Аннотация: Двое у озера, вынуждены беседовать друг с другом потому, что уйти с берега нельзя.
ОЗЕРО
- Глубоко здесь, - сказал первый.
- С чего ты взял? - спросил второй.
- Ну, видишь вода, какая темная.
- В луже вода тоже темная, значит она глубокая?
- Ты ведь не знаешь, зачем спорить?
- Так ведь и ты не знаешь. Пусть будет глубоко. Это что-то меняет?
- Не знаю...
Голос у первого размеренный, чуть уставший. Так разговаривает человек, который долго делал какую-то трудную работу и, закончив ее, сел отдохнуть. В голосе второго чувствуется сила, порывистость. Они сидят на старенькой скамейке перед озером.
- Самое обидное, что отсюда никуда нельзя уйти, - сказал второй.
- А я видимо уже пришел. Я больше никуда не хочу идти, - сказал первый.
- И что делать? Смотреть в одну точку? - спросил второй.
- Почему бы и нет. Тебя не завораживает эта вода? Я не могу оторвать от нее взгляд.
- Вода как вода, - пожал плечами второй.
- Если смотреть долго, то, кажется, что смотришь вглубь самого себя, - сказал первый.
- И что ты там видишь, внутри? - усмехнулся второй.
- Сложно объяснить, я, словно вижу какой-то неясный смысл, понимание чего-то важного. Не хватает только немножко, чтобы уловить самую суть.
- Ну, так лови ее, лови. Что тебе мешает?
- В моей голове постоянно сидит этот мяч.
Озеро.Поверхность воды всегда ровная. Ни волн, ни малейших колебаний. Одна толькосиняя вода, холодная и тягучая. Озеро спокойно. Кроме него здесь двое. Один сидит, сгорбатившись, положив локти на колени. Другой рядом, широко откинул руки назад. Озеро ждет.
- Что за место... ни дождя, ни ветра. Удочку бы сюда, но рыбы здесь, наверняка, тоже нет, - сказал второй.
- А я ни разу на рыбалке не был, - задумчиво произнес первый.
- Вот как? - оживился второй. - Ну, ты даешь. Так не бывает.
- В детстве, когда в деревне летом был, ходили с пацанами на речку. Но все как-то так получалось, что рыбачили они, а я смотрел. А в городе особо не порыбачишь, негде. Когда вырос, планировал поехать в рыбное хозяйство, чтобы гарантировано там рыба водилась, удочки выдавали, снасти, все что надо.
- Съездил? - то ли спросил, то ли съязвил второй.
- Нет. Так и не пришлось.
- А я люблю, и рыбалку и охоту.
- Я за грибами один раз ходил, - улыбнулся первый.
- Нет. Грибы не для меня. Кто-то их "тихой охотой называет". Какая это к чертям охота? Зверя бить надо. Чтобы азарт, чтобы адреналин в крови стучал, - с аппетитом сказал второй.
- Не представляю как это. Смотришь в прицел на какого-нибудь лося, а он на тебя своими глазами. И ведь понимаешь, что он живой, ходит, дышит, существует. А ты его бах. И нет его. И это именно ты решил, что он больше не будет существовать. И ради чего? Никакой необходимости в этом нет. Мясо можно в магазине купить, - пожал плечами первый.
- Да ни ради ничего! - возмутился второй. - Это наш древнейший обычай. Дело не в мясе, дело в самой охоте.
- Охотник выслеживает жертву, которая ему даже противопоставить ничего не может. Рогами от пуль особо не защитишься. И охотник решает, что он вправе лишать жизни, раз у него и обычай и ружье есть. Где справедливость? - не унимался первый.
- Да. Убийца обычно не спрашивает разрешения, когда убивает, - сказал второй и с показным интересом посмотрел в лицо первому. Первый почему-то смутился, опустил голову и замолчал.
Березы вокруг озера потянули ветки к воде и так застыли навсегда, касаясь своих двойников в отражении зеркальной глади. Яркая зеленая листва, темная вода и бесконечное голубое небо.
- Красиво, - сказал первый, обведя взглядом озеро.
- Статичная картинка. Не люблю такие. Нет, я согласен, пейзаж конечно красивый, как на картине. Но не по мне это. Все какое-то неживое. Мне нужен драйв, движение. Я когда первые нормальные бабки поднял, сразу себе байк купил. Гонял, будь здоров. Вот там картинки так картинки. Динамика! Все летит, мелькает. Но и это надоело потом. Cтал искать еще больший драйв, где побыстрее, поопаснее.
