хотя бы сейчас... И за то спасибо.
  -Любить - значит верить. Ты веришь Юме?
  -Да.
  -Отдай ему в руки свою судьбу, Кати. Он сам решит этот вопрос. Просто верь ему. Просто верь.
  Надин смотрела на Рони влюблёнными глазами. Я так давно знаю тебя... И каждый раз ты открываешься мне с новой и удивительной стороны. Люблю тебя, мой Рони Симатори. Мой мастер!
  Она чуть склонилась к Кати и прошептала:
  "И только представь, какая сила на твоей стороне, девочка. Все сокровища мира, весь свет солнца, всё твоё!" - она подмигнула Кати и легонько пожала её локоть. - "Всё твоё"
  Если бы так... Кати опустила глаза.
  "Радуга! - восхищенный голос из зала. - Смотрите, радуга!"
  Все смотрели в окно.
  Дождь закончился и над сверкающей чистотой, над золотыми осколками в лужах, над витринами и над крышами, где-то высоко-высоко в необузданной небесной синеве заструилась радуга. Гордая красота. Сияние чуда. Люди вставали со своих мест и подходили к окнам. А кто-то вообще вышел из зала, чтобы рассмотреть её.
  Вышли и они, все трое.
  Кати впитывала красоту этого короткого мгновения, как цветок впитывает влагу. Она смотрела ввысь, на гигантскую радугу над белыми небоскрёбами и чувствовала, что хочет заплакать. Всё блистало необыкновенно, это была та магия момента, которая бывает раз в жизни. Когда ты понимаешь величие и красоту мира, в котором живешь. Радуга была символом этого момента истины. Печатью Господа на договоре между Ним и людьми.
  Радуга недолго сияла над Тригорой. Скоро она растворилась в солнечном свете, но... Оставила о себе светлое воспоминание.
  -Малышка...
  Она вздрогнула. Голос Юмы?
  Он робко дотронулся до её руки.
  -У тебя необыкновенные глаза, малыш. Видела радугу?
  Юма смущенно смотрел на неё. Рядом с ним Карбин... Кати напряглась на секунду... На одну единственную секунду... Верить, да? Верить?
  -Хочешь увидеть море из хрустальной башни Иззура?
  -Она, кажется, закрыта для посетителей...
  -Для кого закрыта, а для кого и нет... Решайся. Хочешь?
  Короткий взгляд мастера. (Поверить? Поверить?!)
  -А на чем...
  Юма хлопнул по плечу Карбина.
  -Втроём. Арин на машине.
  -Арин?
  -Расскажу потом... Ну же, Кати, поехали! Там такой потрясающий вид на море и на Тригору! Мастер Рони, извините нас!
  Мастер усмехнулся, достал из кармана мобильный телефон и набрал какой-то номер. Карбин посмотрел на Кати.
  Вот, значит, какой ты вблизи... Арин.
  -Хипо? Ну и где тебя носит? Что? Позволь заметить, всё же, что это ты мой персональный компьютер, а не я твой... Ты опять споришь... Ну, почему тогда я дал себя уговорить и превратил ноутбук в человека?.. Будь сейчас же на площади Магнолий! Еще одно слово и я превращу тебя в толстого курносого мопса, они добрые и не спорят никогда... Что-что? - мастер свирепо отдал трубку в руки Надин. - Скажи ему. У меня нет сил спорить с этой трещоткой! Пусть сейчас же приедет за нами! И не смотри на меня так! Сказал в мопса, значит в мопса! Хоть какая-то польза от него будет.
  Надин вздохнула и взяла телефон.
  -Хипо, где ты сейчас, маленький? Играешь? Интересная игра?.. Понимаю, милый, что тебе не хочется отрываться. Ну что же...
  -Я никуда не пойду пешком! - заявил мастер. - А ну-ка дай мне трубку...
  Надин ловко убрала руку.
  -Да, знаешь, кажется, он слегка рассвирепел. Возможно, что и превратит, как и обещал. Хипо, нет-нет, не отрывайся от интересной игры. Ты же знаешь, я буду любить тебя, малыш, даже в виде мопсика. Они такие милые. Я буду кормить тебя колбаской, и выгуливать на лужайке... Что? Уже спешишь к нам? Ну, вот и хорошо. Мы ждём тебя, малыш.
  Кати с умилением наблюдала за этой замечательной парой. А Надин вернула телефон мастеру и улыбнулась ему.
  -Он уже спешит. Успокойся, Рони.
  
  В последнее мгновение, перед тем как уйти, Карбин всё же глянул на Рони. "Мастер", - прошептал восхищенный и испуганный мальчик по имени Арин глубоко внутри него, как когда-то, возле мёртвого пьяного ангела, в тот вечер, когда он пролил первую кровь. От несерьёзной свирепости Рони не осталось и следа. Мастер смотрел на Карбина тем взглядом, который он знал много тысячелетий. Этим взглядом, когда-то, он повелел ему пролить кровь того самого пьяного ангела... И, кажется, он что-то сказал?.. Как же некстати выскакивают забытые, казалось, воспоминания из своих черных нор! Всегда некстати!.. В глазах Рони была любовь, всегда любовь и еще что-то... Что-то похожее на грозную небесную синеву перед тем, как разразиться буре.
  Вы не одобряете моих методов, мастер. Но вы не предлагаете иного выхода или промолчите. Почему так, мастер Симатори?! Почему так?! Что за тайное знание прячется в ваших глазах сейчас?
  
  Кати села на заднее сидение и обняла Юму за шею. Прижалась к нему щекой. Тёплый. Мой. Юма пощекотал её за ухом.
  -Едем?
  -Смотри. Хипо несется, - усмехнулся Карбин.
  Из-за угла показался черный лимузин. Он мчался со всей возможной скоростью. Отчаянно просигналив, он вдруг, резко затормозил и, качнувшись, застыл возле бордюра. Дверь со стороны водителя открылась, и из машины выскочил худой нескладный подросток с разноцветными волосами. Поправив футболку, он осмотрелся и, заметив Карбина и Юму, махнул им рукой. Карбин только хмыкнул, а Юма помахал в ответ. Хипо спросил жестами, дескать, где мастер. Юма показал сторону, в которую следовало двигаться. Хипо изобразил подобострастного официанта, чуть пригнулся, согнул руку в локте и скрылся в пёстрой толпе.
  -Он, правда, был компьютером? - спросила Кати.
  
  
  *-*-*-*
  
  
  Что такое солнечная грусть?
  Она - грусть?
  Солнечная... Грусть.
  Наверное, она скорее радость. Тихая радость. В ней растворены отголоски прозрачной музыки из бездны и солнце!
  Может быть, поэтому её назвали грустью?
  Потому что всё-таки солнце.
  Сверкающие блики на волнах.
  Мелькание белых разделительных полос на дороге, желтый солнечный зайчик на лобовом стекле, ветер.
  Поэтому?
  Потому что ты чувствуешь себя пьяным и счастливым от таких простых и несерьёзных поводов, что даже самому себе признаться стыдно - ты просто счастлив, просто-просто!
  Потому что Bittersweet из динамиков?
  Да, мало ли почему?!..
  Солнечная грусть это радость с тонкой линией светлой печали.
  И всё же... Что такое солнечная грусть?
  
  
  ...
  
