Аннотация: Десять историй в картинках словами. Третий подход. Третье лирическое отступление. Рассказ о том, как Морган Ван Крид научил слепого мальчика видеть и рисовать.
Куклы Ван Крида. Redirect.
Истории в картинках словами.
Третье лирическое отступление: Умение рисовать.
Иногда Моргану Ван Криду снились странные сны. Он помнил их днем и даже подумывал о том, чтобы записать на бумагу. Однако времени у известного кукольного мастера было немного, каждый час было расписан на многие дни вперед. Поэтому, иногда, он лишь позволял себе вспоминать красочные сновидения, чувствуя себя в эти мгновения ребенком у которого есть своя сокровенная тайна.
Иногда ему снилась цветущая степь. Духмяная, летняя степь, над которой распростерлось синее-синее небо, с белыми полосками перьевых облаков. Он чувствовал прикосновения травы к ногам, – робкие касания. Он смотрел вперед и дышал полной грудью... Как вдруг... Из травы... Поднимался рой золотых жуков. Точнее – солнечных. Откуда он знал, как их называют, Морган понятия не имел. Однако это не мешало ему во сне восхититься этим зрелищем. Тысячи солнечных насекомых поднимались в раскаленный воздух степи и кружили вокруг мальчика, которым был Морган во сне. Они перемешивали горячий степной ветер и ароматы цветущих трав в пьянящий и будоражащий коктейль, который впитывался в кожу, проникал через легкие в кровь и делал мальчишеское тело невесомым. Морган чувствовал восторг и принимался кричать в небо что-то радостное и непонятное. Просто... он взлетал. Выше и выше в золотом рое солнечных жуков... Не отрывая своего взгляда от бездонного неба вверху. Страстно желая раствориться в нём и стать ветром, чтобы свободно парить над степью. Солнечные жуки мерцали на свету, отчего Моргану казалось, что он слепнул. Мальчик кричал в небо: – «Так много солнца! Пожалуйста, еще! Ещё!»
И... просыпался.
*
–Мастер Ван Крид? – в мастерскую заглянул Рене.
Морган сидел за своим рабочим столом и собирал кукольное сердечко, аккуратно вставляя в него детали миниатюрным пинцетом. Подцепив золотую пружину, он коротко глянул в сторону слуги и пробормотал:
–Я занят, Рене. Столько заказов на сегодня. Не успеваю.
–Но... – старик оглянулся назад, посмотрев на кого-то, кто стоял в коридоре. И не вполне уверенно закончил: – Вы еще неделю назад обещали принять у себя кое-кого.
–Позже! Всё позже! – Морган вставил пружину в сердце, отложил пинцет и взял тонкую иглу. – Скажи, чтобы пришли через неделю. – Кончиком иголки он коснулся пружины, которая дрогнула, сжалась, и... Скоро принялась двигать маленькие помпы для прокачки карамельной веретёнки.
–Мастер, эти люди приехали к вам из Орданвинга. У них нет знакомых или родственников в Стокванхейме, поэтому придется снимать номер в гостинице. А стоит это недешево, сами знаете.
Морган шумно вздохнул, откинулся на спинку стула и с интересом посмотрел на Рене. С каких это пор он начал заботиться о клиентах?
Морган не умел долго притворяться сердитым кукольным мастером. Поэтому махнул рукой, дескать, запускай, а сам открыл шкатулку и принялся выбирать сигару. Нащупав самую тонкую, он вынул её, обнюхал, и... застыл.
Потому что в кабинет зашли... молодая женщина и мальчик лет десяти.
Первое, что бросилось в глаза Моргана – женщина вела мальчика за руку. Весьма аккуратно вела, совсем не так, как это делают с обычными, пусть даже и больными, детьми. Мастер рассмотрел ребёнка. На первый взгляд, вполне себе обычный мальчуган, светловолосый, высокий, одетый не броско, но добротно. Женщина тоже производила приятное впечатление, свободной рукой она развязывала шляпную ленту под подбородком.
Мастер с сожалением посмотрел на сигару, но вернул её в шкатулку.
Посетители подошли к столу. Морган обратил внимание еще и на то, что глаза мальчика были закрыты.
