Автор жил один, без семьи - та мешала бы заниматься творчеством; он нигде не работал - иначе не оставалось бы времени на любимое дело; у него не имелось собственного жилья - начинающий литератор был беден как церковная крыса и гол как сокол.
Минуту назад на столе перед ним лежал чистый лист дешевой пожелтевшей бумаги. Но с каждой секундой на нем появлялись все новые и новые слова. Автор творил.
Прекратив сочинять, он вытер со лба пот, отложил карандаш в сторону, глубоко вздохнул и впился глазами в только что написанные строчки.
"Взвившись в поднебесье, в надзвездные сферы, где палящее солнце начинало обжигать янтарные крылья, Дракон окинул взглядом Землю. Пред его взором раскинулись леса и поля, простерлись пустыни и льды, колыхались моря и океаны, бурлили реки и города. Дракон глядел, не в силах поверить, что больше никогда не сможет наблюдать эту картину. Во всяком случае, в таком виде.
Лишь проснувшись сегодня на заре от щебета птиц, он осознал, что наступил День Великого Созерцания. Еще вчера, при проводах в прощальный закат усталого солнца, эта мысль казалась невероятной, но... А значит, вскоре всему живому на Земле придет конец. Всему и всем, за исключением бессмертного Вечного Дракона. Едва подоспеет полдень, как Ангелы спустятся с небес, сея вокруг смерть, хаос, боль и разрушения".
Автор задумался. Что-то в тексте его не устраивало. Что? Пытаясь найти ответ на этот немаловажный вопрос, он схватил карандаш, почесал им затылок. Перечитал опус еще раз. Недурно, но и не шедевр.
- Чего-то сегодня не пишется, - потрепав засаленные, давно не мытые волосы, пожаловался он пустоте. Та промолчала.
Поднявшись со скрипнувшей табуретки, Автор принялся ходить, нервно меряя шагами махонькую комнатушку. Ее неоперившийся писатель снимал на гонорары, больше похожие на подачку.
- Сея вокруг смерть, хаос, боль и разрушения... - задумчиво приговаривал он, надеясь, что от повторения последней фразы на ум придет что-нибудь стоящее. Но голова оказалась немного иного мнения.
...Вдруг, роняя подвернувшийся под ноги табурет, Автор бросился к столу и начал судорожно писать - на него снизошло озарение. Такое изредка случалось.
"Дракон спустился ниже, дабы иметь возможность различать людей, и теперь летел невысоко над землей.
Работавшие на полях крестьяне при его появлении перепугались и сразу спрятались по домам, не понимая, что деревянные жилища в случае чего не спасут от огня.
Одинокий рыцарь, преодолевая страх, читающийся на незакрытом забралом лице, с копьем наперевес долго скакал вслед, жаждая бессмысленного и скоротечного поединка.
Иноки в ближайшем монастыре неистово молились небесам, прося у Творца снисхождения и пощады.
...Вечный парил долго, позволяя беззаботному и озорному ветру нести свое грузное тело. Он в последний раз наблюдал за жизнью людей, еще не подозревающих о заготовленной им печальной участи, и вспоминал все случаи, произошедшие с ним за минувшее время. Событий на память приходило не так уж и много. Главным образом неприятные...
Вот он припомнил, как его, задремавшего после обеда, пытались сетями поймать солдаты во-о-он того гарнизона. Неудачно.
Лучники за теми лесами хотели нашпиговать его стрелами. Без результата.
А этот ощерившийся шпилями город он облетит стороной - в прошлый раз там против него пустили баллисты.
И почему люди ненавидят драконов?"
- Как творчество?
Автор резко обернулся. За спиной над ним, чуть левее, парила в воздухе, как полуденный мираж, маленькая крылатая фея - его Муза. Ее прозрачные крылышки трепетали быстро и незаметно для глаз, создавая легкий освежающий ветерок.
- Спасибо, пишу, - улыбнулся Автор. - Теперь-то я понял, откуда вдохновение!
Муза сотворила повисшее под потолком небольшое мягкое кресло и упала в него, покачивая ножкой. Она не скрывала своего подавленного настроения и раздражения.
- С тобой все в порядке? - с тревогой поинтересовался он, предчувствуя, что произошло нечто ужасное, ведь обычно Муза была весела и жизнерадостна, а тут...
- Увы, нет. - Ответила она. - Я принесла дурные вести.
- Кто-то умер? - резонно спросил Автор.
Муза насупилась:
- Да, умер. Я умерла. Для тебя!
Выпалив это, она отвернулась в сторону и отсутствующим взглядом стала лениво изучать потертые рисунки на стене.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Муза вызывающе взглянула писателю в глаза:
- Ты бездарность! - заявила она с решительностью, которой позавидовал бы иной палач. - Отныне я больше не желаю тратить на тебя свое время. Теперь понял?
- То есть как - бездарность? - опешил Автор. - Я сочиняю приличные произведения, пользующиеся пусть пока и невеликим, но все же спросом, и...
- Нет! Не лги хотя бы себе! Признайся - ты пишешь не сам, а с моей помощью. Без меня ты ничтожество, каких миллионы. Запомни это!
- Ты не права. - Устало молвил он, и едва заметная тень печали легла на его лицо.
- Не права? - усмехнулась Муза. - Тогда докажи мне мою несправедливость.
