Субботнее утро, в семье Балалайкиных всегда начиналось как на режимном объекте: строго по плану. А по плану у них был секс, или "миссия невыполнима", как это мероприятие мысленно называла женская часть семьи Маргарита Петровна. Уныло посасывая вялый клитор супруги, Семён Ильич мысленно пребывал очень далеко от несвежих простыней и небрежно разбросанных целлюлитных ног супруги.
Это место называлось гаражный кооператив "Сказка". А если точнее, то в гараже под номером восемь, который уже четыре года арендовало дитя гор женского пола усатая Лэйла Габриндашвили, в девичестве Цициани.
Цициани Семёну Ильичу нравилось больше, поскольку эта девичья фамилия вполне соответствовала теперешнему положению вещей в области её грудной клетки. Так вот. Уныло посасывая вялый клитор, Семён Ильич ждал момента, когда его супруга, периодически издающая плохо отрепетированные звуки бесконечного восторга, не потянет его за уши наверх, чтобы наконец завершить эту клоунаду с оргазмом, напоминающим приступ эпилепсии. Нет, на супругу член Семёна Ильича ещё вставал, но если уж быть честным, то с явным отвращением...
Додёргавшись до финала, супруги по-киношному, разбросав руки, отвалились друг от друга на спины и, выдержав положенные для такой сцены две минуты, вновь посмотрели друг на друга.
‒ Ты лучший, ‒ сказала Маргарита Петровна и закатила глаза, поскольку её чуть на стошнило от этой фразы.
‒ Ты тоже, дорогая. Всё было супер, ‒ с отвращением вытерев рот полотенцем, ответил Балалайкин, мысленно представляя Лейлу, в девичестве Цициани, в миссионерской позе на капоте своего мэрса, бешено вращающую вокруг его члена крупным тазом с заметной щетиной на ягодицах. ‒ Да, ‒ додумал он мысль. ‒ Для такой и заводная ручка не нужна. Не то что моя филейка...
‒ Интересно, ‒ подумала Маргарита Петровна, погладив мужа по небритой щеке. ‒ Он и с этой грузинкой такой же студень? Надо бы камеру в гараже установить. Впрочем, зачем мне это. Николя отлично справляется за бабки этого прыща. ‒ Дорогой, ‒ томным голосом добавила она. ‒ Как там у нас сегодня день?
‒ Сегодня аврал, милая. Нужно поработать с бумагами. Послезавтра приезжают партнёры. Ты уж прости. Слушай, ‒ Семён Ильич встал с кровати и натянул трусы. ‒ Позвони подружке своей. Как там её? Николь? Пройдитесь по бутикам, то-сё. Как тебе?
‒ Но, котик. Всегда одно и то же. Я, Николь и бутики.
‒ Ну, найди себе другую подругу. Делов-то, ‒ ответил Семён Ильич и подумал: "Ишь, заелась. Николя ей надоел. Нормальный чувак. И член как бревно. Сам бы такому вдул. Или он мне? Нет, всё же лучше Лэйла. Тут без сюрпризов".
Выйдя из парадного, супруги, как обычно, поздоровались с тремя бабульками, постоянно сидящими у подъезда.
‒ Здравствуйте, красавицы, ‒ приподнял шляпу Семён Ильич. ‒ Чуть свет, а вы уже на боевом посту.
‒ И вам не хворать, Семён Ильич, ‒ ответила баба Дуся. ‒ А ваша Марго прямо как кинозвезда. Любовь чудеса творит...
‒ Спасибо, баба Дуся. При таком муже и метла зацветёт, ‒ ответила Маргарита Петровна и её снова чуть не стошнило.
‒ Какая хорошая семья, ‒ баба Дуся посмотрела вслед отдаляющимся Балалайкиным и показала костлявым пальцем на парадную. ‒ А там, что ни квартира, то или муж бухарик, или жена проститутка. А на Балалайкиных глаз отдыхает. Жаль, что вымирающий вид...