–Здравствуйте, мастер, – поприветствовала его женщина.
Морган показал на два стула, что стояли возле стола. Женщина усадила в один из них своего юного спутника. Затем вынула из кожаной сумочки большой блокнот, (из тех красочных блокнотов с глянцевой обложкой, что продаются в канцелярских лавках по полтора гульдена), который был предназначен для рисования в школе. Положив его перед мастером на стол, она тоже села.
Морган снова удивленно посмотрел на Рене, который всё еще стоял в дверях, затем подвинул блокнот ближе к себе и раскрыл его на первой странице. Там было изображено дерево. Высокий такой клён, под которым заснул мальчишка пастух с плёткой на плече. На второй странице был нарисован красивый дом в окружении клумб с розами. На третьей странице...
–Что это? – мастер глянул на женщину.
–Это рисунки Эрика, – с готовностью ответила она, чуть подавшись вперёд. – Вам нравится?
–Красиво, – кивнул мастер. – Но я не понимаю...
–Всё дело в том, что Эрик глух, слеп и нем от рождения. Он умеет писать и рисовать давно с пяти лет. И с каждым годом у него получалось всё лучше.
–Слеп, глух и нем? Но как же...
–Я не знаю, – растерянно улыбнулась женщина. – Еще совсем маленьким мы возили его к мастеру Антону, потому что врачи отказались делать хоть что-то...
–К Антону?
–Да, нам посоветовал один доктор... – на её глаза наворачивались слёзы. – У нас не было выбора. Понимаете? Мастер Антон оставил Эрика у себя на месяц, он сказал, что для такого уникального ребенка обязательно что-нибудь придумает... И уж не знаю как... с помощью чего... научил его писать и рисовать. Это единственная ниточка, которая соединяет Эрика с реальностью.
Морган припоминал, что, как раз, пять лет назад был отправлен Антоном в Розенбург на полгода. Поэтому он не помнил этого мальчика.
–Мастер Антон сказал, что Эрику снятся удивительные сны. То, чего он не видел в жизни. Дома, деревья, люди... Как и почему это происходит, он так и не узнал. Но смог научить проецировать сны на бумагу.
–Мастер Антон... – Морган не закончил и с интересом посмотрел на мальчика.
–Пару месяцев назад, в первых числах марта, он позвонил нам домой.
–Антон? Сам?
–Да, – кивнула женщина. – Связь была очень плохой, я с трудом разбирала его слова сквозь радиопомехи. Но смогла различить несколько слов. У вас... есть... надежда. Морган Ван Крид. – Дама достала из сумочки платок и вытерла слёзы. Заметив, что мальчик заволновался, пытаясь нащупать её руки вокруг себя, она чуть подвинулась в его сторону и нежно взяла его ладони. Затем глянула на Моргана. – Мы недолго искали вас, мастер. Имя Моргана Ван Крида уже вовсю гремит в империи. Я очень боялась, что такой известный человек не захочет принять простых людей с непростой просьбой...
–И что за просьбу вы имеете ко мне? – Морган выдвинул верхний ящик стола, взял из него лупу и маленькое зеркальце, затем встал и подошел к мальчику. Он присел на корточки перед напряженным ребёнком, направив отраженный луч света из зеркала в глаз.
–Дело в том, что образы, которые пришли к нему пять лет назад... Заканчиваются. Эрик закрывается. Из необычного ребёнка... постепенно... превращается в заурядного калеку. Я не хочу, чтобы остаток жизни он провел в кромешной темноте, в которой нет ни звуков, ни образов, ни даже снов.
Морган рассматривал в лупу глаз мальчика.
–Зрительного нерва нет, как такового, – резюмировал мастер, выпрямился и вернулся за стол.
–И ничего нельзя сделать?
Мастер задумчиво смотрел на кукольные головы, которые стояли в ряд на полках шкафов.
–У кукол тоже его нет... – пробормотал он задумчиво. – Всё, что делают их глаза, это снимают окружающую картинку на камеру и передают на зрительный процессор. А уж тот, в свою очередь, трансформирует зрительный код в картинку на инсталляционной плате... – Морган глянул на женщину. – Возможно, я бы смог ему помочь...
