Смотреть на грозу - приятно. Но слушать ее еще интереснее. "Слушать" - это когда сидишь в кресле-качалке у окна, закрыв глаза и представляя себе... что? Да что угодно! Грохот тысячи колесниц на каменистой равнине, шум падения Вавилонской башни или залп винтовок расстрельной команды. Именно так! Разброс, как видите, велик. И меня лично нисколько не удивляет, что в таком грандиозном и призрачном параде теряются, исчезают многие звуки, которые кажутся мелкими по сравнению с тем, что находит в грозе внимательный слушатель.
А я себя к таковым и причисляю - к внимательным и искушенным. Осенней ночью заняться на разъезде попросту нечем. Составы проходят очень редко, а свет отключают задолго до наступления темноты: боятся, что молнией "или чем-то вроде" повредит чуткую провинциальную энергетику. Тогда недели на две весь район останется без электричества. Приходиться из двух зол выбирать меньшее и качаться в кресле у окна.
Скрип его полозьев придает особое очарование грозе, как-то приземляя ее шум, приближая к моей будке, ярко окрашенной красным. Иной раз даже на мою бессонницу это действует положительно, и я могу задремать - на уютном квадратном островке среди буйства стихий...
Я почти уже собрался сделать это, когда весьма относительный уют был нарушен бесцеремонным стуком в дверь. Мой ночной недуг возвратился на свое место, да и гроза потеряла часть очарования: глаза открылись, и мрачный вид за окном не вызывал желания вновь отдаться во власть фантазии.
Тем временем хрупкая дощатая дверь затрещала под тяжестью ударов. Я еще подумал, не колотится ли этот идиот еще и головой в несчастные доски. Но, распахнув дверь, узрел вполне разумного и приличного человека. Не всякому удастся выглядеть прилично, появившись на лесном железнодорожном разъезде в пяти километрах от всякого жилья дождливой сентябрьской ночью. Этот субъект с задачей справился. Плащ сидел на нем с элегантностью смокинга, а капюшон с успехом заменял старомодную шляпу, которую мой гость сжимал в левой руке. В правой у него был небольшой кожаный саквояж. Другим багажом незнакомец не обладал.
Он явно обрадовался, когда дверь распахнулась.
- Доброй ночи, уважаемый! Нельзя ли воспользоваться вашим гостеприимством на недолгий срок?
Я отступил в сторону, давая ему пройти.
- Благодарю! Как хорошо, что я набрел на жилье, - продолжал путник, начав освобождаться от плаща. - На карте разъезд обозначен, но расстояние оказалось несколько иным... Было так темно, и я испугался, что хижина пустует. Тогда пришлось бы выламывать дверь...
- Ну, вам это, как видите, не потребовалось, - усмехнулся я, подумав, что ночной гость быстро справился бы с данной задачей, судя по мощи ударов, которые все же вынесла моя дверь. - Разрешите узнать, каким ветром вас сюда занесло.
Путешественник что-то невнятно мычит, затем одним движением сбрасывает с себя плащ. Он оказался совсем не примечательным человеком, чей острый нос украшали очки в позолоченной оправе. Во взгляде мужчины читалось какое-то непреодолимое огорчение, придававшее его облику даже некоторую возвышенность. Одет ночной гость был неподходяще для прогулок в грозу: шикарный двубортный костюм, туфли, изрядно пострадавшие от воды и сырости...
- Присаживайтесь, - я придвинул ему табурет. - Может, хотите чаю или кофе?
- Предпочту чай, с вашего разрешения, - мужчина поправил чуть съехавшие очки и уселся у стола в углу комнаты. Ни чемодана, ни шляпы он из рук так и не выпустил. - Для кофе уже поздновато. И так спать не хочется.
Я зажег свою переносную плитку и водрузил на нее чайник. Голубоватое газовое пламя неплохо дополняло свет двух свечей, зажженных на столе, и в домике воцарился уютный полумрак. Неплохо - по сравнению с кромешной тьмой...
-Да, угораздило меня, - уныло вздохнул мужчина с саквояжем. - Направлялся по делам в город по лесной дороге. Машина застряла, а ваше жилище на моей карте оказалось ближайшим. Вот и пошагал.
