Аннотация: Посвящается Эльвире Грановской. Помним. Любим. Покойся с миром.
Посвящается Эльвире Грановской.
Помним. Любим. Покойся с миром.
"Какая-то чокнутая писала. Нет, ну что это за объявление: "Отдам в хорошие руки деда"? Это же человек, как его отдать можно? Вот народ пошел, это новое поколение ничем не гнушается! Захочет - родителей выгонит из квартиры, захочет - старика отдаст, хорошо, хоть не продаст. Надо позвонить, мозг вправить этой Эле, если судить по подписи, так зовут эту дуру". Мужчина взял в руки телефон и набрал номер из газеты.
- Алло. Я по поводу объявления.
- Ах, дед... он еще бойкий... - ответил молодой женский голос.
- Вы не поняли: я не по объявлению, а по поводу этого объявления.
- А. Можете не трудиться, какая я сволочь, я знаю. - На том конце бросили трубку, но у мужчины еще не закончился запал высказать то, что он приготовил этой дамочке. Он снова нажал вызов. Некоторое время было занято, но потом он снова услышал голос девушки.
- Снова вы?
- Да, и вам придется меня выслушать! Вы представляете, что творите? Со стороны смотрели на себя? Да нормальному человеку такое даже в голову не придет! - Он что-то еще кричал в трубку, а на том конце, против ожиданий, не прозвучало ни слова. - Почему вы молчите? Вам нечего сказать?
- У вас приятный голос.
- Вы не слышали, что я вам сказал?
- Какое вам дело до всего этого? И какое дело мне, что думает кто-то.
- Я - не кто-то!
- У вас достаточный уровень самооценки, поздравляю. Мне пора, всего хорошего.
Звуки в трубке умолкли, и мужчина погрузился в раздумья. Вот далась ему эта девушка, это объявление, дался ему этот старик, будь он неладен. "Зачем нужно отдавать деда, чем он мешает, что с ним не так? Может, тяжело заболел, но тогда можно и социальную сиделку нанять. Интересно, а что думает сам дед по этому поводу?"
Вечером снова набрал номер незнакомой девушки. Никто не ответил. А наутро как-то само собой забылось.
Прошла неделя или две, необходимость читать объявления отпала - позвонил друг и предложил работу, и мужчина теперь каждое утро собирался в институт на кафедру, как на праздник.
Суббота началась с раннего звонка. Не успев еще толком проснуться, поднес телефон к уху.
- Слушаю.
- Здравствуйте, вас беспокоят из Свердловской больницы. У нашей пациентки в телефоне последних несколько звонков с вашего номера, быть может, вы подскажете, где искать родственников?
- А как имя вашей пациентки?
- Документов мы не нашли, но с ней была медицинская карта на имя Элеоноры Строковой.
- Нет. К сожалению, ничем не могу помочь, я не знаю никого с таким именем. А номер - может, ошибка какая-то.
- Да? Ну, извините.
- До свидания.
Снова завалился спать, спрятав голову под подушку. Снилось что-то тяжелое, было душно и темно вокруг, и лишь пучком света выхвачена резная боковина кровати и морщинистая рука пожилого человека на ней. Подскочил на кровати, скидывая с лица подушку.
- Свердловская больница! А где же дед? Элеонора - это же Эля из объявления! - Пока умывался и натягивал севшие после стирки джинсы, проклинал свою лень, потому что привык дрыхнуть в выходные до обеда, и нерешительность, помешавшую разобраться в ситуации и выяснить, почему отдают старика. Ведь девушка же говорила, что дед вроде еще "ничего", быть может, дело в ней. А если он сейчас мечется, значит, этот вопрос волнует его до сих пор.
"И куда я несусь? Кто она мне, какая разница, что скажут доктора? Что я буду делать дальше?" - повинуясь первому порыву, мужчина мчался в Свердловскую больницу. "А ведь у меня никогда не было деда".