  -Что это у тебя? - Юма рассматривал компакт-диск. - Radiohead? - Он с удивлением глянул на Карбина. - Ты слушаешь Радиохедов?!
  Карбин искоса глянул на Юму и пожал плечами. Не успел убрать диски, йогна.
  -И как тебе?
  Карбин неопределенно махнул рукой.
  -Ты смотришь на меня так, словно я должен слушать не музыку, а крики истязаемых из камеры пыток, - буркнул он.
  -Извини, просто... - Юма смущенно глянул на Карбина, (надо же, Радиохед... А что, собственно, я ожидал?). - Радиохед... В твоей машине... Черт, и верно, я понятия не имею, какую музыку ты слушаешь. Но, всё же, Радиохеды, и, к тому же, их самый задумчивый альбом...
  -Задумчивый? Ты про "In Rainbows"?
  -Да, именно про него. Ты так не считаешь?
  -Эту музыку я люблю слушать, когда еду один по этой дороге... Сам послушай. Вернее, послушай и посмотри, - Карбин отобрал диск и положил его в лоток дисковода. Проигрыватель шустро считал информацию с диска и вывел её на дисплей. Карбин провел пальцем по списку, (мелькание сенсорных неоновых полос по строчкам)... Остановился на "Body snatchers" и активировал воспроизведение... Так? Оно самое?.. Он глянул на Юму и улыбнулся. Да, самое то!
  Он добавил скорости, ровно на столько, чтобы снова чуть-чуть прижало к спинке сидения и отпустило через мгновение за виражом. Мимо промелькнул частокол высоковольтных линий с гроздьями стеклянных изоляторов, точно по гитарному аккорду: "тара-рара-ри". На четверть тона выше и... Вправо... Еще один мягкий рывок... Влево... Сброс скорости и... Плавный нырок на очередном вираже.
  Юма смотрел вперед, впитывая музыку и наплывающие картины дороги. Карбин заметил, что он прихлопывал ладонью по колену.
  За поворотом должна была начаться следующая песня, а там ничего другого кроме "Nude"... Вот она... Карбин повернул руль... Лёгкое покачивание на стыке дорожного покрытия... Солнечным веером по глазам, синим неоновым отсветом в секундной тени... Вираж вправо... Плюс десять километров в час, для контраста... Мелькание коротких теней: свет, тень, белое, серое... И вот он, въезд на Большую Подвесную Спираль.
  Кати... Карбин бросил короткий, ничего не значащий взгляд в зеркало и, встретившись с её взглядом, не смог высечь из себя тёплую искорку. Не смог.
  -Не вслушивайся в слова. Просто ритм и звучание, - он перевел взгляд на Юму, затем прикоснулся к дисплею на строке "All I need". - Просто скорость и вот это из динамиков. Тебе нравится, Юма?
  -Не представлял себе эту музыку в таком виде... На скорости... Как красиво, Арин!
  -Не могу жить без красоты, - тихо сказал тот.
  Глаза Кати в зеркальце смотрели на Карбина. Изучающие глаза. Задумчивые... Скорость... Музыка... Карбин и Юма... Она подвинула ближе к себе сумочку. Её взгляд в зеркале был заградительным щитом, на тот случай, если проклятый Карбин снова посмотрит на неё. Холодный? Конечно, нет! Она само воплощение дружелюбия!.. Смотри, смотри на меня... Проклятый педик! Умри же, наконец! Умри!
  Она открыла сумочку одной рукой и нащупала то, что дал ей Ишир неделю назад... Пока Юма сидел в холле этой чертовой больнички для ангелов, пока ждал этого проклятого Карбина, она получила в руки кое-что... Кое-что?.. Она закрыла на мгновение глаза. Тише! Тише! Ты можешь всё испортить. Ишир предупредил, что Карбин очень хитрый сукин сын, он чувствует опасность, как натасканная собака, за километр! Да, какое точное определение дал ему Ишир! Да, да, собака... Собака Карбин!
  Она встретила Ишира неделю назад, когда возвращалась с работы одна. Который раз одна... Юма ходил в госпиталь, как на работу. Каждый день. Изо дня в день.
  "Ненавижу, - тихо прошептала вниз Кати. - Тебя ненавижу за то, что так мучаешь Юму. Себя, за то, что думаю только о том, чтобы... Чтобы... Чтобы убить тебя! Ты отобрал у меня Юму!"
  Пару дней назад перед ней, вдруг, появился странный господин в черном костюме, в черных солнечных очках, в черных перчатках и с черным кейсом возле ног. Наверное, если бы он не окликнул Кати, то она прошла бы мимо, не заметив. Она была поглощена своими мыслями... И, вдруг, голос...
  -Я принёс особенное оружие для вас, Кати.
  Она остановилась и оглянулась. Кто это? О чем он? Какое оружие?
  -Вот здесь, - его указательный палец показал вниз на черный кейс с серебряным ободом. - Хотите взглянуть, Кати?
  Она решила, что не обратит на него внимания и пойдёт себе дальше. В большом городе полно сумасшедших... И вид у него, признаем прямо, вполне соответствует... Её глаза невольно посмотрели на кейс.
  Оружие? Зачем мне оружие?
  -Для собаки по кличке Карбин, - словно прочтя её мысли, сказал странный тип в черном. - В моем кейсе лежит один маленький пистолет и всего одна пуля. Если вы согласитесь с моим планом, то... В этот раз, он точно не отделается простой заменой стекляшки, которую, словно в насмешку, кое-кто назвал сердцем... Но, всё это, в том случае, если вы по-настоящему хотите отомстить ему за Юму.
  Отомстить... За Юму...
  -Кто вы? - прошептала Кати, не в силах отвести свой взгляд от кейса.
  Незнакомец улыбнулся. И улыбка на его болезненно-бледном лице выглядела неестественно. Словно на нарисованное лицо анимешного "злодейчика-каваи-десу" приклеили прозрачную пленку с изображением белозубой улыбки. Приклеили и сразу же сдёрнули.
  -В данной ситуации правомочный, но в тоже время, абсолютно бессмысленный вопрос. Согласитесь, Кати. Не имеет значения, кто я. Не имеет совершенно, - по слогам повторил он. - Главное, что я предлагаю вам решение проблемы по имени Карбин.
  -Оружием ведь убивают... - еще тише прошептала Кати.
  -Убивают людей... Карбин не человек. Вы и это тоже понимаете... Понимаете?
  -Я? Не знаю...
  Указательный палец незнакомца показал в сторону.
  -Вон там, через дорогу, открыты стеклянные двери в маленькую ресторацию. Запах кофе из дверей, просто, загипнотизировал меня. Давайте обсудим всё за чашечкой кофе. Вы любите черный или со сливками?
  
  
  Через час в ресторане она уже ничего не боялась. Не боялась, даже когда Ишир протянул ей наушники странного плеера, объясняя, что с ней произойдёт, пока она будет слушать. Кати кивала, соглашалась и тянула наушники к себе. То, что должно было с ней произойти - было просто идеальным выходом из положения.
  А вдруг дрогнет рука?
  А вдруг испугается в самый решительный момент?
  А вдруг сможет себя убедить, что убийство останется убийством, как угодно его ни переименовывай и сколь угодно раз?
  Программа убийства - это решение?
  Она ведь не станет убийцей?
  Ведь всё сделает за неё программа!
  
  
  Ишир всё объяснил. Очень подробно и абсолютно всё! И для того, чтобы она смогла сделать это, для того, чтобы не дрогнула рука в самый последний момент... Она задрожала, но очень быстро справилась с нервическим страхом. Очень быстро и легко. Даже, наверное, слишком быстро...
  Пальцы обхватили рукоять пистолета. Какой холодный метал! Какой холодный... Вот снова глаза Карбина. И снова этот оценивающий взгляд... Не мужской взгляд, черт бы его подрал... Кати улыбнулась, как смогла..., дружелюбнее... Как смогла... И представьте себе, это нечто подмигнуло ей!
  Собака Карбин!
  Я знаю Юму. Гомики, такие, как ты, мальчики попрыгунчики, его не заводят.
  О чем я?
  Я ли это говорю себе?!
  Кати сглотнула... И в этом виноват ты, Карбин! В том, что я не похожа сама на себя!
  Так... Что мне нужно сделать, чтобы запустить программу?
  Произнести вслух комбинацию слов.
  Сейчас... Сейчас... Сейчас...
  Она наклонилась ближе к Юме и тихо сказала "Никто, кроме тебя, любимый"
  Он погладил её руку и подмигнул в зеркало.
  Всё. Началось. Она почувствовала, что больше не может контролировать себя.
  -На всякий случай, будь готов сразу же перехватить руль...
  -Малышка? Ты о чем?
  Рука вынула маленький пистолет из сумочки и... Глаза Кати расширились. Её рот сказал голосом Ишира: "Я предупреждал вас, Юма. И... Простите, Кати, я не мог иначе добраться до вашего любимого" Половина секунды... Полуоборот Карбина... Холодное дуло пистолета уперлось в висок Юмы и... Палец нажал на курок.
  
  
  Выстрел.
  Далекий выстрел.
  Эхо выстрела поднялось из мерцающей бездны, в которой были перемешаны блики моря, дрожавшие в раскаленном мареве фантомы небоскрёбов, небо и бесконечный подвесной мост.
  Визг колес по асфальту.
  Поток машин, лица, лица, лица, звуки радио, и прекрасная печальная песня Радиохед "All I need".
  
  
  Молчи, Юма, молчи...
  
  
  3. Абсолютный фантазёр.
  