–Правда?! – с надеждой спросила женщина, и прижала руки к груди.
–Но с одной оговоркой.
–Мы согласны на всё, мастер Ван Крид! На всё!
–Ах, вы даже не выслушали, – печально покачал головой мастер. – Ему придется пережить несколько сложных операций. Первая из которых – отделение головы от тела. Вторая – присоединение головы к механическому телу куклы. Третья, изъятие глаз и вживление камер... Ну, и так далее.
Женщина задохнулась и схватилась за горло.
–Мастер... – зарыдала она.
–И хотя к нему вернется и слух, и зрение, и речь... Сами понимаете, живой и настоящей частью Эрика будет только голова на кукольном теле. Вы пришли ко мне в удачное время, моя новая технология соединения живой ткани и неживых механизмов, как раз, стала почти совершенной, –заживление и восстановление займет не более пары месяцев, это я могу гарантировать. Но... Всю его недолгую жизнь вы будете вынуждены прокачивать кукольную кровь по венам специальным насосом. Каждые десять часов его нужно будет ставить на зарядку аккумулятора. И каждые три дня пробивать сердце разрядом тока, чтобы оно намагнитилось и продолжало гнать карамельную веретёнку по артериям.
Она беззвучно рыдала. Эрик тревожно озирался вокруг, открыв поблекшие слепые глаза. Его рот открывался, словно он звал маму...
Морган вздохнул и отвернулся.
Печально... Но, увы, ничего другого он не мог предложить им.
–И вот теперь я спрошу, вы по-прежнему согласны? – спросил мастер.
*
Спустя два с половиной месяца, когда лето еще окончательно не ушло из Стокванхейма, а осень все еще ни чем выдавала себя, Морган Ван Крид и Рене стояли в дверях и смотрели на женщину и ребёнка, удалявшихся по улице. Мальчик что-то весело рассказывал своей матери, размахивая руками, пробегая чуть вперёд, подпрыгивая и громко смеясь. В общем, как обычный мальчишка десяти лет, энергия которого просто выпирала через край.
Морган посмотрел на лист, вырванный из блокнота для рисования. На нём был изображен невероятно добрый кукольный мастер с ангельскими крыльями за спиной. Рене тоже глянул на рисунок... И Морган, сконфузившись, убрал его за спину.
–Сколько он проживет? – тихо спросил старик.
–Год или два, в лучшем случае, – мастер вздохнул, вынул сигару из кармана камзола и принялся её раскуривать, закрыв спичку ладонями от ветра. – Потом начнется рост живых тканей, взросление, живые клетки начнут отторгать металл, затем атрофия и усыхание.
–Хотя бы год полноценной жизни, – печально отозвался Рене.
–Пф-ф! – усмехнулся Морган. – Но ты забыл, что я даю пожизненную гарантию на всех своих кукол! Я назначил им приехать ко мне ровно через год. Просто подправлю кукольную механику сообразно возрасту. И все будет хорошо. Это неудобно, менять тело каждый год, но... Возможно, лучше так, чем безмолвная тьма.
Рене улыбнулся, облегченно вздохнул и пошел в дом.
–Ваш дневной чай, мастер. Распорядитесь сервировать стол в гостиной?
–Неа, – по-мальчишески ответил юный Ван Крид. – В беседке. И давай со мной, а?
–Мне некогда прохлаждаться, – отрезал Рене.
–Ну, старина, – заканючил вихрастый юноша и двинул за стариком. – Ну, мне скучно же! Посидим, посплетничаем, чаю попьём, а?
–Вот, пока вы свободны, сходите в гости к кому-нибудь, в конце-то концов. Хоть, например, к Ван Строккам, тем более что они зовут вас в гости уже полгода как. Может, познакомитесь с барышней.
–Рене!
–Да-да, с барышней! Не век же вы собираетесь тут проторчать со стариком на пару? Барышня, семья, детишки... Это же так замечательно!
–Чтобы в мой дом... и барышню?! Она же нам тут всё перемешает! Весь наш порядок! Лучше пойдём пить чай в беседку!
–И не спорьте. Я сейчас вас соберу. К тому же, зачем был куплен этот новый чудесный камзол с малиновой строчкой?