В приемном отделении поликлиники никто не собирался пропускать незнакомого мужчину к пациенту в реанимации, и пришлось долго объяснять, что именно ему нужно. Не приходясь ей родственником, не имея возможности даже, увидев, подтвердить она это или не она, он ругался, требовал, перепугав медсестер, звонил на тот самый номер, который принадлежал трезвонящему телефону в вещах пациентки, просил, метался в поисках решения вокруг стойки регистрации, и, наконец отчаявшись, просто молча сидел и ждал чуда.
- Извините, вы не знаете, где тут реанимация?
Мужчина поднял голову. Приятный мужской голос принадлежал пожилому человеку с внимательным взглядом серых глаз, опирающемуся на трость. Самостоятельно передвигаться старик не мог, сильно была заметна хромота, причинявшая, по всей видимости, кроме неудобства еще и боль.
- Нет, простите, я не знаю, впервые тут. - Мужчина с извиняющимся видом пожал плечами.
- Да ничего. Мы с внучкой часто по больницам, но в этот раз, видимо, уже серьезней. Тут мы еще не были. - Седой мужчина вздохнул, направляясь прочь.
- Постойте, а где ваша внучка? - Старик остановился и вполоборота, не глядя, произнес:
- Где-то здесь. Врачи говорили, еще пара месяцев у нас есть, а вышло... - и медленно захромал дальше, стараясь переносить всю тяжесть своего тела на трость.
- А как же вы?
- Справлюсь, - буркнул он, удаляясь.
Молодой мужчина долго смотрел вслед старику. Откуда в человеке берется столько силы противостоять невзгодам, смотреть смело в лицо смерти и не бояться ее? Ведь получалось, что старик вот-вот должен потерять единственного близкого человека в его жизни.
- Это только начало. - Старик сказал тихо, а у его собеседника мелькнуло "я сказал это вслух", и пропало. Он повернулся и посмотрел на профиль этого странного пожилого человека. Само собой получилось, что он шагал рядом. - Мы научили друг друга всему, что сами знали и умели. Теперь очередь других. Если я еще здесь, значит, что-то еще не отдал.
- Она уйдет?
- Я не могу знать, что еще предстоит ей, и предстоит ли, я лишь принимаю то, что неизбежно.
- Бороться...
- Было. Лечили - только отодвигали боль дальше, растягивали, заставляли терпеть, сами не понимая ради чего. Для нее уйти - это избавление от страданий. Для меня - окончание страха за нее.
Так много мыслей в голове молодой мужчина еще не ощущал ни разу. Словно все существо теперь пришло в движение и бунтует с прежним, привычным ему миром. Он, сильный, крепкий парень, всю жизнь занимающийся спортом, прививающий эту любовь детям, а теперь студентам, вдруг столкнулся с тем, о чем никогда и подумать не мог - с невозможностью развиваться физически. Недуг, съедающий изнутри, терзающий тело, воспитывает и закаляет душу - часто эти люди намного крепче эмоционально, мудрее и смелее. Каким и оказался этот дед. Он, молодой парень, в панике, - практически на руках умирает человек, а дед так спокойно об этом говорит. И это не от того, что он не любит ее, напротив - в этом заключена вся глубина его любви и сострадания.
Ему хотелось кричать, чтобы голоса, спорящие в мозгу, притихли, стучать кулаками, чтобы перестали чесаться от безделья ладони, лечь на спину и закрыть глаза, чтобы вдоль позвоночника не вставала шерсть дыбом, если бы она там была - он пришел сюда, чтобы понять что-то о человеческой слабости, но нашел ответы, вопросы к которым ему еще только предстояло задать.
- У меня добрые руки. - Сказал он также в пустоту, в которой теперь пребывал и старик, страшно хромающий рядом и слушающий мир. Мысли постепенно улеглись, занимая свое место в новом порядке его мировоззрения, и теперь стало немного понятно, что делать дальше. - Только голова дурная...
Старик повернулся и посмотрел морщинистым прищуром в глаза. Покачал сединой.
- Ты не прав. Пойдем покажу на что ты способен, ты и сам еще не знаешь. Молодо-зелено.
Старик приговаривал, уходя прочь из белых стен и уводя с собой высокого парня, а молодой человек все думал о том, что вряд ли теперь будет один. Ему нужен этот дед, которого кто-то хотел отдать в хорошие руки.