  
  Арин помахал рукой на прощание Ирис и зашел во двор.
  Всё-таки они замечательно провели этот вечер. Арая был прекрасен, как он и ожидал. Впрочем, было кое-что, чего он не ожидал, но оно, это кое-что, оказалось вполне терпимым... Арин задержался на крыльце, чтобы посмотреть на далёкое мерцание городских огней. Горячий ветер в лицо... Он улыбнулся этому ветру с запахом персиковых садов и виноградников. Еще минутку... Еще немного этого ветра...
  Завтра будет еще один день и возможно он снова уговорит Ирис прогуляться по городу.
  Арин улыбнулся... И в этот момент дверь открылась сама.
  Из дома вышел Ишир.
  -Привет, мальчик.
  Арин с ужасом смотрел на Ишира. Что он здесь делает? Где Рамир?
  -Даже не хочешь поздороваться со мной, малыш?
  -Меня зовут Арин... Арин!
  Ишир устало усмехнулся и посмотрел на город. В его внешности произошли какие-то изменения... Мальчик не мог бы назвать их точно... Что-то неуловимое...
  -Вы ушли не попрощавшись. Ты ни разу не вспомнил меня за этот месяц?
  -Нет, - он выдержал острый взгляд Ишира, не отвел взгляда, как сделал бы это когда-то.
  -Отца ты тоже забыл?
  Арин промолчал. Теперь он мог позволить себе эту роскошь - молчать тогда, когда кто-нибудь ждет от него слов. Он отступил на шаг и прислонился к обшарпанным перилам. Всё же перед ним стоял монстр.
  -Забыл, значит... - Ишир протянул руку Арину, но тот отпрянул. - Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, маленький ангел с восхитительными черными крыльями... Мне почему-то обидно... Ты не вспомнил ни меня, ни отца за всё это время... Тебе было плохо в Доме Отца?
  -Нет... В доме было тепло, - Арин усилием воли заставил себя отвести взгляд от Ишира. Он решил смотреть на драгоценные огни Арая.
  -В чем же дело? Почему же ты так легко нас забыл? Что было не так или чего там не было?
  Далёкие огни Арая. Такие манящие огни. Такие прекрасные...
  -В доме не было свободы.
  -Свободы? О какой свободе речь? Разве тебе что-нибудь запрещали делать или говорить?.. Посмотри на меня, мальчик!
  Арин насупился, но на Ишира так и не посмотрел.
  -Вот, значит, как... Свобода в твоем понимании - вот это? Мальчик, я с тобой разговариваю!
  -Меня зовут Арин.
  -Свобода, значит говорить таким тоном со старшими?
  Ветер изменил свое направление, и теперь горячие порывы со стороны Деревни Отверженных приносил только запахи скошенного сена и духмяный аромат перезревшего винограда. Арин исподволь глянул на Ишира. Смотрит.
  Ишир всё-таки дотронулся до него. До той стороны груди где...
  -Вот в чем дело... - усмехнулся Ишир. - Всё дело в этой хрупкой стекляшке? Она дала тебе ложное чувство свободы?
  -Это моё сердце! Как у всех остальных!
  -У кого, интересно узнать? Многие-многие ангелы прекрасно обходятся без сердец.
  -Не правда! У Рони есть сердце! Я слышал, как оно бьётся!
  -У Рони не может быть сердца, как у меня и у всех остальных ангелов-воинов в Арая. На будущее, малыш, сердце есть только у отца и у людей. А люди, как известно, упрощенная копия отца.
  Арин хмуро смотрел на Ишира. Он серьезно считает, что у Рони нет сердца? Он же родной брат ему... Арин попытался вспомнить... Да, точно, когда он обнял Рони, то явно почувствовал удары сердца: тихие, мощные, глубинные, тектонические... Арин с облегчением вздохнул. Снова Ишир говорит с ним так, словно считает глупым ребёнком... Или, зачем-то, лжет?
  -У Рамира тоже оно есть, - буркнул Арин. - Он рассказывал мне про свое сердце!
  -Пьяные бредни сумасшедшего, над которым Рони ставил свои жестокие опыты когда-то... Он невменяем! Не верь ему!
  Арин встал с перил и подошел вплотную к Иширу.
  -Мне нужно пройти в дом, если ты не против.
  Ишир с интересом смотрел на мальчика.
  -Ну, хорошо... Я пришел повидать Рони. Когда он обычно возвращается домой?
  -Рони здесь не живёт.
  -Вот как!.. И почему же нет?
  -Он говорит, что не может жить в нечистом месте.
  Ишир отступил на шаг, пропуская Арина.
  -Отец, так и не вышел из своего кабинета... С того дня, как Рони появился в доме, ни разу... И он не впускает меня к себе.
  Арин задержался на мгновение, прежде чем войти.
  -Рони был у него.
  -Долго?
  -Не помню. Я заснул на подоконнике.
  -Ты не смог проникнуть в кабинет, как делал это, когда я приходил к отцу?
  -Я и не собирался в него проникать, - Арин зашел в дом и взялся за ручку двери. - Не приходи сюда Ишир. Никогда.
  -Ты ненавидишь меня, мальчик... Но почему?
  -Я просто не хочу тебя видеть.
  Он закрыл дверь.
  Ишир... Зачем ты пришел? Его сердце, которое он назвал стекляшкой, принялось звенеть и хрустеть, словно вот-вот треснет... Арин подошел к столу. Рамир бросил пить свое отвратительное вино и стол преобразился. Сам Рамир высказал предположение, что изменения эти не совсем правильные, ибо стол опустел, осиротел и сделался совершенно не гостеприимным. Просто доска на четырех ножках. А когда-то бывало, сиживали за ним гости и пили замечательное хмельное вино, и пели песни, и вспоминали прошлые сражения... Нет, всё же на столе имелся один предмет. Чайная чашка. Одна. Посредине.
  Арин оглянулся назад. На дверь. Ему показалось, что она открыта и в черном проёме, (...в котором ночь и мириады звёзд...)..., в котором был черный силуэт Ишира.
  Показалось.
  Показалось, потому, что он ненавидит Ишира? Ненавидит и боится? Рони говорил, что самое худшее из чувств - чувство страха. Когда Арин спросил "Почему?", он ответил задумчиво "Страх унижает"
  Я не хочу унижаться перед Иширом. Я не хочу, чтобы он думал, что я боюсь его, но... Я боюсь?
  Арин повернулся к стойке с оружием, на которую бил призрачный белесый луч лунного света из низкого оконца. Он вытянул руку и сжал пальцы. В стойке брякнул его любимый тонкий меч с белой ручкой. Брякнул и, сорвавшись со своего крепления, прыгнул через комнату в руку Арина. Какая красивая вещица... Арин взмахнул мечом, рассекая лунный свет надвое. Красивая и бесполезная. Еще раз, махнув мечом и послушав звучание стали в воздухе, он бросил его обратно.
  Красивая вещица закружилась в лунном луче, отражая серебряный свет, и, тихонько звякнув, стала на свое место.
  Арин подошел к кровати Рамира, которую тот неделю назад приволок от одного из своих друзей, живших в Деревне Отверженных. Постель была всклокочена, как всегда. Подушки не было вовсе или она валялась под кроватью. Поверх измятой простыни были разбросаны зарисовки, которые Рамир делал по ночам, в лунном свете, быстро, коротко и почти всегда непонятно: о чем и зачем... Мальчик взял один из рисунков и повернулся к свету... Что это? Вернее, кто?.. На щеках Арина выступил румянец, и он положил рисунок обратно.
  Женщина. Голая.
  Он постоял минуту в раздумье. Нерешительно махнул рукой... И всё-таки снова взял лист бумаги.
  Да, точно, женщина.
  В кровати.
  Она потягивалась после сна или просто к чему-то, (или к кому-то), тянулась. Тонкая изящная линия от шеи к груди, делала плавный финт вверх и, чуть побродив по плоскому животу, выплывала на округлое бедро. Надо же, одной линией Рамир нарисовал не просто женщину, но еще и её настроение. Арин провел пальцем по этой удивительной линии, чувствуя, что начинает потеть и громко дышать. Какая красивая женщина!
  Он заставил себя вернуть рисунок обратно на кровать. И просмотрел остальные, передвигая их пальцем. Женщины, женщины... Одни женщины?
  Хотя нет... Вот что-то...
  Он взял его и поднял к свету, чтобы рассмотреть внимательнее. Два ангела?
  Высокий гордый ангел, с огромными и роскошными крыльями, прижимал к себе маленького мальчишку, дикого совершенно, с красивыми черными крыльями, которые тот как-то неловко сложил, словно смял. Они стояли на краю разрушенного моста и смотрели вдаль, на горизонт, над размыто-серой линией которого, начинало свое пробуждение солнце, выстреливая грандиозными своими лучами по всему небу. Тени этих двух ангелов вытянулись на свету, как две острые пики, пронзая пространство за спинами, презирая всё то, что осталось за спиной. Обломки и руины, серые камни и бесконечные дороги. Всё позади.
  Они смотрели вперед, на солнце. Два ангела, стоявшие на полуразрушенном мосту, над туманной бездной, бурлящей белыми облаками.
  Арин вздохнул и прошептал "Рони"
  Он посмотрел на груду рисунков, поворошил её рукой, и выудил еще один... Странный рисунок, словно состоявший из нескольких маленьких. Он посчитал их, беззвучно двигая губами. Шестнадцать квадратиков-рисунков, которые создавали одно общее впечатление. Арин внимательно присмотрелся. Кто это? Он?
  В первом квадратике, понурый Арин стоял в окружении больших и сильных мужчин с мечами в руках.
  Во втором, он же, но с другой точки, с которой были видны еще двое, стоявшие в стороне и наблюдавшие за ним. Рони и Рамир.
  В третьем, только Рони и Рамир. Глаза Рони были закрыты, на его губах играла странная напряженная улыбка, словно отрешенная, но на самом деле, готовая взорваться страшной гримасой. Испуганные глаза Рамира. Резкие тени на его скулах.
  В четвертом, один из мужчин, окружавших Арина, вдруг, сделал выпад вперед с вытянутым мечом...
  В пятом, Арин, лишь слегка отклоняясь от удара, поднял руку и...
  В шестом, его любимый тонкий меч с белой рукоятью, ослепительно блеснув на солнце, сделал невозможное. Он отрубил руки нападавшему мужчине, перед тем ловко выкрутив своим мечом его меч.
  В седьмом квадратике были глаза Рони. Широко открытые, восхищенные глаза.
  В восьмом рисунке все те, кто окружал мальчика - набросились на него. Безобразное стадо. Перекошенные ненавистью лица. И призрачная стремительная линия тонкого меча с белой рукоятью, вспарывавшая это большое уродливое тело, состоявшее из многих тел.
  В девятом рисунке упругая струя крови качнула белые цветы и брызнула черными каплями на траву.
  В десятом, испуганный Арин смотрел на Рони умоляющими глазами. Маленький мальчик с мечом в руке стоял один в круге из порубленных тел, валявшихся в пыли.
  Одиннадцатый. Рони подтолкнул вперед Рамира. Тот смотрел на Арина большими испуганными глазами. И поднимал свой меч для атаки.
  Двенадцатый. Изящная линия тонкого меча, словно кружевной узор, который потянули за нитку, и принялись распускать петелька за петелькой... Кровь рисовала в воздухе свой, не менее изящный, рисунок.
  В тринадцатом квадратике, Арин, словно художник, нарисовал на Рамире зигзаг. Нарисовал своим тонким мечом.
  В четырнадцатом... Удивленные глаза Рамира и струйка крови..., стекавшая по переносице..., разделившаяся на тонкие ручейки... По глазам... По глазам...
  В пятнадцатом был Рони. Он стоял возле понурой мальчишеской фигурки... Тонкая длинная тень. Меч к земле. Кровоподтек на локте... Рони рассматривал Арина, чуть склонив голову набок.
  В шестнадцатом он прижимал мальчика к себе, а сам смотрел в небо и улыбался... Так страшно улыбался! Так страшно ненавидя и любя небо, в которое смотрел.
  Удивительно, что в черно-белом рисунке присутствовало так много красок... Арин вернул рисунки на кровать и посмотрел в окно. Лунного света больше не было... Скоро должно было наступить утро... Совсем скоро...
  
