Спиридонова Оксана Аркадьевна : другие произведения.

Не каждому верь кто говорит от Божьего имени

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Оксана Спиридонова

  

НЕ КАЖДОМУ ВЕРЬ, КТО ГОВОРИТ
     ОТ БОЖЬЕГО ИМЕНИ

    ...многие придут Именем Моим.

Христос

  
     - Ты должен его найти живым или мертвым, это уже дело принципа, - говорил старик.
     Силы покидали его. В глазах ненависть и злоба. Человеку, лежащему на смертном одре придавала силы какая-то неведомая страшная сила. Рядом с ним сидел молодой человек, лет двадцати пяти, и слушал. Внешне молодой человек достаточно красив: черные волнистые волосы, длинные ресницы обрамляли карие умные глаза, чувствительные порочные губы. Но было в нем что-то отталкивающее, холодное, неприятное, казалось, что в душе у него сидит мерзкая скользкая жаба.
     - Сколько лет я его искал, подумать страшно. Только выйду на его след, а он уже исчез. Он заставил меня жить в страхе за себя, за дело, которому я служил. Ты будешь Посланником после моей смерти, я тебя к этому готовил и заклинаю тебя найти его, найти бумаги которые он украл. Я вверяю тебе свое детище, огромную организацию, в которой я Царь и Бог, - глаза старика засверкали искрами величия. - Поклянись, ты найдешь бумаги. Сейчас, сию же минуту, клянись у постели умирающего человека.
     Старик собрал все свои силы, приподнял голову и направил пристальный взгляд в глаза молодого человека.
     - Клянусь, - клятвенно заявил приемник.
     Старик обмяк и у него наступил вечный покой. Посланник умер, да здравствует Посланник!
    
     Жизнь - странная штука, живешь и не знаешь, что с тобой будет завтра, послезавтра, да ладно, не знаешь, что может произойти через пять минут. А я напрягаюсь, планирую на пятилетку вперед. Вот окончу институт, поступлю в аспирантуру, через три года с блеском защищу диссертацию, а потом, потом, потом...
     А сейчас, когда грандиозное планирование жизни завершено, не мешало бы подумать, где взять денежку, чтобы обеспечить себе прожиточный минимум на ближайшие три-четыре дня, а потом стипендия, зарплата и я опять самый богатый человек на свете.
     Живу я в студенческом общежитие, в маленькой комнатке, девятиметровке, на девятом этаже. "Так, на девятый этаж, в свою девятиметровочку" - нравится мне повторять, когда бегом по ступенькам поднимаюсь домой. Лифт в общаге есть, но он не работает и, наверное, никогда не работал. Люблю я свою комнату, мой маленький мирок, где можно отдохнуть, поработать, помечтать и повеселиться.
     Студенческая общага - это не просто место для жизни - это образ жизни. Кто не прошел эту школу, тот не поймет, о чем я говорю. Здесь есть и свои прелести, и свои недостатки. Коллективное житие - редко оставляет наедине с собой, со своими мыслями, кто-то идет со своими проблемами, кто-то с радостями.
     Как вы уже поняли, учусь я в институте и подрабатываю здесь же поломойкой. Стараюсь жить сегодняшним днем, мечтая о светлом будущем, а вот о своем прошлом вспоминать не люблю, не очень оно у меня светлое, но главное, что я из него выбралась.
     Новый день не сулил никаких перемен. Я проснулась рано, солнышко приятно освещало мою комнату, вливая в меня хорошее настроение. Потянувшись и расправив свои крылышки, вспомнила поговорку, которую любила повторять моя бабушка "Кто рано встает - тому Бог подает". Так, хватит нежиться, пора вставать и Божью милость собирать.
     На сборы в институт уходит как минимум минут сорок. Необходимо принять душ, накрасится, высушить волосы феном, соорудив что-то наподобие укладки, забросить какой-нибудь бутербродик в желудок, чтобы он, желудок, не оповещал аудиторию жалобным бурчанием. Так, теперь: что одеть? Этот вопрос можно было бы и не задавать, но я же женщина! Вопрос есть, а вот ответ ..., все те же джинсы, все та же кофточка, все та же ветровка и, наконец, новенькие легкие ботиночки, доставшиеся мне после трехмесячной экономии. Все теперь я в полной амуниции, подошла к зеркалу: хороша я, хороша, куда мужики смотрят? Ну и "тьфу на вас еще раз" - это я про мужчин.
     Проделав утреннюю пробежку по ступенькам, я наконец-то вынесла себя на залитую солнцем улицу. Как хорошо! Тепло, светло, свежо настроение просто блеск! До института две остановки на автобусе, но я решила пройтись пешком, побаловать себя приятным утром.
     Вот уже и родные стены. Возле института толпились ребята, кто курил первую, а кто уже и не первую сигареты. Как только вышел закон о запрете курения в общественных местах, дирекция тут же издала указ, запрещающий курить в институте. Так что все курильщики курят теперь перед главным входом. Странно. Я считаю, крыльцо и фасад института - это его лицо и оно должно сиять чистотой. А фактически, несчастное "лицо" оплевано и усыпано окурками. Мне кажется, что здесь какая-то недоработка. Ладно, не буду занудничать, молодая еще.
     Я шла по коридору, где уже толпились студенты, ожидая, когда преподаватели откроют аудитории. Времени до начала пары было еще полно, и я шла медленно, ни о чем не думая. Вдруг сзади, в ухо как кто-то гаркнет:
     - Ну что, готова к семинару?
     Я с перепуга отскочила наверное метра на два, а когда поняла, что опасности нет, обернулась и увидела Серегу Голдина.
     - Тань, ты чего? Ну и трусиха. Кстати, когда так пугаешься, значит, совесть не чиста. Сознавайся, где грешила? - сказал Серега с такой наглой ехидной физиономией.
     В ответ я состроила не менее ехидную:
     - Как грешила, как грешила! Я вчера весь вечер половой жизнью занималась в коридорах института, то бишь мыла полы. Устраивает? А к семинару не готова, буду сидеть за последней партой тише воды, ниже травы. Еще вопросы есть?
     Вопросов не оказалось, но тут оказался наш философ. Как же я его не люблю! Недавно прочитала "Собор парижской Богоматери" Виктора Гюго, и помните, там был гадливый священник, вспомнили? Так вот наш философ очень сильно ассоциируется у меня с этим священником: высокий, лысый и такая постная равнодушная физиономия. При чем, эта постная физиономия так и смотрит, чтобы кого-нибудь опорофинить.
     Я, как и обещала, села за последнюю парту, за широкую спину Сереги и сидела тихо-тихо. Но перед моей партой материализовался этот гадливый священник:
     - Соловьева.
     Соловьева Татьяна Павловна - это я и имею я такую вот звучную птичью фамилию. Хор-р-р-ошая фамилия (ха-ха-ха).
     - Соловьева, сейчас по телевизору недавно показывали фильм "Мираж", ты, наверное, его смотрела?
