Аннотация: Новая редакция первой части фантастического повествования.
Протоиерей
Андрей Спиридонов
Хроники Эллизора
Фантастическая повесть
Часть 1
Чужестранец
От автора
Не знаю, как покажется Вам, любезный читатель, но если бы мне пришлось писать предисловие к 'Хроникам Эллизора', будь это не моё произведение, то я, вероятно, начал бы так: ''Хроники' представляются мне весьма любопытной попыткой литературного разговора о христианских ценностях, попыткой, предпринятой 'на поле' или материале, использование которых для современного православного читателя может показаться несколько необычным. Да, при поверхностном взгляде, создание произведения в жанре так называемого жёсткого фэнтези, да ещё с постапокалиптической атрибутикой, весьма популярной в наши дни в светской литературе, для православного писателя не совсем обычно...'
Надо сказать, что первоначально, как автор этого самого фэнтези и как протоиерей, я имел желание спрятаться за псевдонимом, а под своим настоящим именем в качестве литературной мистификации и впрямь поинтриговать читателей предисловием, где бы оправдывалась сама попытка обращения к такого рода жанру. Однако по разным причинам от псевдонима пришлось отказаться и выступить, что называется, с открытым забралом, и откровенно признаться здесь, что ещё с детства люблю хорошую фантастику как жанр...
А что такое жанр фантастики вообще? Можно ли этот жанр соотнести с евангельским миропониманием? Мне представляется, что фантастика в лучших своих проявлениях - это прежде всего иносказание, притча. А зачем вообще нужно иносказание? Думается, для того, чтобы донести до читателя или зрителя сумму определённых идей, которые по каким-то причинам автор не может или не хочет выражать средствами из арсенала одного только реализма. Быть может, ещё и потому, что реалистическая традиция не всеохватна для некоторых сверхзадач. Будучи христианами, мы можем обратить внимание и на то, что иносказание часто присутствует в проповеди Самого Христа в Евангелии. Таковы евангельские притчи. Очевидно, что Спаситель говорит притчами, когда желает рассказать слушающим нечто о Царствии Небесном, если речь заходит о неизъяснимом, о том, что недоступно рациональному пониманию человека грешного, ещё в Адаме и Еве утратившего возможность видения вещей духовных. Дабы раскрыть суть этих вещей и показать, что необходимо для их достижения, Сам Господь, как мы видим, довольно часто использует принцип иносказания. Художественная литература, желающая быть христианской, также пытается говорить о духовном, о Царствии Небесном, о том, что нравственно необходимо для его стяжания, и о том, что может этому препятствовать. Разумеется, в сравнении с Евангелием, разговор этот ведётся на гораздо более профанном уровне. И жанр фантастики (или фэнтези) здесь вполне приемлем как иносказание вообще, как притча или сказка.
Собственно, сам этот жанр в истории литературы далеко не нов. Чем знаменитые 'Путешествия Гулливера' по форме не фэнтези, пусть основным содержанием этого произведения и является достаточно злая социальная сатира? И не фантастична ли история Робинзона Крузо, сумевшего чуть ли не в одиночку в течение трёх десятилетий создать на необитаемом острове настоящую цивилизацию? А что говорить о жанре волшебной сказки, который существует у многих народов и в котором элемент фантастики всегда присутствует? Таким образом, мы видим, что фантастика в том или ином виде наличествует в литературе на всех этапах её развития.
Если же мы обратимся к ХХ столетию, то заметим, что фантастика и фэнтези к этому времени значительно трансформировались, появилось множество различных авторов и произведений, разговор о которых совершенно не входит в нашу задачу. Однако следует отметить некоторые важные для нас закономерности. По справедливому замечанию иеромонаха Серафима Роуза, феномен бурного развития научной фантастики в ХХ веке прямо связан с апостасией, то есть с отступничеством, с утратой цельной христианской веры. Отвернувшись от Христа, человечество обращает свои взоры к тварному небу, в космос, с целью найти там высший инопланетный разум, хотя, начиная ещё с Герберта Уэллса, человека не оставляют подозрения, что инопланетные существа могут оказаться далеко не миролюбивыми и не человеколюбивыми. Эта человеческая интуиция, в общем-то, вполне верна, потому что демонические силы таковыми и являются, а ведь именно они и пытаются замаскироваться под гуманоидов или 'спасителей' из космоса.
Собственно говоря, идея заменить христианскую веру фантастикой оказалась особенно популярна на фоне первых успехов человечества в покорении космоса. Тогда же появляется и набирает силу феномен НЛО, который, опять же, по мнению иеромонаха Серафима Роуза, является соответствующим ответом демонических сил на человеческие 'духовные' поиски в космосе. Основной пласт фантастики в этот период, за некоторым исключением, являет идеи вполне позитивистского, а то и атеистического характера. Правда, с течением десятилетий космическая и техническая эйфория ослабевает: становится очевидным, что завоевание космоса человеком - предприятие не только затратное, но и крайне небезопасное. Да и в самом земном общежитии проблем меньше не становится - 'выдающиеся' социальные коммунистические эксперименты начинают выдыхаться, терять привлекательность, а несколько позже и вовсе терпят крах.
И тогда на смену так называемой научной фантастике приходит фэнтези с явным налётом мистицизма. Правда, за некоторым исключением, этот мистицизм является не вполне христианским. Чаще всего, у такого рода фэнтези вполне оккультные магические корни. Весьма характерны в этом отношении произведения одного из классиков жанра Роджера Желязны. Примером могут служить его знаменитые 'Хроники Амбера': основные персонажи этой многотомной саги борются друг с другом за обретение полноты власти над многослойным миром Амбера и часто не чуждаются подлости и обмана с целью достижения магического могущества. К сожалению, произведения, созданные в жанре фэнтези и при этом проникнутые христианским мировоззрением, являются достаточно редким исключением. К ним мы можем отнести произведения Джона Рональда Руэла Толкиена и Клайва Стейплза Льюиса. Если об эпопее Толкиена как христианском произведении до сего времени споры ещё не утихли, то в отношении 'Хроник Нарнии' и 'Космической трилогии' Льюиса единодушия куда больше. Это действительно, классика христианской фантастики с вполне отточенным не только приключенческим, но и богословским содержанием.