- А у меня знаешь, как? - поделился первый. - Вот смотрю на какую-нибудь красоту, все равно какую - на картину, на природу, на девушку и не могу долго удержать взгляд. Глаза бегают, а потом вообще отворачиваюсь. Будто боюсь, что налюбуюсь и пропадет какое-то волшебство, разонравится она, или думаю, что оставлю, потом налюбуюсь, в другой раз, не сейчас. И в результате отворачиваюсь, ухожу. И уже не возвращаюсь к этому.
- Ну вот, теперь сиди и любуйся, сколько влезет, - с усмешкой сказал второй. - Теперь тебе идти некуда.
- Нам, - поправил первый.
- Что? - не понял второй.
- Нам идти некуда. Оба будем здесь. Хотим или нет.
Странные люди в странном месте. Они не могут сказать точно - начали ли они разговор только что, или не переставали говорить уже давно. Само понятие давности размылось, перестало существовать. Озеро смотрит на своих собеседников. Ему нравится интересный разговор.
- И тишина тут необычная, - заговорил первый.
- Мне тишины всегда не хватало, - Отозвался второй. - В нашей жизни все везде громко. На улице шум, гам, крики. Домой торопишься, подальше от этого. А придешь, на автомате телевизор врубишь, даже не осознавая, что он тебе не нужен, только мешает. Но это привычка, ритм жизни. По одному каналу кто-то спорит, перекрикивает друг друга, по другому, музыка дребезжит. Или реклама бесконечная надрывается. Ты знаешь, что они специально рекламу погромче делают, чем все остальное?
Первый пожал плечами.
- А на балкон выйдешь - под ним или ругается кто-то или мирится еще громче. И так, знаешь, с песнями, с танцами, - продолжил второй. - И в определенный момент поймаешь себя на мысли, что голова гудит от всех этих звуков. Захочешь тишины, покоя. А его нет. Только решишь отдохнуть, в тишине полежать - заорет кто-то. Начнут сверлить, долбить, стучать. Дети маленькие проснутся. Вокруг все закипит, зашевелится, когда не надо.
- Помню в детстве, в деревне тишина была такая... звенящая, - невпопад продолжил первый. - Аж уши резало от такой тишины. Тут совсем другая. Глухая, мертвая какая-то тишина.
- Конечно мертвая. А что ты хочешь. Загробный мир.
- Загробный мир, тот свет, жизнь после смерти - что-то в этом духе.
- Никогда в такое не верил. Думал, что жизнь она и есть жизнь. Существование только здесь и сейчас. И ничего другого нет.
- А во что ты верил? В барабашку и Деда мороза? Ну, вот теперь и существуй здесь и сейчас, - пошутил второй. - Я тоже в юности думал, что мир только для меня одного сделан и вокруг меня вращается. Я умру, и все исчезнет. Дальше только темнота.
- А что если теперь ничего прежнего и не стало? - спросил первый.
- Как так? Ты же есть? Ты почему-то остался? Озеро это, непонятно откуда взялось. То же вот оно, есть. Нет, ерунда это все. Юношеские фантазии. Мне их быстро в армии из головы выбили. Меня же сразу после школы забрали. На поезде повезли. Я так далеко никогда не ездил. Мы с мамкой в маленькой комнатке вместе жили, и вся наша жизнь, как-то в четырех стенах вертелась. Долго я ехал. Думал, в окошко глядел. На поля, на леса, на людишек, домики их разглядывал. Думал, что все это только в моей жизни происходит, что сами по себе они не живут, только для меня. Как декорации. Как актеры. А потом, после присяги, мне эти "актеры" старослужащие мозги на место вправили. Мало не показалось. Вот тогда я понял чего моя жизнь стоит. Ничего не стоит! Это я тут декорация, случайный залетный артист. Тогда я решил, раз роль такая маленькая отведена, так я уж ее сполна отыграю. Так в ней покуражусь, что будь здоров!
- Мне всегда казалось, что человек как лампочка, горит-горит, затем ресурс кончается, она перегорает, - перебил первый.
- Или кто-то эту лампочку разбивает. А если она еще не собиралась перегорать? Ей бы еще светить и светить. Нет, что не говори, а я не хотел перегорать. Если бы ты меня не убил, я бы еще посветил, как следует, - сказал второй.
- Если бы не этот мяч, - отозвался первый.