     - Да, смотрела, - ответила я, поднимаясь во весь свой не очень высокий рост, который исчисляется в метр пятьдесят шесть.
     - Так вот, как ты относишься к тому, что его показывают по нашему телевидению? - вопрошал философ-священник.
     Напомню вам немножко фильм, если честно я его не совсем помню. Так, что не обессудьте. Так вот, американские безработные организовали угон трейлера с деньгами, им эта афера удалась, и на протяжении всего фильма воры прятали трейлер и пытались вскрыть сейф. Но закончилось все достаточно плачевно, главные герои погибают. Деньги, по моему, достаются государству. Фильм сняли прибалтийские кинематографисты.
     Вопрос поставлен - нужно отвечать, может быть не совсем честно, ну уж как получилось:
     - Я нормально, мне кажется, что фильм рассказывает о безысходности безработных в Америке, и эта безысходность толкает людей на подобные преступления.
     - А вот мой сын, когда смотрит этот фильм, рассуждает, как лучше спрятать трейлер, - парировал философ.
     Ну что можно на это ответить? Я просто пожала плечами. Не знаю, что в этом момент у меня на лице было написано, но священнику это явно не понравилось, и он решил меня добить следующим вопросом:
     - Соловьева, вот ты учишься в институте, а кто-то не учится. Как ты к этому относишься?
     - Нормально, - однобоко ответила я, но потом развила мысль. - Кто-то не может учиться в институте потому, что умственные способности не позволяют, а кто-то не может из-за материальных сложностей. Тут уж каждому - свое.
     - Так, "Каждому - свое"! А ты знаешь, это "Каждому - свое " фашисты писали на плакатах в концлагерях. Ты, Соловьева - фашистка, выйди вон из аудитории, - выдала постная физиономия священника-философа.
     Мне так хотелось покрутить пальцем у виска, но молча собрала манатки и вышла. Этот гадливый тип все-таки добился своего - выставил меня за дверь.
     До следующей пары оставалось почти пол часа. Сидеть в коридоре мне не хотелось, когда на улице так хорошо. Я вышла на "оплеванное лицо" института и направилась к скамейке в скверике, где и расположилась, чтобы получить удовольствие. Легкий весенний ветерок обдувал меня, солнышко пригревало - хорошо. Во всяком случае, лучше, чем в душной аудитории в обществе с великим философом всех времен и народов.
     Так я и сидела, пока ко мне не подошла пожилая женщина, лет эдак шестидесяти пяти.
     - Деточка, - обратилась она ко мне. - Скажи, пожалуйста, ты учишься в этом институте?
     - Да, а что вы хотите? - решила я поддержать разговор.
     - Мне девочка одна нужна, новость ей не очень приятную нужно сообщить и не знаю, как ее найти. Вроде бы говорили, что она учится в этом институте.
     - А кто это, как фамилия, может, я знаю?
     -Да уж помоги, - женщина, открыв сумочку, достала вдвое сложенный листок, - Соловьева Татьяна Павловна.
     У меня в душе что то перевернулось
     - Это я.
     - Ты, - удивилась женщина, - Боже мой, не думала, что так быстро тебя найду, видать Господь помогает.
     Женщина как-то сразу осунулась, даже постарела. Я не могла понять, какую новость мне может сообщить совершенно неизвестная женщина, да еще "не очень приятную". Наверное, все мое недоумение и тревога отразились на моем лице, поэтому бабулька сразу заговорила:
     - Танечка, детка, ты знаешь, у тебя в этом городе живет дедушка, он очень-очень плох, болеет и просит найти тебя и привести к нему.
     - Вы, наверное, ошиблись, нет у меня дедушек вообще. Один погиб во время войны, а второй, не знаю, второго вообще не было, бабушка воспитывала маму одна и про дедушку ни кто, ни когда не говорил.
     - Есть у тебя второй дедушка, есть. Была у него какая-то история, я не знаю. И вот сейчас просит, очень просит тебя прийти. Не откажи, ведь помрет, так и не увидав тебя, пожалуйста. Воля умирающего - закон. Пожалей старика.
     - Не знаю, я ни чего не понимаю. А вы кто?
     - Я соседка его, Марья Никитична. Наши дома рядом стоят, пошли, - слезы выступили на глазах бабульки, - Жалко мне его, один он, совсем один.
     Непонятные чувства поселились у меня в душе: жалость к совершенно незнакомому умирающему старику и его старенькой соседке, но и какой-то непонятный страх. Незнакомые мне люди давят на жалость и в тоже время пытаются куда-то заманить. Что делать? Вечный вопрос. Идти к старику или послать всех к черту. А как же человеколюбие? Да и тут какая-то тайна, интересно же. Но опять-таки "Не зная брода, не лезь в воду". Во мне поселились бурные сомнения.
     - Так, - решила я. - Одна я с вами никуда не пойду. Мало ли что, время сейчас смутное, это не от недоверия к вам, а подстраховаться нужно. Сейчас закончится пара, выйдет мой друг, и мы вместе с ним пойдем к моему загадочному дедушке. Подождите меня, пожалуйста, минут десять.
     Марья Никитична в знак согласия кивнула головой и осталась сидеть на скамейке.
     Я со всех ног бросилась бежать в институт. Необходимо встретить Серегу, он должен мне помочь, должен. Прозвенел звонок. Из аудитории вальяжно вышел философ. Он шел так, будто на нем одет не пиджак, а сутана. Он посмотрел на мое красное от пробежки лицо и выдал:
     - Ну, Соловьева, не плачьте, вы еще не совсем конченный человек. Изучайте философию, прислушивайтесь к советам умных людей (это он, наверное, имел ввиду себя) и может быть из вас еще выйдет толк.
     Тяжко вздохнув, он пошел по коридору. Вы себе представить не можете, как мне хотелось плюнуть ему на пиджак, но тут вышел Серега и о пиджаке с философом я сразу забыла.
     - Сереженька, миленький, помоги и я забуду твою утреннюю выходку.
     - Боже! К чему такие щедроты? - опять съехидничал Серега.
     Я не знала с чего начать.
     - Нужно-то чего? Говори быстрее, а то мне кое-куда нужно сбегать после умнейших философских изречений.
     - Сережа, нужно сходить в одно место. Я одна боюсь.
     - Так не ходи.
     - Нужно, очень нужно. Давай, ты сбегай кое-куда, а потом встретимся в сквере на скамейке. Я тебе потом все объясню, если тебе это будет интересно.
     - Конечно, интересно, загадочная ты наша. Ладно, жди.
     Марья Никитична сидела там же где я ее оставила и смотрела в одну точку. Увидев меня старушка даже обрадовалась:
     - Мне показалось, что ты не придешь, а ты умница - пришла.
     - А далеко идти?
     - Не очень, лучше на автобусе, пять остановок. Да ты, наверное, знаешь, улица Водопроводная, там частный сектор, нам туда.
     - Понятно.
     Город наш небольшой. Он разделен на две части: старую и новую. В новой части расположены микрорайоны с новостройками, а в старой - "хрущевки", сталинские дома и частный сектор. Всю сознательную жизнь я провела в старом городе и поэтому расположение улиц мне известно.
