Аннотация: Для лучшей ориентации читателей выкладываю перечень главных событий за время между 5 и 6 книгами - 1640 - 1644 года. В книгу они не войдут. 5 ноября. Дополнил 43 год и добавил начало 44.
1640
Наблюдалось Эль-Ниньо.
Извержение вулкана Этна, Сицилия, закончилось в 1647 г.
Извержение вулкана Тунгурауа, Эквадор.
Извержение вулкана Вилларика, Чили.
Извержение вулкана Питон-де-ла-Фурнез (Индийский океан), лавовые потоки, закончилось в 1649 г.
Зима - суровая в Западной Европе. Замерзла р. Хуанхэ в Китае.
Февраль - извержение вулкана Льяйма в Чили.
31 июля - извержение вулкана Комагатаке (Япония), цунами, погибло 700 человек.
Хоть и далеко вулканы Азии и Америки от Европы, а в ход истории они вмешивались конкретно, тем более - Везувий и Этна. Огромные выбросы дыма и пепла в атмосферу сделали её куда менее прозрачной, меньше солнечных лучей добралось до поверхности. Соответственно, меньше было испарений в океанах и морях, меньше выпадало дождей, заметно сократились урожаи. Зимы стали намного суровее, покрывались льдом Рейн и Темза, болезни косили ослабленных недоеданием людей. Из главных экспортёров хлеба выпали Русь, Балканы, Южная Польша, Египет и Северная Польша обеспечить зерном Европу не могли.
В Англии продолжалась разгоревшаяся гражданская война. Шотландия продолжала сохранять фактический суверенитет, но королевским войскам удалось захватить контроль над севером и центром собственно Англии. Юг и Восток, наиболее развитые экономически поддержали парламент. Война шла с переменным успехом. Кавалеристы Руперта регулярно били своих противников, но нередко это не давало победы роялистам - уж очень они склонны были к грабежам. Многочисленная пехота парламента не склонна была к далёким рейдам и походам, т.к. оставалась ополчением. Возглавившая парламентское войско знать не скрывала роялистских симпатий. Эссекс, руководивший главной парламентской армией, проявлял нерешительность и откровенное нежелание добиваться полного разгрома роялисткой армии. Парламент раскололся по целям войны - большинство (пресвитериане) его не жаждало низвержения короля, а желало достичь с ним выгодного крупной буржуазии и примкнувшим к оппозиции аристократам договора с Карлом. Меньшинство (индепенденты) - средняя буржуазия и мелкое дворянство, с поддержкой фригольдеров и ремесленников - готовы были биться до полной победы. Организовавшие на севере парламентскую армию Ферфаксы были разгромлены и вынуждены бежать в Лондон. На западе парламентскую армию генерала Ньюкасла вышибли из Уэльса, роялисты захватили важнейшие там города, Бристоль и Глостер. В Лондоне ширилось число сторонников мира с королём, но он отверг умеренные предложения представителей палаты лордов, а заговор в его пользу был раскрыт, руководителей его казнили.
В Нидерландах, оранжисты (централисты - сторонники централизованной власти и династии Оранских-Нассау) стремительно теряли влияние - в связи с внутренними разборками внутри их лагеря, а провинциалисты (сторонники больших полномочий для провинций) получили более сильные позиции. Этому способствовали пираты из Дюнкерка, здорово осложнявшие жизнь рыболовству и морской торговле - становым хребтам экономики страны. К концу года, воспользовавшись неладами среди противников, верховную власть захвати Якоб де Вит, дордрехтский бургомистр, парламентарий, лидер группировки торговой буржуазии, враг дома Оранских. Не будучи сторонником продолжения войны. Он, тем не менее, отдавать Испании Бразилию, пропускать через устье Шельды торговые суда из Фландрии или снимать требования о свободной торговле в колониях Испании новый руководитель Нидерландов не спешил. Однако прощупывание пути к прекращению войны началось.
Главным мотором войны теперь была Франция. 2 января 1640 г. -- взят армией наёмников-иностранцев Гассиона Руан, столица Нормандии. Канцлер Сегье, наказал мятежную провинцию по полной программе. Нормандия лишилась парламента, а Руан -- муниципалитета. Все непосильные налоги, спровоцировавшие бунт, были восстановлены, на население провинции содержание войск их усмиривших, кстати, самыми зверскими методами, будто вражескую провинцию оккупировали. С Руана потребовали к выплате в казну более миллиона ливров штрафа, немалые суммы должны вынудили заплатить остальные "мятежные" города -- Авранш, Кан, Байе...
Ришелье активно интриговал в Европе в интересах Франции. В Германии он пытался отдалить протестантские княжества от императора, вернув их в ряды антигабсбургской коалиции. В Испании он способствовал нарастанию сепаратистских тенденций в Каталонии и Португалии.
Во Франции Ришелье добился укрепления армии. За годы войны выросла плеяда молодых способных военачальников. Среди этих "выдвиженцев" -- Шомберг-младший, д'Аркур, Гебриан, Гассион, Ламейре, Тюренн и др. Франция могла уверенно смотреть в будущее и продолжать борьбу за господство в Европе.
Но любви к министру-кардиналу в стране не питали. Большая часть населения была недовольна политикой Ришелье во Франции. Организатором нового заговора стал граф Суассон, безвыездно проживавший с 1637 года в принадлежавшем ему Седане, у самой границы с испанскими Нидерландами.
С давних пор он мечтал об устранении Ришелье. Весной 1640 года Суассону удалось завязать новую интригу, в которую он втянул герцогов, Бернгарда Саксен-Веймарского и Буильона. Одновременно он установил тайные связи с испанцами, австрийцами, с помощью которых к лету 1640 года Суассон смог сформировать более чем 6-тысячную армию, выступившую в начале лета в поход на Париж. Вернувшийся в Лотарингию из Баварии Бернгард мешать походу и не подумал - он всерьёз вознамерился стать новым герцогом Лотарингским - против чего активно возражал Ришелье. По мере продвижения армии вдоль реки Мёз к ней присоединялись все недовольные политикой первого министра. Герцог Буильонский признавался в своих воспоминаниях: "Мы хотели войти во Францию для того, чтобы возбудить там движение, способное свергнуть кардинала. Мы должны были искать нашу безопасность в выгодном мире (с Габсбургами. -- П. Ч.) и в установлении нового министерства".
Ришелье направил навстречу мятежникам снятую с фронта армию маршала Гассиона. Но произошло непредвиденное: Суассон довольно легко разгромил 29 июля 1640 г. при Ла-Марфе численно превосходящие его силы Гассиона. Воодушевленные победой мятежники двинулись на Париж, чтобы освободить короля от пагубного для страны влияния министра-кардинала.
И никакого идиотского самоубийства в этом походе не произошло*, Суассон дошёл до Парижа и осадил его 10 августа. Сверхволевой в обычных условиях Ришелье в случае опасности терял спокойствие и паниковал. Осада Парижа его фактически убила, без того плохое здоровье расстроилось совершенно, он слёг в параличе и через две недели, не приходя в сознание умер. Но Париж Суассон не взял, для этого у него было недостаточно сил, король опять проявил волю, решимость и энергию, город сел в осаду. Людовик отправил гонцов к другим армиям, требуя немедленно идти для спасения собственной столицы.
Шатильон, сняв осаду с уже почти дожатого Арраса, двинулся скорым маршем на помощь монарху. Но столкнулся по пути с армией герцога Саксен-Веймарского, выдвинувшейся из Лотарингии. Тот окончательно решился на присоединение к мятежу для получения признания за собой Лотарингского герцогства. Не ожидавшие такого поворота событий французы были разбиты в скоротечном сражении. После чего, 21 августа Бернгард присоединился к осаде Парижа.
На помощь королю подошли армии Конде и графа д'Аркура с юга. Опасаясь попасть в клещи, мятежники отошли на один переход на север. К Парижу эти армии подошли в конце ноября, мятежники и без того собирались снимать осаду, на переговоры с ними Людовик не шёл. Вдохновлённый такой бескровной победой Людовик соединил войска Конде и графа д'Аркура, добавил к ним парижское ополчение и, уверенный в победе, повёл наступление на мятежников, не дожидаясь подхода остальных армий. Авторитетного и мудрого человека способного его остановить не нашлось. Несмотря на почти полуторократное преимущество, в ходе кровопролитного сражения затянувшегося на весь день, уже в сумерки армия короля побежала, сам он попал под атаку последнего резерва бунтовщиков, немецких рейтар Бергарда и был тяжело ранен.
Роялисты откатились в Париж, мятежники его опять осадили. Тем временем рана короля воспалилась и он, не намного пережив Ришелье, 13 декабря умер. Перед этим он успел настоять, чтоб его наследником был признан его сын, будущий король-солнце, а не брат Гастон, а регентшей - Анна Австрийская, но под опекой назначенного им же Регентского совета. Известие быстро распространилось по стране, спешившие на помощь Парижу армии невольно притормозили. Осаждённые начали переговоры с осаждающими. Путём уступок аристократам королева, точнее её приближённые, добились от мятежников признания королём младенца Людовика 14. Герцог Бернгард был провозглашён герцогом Лотарингским, принеся при этом вассальную присягу годовалому монарху, а герцог Гиз получил в компенсацию губернаторство в Нормандии. Резкого увеличения своих прав и выплат из государственного бюджета добились все мятежники и даже непричастные к мятежу аристократы.
Томас Савойский, руководивший обороной Турина, уже готовившийся бежать в Испанию, неожиданно смог отстоять титул герцога Савойского, на какой срок - другой вопрос. Стремительное усиление Франции остановилось, произошёл частичный её откат к временам феодальной раздробленности.
Положение Испании резко ухудшилось в связи с национально-освободительными восстаниями в Каталонии и Португалии.
Испания больше напоминала своеобразную федерацию провинций и областей, чем единое государство. "Испания, -- писал К. Маркс, -- подобно Турции, оставалась скоплением дурно управляемых республик с номинальным сувереном во главе". Каждая из провинций отстаивала свои законы и традиции.
Одна из особенностей каталонской автономии заключалась в том, что провинция сама определяла число рекрутов, направляемых в королевскую армию, время их набора и сроки службы, а это значительно осложняло составление в Мадриде мобилизационных планов.
Кризис в отношениях Каталонии с Мадридом быстро нарастал в условиях войны с Францией. Мадрид требовал о предоставления все большего числа рекрутов и более щедром финансовом участии в войне. Каталония непосредственно граничила с Францией, и её территория стала оперативной базой для королевской армии, нацеленной на Лангедок. Каталония согласилась воевать с Францией только в том случае, если французская армия нарушит её границы. Не этим ли объяснялась удивительная пассивность французской стороны на данном направлении? Ришелье знал о настроениях в Каталонии и пытался использовать их в интересах Франции. Французские наступательные операции в Восточных Пиренеях никогда не выходили за пределы Руссильона.
Прорвавшийся на родину в начале марта из Фландрии брат погибшего короля Фернандо ещё до официального провозглашения себя королём начал интенсивные тайные переговоры с Францией и Голландией о мире. Одновременно он предупредил о невозможности продолжения войны своих союзников, прежде всего императора. Но путь к миру оказался для него очень тернистым, полным трудностей и унижений. От Испании требовали уступок, на которые даже в таком печальном положении король пойти не мог. Так что месть проклятым маврам пришлось отложить.