  
  *-*-*-*
  
  
  "Позволите?"
  Я посмотрел вверх. Ясно. Он. Ну, что же...
  -Присаживайтесь.
  Он сел напротив. Черт, ну, почему на нем всегда белая рубашка? Это красиво, конечно. Красиво, насколько я понимаю красоту мужской одежды. Светлый верх и тёмный низ. Всё остальное от лукавого. И не по-мужски, (это личное мое мнение, не более)...
  -Кофе? - я достал пачку сигарет, (конечно же, Ромб), вытряхнул сигарету и закурил. - Вот еще одно преимущество Тригоры перед остальными европейскими городами. Здесь можно закурить в любом баре или ресторане, то есть в гапанги на тригорский лад.
  -Сигареты убивают, - он смотрел на меня, сложив руки на груди.
  -Позвольте уж мне, вполне себе взрослому человеку, выбирать самому, как мне жить и чем себя убивать.
  -Дым от сигарет убивает и окружающих.
  -Для них есть гапанги для некурящих. Вот, пусть туда топают.
  К нашему, (теперь уже нашему, хе-хе), столику подошел официант и поставил перед ним чашку кофе. Без сахара. Он ведь не любит сладкое?
  -Ваши фокусы? Я еще не успел даже решить, хочу ли кофе.
  -Даже без сахара?
  Он отпил глоток и, кажется, остался доволен. Я затянулся мягким и в тоже время ароматным и массивным вкусом Ромба. Этой марки сигарет нет больше нигде в мире, (к вопросу о Тригорских чудесах и особенностях), именно тех сигарет, которые мне хотелось бы курить. Именно с тем вкусом, который должен быть в сигарете. И, наконец, (прошу прощения за чрезмерную щепетильность), той длинны сигареты, которая должна в ней быть.
  -Всё решаете за других, да?
  Я посмотрел в большое окно, за которым качались тяжелые ветки акации. Тёплый Тригорский ветер, влажный, чуть подсоленный морским бризом, имел удивительное обволакивающее свойство. К этому ветру всегда хотелось повернуться лицом. По мокрому, только что после дождя, асфальту изредка проносились машины, разбрызгивая лужи, взрывая их, расплёскивая блестящие алмазы по черному асфальту. И это тоже, тот вид из ресторанного окна, которого больше нигде не встретишь...
  -Работа у меня такая - всё придумывать за других. Заметь, слово "решать", все же, я заменил на слово "придумывать". Так будет мягче и, (как бы так ещё выразиться?), и правильнее.
  Он смотрел на меня своими темными глазами. А я подумал, что его образ, (не внешность, нет, с которой образ не имеет ничего общего), невероятно импонирует мне. Должен отвращать, наверное... Но, всё-таки, импонирует. Карбин мне симпатичен, черт его подери.
  -Как ты узнал, что я в Тригоре?
  -Это мой личный маленький секрет. Я могу иметь свои собственные секреты?
  -Можешь... А если сказать честно, мне безразличны ваши тайны... Постой-ка... Ты ведь должен быть в госпитале! Сбежал?!
  Он кивнул. Руки на груди. Стройная осанка. Черные, как смоль, волосы. Глаза... Я вижу отблески на острых клинках твоих секретов и капли крови на крюках твоих вопросов, но заглядывать глубже не решаюсь.
  -Зачем?
  -Чтобы задать вам четыре вопроса и... И попросить кое о чем.
  Я снова затянулся и отпил глоток кофе.
  -Задавай, проси и уходи. Ты мешаешь мне наслаждаться уединением. Ну?!
  Карбин расцепил руки, положил их на стол и обхватил ладонями чашку с кофе. Он смотрел вниз. Его плечи напряглись...
  -Я - ваша фантазия, автор? На самом деле меня не существует?
  Я затушил сигарету и, допив кофе одним глотком, махнул официанту.
  -Нет.
  Он поднял глаза и с удивлением посмотрел на меня.
  Не ожидал? А вот и я могу иногда удивить!
  -Я не придумывал тебя, Карбин. Я тебя обозначил. Дорисовал. Конкретизировал, если хочешь. Это же касается и кое-кого еще.
  -Кого?
  Я усмехнулся.
  -Будем считать, что ты задал уже второй свой вопрос?.. Ладно, ладно, не хмурься... Юма твой тоже из дорисованных... Я не придумываю ваши слова и ваши истории. Они обозначаются сами собой. Просто, "бац", и появляется история.
  -Просто "бац"? - Карбин или не верил, или разозлился.
  -Да, просто "бац", - официант неловко поставил передо мной чашку кофе. Я сердито глянул на этого бесцеремонного типа в белом переднике. - Ваши истории сваливаются на меня откуда-то сверху, как кирпичи. "Бац", бахнет такой по голове хорошенько, и я знаю все твои тайны. Остаётся только их записать. Заметь... - я отпил глоток сладкого кофе, затем вытряс новую сигарету из пачки. - Так вот, заметь, я всего лишь обозначаю ваши истории. Они существуют сами по себе. Без моего участия.
  Он в упор смотрел на меня. Что он хотел увидеть в моих глазах? Больше ответов на большее количество вопросов?
  -Задавай второй вопрос... Или ответ на первый сам собой ответил и на второй?
  -Возможно... - он снова опустил глаза.
  Так, так, так... Сейчас что-то будет...
  -Мастер... Тоже?
  Я выдохнул струйку дыма, мысленно приказав ей свернуться в колечко.
  -Иногда мне кажется, что это он меня придумал... Он целая вселенная, Карбин. Я лишь его скромный биограф.
  Итак, пришло время третьего вопроса. И если я не ошибаюсь, то...
  -Кто выбрал Юму: вы или мое сердце?
  Бинго, судари вы мои! Я ждал этого вопроса!
  Постойте-ка, дайте растянуть удовольствие... Сначала я выпью два глотка кофе... Затем я затянусь... Затем посмотрю в окно...
  -Если б это был мой выбор, то ты не задал бы мне этот вопрос, Карбин.
  Я хотел сказать эти слова. Именно эти! Очень надеясь, что услышав их, он не станет задавать четвертый вопрос, на который я очень не хотел отвечать... Ну, же! Карбин! Ты удовлетворен?
  Глаза Карбина... Ах, какие глаза... Именно ради того, чтобы задать этот, по его мнению Самый Главный Вопрос, он сбежал из ангельского госпиталя! А я, ради этого ответа, приехал в Тригору сегодня утром. Именно ради этой приятной мелочи - посмотреть в глаза Карбина. Влажные, черные, страстные... Всё-таки он любимый мой ребенок. Я ревностно отношусь к его сердцу.
  -Ты удовлетворен?
  -Да.
  -Больше не задавай мне сердечных вопросов, дитя. Во-первых, мои ответы могут тебе не понравиться. Во-вторых, не имей привычки решать свои сердечные заботы чужим умом. Разбирайся в них сам.
  Я смотрел на него и радовался, как, наверное, радовался бы отец, узрев, что его сын всё же не плох. Я не скажу тебе всего, Карбин. Впрочем, если только кое-что...
  -Завтра утром будь в старых доках Вермы. Возможно, часов около шести утра, к тебе приедет Юма...
  Глаза... За этот взгляд можно отдать что угодно! Мечта всякого сказочника, увидеть ЭТОТ взгляд на лице своего дитя.
  -Я дам вам пять часов. Ровно пять часов, запомни, Карбин. Я вычеркну это время из течения повествования. Это ваше время. Ваше личное... А теперь извини, но, мне хочется побыть одному и насладиться, наконец, своим кофе и сигаретой.
  Он встал, задержался на секунду, собираясь еще что-то спросить... Однако передумал. Сказав всего лишь "Спасибо, вам... Досвидания", пошел к выходу. Я смотрел ему в спину и думал о маленьком ангеле с восхитительными черными крыльями и о тайнах, которые открыл ему Рони в Арая. Впрочем, первую тайну раскрыл Рамир... Кто бы подумал, что этот старый выпивоха, который целую ночь прятался от Ишира в Деревне Отверженных, на самом деле знает одну из самых страшных небесных тайн. Я не уверен, что он осознавал весь ужас своего открытия... Возможно, он догадывался, но точно не осознавал в полной мере.
  
  
  *-*-*-*
  
  
  Рамир объявился в доме поутру. Скрипнула дверь и в дом проскользнула серая тень. Он постоял минуту, прислушиваясь, затем попытался осторожно пройти до своей кровати. Половицы принялись скрипеть в полный голос, громко, со всеми сопутствующими поскрипываниями, завываниями и скрежетанием. Чертыхаясь в полголоса, он, то убыстрял шаг, то замедлял его. Ничего не помогало, половицы скрипели не тише, они просто меняли обертоны с истерических нот на тоскливое повизгивание.
  Арин не спал. Он сидел на своей постели и с улыбкой смотрел на тщетные потуги Рамира перехитрить старые скрипучие доски пола. Серебристое свечение из окна в самой светлой части спектра серого, в той, которую можно назвать светящимся перламутром, словно призрачный веер распространялось по комнате. Арин улыбнулся. За несколько часов одиночества он понял кое-что из того, что говорил ему Ишир...
  -Ты не спишь?
  И еще кое-что из того, что он увидел на картинах Рамира...
  -Я стараюсь не скрипеть, а он сидит себе и молчит, - пробурчал Рамир. - И почему, кстати, ты не спишь? А ведь должен был!
  -Просто так.
  -Что это еще за просто так?.. Ладно, не говори... А то ведь сказанёшь что-нибудь такое... Вот, смотри, что я принёс! - он потряс чем-то серым. - Не видишь? А вот, сейчас мы сотворим свет, и ты всё рассмотришь... Где у нас свеча?
  -У нас давно не осталось свечей.
  -Да? Я и не знал... - Рамир подошел к коробке, что стояла возле окна, и поскрёб по её дну пальцами. - И верно, не осталось... Огонёк, хотя бы, найдём?
  Арин спрыгнул с кровати и подошел к Рамиру.
  -Из солнечного света? Как ты учил?
  -А сможешь?
  -Смотря для чего тебе нужен огонь.
  -Правильный вопрос! - Рамир хлопнул Арина по плечу и показал свёрток, который держал в руках. - Знаешь что здесь?! О, это то, что осталось только в Деревне Отверженных и, может быть, в Доме... Это настоящий чай с планеты Ра! Самый, что ни есть настоящий!
  Деревня Отверженных... - Арин коротко глянул в другой конец дома, на маленькую полочку с нехитрым кухонным инвентарем, в количестве трёх штук, (две чайные чашки и закопченный железный чайник, собственно). Вытянув руку, он сжал пальцы в кулак и сразу же разжал их. Чайник, звякнув-крякнув по-стариковски, поднялся в воздух и подлетел к руке Арина. - Кто живет в этой деревне, Рамир? И почему она так называется?
  Тот смотрел на Арина большими глазами.
  -И это за месяц... Всего лишь за месяц... - пробормотал он.
  -Ты о чем?
  -Вот об этом, - он отобрал чайник и набрал из кадушки воды, скребнув ковшом по дну. - Чайники не летают даже для ангелов Арая, поверь мне.
  -Ты же говорил, что все ангелы - волшебники.
  -В известной степени - да... Но это... Давай-ка, теперь сделай воду кипящей... Ну, что ты смотришь на меня своими глазищами? Воду, говорю, вскипяти... - он запнулся.
  -Она уже кипит.
  -Вижу... - Рамир искоса глянул на Арина и подошел к столу. - Давай сюда чашки, заодно. Вот вам пример того, друзья мои, что в народе называют "ученик превзошел своего учителя"... - Рамир рассыпал по щепоти чайных листьев в чашки и накрыл их полотенцем.
  Вздохнув, он подошел к окну и достал из кармана кисет и трубку.
  -Я не просто так был в деревне, малыш. Признаюсь тебе... Я прятался от Ишира... Знаешь почему?
  Арин тоже подошел к окну.
  -Не знаю.
  -Когда-то, очень-очень давно, именно Ишир уничтожил ангельскую роту, которой командовал твой покорный слуга. Он разрывал моих друзей на части, словно те были тряпичными куклами. Он был очень силен, этот Старший Сын... Впрочем, и сейчас, думаю, тоже...
  Рамир набил трубку, притрамбовал табак большим пальцем и раскурил её, выхватив огонёк из воздуха. Маленькая черная трубочка принялась тихонько посапывать, выпуская тонкие сизые колечки дыма. Арин во все глаза смотрел на Рамира.
  Ангельская рота... Разрывал, как тряпичных кукол...
  Что это? Разве может ЭТО быть правдой?!
  Рамир открыл дребезжащее окно и сел на подоконник.
  -Мы проиграли ту войну. Мы не могли её не проиграть... Рони, как всегда, оказался прав...
  -Прав... В чем?
  Рамир усмехнулся.
  -Даже если сто тысяч ангелов упрутся руками в гору и попытаются её сдвинуть ... Гора так и останется на месте... Не сила сдвигает горы. Отнюдь, не сила.
  -А что сдвигает?
  -Вера, малыш, только вера умеет творить чудеса, - пыхнув облачком дыма, он встал и вернулся к столу. - Чай уже готов. Попробуй, Карбин, он без сахара, но так даже лучше. Ты ощутишь все скрытые оттенки его вкуса.
  Арин подошел и взял чашку из рук Рамира.
  -Мы не верили в него. В Рони... - отпив глоток, Рамир блаженно прикрыл глаза. - Какой аромат... В Деревне Отверженных живут, (вернее сказать, доживают свой век), те ангелы, что когда-то воевали против Арая. Те, кто остался жив. Отец проявил к ним милосердие, позволив поселиться здесь на окраине... Ведь ангелы не могут жить нигде кроме Арая, нигде... Вне Арая они быстро умирают от тоски.
  -Но Рони... Он ведь не живет в Арая?
  -Рони... - Рамир смотрел на Арина странным взглядом, словно решал про себя, сказать ли ему еще кое-что или нет. - Рони отдельный случай... Я помалкиваю в городе о том, что недавно нашел на южной окраине, на заброшенном поле, поросшем сорной травой. Вот, сейчас думаю, стоит ли рассказывать тебе... Знаешь, очень тяжело носить в себе такую удивительную загадку...
  -Загадку? Она про Рони?
  -Вот-вот, про него... - пробормотал Рамир и, допив чай одним глотком, посмотрел в белый квадрат окна. Утро начинало блистать своими удивительными яркими оттенками жемчужного, серебристо-туманного и, наконец, чистого белого.
  