Говоря о развитии фантастики вообще, невозможно обойти вниманием и тот достаточно богатый мировоззренческий пласт, который сформировали у нас писатели братья Стругацкие, а также их многочисленные последователи. Начиная в фантастике, в общем-то, как типичные романтики (это было вполне закономерно в период так называемого шестидесятничества), Стругацкие постепенно приходят в своих произведениях к социальному пессимизму. Их герои-'прогрессоры', пытаясь распространить собственные идеи-мечтания по всей обитаемой Вселенной, совершенно естественно заходят в тупик, вследствие того что сталкиваются с сущностями, которые или не вписываются в рамки их 'правильных' представлений, или, что ещё хуже, хотят плодам этой человеческой всеобщей 'правильности' дать хорошего пинка, о чём, кстати, ещё в ХIХ веке устами некоторых своих персонажей говорил наш гениальный писатель Фёдор Михайлович Достоевский. Дальше - больше. Современная фантастика полна ужасами и пессимизмом. Это и многочисленные 'чужие' и 'хищники', появление которых опять же не случайно. Это и экстремальная серия 'Сталкер', где на развалинах 'Чернобыля' лихие парни добывают себе всё новый и новый адреналин 'в кровь'. Всё это говорит о том, что современное человечество взращивает в себе предчувствие катастрофы, ощущение и даже желание грядущих катаклизмов. Можно сказать, что, да, человечество заслужило конец своим безрассудством и неразумным греховным поведением.
Однако апокалиптизм апокалиптизму рознь. Новозаветный Апокалипсис св. апостола Иоанна Богослова свидетельствует нам о духовном смысле всей истории человечества и пронизан настоящей христианской надеждой: 'Ей, гряди, Господи Иисусе!' (Откр. 22:20). Нехристианская апокалиптика содержит в себе страх, уныние и ощущение беспросветности грядущих времён, основной задачей которых может быть только одно - борьба за выживание. Причём, как правило, борьба, имеющая магический характер. Со времён тех же 'Хроник Амбера' это вовсе не удивительно, потому что если человек утрачивает целостное христианское мировоззрение и не желает вновь обрести его, то на смену приходит более или менее изощрённое язычество. Естественно, что картины мира, возникающие в творчестве приверженцев того или иного магизма, страшны и бесчеловечны.
Может ли христианская литература существовать в этом, казалось бы, чуждом для неё пространстве? Можно ли здесь говорить о христианских смыслах? Мне думается, что такие попытки имеют право на существование. Да, при этом приходится играть на жёстком 'постапокалиптическом' жанровом поле. И мне пришлось поместить своих героев в некий странный мир, который является обломком недавней человеческой цивилизации, заброшенным, весьма возможно, в иную, тупиковую, реальность. Всё вокруг пронизано магизмом и борьбой за выживание. Существует лишь одно исключение, один оазис - сообщество под названием 'Эллизор', которому каким-то таинственным образом в недавнем прошлом дан Закон, способствующий видимому благоденствию этого клана. Однако не всё так просто оказывается и в этом 'королевстве'... Впрочем, не буду пересказывать сюжет. Обращу внимание лишь на некоторые частности. Так, читатель может задаться вопросом, не слишком ли много магической тематики присутствует в данном повествовании? Один из редакторов, ознакомившихся с рукописью, задал и такой вопрос: а нет ли здесь некоего экскурса в магические практики как таковые? На самом деле - нет: автора сама по себе магическая атрибутика интересует мало, более занимает некая жизненная философия, которую неизбежно скрывает в себе магизм. И здесь моей задачей является разоблачение магии как заведомо ущербного мировоззрения, таящего в себе опасность духовной и физической гибели при обращении к магическим силам и энергиям. 'Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения' (Пс. 145:3), - сказано в Священном Писании. Действительно, вполне надеяться можно только на Бога и утверждаться в этой жизни можно только с помощью Божией. Если мы христиане, то мы понимаем, что евангельская истина имеет личностный характер, истина - во Христе.
Для того мира, который моделируется в 'Хрониках Эллизора', Бог является фигурой умолчания. Бог из этого мира изгнан в значительно большей степени, чем в любых исторических реальностях. Мир 'Хроник Эллизора' даже и не постхристианский - это, несмотря на весь магизм, пострелигиозный мир. Бог в этом мире вынужден действовать инкогнито, Он в этой фантастической реальности - Чужестранец, да и сама эта реальность почти иллюзорна, хотя и наполнена мною, как автором, вполне конкретными персонажами.
Само название 'Эллизор' вполне перекликается как со словом 'иллюзорный', так и со словом 'Израиль'. По отношению к последнему, понятно, это лишь намёк на Святую землю. Это даже и не подобие Земли обетованной, а некая сказочная идея, которая нужна автору, чтобы поиграть (в хорошем понимании этого слова!) с понятиями и смыслами. Так, последователи некоего Закона вынуждены противостоять магизму и бесчеловечности окружающего мира... В этом плане Закон Эллизора не простая метафора, потому как за ней для меня явно скрывается идея Бога, который не желает оставить человека ни при каких обстоятельствах, даже если сам человек совершенно забывает об Отце Небесном.
Одно несомненно для меня: главные положительные герои 'Хроник Эллизора', пройдя через все злоключения и своего рода мытарства, должны окончательно убедиться, что победить они могут, только научившись следовать нравственному закону внутри себя, то есть любви, духу самопожертвования, а не отточенному магическому 'герметизму' своих противников, которые, может быть, и хотели бы перестроить мир по неким 'лучшим' лекалам, но без Бога, без евангельской любви все такого рода затеи заведомо обречены на провал.
Надеюсь, что 'Хроники Эллизора' являются вполне христианским литературным опытом, пусть и предпринятом в не очень привычном для православного читателя жанре. Поэтому я, будучи автором, и решил не скрывать своего священнического имени за каким-либо псевдонимом, но прямо подписаться под этим произведением, а также и возможным продолжением первой повести.
Протоиерей Андрей Спиридонов
Глава 1
Оззи находит чужестранца
Пусть говорят, что пересекать границу Радиоактивного леса крайне опасно, Оззи не из тех, кого это может испугать. Да, запрещено. Да, Закон превыше всего! Но в этом лесу встречались удивительные грибы: целыми гроздьями, вкусные и совершенно нерадиоактивные. А в конце лета их особенно много.
