Аннотация: Мой второй рассказ (пробная версия - будет дорабатываться;)
На БД-4
Опять ты про пироги...
В.С.
Я беру в руки свечу и сажусь в кресло. Это мое любимое, самое удобное кресло. Сидя в нем, наконец-то начинаешь ощущать себя человеком после этой сволочной работы. После снующих мимо людей, что оставляют тебе своё раздражение, злость, и еще кучи негативных эмоций. К концу рабочего дня хочется просто повеситься на проводе от мышки. Но я не буду вешаться, я буду расслабляться в этом мягком кресле. Попытаюсь забыть обо всём часа на два, или даже на четыре. Главное, чтобы не беспокоили. Телефон я отключил, кошку на улицу выпроводил - все...
Моя свеча горит мягко, разбавляет полумрак комнаты живым, мерцающим светом. И хочется вечно смотреть за этой игрой полусвета-полутени, за спокойным танцем пламени, не отрывая взгляда, не нарушая тишины, думать, о чем думается, а не о чем надо. Вот в такие минуты иногда приходит он. И стоит молчаливо, ожидая, когда же я замечу его присутствие. Огонек свечи покачнулся, упал на бок, оплавляя парафиновые края. Ну вот, так я и думал. Я поставил свечу на столик и подошел к зеркалу. Ну, здравствуй, гость!
Прозрачный и невесомый, он шагнул ко мне, обретая ясность очертаний, раздвинул перед собой мягкий воздух комнаты. И протянул руку:
- Привет...
* * *
Второй полк таял на глазах. Ну не могли северяне всего лишь за полдня собрать такую армию! Сколько хватало взгляда - серые шлемы, красные щиты с молотом и терновой ветвью. И эта живая мельница перемалывала души и кости кочевников, осмелившихся не покориться великой воле северного императора. Уцелевшая кучка лучников остервенело посылала стрелы в жуткий человеческий водоворот, уже понимая, что их сметут. Мгновенно, как смели их товарищей из левого крыла обороны. Но была еще одна надежда. Слабая, но все же. Эта надежда сидела в засаде, умело маскируясь среди лесных ветвей. И звалась она третьим запасным полком. Воины переднего края видели все. Видели, как убивают их товарищей, как теснят остатки к утесам, чтобы сбросить в море. Видели, и, сжимая кулаки, ждали приказа. И в тот самый момент, когда ярость готова была вырваться наружу, командир сказал: 'Пора'...
Воины бежали молча, без боевых кличей, исполненные свирепостью и жаждой мести. Бежали осторожно, придерживая кожаные сумки через плечо и фляги, притороченные у каждого к поясу. Внезапно прозвучала команда остановиться. Мгновение - и воины надели на лица повязки из материи. Еще мгновение - и из сумок извлеклись небольшие мешочки с чем-то мягким внутри. Первый ряд солдат, смочив мешочки красноватой жидкостью из фляги, бросил их в сторону противника. Бросившие обнажили мечи и отступили назад. Второй ряд проделал то же самое. Теперь армии разделяло каких-то полсотни шагов.
Северяне неслись в атаку, а кочевники всё кидали свои мешочки. И когда две стороны схлестнулись врукопашную, оказалось, что продолжать атаку некому. Атаковавших и их товарищей разделяла широкая полоса зеленоватого марева, лениво колеблющегося над землей. На земле же вповалку валялись, корчась в страшных судорогах, люди в серых шлемах.
Тимур был в четвертом ряду. Он, как и все, кинул мокрый мешочек во вражеских солдат, а затем с мечом отошел назад. Что внутри мешка, он не знал, шаман не велел развязывать. Загадкой для него оставалась и красноватая жидкость во фляге, но это его сейчас волновало меньше всего. Повязка закрывала нос и рот, и была чем-то пропитана, поэтому дышать было тяжело, но, глядя на то, как корчатся солдаты противника, снимать ее не хотелось. Вот! Вот они! Враги! Несутся на него с криками... Их так много... Тимур растерялся. Он один в этом полку был новичком, это был его первый бой, первый разговор со смертью.
Тимур попал в третий запасный полк случайно, просто отстал от своих, от гарнизона новобранцев, что направлялся на защиту Восточного Стана от возможной атаки северян. А во всем виноваты пироги с тыквой, которыми благоразумно напичкала любимого сына в дорогу мать. С трудом добежав до ближайшего лесочка, Тимур остался там надолго. Позже он догнал солдат, но, как оказалось не совсем тех, с которыми маршировал. А понял это новоиспеченный вояка только после того, как на него напялили сумку и вручили флягу и повязку. Затем шаман всем рассказывал, как этим пользоваться.
Выступили на рассвете. Погода на счастье выдалась замечательной. Мокрые от росы ноги сминали в такт сердцу сочную зелень травы. Знали бы его родные, куда он попал. Рядом с ним шагают люди, умудренные опытом боевых сражений прошлого. Они знают, как плавится под ногами земля, как рассекает живую плоть, словно воздух, лезвие, несущее смерть.