  
  Шепот Рони из воздуха, возле самого уха:
  "Возьми с собой свой любимый меч, малыш"
  Глаза Арина расширились, он едва сдержался, чтобы не вскрикнуть.
  
  
  Он всё же решился, этот глупый ангел.
  Он не смог не решиться. Надеялся, что-то себе заслужить.
  Глупый, глупый ангел.
  
  
  Уже целый час они шли по старой растрескавшейся бетонке, под палящим солнцем. Рамир иногда принимался бурчать по поводу меча, который Арин взял с собой, шепча какие-то старинные ангельские ругательства, временами оглядываясь на мальчика и произнося вслух "Нет, ну, дитя же! Что ты там собираешься делать этим мечом? Траву косить?" Арин лишь поправлял лямку ремня, на котором висел меч, и упорно шел вперед. Ремень натирал плечо... Но Арин этого не замечал. Он повторял и повторял про себя слова Рони.
  Серые бетонные плиты, с ржавыми петлями по углам, если посмотреть дальше принимались сверкать на солнце, становясь в дали совершенно белой сплошной дорогой. Арин не поднимал голову, смотрел под ноги, считая про себя стыки на которых росла трава, разломав бетонный монолит. Интересно, куда вела эта дорога?.. Он остановился.
  -Рамир, куда сворачивает дорога?
  Он смотрел на ржавые железные ворота с табличкой прикрученной проволокой. Надпись уже не возможно было прочесть. Осталась только красная шелушащаяся полоса нарисованная поперек. Арин подошел ближе и взялся руками за ржавую сетку ворот... По серому безжизненному полю вилась такая же бетонка, полуразрушенная, унылая и страшная какой-то своей старинной и, конечно же, неразгаданной тайной. Он проследил глазами, насколько позволяли сделать это можжевеловые кусты. Дорога тянулась прямо до странного пропускного поста, более похожего на дзот. Далее, сделав крюк вокруг давно высохшего водохранилища, выложенного такими же плитами, дорога ныряла в мертвую колючую заросль неизвестного кустарника.
  Тень со спины... Арин напрягся... Рука Рамира прикоснулась к ржавой рабице. Ворота тихо скрипнули.
  -Говорят, что там была первая лаборатория Отца... Что-то там случилось, и... - он ударил ладонью по сетке. - И путь в эту сторону закрыли.
  -Ты не пробовал проникнуть туда?
  -Зачем? - Рамир развернулся и прислонился к воротам спиной, засунув рук в карманы. - Заброшенная лаборатория Отца это последнее место, в котором я хотел бы побывать. Мне даже подумать страшно, что там можно обнаружить.
  -Но ведь это интересно!
  -Малыш, ты не совсем понимаешь, кто такой Отец и что он делал в своей лаборатории? - Рамир вздохнул и принялся набивать трубку. - Конечно же, не понимаешь, - пробормотал он и, глянув на Арина, усмехнулся и взъерошил ему волосы. - Ты еще слишком мал для этого.
  Арин насупился.
  -Ты всегда будешь принимать меня за малыша?
  -А может, и нет... - Рамир повернулся лицом к дороге за забором, рассматривая её задумчивыми глазами и пуская тонкие струйки дыма из трубки, которые подхватывал ветер и уносил к можжевеловым кустам. - Говорят, что последние опыты там проводил Рони и... И что именно оттуда появился Ассиор.
  -Это моё имя, между прочим. Но я точно оттуда не выходил... - Арин осёкся и снова посмотрел на бетонную дорогу и высохшее водохранилище. - Вернее, я не помню это место.
  -То был другой Ассиор, - Рамир похлопал Арина по плечу и пошел в противоположную сторону. - Пойдем, путешественник. Нам в другую сторону.
  Бросив на странную дорогу последний взгляд, он побежал за Рамиром, спотыкнувшись на бетонной щербине.
  -Ангелы сюда не заходят, малыш. Это мёртвое место.
  -Никто и никогда?
  -Именно, никто и никогда... Вон там - он махнул рукой в сторону далеких черных холмов, на склонах которых играли солнечные зайчики, как на стеклянных осколках. - Там, за горами шлака стоит заброшенная био-фабрика. Никто не знает, что на ней делали, и кто там работал... А еще дальше, за гигантскими разрушенными корпусами фабрики, пышет жаром бескрайнее море красного дыма. И не спрашивай что это такое. Я не знаю. Просто повторяю тебе то, что слышал от других Отверженных.
  -А они откуда знают?
  -Кое-кто из них по слухам участвовал в опытах, которые вели здесь Рони и Ишир... Пока они не разошлись во мнениях... Так вот, есть кое-кто. Но они молчат... Иногда, напившись вдрызг, что-нибудь брякнут, но сразу, же умолкают... Я думаю всё дело в том, что они боятся.
  -Кого? - Арин поравнялся с Рамиром.
  -И Рони, и Ишира.
  -Ну, ладно Ишира, я понимаю... Но Рони за что бояться? Он самый добрый во всем мире!
  Рамир промолчал. Просто промолчал. Мальчик любит Рони. Значит нужно промолчать о том, что среди тех, кто участвовал в опытах братьев, был и я.
  Они шли по колено в сухой серой траве. Хрупкие полые стебли ломались с хрустом и падали, поднимая отвратительную коричневую пыль, смешанную с мертвой пыльцой. Арин с отвращением осмотрелся, поправил меч на лямке, и снова припустил, догоняя Рамира.
  Через полчаса они, наконец, вышли на живую зеленую траву.
  