Стояла сумрачная, сырая погода, однако это не остановило Оззи. Он оделся в старую, но крепкую армейскую плащ-палатку, за спиной возвышался короб на лямках. На боку в ножнах большой кинжал, а рядом с коробом приторочен арбалет. Так что даже при беглом взгляде на Оззи каждому становилось ясно, что этот юноша способен за себя постоять.
Оззи обошёл ржавеющие останки бронетранспортёра времён Последней мировой и вплотную приблизился к лесу. Осмотрелся: слишком прыткие и легкомысленные долго не живут. Да, вон в той ложбине наверняка должны быть грибы. Странно, а что там темнеет рядом с россыпью нежных белых опятцев? Пришлось двигаться особенно осторожно, ведь не исключено, что где-то здесь притаилась дикая собака или, того хуже, какой-нибудь мутант. Нет, собака уже выдала бы себя рычанием (они, как правило, нетерпеливы, эти потомки бывших домашних), а вот иные мутанты просто непредсказуемы. Ещё странность: эти грибы прежде попадались ему только белого цвета - так откуда красные крапины на них? Оззи остановился. Не иначе, кровь! Действительно, чуть ниже по склону лицом вниз лежал человек в изодранном плаще.
Каких же трудов стоило Оззи дотащить его до опушки! Хотя Оззи и крепкий парень, но чужестранец был весьма тяжёл. В том, что этот человек - чужестранец, Оззи уже не сомневался: так в Эллизоре не одевался никто. Да и внешность иная: притом что голова в крови, видно, что волосы густые, светлого пшеничного цвета и черты лица правильные, строгие, удивительно благородные. Нет, таких людей Оззи в Эллизоре не встречал, это ясно. А вот что делать дальше? Непонятно... Одному незнакомца не дотащить. К тому же идти придётся долго, окольными путями, чтобы никто не заметил. Надо отправляться за подмогой. Кого позвать? Оззи задумался. С детства у него было три друга - Эндрю, Силентиус и Яков. Последний, правда, немного трусоват, но с этим уж ничего не поделаешь. Главное, чтобы до их прихода чужестранца не унюхали дикие собаки.
Оззи сбросил короб и арбалет со стрелами и, оставив себе только кинжал, быстрым шагом направился в Эллизор.
Пока они вчетвером тащили чужестранца на плащ-палатке, начало темнеть. Друзья очень устали. Идти пришлось в обход, через высокую траву и кустарник. Хорошо ещё, что дом Оззи и его отца Леонарда задней своей частью выходил на заросший и местами заваленный бесхозным железом пустырь.
Оззи остановился и предложил:
- Подождём, пока совсем стемнеет!
Все изрядно запыхались и охотно присели - кто на камень, кто на корягу, предварительно убедившись, что под ними не притаилась змея или сколопендра.
Первым не вытерпел Яков:
- Слушай, Оззи, а ты вообще хорошо подумал?
- А что? - спросил Оззи, продолжая бросать взгляды по сторонам, сделав вид, что не понял вопроса.
- Но ведь это же нарушение Закона! Помощь чужестранцу на территории Эллизора!
- Разве?
Оззи достал из колчана стрелу и внимательно её осмотрел.
- А как же! - Яков был взволнован и поэтому говорил торопливо, комкая слова, как всегда, когда что-то выходило не по нему. - К тому же ты подвергаешь опасности не только себя, но и нас, твоих друзей!
- Лови! - вдруг закричал Оззи и с силой метнул стрелу от арбалета в сторону Якова.
Тот испуганно вскрикнул, но стрелу поймал. Иначе бы она впилась ему прямо в плечо. Такие выходки Оззи всегда обижали Якова, и он совершенно по-детски надул свои и без того толстые губы.
- Оставь стрелу на память, - засмеялся Оззи. - Видишь, у тебя, как и раньше, хорошая реакция. Чего тебе бояться?
Он немного помолчал, взглянул на друзей, затем сказал уже серьёзно:
- Ну не мог я его утащить один. Слишком он тяжёлый... Мы же друзья - кого мне ещё просить о помощи? Не забывайте, мой отец - в Высшем Совете! Если что, он заступится за нас!
В тот день старого слуги Рона не было дома, а отец Оззи должен был вернуться поздно. Удачным было и то, что живший по соседству глава рыбарей Эллизора Александр отправился инспектировать угодья Центрального озера. Никто не видел, как друзья пронесли раненого в жилой подвал дома Оззи и уложили на топчан. Подумав, Оззи позвал дочь соседа Беллу. Она неплохо разбиралась в медицине и последнее время работала в амбулатории Совета. А чужестранец нуждался в срочной помощи. Белле Оззи доверял полностью: они дружили с детства, вместе ходили в начальную школу Закона. Белла, как и Оззи, лишилась матери при рождении. Прежде подобное часто случалось в Эллизоре: многие годы после войны роды заканчивались смертью женщин. И лишь последние десять лет рожать стало безопасно. И в этом несомненная заслуга Закона Эллизора, который запрещает убивать детей в утробе.
В жилом подвале дома стоял топчан с матрасом, набитым свежим сеном. Оззи отправил друзей по домам, и вдвоём с Беллой они занялись ранами чужестранца. Им пришлось изрядно повозиться. Оззи нашёл кое-какие простейшие медикаменты, согрел воду, подал масло и вино. Его поразило, как ловко, без страха, Белла обращается с ранами чужестранца. Наибольшую опасность представляла рваная рана над левым ухом. Да и остальные - глубокие и длинные, словно какое-то хищное животное пыталось разорвать свою жертву острыми когтями, - требовали особого внимания.
- Он потерял много крови, - сказала Белла. - И вообще это очень странные раны...
- Да, - согласился Оззи, - это не похоже на клинок или копьё... Как будто когтями...
- А разве бывают такие когти?
- Я нашёл его на границе Радиоактивного леса. А там чего только не бывает!
Белла посмотрела на Оззи строго:
- Ах, Оззи, ты опять ходил в этот лес? А ведь отец запретил тебе!
Возмущение Беллы неразумным поведением Оззи было столь непосредственно, что тот вдруг залюбовался ею. Будто впервые увидел не просто соседскую девчонку, участницу игр детства, а юную девушку, похорошевшую и вступившую, что называется, в цветущий возраст.
