Субъективно, объективно, хорош, уже строить из себя всезнающего философа. Фотогенично - вот то слово, которое не только кроет все это замудрёное умничанье, но и подходит для всех, объективно зависимых от вашей субъективной позиции, случаев. Да и кто, собственно, все эти мудрецы и философы, как не плутающие по дебрям своего сознания пилигримы, которые на основе своей субъективной экспозиции ищут наилучшую жизненную картинку или же, в случае арт-хаусного видения этого субъекта мудрости, изнанки жизни. И всё лишь для того, чтобы запечатлев всё это в своем сознании, выдать нам ничего неподозревающим обывателям своё, закрепленное логическими установками, отображение опор нашего мироздания.
С чем, надо ответственно заявить, неплохо справляются современные, переквалифицировавшиеся из философов в фотографы люди, которые через призму своего объектива пытаются во всех его световых и изменчивых положениях раскрыть для всех окружающих такой для нас знакомый и не очень мир. И, хотя, объектив этого современного философа, фотографа, объективно приближает нас к истине, тем не менее, по мнению профессиональных философов - каждый сделанный снимок есть сугубо субъективный взгляд на этот мир того или иного фотографа.
Ведь как оказывается, для того, чтобы сделать один профессиональный снимок, даже при наличие технически продвинутых средств, со своим авто режимом (Который, по мнению этих профессионалов от философии, подходит только для рядовых статистически мыслящих индивидуумов.), так вот , для того чтобы отобразить, со всеми своими яркими и насыщенными красками, окружающий мир, просто необходимо учитывать ряд различных факторов, как фокусное расстояние, светосилу, угол поля зрения объектива и другие не менее важные характеристики. Из чего, собственно, в конечном счете, и получается вся эта совокупность, отраженная на этом мгновенном кадре чей-то жизни.
А ведь все философы древности только и стремились к тому, чтобы было можно, остановив мгновение, не спеша разобрать по полочкам, все нюансы этого мимолетного жизненного отрезка, который, как одна из единиц измерения жизни, мог бы дать ответ на многие мучащие этих невольников дум вопросы. Так что, современные философы от штатива, фотографы, смело могут заявить (А они и заявляют), что они несут в мир отражение истины, правда, для понимания которой, уже требуется новая технически-продвинутая прослойка мыслителей, которые, наверное, уже совсем не за горами.
Что и говорить, а фотографы не только оказали огромное влияние на современную жизнь, но и внесли свою посильную лепту в свое жизневидение своей же жизни, как у обывателя, так и у сильных мира сего. Которые на досуге, как-нибудь вечером, просматривая свои альбомы с фотографиями, видят свою жизнь через призму объектива какого-нибудь Уорхола, хотя он, кажется, был философом от кисти, тогда пусть будет тот еще вольнонаемный фотограф К.Картер (Который как истинный философ ,плевал на все эти человеческие милосердные условности и для отражения всей бесчеловечной истинности жизни дал сдохнуть африканскому мальчику и сам, к тому же, очень плохо кончил).
Ну и это еще не все и, как всякая, значимая в вашей жизни вещь, фотографическая философия, обязательно должна была, обив для себя пару словесных выражений, появиться в лексиконе современного обывателя. Что собственно и случилось, и теперь из ваших уст, не редко можно услышать такое выражения, как, например, фотографическая память, которая, даже, и не снилась тем еще философам от сохи.
Разве мог бы, в какой-нибудь Древней Греции кто-нибудь, ну, к примеру, Платон, поведавший нам о Сократе, в ответ на нападки своих идеологических противников, утверждающих, что он им конечно брат, друг и даже кореш, но при всем при этом, все-таки истина дороже, утверждающе заявить, что все, что он говорил - однозначно истина и доказательством всему может служить его фотографическая память.
-Что, что, какая такая память.- вылупив глаза и ошалело раскрыв свои рты, только и пролепечат в ответ, не только лидеры противной партии, но и те, за чьей широкой спиной, скрывался Платон, не очень любивший утверждающих, кулачно-аргументированных заявок в его глаз. Конечно, Платон попытается вывернуться и демонстративно хихикая, заявить, что это новое слово в философии, которое грех не знать тому, кто себя причисляет к этой продвинутой Эллинской категории мудрецов. И, возможно, на этот раз, в виду численного преимущества его соратников, ему удастся избежать чувственных порывов его противников , не терпящих этих заумных вывертов Платона, которые всегда приводили к порывам и разрывам уже его туники (В чем однозначно виделись козни владельцев местных кутюрье, у которых из-за всех этих его потерь платьев, Платон вынужденно был постоянным клиентом.)