Естественно, пока сохранялась опасность удара в спину при походе на мавров, Фернандо не мог затевать ничего широкомасштабного. Проводилась тщательная разведка, собиралась у освобождённых пленников информация, шли переговоры с Мальтой, Генуей и Венецией о совместных действиях по пресечению пиратства в Средиземном море. И активнейшим образом шли переговоры с казаками - Фернандо жаждал получить их чудо-оружие. Поначалу желания расставаться со своими секретами послы гетманщины не проявляли, сдвинуть дело с мёртвой точки удалось только чрезвычайному послу в Чигирин Мирабелу, он сумел договорился о поставке готовых изделий и раскрытия технологии напалма, но не капсюлей. За это Испания обязалась развернуть в южных степях производство сукна и перегнать в Вольную Русь несколько стад тонкорунных овец.
7 июня 1640 г. в результате незначительного инцидента (случайный выстрел из окна дворца вице-короля в Барселоне в мирную толпу, собравшуюся на центральной площади города) столица Каталонии, а затем и вся провинция были охвачены восстанием. Сразу же после этого выстрела толпа ворвалась во дворец и растерзала вице-короля. Началась охота на испанских солдат. Испанское командование вывели войска в Руссильон.
Начавшийся в Каталонии мятеж развивался и затухать не собирался. Гордый Фернандо поначалу не хотел уступать, однако после начала восстания и в Португалии вынужден был изменить свою позицию, начав переговоры с кортесами в Барселоне.
Восстание в Каталонии ускорило давно назревавший взрыв в Португалии, подпавшей в зависимость от Испании в 1531 году в результате заключения брака между Филиппом II Испанским и Маргаритой Португальской, единственной дочерью короля Жоана III .
Назревание кризиса в отношениях между Португалией и Испанией довольно рано было замечено в Париже. Ришелье поручает своим агентам активизировать деятельность в Португалии. Есть основания предполагать, что именно стараниями этой агентуры был найден будущий вождь восстания в Португалии герцог Жоан Браганцкий, член царствовавшего некогда в Лиссабоне Королевского дома. В переписке Ришелье с архиепископом Бордоским Сурди 1638--1639 годов, есть свидетельство об ожидании каких-то событий в Португалии, к которым нужно быть готовыми и "в случае необходимости прийти на помощь португальцам.
Восстание началось 1 декабря 1640 г. в Лиссабоне, где Жоан Браганцкий с помощью своих многочисленных сторонников отстранил от власти вице-королеву Маргариту Савойскую, назначенную Филиппом IV , и провозгласил себя королем Португалии под именем Жоана IV . Его действия нашли широкую поддержку во всех слоях португальского общества.
Сведения об убийстве гяурского повелителя правоверными, пошедшими ради этого на мученическую смерть, быстро распространились по Средиземноморью, а потом и дальше. Особенно это вдохновило магрибских пиратов - ведь по слухам подвиг совершил кто-то из их воинов. И в Алжире и в Тунисе нашлись пропавшие зимой корабли, чьи экипажи пропали в ноябре-декабре, подвиг приписывали то одному, то другому.
Слухи оказались совсем не безобидными. Они привлекли в команды пиратов множество новичков, содействовали резкому увеличению магрибских флотов, чему охотно поспособствовали французы. Резко увеличилось число набегов на побережья Сицилии, Сардинии, Корсики и Калабрии. Опасно стало жить на иберийском побережье, участились грабежи и Французских берегов и британских.
Неудачи императора побудили, вынужденно примирившихся было с ним протестантских лидеров Германии задуматься над правильностью сделанного ими выбора. Занявший бранденбургский престол в декабре 1640 года 29-летний курфюрст Фридрих Вильгельм отстранил от дел и уволил первого министра своего покойного отца Адама Шварценберга (католика), проводившего проавстрийскую политику, и взял курс на сближение со Швецией.
Так и не взяв Нюрнберг, герцог Бернгард из-за болезней в войске отступил обратно в Лотарингию. Откуда потом выступил уже во Францию. В целом, в 40 году интенсивность боёв в Германии снизилась - большая часть шведов ушла в Польшу, у австрийцев были большие проблемы с Трансильванией, католическая лига после гибели баварского герцога развалилась. Но отряды разных армий, дезертиры и банды продолжали терзать разорённую страну.
Лупу вынужден был отвлечься от внешней политики на подавление боярского заговора внутри государства. Волошский господарь срочно закреплялся на перевалах Родоп, укреплялся в Северной Болгарии. Ракоци зализывал раны после поражения от империи. Самой распрекрасной лёгкой конницы для победы в войне с сильной армией оказалось недостаточно, а денег обзавестись большой армией с пехотой и артиллерией у него не было.
В Польше положение стремительно скатывалось к германскому варианту событий. Казаки с союзниками, тотально разорив два воеводства, совершили бросок на Краков, разграбляя плохо укреплённые города и замки, беря выкуп с имеющих мощные стены. Самые большие деньги заплатили краковчане. Единственным тотально разорённым местом - с угоном работяг в рабство - в этом походе стали солеварни, дававшие полякам немалую часть национального дохода и бывшие конкурентами для солеварен Вольной Руси. "Ничего личного..."
Хмель, нарушив соглашение с Радзивиллами, двинул войска на север, прибирая к рукам Брестское и другие западные воеводства, то шведы показали себя во всей красе. Города посмевшие закрыть ворота перед их армиями были взяты штурмом, подвергнуты беспощадному разграблению. Для этого появился дополнительный повод - Франция прекратила выплату субсидий шведской армии, а Швеция была слишком бедным государством, чтобы прокормить такую большую армию. На всех жителей, попавших под их власть, накладывались огромные налоги, всё необходимое для существования армии изымалось зачастую без компенсации, посмевших не то, что сопротивляться, просто спорить, расстреливали или вешали. Насилие над полячками и представительницами других национальностей со стороны доблестных потомков викингов было нормой.
Вне этой зоны разорения пока оставался недограбленный казаками ю-з, прежде всего, Краковское воеводство. Там успел укрепиться затеявший рокош Станислав Любомирский. Ему хватило гонору затеять войну с одной из мощнейших военных держав Европы. Идти в поход на пустоши Сандомирского и Люблинского воеводств не было смысла, между казаками и поляками наступило шаткое и наверняка недолгое перемирие. Южная шляхта оказалась на распутье - с Владиславом Ваза они поссорились, а войска Кристины Вазы вошли в Польшу под протестантскими знамёнами и обещаниям Оксеншерны соблюдать права католиков никто уже не верил. В зоне действия шведов то и дело горели костёлы (и не только от рук казацких агентов), по Польше и Литве ходили самые страшные слухи о зверствах протестантов над католиками. Влиятельнейшая в стране католическая церковь категорически возражала против признания Кристины королевой Польши.
Весьма опасаясь, что польская шляхта вся пойдёт под шведов и навалиться с ними на Малую и Великую Русь, Хмель не стал продолжать походы в Польше, а весной 40, после распутицы двинул войска на север. Зима выдалась суровой и голодной. Сказались и приток новых людей, и сокращение запашки освободившимися от панского гнёта селянами. Уже этой, 40 года весной Хмель совсем не либеральными методами вынудил крестьян сеять больше, армию и города необходимо было кормить. Селян обложили немалым продналогом.
Вообще-то, ещё действовал договор с Великим канцлером Радзивиллом о ненападении, но воспользовавшись как поводом рейдами шляхетских отрядов на юг, нередко в преследовании бежавших от панского гнёта крестьян, Богдан разорвал соглашение. Прямо скажем, как и у многих великих людей, его моральные принципы были гибкими и в достижении намеченных целей ему не мешали.
Наступление пошло успешно. Если к войне с царём Литва готовилась очень основательно, то на западе эти приготовления были куда менее значительными, да и наступление московских войск вынудило литовцев перебрасывать войска на восток. Города сдаваться освободителям не спешили - большинство в них составляли католики, евреи и униаты, им ничего хорошего попадание в казацкие руки не обещало.
Но, бросая на штурмы тысячи селян объявивших себя казаками, легко захватить крепости, тем более что ветераны османских и польских походов, с помощью штуцеров сметали защитников со стен. Однако вот в полях начались неприятности. Перейдя в православие на востоке, пытаясь приспособиться на севере к шведским порядкам, литвины-шляхтичи с казаками воевали отчаянно, не видели они себе достойного места на Белой Руси. Уже приспособившиеся к паразитическому образу жизни, с утерей власти над хлопами они смириться не могли. Не имея возможности дать сражение большим армиям Хмеля, они как осы кружили вокруг, нанося весьма болезненные уколы - конники-казаки по-прежнему сильно уступали всадникам-шляхтичам.
Приток образованных европейцев в Вольную Русь прекратился совсем. Как в 39 году разразилась большая война на польских землях, исчезла возможность хотя бы номинально безопасного проезда. Да и слухи о Вольной Руси в Европе пошли нехорошие - не только казаки их умели распространять. Тем более что всякие творимые казаками ужасы иезуитам и придумывать-то не надо было, чего уж, хватало их. И попробуй, объясни европейским интеллигентам, что приехавшим-то как раз ничего не грозило, кто ж в это мог поверить? Впрочем, через Трансильванию и Молдавию в конце 40 прибыли первые судостроители и суконщики из Венеции - из-за нарушения Левантийской торговли на родине у них с работой возникли серьёзные трудности.
А вот царские войска под пограничными крепостями засели намертво. После некоторых первоначальных успехов, отдельные отряды московских войск потерпели поражения от литовцев. Впрочем, большая часть шляхты смирилась с переменой власти и начала массово переходить в православие. Для них важнее было оставаться рабовладельцами, а вера... Бог, в конце концов, на небе один.
Хватало трудностей и у осаждённых. Наёмники требовали регулярных выплат денег, а они были не везде. Смоленский магистрат и командующий обороной города решили сделать сразу два важных дела - избавиться от ненадёжных православных, они в городе были меньшинством, и за счёт их имущества расплатиться с наёмниками. Всех православных вырезали, наёмникам заплатили на год вперёд, остальных повязали кровью - сдаваться русским теперь не было смысла, над всеми обороняющимися повис топор мести.
Весной, простудившись, тяжело заболел и умер Борис Черкасский, главнокомандующий основного войска. Это привело к подвижкам в руководстве армиями. Шереметьев возглавил армию под Смоленском, а на его место, на север, получил назначение князь Дмитрий Пожарский. Царь, крайне опечаленный смерть друга, покинул армию, отправившись в большое турне по монастырям Подмосковья.
Именно Пожарскому и удалось добиться некоторых подвижек, к концу 40 года полностью взять под контроль Полоцкое и Витебское воеводства. Севернее Припяти московские южные армии встретились с наступавшими с юга войсками Хмеля. Казаки, привлекая в войско хлопов и, пользуясь куда худшей подготовкой крепостей на западе ВКЛ, смогли взять под контроль Бресткое, Новогрудское воеводства, выступ Минского южнее Припяти, южные же части Трокайского и Виленского воеводств.
Увы, в связи с необходимостью срочной оккупации этой территории, очень сильно пострадали города, точнее - их население. Привлечённые в войско хлопы были склонны не только грабить, но и убивать горожан, не особо заморачиваясь их конфессиональной принадлежностью. В городской одежде - значит враг.
Шведы ввели на север ВКЛ 10 000 армию, легко захватив не сопротивлявшиеся, ждавшие их города. Здесь уже наслышали об ужасах, творившихся при казацких захватах городов, шведов встречали как освободителей. Но уже к концу года в подконтрольных шведам областях ВКЛ началось брожение. Пусть шведы и клялись, что к подпалам костёлов не имеют отношения, им не верили. Тем более, что от разграбления церквей и монастырей они и не отпирались. Великий канцлер ВКЛ Радзивилл фактически потерял реальную власть.