Поймав на себе взгляд Оззи, Белла заметно смутилась.
- Больше всего мне не нравится эта рана на голове, - сказала она, стараясь не смотреть на Оззи. - Неизвестно, нет ли внутренних повреждений. Может быть, произошло сотрясение мозга или кровоизлияние... А раз он без сознания, то что-то не так, наверное...
Оззи тоже смутился и не сразу нашёлся, что ответить.
- Ничего, - наконец заговорил он. - Я думаю, он выздоровеет. Не зря же я его нашёл!
Некоторое время они сидели возле чужестранца молча. Потом Белла спросила:
- Как ты думаешь, кто он?
Оззи признался, что не знает.
Тогда Белла сказала:
- А ведь ты рискуешь, Оззи: если он чужестранец, то его нельзя было приносить в дом.
Оззи вспыхнул. Он вообще такой - горячий.
- Уходи тогда скорей! - закричал он. - Раз ты боишься и пока не поздно!
Белла, конечно, на горячность Оззи обиделась. Но виду не подала:
- А почему ты думаешь, что я боюсь? Я совсем не боюсь! Я думаю, ты прав! Людям надо помогать!
Оззи даже удивился:
- Но все думают и говорят, что раз в Законе написано, что помогать можно только своим, то нельзя... другим оказывать помощь...
Белла немного сникла:
- Да, так говорят... Но, мне кажется, это не совсем правильно... - Тут она, разумеется, испугалась, что говорит уж совсем не то, и не иначе как от испуга спросила: - А ты сам видел, как это написано в Законе?
- Ну, откуда ж...
- Так ведь твой отец - один из хранителей Закона, член Высшего Совета!
Оззи засмеялся:
- Ну ты даёшь! Кроме хранителей, никто не может держать Закон в руках!
Тут сверху раздался звук шагов, и к ним в подвал спустился вернувшийся домой отец Оззи - Леонард.
Вообще не понятно, каким образом Оззи думал объяснять отцу появление в их доме чужестранца. Ведь не собирался же он прятать его от отца вечно, да это и невозможно было.
Глава 2
Леонард, отец Оззи
Оззи часто видел страшные сны. Для послевоенных детей это неудивительно. Пусть они сами и не пережили эту Последнюю мировую, но родителям и дедушкам-бабушкам досталось испытать такое, что боли хватит ещё на много поколений вперёд. Если, конечно, эти поколения, вообще говоря, будут существовать. Поэтому Оззи не всегда понимал, что в кошмарных снах было отражением его переживаний, а что порождено страхами людей, живших до него.
Некоторые сны повторялись. Так, не раз ему снилось, что он играет с кем-то из сверстников на террасе, залитой солнечным светом. Свет этот, неяркий и словно ненастоящий, льётся через толстый слой стёкол и гофрированного пластика. Оззи подбегает к большому цветку в кадке, хватает и треплет его и вдруг понимает, что цветок искусственный, неживой. Внезапно рассеянный солнечный свет начинает меркнуть, и на террасу вползает густая, непроницаемая тьма. Оззи пытается убежать, но не может двинуться с места и кричит от ужаса, кричит до тех пор, пока сильные руки отца не подхватывают его и не уносят с террасы.
Отец для Оззи - это всё. Нет в его понимании никого выше и важнее отца. Он взял на себя все хлопоты по воспитанию сына. Но не только поэтому Оззи любит отца. Ещё его отец - герой Эллизора: в своё время он храбро сражался с дикими обрами и чудом уцелел. Не каждый из сверстников Оззи может похвастаться, что его отец - прославленный герой клана! Есть у Оззи два старших брата. Они уже взрослые, у каждого свои дела, и живут они отдельно. Один из них так вообще в Маггрейде.
Оззи и любит, и боится отца.
Всё время, пока отец стоял над чужестранцем, рассматривая его, Оззи пытался найти слова, чтобы объяснить отцу, кто этот человек и откуда он появился в их доме. Ничего убедительного в голову не приходило. Что мог он сказать отцу, одному из хранителей Закона, когда нарушение Закона, что называется, налицо, причём нарушение, допущенное сыном самого хранителя?
Леонард умел сдерживать гнев. Если бы кто-то наблюдал, но не слышал их разговора, то решил бы, что этот уже немолодой мужественный человек, с несколько жёсткими, заострённо-орлиными чертами лица, просто слегка журит своего сына.
- Где? - прежде всего спросил отец.
Оззи сразу понял вопрос.
- В лесу... - потупился он.
- Я же просил тебя туда не ходить... Там очень опасно... Мало ты рисковал, когда ходил за червями для Корри?
- Отец, я заскочил с краю за грибами... А там... оказался... он... Не мог же я там бросить... человека... Его бы до утра растерзали собаки!
- Ты нарушил Закон!
- Но... отец...
- И я не знаю, как мы будем выпутываться из этой ситуации!
- Отец, но ты же не выдашь его Совету?!
- Почему ты так беспокоишься за этого чужака?
- Отец, он же раненый и беспомощный. Ты же сам меня учил: нельзя бросать беззащитных!
Леонард внимательно посмотрел на сына: да, в этом Оззи прав. Однако сейчас ситуация однозначно была тупиковой: рано или поздно о чужестранце узнает Высший Совет, и тогда обвинения в нарушении Закона им всем не избежать.
- Кто ещё знает? Кроме Беллы?
Белла, как только пришёл Леонард, отправилась домой. А способна ли она не проболтаться? Оззи считал, что Белла будет держать язык за зубами: она очень серьёзная девушка.
Леонард согласился. Он уже давно думал, что Белла могла бы стать неплохой парой для Оззи.
- Так, кто ещё?
- Только Эндрю с Силеном и Яков...
- Ничего себе 'только'... - Леонард задумался. - Ну да... да... Хуже всего, что Яков тоже...
- Отец, но он же мой друг!
- Друг-то друг... Но он трусоват... Да и болтлив... А его мать Деора... Впрочем, теперь уже ничего не поделаешь...
Вдруг на топчане, прерывая их разговор, зашевелился чужестранец. Он открыл глаза - и Оззи удивился их бездонной синей глубине. Как небо в разрывах туч ранней осенью. Таких глаз Оззи прежде не видел! Правда, они горели лихорадочным огнём, но всё равно поражали своей красотой.
