Они лежали на кровати поверх одеяла и глубоко дышали.
- А какое ты дерево? - спросил вдруг он.
- То есть? - насторожилась она.
- Ну, по гороскопу друидов.
- А!.. А что?
- Да так, на всякий случай, а то по текстуре древесины непонятно.
Она повернулась в его сторону и сощурилась.
- Опять стебешься? Ты же обещал.
Он сел, потянулся за сигаретами, но передумал.
- Это выше меня, хорошка. Я родился, чтобы язвить.
"Хорошка" тоже села, теперь они полностью отвернулись друг от друга.
- Вот так всегда с тобой, - она вздохнула, - даже после отличного траха ты скажешь что-то такое, что делает все бессмысленным и скалозубным.
- Мне пора, - сказал он, натягивая трусы.
- Не приходи больше, - сказала она.
Он беззвучно усмехнулся: еще одна ритуальная фраза.
- Я серьезно, - добавила она. - Хватит.
Он обошел кровать, склонился над хорошкой, бережно раздвинул ее замечательные волосы, освобождая лицо. По ее щекам текли слезы.
Слизнув их, он встал на колени и поцеловал ее долгим нежным поцелуем, который искупил свежую обиду... И как его отпустишь такого?
Вот так бывает, мой дорогой и хороший голубчик читатель или голубушка читательница. И нет в этом всем никакой завязки, никакого развития и ударной концовки. Жизнь течет, она не подчиняется искусственным законам драматургии. Ни герой, ни героиня на хрен никому не уперлись. Они просто потрахались, а потом он обидел ее остроткой, пришлось извиняться. Из таких эпизодов скроен наш мир, и он никуда не катится, не стремится, а просто есть. Но довольно философии и авторского разоблачения! Мне пора заканчивать свой рассказ, вернемся к нашим героям:
...Она с нежностью обняла его, затем взъерошила его жесткие чуть кудрявые волосы левой рукой, потом вдруг схватила их в горсть и оттянула его голову от себя.
Он посмотрел на нее удивленно, а она с размаху погрузила в его загорелую грудь загодя припасенный под подушкой нож.
Чуть левее грудины.
Потому что она устала, очень устала, его хорошка.