- Не хочу.
- Вот видишь. А я что говорила? Ноль! Пустышка! - Ее последние слова были для него оскорбительнее любой брани.
- Гори ты ясным пламенем! - разозлился Автор. - Хорошо, докажу! Пусть будет тяжело, но я смогу это сделать. Да, при неудачах ты была моей отрадой, вдохновением, и после...
И лишь сейчас он понял, что снова находится в комнате один. Муза исчезла так же тихо, как и возникла.
Автор крепче сжал карандаш.
"Неожиданно небо накрыли тяжелые тучи. Они появились внезапно - мгновение назад ничто не предвещало грозы. Грянул раскатистый гром.
Дракон прервал полет, зависнув на месте и часто хлопая гигантскими крыльями. Где-то вдалеке послышался цокот копыт, и посреди небесной лазури показались четверо всадников на огненно-черных конях. Ноздри животных неистово раздувались, а глаза горели праведным гневом.
- Здравствуй, Вечный! - Выступил вперед и приветствовал Дракона один из верховых. Остальные остались на своих местах, но Дракон знал, что Они едины, и говорящий с ним Ангел сейчас вещает за всех.
- Мое почтение, Справедливые!
- Как дела на этот раз?
Дракон ненадолго задумался. Нет, ему не было жаль ничтожных людишек, и он не терзался душевными муками. Вечный размышлял, как бы покорректнее выразиться о человечестве.
- Ничего нового. - Наконец сказал он. - Люди все эти годы воевали, убивая себе подобных и уничтожая лишенных разума существ. Они строили друг против друга козни и интриги. Предавали родных и близких. Нарушали заветы... Все как всегда.
- Слово о снисхождении будет? - поинтересовался Ангел.
- Нет. Они его не заслужили.
- Тогда настало наше время".
Наблюдая, как на бумаге рождаются все новые и новые мысли, Муза довольно потирала ладошки. Автор, бесспорно, был талантлив. Но она не могла всю жизнь идти вслед за ним, ступая по пятам или подставляя плечо помощи. Когда-то ему пора было пускаться в свободное плавание. И это время настало.
Хорошо, что он не стал закатывать истерик с заломленными руками и криками, что все кончено, как это делают одни. Он не запил, как поступают другие. Не свел счеты с жизнью - среди писателей часто встречались самоубийцы. Она зажгла в нем пламя, чувство, которое можно выразить всего несколькими словами: "Никто не верит, что я на что-то способен? Плевать! Я докажу, что все не правы!"
Подумав об этом, Муза окончательно ушла из жизни этого человека. Теперь он справится и без нее, используя подремывающий доселе, а ныне начинающий пробуждаться Талант. К тому же в мире очень много Авторов, а она, Муза, всего одна.
Одна на всех.
"Ангелы обнажили мечи, и кони во весь опор понеслись в сторону планеты.
А Дракон полетел. Просто полетел. За миллионы лет бытия он ни одну тысячу раз наблюдал за тем, как Справедливые лишают человечество жизни, достижений, знаний...
Вскоре все начнется по-новому. Родятся новые люди. Непорочные. Чистые. Они будут жить, смеяться, любить... Затем бороться за власть, предавать, убивать...
Умирать...
Или все будет иначе?
...А Вечный Дракон станет молчаливо надзирать. Более сотни долгих веков. И вновь придет День Великого Созерцания, и может быть тогда он и замолвит слово за несчастных людишек, даруя им еще десять тысяч лет существования. Ведь лишь он один способен остановить Ангелов. Не зубами, но Словом...
А пока Справедливые делают свое дело, снуя меж объятых ужасом и небесным пламенем фигур, он полетит к белым, как снег, облакам, чтобы потом вернуться на новую Землю.
Вернуться с надеждой, что люди все же станут добрее..."
Снаружи едва слышно поскреблись.
- Эй, ты там?
Судя по голосу - Карар, хозяин каморки, где жительствовал Автор.
Дверь отворилась, и показалась голова. Карар глянул, чем занимается его жилец, потом изрек:
- Все каракули выводишь? Не надоело еще? Лучше бы работать пошел.
Замечание прошло мимо, не коснувшись начинающего писателя ежистым боком. Видя, что на него не обращают внимания, Карар скрылся, напоследок пробурчав недовольное: "Бумагомарака", а Автор, нанеся последние штришки, отложил карандаш. Текст был готов.
Потянувшись всем телом, прогнувшись и уперев руки в затекшую поясницу, он взглянул через небольшое окошко под потолком на серебристо-голубое безоблачное небо. Призрачный силуэт Вечного Дракона явился на мгновение его взору и исчез в беспредельной вышине эмпирей, оставив после себя лишь мимолетное воспоминание и чувство эфемерного прикосновения к бесконечности...
Автор тряхнул головой, отгоняя наваждение, и поднес лист с текстом к заслезившимся глазам. Он прочитал его, ощущая, как душу переполняет радость от хорошо сделанной работы. И бог с ней, с Музой! Автор впервые почувствовал в себе настоящий творческий потенциал, и только сейчас осознал, что когда-нибудь станет великим писателем.
Но к заветной Мечте лежал очень длинный, тернистый и тяжелый путь. Автор понимал это. И ему не терпелось его начать.