Они не знают, как давно они тут сидят? Час, день, год? Сколько еще они будут тут? Озеро знает - здесь нет времени. Все может кончиться в любой момент, но даже этот момент может длиться бесконечно. Для озера нет разницы между мгновением и вечностью.
- Никак не могу понять, как мы здесь оказались? - сказал второй. - Не помню никакого перехода. Только либо что-то до этой скамейки, либо сразу мы на скамейке.
- У меня примерно так же. Только вот, я думаю, может быть, и не было ничего до этого. Может быть, мы всегда сидели здесь? Не было той другой жизни, и мы ее придумали?
- Нет уж. Я свою жизнь точно не придумал. Мне такое не выдумать. Чего только со мной не случалось. И тонул, и горел, и в парашюте путался, - не без удовольствия перечислил второй.
- А я как-то и не пожил толком. Все ждал чего-то, все думал, вот еще немного и начну жить. Немного потерпеть и все будет. В детстве ждал, когда вырасту. Завидовал взрослым и сильным. В школе ждал, когда уроки закончатся, ждал лето, каникулы. Потом надо было потерпеть, сдать экзамены и тогда жизнь должна была начаться, настоящая. Взрослая, свободная, беззаботная. Но приходили другие проблемы - денег не хватало, работы нормальной не было. Все ждал, терпел, вот найду работу, зарплату хорошую, вот тогда жизнь и начнется. Уж тогда можно будет пожить вдоволь, расслабиться, насладиться ею. Работу нашел. Деньги заработал. Стал жить от понедельника до пятницы. До выходных, будто не жил, а только ждал. А выходные пролетали, и я никак не успевал ухватиться за свою жизнь, как-то почувствовать ее. Она как ящерица все убегала. А у меня в руках только хвост оставался - надежда на то, что уж до отпуска дотяну, а там поживу как надо. Отпуск всегда быстро кончался, вроде бы только дождался его, а вот и конец. Как сон пролетает, только ляжешь спать, а уже будильник, пора вставать, идти работать, снова ждать. Все по кругу из которого нельзя вырваться. Вся жизнь, как короткий сон. Как будто она мне приснилась. Я заснул тут на лавочке недавно и вот теперь проснулся.
- Да уж. Скучно ты жил, - покачал головой второй. - А мне, наоборот нужно было все и сразу. Я еще мальчишкой так решил. Когда отец ушел, мы с мамкой остались совсем к жизни не приспособленные. Тяжело конечно было. Со школы на склад бежал, грузчиком подрабатывал. Потом ночью домой, уроки на кухне делать. В комнате мамка уже спит. Утром снова в школу и потом снова на склад. Не мог я так жить и ждать, что все само обустроится. Как сказал кто-то известный, что-то типа - "не надо ждать милости от судьбы, наша задача взять ее самим"! Вот и я все делал, чтобы взять максимум из возможного. В армии сам в горячую точку попросился. Зря конечно, но там понятно, как надо жизнь любить. И денег заработал. Домой вернулся похоронку свою открыл. Когда каждый день смерть видишь, к жизни начинаешь относиться по-другому. Ну и деньги не плохие, появились возможность жить, как захочу. Экстримом увлекся. По миру покатался. В таких местах был, ни один турист не решится. Без страховки в горы ходил. В гонках участвовал. Что только не пробовал!
- Такое ощущение, что ты делал все, чтобы смерть тебя нашла, - перебил первый.
- Э, нет. Это ты меня убил! Нечего тут перекладывать.
- Да, я виноват в твоей смерти. Я это понимаю и не пытаюсь оправдываться. Но посмотри на свою жизнь, ты, же окружил себя всем, что может тебя убить.
- Нет. Я не смерть искал, а жизнь. Я саму жизнь хотел почувствовать. И чтобы ее поострее прочувствовать, выпить по капле каждый ее глоток, нужно ходить по краю. А как ты почувствуешь жизнь, лежа на диване? Конечно, она пройдет мимо, сама по себе. А я не лежал, а участвовал в ней. Жил на контрасте. Когда последней спичкой костер замерзшими пальцами разжигал, тепло его чувствовал, тогда понимал, вот оно настоящее тепло, вот она жизнь. Именно так ее можно почувствовать. Дома у батареи не очень-то поймешь, что это тепло и есть жизнь. Вот ты говоришь, я окружил себя тем, что меня убивало. А если задуматься, ведь все люди только и делают, что создают вещи, которые их же и губят. Человек родится сильным, здоровым, а ему с рождения прививки вкалывают, заменяют его иммунитет искусственными препаратами. Тут уж как не крути и без экстрима сами себя закапывают.