     Минут через десять появился Серега. Он подходил ко мне с сияющей улыбкой на устах, но как только увидел бабулю, улыбка куда-то улетучилась. Он любезно поздоровался с Марьей Никитичной, и мы отправились в путь. Дорога заняла не более получаса, и мы оказались на Водопроводной улице. Дома здесь старые, построенные, наверное, еще при царе Горохе, но достаточно крепкие. Я бы не назвала этот район "трущобой".
     Марья Никитична подвела нас к двухэтажному дому и сказала:
     - Это здесь.
     Я остановилась, в пути волнения не было, ну едим и едим куда-то, а когда подошли к дому, почему-то разволновалась.
     Мы вошли в ворота, предназначенные для пешеходов, рядом были ворота для машин, а может быть еще для чего-то, я в этом не смыслю. Дворик удивил чистотой, кругом небольшие клумбы для цветов, но цветов еще не было, рановато. Хорошо здесь, наверное, отдыхать от дневных забот.
     - Заходите в дом. Дедушка на первом этаже. Второй этаж закрыт. Туда никто не ходит, да и не кому.
     Мы зашли в дом. Снаружи он показался небольшим, а когда вошли внутрь, оказалось, что это оптический обман. На первом этаже располагались две большие комнаты, кухня и прихожая, было еще какое-то помещение, но я туда не заглядывала, неудобно. Да и комнаты я видела только с прихожей.
     Подойдя к одной из комнат, Марья Никитична приложила указательный палец к губам и пропустила меня вперед. Я смутилась, мне стало неловко стоять перед человеком, который лежал на кровати. Казалось, что мы смотрели друг на друга целую вечность, пытаясь что-то увидеть, но что?
     В комнате стоял стойкий запах лекарств, от которого меня стало слегка поташнивать. Я оглянулась назад: Марья Никитична и Серега стояли в дверях, не решаясь сделать шаг вперед. Марья Никитична слегка подтолкнула меня к человеку в кровати, я пока не могу назвать его дедушкой, а сама взяла Сергея под руку и увела его в другую комнату.
     В доме стояла непривычная тишина. Я подошла к кровати. Старик смотрел на меня, не отводя взгляда, затем жестом руки предложил сесть на стул, который стоял возле кровати. Я села.
     - Ты Татьяна? - скорее утвердительно, нежели вопросительно сказал старик.
     Голос его был слегка суховат, но достаточно приятный. Я немного расслабилась и в ответ кивнула головой.
     - Я тебя знаю, девочка моя. Всегда знал и любил и тебя, и твоих бабушку и маму.
     От волнения старик покрылся легкой испариной и закашлялся сухим кашлем. Я хотела подать ему воды, но он отказался.
     - Я ничего, ничего не мог для вас сделать. Ты все поймешь сама скоро, очень скоро.
     Опять кашель помешал ему говорить. Я видела, что силы у старика на исходе.
     - Я написал тебе письмо, это все что смог для вас сделать. Простите меня все, простите, Наталья, Лиза, Лиза, Лиза, Наталья, Татьяна ...
     Старик закрыл глаза, и все шептал имена моих бабушки, мамы и мое. Он просил прощение. За что? Я выбежала из комнаты в соседнюю. Там сидели Марья Никитична, Серега, женщина в белом халате, по-видимому врач, и еще женщина средних лет в классическом сером костюме.
     - Дедушка бредит, мне кажется, ему стало хуже. Вы не подошли бы к нему, - обратилась я к врачу.
     Врач зашла в комнату к старику и какое-то время не выходила. Все молчали, каждый думал о своем. У меня в голове была сплошная каша, я ничего не понимала, но мое подсознание говорило, что грядут грандиозные перемены. Не знаю, сколько прошло времени, и тут появился врач:
     - Петру Матвеевичу стало легче, и он просит вас, Татьяна, подойти к нему.
     Как под действием гипноза я встала и пошла в соседнюю комнату.
     Старик смотрел куда-то вдаль, но когда я подошла к нему, он перевел взгляд на мое лицо. В его взгляде было столько грусти, раскаяния и может быть любви. Я подошла к нему, села на стул и взяла его руку в свою.
     - Я мечтал об этом.
     Лицо старика преобразилось, заулыбалось, но из глаз потекли слезы. Мне показалось. что дедушка в данную минуту счастлив и это слезы счастья. Он держал мою руку, боясь ее отпустить, как боятся выпустить птицу. Но тут я почувствовала, что его рука меня отпустила и мне стало ясно, что я теряю что-то дорогое для меня, так и не приобретя это что-то. Дедушка уснул вечным сном, лицо его было спокойным и умиротворенным.
     - Все, - сказала я, когда вошла в комнату.
     - Присаживайся, детка, присаживайся, - засуетилась возле меня Марья Никитична. - Петр Матвеевич долго болел, и мы предполагали, что долго он не протянет.
     - Я ничего не понимаю, объясните мне. Может быть, Петр Матвеевич и мой дедушка, но я ...,- слезы подступили, в горле застрял какой-то ком, говорить дальше я не смогла.
     - Татьяна Павловна, - обратилась ко мне женщина в сером костюме. - Я знала Петра Матвеевича около трех лет, он помогал мне ухаживать за цветами, мы дружили с вашим дедушкой, он был хороший, добрый, чуткий человек.
     - Вы говорите о нем такие хорошие слова, но почему же он оставил бабушку и маму, ведь если бы он был рядом, их жизнь сложилась бы иначе, почему ...,- слезы текли из глаз, мешая мне говорить.
     - Танечка, успокойся, не суди - да не судима будешь. Я не знаю, что произошло у них в молодости, да и не время это обсуждать. Петр Матвеевич оставил тебе письмо, прочти его, пожалуйста, - женщина в костюме протянула мне запечатанный конверт. - И еще, дедушка просил, чтобы ты читала его одна.
     Я взяла конверт и спрятала его в сумке. Все молча смотрели на меня, будто спрашивали, что делать дальше. А что я могла ответить на этот молчаливый вопрос, я не знаю. Я полностью растеряна. Тут на помощь мне пришла Марья Никитична:
     - Танечка, мы знали, что дедушка скоро умрет. К похоронам все готово, не переживай. Сейчас его отвезут в морг, необходимые документы мы оформим. А ты сейчас иди домой, отдохни. Сережа, проводи ее, пожалуйста.
     - Но ведь нужна моя помощь, что я должна сделать? - спросила я.
     - Ничего, иди, иди. Я завтра к тебе подойду. Оставь, пожалуйста, адрес, где ты живешь, - сказала женщина в костюме.
     Сергей взял меня под руку и мы, попрощавшись, вышли. Глоток свежего воздуха мне не повредил. Я вздохнула полной грудью, и мне стало как-то легче.
    
    
     Интересно, какие чувства испытывал молодой человек: горе от утраты близкого человека, наставника или радость от приобретения власти и превосходства над людьми? Это известно только ему. Внешне новоявленный Посланник оставался спокоен, никакие эмоции не отражались на его лице. Холодное равнодушие.