Летом 40 года войску султана Ислама Гирея удалось взять штурмом Халеб и ликвидировать Ахмеда с сыном, претендентов на трон. Его войско двинулось в Анатолию, рассчитывая по пути, мимоходом, разбить Лжемурада. Однако тот оказался прекрасным тактиком. Не вступая в сражение с превосходящей его войско численно и качественно армией оджака, он развернул партизанскую борьбу под лозунгом: "Выгоним и уничтожим всех иноземцев!" Его поддержали не только замученные поборами селяне, но немалая часть анатолийских сипахов, практически отстранённых от власти и денег.
Калмыки, важнейшие до того союзники казаков, вынуждены были отвлечься на противостояние казахам и поддержавшим их узбекам. Тюрки стали довольно сильно теснить монгольские племена в Средней Азии.
В Дагестане практически полностью вытеснили на юг кумыков, здорово проредили их союзников из мусульманизированных племён. Но проблем гребенцам и начавшим возрождаться в устье Терека терцам хватало.
В западной Черкессии продолжалось то же, что и всегда - война всех со всеми. В ней вынуждены были участвовать и немалые силы донцов.
* - В реале, в 1641 году Суассон в реальной истории после победы нечаянно застрелился.
1641
Извержение вулканов Аву и Келуд (грязевые потоки, разрушение пахотных земель), закончилось в 1677 г., Индонезия.
Извержение вулканов Таал, Буд Дайо и Паркер, Филиппины.
Землетрясение в Венесуэле, пострадала столица страны г. Каракас.
Наблюдалось Эль-Ниньо.
Зима - в Западной Европе повсеместно суровая.
4 января - извержение вулкана Холо на Филиппинах, разрушение пахотных земель.
5 февраля - разрушительное землетрясение в Тавризе (Иран), земля трескалась с грохотом, в окрестностях землетрясения разрушены многие поселки, в одних местах исчезли, а в других открылись новые источники.
Весна - высокое половодье на Оке, Русские земли.
Изобретён стеклянный жидкостный термометр.
В 1641 г, Торричелли впервые в мире выводит выражения горизонтальной дальности полета снарядов, закладывает теоретические основы составления таблиц дальности стрельбы и совершенствует квадрант Тартальи, вводя отвес и деления на градусы.
В Англии разгоревшаяся раньше времени гражданская война проходила в предсказуемом ключе. Король имел лучшую армию, парламент - куда большую поддержку у населения, заметно лучшее финансирование. В страну, к обеим сторонам, возвращались английские наёмники из Европы, внося дополнительный элемент ожесточения - на полях тридцатилетней войны с гражданским населением не церемонились. Война набирала обороты, захватив уже и Ирландию, где католики пытались вырезать заселивших с-в Зелёного острова протестантов.
Нидерланды прекратили активные военные действия, но переговоры с испанцами оказались очень трудными - на торговлю голландцев в колониях испанский король согласиться не мог, требовал он и прохода фламандский судов по устью Шельды, чего не могли позволить уже торгаши из Амстердама. Зависла в неопределённости и захваченная голландцами Бразилия отвоевать её испанцы не могли, но и признавать этот захват было выше их сил.
А уже 7 января 1641 г. послы Каталонии прибыли в Париж с ратификационными грамотами, которые вручили регенту Людовика XIV. Но после гибели Ришелье активность Франции на внешней арене резко сократилась, в Париже шла ожесточённая грызня. Сколько бы денег не содрали с простых граждан, знати их было мало.
Каталонцы пошли еще дальше в своих отношениях с Францией. В феврале 1641 года они предложили регентше при малолетнем Людовике, Анне Австрийской, титул графа Барселонского для её сына, что означало распространение французского суверенитета на Каталонию. Предложение было настолько смелым и неожиданным, что повергло Королевский совет и в серьезные и мучительные размышления. Наконец, в июне, королева-мать отказалась от предложения. Правда, это не помешало ей торговаться с послами Фернандо за условия мира. Его заключение с Испанией откладывалось, хоть боевые действия резко сократились, во Франции досрочно началась "Кабала чванливых". Наступление, прерванное в прошлом году, на Милан, таки возобновили, речь шла слишком о важном - контроле над Пьемонтом. Но оно происходило куда тяжелее и медленнее. А тут ещё идиотка Кристина Савойская (в девичестве Бурбон) поссорилась с настоящей блондинкой Анной Бурбон (в девичестве Габсбург). Финансирование этого наступления резко сократилось, и оно захлебнулось, на троне герцога Савойского засел брат покойного герцога Томас, креатура Испании.
Во Франции начался откат от построения абсолютиского государства к временам феодальной раздробленности. Регентский совет, вопреки надеждам назначившего его Людовика, оказался неработоспособным. Прежде всего - из-за стремления к трону принцев крови, Конде и Гастона Орлеанского, да и остальные герцоги заботились не столько о державе, сколько о себе. Власть постепенно перехватывал Леон ле Бутилье, граф де Шавиньи, военный министр и сын суперинтенданта (министра финансов) Клода ле Бутилье. Ему удалось стать любовником королевы и наиболее влиятельным лицом в стране. Однако на местах герцоги стали вести себя всё более независимо.
Французская армия выступила опять на Аррас и в июле им овладела. Наступление Конде на Руссильон снова провалилось. Часть французских армий была вынуждена заниматься подавлением ширившихся восстаний крестьян и горожан - многие земли буквально полыхнули восстаниями. Налоги на резко увеличившиеся выплаты чванливым графам и герцогам подняли ещё больше, простые люди зачастую их не могли выплатить физически. Попытка перенести военные действия в Германию оказалась не очень убедительной - Бергард подверг разграблению земли союзников империи на ю-з Германии, но у него получился именно грабительский набег, а не завоевательный поход. Регентский совет проявил редкостное единодушие и отказался, как и от перезаключения договора со Швецией о незаключении мира. Это мотивировалось тем, что фактически основным врагом на полях сражений у французов были испанцы, а шведы воевали против имперских войск и их германских союзников. К тому же, составлявшие большинство совета аристократы первым делом заботились о субсидиях и пенсиях себе самим, выделяя деньги на армию и флот по остаточному принципу, что вызвало стремительное ухудшение качества вооружённых сил.
Дело продвижения к миру тронулось с мёртвой точки только в начале зимы сорок первого года, после гибели Ришелье и Людовика. Однако и без них Франция великодержавного гонора не утратила, выставляя территориальные претензии по всем направлениям.
В Испании гражданская война полыхнула сразу с высоким накалом. Если каталонцы ограничились изгнанием со своей территории королевских войск и чиновников, то Браганц попытался восстановить "справедливость" - присоединить к восставшей Португалии португалоговорящую Галисию. Поначалу вернувшийся в Испанию Фернандо вынужден был думать не о мести за убитого брата, а о сохранении государства начавшего разваливаться. Понимая, что нельзя быть сильным везде, он в конце года вывел большую часть войск из Руссильона для подавления восстаний в Каталонии и Португалии.
Прекращены были выплаты Парижем Стокгольму, что резко осложнило и без того плохое состояние экономики Швеции - без постоянного притока средств извне Швеция не могла содержать и треть от имевшейся у неё армии. Оксешерна не сомневался ни секунды, он решил получить недостающие средства с Польши и Литвы. Для продолжения войны пришлось заложить медные рудники подумать о закладе портовых сборов. В парламенте Швеции всерьёз обсуждали вопрос о военной экспедиции на Белое море для прекращения Архангельской торговли России - резко сократились поступления от портовых сборов и платы за транзит русских товаров через порты контролируемые шведами. Учитывая регулярность пограничных инцидентов на шведско-русской границе, война между странами становилась всё более вероятной. И нарастала тревога у Оксешерны по поводу быстрого роста металлургии в Вольной Руси. Отношения между Чигирином и Стокгольмом ухудшались быстро и неуклонно.
В связи с резким сокращением вывоза хлеба из Гданьска, Нидерланды и Франция поставили Швеции ультиматум о совместном контроле за этим портом. Оксешерна вынужден был на это согласиться.
20 мая 1641 г. Умер генерал Баннер. Как раз в момент подготовки к решительному сражению с польско-австрийской армией. Умер не от пули или вражеской сабли, а от последствий излишеств, пил он, как и многие офицеры и генералы, очень сильно. Одновременно с ним - по официальной версии полководцы отравились несвежим хлебом - умер союзник шведов, герцог Георг Брауншвейг-Люнебургский, по странному стечению обстоятельств - также запойный выпивоха. На месте главнокомандующего Баннера сменил не менее талантливый полководец, к тому времени уже инвалид (из-за пребывания в католических застенках) Торстенссон.
Король Владислав давно уже был готов выполнить старое требование сената и отказаться от своих прав на трон Швеции. Именно его претензии стали главным поводом и одной из основных причин нападения шведов на Польшу, но после заключения императором мира с Ракоци для Оксеншерны уйти из Польши означало распустить половину армии. Он выставил отказ от претензий на шведский трон предварительным условием. Ясно было, что в дальнейшем будут другие подобные требования, несмотря на давление в сенате Владислав отказался.
Как регент несовершеннолетней королевы Оксеншерна получил шанс убрать с политической арены опасного для шведской династии соперника и существенно увеличить размеры контролируемой короной территории. В идеале подмять под себя большую часть Германии и всю Речь Посполиту. Поэтому шведские войска из немецких земель полностью не выводились и боевых действий там не прекращали.
Владиславу, путём унизительных уступок и при содействии католической церкви удалось примириться со Станиславом Любомирским, которому император Фердинанд III по такому случаю даровал титул князя. К Варшаве выступило совместное имперско-польское войско во главе с генералом Галахом. 17-19 августа, под стенами столицы РП состоялось трёхдневное сражение австрийско-польской армии с шведско-протестантской. Несмотря на заметное преимущество противника в численности Торстенссон одержал победу. Тяжёлую, кровавую, с огромными потерями. Католическое войско отступило, Варшава сдалась шведам. Однако на дальнейшее наступление на юг у Торстенссона не было сил.
Крайне неприятным сюрпризом для шведов стало вступление в войну на стороне империи Дании. Многократно битые шведами датчане повели наступление из Сконе на Стокгольм. А их флот разгромил шведскую эскадру, следовавшую в Гданьск с очередным подкреплением из метрополии. Вышедший навстречу датскому королю из Стокгольма Граф Иоганн фон Витцум фон Экштадт, саксонец на шведской службе - старший на тот момент генерал в метрополии - потерпел поражение и отступил под стены столицы.
Пока шведы срочно собирали армию из ушедших на покой ветеранов и новобранцев и ломали голову, кого бы назначить ею руководить, Торстенссон вынужден был увести войска из Центральной Польши. Оставив гарнизоны в северных городах, он пошёл скорым маршем на Данию, прихватив по пути часть шведских войск располагавшихся в Германии и присоединив к армии части союзников-протестантов. Мечтавшему о взятии Стокгольма Христиану пришлось срочно перебрасывать войска на защиту собственного королевства. Однако в октябре шведы легко разбили датчан и захватили почти всю континентальную Данию, кроме нескольких крепостей.
Впавший было в уныние Владислав, получил время опомниться после поражения и собрать новую армию. Из-за отказа Оксеншерны от заключения мира на приемлемых условиях, Фердинанд Австрийский продолжил тесное сотрудничество с зятем в подготовке к новым сражениям. Уже в зимние месяцы поляки вернули себе добрую половину занятых шведами земель, заняли земли Сандомирского воеводства расположенные на Левом, западном берегу Вислы. На берег восточный пока проникали только их разведывательные отряды - Хмель с союзниками полностью увел с этих земель людей, всё необходимое для жизни и боевых действий идущий туда должен был везти с собой.
