Поле, безграничное поле диких цветов желтого цвета. Куда ни глянь, желтая река, колышущаяся от слабого томного ветерка, ленивого от жары, скучающего от однообразной картины пейзажа.
Ветер играл с упрямыми цветами, но они все равно оставались на своем месте. Иногда он находил одуванчики, отрывал зонтики от середки и кружил их то в медленном темпе вальса, то быстро и страстно поднимал поближе к солнцу, а потом, наигравшись вдоволь, отпусткал на все четыре стороны.
Все это уже неоднократно наблюдал медленно бредущий по тропинке человек. Путник ступал тяжело. Он был очень стар. Морщины буграми покрыли его лицо, и только глаза выдавали жизнь.
Был ли в них интерес? Нет, он уже пожил свое. Была ли в них тоска? Нет, он ни по кому и ни по чему не тосковал. Он уже не помнил сколько дней был в пути. Он даже не помнил как его зовут и сколько ему лет. Да и зачем ему все это было сейчас знать?
А шел он лишь потому, что слушал свой внутренний голос, который указывал ему этот путь. Хотел он пить, тут же находился поблизости ручеек. Ел он мало, и за время своего путешествия по запаху и какому-то внутреннему чутью находил и срывал растения, по большей части травы и цветы, и питался ими. Некоторые из них горчили, но со временем, они стали ему нравиться даже больше, чем пресные. Что-то в них было такое приятное, и этот вкус у него ассоциировался с оттенком вкуса земли по которой он шел.
Ему не было жарко. От зноя его защищал длиннополый халат. Обувь сносилась, да и осталась от нee одни лишь подошвы, которые он осокой или лыком подвязывал к ногам. Все, что ему было нужно он мог найти без особых усилий, осмотревшись по сторонам.
Увидев дерево, он вздохнул. Это был вздох облегчения от предчувствия, что путь его скоро закончится. Еще немного и он уже будет рядом с раскидистым дубом в тени которого можно насладиться прохладой. К нижним веткам из тех же подручных материалов был привязан гамак. Путник еще раз вздохнул и улегся в него. Ветер заботливо, как в колыбели, качал старика. Старик посмотрел в сторону откуда пришел, но тропинки к дереву уже не было видно. Птицы, сидевшие на ветках, пели сладкие песни, а прилетевшие ярко-оранжевые бабочки осветили все вокруг словно лампочки и страннику показалось, что он ослеп. Так он качался и наслаждался отдыхом.
Вдруг птицы умолкли и стало тихо-тихо. Даже ветер не смел нарушить эту тишину.
Постепенно очертания старика стали полупрозрачными, а затем он и вовсе куда-то исчез. В такие торжественные моменты на одну бабочку становилось больше.