     Клятва, данная умирающему человеку, вот что беспокоило его. Не выполнить свое обещание он не мог. Он должен приложить все усилия, чтобы найти беглеца, он должен получить бумаги, компрометирующие созданную старым Посланником организацию. Он должен, должен, должен и чувство долга прививалось ему, можно сказать, с пеленок.
     Молодого Посланника еще с малолетства готовили к тому, что он займет место старого. Ему пророчили великое будущее и соответственно воспитывали. Каким он был ребенком, было ли у него детство - судить вам.
     До шести лет Ванечка Стоянов жил при мужском действующем монастыре. Родителей своих он не знал, не знал материнской ласки и отцовской заботы. Воспитанием мальчика занимались монахи. В монастыре были еще мальчишки, но общение с мили было сведено к минимуму. Ребятишки могли себе изредка позволить побегать, подурачиться, Иван же должен был вести себя степенно. Представьте себе мальчонку четырех-пяти лет с постоянно важным серьезным лицом, как-то не вяжется.
     Распорядок дня был строг, он включал в себя утренние, обеденные и вечерние молитвы, работу над собой, то есть занятия, и прогулки в сопровождении монаха, который рассказывал Ване о долге, вере и о положении человека в обществе. С ранних лет ребенку внушали, что он избранный, что ему отведена особая и очень ответственная роль в человеческом обществе. И мальчик все это выслушивал, вникал и верил в правильность слов воспитателя.
     Психологи считают, что формирование личности человека происходит до пяти-шести лет. Вот и подумайте, какая личность сформировалась на фоне такого воспитания. Чрезмерное самолюбие, понимание превосходства над людьми - вот что посеяли монахи-воспитатели в благодатную почву души маленького ребенка.
     По наставлению Посланника, в шесть лет Ивана привезли в город и поселили в одной бездетной семье. Приемные родители воспитанием мальчика не занимались, им отведена была роль по обслуживанию ребенка, то есть напоить, накормить, обуть, одеть и так далее. Чувств к Ивану они никаких не испытывали, а воспринимали его как времененную обязанность, работу.
     Город на Ивана произвел огромное впечатление. Суета людей, спешащих по своим делам, переполненные автомобилями дороги, огромные дома - этого он в монастыре не видел и даже не представлял, что возможна такая жизнь. Чтобы ребенок привыкал к ритму жизни в городе, к нему приставили человека, который выполнял роль воспитателя. У Ванюши было много вопросов, и воспитатель на них постоянно отвечал. За год мальчик полностью освоился в городе. Огромные быстрые машины не пугали, он научился пользоваться общественным транспортом, хотя один он ни куда не ездил, но воспитатель посчитал, что для полного развития это необходимо. Ваня посетил практически все музеи и галереи города.
     Посланник был доволен, что Ваня рос очень умным и толковым мальчиком, он впитывал в себя информацию как промокашка. Но любил ли он кого? Этот вопрос никогда не интересовал Посланника. Его вполне устаивало то, что из ребенка растет машина, робот, бездушное существо. И еще его устраивало то, что Иван воспринимает людей как быдло, стадо, которое необходимо пасти, что человеческие чувства ничтожны и человеческая жизнь "гроша ломаного" не стоит, что самое ценное - это организация, которую создал Посланник, его дело.
     В семь лет Ваня пошел в школу. Учился он блестяще. Преподаватели были в восторге от его ума, сообразительности и тяги к знаниям. Поначалу друзей у Вани не было и, в общем, от этого он не страдал, но в классе третьем или четвертом Посланник решил провести с ним беседу на эту тему.
     - Иван, я бы хотел услышать от тебя о твоих успехах в школе, - начал он издалека. - Какие у тебя проблемы? Все ли тебя устраивает? Может быть тебе что-нибудь нужно? Говори, не стесняйся.
     - У меня все хорошо, учусь почти на одни пятерки. Проблем у меня нет, и у меня все есть, - отчитался мальчик.
     - Да, ты садись, в ногах правды нет, - предложил Посланник, видя что, стоя, Иван чувствует себя неуютно.
     - Спасибо, - мальчик присел на стоящее напротив Посланника кресло.
     Посланник для Вани был идеалом, человеком, которому можно и нужно подражать. Он его не любил, нет, он просто хотел стать таким как Посланник, сильным, умным, властным. Во время разговора мальчик преданно смотрел в глаза своему покровителю и каждое слово, сказанное им, пытался сохранить в своей душе как напутственное.
     - Скажи, Ваня, у тебя появились друзья?
     - Нет, мне ни с кем неинтересно. Одному гораздо лучше.
     - Это не правильно. У тебя должны появиться друзья. Ты должен научиться общаться со своими сверстниками и с людьми вообще.
     - Но со мной никто не хочет дружить, - начал было оправдываться Иван.
     - А скажи мне на милость, - более строгим голосом заговорил Посланник. - Почему кто-то должен решать, дружить ему с тобой или нет, а не ты сам? Что ты сделал для того, что бы у тебя появились друзья?
     - Ничего. Но я никогда об этом не думал.
     - А надо бы. Запомни, от того, как ты будешь общаться с людьми, зависит твое будущее и будущее нашей организации. Чем больше мы привлечем к себе людей, тем сильнее и богаче будет наше детище. Власть держится только на тех, кто умеет организовать вокруг себя людей. Ты меня понял?
     - Да, я постараюсь.
     - Ты, прежде всего, должен понять, что конкретному человеку нужно, постараться это ему дать и поставить таким образом его в зависимость от себя. Поэтому, необходимо осмотреться, определить для себя неформального лидера в классе, заинтересовать его в себе и ребята сами потянутся к тебе. Так, смотришь, и ты перетянешь его лидерство на себя. Запомни, власть имеет только лидер, так стань им. Это тебе первое задание как моему приемнику.
     - Я постараюсь.
     - Постарайся. Ты должен стать тонким психологом, научиться определять слабые стороны в душах людей и использовать их. И еще, самое главное, никому никогда не открывай своей души, она должна быть за семью замками. Учись управлять своими эмоциями и чувствами. Только так ты сможешь стать великим. Все зависит от тебя.
     Посланник встал и вышел из комнаты, оставив Ивана обдумывать все вышесказанное. Да, познавательная для мальчика была беседа, он многое понял. А главное, что он понял, так это то, что способность властвовать определяется прежде всего способностью организовывать вокруг себя людей и самого себя.
     Да тяжелую, однако, задачу задал Посланник, но Иван с блеском с ней справился. Он сумел, таки, стать неформальным лидером в классе. Сумел организовать вокруг себя ребят. Ему нравилось плести интриги, а потом посмеиваться над жертвами. Он получал огромное наслаждение оттого, что считал себя умнее и морально выше своих одноклассников.
     Школу Иван закончил с золотой медалью и тут встал вопрос: куда идти учиться дальше? Самому абитуриенту думать долго не пришлось, здесь свое веское слово сказал Посланник: университет, юридический факультет. Сказано - сделано. Проблем при поступлении не было, медалиста взяли в Высшее Учебное Заведение с распростертыми объятиями.
     Утверждаться в новом обществе пришлось заново, но уже с большим трудом. В университете учились взрослые люди с уже сформировавшимися взглядами на жизнь, и подстраивать их под себя Ивану было значительно труднее, нежели чем в школе. Однако нашлись студенты, попавшие под влияние властолюбца. Так что и здесь Иван сумел проявить свои организаторские способности.
     Странные отношения у него складывались с девушками. Внешне Иван был красив, да к этому еще умен, и девушкам он нравился. Но вот нравились ли они ему? Вот в чем вопрос.
     Иван умел красиво ухаживать: дарил цветы, мог позволить себе сводить девушку в ресторан, был галантен, вежлив и достаточно сдержан. Девчонкам это нравилось, и для многих из них было за счастье встречаться с таким кавалером. Но Ивану нравилось не общение с ними, а те интриги, которые плелись вокруг него. Он чувствовал себя центром вселенной. Стоянов не задумывался о чувствах девушек, ему это было совершенно безразлично. Главное вот он, любите его! А он над вами посмеется! Очень часто, встречаясь с девушкой, он уже знал, при каких обстоятельствах он ее бросит. Но самое отвратительное было то, что он любил обсуждать недостатки предшественницы со своей нынешней пассией.
     Иван прекрасно понимал женскую психологию. Он прекрасно понимал, что многие женщины воспринимают бывшую пассию своего возлюбленного как личного врага. А что нужно делать с врагом? Конечно же, уничтожать. А Иван готовил прекрасную почву для этой вражды. И когда он видел результаты своих пакостей, получал огромное удовольствие.
     Вот такой он человек.
     По окончании университета, Иван Стоянов стал первым помощником Посланника, царя и бога в его организации.
    
     Сережа продолжал держать меня под руку, и мы шли, ехали, потом опять шли и все молча, каждый думал о своем. Уже возле комнаты Сережа меня спросил:
     - Ну, как ты, Танюш?
     - Ничего, нормально, - ответила я.
     - Мне уйти или остаться?
     - Не знаю.
     - Ладно, ты сиди, я сварю кофе, попьем, а потом я уйду.
     Я кивнула головой, и Сергей пошел варить кофе.
     Письмо. Нужно его прочитать. Не хочу, не могу сейчас ничего читать. Через пол часа, нет через час. Все, через час и прочитаю.
     Сережа зашел с двумя кружками кофе и опять исчез. Не было его минут пять, потом появился с двумя бутербродами.
     - Там Катька колбасу купила, угощает. Будешь?
     Я кивнула головой. Мы сели пить кофе и есть бутерброды.
     - Тань, я все видел, но ничего не понял. Это твой дед? - спросил Серега.
     - Наверное, я точно не знаю, но, похоже, что да. Я сама ничего не знаю. Мне кажется, письмо должно многое прояснить, - ответила я.
     - Ты сейчас его будешь читать? - видно было, как Серегу распирает любопытство.
     - Пока нет. Сережа, приходи сегодня вечером, поговорим, а сейчас я хочу помолчать.
     Сережа допил кофе, попрощался и вышел. Я осталась одна.
     Серега молодец, он знает, когда нужно настаивать на разговоре, а когда нет. Я знаю его уже три года, с момента поступления в институт. В группе думают, что у нас романтические отношения, но на самом деле, мы просто друзья. Я знаю обо всех его любовных похождениях, а он о моих. Многие считают, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует, а я считаю, что существует! Ну, кто придумал, что мальчики должны дружить с мальчиками, а девочки с девочками, а если мальчик с девочкой, то это уже любовь? Ерунда какая! Да я точно знаю, что Серега мне всегда поможет и делом и словом и уж никогда не пойдет трепаться о моих делах с кем-то другим. Была у меня когда-то давно подруга, я так считала, так вот я с ней делилась своими сокровенными мыслями, тайнами, проблемами, а она делилась ими с другими своими подругами. Обсудив мои проблемы, девочки - сплетницы делали выводы и вот моя товарка, демонстрируя свой логический ум, наставляла меня на путь истинный. Я ей была очень благодарна до тех пор, пока не узнала, что мои секреты знают еще многие. И каково мне было после этого? А Серега мой друг, настоящий друг.
     Конечно, Серега - парень красивый: голубые внимательные глаза, яркие не очень тонкие губы, прямой нос, густые светло-русые волосы, подстриженные под короткое каре, высокий рост, спортивная фигура. Можно было бы влюбиться, и многие влюбляются, но не я. Мы слишком много друг про друга знаем. Я не считаю его "прочитанной книгой", мне с ним интересно, весело, спокойно, но мы друзья и больше чем на друга я на него смотреть не могу, так же как и он смотрит на меня как на подругу.
     Прошел час. Я взяла в руки конверт, распечатала. При всем моем внешнем спокойствии сердце мое колотилось от волнения. Письмо было написано на семи страницах ровным спокойным почерком. Видно, что человек, написавший это письмо, долго продумывал его.
    
     "Родная моя внученька, Танечка, если я, конечно, имею право так тебя называть.
     Пишет тебе твой дедушка, Петр Матвеевич Кузнецов. Ты читаешь мое письмо в то время, когда меня уже нет на белом свете. А пишу я тебе, чтобы покаяться и попросить прощение у тебя, а в твоем лице и у бабушки твоей Натальи, и у мамы твоей, Лизоньки, дочери моей. На коленях прошу у вас прощение.
     Многие годы я не знал что с вами, долго искал возможности встречи и нашел, но уже поздно: Натальи и Лизоньки уже нет в живых. А я вот живу. Хотя должно было быть наоборот. Я узнал, как тяжело вы жили, и до чего довела вас ваша жизнь. Конечно, во многом виноват я. Я перевез вас в чужой город, наобещав вам спокойствие и достаток, но оставил вас, бросил, скрылся. Но видит Бог, так было нужно. Если бы вы были рядом со мной, я не знаю, что было бы с вами.
     Это секта, это страшные люди и я был с ними, верил им, помогал во всем, да еще дослужился перед ними до Главенствующего Совета.
     Как они говорили! Как рассуждали о жизни, о помощи и любви к ближнему своему, о всеобщем благополучие. Я им верил и верил безоговорочно. Молодость, что поделаешь, двадцать с небольшим лет. Конечно это не оправдание.
     И в один прекрасный день я встретил ее, самую красивую, самую добрую, самую прекрасную девушку на свете. Это тебя, Наташенька! Господи! Почему тебя уже нет? Это я и только я виноват. Если бы мы не встретились, ты бы прожила счастливую жизнь.
     Старик обращался к бабушке, как будто она тоже читает его письмо.
     Мы любили друг друга, и я готов был просить у Главенствующего Совета разрешения на свадьбу, но тут произошли события, свидетелем которых я стал.
     Мой брат Никита, мы все в секте были братьями, тоже встретил девушку, тоже решил жениться. Но Главенствующий Совет запретил свадьбу. Они считали, что любви к Богу и к ближнему не должна мешать любовь к женщине. Никиту сразу же изолировали от внешнего мира для покаяния на три недели, а когда его простили за совершенный грех перед человечеством и Богом, то девушки своей он не нашел. Никите сообщили, что возлюбленная его уехала в другой город и просила его, ее не искать, даже предъявили от нее письменное послание. Я не верил тому, что девушка Никиты вот так все бросила и уехала, и я попытался узнать, где она. Поиски мои ничего не дали. Но, тут, совершенно случайно я подслушал разговор нашего великого и всемогущего Посланника со своим соратником. Говорили они тихо, но слух у меня хороший и суть разговора я уловил. Речь шла о том, что в секте достаточно много молодых людей, и если каждый захочет жениться, то в Сибирских лесах не хватит места для расселения девиц, что необходимо проводить беседы о невозможности женитьбы, что можно жить, работать и удовлетворять свои прихоти, но влюбляться нет.
     После подслушанного разговора у меня как будто открылись глаза, я многое понял. Уйти из секты безнаказанно не возможно, на начальном этапе еще можно, но если ты в секте не один год, да еще в Главенствующем Совете это равносильно смерти.
     Я стал прислушиваться, присматриваться, вникать во многие дела Совета, как бы проводить свое расследование. И вот что удалось мне выяснить. Секте нашей уже ни один десяток лет и случай с Никитой не единичный. Оказалось, что всех возлюбленный наших братьев по секте отправляли в Сибирь, в небольшое поселение в лесу. Это поселение называлось женским действующим монастырем для особо верующих сестер. Сестры жили в лишениях, трудились и молились. У многих девушек рождались там дети. Если это девочка, то она оставалась при монастыре, а если мальчик, то его отбирали у матери и куда-то увозили. Для милиции, пропавшие девушки - послушницы монастыря. У нас в стране Свобода Совести и девушки вольны в выборе жизненного пути. Да и потом, время было послевоенное, страна строила социализм, а тут как назло разгул бандитизма, так что было не до секты.
     К тому времени как я все узнал, Наташа была уже беременной. Боже мой! В какую панику я впал, я не знал что делать. Рассказать Наталье обо всем случившемся я не мог - это было очень рискованно. И я задумал побег. Побег не только из секты, но и из города. Я объяснил Наташе, что по долгу службы меня переводят в другой город и, если мы хотим пожениться, то должны переехать. Переезжать с пустыми руками я не мог, мне нужны были деньги. О том, что они есть в секте, я был уверен. Недавно прошел сбор податей с членов секты. Воровать в секте было не принято и часть денег всегда хранились в кабинете Посланника в сейфе. Взламывать сейфы я не умел, а ключ всегда был при Посланнике. И тут мне неслыханно повезло. Я дежурил в доме, где располагалась секта. У нас было предусмотрено дежурство, каждый член Совета должен отдежурить двое суток в месяце. Посланник поручил перебрать картотеку членов Совета, выписать необходимые ему данные. Я работал с документами из сейфа. Тут Посланник быстро куда-то засобирался и оставил ключи от сейфа, доверив мне все содержимое. Я остался в комнате совершенно один. Первым делом я заглянул в сейф, там лежали деньги, достаточно крупная сумма, списки членов секты и еще какие-то бумаги о деятельности секты. Я, не долго думая, сгреб содержимое сейфа в сумку и ушел.
     Наталья много вопросов не задавала. На сборы у нас ушло не более часа. Собрали все необходимое и уже через пол часа стояли на перроне железнодорожного вокзала. Мы ехали в восточном направлении суток трое с небольшим и вышли в одном из провинциальных городов.
     Я действовал наобум, но с видом "знания дела". Наталья мне полностью доверилась. Мы сняли квартиру на ворованные деньги. Я каждый день как бы ходил на работу, а сам занимался ее поисками. Искать долго не пришлось, мне предложили работать бригадиром на одной из строек и я, с радостью согласился.
     Вроде бы все складывалось удачно, но мне стало казаться, что за мной следят. Страх стал поселяться в мою душу. Страх за Наташу, за Лизоньку, она уже родилась, и за себя. Я был в панике. Наталья настаивала на регистрации наших отношений, но я боялся. Я боялся всего: пристальных взглядов людей, неожиданного интереса ко мне и всего того, что мне казалось подозрительным. Стал нервным, раздражительным.
     И я сбежал как последний трус. Бросил самых любимых и близких мне людей. Я сбежал в другой город и считал, что я этим самым оберегаю своих близких, что чем дальше я от них, тем они в большей безопасности. Я так считал, я был уверен в этом. Господи! Простите меня, простите!
     Я переезжал из одного города в другой. Мучился, вспоминая вас. Жизнь моя так и не сложилась, женщин кроме Натальи у меня не было. Я устал, прошло так много лет страха и скитаний. Нужно было остановиться, и я вернулся в тот город, где оставил Наталью и Лизоньку. У меня были деньги. Я всю жизнь работал, копил их в надежде, что я найду их, куплю большой дом, и мы все дружно в нем заживем. Дом я купил и стал искать родных моих женщин. Искал долго и нашел... На кладбище. Все рухнуло, вот теперь я один, совсем один!
     Я ходил на кладбище каждый день, рыдал на могилах, просил прощение. И в один прекрасный день на могилах я увидел девушку. Сердце сжалось у меня в груди: стояла живая и здоровая Наталья. Я долго в нее всматривался и понял, что это чудное видение моя внучка. Мне хотелось подойти и обнять ее. Но страх, опять этот чертов страх! Я не посмел.
     Девушка постояла у могил и собралась уходить. Я последовал за ней. Вот уже несколько лет я как тень хожу за моей девочкой, знаю каждый ее шаг и готов целовать следы от ее маленьких ножек. Теперь я не один. Теперь у меня есть внучка Танечка!
     Танечка, деточка, не побрезгуй, прими от своего блудного деда все что у меня есть: дом, деньги, которые находятся на счету в банке. Марья Никитична знает про завещание, она поможет тебе. И еще, самое главное, в доме есть тайник. В этом тайнике хранятся бумаги, которые я украл из секты. Если они тебе нужны, ты найдешь тайник, а если нет, пусть бумаги будут секретом дома. Я умышленно не говорю где тайник, но при желании найти его можно.
     Я старый, повидавший жизнь человек и я беру на себя смелость сказать тебе маленькое напутственное слово: "Не каждому верь, кто говорит от Божьего имени."
     Твой любящий дедушка. Прости и прощай."
    
     Я читала письмо, и слезы текли из глаз. Мне было жалко всех: бабушку, маму, дедушку, себя. Всех. Нахлынули тяжелые воспоминания. По рассказам бабушки я знала, что в молодости она осталась одна с маленьким ребенком. Нужно было как-то жить, денег не было, работы тоже. Одна в чужом городе. Хорошо, помогли добрые люди: устроили на работу, на ткацкую фабрику, определили дочь, мою маму, в ясли. Жизнь стабилизировалась, но чувство обиды и одиночества не покидали ее. Личная жизнь моей бабушки так и не сложилась, наверное, повлияло послевоенное время, мужчин было мало, да и кому нужна неустроенная женщина с ребенком, когда столько молодых беззаботных девушек. Бабушка это понимала и жила только для дочери.