ВКЛ поделили на троих - север шведам, восток русским, юго-запад и центр Хмельницкому. Размер отошедших Малой Руси литвинских земель возмутил Москву, но собственные неудачи при осаде крепостей не давали им возможности настоять на переделе.
Впрочем, разделение отнюдь не означало наступления на Белой Руси и в Литве мира. Отмена крепостничества для православных совершенно не устраивала литвинскую шляхту, она активно боролась с отрядами Хмеля, порой нанося весьма болезненные удары - качественной конницы у гетмана по-прежнему не хватало катастрофически, а калмыки и черкесы в этой кампании не участвовали. Из-за наскоков шляхты и шведской опасности, города Хмель брал как в реале - штурмом, с огромными потерями и фактическим их уничтожением. Большая часть горожан, при этом, гибла - привлечённые в казачество селяне щадить никого не хотели.
Обижаемые всеми воюющими сторонами хлопы сбивались в банды и грабили всех, до кого могли добраться, доставалось и их вовремя не вооружившимся соседям-селянам. И уж совсем беззастенчиво вели себя банды шляхетские и из дезертиров-наёмников. Занявшие север ВКЛ мирно шведы стали всё чаще сталкиваться с сопротивлением и саботажем. Грабительские налоги и принудительный постой войск ничем не лучше чистого разбоя. К тому же по стране широко распространились слухи о преступлениях шведов-протестантов против ксёндзов, монахов и, особенно, монашек. Любой подобный инцидент раздувался до огромных масштабов. Здесь интересы разведки казаков и иезуитов совпали, что дало удивительно обильные всходы. Шведов в Литве окружало море ненависти, уже к осени они не могли передвигаться по стране менее чем взводом, таинственным образом исчезали и солдаты, вставшие на постой. Регулярные показательные казни селян и горожан только ещё больше злили литовцев.
Заметно охладились отношения между Чигирином и Москвой. Постепенно, но неуклонно они ухудшались. Царь так и не дождался здесь пока от Хмеля призвания взять под свою руку и Малую Русь, да земли Всевеликого войска Донского стали куда более самостоятельными, от государя мало зависящими. Москве это категорически не нравилось, но во время войны за Смоленск Михаилу приходилось с этим мириться. Да и внутри Московского государства было неспокойно, тяготы войны и неэффективное управление сильно обременяли простолюдинов.
Бояре и князья, получившие от царя земли на плодородном юге, старались побыстрее их заселить. Естественно, переселенцам с севера и купленным у казаков пленникам необходимо было время на обустройство на новом месте. Возникала масса проблем, в том числе, в связи с умышленным перемешиванием людей разных племён - для недопущения образования на русской земле вражеских анклавов. Очень многие не успевали прижиться, умирали. В ближайшее уже время производство зерна на Руси должно было сильно возрасти, но в переходной период возможности для экспорта хлеба у России существенно снизились.
Инспирированное - не без казацких интриг - дарение земель не дворянам, а знати, как надеялся Аркадий, могло помочь осуществлению ещё одной его мечты - резкому снижению крепостной зависимости на Руси. Если в Вольной Руси его отменили совсем, то в Московской главными сторонниками закрепощения были не бояре-князья, а дети боярские и дворяне. Собственники многочисленных сёл и деревень могли себе позволить куда меньший уровень эксплуатации зависимых крестьян. Дворянина обстоятельства вынуждали драть со своей деревеньки три шкуры - иначе и на ратное снаряжение не собрать. В боярских кругах уже вовсю муссировалось предложение о возобновлении Юрьева дня. Легко было предвидеть, что получившие возможность переселиться крестьяне пойдут от дворян к боярам. Самим им на благодатных южных чернозёмах не обустроиться - затратное это дело. Но, пока дворянская конница составляла значительную часть царской армии о Юрьевом дне можно было только мечтать.
Взяв, наконец, в декабре 1641 года Смоленск, Шереметьев приказал вырезать всех его защитников - в наказание за злодейское убийство православных. Весть об этом быстро распространилась и популярности московитам в Белой Руси не добавила. А от казаков другого поведения и не ждали. Но большая часть укреплённых пунктов ВКЛ уже к концу 1641 года перешла к захватчикам. Шведам - мирно, остальным пришлось брать города и замки штурмом.
В Молдавии Лупу пришлось воевать с собственными боярами, даже помощь от Хмеля не дала возможности добить недовольных господарем ранее осени 1641 года. Всё более активно использовался торговцами путь из персов в немцы - по Каспию, Тереку, Кубани, Чёрному морю и Дунаю. Ракоци поначалу этой торговле воспротивился, его жгла обида на поражение от австрийцев и предательство венгерских магнатов. Но его убедили, что на платимую купцами подать он сможет вооружить, куда большую армию и отвоюет Венгерские земли у Габсбургов. Одно из ответвлений этого пути уходило на территорию занятую Венецией, помогая ей экономически выживать в условиях блокады Левантийской торговли.
Но уже к осени начали пропадать отставшие от караванов корабли. Шапсуги и абхазы совершали всё более дерзкие налёты на грузинскую территорию и всё дальше проникали в набегах на Анатолию, заверяя казаков в своей невиновности в пропаже их судов. Однако вскоре пришли на Дон сведения, что бывшие союзники уже крайне ненадёжны и могут перейти в стан врагов.
Венеция пыталась разобраться со свалившимися неожиданно на неё новыми колониями - побережьем Адриатики и значительной частью Греции. В ожидании грядущих битв срочно наращивалась сухопутная армия, укреплялся флот. И судорожно искались пути возврата в Левантийскую торговлю. Исключение из неё для республики Святого Марка имело катастрофические последствия. Попытки хоть как-то наладить отношения с Гиреем провалились. Тот бы и рад был замириться, однако тогда немедленно ему бы припомнили участие венецианцев в убийстве Мурада, легко мог найтись другой Гирей, более соответствующий ожиданиям толпы. А жаждала она мести неверным.
Калмыки запросили помощи у донцов и получили её. Казахам потеря своей земли крайне не нравилась, они пытались с помощью узбекских племён вернуть её обратно. Больших сражений не произошло, однако малые стычки шли непрерывно. Зато резко ослабло давление калмыков на казаков Яика.
Шах судорожно пытался добиться хоть какой-то победы над индусами, но его преследовали неудачи. Эта разразившаяся так не вовремя война полностью смешала его планы по дальнейшему движению на запад, отвоеванию у осман всё новых провинций.
На Кавказе положение не изменилось. Резня и работорговля. Но падение цен на рабов - на Руси за черкесских рабов платили существенно меньше, чем раньше в Турции - постепенно накаляло обстановку.
1642
Извержение вулкана Попокатепетль (Мексика).
Извержение вулкана Манам, Меланезия.
Землетрясение на о-ве Исландия.
Голод на Украине.
Зима - в Западной Европе повсеместно суровая.
Весна - большое половодье на р. Оке, Русские земли.
26 апреля - извержение вулкана Сакурадзима в Японии.
4 июня - землетрясение в провинциях Гуандун и Гуанси, Китай.
6 августа - землетрясение в провинции Шаньси, Китай.
1642: Суммирующая машина Паскаля: Блез Паскаль
Англия всё глубже погружалась в пучину братоубийственной войны. Из-за нерешительного поведения пресвитерианских командиров парламентских армий, роялистам удалось захватить большую часть территории собственно Англии. Парламентариев от полного поражения спас союз с Шотландией - парламент лондонский заключил равноправный договор с парламентом эдинбургским. Удар шотландской армии Левена на юг вынудил Карла перебросить значительную часть войск на север и отложить поход на Лондон. Роялистам ценой предельного напряжения сил и больших потерь удалось разбить шотландцев, заставив их отойти на свою территорию.
Война шла сразу на нескольких фронтах и у обеих сторон победы сменялись поражениями. Всё более возрастала напряжённость и внутри лагерей. Карла раздражала популярность родственника, принца Руперта и его подчёркнутая независимость, у парламентариев пока не появилось безусловного, всеми признанного лидера, а отношения в парламенте накалились до предела. Индепендентам удалось - с помощью лондонского плебса - переломить ситуацию в парламенте, отстранить от командных постов своих оппонентов. Руководство парламентской армией доверили графу Томасу Ферфаксу. Впрочем, решительный враг короля, он особыми талантами в военном деле не обладал и быстро, как Кромвель в реале, переломить ход войны не смог.
В стране набирало силу движение за уничтожение овечьих оград. Изгнанные со своих земель крестьяне возвращались в родные хаты (точнее - потомки пытались вернуться в хаты своих отцов или дедов), норовя при этом подпалить помещичьи (не разбирая, на какой стороне, воюет помещик). В городах ширилось уничтожение зарождавшихся мануфактур, лишавших работы местных ремесленников. Не то, что с каждым годом - с каждым месяцем падал товарооборот в стране. На своей территории купцов грабили как военизированные подразделения обеих противостоящих сторон, так и расплодившиеся банды. Дополнительным отрицательным фактором стали магрибские пираты, уже в открытую опустошавшие Британские острова, практически заблокировавшие каботажные перевозки, вынуждая англичан плавать только большими караванами даже вдоль своих берегов.
В Париже, прежде всего, были озабочены распилом бюджета, хоть назвали этот процесс участники куда многословнее и куртуазнее. Но вот замученных, страдающих от голода крестьян, куртуазность интересовала в последнюю очередь, восстания полыхали во всех провинциях, так французским армиям бездельничать не приходилось. Всё большую часть войск приходилось задействовать для подавления бунтов и охраны сбиров - без охраны сборщики налогов пропадали, будто в болоте тонули. Отправившийся опять отвоёвывать Руссильон Конде, неожиданно для себя легко это сделал, но вместо продолжения наступления на испанцев взбунтовал свою армию. Его тут же поддержал д'Аркур на юге, принц Орлеанский, Гиз, Бутильон, Суассон на севере. Это позволило испанцам удержать фронт во Фландрии. Правда, уход оттуда главнокомандующего, кардинал-инфанта, ставшего теперь королём, не позволил воспользоваться этим в полной мере - остальные генералы явно уступали ему в полководческом таланте, особенно в инициативности.
Голландцы также сократили расходы на войну и активности на полях сражений не проявляли. В победу во Фландрии там уже не верили,
В Испании с воцарением умного и талантливого Фердинанда чуда не произошло. Уж очень велики, застарелы были мучавшие страну проблемы, да и молодой король, не имея опыта управления державой, нередко ошибался. Желая как можно быстрее отомстить убийцам брата, он пошёл на серьёзные уступки Каталонии, вынужденно переступив через собственную гордость, и заключил с ней мир, вернув провинцию в Испанию. Но в Португалии, поддерживаемой тайком голландцами, мира не было. Испанские войска полностью были выбиты из мятежной провинции, португальцам даже удалось на короткое время захватить часть соседней Галисии. Поэтому, вместо подготовки рейда на Алжир и Тунис, Фернандо пошёл войной на западную часть Пиренейского полуострова, испытывая острый дефицит ресурсов, прежде всего - денег.