Чужестранец пытался что-то сказать. Отец Оззи склонился над ним. 'Леонард!' - совершенно отчётливо произнёс незнакомец. 'Леонард! - повторил чужестранец. - Ты должен помочь!' И снова потерял сознание.
Леонард сел на табурет рядом с топчаном.
- Ничего не понимаю! Откуда он меня знает? Я его первый раз вижу!
Глава 3
Главный хранитель Эллизора
Утром следующего дня проходило заседание Высшего Совета Закона. Обсуждали организацию праздника Листопада, но Леонард почти не слушал выступающих. Он всё время думал о Чужестранце. Да, именно так: с большой буквы Леонард про себя называл его. Настоящее имя всё равно пока неизвестно. В какой-то момент Леонард поймал на себе пытливый взгляд Анасиса - Главного хранителя Закона. Уж не проведал ли он чего? Нет, с Чужестранцем что-то странное: ну откуда ему знать имя Леонарда? Они же никогда раньше не встречались. Как будто...
Конечно, Леонард уже далеко не молод, в его жизни было много разных событий: и войн, и путешествий, даже бегство из плена, всё равно Чужестранца он никогда прежде не видел, а то бы обязательно запомнил. Очень яркая внешность. Кстати, а сколько ему лет? Он не стар - это точно. Но и не юн - это тоже очевидно. Где же и когда могли они пересечься, да так, чтобы он знал его, Леонарда, имя?
А может быть, кто-то просто указал Чужестранцу на Леонарда или, что вероятнее, кто-то послал его к нему? К примеру, из той же Лавретании, откуда уже давно нет никаких вестей. Или взять и всё рассказать Анасису? Так и сказать, что Чужестранец направлялся к нему, Леонарду, с вестями. В таком случае тот перестаёт быть чужаком и нарушения Закона нет. Вообще Главный хранитель Закона имеет право официально утверждать исключения! Хотя риск тоже большой: Анасис может не поверить, что в его пользу будет признать Чужестранца. Анасис недолюбливает Леонарда и, скорее всего, устроит расследование, а если выяснится, что Чужестранец здесь по другим причинам, то ложь немедленно вскроется. Да и врать Леонард не умеет: лукавство чуждо ему.
Наконец Высший Совет решил, что средств на проведение праздника вполне хватит без привлечения дополнительных и пора расходиться. Правда, выяснилось, что берёзок для праздника доставлено с Севера недостаточное количество, но тут уже ничего не поделаешь: время было упущено. Придётся частично обходиться искусственной берёзой.
По окончании Совета Анасис попросил Леонарда задержаться для личной беседы. Главный хранитель Закона - полный и добродушный с виду человек - на самом деле был скрытен, двуличен и опасен. Он лишь делал вид, что благоволит к Леонарду и считает его своим другом. Истинное доверенное лицо Анасиса в Эллизоре - Корнилий, начальник стражи. С ним Анасис проворачивает множество всяких дел, плетёт интриги. Можно сказать, что Анасис с Корнилием прибрали к рукам почти весь Эллизор. Ну а если ещё не весь, то одна из помех - Леонард, с его гипертрофированной честностью и неподкупностью. Поэтому у Главного хранителя к Леонарду давняя неприязнь.
В тот день Анасис играл привычную роль: приобняв Леонарда, пригласил прогуляться по коридорчику, что между залом заседаний и чайным двориком.
- Видишь ли, мой дорогой друг, - сладко запел Анасис после привычных расспросов о делах и детях, - у меня к тебе довольно серьёзный конфиденциальный разговор... Ну да, я знаю, что ты не из болтливых, однако здесь и обстоятельства не пустяшные...
Анасис даже несколько раз оглянулся, словно проверяя, не может ли кто услышать их разговор, и они продолжили свою прогулку.
- Понимаешь, мой друг, у меня есть совершенно достоверные сведения, что к нам в Эллизор может пожаловать агент тайных сил...
Увидев, что Леонард удивлённо вскинул брови, Анасис заговорил чуть быстрее:
- Да-да, я прекрасно знаю, что многие серьёзные люди вообще не признают тайные силы реальными и отказывают им в праве на существование. Да я и сам не верю, что болтают женщины на кухнях! Просто один мой человек в Маггрей...
Тут Анасис сообразил, что не в меру разболтался, и после короткой паузы продолжил:
- Ну, неважно где... Так вот, один мой знакомый использует именно такое словосочетание - 'тайные силы'... Да, он известил меня, что некий лазутчик должен проникнуть в Эллизор и связаться с неким агентом, прости, тоже тайных сил, который и скрывается именно здесь, в Эллизоре...
Наконец они дошли до чайного дворика. Анасис предложил выпить по чашечке хорошего белого чая, но, удивлённый речью Главного хранителя, Леонард только неопределённо мотнул головой.
- Ах да! - засмеялся Анасис. - Ты же не любишь чай! А я не люблю кофе! Ну, неважно... Так вот, заметь, судя по всему, этот агент окопался не просто в Эллизоре. Бери выше - в самом нашем Совете!
Леонард на своём веку слышал много чего и бывал в разных переделках, так что не подал виду, что его заинтересовали слова Анасиса. Однако внутри у него всё похолодело.
- Ты уверен, что это именно так? - спросил он.
Анасис ещё раз оглянулся, посмотрел внутрь чайного дворика (там никого не было) и сказал:
- За что купил, за то и продаю, как говорится... Но мой человек ещё ни разу не ошибался.
- А откуда, собственно, может быть этот лазутчик? Территориально? Не с неба же он свалился?
- Этого я точно не знаю. Остаётся только гадать. Может, из Маггрейда. А может, и из Лавретании...
На этих словах Анасис хитро сощурился, будучи отлично осведомлён, что в Лавретании у Леонарда живут близкие родственники.