- Хорошо, что не заблудились, - улыбнулся я, припоминая топографию окрестностей. Дорога, о которой упоминал посетитель, проходила довольно далеко от моего домика; пара деревенек лежала к ней куда ближе. Но раз мужчину устраивала эта версия, я по законам гостеприимства не мог ему противоречить. А потому согласно кивнул головой, наполнил кружки (одну чаем, другую - кофе) и вернулся в свое кресло у окна. Молнии все так же сверкали в сопровождении разнообразнейших звуков, а свет изнутри домика только подчеркивал их прелесть.
Однако моему гостю вид из окна эстетического удовольствия не доставил. Я краем глаза заметил, как он поеживается, глядя наружу. Пришлось прервать молчание:
- Вы, видимо, очень спешили, раз решили отправиться в путь...
- Что? - вздрогнул он. Ах да... Неотложное дело. Но ему придется подождать. От вас доберусь до ближайшей деревни или поселка - в зависимости от того, что ближе, оттуда и займусь решением своих проблем. Но сначала хотелось бы переждать это стихийное бедствие. Как выдумаете, надолго затянется гроза?
- Не столь уж она и страшна... - потянулся я, с удовольствием глядя за стекло. - Может, все кончится через час, может, затянется на пару дней. Лучше вам подождать до утра.
-Боюсь затруднить вас, - тихо заметил гость. - Да и спешить надо. Может, часок подожду. Если утихнет, тронусь дальше. Дорогу я примерно знаю, и карта со мной.
Странный все-таки тип. Он так и сидел в углу, выпив свой чай, и не шевелился. Только иногда пальцы левой руки скользили по саквояжу. Мужчина как будто хотел убедиться, что его багаж не исчез, и повторял этот ритуал каждые пять минут. Меня такое поведение раздражало. Кроме того, тихий скрип кожи под его пальцами мешал наслаждаться ночными звуками, несшимися отовсюду в мою лачугу. Когда молчание стало невыносимым, я поинтересовался у гостя:
- Как вас зовут, разрешите узнать?
- Макаров. Вадим Макаров, - ответил мужчина, помедлив. Он не задал ответного вопроса и мне не пришлось представляться.
Минуло минут десять, прежде чем я вновь собрался с духом и вновь нарушил ненатуральное молчание вопросом:
- А вы вообще-то местный, Вадим?
Ответа я так и не услышал. Едва мой гость поднял голову и недоуменно посмотрел на меня, раздался стук в дверь.
Гамма чувств, отразившаяся на лице путешественника в эту секунду, вряд ли может быть воспроизведена на бумаге. Разочарование, страх, растерянность, надежда - как волны набегали они на лицо мужчины, и всякий раз предшествующее выражение не полностью стиралось последующим, а как бы скрывалось в малозаметных морщинах.
Стук между тем повторился. Негромкий, вежливый, но настойчивый, он разительно отличался от отчаянного шума, произведенного у двери Макаровым получасом ранее. Я поднялся, не выпуская чашку из рук, медленно подошел к двери и рывком распахнул ее.
Зрелище, открывшееся мне, было бы ничем не примечательно - не будь оно вторым за ночь. Еще посетитель! Не многовато ли для одной грозы, пусть и продолжительной?
Вновь прибывший тоже, похоже, испытывал некую неловкость; по крайней мере, его порывистые движения выдавали определенное беспокойство. Мужчина (как вы уже поняли, надеюсь) был облачен в джинсовые брюки и широкую кожаную куртку. Ботинки на ногах, хотя и промокли, в целом выглядели вполне сносно: значит, шел этот путешественник недолго. Но поскольку он был лишен всякой защиты от дождя, то и промок изрядно.
Конечно, было бы попросту невежливым не впустить его в дом тут же, ни о чем не расспрашивая. И я снова не нарушил традиций гостеприимства.
- Премного благодарен, - выдохнул мужчина после того, как стряхнул большую часть воды со своей густой шевелюры. - Мотоцикл очень некстати заглох, пришлось его оставить - тут, неподалеку.
-Удачно, что вы наткнулись на мою хижину, - вежливо отозвался я. - В такую бурю это еще более удивительно.