В скандинавском противостоянии наступил пат. Торнстенссон захватил материковую часть Дании, но пробиться на острова не мог, как был бессилен помочь метрополии - на Балтике царил датский флот. Удачная датская атака из Сконе, разгром шведского флота и гибель почти всего подкрепления, плывшего на нём в Польшу, существенно осложнили ситуацию в Швеции. Остававшиеся там войска не могли идти на отвоевание потерь, так как были заняты подавлением крестьянских бунтов. Начались волнения и в армии метрополии - солдатам и офицерам давно не платили жалованья, часть из них также голодала. Вывезти хлеб из контролировавшегося шведской армией Гданьска не удавалось - датский флот не позволял. Одерживая одну победу за другой, Швеция оказалась в опаснейшей ситуации чреватой капитуляцией. Её положение осложнялось и тем, что датчан поддержали прежние союзники - французы и голландцы.
В январе, по льду, сковавшему проливы, Торнстенссон их форсировал и захватил крупнейшие датские острова на Балтике, вынудив датчан закрыться в Копенгагене. Оксеншерна лично возглавил войска и загнал врагов в Сконе. Но взятие крепостей штурмом могло оставить шведов без армии, а долговременная осада была невозможна без постоянного притока продовольствия и денег. Энергичный реформатор, но бездарный политик и полководец Христиансен опять вверг свою страну в катастрофу, но и шведов поставил на грань катастрофы. Под давлением Нидерландов и Франции стороны сели за стол переговоров.
В Германии часть германских князей-протестантов, вынужденных ранее перебежать под руку императора, увидев его слабость, переметнулась к шведам. Это позволило Оксеншерне, не выводя войск из Дании, перебросить подкрепление в Польшу и остановить наступление польско-имперской армии с юга, даже заметно потеснить их обратно. Его попытка окончательно вывести из войны Баварию, направив туда армию Турна, с треском провалилась. И Бавария не собиралась сдаваться, имея ещё ресурсы для сопротивления, и Турн был бездарен.
В Польше раньше, в Литве позже, но по схожим сценариям разгоралась герилья против шведов. И с каждым месяцев она всё более явственно приобретала религиозный окрас. Многочисленные кальвинисты и янсенисты Польши вынуждены были бежать на север, в зону оккупации Швеции. Хотя само шведское правительство никаких антикатолических действий не проводило и не поощряло, но беженцы с юга, местные протестанты, начали притеснять живущих на севере католиков. И уже не только казацкие агенты, но и поляки начали поджигать храмы не своей веры.
В Литве протестантами были, прежде всего, шляхтичи и горожане, селяне к тому времени уже успели в массе принять католичество. Огромные налоги, наглость ставших на постой шведских солдат, многочисленные слухи об обидах, наносимых католикам протестантами, всё это способствовало атакам на мелкие шведские обозы и уничтожению потерявших бдительность шведов. Тем приходилось предпринимать карательные походы, что никак не прибавляло им популярности в народе.
Далеко не всё гладко проходило в белорусских воеводствах у Хмеля. Религиозная нетерпимость оттолкнула от него не только горожан, но и немало селян, к тому времени вынужденно, под давлением своих панов, принявших униатство или католичество. Уже не русы, а литвины, паны не видели себе места в его державе с запретом на закрепощение православных и отчаянно сопротивлялись. Их конные отряды терроризировали присоединённые территории, хватало там и банд, грабивших всех и всякого, кого могли осилить.
Совсем не благостно стало и на земле Малой Руси. Идущие один за другим засушливые годы подкосили селян во многих районах, а налога на содержание армии с них никто снимать не собирался. Волнения то в одном месте, то в другом, вспыхивали и на Левобережье и на Правобережье Днепра. Нередко словесно селян успокоить не удавалось, приходилось отправлять карательные отряды. Подковёрные интриги начались и среди казацкой старшины, жаждавшей шляхетства, причём, не только на бумаге, но и в быту. Их хуторки и маетки, как казалось новым "можновладцам", нуждались в хлопах.
Проявляли недовольство и казаки-гультяи. Огромные деньги, награбленные в прошлые годы, они пропили, а новых настолько прибыльных дел в ближайшее время не предвиделось. "За что боролись?!" Донское казачество также бурлило. Многие были недовольны разрешением земледелия на юге новых донских земель, других, как и гультяев-запорожцев, не устраивало отсутствие прибыльных походов, третьих напрягала бесконечная и кровавая война в Черкессии, в которую донцы невольно втянулись.
Гребенцы и восстанавливающиеся терцы вне своей территории возможностей действовать не получили. Но совместно с калмыками и кабардинцами кумыков загеноцидили - вынудили уходить на юг, в персидские владения. По совету Аркадия, попавших в мясорубку передела территорий горских евреев переправили в Палестину, к единоверцам. Как раз именно воинов там нарождающейся еврейской автономии (пока автономии) не хватало. Всегда полагаться на хорошее отношение (за большие деньги) друзских шейхов было бы глупо.
Москва заканчивала усвоение захваченного в победной войне Смоленска и городов восточной Белоруссии. Местная шляхта в массе приняла православие, хуже обстояло дело в городах, многие из горожан, евреев или католиков, в православие переходить категорически отказывались, несмотря на репрессии. А без горожан города стали бы сомнительным приобретением. Именно московские войска захватили и дольше всех отбивавшуюся Центральную Белоруссию, что означало исчезновение Литвы с политической карты как независимого государства. Надолго ли?
После победы над Ахмадом, Гирей активизировал внешнюю политику. В том числе, восстановил связи с проосманскими князьями Черкессии, стимулируя их к борьбе с неверными, большая часть князей на тот момент уже приняла ислам - в отличие от простых черкесов, верных вере предков. "Мингрельский Лев" Дадиани послушно начал готовиться к войне с союзными казакам абхазами и шапсугами.
Сам Гирей и его войско прочно застряли на востоке Анатолии. Гоняясь за неуловимым Лжемурадом, они вконец разорили местное население. Воспользовавшись отсутствием персидской армии, Гирей заодно провёл кампанию по возвращению провинций уступленных шаху Ахмедом. Хотя персидских войск на западе было совсем мало, в сорок втором туркам удалось вернуть под свой контроль меньше трети крепостей. Шах, застрявший в Афганистане, реально помочь отстоять недавнее приобретение не мог.
Египетские мамелюки притихли после разгрома под Анкарой и репрессий за поддержку "не того" претендента на престол. Зато набирали силу друзы, получавшие обильную помощь от Ватикана и Венеции. Занявшим в их государстве очень важное место евреям с огромным трудом удалось удержать шейха от немедленного восстания. Слишком близко находилась огромная гиреевская армия. Однако друзы потихоньку подмяли под себя крайне недовольных этим маронитов, потом алавитов, христиан ю-з Сирии. Власть друзов над значительной частью зоны Левантийской торговли дала возможность спонсировавшим их евреям начать перехватывать некоторые торговые пути, брать их под контроль.
На Ближнем Востоке возникло мощное в военном отношении образование, правда, гарантированно нестабильное. Уж очень много ненависти и страха имелось в отношениях между его составляющими. Венеция, чья экономика сильно пострадала от отлучения от Левантийской торговли, сделала ставку на друзов, помогая им вооружаться. Заодно венецианцы подрабатывали, способствуя переселению в Палестину евреев, многим из которых в Европе стало совсем неуютно.
1643
Извержение вулкана Семус (Африка), но, возможно, что извержение одного из 5 наиболее активных вулканов Эфиопии: Эрта Але, Дубби, Афдера, Айелу и Абида.
Извержение вулкана Каркар, Новая Гвинея.
Сильное землетрясение в Корее.
Зима - в Западной Европе и Северной Америке повсеместно суровая.
Весна - большое половодье на р. Оке, Русские земли.
31 марта - извержение вулкана Мияке-Дзима на Марианских островах, лавовые потоки, разрушения.
13 мая - катастрофическое землетрясение в Сантьяго (Чили), погибла 1/3 населения города.
Лето - нашествие лесных вредителей в Альпах. Засушливое лето в Русских землях, градобития в Чугуеве и Западной Европе.
15 июня - извержение вулкана Тернате в Индонезии.
Октябрь - несколько землетрясений в провинции Цзяньнань, Китай.
6 декабря - землетрясение в провинции Шандунь, Китай.
1643: Барометр: Эванджелиста Торричелли.
В Ирландии роялисты-католики дожали протестантов, вынудив их сдать последние удерживаемые ими крепости. И тут же объявили о создании собственного государства. Впрочем, в полном соответствии с национальными традициями, ирландцы немедленно принялись за любимое дело - усобицы и разборки, демонстрируя тем самым химеричность новообразования.
Руперт в очередной раз разбил армию парламента, теперь под началом Ферфакса (правда, не полностью, скорее, не разбил, а нанёс поражение - выиграл битву по очкам), но вскоре недавно произведённый в чин генерала Рейнсборо разгромил вдребезги другую роялисткую армию, а также "свежий" генерал Айртон вышиб роялистов из Уэльса.
Гражданская война сопровождалась разорением, упадком производства, как в сельской местности, так и в городах, всё большим ожесточением воюющих. Нацеленность на высокодоходное овцеводство сыграла с англичанами злую шутку - прокормить себя страна, особенно в разгар гражданской войны не могла. Тенденция на разрушение оград положение только ухудшала - не умели городские люмпены и пролетарии толком обрабатывать землю, да начального капитала на обзаведение хозяйством у них не было. Уничтожение овечьих стад вело к дальнейшему сокращению продовольственных ресурсов на острове - при крайне ограниченном подвозе извне. Дешевевшее последние десятилетия зерно резко подскочило в цене во всей Европе - его объективно стало много меньше предлагаться на продажу. В городах Англии прокатилась волна голодных бунтов, как на роялистком севере, так и на парламентском юге.
Предварительные переговоры между Испанией и Нидерландами привели к пониманию невозможности заключить прочный мир. Фердинанд не мог согласиться с переходом Бразилии к голландцам, а тех поджимали потери от пиратства, уже не только дюнкерского, но и магрибского и обострившийся продовольственный кризис. Вместо мирного договора стороны сошлись на заключении перемирия на десять лет.
Во Франции имевшие куда больше войск фрондёры идти на Париж не решались из-за выяснения отношений между собой. В результате армии, оставшиеся верными малолетнему королю, постепенно начали их теснить. Хоть граф де Шавиньи не был гением интриг, но и ему удалось стравить врагов между собой, избегнув тем самым поражения в первоначальный, самый тяжёлый для королевской стороны период. Да и без всяких стравливаний Гастон Орлеанский не жаждал выручать попавшего в тяжёлое положение Конде и наоборот.
После заключения перемирия испанцы сосредоточили часть пехоты в Дюнкерке и, выбрав момент с бурной погодой при северном ветре (чтоб французский флот не мог помешать переброске), перевезли пятнадцать тысяч опытных вояк в Галисию, разом переломив там ход военных действий. Выведенные же из Руссильона войска начали поджимать каталонцев. Всего за несколько месяцев Фернандо удалось вдвое сократить территорию занятую португальцами и на треть - каталонцами. Между тем, забыть о подлом убийстве брата он не смог бы, даже если захотел. Вдохновлённые слухами о великом подвиге одного из них, магрибские пираты с удесятерённой силой начали терзать христианские побережья Средиземного моря (не оставляя без внимания атлантическое побережье Британии, Ирландии и Франции), вынуждая жителей бежать от людоловов вглубь своей территории, подальше от моря. Но куда бежать рыбакам и морякам? Да ещё живущим, зачастую, на небольших островах. Галерные флоты Испании, Генуи, Венеции и Мальты не знали отдыха охотясь за пиратами, но всех выловить не могли. Совершенно обнаглев, магрибцы стали атаковать отставшие суда из караванов идущих в Левант, противоставляя, тем самым, себя и Голландии.
