Он молчит и не может воздать благодарно
Об увечном значении мысли неспелой.
Только жестом порывистым вторит ударно
О чернильных наплывах на скатерти белой.

Все не так. Он-то знает, его так учили,
Молоком наливая в подушках пуховых,
Одевая без счета туманные мили 
На просторы и запах медового крова.

И остались потери, как грошиков сдача
От пиров и кусков на неправедном блюде...
Все не так... Но молчит: даже вздоха и плача
Не расслышат о нем проходящие люди.