После этой странной беседы Леонард отправился на другой конец города к своему старому знакомому Магирусу. Не то чтобы они были большими друзьями, однако в своё время Леонард спас Магируса от серьёзных неприятностей. Помня об этом, Магирус, который являлся кладезем всевозможной информации, частенько делился ею с Леонардом. Вообще Магирус считал себя учёным. По возрасту он, конечно, не мог быть настоящим довоенным учёным, ведь они почти все уже вымерли, но, впрочем, говорили, что Магирус всё-таки был учеником одного из уцелевших 'настоящих' и унаследовал от него архив и кое-какую технику. Техника у Магируса действительно имелась. Особенно значим был дышавший на ладан дизельный генератор, к которому Магирус невесть где находил топливо. А ещё у него был дряхлый компьютер, к которому у Магируса набралась куча старых деталей и на который этот прохиндей чуть ли не молился. Чего у Магируса точно не было, как он сам любил пошутить, так это Интернета, но вокруг уже давно никто толком и не знал, что такое Интернет. Так, словечко какое-то из довоенной жизни.
К Магирусу Леонард пожаловал не из праздного любопытства. Хотя у этого чудака нет Интернета, однако за последние годы более или менее стабильной жизни Магирус систематизировал и обобщил огромное количество самой разной информации, прямо связанной с тем, что происходило с остатками человечества после окончания Последней мировой. Ещё одним если не главным, то уж точно приятным достоинством этого 'учёного' был небольшой пивной заводик, собранный Магирусом собственноручно из остатков чудом уцелевшего оборудования одной известной до войны пивной компании.
Вот за кружкой молодого 'магирусского' пива Леонард и попытался расспросить своего приятеля о так называемых тайных силах.
- Да разное говорят, - пробурчал Магирус, пялясь в экран старого и давно уже прогоревшего монитора.
- Ну а ты сам, старина, что думаешь?
Магирус стянул с бугристого толстого носа очки и с непритворным интересом воззрился на хранителя Закона, словно видел его впервые:
- Скажи мне, Леонард, а с чего это ты вдруг заговорил об этом? Сдаётся мне, раньше ты никогда тайными силами не интересовался. Ты всегда считал, что это бабьи басни и не более того.
Вопрос этот застал Леонарда несколько врасплох. Направляясь к Магирусу, он просто забыл приготовить соответствующую легенду.
- Да знаешь, - пробормотал он, - тут сегодня на Совете случайно зашёл разговор, и я подумал, может, ты прояснишь ситуацию?
- На Совете? - ещё больше удивился Магирус. - О-о, неужели Совет Закона уже всерьёз рассматривает проблему тайных сил?
Леонард не нашёлся, что сказать, и только буркнул:
- Ну, так... Случайно кое-кто из хранителей меня спросил, а я и не знаю, что ответить...
'Что-то Анасис тут перемудрил, - подумал при этом Леонард. - Может быть, это розыгрыш? Но почему же этот розыгрыш совпал с появлением Чужестранца?'
Похоже, что Магирус не очень поверил в изложенную Леонардом версию. Но допытываться не стал. В конце концов, Магирус являлся должником Леонарда, а не наоборот.
- Я считаю, что те, кто представляет себе тайные силы как нечто сверхъестественное, весьма и весьма заблуждаются. В мистическом смысле тайных сил не было и нет. Но велика вероятность того, что существует некая группа людей, каким-то образом сохранившая или получившая доступ к уцелевшим после войны серьёзным технологиям. По-моему, их деятельность и породила слухи о тайных силах! - высказал своё мнение Магирус.
- Думаешь, это астронавты?
Магирус немного помолчал, прежде чем ответил:
- Вообще это не исключено. По моим сведениям, к моменту начала Последней мировой в космосе находилось несколько сот человек. В том числе на Луне. По времени война длилась недолго, всё быстро накрылось медным тазом, но те, кто был на орбите или на Луне, могли уцелеть со всей своей техникой.
- А энергия? Откуда столько лет они берут энергию?
Магирус хмыкнул:
- Наверное, атомную используют... На Луне была атомная станция...
- А-а, да, наверное... - сказал Леонард, чтобы хоть что-то произнести. Он имел слабое представление об использовании атомной энергии в мирных целях. То, что Последняя мировая была отчасти атомной, Леонард знал, а что от атома можно запитать лампочку или механическую телегу - это он себе плохо представлял.
Но показать своё неведение Магирусу он не решился, чтобы не уронить собственный авторитет в глазах приятеля, который и без того изрядно кичился своими знаниями.
- Значит, думаешь, астронавты? - переспросил Леонард, допил остатки пива и поставил кружку на стол.
- Ага, скорей всего, - кивнул Магирус. - Ещё кружечку?
- Нет, спасибо, пиво у тебя хорошее... - сказал Леонард, вставая, - только крепковато. Небось спирт добавляешь?
- Ты шутишь?! - не то обиделся, не то испугался Магирус. - Или я не знаю, что это запрещено Законом? Нет, я чту Закон!
- Да ладно-ладно! Я пошутил! Кстати, как работнички? Не жалуются?
- А чего им жаловаться? Одеты, обуты, накормлены! - с уверенностью ответил Магирус, вылез из-за компьютера и пошёл провожать Леонарда.
В своё время Леонард пристроил на пивной заводик Магирусу нескольких сирот, что дало им неплохое обеспечение, ведь пиво марки 'Магирус', несмотря на все трудности послевоенного быта, всегда ценилось не только в Эллизоре, но и далеко за его пределами. В принципе Леонард мог бы и не интересоваться сиротами: пусть Магирус чудаковат, хитроват и капризен, но на такую подлость, как продажа работника на сторону, вряд ли был способен.
Проводив Леонарда, Магирус долго сидел за столом задумавшись. Со стороны могло показаться, что этот не очень опрятный, с большими залысинами, круглолицый добряк задремал за своими учёными занятиями. Однако Магирус не спал - он думал.
Наконец пивовар встрепенулся и позвал к себе одного из работников, наиболее смышлёного и пронырливого.
- Значит, так, - сказал ему Магирус, - у меня к тебе просьба деликатного свойства. Ты должен в ближайшие дни последить за моим другом Леонардом и его домом.
Глава 4
Неожиданные последствия необдуманных действий
Яков был не в духе, можно сказать, страдал. Уже полдня он занимался мытьём полов, и ему казалось, что он обречён драить их вечно. Дом был большой, с обширным подвалом, постоянно запертым на замок. За прошедшие годы количество жильцов сократилось. После смерти мужа и старой служанки Деора осталась одна с сыном, и довольно большая часть хозяйственных забот легла на плечи Якова. Деора почему-то не захотела найти новую работницу.