Весь этот год шли переговоры между Испанией, Генуей (ей тогда принадлежала Корсика), Венецией и Мальтийским орденом. Не остался в стороне и Чигирин, пообещавший поставку большого количества ракет и спецов по их применению.
В Германии, несмотря на ослабление военных действий на её территории намного лучше не стало. Уж очень много самостоятельных военных отрядов и отрядиков, сомнительных соединений и откровенно разбойничьих банд там развелось. И ряды бандитов ширились - ограбленным крестьянам не оставалось иного выхода, как выход на большую дорогу. Иначе - голодная смерть, настигавшая всех слабых, нерешительных и невезучих. Перебежавшие на сторону Швеции протестанские князья неожиданно обнаружили, что эти братья по вере - даже в роли союзников - как бы не хуже врагов-католиков. Свои денежные и продовольственные проблемы шведы решали любыми путями и, не церемонясь, об их якобы рыцарстве стало смешно вспоминать.
Блистательные победы шведов над датчанами - давшиеся им дорогой ценой - мало что им принесли. Под давлением извне Стокгольм вынужден был согласиться на восстановление довоенного статус-кво. Оксеншерна принужден был на это из-за катастрофического положения на собственно шведской территории и невозможности вовремя платить жалованье солдатам и офицерам. Без поставок хлеба из Гданьска и Риги - блокированных на время войны датчанами - крестьянские бунты грозили перерасти в тотальную гражданскую войну, а армии вне Швеции без выплат могли перебежать к врагам. Именно последнее обстоятельство вынудило канцлера заложить доходы с портов и фактически ограбить протестантских союзников, рискуя снова сделать их врагами.
Ясно было, что для содержания армии срочно необходимо расширить ограбляемые территории. Частично это сделали в Германии - под реквизиции пошли ресурсы Саксонии и Бранденбурга. Но шведской саранче этого не хватило, она двинулась на юг в Польше. Помимо тактических задач, этот поход имел и стратегическую цель - полный захват Польши, превращение её в шведскую колонию.
Возглавил поход Торнстенссон, вернувшийся из Дании с третью армии пошедшей воевать с Христиансеном. Голод, морозы, болезни, в том числе - чума косили ряды шведской армии куда сильнее, чем вражеские пули и ядра. Но в голодной Германии, стремительно разоряемой Польше, даже во враждебной Дании легко было набрать новых рекрутов. А вот собственно шведов в большом количестве призвать было невозможно - непрерывные войны истощили страну. Бегство финнов и эстов в Россию от призыва приобрело массовую форму, да и налоги там были куда более щадящими для крестьян.
Новая битва под Варшавой оказалась не менее кровавой и упорной, но и в этот раз Торнстенссону удалось одержать победу. Причём, более решительную и важную чем предыдущее - шведы смогли двинуться вслед за бегущими врагами уже в августе захватили и не пытавшийся сопротивляться Краков. Собиравшиеся дать под его стенами ещё одно сражение австрийцы и поляки передумали это делать в последний момент - из-за вторжения трансильванской армии с юга. Католическое войско отошло в Силезию и Богемию, а шведы отказались делить Польшу ещё и с Ракоци и вынудили его отвести свою армию с польской территории. Своей победой потомки викингов постарались воспользоваться в полной мере - зерно нового урожая изымалось в размерах ставящих выживание вырастивших его хлопов под большое сомнение. Очень большое. А уж о прибылях панов, также обнищавших за последние годы, и речи не шло - они проходили по статье злейших врагов Швеции. И полная победа шведского оружия вдруг стала оборачиваться преддверием новой катастрофы. Польша буквально взорвалась. Уже к октябрю даже для роты шведов самостоятельное путешествие в отрыве от основного войска превратилось в рискованное мероприятие. Толпы хлопов-косиньеров, конные отряды панов с челядью атаковали врагов при первой же возможности, не щадя себя, не говоря уж о противниках.
Центром сопротивления шведам, символом войны с иноконфессиональными захватчиками - вероятно не случайно - стал Ченстоховский монастырь. Летом Торнстенссон его проигнорировал, надеясь на улучшение отношений с католической церковью в Польше, но уже в конце сентября вынужден был осадить - уж очень явно вокруг него концентрировалось всё антишведское и антипротестантское (ещё и антиправославное, но этот аспект в полной мере проявится позже). Осада не задалась с самого начала, а к зиме стало непонятно, кто больше в осаде: монастырь или осаждающие его войска. Защитники святого для поляков места готовы были умереть, но не уступить, а шведская армия - состоящая на 2/3 из иностранцев - пришла грабить, а не погибать.
На севере Польши, в польском Поморье, под защитой многочисленных здесь шведских штыков, постепенно образовывалась естественным путём полоса в сто-сто пятьдесят километров, с которой католиков выживали, а порой и прямо изгоняли. В основном не шведы, а протестантские беженцы из других регионов страны. Здесь же начали охотно оседать протестантские переселенцы из Германии. Паны-протестанты выставили в помощь шведскому войску несколько хоругвей тяжёлой и средней конницы. Конфессиональное разделение Речи Посполитой становилось всё более зримым и необратимым.
Огромные потери в войсках и кислые перспективы дальнейших боевых действий привели к выводу саксонских и брандербургских войск из Польши. Саксонии угрожало вторжение из Силезии, брандербужцы отошли, якобы, на защиту Пруссии и пограничных с Польшей земель - налёты на них из Польши и Литвы учащались. Захваченный Хмелем кусок левобережья Вислы воюющие стороны не интересовал - все знали об абсолютном разорении этого края и практически полном его обезлюднивании. Эти земли сознательно превращались в огромный луг, используемый для выпаса казацких коней - и польза есть и у армии, идущей на Русь с запада, возникнут немалые проблемы со снабжением, всё придётся тащить с собой.
В части ВКЛ захваченной шведами шведы получали добровольную помощь только в городах и у панов-протестантов, причём, с каждым месяцем всё менее добровольную и значимую. Среди панства даже начался, пока робкий, откат от кальвинизма - уж очень достали всех оккупанты. Хлопы, подстрекаемые ксёндзами, развернули против шведов настоящую партизанскую войну. Казни пойманных или назначенных виновными в нападениях на шведских солдат, ситуацию не притушивали, а обостряли. Грабежи и насилия при поиске виновных ширили их число, понукая к борьбе даже нерешительных.
Ко всем прочим бедам в Польше, Литве и шведских войсках в них ширились эпидемии чумы и холеры. Причин вызывающих эти болезни тогда не знали, да и эффективно бороться с ними не умели. Да и не по средствам большей части европейцев была чистота и санитария - дрова в большей части стран стоили очень дорого. На гетманщине - с подачи попаданца - же чистоплотность культивировалась властями, даже навязывалась населению. И не только Вольная, но и Московская Русь пытались защитится от эпидемий карантинами. Что также не встречало понимания у европейцев, считавших подобные действия дикарством.
В сентябре пограничники Малой Руси задержали посольство Швеции, отбывшее в свою миссию из охваченного эпидемиями чумы и холеры войска, графа Горна с другими членами посольства. Без отбывания карантина их пропускать далее, не желая обращать внимания на протесты. Горн посчитал такое поведение умышленным оскорблением, умалением чести шведской короны и повернул обратно. Хотя сам гордый граф умер по дороге между Варшавой и Гданьском именно от чумы, его версия событий встретила сначала понимание, а потом и была признана правильной в Стокгольме - там давно искали повод для войны с казаками. Весьма способствовали этому и вести из Стамбула - ясно было, что казакам в следующем году будет не до шведов, если на них навалится гиреевское войско.
Мысль, что "Паровозы надо давить, пока они - чайники" несмотря на отсутствие в природе первых и в Европе вторых, была понятна и близка Оксеншерне. Дело даже не в его ненависти к русским, само стремительное развитие Малой Руси, её военного потенциала, бурный рост производства металла там объективно ставили ещё только проклёвывавшуюся страну в число конкурентов Швеции. Потенциально очень опасных конкурентов. Глупо было ждать, когда противник заматереет и наберётся сил, а канцлер глупцом не был. Инициатором, впрочем, выступал не канцлер, а новый риксмаршалл, красавчик Магнус Делагарди, граф Лекё, фаворит королевы. Кто-то из окружения Её Величества (скрыто католического, точнее - иезуитского) внушил ему, что славу на полях сражений и богатство искать надо не в разорённой Германии, а в дикой, но ограбившей оттоман Руси. Скорее всего не решившийся бы предлагать начинать войну от своего имени, Оксешерна охотно поддержал Делагарди, рассчитывая - в случае весьма вероятной неудачи - существенно подрезать ему крылышки.
Одновременно с пропагандисткой антиказацкой кампанией и дружным осуждением поведения Хмельницкого в риксдаге, шведы повели подготовку к очередной победной кампании - весной сорок четвёртого года было решено двинуть полки на юго-восток.
Естественно, и парламентские обсуждения и приготовления шведской армии не остались незамеченными в Чигирине. Пришлось срочно готовиться к войне на три фронта. Помимо Швеции, война шла с юга, из Гиреевского халифата, собравшегося, наконец, отвоёвывать утерянные территории Румелии и Крыма и опять полыхнуло в Черкессии. Ну не могли черкесы спокойно наблюдать за торговлей вдоль своих берегов! Сразу несколько племён договорилось о совместных действиях против казацких караванов. Одновременно, по приказу Ислама Гирея на Абхазию выдвигалось немалое грузинское войско. Впрочем, этот, третий фронт предстояло держать донцам и гребенцам, но и две мощнейших военных державы - Турция и Швеция - более чем достаточное испытание для любого государства.
Серьёзных проблем и трудностей в Вольной Руси хватало более чем. Присутствовала прослойка казачества не желавшая никаких перемен, причём входили в неё люди решительные и битые, вооружённые до зубов и готовые применять оружие безжалостно. Немалая часть старшины по-прежнему видела себя панами. Пусть не польского типа, так хоть русского. Большая часть казаков жаждала новых прибыльных походов, и пренебрегать их тягой к грабежам было смертельно опасно. Среди новопоселенцев хватало отребья и бестолочи - их выпалывали, однако набегали новые куда быстрее. Регулярно частые повешения и утопления провинившихся проблему роста преступности решить не могли, хоть и от взрывного роста спасали.
Крайне, просто катастрофически, не хватало грамотных специалистов по всем вопросам. Приток их Европы возобновился - через Трансильванию, Валахию, Молдавию, но совершенно не удовлетворял потребностей растущей экономики. Срочно организовывались разнообразные училища и академии, но в ближайшее время эффекта от них ожидать не приходилось. На Гетманщине жутким дефицитом стали умелые чиновники - в прошлом большая часть их была католического или униатского вероисповедования и сгинула ещё в начале гражданской войны. А правильное налогообложение, учёт наличных ресурсов для зарождающегося государства стали жизненно важными. Именно это обстоятельство позволило благополучно пережить потерю своих хлопов православной шляхте Малой Руси - все желающие легко встроились в государственный или военный аппарат Гетманщины. Увы, но на попавшем в Гетманщину куске Белой Руси панство в массе заняло откровенно антиказацкую позицию. Помимо специалистов из Европы к казакам усилился поток беженцев из Польши. Большей частью перебегали хлопы, зная, что на Руси им "светит" холопское ярмо. Но лучше быть живым хлопом русского пана - насильственно их не перекрещивали (не по доброте душевной - православных нельзя было холопить) - чем мёртвым польского.
Удалось гетману выдавить или перебить большую часть врагов в контролируемой им части Белой Руси. Однако насыщенность местных лесов разбойниками зашкаливала - уж очень много людей пошли на большую дорогу спасаясь от голодной смерти.