- Это норма, в современном обществе без прививок нельзя, - попытался протестовать первый.
- В том то и дело, что в "современном обществе". А как это общество докатилось до такого состояния? Продукты напичканы химией, в воздухе кислорода скоро не останется, кругом провода, сотовые телефоны, излучение. Люди все больше создают технологии, которые их медленно убивают. Так что не я такой, все такие. Уж так мы от природы устроены, все, что не делаем, все в итоге к смерти нас приближает. А я просто на острие жил.
Они сидят, разговаривают, спорят. Двое на лавочке. Так получилось, что они связаны теперь и всегда. Убийца и его жертва. Один хотел жить, другой не хотел умирать. И озеро. Оно не живет. Оно не умирает. Оно было и будет.
- Спокойно здесь, - сказал первый.
- Даже слишком, - сказал второй. - Не могу понять, все-таки, где мы, в аду или в раю? Это вознаграждение такое или наказание, застрять в этой картинке навсегда?
- Думаешь навсегда? Может это ни ад и ни рай. Может это наш небесный суд?
- Интересно, тогда кого судят тебя или меня? - спросил второй. - Должны судить тебя, ты же убийца. Что тогда я тут делаю? В качестве свидетеля приглашен? Тогда я хочу дать показания и отправился в более комфортное место.
Второй встал со скамейки и поднял голову к небу и закричал:
- Я готов дать показания. Допросите и отпустите меня! Слышите вы, судьи?
Затем какая-то мысль промелькнула у него в глазах, он посмотрел на озеро и сел. Задумался.
Озеро знает ответ. Оно знало ответы еще до вопросов. Но озеро хочет услышать всю историю. Озеро всегда ждет и слушает.
- Есть такое мнение, что загробный мир, это одно из наших воспоминаний, - сказал первый. - Счастливое воспоминание, в которое человек попадает после смерти. Такой персональный рай.
- Что-то я у себя таких воспоминаний не припомню. Тем более счастливых. А ведь я в таких местах бывал, голова кругом шла. В горах рассвет встречал, в джунглях в водопаде купался, каких только красот не видел. Где эти картинки? Где мои счастливые воспоминания? Почему именно это озеро? Я его в глаза никогда не видел! Может быть это твой рай? Для меня это скорее ад. За что это тебе рай, а мне ад? - возмутился второй. - Может быть наоборот надо? Все-таки, это ты виноват! Я согласен, что я тоже гнал, будь здоров, но я по жизни гонщик. Я ко всему на дороге готов. А ты вырулил прямо на меня. Я даже ничего не успел сделать. Мне не куда было деваться. Зачем ты протаранил меня?!
- Этот мяч, теперь я все время вижу этот мяч, - невпопад ответил первый.
- Какой мяч? О чем ты вообще твердишь?
Озеро обычно неподвижно, но на этот раз что-то меняется. Что-то отделилось от дна и медленно поднимается вверх.
- Там такое место на дороге... Зачем на повороте ставить остановку, ее же совсем не видно? - продолжил первый. - Неудачное место. Я спешил. В последнее время я все время куда-то спешил. Как чувствовал, что могу что-то не успеть в своей жизни. Я как-то отвлекся от дороги, замешкался и вдруг увидел его. Он видимо выбежал на дорогу за мячом.
Первый замолчал. Его взгляд застыл, устремленный сквозь поверхность воды. Второй смотрел на него, ерзал, ждал.
- Ну, - не выдержал второй. - Кто выбежал? За каким мячом?
Первый дернулся, выходя из оцепенения.
- Мальчишка, вынырнул, как из-под воды. В этот момент время словно замедлилось. Парень застыл на моем пути. Одна из женщин на остановке, стоящая спиной вдруг вздрогнула и повернулась, переводя взгляд с него на меня. По ее глазам сразу было понятно, что именно она его мать. И все это за какую-то секунду, которая стала для меня бесконечно длинной. В этот момент голова у меня прояснилась, как никогда. Мысли очистились от всего постороннего, и я понял, что теперь нужно решать. Руль в сторону - там ты на встречу мчишься, а не свернуть, то прямо на этого парня. Я знал наверняка, что на такой скорости повернуть влево моя смерть, а не повернуть его смерть. Такой простой выбор, всего два действия. Но так сложно его сделать. Так нелегко распорядиться смертью.
- И ты выбрал свою смерть. Только вот забрал и мою жизнь, - сказал второй.