Но уже после того , как эта форумная встреча закончилась, где-нибудь на выходе, между колоннами, улучив момент, когда ученики Платона разбрелись по своим делам, бывший ученик Платона Аристотель, знавший все ходы и выходы этой, созданной Платоном Академии, настиг того и прижав его к одной из колонн, голосом не терпящим возражения, нервически брызгая на Платона слюной, дополнительно придавил того своими обвинениями.- Ты со своими мудрствованиями, не только меня, а уже всех достал.
-А,а.- попытался ,то ли возразить, то ли вдохнуть в себя перекрытый, придавленным Аристотелевским локтем, воздух Платон.
-В начале, со своей романтической чувствительностью, вместо физического удовлетворения, поставил нас на грань нервного срыва, а теперь еще придумывая какие-то новые, ничего не значащие слова, выставляет нас за неучей. -заскрипел зубами, еле сдерживающийся от проявления своего низменного физического влечения, в последнее время уже ко всему, что движется Аристотель. После чего, он все-таки не сдержавшись, своим кулаком очень жестко определяет где у Платона печень и со словами.
- Падла, смотри мне, еще раз услышу от тебя подобные заумные слова. Откатегорю.
Он, всё равно неудовлетворенный, покидает это место встречи, со своим, когда-то, учителем. (А ведь Аристотель всем известен, как очень категоричный парень и только попробуй перейти ему дорогу не в том месте, как он не взирая на всю вашу стать, в порыве гнева, может прибегнуть ,к так страшащей всех, десятой категории. После чего вам только и остается ,что делать, как требовать побольше толерантности к себе и другим таким же как вы.)
Правда и сам Платон не тот человек ,об кого можно вот так запросто вытирать ноги и он грозно посмотрев вслед Аристотелю, смачно сплюнув, разразился страшными проклятиями. -Да что б , тебя. -Что в устах этого начитавшегося Софокла, побудителя человеческих дум, звучало слишком драматично (А по-другому и быть не могло на родине драматургии, где этих драматургов, как сказал Диоген - как собак не резанных.) для ничего не подозревающего Аристотеля.
-И чтобы твоей могилы, в нашей эре, никто так и не нашел.- очень пророчески обрушил свое проклятие на голову Аристотеля этот государство-любитель Платон.
Ну, что же сказать, кроме разве того, что и словам, как и всему сущему, чьим отражением они являются, свое время и место в нашей жизни, не терпящей вещей вне времени. И уж когда, благодаря прогрессу, появились все эти запоминающие нашу жизнь технические фотоштуки, то лишь тогда и стало применимо то, что нами и применимо с этой, вашей фотографической на лица, памятью.
-Мой набор линз, не рассчитан на взаимную компенсацию аберраций. - очень фотогеничный, а другим он быть никак не может , Андрон своей технической составляющей, применительного в разговоре слова, ставит в тупик своего собеседника. Которого, по большому Андронову счету, в виду занимаемой тем социальной ступени можно не принимать в этот расчет. Видимо, оттого-то он и не считает нужным разговаривать с ним общедоступными для человеческого понимания выражениями своих слов. Ну, а что в ответ, может ответить ваш подчиненный, который однозначно из всего сказанного Андроном ничего не понял.
-Э.- только и может озвучить свое пространственное понимание своего места в этой жизни, этот подчиненный, на свою беду, в свой заслуженный выходной, встретивший праздно шатающегося по торговому центру своего начальника Андрона. Который, как человек очень неусидчивый, несмотря на не слишком хорошее здоровье, не смог оставаться на одном месте и разобравшись с этой не понятно откуда взявшейся у него дома паскудой (-Вообще ох*ела и даже сука, денег на такси просит.- возмущался Андрон, вспоминая, как давал пинка этой наглой оторве, готовой оторвать все что плохо лежит.), вырвался из своего домашнего застенка в город, для того чтобы уже там, разбавить собой людскую массу. Ну, а что поделаешь, раз вчера много смешивал, то сегодня, вот и приходиться много разбавлять .
-Ладно, давай до завтра.- издалека заметив прохлаждающего с какой-то молодой особой Алекса, дал отставку встреченному им, своему сослуживцу Андрон.
-До свидания.- облегченно выдохнул этот сослуживец, для которого встреча с Андроном, явно не была имеющая право на хорошее запоминание минута.