Понимая, что война со Швецией неизбежна, Хмельницкий успешно провёл переговоры с королём Владиславом - не контролировавшим на тот момент ни одного кусочка Польши и сидевшем в Силезии на средства императора - о его отказе от земель находящихся под властью казаков и титула Великого князя Литовского в обмен на вступление Руси в войну на стороне Польши. Ясно заранее было, что сейм и сенат, когда соберутся, этого договора не утвердят - не имел король полномочий на такой договор - придётся воевать с панами ещё, но легитимность в глазах окружающего мира Богдан получил. Как Великий гетман Малой Руси и Крыма, кошевой атаман войска Запорожского. Огромное войско и возможность привлечь мощных союзников делали его и раньше желанным субъектом для переговоров и договоров, теперь же к равноправным отношениям с повелителем государства имеющим ТАКУЮ армию у императора и королей не было никаких препятствий.
Между тем экономика Малой Руси росла невиданными темпами. Крестьяне распахивали - не всегда добровольно - пахотные земли на благодатных чернозёмах, дававших поначалу фантастические для тех времён урожаи. По совету Аркадия проводилась, правда осторожно, политика переселения крестьян с Галиции, Волыни, северо-запада и центра Белоруссии на новые земли, особенно охотно переселялись селяне Руси Белой - уж очень неспокойно стало во многих её регионах. Строились новые домны, передельные печи и, на Дону, коксовые батареи. Пусть до уровня шведской металлургии Вольной Руси было ещё очень далеко, но темпы развития промышленности здесь руководство страны не могли не радовать. В Карпатах срочно сооружали нефтепромыслы и налаживали крекинг нефти. Вольная Русь получала уже немалый доход от экспорта зажигалок и керосиновых ламп, несмотря на очень высокую цену их охотно раскупали и на Западе и на Востоке, Севере и Юге. Пусть по меньшей цене, но чугунное литьё хорошо шло в Персии и на Руси Московской. Уже в недалёком будущем легко было предсказать большие перспективы хлебного и рыбного экспорта. Всерьёз налаживалось производство сукна, благо шерсти хватало.
Естественно, прежде всего, уделялось развитие военной промышленности - в огромных, по сравнению с прежними, масштабах производились пушки, причём, часть - сверлением бронзовых прокованных стволов - это резко повышало их боевые качества (увы, высверливать удавалось только относительно небольшие орудия); ружья, в том числе - нарезные; пистоли и пока очень дорогие револьверы... По всей Вольной Руси строились пороховые мельницы, налаживался сбор навоза для производства селитры. Удалось наладить получение серной и азотной кислот в приличных объёмах, массовое изготовление капсюлей, правда, с регулярно частыми взрывами делающими работяг калеками или мертвецами. Неожиданно для Аркадия всю вину за несчастья при этом люди списывали на сатану с помощниками. Мол, Москаль-чародей украл у чертей секрет производства грозного оружия, а черти в аду бесятся и норовят не допустить его производства казаками. А что люди-то гибнут... так на всё - божья воля. Попаданец между тем уже подумывал о производстве первых партий бездымного пороха, пока его останавливала заоблачная цена такого девайса.
Все новостройки, расселение крестьян, содержание быстро растущей гетманской армии требовали денег. Очень много денег, которые внутри страны добыть было негде - здесь их столько не было. Поначалу спасала награбленная в Стамбуле и Польше добыча, но она быстро подошла к концу. Немалую долю в финансировании вносило массовое фальшивомонетничество. Хмель и в реале этим баловался, здесь же - благодаря советам Аркадия - он развернулся во всю ширь незаурядной личности. Бились монеты не только откровенно враждебных государств - Польши, Турции, но и Франции, империи, Швеции, Венеции. Впрочем, дукаты последней производились для подрыва экономики не республики св. Марка, а на рынок гиреевской империи. Там к своим монетам - из-за их постоянной порчи своими же властями - население относилось настороженно, а венецианские, хоть и вражеские, принимали охотно. Для отведения глаз обиженных стран постоянно организовывались ложные следы - властям давали возможность поймать агентов распространяющих фальшивые монеты. В Австрии, Голландии и Франции - поляков с севера, в Швеции - поляков с юга... Вполне возможно, что взаимные обвинения в таком неблагородном, подлом деле, весьма способствовали продолжению войны, отсутствию долгожданного мира.
Всё более неопределённой становилась ситуация в Крыму. Благодатную почву для своей пропаганды находили гиреевские агитаторы, прибывающие тайком из Анатолии. Открыто подчинённое и неравноправное положение, в которое попали недавние властители полуострова, резкое уменьшение доходов, как мурз, так и простых пастухов - из-за разрыва привычных экономических связей и невозможности добычи дешёвых рабов - могли легко привести к взрыву, новой войне. К тому же татарам сочувствовали местные христиане, привыкшие извлекать прибыли от торговли со Стамбулом и людоловства. Гиреевских подсылов возили местные греки - не бесплатно, но охотно. До казачьих побед многие греческие семьи жили куда зажиточнее, да казни попавшихся в казачьи руки работорговцев для некоторых эллинов стали поводом для мести за гибель родных и крушение надежд на безбедную жизнь. Значительный элемент нестабильности приносили переселенцы с Балкан, пытавшиеся отыграться на татарах за обиды на родине.
Татаринову обеспечить такой экономический рост на Дону не удалось, всё же он был прежде всего воином, а не управителем. На большей части донских земель по-прежнему действовал запрет на земледелие, а на юге донцов серьёзно поджимали черкесы. Освобождённые от давления со стороны Крыма, горцы ничтоже сумняше пытались занять нишу грабителей и рекетиров. Но и здесь строились мануфактуры, домны, коксовые батареи и передельные печи. Важной часть экономики Вольной Руси стала добыча и продажа соли. Её покупала не только Москва, но и, через посредников, Польша. Самые оборотистые из старшины стремительно превращались в олигархов, что вызывало недовольство у большей части казаков.
Москва переваривала добычу и зализывала раны - не столько собственно военные, сколько экономические. До уровня страны в начале царствования Бориса Годунова стране было ещё очень далеко. Но существенно приращение плодородной земли вне зоны опасности набегов кочевников обещало скорый и бурный рост. В общем-то, он уже начался - несмотря засухи массового вымирания населения от голода не случилось. Однако в поместьях мелкопоместных дворян в центральной части страны проблема пропитания всерьёз вставала не только перед холопами. В немалой мере способствовал оживлению русской экономики стремительный рост торговли с Доном. Он мог бы быть и ещё большим, но у подданных царя элементарно не было на новые покупки денег, страна по-прежнему оставалась очень бедной.
В унисон с московским клиром некоторые из владетелей огромных новых поместий на юге уже открыто говорили о необходимости возвращения Юрьева дня - исконно русского и православного обычая. Они не без основания рассчитывали, что сбежав от голодной жизни у дворян, холопы придут на поклон к ним.
Горячие головы требовали от царя войны со Швецией за выход к Балтике, однако Михаил благоразумно воздерживался от такого шага - и денег на новую войну у казны не было, и боевые качества шведских войск вызывали заслуженное опасение. Однако вести из Стокгольма просто вынуждали царя и его окружение интенсивно готовиться к этой войне.
Калмыки и весь этот год отчаянно сражались с жаждавшими реванша за прежние поражения казахами, поддерживаемыми многими узбекскими племенами. За поставки Доном лёгких пушек и нарезных ружей калмыки расплачивались пленниками и захваченным у врагов скотом. Пользуясь относительной безопасностью границ с Великой Россией и Вольной Русью, они оставили здесь только кочевья со скотом, бросив большую часть мужчин на юг.
Гребенцы, избавившись от кумыков, получили только некоторое облегчение, но никак не спокойствие. Даже союзные, вроде бы, племена не стеснялись совершать на них пусть небольшие, но налёты. В отсутствии строивших прежде всех татар и кумыков, кровавый бардак вокруг расцвёл вокруг пышным цветом. Налётов на аулы соседей, смертей и угонов в рабство от них стало не меньше, а больше. Наладившаяся было торговля по Тереку-Кубани заглохла - к рекам начали стекаться для грабежа бандиты из всех черкесских племён. Пришлось возить товары из Персии по Волге-Дону, через территорию Московского царства.
Гиреевцы таки отвоевали у персов провинции, отданные им Ахмедом, заодно и другие, ближайшие к Анатолии персидские провинции пограбили-разорили. Однако на Багдад турки идти не решились - для заведомо длительной и тяжёлой осады готовится необходимо не один год, как делал это покойный Мурад. Удалось, вроде бы, замирить и бунтовавшие под флагом Лжемурада провинции в собственно Анатолии. Таким образом, был восстановлен контроль над территорией Османской империи в Азии и Африке (Алжир и Тунис давно уже фактически были независимы и признавали главенство Стамбула сугубо номинально). На очереди стал вопрос об отвоевании Румелии, в связи с чем большая часть янычар и сипахов передислоцировалась в столицу, ставшую пограничным городом.
Западная Анатолия несколько лет не подвергалась разорениям от больших воинских масс, но восстановиться полностью местное хозяйство не сумело. Огромное количество разбойничьих шаек беспощадно грабили всех, кого могли, иногда разбивая даже небольшие воинские обозы. Ещё больше терроризировали население откупщики налогов норовившие взять втрое, если не вдесятеро за выплаченные властям деньги. Лишённые средств к существованию селяне вымирали или множили число разбойников.
Регулярно выселяемая из Стамбула беднота приживалась в сёлах плохо - и навыков работы на земле у большинства из недобровольных земледельцев не хватало, и финансы, выделяемые им на обзаведение, чуть ли не полостью разворовывались чиновниками. В результате - немалая часть бывших стамбульцев пополняла ряды работников ножа и топора или сбегала опять в Стамбул. Прокормить усохший более чем вдвое, но по-прежнему огромный по меркам семнадцатого века город эти земли на данный момент не могли. Единственным светлым пятном здесь были обширные вакуфные земли, принадлежавшие мечетям и медресе - часть их уцелела от разорения и могла дать хоть что-то страдавшему от недоедания городу.
Пока горожан спасали от вымирания поставки хлеба из Египта голландцами. Султан Ислам вынужден был даровать им невиданные льготы и преференции, ведь даже перевезти продовольствие самостоятельно гиреевцы не могли - в Восточном Средиземноморье полностью доминировал враждебный венецианский флот. Султан и верхушка оджака не раз проводили совещания по строительству своего флота, но каждый раз вынуждены были откладывать это "на потом". Война на море - очень дорогое удовольствие, у растерзанной страны не было на это денег.
Воспользовавшись ослаблением позиций Англии из-за бушевавшей там гражданской войны, голландцы добились у султана лишения англичан всех льгот, что сделало для них Левантийскую торговлю невыгодной. То есть, голландцы стали в этой торговле монополистами - те же венецианцы вынуждены были покупать шерсть или пряности у посредников из Нидерландов. Правда, и мамелюки и друзы никакой ненависти к островитянам не питали и как англичане, так и венецианцы вполне спокойно, фактически открыто торговали с этими частями халифата "контрабандно".
Сосредоточив войско в столице и окрестностях, Ислам отдал приказ о начале отвоевания Румелии. Первыми попали под раздачу греки. Все не сбежавшие на острова или в Морею, ограждённую от этого похода венецианцами, сумевшими защитить узкий перешеек очень пожалели о своей неосторожности. Завязывать большую войну из-за небольшого кусочка земли турки не стали, отложили отвоевание Мореи на потом.