хотя вполне возможно, что это ей просто не удалось. В первые послевоенные годы слугами, как правило, становились одиночки, прибившиеся к уцелевшим семьям. Они были преданны приютившим их людям, поскольку вне семьи были обречены погибнуть от голода или быть проданными в рабство. Теперь, когда закончились межклановые войны и определились границы, со слугами стало сложно. Не всякий соглашался работать только за кров и пищу, а рабство в Эллизоре было запрещено.
Итак, за неимением прислуги помогать Деоре по хозяйству вынужден был Яков, которого это безумно раздражало. Впрочем, у Якова мало что не вызывало досады. Наверное, если бы жив был его отец, почтенный казнохранитель Эллизора, нашёлся бы повод быть недовольным им как родным отцом. Последнее время угнетали не только хозяйственные обязанности, но и непонятное поведение матери, а именно то, что подвал, в котором Деора проводила бо́льшую часть своего времени, был всегда заперт на ключ. С ключом этим Деора не расставалась даже на ночь. Зная вспыльчивый характер матери, Яков не рисковал проявлять интерес к подвалу, и неудовлетворённое любопытство рождало в нём бессильную злость.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения Якова, стала дурацкая история с Чужестранцем. Надо же было так вляпаться из-за несносного Оззи, который всегда слишком много о себе мнил! Теперь неизвестно, чего ждать. Эта история рано или поздно всё равно дойдёт до Высшего Совета! А если Совет устроит следствие, то Оззи не спасёт никакой отец, будь он хоть трижды членом того же Совета. И что хуже всего, ведь могут докопаться и до тех, кто помогал.
А может быть, всё-таки не дойдёт? Или не докажут? Вряд ли отец Оззи, Леонард, будет сидеть сложа руки и ожидать обыска. Наверное, он Чужестранца куда-нибудь переправит.
Яков понял, что ситуация с этим чужаком его безумно раздражает. Можно даже сказать - бесит! Оззи втянул его, а Яков ничего не может поделать, просто должен терпеть - и всё! А как Оззи метнул стрелу! Если бы не реакция Якова, запросто мог бы поранить! Ну да, известно, Оззи бывает совсем без тормозов. Когда они были помладше, никто из эллизорских мальчишек не ввязывался в драку с сыном Леонарда. И не потому, что боялись его отца, а потому, что боялись самого Оззи. Хотя он и ростом казался невелик, но, если припирало, впадал в ярость: бледнел, глаза сужались в щёлочки, волосы вставали дыбом, как у боевого кота... Нет, лучше на кулачках с Оззи не меряться...
Так вот, во всём этом есть какая-то мучительная несправедливость, вот что! Почему-то же Оззи слывёт храбрецом, и отец у него герой, и дома слуга, полы, небось, самому Оззи мыть не приходится!
В сердцах Яков бросил отжатую тряпку и задумался. Нет, как ни крути, но, по справедливости, Оззи просто обязан компенсировать ту опасность, которой подверг Якова! Пусть, к примеру, найдёт для него и его матери слугу или служанку в дом. В этом нет ничего невозможного, ведь Леонард - не последний человек в Высшем Совете. Яков прекрасно осведомлён, что через отца Оззи идёт распределение большинства людских ресурсов в Эллизоре. Нет, решительно так жить нельзя! Оззи втравил Якова в смертельно опасную историю - так пусть тогда хоть чем-то воздаст за эти страхи и переживания. Что же, сейчас Яков домоет полы и отправится навестить Оззи. Так, невзначай поинтересуется, как здоровье Чужестранца. Яков тоже его тащил несколько километров, из сил выбивался. Плюс к этому ещё и опасность быть обвинённым в нарушении Закона! И всё это забесплатно?!
В тот же день судьба уготовила Леонарду ещё одну встречу, о которой он потом вспоминал с сожалением. Возможно, что, если бы начальник стражи Корнилий не навязался провожать Леонарда и не оказался бы невольным свидетелем того, что ему не следовало видеть, последующие события не приняли бы столь драматичный оборот.
Леонард повстречал Корнилия, когда возвращался от Магируса. Начальник стражи стоял на углу старой торговой площади и, казалось, кого-то караулил, потому что иначе ему там совершенно нечего было делать: эту старую площадь под рынок использовали не чаще чем раз в месяц. А ещё более странным было то, что при появлении Леонарда начальник стражи бросился навстречу ему, как к старому другу.
- Леонард, Леонард! - заговорил он на ходу. - Мне нужно с тобой кое-что обсудить!
- Вообще-то я спешу домой, - сухо сказал Леонард, недолюбливающий Корнилия.
- Ничего, давай поговорим по дороге!
Корнилий прибавил шагу и завёл разговор о квотах на пополнение стражи, которые нужно будет выделить из постоянных жителей Эллизора до конца текущего квартала. Содержание разговора Леонарда не удивило, поскольку это действительно входило в их с Корнилием компетенцию.
Однако никогда ранее начальник стражи не решал эти вопросы вот так - на улице, на бегу. Людские ресурсы - вопрос во все времена важный, тонкий, это проблема дефицита. Особенно в Эллизоре, куда за последние годы значительно сократился приток мигрантов. Хотя утверждают, что не всегда в истории ценили людской материал. До Последней мировой, после которой людей сильно поубавилось, говорят, потери в баталиях вообще почти не считали - миллионом больше, миллионом меньше. Более того, тогдашние политики были озабочены тем, что людей на Земле слишком много, надо, мол, ограничивать рост народонаселения! Даже какие-то клубы создавали, международные! Вот и доигрались! Где теперь их тайные клубы? Или они и стали этими самыми тайными силами, из-за которых переполошился Анасис? И чего же хотят теперь: вместо 'ограничить' - 'повысить'? Интересно только знать каким образом?
За разговором о численном составе стражи они наконец подошли к дому Леонарда. Возле ворот Корнилий вдруг сменил тему:
- Слушай, Леонард, а ты ничего в последнее время не замечал вокруг подозрительного?
- А что может быть вокруг такого подозрительного? - постарался изобразить удивление Леонард. Неужто Корнилий сейчас тоже заговорит о тайных силах, как и Анасис?