     Лиза выросла в красивую темноволосую девушку, окончила школу, поступила в институт. Бабушка видела, как молодые люди вьются вокруг Лизы, но Лиза влюбилась, и никто кроме Павла ей был не нужен. У них возник бурный роман, в результате которого на свет появилась я. Павел, мой так сказать "папочка", и не собирался жениться на моей маме. Он, видите ли, был другого "поля ягода": мама - врач, папа - инженер, в общем, - "интеллигенты". А мы, так, не "пришей кобыле хвост". Теперь уже и мама осталась одна с ребенком на руках. Господи, ну почему же так повторяются судьбы? Институт пришлось бросить, необходимо зарабатывать деньги. Бабушка маме помогала во всем, они уже привыкли обходиться без мужской помощи. Я росла, все было хорошо. Ни чего не предвещало беды. Было лето, школьные каникулы. Мама отправила меня в пригородный детский лагерь отдохнуть в лесу на свежем воздухе. Я помню, мы играли с девчонками в догонялки на спортивной площадке. Тут ко мне подошла воспитатель с какой-то незнакомой женщиной. Лица у обоих были хмурые.
     - Танечка, пойдем со мной, моя хорошая, - сказала воспитатель.
     Мы шли к административному корпусу молча. В моей душе зарождалось чувство тревоги. В кабинете директора мне сообщили, что два дня назад, в ночь с четверга на пятницу, сгорел наш дом, а в нем были бабушка и мама. Я не помню, что было со мной, помню только, я открываю глаза и вижу перед собой женщину в белом халате. Я оказалась в больничной палате. Потом все было как в страшном сне, я не могу, я не хочу это вспоминать. Бедные, бедные мои бабушка и мама.
     Меня определили в детский дом. Вот уж где настоящая школа жизни и выживания. С бабушкой и мамой я жила в тепличных условиях, обо мне заботились, меня любили. А здесь? Здесь ни кто, ни кого не любит, здесь каждый сам за себя, здесь нужно уметь постоять за себя.
     Я оказалась в обществе с волчьими законами и порядками. Здесь уже были свои неформальные лидеры, и они не были ни отличниками, ни добрыми воспитанными детьми, а грубыми, обозленными, утверждающимися в жизни при помощи физической силы, детьми.
     О том, что я хорошо училась в школе, и у меня были мама и бабушка, разнеслось по детскому дому с молниеносной скоростью. Все стали считать меня неженкой и устраивали мне всевозможные козни. Я старалась не обращать на это внимание, конечно, было больно и обидно, и я списывала озлобленность детей на то, что они не знали родительской заботы и любви. Но любому терпению наступает предел.
     В комнате, куда меня поселили, жили еще семь девочек. Все они были моего возраста. У кого-то из них родителей лишили родительских прав. Кроме постоянных побоев от пьяных или одурманенных наркотиками родителей эти девочки ничего не видели, жили впроголодь. В общем, этим детям не позавидуешь. Некоторые девочки ни когда не видели своих родителей, это брошенные, ни кому не нужные дети. Наверное, от понимания этого, в маленьком существе зарождается озлобленность на весь окружающий их мир.
     Я прожила в детском доме около двух месяцев, и за это время у меня не появилось ни одной подруги. Я жила обособленно, в созданном мною мирке, в основном состоящим из приятных воспоминаний моего беззаботного прошлого. Дети меня дразнили, кто-нибудь старался меня толкнуть, во время обедов подсыпали соль либо в суп, либо в чай. А, однажды, когда все легли спать, когда воспитатели сделали вечерний обход, и я уже стала засыпать, мне на голову опустилась подушка. Сначала, спросонок, я не поняла что это такое, но когда услышала голоса девочек, до меня дошло, что сейчас будут бить.
     - Неженка, цаца, ходит, задрав нос, нас в упор не замечает, - говорила Катька Лохова. - Бей ее, девчонки, что бы поняла, что мы все здесь на равных, ни кому не нужные!
     Под подушкой мне не хватало воздуха, я стала задыхаться, почувствовала, как меня мутузят со всех сторон. Но боли я не чувствовала, моя основная задача была оторвать от лица подушку. Я отбивалась, как могла, но силы были на стороне девчонок. В конце концов, мне все-таки удалось выбраться из под подушки и в этот момент я почувствовала сильный удар в глаз, искры посыпались у меня из глаз, комната наполнилась ярким алым светом. Голова закружилась, в желудке замутило и меня стошнило. Девчонки, увидев все это, расступились и разошлись по своим кроватям. Я собрала испачканное пастельное белье, и пошла его застирывать в туалет. Слезы текли из моих глаз ручьем, боль и обида переполняли меня. За что, ну за что они меня избили?
     На следующий день девчонки обходили меня стороной, стараясь не смотреть мне в глаза. Галина Андреевна, наш воспитатель, около часа пыталась добиться у меня, что произошло, откуда у меня кровяной синяк под глазом. Я молчала, я решила разобраться с девчонками сама, да и не привыкла я жаловаться.
     Ночью, когда все уснули, я, вооружившись резиновым сапогом, подошла к Катерине Лоховой, разбудила ее и потащила в туалет. Катька сонная шла за мной. Я била ее сапогом, кулаками куда попало, и у меня не было жалости к ней. Катька пыталась отбиваться, но я вошла в раж, и справиться со мной ей одной было не под силу. Выбившись из сил, я присела на унитаз и стала рассматривать свою жертву. Она сидела на полу, размазывая слезы руками. Вид у нее был жалкий.
     - Кать, мы теперь с тобой в расчете, - спокойно, отдышавшись, сказала я.
     - Подожди, я тебе еще устрою, ... - выругалась Катерина отборным матом.
     - Зачем?
     Катька подняла на меня удивленные глаза, явно у нее не было ответа на мой вопрос, и потом недоуменно спросила:
     - Как зачем? Отомстить.
     - А потом я буду мстить. Так и будим, друг другу мстить? Тебе, нравятся постоянные драчки?
     - Нет, - глаза Катерины просохли, и она уже с интересом смотрела на меня.
     - Так в чем же дело?
     - Не знаю, наверное, так должно быть.
     Мне стало жалко девочку: уставший, забитый, озлобленный ребенок. Что хорошего видел она в своей короткой жизни? Ничего.
     - Катюшь, давай лучше помогать друг другу. Когда кто-то у кого-то есть так легче выжить.
     Катерина молчала, она не спешила с ответом.
     - Тань, ты как сюда попала? - задала она вопрос после раздумий.
     Я рассказала ей про маму, бабушку, пожар. Я говорила и плакала. Катя слушала меня внимательно, не разу не перебив.