-Кого увидал то?- подойдя к Андрону с чашкой кофе наперевес, спросил того, отлучавшийся за этим горячим напитком его спутник в социальных, дружеских и еще в определенных кругах, Филиппок.
- Вон как оказывается и кто-то уже с утра, за зря время не теряет. -прихлебывая из чашки кофе, проговорил глядя на Алекса, чем-то довольный Андрон.
-Ты это, про кого.- не видя для себя ничего примечательного, задался вопросом Филиппок. На что Андрон, уже было приготовился высказать свое умозренческое, отключающее у вас всякую логику, видение. Как неожиданное появление в кафе того дерзкого типа, заставило застыть Андрона на месте в позе, своей неоднозначностью заставившей бы все продвинутые умы пораскинуть своими мозгами в поисках той единственной трактовки этого застывшего в монолите , глыбу объективизма Андрона. И это вам не какой-нибудь мыслящий, не понятно над чем Роден, у которого-то, все мысли не отличались замысловатостью и были все на пересчет.
-У кого же занять до получки? ,-или же,- Блин, допился до чёртиков и не помню где трусы забыл. -вот и все, и больше ни к чему другому не взывают думы этого спящего на ходу мыслителя. Когда как сам Андрон, уже самим всем своим, не каким-нибудь крестьянским, с оттенком быдловатости видом, а в некотором роде с налетом аристократизма на зубах, вставленных в одной из западных клиник , в костюме сшитым на заказ, а не вылепленным из всяких глинных роденовских отходов, с прищуром, достойным самых отъявленных высокородных мерзавцев, что, впрочем, всего лишь мелкие дополнения к самому главному - к его выражению лица, на котором безошибочно можно было прочитать все его презрение к этому миру, в котором он , по чьей-то там наверху ошибки, вынужден совершенно не оценено прозябать, излучает те основы на коих держится этот мир. А ведь циничный взгляд на мир, это, пожалуй, самое главное, что должно быть в человеке, имеющим возвышенные принципы, так и повышенные требования, как ко всем, так и к себе. Ну, а чем больше требуешь от себя соответствия, тем строже твои требования к окружающим, которые своей исполнительностью должны соответствовать твоим запросам, отчего теперь полностью и зависит твоя удовлетворенность этой жизнью.
Между тем, события в кафе развивались как по накатанной, кем-то там наверху, дорожке.
-Нормалёк, он ему закинул в рыло.- не удержался Филиппок и от комментировал увиденные им события, чем, надо сказать, скомпрометировал Андрона, на что он тут же выразил свое нервическое неудовольствие.- Филиппок, ты опять за своё.
-Всё, всё молчу. Просто сорвалось с языка.- не раз пойманный на своем, вульгарном слове, Филиппок пристыжено замолчал. А ведь в тех словах Андрона, где он делает замечание, по поводу использования своих слов, есть своя сермяжная правда, которую Андрону, ох, как не хочется вспоминать. Ну, а что поделаешь, если ты , по твоим же словам москвич в пятом поколении, как оказывается на поверку, всего лишь понаехавшая когда-то лимита. Которая, благодаря своему умению и может быть даже таланту (О чем почему-то не вспоминается.) прорвала все эти режимные границы и пробилась наверх.
Для начала, в какую-нибудь коммуналку, ну а затем, в след за тем временем, которое есть деньги, облагородив свои телеса, более подходящими для них, апартаментами. И если наличный талант позволил Андрону стать своим среди других местных, столичных наличных посредственностей , то вот его малая родина, иногда, возьмет, да и подкинет ему какой-нибудь сюрприз, которым на этот раз стал прибывший из того родного небытия - его родственник, двоюродный брат Филиппок. О котором , вот теперь ему, приходилось проявлять всю, на какую он способен заботу. Ну, а Филиппок, не смотря на всю оказанную ему заботу Андрона, раз за разом ,все оговаривается и оговаривается, чем надо сказать оговаривает самого Андрона, не имеющего ничего общего со всем этим, хоть и родным, но всяко быдлом.
-Ну и какой, ты можешь сделать вывод, из всего тобою увиденного?- после небольшой паузы, которая потребовалась Андрону для восстановления своего спокойствия, он спросил Филиппка.
-Чё, прямо сейчас отвечать.- почесав затылок, недовольно воззрился на Андрона Филиппок.
-А когда же.- нисколько не удивлен не находчивости своего родственника Андрон. На что Филиппок, еще раз углубляется в виды уже приподнявшего на корточки голого ситуационера, вокруг которого уже угрожающе его бокам, с шокерами на изготовку, во главе какого-то дядьки, сновали возмущенные охранники. После чего поворачивается в сторону ухмыляющегося Андрона и выносит на его рассмотрение свою претензию на очевидность.
-И гадать нечего. Перед нами классический любовный треугольник. И эти двое, что и ежу ясно, бабу не поделили и теперь вот, из-за нее мочатся. - чуть ли не с высока, чего кажется невозможно достигнуть, Филиппок смотрит на Андрона. Который, во-первых, не ёж, хотя ему все ясно, ну а во-вторых, если бы не родственные узы, так вечно принижающие его достоинства, то он, конечно же бы, не потерпел такого своеволия Филиппка, вознамерившегося задирать голову выше, чем он. Но Андрон, как обеленный опытом, только снисходительно смотрит на этого зарвавшегося Филиппка, после чего с расстановкой слов начинает доводить до ума Филиппка то, что до того не довела его генетика.
-Что ж, твоя версия, скажу честно, тоже имеет право на существование.- ошеломил своим наглым не признанием версии Филиппка, самого Филиппка Андрон.
-Завистник одно слово.- так и читалось в глазах Филиппка.
-Да, кстати, насчет мочатся, ты не учел того факта, что в данный ситуационный момент, это слово применимо лишь к одному из них, тогда как второй, еще долго этого не сможет сделать, как в прямом, так и в переносном смысле. -всегда рассудителен Андрон.
-Задрал уже, цепляться к словам.- очень смиренно смотрит на Андрона Филиппок, сам при этом очень даже не смиренно думая и сжимая свои кулаки.
-Вообще, для меня если честно, все эти сюжетные линии, где режиссером-постановщиком является природа, слишком скушны и тривиальны. -начал разглагольствовать Андрон.
-Сам то выражается и ничего.- в ответ сомкнул челюсти Филиппок.
-Да, конечно, она иногда, да что там иногда, просто очень иногда, примерно раз в тысячелетие, все-таки, подкидывает нам довольно интригующие сюжеты, на которые еще можно смотреть без зевоты . Ну, а так, всё больше по своей бытийной сути, приземлённо и не блещет оригинальность. Так и получается, если любовь, то обязательно не в своем кругу, а в каком-то геометрическом треугольнике, ну а если война, то тут как раз все наоборот и все идет по кругу. -с зевотой поглядывая то на Филиппка, то на еще не разошедшихся охранников молвил свое слово Андрон.
-Ну, так и что.- слишком нетерпелив и оттого заносчив этот егоза Филиппок.
- А то.- срывается и так слишком много терпевший от Филиппка Андрон.
-Что перед нами, избранными людьми, стоит та задача, с которой так и не справилась природа. А именно - мы должны взять на себя этот тяжкий труд и так с режиссировать поступательные движения индивидуума, чтобы даже мановения скуки не могли посетить ваше или кого другое, общественное лицо. -Андрон окончательно вогнал в изморозь, ничего не понимающего в искусстве Филиппка.
-Может, подойдем поближе и посмотрим, что к чему .- все-таки соскользнул с крючка непонимания этот проныра Филиппок. На что Андрон, явно читающий все мысли своего бедного родственника, ухмыльнулся наивности этого недотепы. Которому всяко не удастся заткнуть свои уши и однозначно придется осознавать те горькие истины, которые он не преминет обрушить на него.
-Ладно, пошли ,подойдем поближе.- с неохотой заявил Андрон. После чего он, подгоняемый ускорившим свой шаг Филиппком, на взводе поспешно устремился вслед за ним.
-Что тут случилось?- прибыв на место этой запоздалой сутолоки, Андрон, тоном, не терпящим отказа, сразу же обратился с запросом к этому, как его там, ну, в общем, явно к какому-то официальному лицу, представляющим этот торговый центр.
-А вы, собственно, кто?- последовал ответ этого, явно побывавшего еще в не таких переделках, видимо, того еще специалиста по работе с прессой.
-Я то, кто? - чуть не задохнулся от возмущения Андрон, которого по его же мнению, должен знать каждый.
- Всего лишь не равнодушный человек.- бросив презрительный взгляд на этого никчемного типа Андрон.
-Идите куда шли и не путайтесь под ногами.- только и ответило это, конечно же хамло.
-Я это так не оставлю.- только и мог, что из себя выдавить оскорбленный в лучших (по заявлению самого обладателя этих чувств) своих чувствах Андрон. Что, конечно же, было не совсем так и чему есть свои доказательства. Ну, во-первых, что касается самого его заявления, говорящем о его не забывчивости, то, как всем известно, как раз ею то и страдают все те, кто так громко заявляет о ней, из чего можно сделать вывод, что, пожалуй, забвению подвергнется и это заявление - в данном случае Андрона. Что же касается второго, а именно утверждения Андрона о его применении лучших своих чувств, то этот вопрос и вовсе находится в метафизической области понимания, где выборочность предпочтений своих чувств, не только не этична, но чревато для самого выборщика чувств.
Но Андрон не из тех, кто так просто отступит, нет и еще раз нет, и он бросив испепеляющий взгляд на этого, всяко быдла, полный невозмутимого достоинства повернулся к Филиппку, которого, как оказывается, здесь и не пахло. Удивленно заметив, что его спутник Филиппок не присутствовал при этом разговоре.
-А где же он?- Андрон удивленно смотрит по сторонам и неожиданно для себя замечает ,что Филиппок не так уж и прост ,как пытается выказать себя перед ним. После чего Андрон, не теряя время, переключается на самого Филиппка, который улучив момент, когда Андрон протискиваясь сквозь эту кучу зевак, отвлечется, смывается отсюда, как оказывается лишь для того, чтобы перекинуться парой слов с ожидавшей его в соседнем кафе дамой.
- Я же говорю, что не могу сегодня, - подбежав к привставшей со своего места Габриэлле, Филиппок наскоро выдает свой расклад.
- Мне бы только подержаться за тебя, и больше ничего не надо, - взяв руки Филиппка в свои, Габриэлла, заручившись его поддержкой, стала для него совсем ручной.
- Ладно, давай уже, а то ещё этот зануда увидит, - чмокнув Габриэллу в щёку, Филиппок делает обратный маневр в сторону отвернувшегося в тот же момент Андрона, для которого это открытие стало как удар ножом по сердцу. И, главное, ведь от кого? Как будто это имеет значение.
Да, имеет, - в ответ прорычал Андрон, сумевший каким-то неведомым способом услышать закадровый голос провидения (В качестве которого для каждого книжного героя всегда выступает его творец - автор.).
- И какое же? - не выдерживает такую дерзость Андрона автор.
- А большое, - не любитель распыляться на всякую мелочь Андрон дает исчерпывающий ответ.
- Ладно уж, - зная причины срыва Андрона, чтобы больше не теребить его ноющие раны, вновь захожу за скобки обсуждения. А что поделать, когда и у самого великого человека, так сказать, режиссёра по жизни, согласно негласному природному правилу обязательно есть своя незаживающая рана. Ну и по тому эффекту, который оказала на Андрона появившаяся Габриэлла, вероятнее всего причиной этого ранения была именно она.
А ведь эта история стара как мир... Пожалуй, с этих слов начал бы свой рассказ Андрон. Но к его рассказу мы в своё время ещё вернемся. А пока что подошедший сзади к нему Филиппок, дабы отметить своё присутствие, бесцеремонно хлопнул Андрона по плечу.
-А, вот ты где, - как ни в чем не бывало Андрон несколько плотоядно улыбнулся своему - десятая вода на киселе - родственнику.
- Думаю, что нам здесь уже делать нечего, - рассеянно проговорил Филлипок, поглядывая на Андрона.
"Он ещё думает", - дьявольски злобно расхохотался про себя Андрон, который уже строил план своей беспощадной мести этому родственнику.
- Раньше надо было думать, - упершись для удобства коленом на грудь Филиппка и стягивая на его шее (Конечно, только в своём воображении.) шелковый платок, Андрон, с явным удовольствием напевая почему-то песню "Орбит без сахара", наблюдал, как глазные яблоки Филиппка постепенно, согласно энергозатратам Андрона, вылезают из своих орбит.
- Ты чего задумался-то (Вернее было бы сказать "задумал".), - удивленный созерцательностью Андрона, Филиппок решил растормошить его. Тот, очнувшись от своего представления, с удивлением посмотрел на всё ещё находящегося в здравом здоровье Филиппка, после чего, как будто что-то вспомнив, спросил:
- Слушай, а тебе нравится песня "Орбит без сахара"?
- Фу ты, старьё.
- Да не скажи, - зловеще проговорил Андрон. Ещё раз внимательно посмотрел на Филиппка и, удовлетворенный увиденным, со словами: "Ладно, пока живы, надо больше двигаться", задал направление их движению.