- Да есть кое-что... - начал Корнилий, но в этот момент дверь в доме Леонарда с треском распахнулась и наружу с воем вылетел Яков.
Щёки его полыхали, но причиной тому было не отменное здоровье, а тяжёлые оплеухи, которые Оззи отвесил своему бывшему другу.
Далеко за полночь Леонард и Оззи вместе думали, как быть дальше. Оззи чувствовал себя виноватым, но, с другой стороны, если тебя шантажируют, разве можно сдержать гнев? Тем более, когда это гнев справедливый!
- Ты бываешь крайне не сдержан. Ты вообще гневлив! - печально говорил Леонард, перебирая дрова возле камина.
Но за разговором камин он так и не затопил - забыл. На улице было прохладно, пожелтевшие эллизорские берёзы вздрагивали под резкими порывами ветра, но, судя по некоторым послевоенным приметам, погода ещё могла улучшиться.
- Отец! - возмущённо воскликнул Оззи. - Но Яков пришёл вымогать и угрожать нам! И это называется друг? Он предатель!
- Оззи! Это всё эмоции! Как ты не поймёшь? У нас в доме мина замедленного действия. Если твой Яков проговорится, то всем нам не поздоровится. Анасис привлечёт нас к суду, и даже моё членство в Совете нас не спасёт! И сверх того, вашу ссору видел Корнилий, а он любой пустяк берёт на заметку!
Оззи подавленно молчал. Не было никакой надежды на то, что теперь, после ссоры, Яков не проболтается. В общем, продолжать скрывать Чужестранца в Эллизоре становилось смертельно опасно.
- Ну а что бы ты, папа, сделал на моём месте?
- Я бы что сделал? - переспросил Леонард. - В такой ситуации разумнее бывает откупиться, а не бить морду!
- Откупиться?! - Оззи аж подпрыгнул на месте. - И это мне говоришь ты, герой Эллизора?!
- Ну, ладно-ладно! - улыбнулся Леонард. - Но прежде чем драться, стоило попробовать решить дело мирно. Ты же его только озлобил. Какой в этом смысл? Подставил нас всех вместе с Чужестранцем!
- И что теперь делать?
- Делать нечего... - устало сказал Леонард. - Будем переправлять Чужестранца в Лавретанию. Больше просто некуда. Надеюсь, Савватий жив и здоров, хотя от него давно нет вестей.
Свежего кофе не было. Леонард разбавил старую гущу и теперь машинально вертел кружку в руках, словно пытаясь понять, насколько этот состав годится для питья. На самом же деле он напряжённо думал, как всё лучше устроить.
Оззи посмотрел отцу прямо в глаза.
- Я обязательно пойду, отец, - сказал он. - Не пытайся меня остановить!
Леонард только вздохнул. Он знал, что Оззи заявит нечто подобное. И знал, что спорить с ним бесполезно. Оззи - младший и самый любимый сын, но Леонард предчувствовал, что близок день, когда и он, подобно старшим сыновьям, отправится в свой самостоятельный путь, и что путь этот может оказаться так же опасен, как и его, отца, былые пути.
Похоже, что этот день настал и настал куда раньше, чем рассчитывал Леонард.
- Пусть со мной пойдут Эндрю и Силен! - добавил Оззи.
- Это я устрою, - ответил Леонард. - Тем более что они сводные братья. Выпишу на них один наряд... Проблема в том, что Чужестранцу нужен медик...
Весь день работая в амбулатории Совета, Белла никак не могла избавиться от мыслей об Оззи и Чужестранце. Она росла без матери, отец часто отсутствовал, оставляя дочь у соседей, и девочка очень привязалась к Леонарду и Оззи. Но в последнее время в её отношениях с Оззи появилось нечто новое, смутно томящее и толком ещё не осознанное.
Она и раньше вставала очень рано, а в ту ночь ей вообще не спалось. Одно из окон её комнаты выходило в сторону дома Леонарда, и было видно, что в окнах соседей далеко за полночь горит свет. Ещё год назад, когда отец Беллы, Александр, уезжал на рыбные промыслы, она ночевала в доме Леонарда, однако в последнее время посчитала, что она уже взрослая и неудобно докучать соседям, хотя очень боялась оставаться дома одна. Но кто знал о её страхах? Мужчины вообще многого не замечают. Что делать, таков мир Эллизора, таков весь послевоенный мир: это прежде всего мужской мир, а не женский.
Впрочем, Белла не возражала, потому как не знала другого мира. Если задуматься, её мир не так уж плох: она любит отца как отца, больных в амбулатории Совета - как больных, соседа Леонарда - почти как родного дядю, а Оззи... Беллу смутили собственные мысли, и она решила, что лучше думать о чём-то другом. Вот, к примеру, Чужестранец. Откуда он взялся в Эллизоре? Она видела не так уж много чужеземцев, но ни один не похож на этого. Его красота совершенно нездешняя... Тут Белла вновь смутилась и даже посмеялась над собой.
Под утро она незаметно для себя задремала, сидя возле окна, и проснулась от стука в дверь. Белла вздрогнула и увидела, что внизу, у входа, стоит Леонард. Ещё до того, как он прошёл в дом и заговорил, она поняла, что её отроческие годы закончились.
- Нет, папа, ружьё не надо... Кроме меня, им больше никто не умеет пользоваться. И патроны у нас старые, не очень надёжные...
Леонард одобрительно хмыкнул: надёжный арбалет гораздо лучше ненадёжного ружья. Лучше... но всё равно не панацея от всех бед. Уж кто-кто, а хранитель Леонард знал, что такое оружие и как с ним обращаться. Ему вспомнилась та знаменитая битва его разведывательного отряда в овраге под Фарраном: их, эллизорцев, было в десятки, если не в сотни, раз меньше, но они успели занять сверху узкую горловину дороги и несколько часов сдерживали натиск обров. Им помогло то, что у них было два автомата Калашникова, а у обров - только холодное оружие. Сколько успели там этих обров покрошить, никто не считал, но патронов к автоматам нашлось всего три сотни, а штурмующих было тысячи и тысячи. Героизм эллизорцев неиссякаем, но боеприпасы и силы в тот день закончились...
Кроме Леонарда, все полегли там, под Фарраном. О той схватке один поэт сочинил даже поэму, которая начиналась так: