Аннотация: Несколько образных и забавных историй для легкого чтения и умственного удовольствия. История третья о том, как сложно оставаться человеком в условиях, когда человеком быть невозможно. История о втором лице мастера Ямакумы Дзёка.
Играя в Ямакуму Дзёка.
Несколько образных и забавных историй для легкого чтения и умственного удовольствия.
История третья: Ход пешкой.
Мастер Ямакума Дзёка рассматривал в окно своего купе проплывавшие мимо горные пейзажи с небольшими речушками, словно прыгавшими по громадным валунам и рассыпавшимися мириадами алмазных брызг; сосновыми и смешанными лесами, вокруг которых тень серебрилась и переливалась жемчужною росой; и сочными лугами, словно выкрашенными разноцветными пятнами цветущих трав, как свободными мазками кисти божественного художника. Виды в окне были великолепны, купе он занимал один, трубка была набита и только ждала огня, крепкий чай с тремя ложками сахара истаивал белесым паром в томном ожидании первого глотка, но все же... Мастер отчего-то грустил.
Он сложил руки на груди и смотрел в окно, совершенно не замечая проносившихся мимо красот. На стыках рельсов, когда громкое металлическое эхо сначала стреляло очередью, а затем выбрасывало в бездну света между холмов блестки и лоскуты остаточных звуков, мастер морщился, будто вспоминал что-то плохое. Традиционная никконская трубка с длинным мундштуком качалась и сползала на край, рассыпав часть табака на белую скатерку, укрывавшую столик. Янтарные капли остывавшего чая расплескались по краешкам чашки и начали сползать на блюдце. А мастер смотрел и смотрел в окно невидящими глазами.
Через некоторое время, когда колеса вагона выстрелили в бездну чистого воздуха очередную порцию перестуков, объезжая широкой стремительной дугой невысокую пологую гору, мастер очнулся и осмотрелся. Вагон чуть накренился вправо, поскрипывая массивными рессорами под полом, в окне промелькнула небольшая рощица, а скоро распростерлась широкая долина, будто парящая в воздухе сама по себе. По густому травному покрову прокатывались волны света и ослепительных точек в утренней росе. Из окна были видны огненные дуги рельсов на высокой насыпи и паровоз, легко управлявшийся с составом, выбрасывавший из широкой трубы густой шлейф белого пара.
Мастер Дзёка глянул на свой саквояж, что стоял возле ног, затем взял его и поставил рядом с собой на кожаный диван. Раскрыв саквояж, он вынул из него некий плоский деревянный футляр, не больше человеческой ладони. Отодвинув чашку и трубку, Дзёка положил футляр на стол перед собой. Некоторое время он словно не решался открыть его, и даже нахмурился, будто коря себя за что-то или даже, возможно, ненавидя... Но скоро его рука решительно коснулась золотой застежки и раскрыла футляр, разложив его надвое.
На обеих сторонах футляра имелось по фотографии. Черно-белые старинные снимки. На левой были дети. Мальчик лет десяти или двенадцати в черном однотонном кимоно и девочка, не более шести лет, в кимоно белого цвета с пышными цветами. Веселые раскосые глазки, искренние улыбки... Тонкие пальцы мастера коснулись девочки на снимке. Он закрыл глаза и прошептал: Саюри, сестренка..., прости, что не уберег.
На правом снимке вместе с детьми был некий взрослый. Высокий белокурый мужчина в белом камзоле, который будто нависал над мальчиком и девочкой. Внимательные глаза, непонятная улыбка, едва просматривавшаяся косица с вплетенной черной лентой... В глазах мастера Дзёка на какое-то мгновение промелькнуло нечто странное, совершенно несвойственное его натуре и невозмутимому виду. Это нечто было некой тенью давно захлебнувшегося в себе отчаяния. Впрочем, скоро он взял себя в руки, и хотя грусть осталась в глазах, слабости в них не было уже ни капли. «Мастер, никогда не прощу тебе гибель Саюри, никогда, никогда, никогда...» – едва слышно прошептал он. Никконец взял футляр, чтобы прочесть надпись в самом низу второй фотографии на древнем и уже забытом языке.
«Смотри и не забывай о своей ошибке, маленький Дзёка. Твой А»
В дверь купе постучали. Мастер вздрогнул от неожиданности, закрыл футляр и убрал его обратно в саквояж. Затем он взял трубку и зажигалку.
–Да?
–Э? Здесь есть кто-то? – послышался приглушенный голос из-за двери. – О господи, ну хоть один живой человек во всем вагоне... Вы позволите зайти?
Дзёка принялся раскуривать трубку, буркнув в пространство:
–Раз уж пришли...
–Спасибо вам! – щелкнула массивная ручка и дверь сдвинулась в сторону. В купе вошел высокий пожилой господин в дорогом, хотя и далеко не свежем, костюме. Глаза мастера отметили несколько деталей в облике нежданного гостя. Всклокоченные седые волосы, трехдневная щетина, помятый воротничок с пуговичками, из которого недавно выдернули галстук и маленькие очочки с круглым красными стеклами.
–В вагоне, и правда, больше никого нет? – поинтересовался Дзёка, сопя раскуриваемой трубкой.
–Ну, за исключением проводника. Но он спит и не желает разговаривать, – гость растерянно улыбнулся. – А меня, знаете, тоска заела. Мне бы хоть пять мину с кем поговорить, голос человечий услышать, и...
–Пять минут я уделю вам, – зажигалка тяжело легла на стол, мастер затянулся и сразу выдохнул струйку дыма. – Не больше.
–А вы куда направляетесь? – гость помялся на входе, затем нерешительно вошел и сел на противоположный диван. Дверь за собой он забыл закрыть.
–В Галентвейрен, – мастер смотрел на проносившиеся предгорья в коридорном окне. Затем перевел взгляд на незнакомца и снова отметил, что костюм по последней имперской моде был странно измят. Если сначала показалось, что тот был просто давно не чищен и не поглажен, то сейчас, на близком расстоянии, было хорошо видно, что как раз-таки костюм был свеж..., вот только измят, будто его хозяин недавно побывал в какой-то потасовке.
–Скучный городишко, одно название, что столица. Разве что фонтаны в большом королевском парке.
–А я и не собираюсь там задерживаться, – Дзёка откинулся на спинку дивана и улыбнулся каким-то своим мыслям. – Там у меня пересадка на поезд до Тартоствара.
–Понятно, – незнакомец посмотрел на свои руки, которые не знал куда деть. Большие надо признать руки, крупные, сильные... Он снова глянул на мастера. – Я извиняюсь, а вы кто будете? По всему видно, что вы с востока...
–Из Никкон, – мастер положил трубку на край пепельницы, взял чашку и отпил глоток чая.
–А к нам какими судьбами?
–Слишком много вопросов, – Дзёка внимательно посмотрел на незнакомца.
Тот смутился и перевел взгляд на окно. В красных стеклах его очков блеснули и погасли белые блики. В его поношенном, если так можно сказать, лице читалась какая-то нерешительность, словно ему нужно было что-то сделать или сказать, а он все никак не решался.
–Ну хорошо... А мне вот кажется, не нужно вам в Тартоствар, – тихо сказал он. – Республика магов, говорят, разорвала дипломатические отношения с империей ангелов. Сами понимаете, что это означает и перед чем это делается.
–Война? – Дзёка качнул головой. – Меня не волнуют ваши проблемы. Закончив свои дела в столице республики, я скоро отправлюсь обратно в Никкон.
–Возможно, в Галентвейрене вас уже ждут... – почти шепотом продолжил незнакомец.
–Галентвейрен столица независимого... Ну, пока независимого государства. Или Свезария уже вошла в состав империи?
–Она и без этого почти полностью принадлежит ангелам. Тут все, даже то, в чем, кажется, ангелы Яара не испытывают нужды, все равно им принадлежит или им подчиняется.
–Послушайте, как вас там...
–Называйте меня Георг, – гость тяжело вздохнул и посмотрел на мастера. – Вы уже догадались зачем я здесь?
–Это глупо, – улыбка мастера Дзёка сделалась застывшей и холодной. – На западный континент меня пригласили именно ангелы.
–А я не от них посланник.
–Если так, значит, мне тем более не о чем с вами разговаривать. Вступать в сопротивление или делать что-то подобное этой глупости, я не намерен. Не забывайте, все же, что я подданный империи. Другой, но все-таки империи. Ваши люди уже выходили со мною на связь и были отвергнуты.