Тут я обернулся к первому гостю, замершему на своем табурете, приглашая его присоединиться к разговору. И был поражен неприкрытым ужасом, отраженным в глазах. Многое прояснилось именно в это мгновение, все детали вели к единственно возможным выводам: и белые, синеватые пальцы Макарова, сжимавшие бока саквояжа, и бесшабашно веселая улыбка молодого человека, не вязавшаяся с серьезностью всех его движений, и странно топорщившаяся у левого кармана кожаная куртка, и обе остановки в пути - одна за другой... Но, раз начавшись, события должны были завершиться с той же закономерностью, с которой завершается гроза: ей-то мне не довелось толком полюбоваться. Однако я не переставал размышлять над немногочисленными вариантами развития событий, не забывая о долге хозяина. Иногда кажется, что в моем лице мир потерял если не Джеймса Стюарта, то хотя бы Роберта Редфорда:
- Сегодня моя лачуга послужила приютом уже второй раз. Просто замечательно, что удаленная от всех и вся хибара еще способна приносить пользу - со мною вместе. Вы, наверное, хотите согреться? Присаживайтесь на скамью, к столу. Печка давно остыла, а вот чай - вполне горячий.
- Спасибо, от чашки не откажусь, - не меняя выражения лица, человек в кожанке принял из моих рук напиток и неожиданно добавил: - Попросили мотоцикл перегнать покупателю, я и согласился. Ни за что бы не поехал, если бы знал, что такое начнется.
- Ничего, гроза скоро окончится... - я улыбнулся. - И все мы, столь странно встретившиеся теперь, пойдем своими собственными путями дальше. Да, это атмосферное явление несет в себе немало красот и тайн...
Тут я вздрогнул и выглянул в окно:
- Вы ничего не слышали?
- Еще один грозовой раскат, - молодой человек склонился над своей чашкой.
- А вы, Вадим?
Мужчина с саквояжем уныло покачал головой. Он, похоже, смирился с неизбежным. А ведь в ту секунду у него был еще один шанс...
- Кажется, дверь сарая распахнуло ветром. Пойду подопру, а то набежит воды. Пейте чай, пожалуйста, не стесняйтесь... я сейчас вернусь.
С этими словами, накинув плащ, я вышел наружу. И зашагал к сараю: зачем мне лгать, с какой стати?
За пределами дома гроза утратила для меня часть своего изящества и очарования: грязь хлюпала под ногами, а крупные капли дождя с силой били по лицу. Но снизу все равно открывалась величественная картина небесной стихии...любоваться которой, как назло, не было времени.
В сарае, который я использовал как предлог для прогулки, на правой верхней полке мирно покоится парусиновый сверток, а в нем - мое новое охотничье ружье, давно заряженное и лишь единожды испытанное. Сегодня ему придется побывать в деле во второй раз. Впрочем, все может пройти иначе. Например, когда я вернусь в лачугу, оба - и убийца, и жертва - могут быть мертвы. Но если кто-то и выйдет победителем, ему не жить - в целях моей собственной безопасности. Куда потом денется тело? Скорее всего один из трупов исчезнет, а второй послужит основой для весьма правдоподобной истории о канувшем в ночь убийце. Исчезнет и саквояж - он-то будет надежно укрыт в любом случае...
Или пропадут оба тела. И никто не сумеет выяснить степень моей причастности. Выждав некоторое время, я смогу раствориться в толпе, чтобы никогда не возвращаться в эти места. Саквояж останется у меня; очень хочется взглянуть на его содержимое. Надеюсь, там будет не слишком много... Ну, вы понимаете. Зачем мне гигантские суммы? Мечта не столь велика: просто маленький домик неподалеку от побережья, где-нибудь в гористой местности, где я мог бы сидеть ночи напролет возле стеклянной стены. И смотреть, смотреть на грозу. Здесь мне слишком часто мешали, отвлекали от единственного возвышенного и просветляющего занятия, какое мне доступно. Там этого не случится. До чего же будет здорово потягивать кофе в отблесках молний!
Именно по этой причине мороз по коже продирает, когда мелькнет мысль, что вся история со сбежавшим грабителем и преследующим его убийцей - плод больного от уединенной жизни воображения, и оба моих гостя сейчас мирно беседуют, а в чемодане - привычные деловые безделушки! Это было бы таким разочарованием.
Но, кажется, со стороны дома донеслись два негромких хлопка? Выстрелы? Или отдаленные раскаты грома? Надо взвести курок и поспешить туда. Меня же ждет домик в горах...