Шах Сефи подписал позорный мир с Велики моголом, признав потерю немалого куска афганской территории, отошедшей победителям. Вернувшись на запад своей страны, он немедленно начал подготовку к новой войне - с Гиреевским султанатом. Впрочем, пока турецкая армия находилась в Малой Азии, персы отвоёвывать недавнее приобретение не спешили. Сефи выжидал, когда большая часть оджака уйдёт в Европу отвоёвывать Румелию.
Друзы прочно утвердившись в Ливане, Палестине и ю-з Сирии повели борьбу с мамелюками за Синай. До больших сражений пока не доходило, но схватки между десятками или сотнями всадников случались регулярно. Обе стороны, прежде всего, интересовала дополнительная доля в контроле за Левантийской торговлей, а не синайские пустыни. Бедуины Синая и юга Палестины вынуждены были откочевать в Аравию - обе стороны конфликта уж очень беззастенчиво относились к присвоению их имущества.
1644
Извержение вулкана Тунгурауа, Эквадор.
Мощное землетрясение в Каракасе, Венесуэла.
Зима - в Западной Европе повсеместно суровая.
29 января - землетрясение в Китае.
20 февраля - извержение вулкана Асама в Японии.
23 февраля - землетрясение в Нанкине, Китай.
30 марта - землетрясение в провинции Гуан-дун, Китай.
Лето - нашествие лесных вредителей в Альпах. Жаркое лето в Западной Европе
Вскоре после рождества, раньше чем в реале, тяжело заболел и умер царь Михаил, оставив царство на своего юного сына, Алексея. В стране объявили сорокадневный траур и начали втихую готовиться к войне со Швецией. Призывы в шведском риксдаге о посылке флота для разорения Архангельска - для вынуждения русских торговать только через шведские порты на Балтике - не прошли мимо внимания Посольского приказа и боярской думы. Как максимум цели войны ставился захват одного из портов - Нарвы или Риги, как минимум - разорение приграничных шведских провинций и захват в плен как можно большего числа жителей, крестьян, прежде всего. Людишек для обработки новоприобретённых гигантских латифундий боярам-княжатам не хватало.
В Себеж, Опочку, Псков, другие близкие к границе крепости стали свозить продовольствие, боеприпасы, амуницию. Через всю европейскую часть страны - пользуясь надёжностью и проходимостью зимних дорог - потянулись на северо-запад донские казаки, приволжские ногаи, башкирские отряды. В конце марта там же собирались дворянские сотни с местной территории, в том числе - новые подданные Москвы, бывшие литвины из земель, возвращённых царству недавно.
Тем временем, выждав перерыв в зимних штормах, испанский флот вдруг заявился к Тулону и обстрелял место стоянки боевых французских кораблей, доки, склады флотского имущества напалмовыми ракетами. Успех превзошёл все ожидания короля Фердинанда, большая часть вражеского Средиземноморского флота сгорела или взорвалась, сильно пострадал главный военный порт юга Франции. Учитывая пылавшую там гражданскую войну, вероятность быстрого восстановления французского флота была очень низкой.
В конце февраля, уже не опасаясь удара в спину, испанцы в союзе с Генуей, Мальтой и Венецией уничтожили укрывавшиеся зимой в портах Магриба корабли магрибских пиратов. Заодно разорили все прибрежные селения Магриба, нахватав массу людей в плен и освободив немалое количество христиан из рабства. Правда, главные гнёзда магрибского пиратства, Тунис и Алжир, потеряв корабли, уцелели. При незамиренных Португалии и Каталонии, продолжавшейся войне с Францией, затевать осады мощных крепостей Фердинанд не решился.
Зная о скорой отправке главного гиреевского войска на север, в начале февраля египетский оджак - давно склоняемый на это голландцами и венецианцами - объявил об отделении от гиреевской империи. Прежние хозяева Египта, мамелюки, охотно поддержали это решение местного оджака, рассчитывая потом перехватить у него власть над страной.
Через несколько дней и друзы последовали их примеру, вырезав небольшие гарнизоны турок и янычар в Палестине, Ливане и Сирии. Возникло химеричное друзское государство. Химеричное из-за серьёзнейших противоречий друзских вождей с элитами большинства общин захваченных ими территорий - маронитами, евреями, алавитами, сирийскими христианами, не говоря уже о суннитах.
В марте, вернувшийся после бесславной войны с Великим моголом шах Сефи атаковал восточные вилайеты Гиреевского султаната, переданные ему ранее Ахмедом Халебским и отобранные за последнее время Исламом Гиреем. Проживавшие там курды и армяне восприняли - не без оснований - его поход как вражеское нашествие и засели в крепостях, брать которые у персов получалось плохо. Зато сельскую местность тюркская конница Сефи разоряла вчистую. Анатолийская армия турок, под номинальным командованием юного наследника престола, активно противодействовала персам, но на решающую битву с персами не решалась.
Воспользовавшись гиреевскими трудностями, на северо-востоке Анатолии опять объявился Лжемурад, в течении нескольких недель сумевший захватить немалое количество горных селений. Точнее, они сами объявили о признании его истинным халифом. Сумевшие спрятаться в прошлом году, когда Ислам чистил от лжемурадовцев эти земли, вылезли сподвижники "Истинного Османа", среди которых хватало, как янычар, так и сипахов. Хотя его банды вылазить из ущелий не решались, они сильно тревожили командование Анатолийской армии, нависая над их флангом и тылом и удерживая от решительного выступления на восток, на персов.
Пошедший на север по Балканам султан Ислам столкнулся с массой трудностей и погиб очень странной смертью в самом начале осады занятого казаками Созополя. После чего его войско прекратило осаду и вернулось в столицу, из которой немедля двинулось на восток Анатолии.
Бог его знает почему, Хмельницкий знаменитейшего из характерников, Ивана Сирка недолюбливал и продвижение его по карьерной лестнице откровенно тормозил. Однако на это рискованное дело назначил командиром, ещё и дав ему в помощники другого колдуна, Васюринского. Задача перед ними стояла труднейшая - уничтожить главные хлебные запасы шведов, хранившиеся в складах Гданьска. Сделать это предстояло с небольшим войском, неожиданным налётом, ибо основные армии Малой Руси отступали вглубь своей территории, ожесточённо огрызаясь, под ударами шведских войск.
Нельзя сказать, что война со Швецией, недавним союзником в укрощении Польши, случилась неожиданно - готовились к ней войска Малой Руси. Готовиться-то готовились, но выйти на уровень боеспособности лучшей в мире шведской армии не смогли. Да, вопреки ожиданиям Хмельницкого, Стокгольм не побоялся начать боевые действия в конце зимы, используя для передвижения войск не только дороги, но и покрытые льдом реки и зная о скором выдвижении против казаков турок. Учитывая невозможность осуществить грандиозные планы на юге при войне на севере, кошевой атаман сделал ставку на рейд эскадры Сирка. В разорённой Белоруссии за счёт местного населения выжить трём немалым шведским армиям было затруднительно, а таскать продовольствие из метрополии - особенно учитывая дефицит судов после недавней войны с датчанами - затруднительно и чрезмерно затратно.
Ко времени рейда произошло уже три битвы.
В первой, шедшая из Поморья армия Торстенссона, столкнулась у деревеньки с так и не выясненным названием с войском Криворноса. Наказной атаман имел в полтора раза больше пехоты, в два раза артиллерии, но уступал немного по численности, и очень значительно по качеству конницы. Невзирая на большие потери от обстрела, рейтары и драгуны шведов смяли гетманскую кавалерию (ракеты-пугалки на заранее приученных к подобным звукам коней впечатления не произвели) и погнали её прочь с поля боя. Пехота Кривоноса привычно укрылась в таборе, легко отбившись от попытки шведов сразу же взять его штурмом. Усеяв всё пространство перед телегами, шведы отступили. Торстенссон, считавший табор устаревшим ещё в прошлом веке, выдвинул вперёд артиллерию, надеясь с её помощью быстро разбить сделанные наспех укрепления. Однако здесь его поджидала очень неприятная неожиданность. Казацкие пушки, стоявшие среди телег, не только в числе, но и в частоте стрельбы и её точности и разрушительности (казацкие пушки стреляли не ядрами, а бомбами) заметно превзошли скандинавов. Вскоре выяснилось, что стрелять из немногих уцелевших шведских пушек некому, артиллеристы либо выбыли из строя, либо разбежались. Правда, за относительно небольшое время они смогли нанести засевшим в таборе немалые потери. Подавив вражеские пушки, казацкие пушкари принялись обстреливать шведскую пехоту, вынудив её отступить из зоны обстрела. Развить успех Кривонос не смог - вернулась шведская кавалерия. Узнав о расходе боеприпасов, Максим приказал отступать табором к Бресту, в существенно усиленной крепости которого и засел. Атаковать ещё раз Торстенссон не решился, однако на всю Европу раструбил об очередной своей победе.
У Гродно Богун, также имея преимущество в пехоте и артиллерии, но уступая в кавалерии, дал сражение фавориту королевы, недавно назначенному риксмаршаллом Магнусу Делагарди, графу Лекё. Зная о слабости своих конников, он заранее определил им оборонительную роль - густо засеяв заранее поле перед их расположением, покрашенным белой краской "чесноком". В результате первая атака шведов на фланге закончилась катастрофой - кони падали в снег, сбрасывали всадников, кавалеристы, пытаясь не попасть в ловушку, резко останавливались и сталкивались, их сбивали разогнавшиеся товарищи из задних рядов, казаки же, из милосердия, наверное, старались пристрелить как можно больше врагов. Атака пехоты для шведов закончилась ещё большими потерями - стрелять из укрытий по плотному строю, да ещё на снежном фоне комфортно. Артиллерийская дуэль также мало отличалась от битвы в Подляшье. Разве что у шведов осталось больше неразбитых пушек и вовремя сбежавших от обстрела артиллеристов. Будь Иван уверен, что его пехота сможет удержать строй в чистом поле, дело для шведов закончилось бы совсем плохо. Но как раз такой уверенности у него не было. В наглую собрав трофеи на поле боя на глазах отступивших из зоны артиллерийского обстрела шведов, гетманцы не спеша отступили в крепость Гродно, также предварительно укреплённую. Дав тем самым повод и королевскому фавориту рапортовать о победе.
Зато в третьей битве, невдалеке от Минска, разгром казацкого войска оказался безусловным. Командовавший шведско-литовским войском отец Магнусса, Якоб Понтусс Делагарди, до этого особыми военными талантами не блиставший, сумел добиться решительной победы. Впрочем, в немалой степени ему в этом поспособствовал казацкий командующий армией, Косинский, пропустивший вражескую атаку при передвижении войска. Немалую часть кавалерии Якоба Делагарди составляли литовцы и литвины, многие из которых прекрасно знали местность. Именно это и позволило разгромить гетманскую конницу - тряхнув стариной атакой руководил сам литовский гетман Радзивилл, ворваться шляхетским отрядам в середину длинной ленты казацкого войска. Победителям досталась вся вражеская артиллерия, немалое количество нарезных ружей и револьверов. С поля боя смогло спастись около трети проигравших, да и то лишь благодаря мужеству и энергии полковника Нечая, сумевшего сбить на полянке небольшой табор из телег и отбиваться в нём несколько часов. Потеряв немало воинов, шведы захватили табор после исчерпания у казаков боеприпасов. Пленных они не брали, попавшего в руки литвинов раненным Косинского посадили на кол, вместе с несколькими атаманами и полковниками из войска. Простых казаков рубили. Остатки войска Косинского смогли спрятаться в подготовленном к осаде Минске.