  
  Тени ползали по бледному лицу Рамира. Серые тени и белые полосы света.
  Арин посмотрел выше, на пирамидальные тополя, качавшиеся на ветру и еще выше, на голубую полоску неба над горизонтом. Тополиный пух носился по полю, как снежный буран или сказочная река, бурлившая в омутах и вздымавшая волну. Она, эта удивительная тополиная река, то стелилась по-над землёй, то взрывалась, а то, вдруг, в редкие мгновения затишья, застывала в воздухе миллионами светящихся белых пушинок.
  Арин коротко посмотрел на Рамира. Посмотрел с интересом, как на забавную зверушку, и снова перевёл взгляд на тополя. А по глазам Рамира начала стекать кровь. Она разделялась на тонкие красные ручейки, обтекала нос, собиралась вязкими каплями на уголках губ, и к ней сразу же прилипали невесомые тополиные пушинки, впитывающие густеющую кровь.
  Рамир покачнулся, но устоял.
  -И что дальше, Карбин?.. Или как мне тебя называть - Ассиор?
  Тонкий меч с красивой белой рукоятью нарисовал на груди Рамира замысловатый рисунок, так быстро, что глупый ангел даже не успел выдохнуть стон боли... И кровь брызнула вслед за линиями рисунка, поливая белые волны тополиного пуха бардовым туманом.
  Рамир тяжело рухнул на одно колено. Он попытался поднять руку, но... Тонкий меч отрубил её. Легко отрубил. Рука упала в белый поток, взметнув волну. Кровь тугими толчками била из раны на плече, и красные кляксы расползались по белому шевелящемуся полотну... Рамир застонал.
  -Так просто... Не получиться! - с неожиданной силой крикнул он.
  Его рука, та, что осталась, опустилась к земле и сделала магический пасс.
  Часть тополиных пушинок собралась в плотный белый жгут, который извивался в руке Рамира, как живой.
  Рамир поднял его и ударил по Арину...
  Однако опоздал лишь на несколько секунд...
  Что-то черное вдруг взмахнуло за спиной тщедушного мальчишки, словно два больших крыла. Взмах... Вверх, вниз... Что-то большое и черное, разметав невесомый пух рычащим воздушным ударом, как снежный буран...
  И мальчик взмыл в воздух, как раз в тот момент, когда тополиный жгут, с рёвом рассекая воздух, мощно ударил по земле.
  Тополиный жгут распался на миллион пушинок... Рамир схватился за обрубок руки, из которого всё еще брызгала кровь. Он с трудом посмотрел вверх на черный силуэт худенького мальчишки в золотом круге солнца, и со стоном повалился на бок.
  А вокруг него была такая удивительная, тихая и солнечная красота. Простая красота, безо всякого умысла. В ней было слишком, слишком много солнца... Солнце везде... В трепетных отблесках на тополиных листьях, посеребренных июльской жарой ... В увядающей от жары траве... В частичках пыли, застывших облаком над дорогой... В неутолимой воздушной чистоте, в которой сверкали солнечные блики, словно на речной глади... В абсолютной небесной синеве над полосой далекого леса... В его крови, которой становилось всё меньше.
  Он снова посмотрел вверх... Небо... Небо и солнце... Я умру от того, что сгорит, наконец, мое сердце...
  Снова послышался мощный и гулкий взмах больших ангельских крыльев. Арин опустился на землю невдалеке. Он не сложил своих восхитительных черных крыльев за спиной. Он направился к Рамиру. Солнечный луч стекал по лезвию его меча золотым огнём, пока он приближался к Рамиру, закрывавшемуся от смертельного блеска своей единственной оставшейся рукой. Арин шел не торопясь, расшвыривая тополиный пух ногой. Наконец, он стал рядом и посмотрел на Рамира, склонив голову на бок.
  -Я не думал, что будет так... Я видел вещий сон... Я сам нарисовал своё убийство! - Рамир усмехался, харкая кровью. - А оказалось... За что ты хочешь убить меня, малыш?
  Арин ткнул своим тонким мечом в грудь Рамира. Тот закричал от боли и упал на спину.
  -Убей! Убей же!.. Зачем пытаешь?!
  Новый укол и новая вспышка невыносимой боли. Рамир корчился в бурлящем пуховом покрывале, окрашивая его бардовыми кляксами, сминая в красные комки. Терпкий запах ангельской крови будоражил Арина, его ноздри широко раздувались, дыхание стало тяжелым и хриплым. Еще укол мечом и струйка ароматной крови брызнула в солнечный луч. Еще укол... Еще... Еще... Еще...
  Рука ангела поднялась из белого тополиного пуха.
  Тонкие пальцы, сведенные судорогой.
  Отблеск меча и вслед за ним тонкая красная линия на белой коже.
  Капли крови.
  Струи крови.
  Арин, нет! Не убивай! Арин! Я хочу жить!
  На плечо Арина легла рука. Она пожала плечо.
  -Ты вспомнил?
  -Да.
  Возле смуглого мальчишеского уха появились тонкие бледные губы. Они спросили.
  -Ты хочешь убить его?
  Черный дикий глаз. Черная бровь. Тёмно-красные, почти коричневые, губы ответили.
  -Да.
  Пронзительно-зеленый глаз. Белесая бровь, чуть вздёрнутая вверх.
  -Одним движением, как когда-то.
  Сверкающая игла света - меч. Он коснулся земли возле шеи Рамира.
  -Значит, убей.
  -Да.
  Рука провела ровную черту по земле, перечеркнув и горло Рамира, и его жизнь заодно. Голова глупого ангела скрылась в тополином пухе.
  
  
  Арин сморгнул всего одну слезинку. Он посмотрел вверх, на Рони.
  -Как ты оказался здесь?
  -Я всегда и везде. Тебе следует и это вспомнить.
  Рони повернулся к тополям, слегка прищурился от солнца, рассматривая их, и, похлопав мальчика по плечу, направился к ним.
  -Не ходи туда, Рони!
  Тот оглянулся и с улыбкой махнул ему рукой.
  -Иди за мной.
  Он шел в солнечном сиянии, как хозяин... Как истинный хозяин этого мира. Он шел не торопясь, засунув одну руку в карман брюк, подбрасывая на ладони золотую зажигалку. Арин поравнялся с ним возле тополей и на упругую жесткую травку, которая росла вокруг огромных серых стволов побеленных в человеческий рост, они вступили вместе. Рони посмотрел вверх и улыбнулся, любуясь игрой золотых солнечных лучей и прохладных линий тени в тополиной листве. Он вытянул руку и поймал один солнечный лучик...
  -Скоро ты снова всё забудешь и, возможно, навсегда, - он смотрел на свои сжатые пальцы, через которые пробивался пойманный луч. - Но перед тем как всё это случиться, я хочу еще раз... В последний раз поговорить с тобой, как когда-то...
  -Как в детстве?
  Рони кивнул и грустно улыбнулся.
  -Ты помнишь своё детство, малыш?
  Детство?.. Арин прикоснулся к ладони Рони.
  -Оно было таким светлым и радостным... В нём было солнце и твои добрые глаза.
  Рони взял ладонь мальчика и осторожно передал ему луч, зажав его пальцы своими, чтобы луч не выскользнул. Затем он повернулся к маленькому могильному холмику, почти полностью заросшему травой, склонился над ним и раздвинул белые полевые цветы над серой гранитной плитой.
  -Здесь скрыт наш секрет, малыш. Я хочу, чтобы ты подтвердил свою клятву, которую дал мне когда-то, здесь, на этом месте.
  -Я не помню тех слов.
  Рони выпрямился и посмотрел вверх, в мелькающие в листве блёстки солнца и неба.
  Взгляд пронзительно-зеленых глаз Рони, вдруг, словно пригвоздил его.
  -Я забуду, кто я. Забуду, кем был. И не спрошу, кем буду. Повтори, Арин!
  -Я забуду, кто я. Забуду, кем был. И не спрошу, кем буду.
  -Вот и всё, малыш. Большего мне от тебя не нужно... А я уже давно всё забыл. Пойдём домой. Соберем вещи и отправимся в путь.
  -Мы идём путешествовать?!
  -Да. Мы уходим из Арая навсегда.
  
  
  Надпись на старой могильной плите почти исчезла от времени. Однако на ней все еще можно было прочесть следующее:
  "Рони.
  01 - 15 г.г.
  Мой любимый и гордый сын. Прости. Я постараюсь всё исправить. Клянусь!
  Отец"
  
  
  *-*-*-*
  
  
  Арая, видимая из школьного окна, была прекрасна в этот полуденный час. Невысокие холмики, мраморные арочные мосты и белые домики, выглядывавшие из густой зелени, пёстрые крыши и трамвайные рельсы, яркими полосками слепившие глаз, - всё было пропитано спокойствием и величественной красотой.
  
  
  
  ******-----******
  
  
  
  "Письмо мастеру"
  
  
  Тип: электронная почта по протоколу именного сертификата "Simatory Imagine corp."
  Кому: получателю почты М.Р.С.
  От кого: Sony Ro/ именной сертификат Сони Ро/ составитель Симаторикона
  Доставка по: тип связи SimPack (Trigora) - Персональный канал Sony_Ro - Персональный канал связи Мастера Рони Симатори(Simaron-tokky)
  Тема: Я всё сделал, как ты просил!
  