А сейчас такое же лезвие, сжимаемое крепкими руками врага, неслось на Тимура, но вдруг отскочило в сторону, удивленно звякнув о меч ближайшего к Тимуру воина-кочевника. Тот удивленно посмотрел на новичка, и со стрелой в гортани рухнул к его ногам. Теперь Тимур оставался один на один с грозным противником, раза в два большим его самого. Размышляя над своим положением, он помахал мечом. Хороший меч, очень хороший, отцовский, с прекрасным лезвием и балансировкой, с красивой отделкой. В умелых руках - страшное оружие. Вот только где взять-то эти умелые руки? Тимур лихорадочно вспоминал уроки старого кузнеца, но тело упрямо не хотело слушаться хозяина.
Северянин шагнул к нему и, взмахнув мечом, что-то прокричал. Наверное, что-то обидное. Повязка на лице упрямо сползала и очень мешала. Тимур уже собрался ее сорвать. Сердце бешено колотилось, он сделал шаг назад и перехватил поудобнее меч. Его противник замахнулся для удара, но внезапно захлебнулся приступом жуткого кашля и, хватаясь за горло, судорожно осел на землю.
Что? Что ему теперь делать? Нестись в самую гущу, махая мечом? Но тогда он погибнет. Наверняка. Без толку. Его смерть даже не заметят. Позорно бежать? Нет! Таких мыслей допускать нельзя! Так значит все-таки первое! И Тимур рванулся вперед, размахивая мечом. Он что-то кричал, ему что-то кричали. Все смешалось в этом танце жизни и смерти, перевернулось с ног на голову. Дурацкая повязка мешала глазам и ушам, но снять ее мог только самоубийца. Тимур почувствовал необыкновенную легкость и подвижность своего тела. Он мог сейчас все, он мог сразить любого врага, сотню врагов.
Тимур ударил мечом по шлему ближайшего к нему северянина. Тот покачнулся и упал. Не останавливаясь, новобранец с разворота полоснул бок второго. Окрыленный успехом, он приготовился нанести удар третьему, но меч почему-то ушел в сторону, а между лопаток появилась странная тупая боль. Боль, оживая, расползалась по телу, пожирая спину, шею, плечи, тяжестью своей пригибая их к земле. Тимур удивленно обернулся. Второй удар пришелся в правый бок, вминая чешую кольчуги в кожу. Как же так? Ведь он был быстр и силен, как молния. Разве можно убить молнию? Он упал на бок. Рядом вонзился в землю великолепный меч. Тимур все еще сжимал его в своей руке.
Обида за бесславное поражение выдавливала слезы из глаз. Слез выдавилось немного, но в глазах потемнело, краски расплывались, все звуки превратились в сплошной неразборчивый гул. Внезапно выглянуло солнце. Как же рад он был этому солнцу! Неужели только сейчас ему дано заметить, какое оно большое, яркое и горячее.
Тимур перевел взгляд на меч. Почему же он не помог ему? Почему он подвел его? Солнце скользнуло искрами по краю клинка и уселось на рукояти. В сверкающем лезвии отражался он, Тимур, но не поверженный новичок, а грозный воин, разящий врагов направо и налево. Лицо его скрывала повязка, но глаза говорили о яростной улыбке, не видимой другим. Воин протянул руку. Да, нужно встать рядом с ним, нужно стать им. И Тимур потянулся к протянутой руке, но скорее мыслью, чем плотью. Встал в полный рост, окруженный ярким светом, взмахнул клинком и сделал шаг вперед, оставляя позади себя мертвое тело с красивым мечом в руке...
Жаль, никто не видит его могучую стать, жаль, враги не бегут перед его лицом, и лишь склонившийся над сверкающим клинком, что сжимает мертвая рука, смог бы увидеть в нем странное отражение. В зеркальном лезвии отражался бы не склонившийся, и даже не его товарищи, празднующие победу, а юный воин с повязкой на лице. Этот воин сражался рядом с ними и был убит ненавистным противником, но никто даже не знал его имени...
* * *
- Тимур, а какая музыка тебе нравится? - Мне всегда хотелось его немного развлечь, уйти от разговоров на вечные философские темы.
- Чего? - Ему, видимо, этого не хотелось. Я включил тихонько пластинку 'Пикника'.
- У нашего шамана был похожий голос. - Тимур разглядывал прыгающие столбики эквалайзера, и ему было наплевать на музыку.
- Да ну?
В дверь позвонили. Я посмотрел на часы: пятнадцать минут шестого - значит, это Татьяна.
- Давай я тебя с женой познакомлю. Она умница, она все поймет.
- Нет!
Я так и знал. Зачем было предлагать?
- Ну почему?
- Женщина. - Он улыбнулся. - Любит болтать! До встречи!
Мы пожали руки, и он ушел, тая в зеркальной дали.
Я смотрел ему вслед, размышляя о его участи. Почему он считает это карой небес? Карой за что? За свое поражение? Но ведь он чист перед своими товарищами, перед своей совестью!