–Нет, вы действительно не понимаете.
Мастер Дзёка собрался что-то ответить, но вдруг будто поперхнулся словами. Его глаза расширились.
Потому что...
Странный помятый тип, назвавшийся Георгом, снял очки.
Его зрачки были неестественно зеленого цвета. Пронизывающе зеленого. Отчаянно зеленого.
И голос изменился, когда он сказал:
–Привет, дружок, мой маленький Дзёка. Ты вынудил меня пойти на прямой контакт.
Трубка выпала из рук никконца. Он с ненавистью смотрел на изменившегося гостя.
–Ты... – только и смог прохрипеть мастер.
–Да, я. Ты знаешь эту технологию проникновения, потому что сам вместе со мной разрабатывал ее, когда-то очень давно. Я нашел этого бедолагу на вокзале в Гатенбурге, через который ты проезжал три часа назад. Вонзить передающее устройство в позвоночник ничего не стоит, особенно если жертва пьяна. Ведь так? Это ведь твое открытие? Дети, старики и пьяницы идеальный материал для передатчика сущности.
–Я найду тебя...
–И что ты сделаешь, когда найдешь? – Георг недобро усмехнулся. – Мой тебе совет, малыш, оставь былые обиды. И не забывай про мой урок, преподнесенный тебе в детстве.
–Урок... – Дзёка тряхнул левой рукой, затем отогнул манжету, открыв массивный стальной браслет на запястье. Браслет этот словно состоял из крепко сцепленных друг с другом странных механизмов, плоских и пятиугольных, расположенных так искусно и плотно, что казались рыбьей чешуей. В браслете что-то зажужжало, миниатюрные части пришли в движение, блестящая чешуя ощетинилась... – И ты не забывай о том, что я, все же, мастер жизни и смерти.
–Мы все не о том говорим. – Георг покачал головой, заметив щелкающий и пришедший в движение браслет. – Ты же знаешь, что не сможешь причинить мне вреда на расстоянии. Ведь разговаривая с тобой здесь и сейчас, на самом деле, я очень, очень, очень далеко от тебя. Так далеко, что ты себе не сможешь даже вообразить этого. Я вышел с тобою на связь для того, чтобы предупредить...
Но в этот момент...
С металлическим стрекотом...
Из браслета выстрелили три лески с крючками на кончиках.
*
–Я найду тебя, – хрипел взбешенный и страшный Дзёка, держа тремя лесками за горло корчащегося Георга. Кровь из рассеченной артерии заливала помятый воротник из которого недавно выдернули галстук. – Найду и убью! Слышишь? Слышишь, Антон?!
–Дзёка, ты глупец! – булькал кровью Георг, цепляясь за тонкие, острые лески и разрезая пальцы до костей. – Ненависть ко мне сделала тебя еще и слепцом! Остановись, проклятый дикарь! Ты не имеешь права убивать вне своей профессии!
–Передатчик сущности, говоришь? Вместе разрабатывали, говоришь? Ну так получай свою порцию смертной боли! Корчься и визжи, как свинья, пока контактируешь с этим телом! Жди меня, Антон! Жди! И не надейся на пощаду!
–Ты убийца! – с кровавой рвотой выкрикнул Георг и захрипел в предсмертной агонии.
–Да... – задыхаясь от приступа ненависти выдавил из себя Дзёка. Скоро он дернул рукой, скидывая ослабшие лески с изрезанной, окровавленной шеи Георга. Мастер обессиленно упал на диван. – И все благодаря тебе и тому уроку, который ты мне преподал.
*
Спустя два часа...
–Галентвейрен через двадцать минут, – послышался из-за двери заспанный голос проводника. – Вы просили предупредить.
–Да, спасибо, – невозмутимый, как всегда, мастер Дзёка сидел возле окна и курил свою традиционную никконскую трубку. Саквояж стоял рядом с ним на диване.
–Позволите войти? Я бы хотел забрать пустую чашку.
–Да, конечно.
Дверь сдвинулась вбок, в купе зашел пожилой проводник в черной фуражке. Он подошел к столику и поставил чашку на поднос принесенный с собой.