  
  Привет, дружище Рони!
  Начну свое письмо, (или отчет, называй, как хочешь), с того главного, ради чего, собственно, принялся его строчить на компьютере. Вместо традиционного вечернего чаепития в компании моей милой Татьяны, я сел за компьютер, (ты только представь!) Кстати, привет тебе и от неё. Минуту назад она заглянула в кабинет и просила написать, что скоро наведается в Тригору и надеется повидаться с Надин.
  Рони, ты не перестаешь удивлять меня.
  Я всё-таки выполнил эту твою странную просьбу. Хотя признаюсь, её выполнение потребовало от меня определённых душевных усилий.
  Я напрягся, Рони!
  А ты знаешь, КАК я не люблю напрягать свою душу и тем более сердце. Обе эти субстанции оказались в абсолютнейшем выпотрошенном состоянии, после того, как я закончил, смыл грим и снял с себя этот отвратительный костюм в черном лимузине.
  Два вопроса мне не дают покоя с тех пор, Рони. Первый касается Юмы. Второй Ишира. Наверное, нет смысла облекать их в более конкретную осмысленную форму, тем более зная, что ты не ответишь на них. Как всегда. Но замечу, всё же, что ты жестоко обошелся, как с первым, так и со вторым. И всё это с учетом того, что они оба любят тебя.
  Вот, что пугает меня на самом деле, друг мой Рони. Пугает так сильно, что я начинаю сомневаться в своей преданности и в твоей ответственности перед своими друзьями.
  Но...
  Пришедшее недавно осмысление твоих поступков по отношению к ним и, самое главное, твоего замысла в отношении этих двух, - крепкая и сладкая наркотическая доза моему старому извращенному сознанию. Только ради неё я согласился разыграть этот дьявольский спектакль с ними. И ради твоей улыбки, друг. В том числе и просто ради неё!
  Юма твой любимый писатель, (кажется потеснивший со своего пьедестала старину Сони).
  Ты препарируешь его душу, как лягушку на подносе, черт возьми, - вжик и всё наружу. Зачем?!
  Ишир брат твой возлюбленный. Почему ты обманул его?
  Ведь я знаю, каков он на самом деле. Теперь уже знаю. По твоей милости, тем ранним утром, когда молочное сияние утреннего солнца теплилось на коже лица.
  Рони, ты великолепен!
  И ужасен!
  Чего в тебе больше я так и не смог разобраться за все долгие годы нашей дружбы?! Возможно, это к лучшему, что не смог...
  Но теперь всё по порядку, ровно так, как я осуществил в действительности твою просьбу...
  Впрочем, скажу всё-таки, что моральный аспект этой игры меня волновал больше всего. Я сказочник, с одинаковым интересом наблюдающий за тёмными и за светлыми сторонами человеческого сердца. И ради того, чтобы "вживую", так сказать, увидеть это таинство готов согласиться со многими исключениями, но... Но только не с аморальными. Я придумываю жестокие сказки, Рони, но не злые.
  В этот раз ты предложил мне сотворить зло.
  Я сделал его для тебя - это зло. Потому, что не могу, как никогда не мог, тебе отказать. Однако знай, что эту часть сказки про Юму и Ишира, я расскажу на своих условиях. Которые я обрисую как-нибудь позже, в личной беседе с тобой.
  Итак, шесть дней назад, в пятницу утром я вышел из своего дома, что на улице Святого Дворжака, и как раз обнаружил напротив подъезда черную машину с характерными номерами, которую ты прислал мне "для работы".
  Ты прислал мне свой черный "Крайслер", машину столь неповоротливую и прожорливую, сколь роскошную и мрачную той особенной красотой американских дорожных монстров, за которую их любят во всем мире - черного лакированного зверя с хромированным оскалом. Терпеть не могу американские машины... Но этот Крайслер, как нельзя лучше подходил для той "работы", которую я собирался выполнить в Тригоре.
  Работа... Странное слово в данных обстоятельствах. Ты не находишь?
  Дорога, от Праги до Тригоры, заняла всего-то один световой день. Покинув свой любимый городок ранним утром, часов около семи, в Тригоре я был уже в десятом часу вечера, наблюдая краем глаза течение и мелькание белых огней на лобовом стекле. Окружная трасса номер пять вокруг Тригоры сооружение не менее монументальное, совершенное и прекрасное, чем твой Спиралус. Особенно ночью. Да, особенно ночью, я нигде не чувствовал себя причастным к какой-то удивительной урбанистической сказке; нигде кроме Тригоры. Ни в одном городе мира... Даже в Токио.
  Картинки трассы номер пять частенько возникают в моей голове, словно мираж, словно что-то драгоценное, как пригоршня алмазов, рассыпанных на черном бархате. Алмазная россыпь в движении. Картина такая..., что мороз по коже от красоты.
  Черный асфальт с растекавшимся отблеском, (хрусталь на матово-черном). Полосатое ограждение. Стремительные параллельные дуги. Линии отраженных огней. Оранжевые и черные полосы: ш, ш, ш, ш-ш-ш-ш, (такая радость слышать неслышимое!).
  Стеклянные будки. Бензоколонки. Придорожные кафе, как фейерверки огней. И магазины - аквариумы.
  Но самое главное для фанатичного поклонника ночной дороги, как я, - в движении видеть огни ночной дороги! Вот они! Мельтешение огней сверху, (неоновые прямоугольники), с боков, (оранжевые и белые круги фонарей: то одиночными выстрелами, то автоматной очередью), и даже снизу, на перекрёстках, там, где светятся пугающие глубокие, словно вмурованные в черное стекло прожекторы. Стеклянные ямы света и вместо асфальта на дороге - сверхпрочное стекло. Черное? Я так и не смог рассмотреть.
  Это прекрасные картины. Когда-нибудь я убью свою лень и напишу повесть о трассе номер пять.
  Особенно люблю момент въезда. О, Рони, это особенный момент! Столь прекрасный, щемящий мою фанатичную душу и загадочный момент. Словно попадаешь в черный трейлер тринадцатой Финальной Фантазии, этих хитрых японцев из сквера, которые точно знают, как превратить кич в романтику. (Я тоже знаю этот секрет, хе-хе-хе)
  Особенно же ночью.
  Когда в бездонной тьме появляется мерцающее созвездие огней Тригоры... Когда дорога превращается из обычной серой среднеевропейской дороги в роскошную трассу номер пять... Когда на въезде мелькает щит с логотипом твоей Simatory Imagine... Когда с боков начинают проблёскивать и неровно плыть в лиловой тьме далекие огоньки Уцтригораша... Вот тогда-то, я по-настоящему чувствую, что вот она - Тригора. Тригора... Мир. Вселенная. Рай и Ад в одном. Небо и земля.
  В этот момент я делаю так. В лоток проигрывателя кладу диск Радиохедов, (желательно, чтобы всё начиналось с песни 2+2=5), включаю музыку на той громкости, чтобы в позвоночнике отдавалось тектоническое урчание сабвуфера..., и открываю окно наполовину. Пока голос из динамиков плачет о былом, сбавляю скорость и останавливаюсь возле высокого белого бордюра... Возле первого ночного гапанги.
  Выхожу. Оглядываюсь на машину, чтобы насладиться отражением неоновых полосок на её боках и мелькающими очередями света на лобовом стекле. Захожу в стеклянный грот гапанги и покупаю то, что покупаю здесь всегда, перед тем, как въехать в Тригору. Пачку Ромба и пластиковый стакан горячего, сладкого и крепкого кофе.
  Выхожу на улицу, выкидываю в урну эту дикость для кофе - трубочку с гофрированной горбинкой. Распечатав пачку, выбиваю из неё сигарету с белым фильтром и прикуриваю в порывах горячего, всё еще неостывшего, Тригорского ветра.
  Прикуриваю сигарету и в тоже время стремлюсь вдохнуть в себя больше запахов Тригоры: горячего машинного масла, асфальта, серебристой линии женских духов, принесённой вороватым ветром. Тонкая линия, такая изящная, как воздушная шаль. Запахи грандиозного города, который возвышается над всем миром черной громадой, в желтых точках-звёздочках огней.
  Вот как я это делаю обычно. И написал об этом так. Именно так, - в настоящем времени. В прошлом об этом нельзя писать. Кощунственно в прошлом.
  В настоящем... Странная мысль о настоящем из прошлого. Время и красота - насколько они совместимы?
  Вернувшись за руль, я прикурил новую сигарету, снова поставил воспроизведение 2+2=5, и мягко набрав скорость до сотни километров в час, начал впитывать и усваивать наркотик по названию трасса номер пять.
  Чувствуешь разницу?.. По этой причине еще не взялся за повесть. В том числе из-за того, что теряюсь во времени. Ты захотел, чтобы я терялся в нём.
  Продолжать дальше?
  Нет смысла, наверное. Мы частенько гоняли ночами по пятой трассе. Ты бог дороги, Рони!
  