- В последний момент, перед тем как повернуть, я увидел глаза этого парня, - продолжил первый. - Такой пронзительный взгляд, решительный, сильный, полный жизни. И тогда у меня уже не осталось сомнений в принятом решении. Я выкрутил руль влево на тебя.
- И теперь мы тут. Зависли в одном месте из-за бестолкового пацана. А тебе не кажется, что он сам виноват? Неужели не понятно, что на дорогу выбегать нельзя, что по ней ездят машины? Может быть, вместо меня здесь должен сидеть он?
Повисло молчание. Озеро готово. Оно знает, что ответ уже рядом. То, что движется сквозь толщу воды, скоро вынырнет на поверхность. Ждать осталось совсем не долго.
- Виноват только я. Я принял это решение. Я убил тебя. Я виноват перед тобой. И ничего нельзя исправить. Но даже если бы и можно было вернуть тот момент, - первый замолчал на мгновение. - А что бы ты сделал на моем месте?
- Не знаю - сказал второй. - Я не на твоем месте, я на своем. И все, что я всегда хотел - это просто жить. Я и сейчас хочу жить. Ты выбрал свою смерть и мою. Я ничего не выбирал.
- Этот мяч, - сказал первый. - Я все время вижу этот желтый мяч. Когда я вывернул руль, я вдруг очень просто и спокойно почувствовал, что умру. Что меня больше никогда не будет. Я даже не успел посмотреть на твой автомобиль и на тебя. Между нами катился этот мяч. Я тогда понял, что это последнее, что я вижу в своей жизни. Мяч странного ярко желтого цвета с зелеными полосами.
После этих слов второй собеседник резко поворачивается и смотрит на первого, словно услышал или вспомнил что-то очень важное. Затем медленно переводит взгляд на озеро. В этот момент на поверхность воды выскакиваетярко желтый мяч, по сторонам которого идут ровные зеленые полосы.
- Этот мяч! - произнесли одновременно оба.
- Не понимаю, как это возможно, но это тот самый мяч, - после небольшой паузы сказал второй. - Перед тем как уйти, отец подарил мне этот мяч. Необычного слишком яркого желтого цвета. Никогда таких не видел. Видимо на фабрике произошел какой-то сбой при окраске и получился такой мяч. Он сказал, что это мне на память. Я тогда был слишком маленьким и ничего не понял. Все о чем я думал, так это как мяч может быть "на память" и почему у него такой необычный цвет. Но отца не стало, а мяч остался. И я стал везде таскать его с собой, никогда не расставался. Я вообразил, что если нигде не оставлять мяч, то отец обязательно вернется. А потом мяч пропал... Уже взрослым я пытался вспомнить, куда он делся, но никак не мог. А теперь вспомнил.
- Это твой мяч, - сказал первый.
Для озера нет времени. У него нет пространства. Вероятности переплелись и растворились в нем. То, что случилось и то, что только могло произойти - все события для него едины.
- Теперь я помню, как это случилось, - сказал второй. - Мы ждали автобус, а я, как всегда, играл со своим мячом. Мамка сказала мне, чтобы я убрал мяч и отошел от обочины. Я сделал вид, будто послушал ее, но ее о чем-то спросила соседка и она отвернулась. А я продолжил пинать мяч. В один момент он соскользнул с ноги и покатился на дорогу. Я ведь слышал, как кто-то едет, но решил, что успею догнать свой мяч. Мне было очень важно спасти его и я побежал за ним. Выбежал на асфальт, почти догнал и уже потянулся к нему, как вдруг услышал визг тормозов и крик матери. Я резко повернулся налево и увидел перед собой автомобиль. Внутри все сжалось, тело оцепенело от страха. Я понял, еще мгновение и умру. В тот момент мне так дико захотелось жить. Хоть немного, хоть сколько-нибудь просуществовать еще. Даже несколько дней, да что там, несколько минут. Я готов был сражаться за каждую лишнюю секунду! Рвать, бить, грызть - лишь бы жить. Смерть неслась на меня, а я, молча, кричал ей в лицо, что не хочу, не буду умирать! А мяч покатился по дороге дальше...
Убийца и его жертва. Их разговор заканчивается. Мяч тонет в бесконечной темной воде. Из-под нее трудно разглядеть, кто сидит на скамейке. Две фигуры слились в одну. Сложно понять, чья это фигура. Кто остался сидеть на скамейке, взрослый человек или всего лишь ребенок?