  В три часа ночи я уже был в Тригоре и позвонил тебе.
  -Я здесь.
  Ты ответил.
  -Можешь отдохнуть в моей квартире, Сони.
  -Нет, извини, но..., ни твоей квартиры, ни твоего общества мне не нужно. Просто пришли ко мне Хипо с инструментами. Вот и всё, что мне сейчас необходимо.
  -Хипо уже в дороге, через пять минут будет... Сони?
  Ты почувствовал, что я собираюсь отключить телефон?
  -Я здесь.
  -Ты сделал свой осознанный выбор давно. Так, что же тебе не нравится в моей просьбе сейчас?
  -В ней зло.
  -Вот, значит, как... Считаешь меня злодеем?
  Я хотел ответить сразу. Сказать что-нибудь резкое тебе и выключить, наконец, чертов телефон... Но...
  Но...
  Я не смог. Оказалось, что мне нечего было возразить. Я забыл все слова, которые придумал для тебя по дороге в Тригору. В них отпала надобность. Ведь, действительно, я сделал свой выбор давным-давно.
  Я выбрал тебя, Рони.
  Поэтому я сказал тебе:
  -Извини, дружище, просто устал малость с дороги.
  И ты ответил:
  -Я принимаю твой ответ и твою дружбу.
  Даже сейчас, Рони, когда, кажется, мне ничто не мешает всё-таки написать тебе ТЕ слова... Я не напишу их. И уже никогда не заведу этого разговора. Выбор сделан давно.
  -Тебе нужна помощь, Сони?
  -Нет. Я всё сделаю сам... Хотя... Позволь мне увидеть Ишира.
  -Зачем?
  -Мне нужно увидеть его. Просто увидеть со стороны. Он ведь в Тригоре?
  Ты молчал довольно долго.
  Так долго, что из-за поворота успели появиться огни твоей машины, на которой ко мне спешил Хипо.
  Отблески на мокром асфальте...
  Черные кусты жасмина во влажной ночи с яркими белыми кляксами цветов...
  Светящиеся небоскрёбы над рваной фиолетовой полосой деревьев старого парка...
  Ветер...
  Жаркий ветер, в котором присутствовали тончайшие нити прохлады с побережья Вермы...
  Извини мне эту писательскую слабость к рисованию словами. Я не умею писать просто так, ты же знаешь. И в ту ночь... Картинки той ночи и самое главное, ТОГО утра, самое красивое и совершенное, что я видел за свою долгую-долгую жизнь.
  Особенно же утро.
  Машина Хипо, сделав лихой разворот, остановилась возле моего кошмарного Крайслера. И ты сказал...
  -Утром, в восемь часов, будь возле школы, что на Мраморном бульваре.
  -Как я узнаю его?
  -Ты узнаешь.
  -Но, как я могу быть уверенным, что, это будет он?!
  -Увидишь и всё поймёшь. А если не увидишь и не поймешь, то значит, не затевай ничего. Просто садись в машину и возвращайся к себе в Прагу.
  -Так просто?..
  Сигналы отбоя.
  -Так просто...
  -Эй, Сони Ро!
  Я посмотрел на Хипо восседавшего по-турецки на капоте машины.
  -Он оборвал разговор... Впервые... - я сунул телефон обратно в карман и подошел к Хипо. Мне остро занадобилось узнать... - Почему вы с ним?
  -Кто это, вы? - он ловко спрыгнул с капота и, обойдя машину, помахал мне рукой. - Эй, Сони Ро, сюда-сюда!
  Я поплелся за ним. Хипо тем временем открыл багажник и уже выволакивал из его нутра, подсвеченного синим неоном, большущий чемодан. Грохнув его на асфальт, попытался открыть замочки, но из этой затеи у него ничего не вышло. Замки, которые закрыл мастер Симатори, открываются только тем, для кого они были предназначены.
  Нужно просто прикоснуться, если они для тебя.
  -Вы, это Надин, Юма, ты... Почему вы с ним, с мастером?
  Хипо посмотрел на меня с удивлением, даже про замки забыл.
  -А с кем мы должны быть?
  Я присел на бортик багажника и достал сигарету.
  -Например, с Иширом.
  -А ты его видел?!
  Я прикурил и закашлялся. В теплом влажном ветре сигарета показалась особенно вонючей и горькой. Выдохнув дым, я хотел затушить сигарету, но...
  -А ты видел его, Хипо?
  -Ну, как тебе сказать... Отчасти... Мастер иногда приказывает отвезти его к одной школе на Мраморном бульваре. Мы приезжали туда, (постой-ка, вспомню), тридцать раз. Да, тридцать... - Хипо задумчиво посмотрел куда-то в лиловую ночь, над моим плечом. - И мне всякий раз становилось интересно, кого же он высматривает, опустив окно наполовину? Дети, как дети. Учителя, как учителя...
  -Ты заметил, кого именно высматривал мастер?
  Хипо почесал свои разноцветные вихры.
  -Однажды, я так и спросил, прямо. Кого он хочет там увидеть, в этой толпе школьников и учителей? Он глянул на меня мельком и сказал "Брата. Ишира"... Тогда я попросил показать мне его. Мастер сказал, что для этого нужно иметь человеческие глаза и умение ВИДЕТЬ. Что значит ВИДЕТЬ я так и не понял... У меня отличные глаза, японские линзы и процессоры, но... В толпе я так и не рассмотрел кого-то особенного. Дети, как дети. Учителя, как учителя.
  -Ишир не может быть женщиной. Он ведь сын... Хотя... Ладно, вкратце расскажи, что в чемодане и отчаливай. Твоя возня начинает меня напрягать.
  Хипо выпрямился, усмехнулся и всё рассказал.
  -Что-нибудь еще хотите узнать?
  -Где мне лучше всего встретиться с Кати?
  -На выходе из Тесториума. Уже неделю она возвращается домой одна. Юма с утра до ночи сидит в госпитале.
  Юма... Я прикурил следующую вонючую и горькую сигарету.
  -В госпитале он ждет Карбина.
  Карбин... Я не видел этого маленького ангела с восхитительными черными крыльями уже целый год. Мне тоже нужно с ним повидаться. У него есть вопросы, а у меня уже готов ответ.
  Я взял чемодан и поволок его к своей машине. Сунув его на заднее сидение, захлопнул дверь и, оглянувшись, заметил, что Хипо садится в свою. Я махнул рукой и быстрым шагом подошел к нему. Хипо с недовольством смотрел на меня из приоткрытой двери.
  -Я не понимаю вас, Сони Рои. То гоните прочь, а то...
  -Просто скажи напоследок... Почему ты с мастером, а не с Иширом?
  Хипо закатил очи горе.
  -Потому, что я люблю мастера, как отца. А он любит меня. Всё просто.
  -Ты уверен, что он любит тебя?
  -Какой вы нудный, Сони Ро. Я верю в это, вот и всё.
  -Просто веришь...
  Щелкнула дверь, загорелись красные точки габаритных огней и машина, тихонько забормотав, тронулась с места, плавно набирая скорость.
  Просто так... Любишь и всё... Это слова о тебе, Рони.
  Я не знаю, люблю ли тебя так же сильно, как Хипо, как Надин или, как Юма... Не знаю.
  Я не могу жить без того красочного мира, который ты открыл для меня. Он, этот блистающий мир, - мой воздух, моя жизнь, смысл моего существования. Ты воистину бог красоты, Рони. Как жаль, что люди, копошась в своих грязных и развратных мечтаниях, не поняли твоего стремления к совершенству, к выбору, и к свободе!
  Выбор. Свобода. Отчаянное чувство полета, даже если просто стоишь на земле.
  Что же может предложить Ишир, если ты уже даешь так много?!
  Именно по этой причине я хотел увидеть Ишира, чтобы понять...
  Чтобы понять...
  Твой ли он брат?!
  Есть ли в нём то незримое, что видно в тебе даже при поверхностном взгляде - грандиозная сила, которой подчиняются горы и всё человечество?!
  По этой причине, утром, в семь часов десять минут, я припарковал машину возле аккуратного сквера из тонких липовых деревьев с побеленными стволами. Я выбрал наиболее удобное расположение, чтобы вся дорога к школе: большие чугунные ворота, гостеприимно распахнутые для детей, и само белое школьное здание, утопавшее в зарослях японской сакуры, - были мне видны, как на ладони. Пока дорога пустовала, я посмотрел на себя в отражение салонного зеркала, чтобы убедиться, что грим выглядит правдоподобно.
  Из зеркала на меня смотрел кто-то страшный и незнакомый. Кто-то бледный, в каплевидных солнцезащитных очках. Кто-то поправлявший ворот рубашки рукой в тонкой черной перчатке. Кто-то зловещий...
  Я заварил всю эту кашу, мне же её и расхлёбывать.
  Главное, убеждал себя я, чтобы Ишир оказался никчемным и простым.
  А может быть, я не увижу его? Если он в человеческом обличье здесь, на земле Ра, то возможно заболеет и вовсе не придёт? Ну, просто подхватит банальнейшую простуду, например...
  На дороге к школе показались первые люди.
  Я напрягся.
  О, боже, как же я напрягся Рони! Всё моё существо возопило! Душа моя трепетала...
  Их становилось всё больше и больше...
  Дети, взрослые...
  Учителя здоровались с учениками. Школьники хлопали друг друга по плечу, смеялись, что-то увлеченно рассказывали, махали руками. Девочки в платьицах, мальчишки в строгой форме...
  Я смотрел на них неотрывно, высматривая..., внимательно высматривая среди них того самого, Одного Единственно Возможного.
  Спустя двадцать минут, я почти успокоился, Рони. Я решил, что всё-таки лишен умения ВИДЕТЬ, о котором так удивлённо отзывался Хипо.
  Но...
  Спустя еще две минуты...
  Это случилось неожиданно. Он, и правда, появляется, как тать, когда его совсем не ждешь.
  Солнечный луч пробежался по лужам и сверкнул в больших окнах школы. Солнечный луч превратил листву в светящуюся зелень, наполненную мягким изумрудным светом изнутри. Он отразился в решетках изгороди, и, чиркнув слепящей полосой по лобовому стеклу машины, высветил в толпе его.
  Его!
  Рони, я заплакал в этот момент. Прости, но первое, что беззвучно прошептали мои губы, было слово "Господь". Это был тот момент, ради которого, возможно, стоит прожить целую жизнь.
  Ты знаешь, как он выглядит?
  Конечно, знаешь... Зачем спрашиваю?
  Этот, обычный на первый взгляд, старшеклассник. Высокий парнишка с сумкой через плечо. Черные всклокоченные волосы. Руки в карманах. Белые кроссовки. Торопливый шаг того, кто всегда и всюду опаздывает.
  Представляешь, он столкнулся с кем-то плечом и так смешно принялся извиняться...
  Всё, как обычно... За исключением одной мелочи.
  Столько рук тянулось к нему для пожатия. Столько детей, и его одногодок, и совсем малышей, хотело поздороваться с ним. Учителя, дети, дворник в воротах, директор школы, неловко припарковавший свою машину на белой стрелке на асфальте, с надписью "Директорское место"
  Это была какая-то невероятная волна восхищения, тепла и света. Такая мощная и всепоглощающая волна, что даже мне захотелось выйти из машины и по простому хлопнуть его по плечу. Как друга.
  Ишир.
  Вот какой он, Старший Сын.
  Я закурил, остро чувствуя свою ущербность, но в тоже время, будучи счастливым и, где-то глубоко, умиротворенным. Я смотрел на своё уродливое отражение в зеркале и отчетливо понимал, какое зло собирался совершить...
  Выбросив недокуренную сигарету в окно, я завел машину... И в этот момент... Он посмотрел через дорогу. Посмотрел мне в глаза. Посмотрел прямиком в мою черную душу, в эту яму наполненную блёстками мечтаний и восхищения.
  Что он там увидел - не знаю.
  Но он улыбнулся мне и подмигнул.
  Рони, Рони, Рони... Что же мы делаем?
  Он простил меня?
  В первую минуту мне показалось, что его улыбка предназначалась не мне. Однако...
  Его глаза разговаривали с моим сердцем на незнакомом мелодичном языке. Удивительно, но глаза говорили с ним не свысока... Странно... Я ждал, как минимум, нравоучений... Но, оказалось, что его глаза сказали моему сердцу, что восхищены картинами, которое оно умеет рисовать. Глаза сказали, что знают своего расцарапанного Роххири, давно-давно. Они сказали, что скоро, что очень скоро мое сердце снова всё вспомнит!
  Мне казалось, что они так долго разговаривали... Так долго... Его глаза и мое сердце.
  Я всё-таки поехал и скоро свернул...
  Я плакал, Рони. По-настоящему. Плакали мои глаза, и моё сердце. Но не от сожаления, нет! Они плакали от красоты, которая ослепила их... Сначала ослепила, а затем раскрыла новые краски мира, в котором я живу. Теперь я знаю эти краски, потому, что видел их. Я обязательно их опишу, всё это роскошество, чтобы всё это увидел и ты!
  Вечером этого же дня у меня была встреча с Кати.
  Поверила ли она тому, что монстр в черном костюме и в черных очках - Ишир?
  Поверила.
  Через день, поздней ночью, я разговаривал с Юмой, точно повторяя ему слова, которые ты записал для меня на бумаге.
  Я надеялся, что он-то уж точно раскусит мою отвратительную игру. Я ждал разоблачения!
  Но поверил и он.
  Следующим днём встретился с Эльзой.
  Я играл перед ней мерзкого сатану, точно такого, каким должен быть бог тьмы, а не Господь!
  Но глупая Эльза так легко поверила, что монстр это ОН.
  Ты сделал свое дело, Рони. Ты обманул всех, заставив людей поверить, что черт ужасен, но бог ничуть не лучше черта!
  Вот так я выполнил твою просьбу, Рони. Я сделал ход в игре, которую ты затеял против своего брата. Ход в игре, правил которой я не понимаю. Я убеждаю себя слабовольно, что просто позволил уговорить себя... Но, конечно, всё то, что я сделал, было совершенно осознаваемо мною. Абсолютно.
  Я ведь сказочник. Интрига и чудеса мои основные темы. Без них нет меня. И ты тоже знаешь об этом.
  ...
  
  Сейчас я смотрю на оранжевый пражский закат и вспоминаю улыбку Ишира.
  Удивительные мягкие картинки из моего окна - воспоминание о свете, который я увидел тем утром в Тригоре.
  Тёплый ветер в окно...
  Детский смех с дворовой площадки...
  Огненные блики в маленьких окнах старинных пражских домиков...
  Покой и тишина... Незадолго до катастрофы.
  Никогда мне не забыть его глаз.
  Мы проиграли, Рони?
  Ты проиграл?
  Он обещал спасение... Что же сможешь пообещать ты?!
  
  
  Твой С. Р. С.
  
  
  
  КОНЕЦ.
  
  (продолжение следует)
  
   Сони Ро Сорино.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"