     - Тебе хорошо, тебя любили. Тебе хоть что-то приятное есть вспомнить, а мне? Я никогда не видела родителей трезвыми. Сначала пил отец, потом к нему присоединилась и мать. Им всегда было мало водки, и они посылали меня добывать деньги. Я побиралась возле вокзала. Если я приносила мало денег, меня били и выгоняли опять побираться. Мне постоянно хотелось есть. Я была такая худая, что мне даже летом было холодно. Потом отца посадили, и в тюрьме он умер. Мать стала пить еще больше, пить и избивать меня. Потом появился участковый, он и привел меня сюда. Потом был суд, мать лишили родительских прав. Больше я ее не видела. Что с ней, где она? Я не знаю. Вдруг она голодная. А я здесь сытая и в тепле. Таня, а вдруг она умерла! А я и не знаю. Мамочка, бедная моя мамочка, что с тобой? - слезы катились у Катерины из глаз.
     Катерина прижалась ко мне, я ее обняла, и с ней так проревели почти всю ночь. На утро мы стали подругами, и жизнь в детском доме стала не такая уж страшная. Мы и сейчас с Катериной изредка встречаемся, она работает закройщицей в ателье. Работа ей нравится и жизнью она, в общем- то довольна.
     Много было слез, обид, разочарований, но я все вытерпела. Именно в детском доме я поняла, что чтобы чего-то добиться в жизни нужно быть упрямой и верить в свои силы и разум. После детского дома я поступила в институт, по-моему, единственная из нашего выпуска.
     Теперь я учусь, работаю, живу спокойно. Мне такая жизнь нравится. И вот опять какие-то перемены. В лучшую или в худшую сторону? Я не знаю.
     Я закуталась в одеяло, почему-то холодно, и рыдала, рыдала, рыдала. Сколько времени прошло с того момента, как я прочитала письмо, не понятно. Но тут в дверь тихо постучали, дверь приоткрылась, и вошел Серега:
     - Ты чего в темноте сидишь? - Сергей включил свет и даже, как-то потеплело. - Ну, ни фига себе, здесь настоящий потоп. Все хватит реветь. Вставай. Я тебе поесть принес, голодная, наверное.
     - Спасибо, Сереж, я кушать не хочу.
     - Так все, вставай. Разлеглась, тоже мне барыня. Вставай, вставай. Сейчас поедим, и ты мне все расскажешь, а потом будем думать: что делать дальше, - сказал Серега и потянул меня за руку.
     Я послушно встала и села к столу. Серега стал раскладывать тушеную картошку с мясом. Приятно запахло едой, и я поняла, что голодная. Мы ели молча, но с аппетитом. Сережа собрал тарелки в кучу, уселся напротив меня и уставился мне в глаза. У него на физиономии был написан огромный знак вопроса.
     - Сережа, я ничего рассказывать не буду. Возьми письмо, прочитай, а потом поговорим, - сказала я.
     Сергей взял письмо. Пока он его читал, несколько раз менялось выражение его лица.
     - Ну и дела, - сказал он, когда прочитал послание. Подумал не много и продолжил. - Так, Танюха, ты, похоже, стала у нас богатой наследницей. Дом, деньги. Ты теперь можешь бросить поломойство и начать спокойно учиться, не особо думая о хлебе насущном.
     - Я, наверное, не буду жить в этом доме, мне страшно, - сказала я.
     - Да брось ты. Старик прожил тяжелую жизнь - это понятно, но мне кажется, он страдал паранойей. Нормальный обжитой дом. Сколько можно пользоваться общественным душем, кухней и туалетом. А если тебе страшно, я могу с тобой переехать и пожить в соседней комнате, - предложил свои услуги Серега. - Кстати, к тебе завтра утром должна прийти та женщина, ну ты поняла кто, и расскажет, что нужно дальше делать.
     Я кивнула головой, соглашаясь с Сережей.
     - Сережа, мне нужно идти мыть полы. Сходишь со мной? Мне сейчас нужна компания, а то я с ума сойду.
     - Пошли, - согласился мой настоящий друг.
     На следующий день около десяти часов пришла ко мне Наталья Ивановна, так звали женщину в сером костюме. Она объяснила, какие бумаги необходимо собрать и что сделать.
     Дедушку похоронили, справили поминки. Потом началась бумажная волокита. Мне очень помогли в этом деле Наталья Ивановна и Марья Никитична. За это им большое спасибо.
    
     - Его след затерялся в городе Надыме, он работал сварщиком на трассе какого-то трубопровода. Он так и не женился, жил один. Все с кем я разговаривал, говорили, что он вел обособленный образ жизни. Вкалывал как черт, деньги складывал, а потом переводил в валюту. Тратить старался как можно меньше. В бригаде его недолюбливали. Прожил он в Надыме шесть лет, потом уволился и уехал. Куда - ни кто не знает. Говорят, что у него якобы семья была не официальная, но где она живет, опять же, никто не знает, - держал отчет Виктор.
     Виктор когда-то давно работал следователем, но на этом поприще у него не заладилось, скорее всего, повлияла низкая заработная плата за столь сложный и ответственный труд. Теперь он работает частным детективом.
     - Я тебе плачу деньги и ты должен был его найти, а ты рассказываешь мне сказки про белого бычка, - покраснел от злости красивый черноволосый мужчина.
     - Ты дал мне только фамилию, имя и отчество. Все. Что я могу найти, имея эту информацию? Только благодаря моим связям, смог что-то нарыть, - в тон ответил Виктор.
     Посланник задумался. Он ходил из угла в угол, нервно перебирая в руках четки. Наконец он до чего-то додумался:
     - Я отдам тебе его досье, это результаты предыдущих слежек. Читай, сопоставляй данные, делай выводы и ищи. Ты должен его найти. Я плачу тебе деньги и учти, я не привык выкладывать деньги в безнадежные дела и если кто-то не оправдывает моих надежд, тот потом долго переживает.
     - Ты мне угрожаешь?
     - Нет, только предупреждаю. Ты мне очень много должен, а будешь еще больше должен, если не выполнишь работу. И не вздумай от меня скрываться, это опасно для здоровья. И еще, я отдал тебе бумаги, это значит, я тебе доверился, так что иди, работай, - Посланник протянул руку для прощального пожатия.
     Произошло как бы дружеское рукопожатие, но у каждого из них в душе остался неприятный осадок.
    
     Прошло больше полугода со дня смерти Петра Матвеевича. Я вступила в права наследования.
     Деньги дедушка хранил на валютном вкладе в банке. Сумма была не малая и исчислялась пятнадцатью тысячами долларов. Для меня это сумасшедшие деньги. Я брала по сто долларов ежемесячно, мне хватало. С поломойной работы я ушла и вплотную занялась учебой.
     Сережа, как и обещал, поселился в дедушкиной комнате. Места нам хватало. Жили мы дружно, и я чувствовала заботу со стороны друга. Мне всегда хотелось иметь брата, и я его обрела. Мы жили на первом этаже, второй как был закрыт, так и оставался.
     Была суббота, день курсового проектирования. В этот день редкий студент во время семестра появлялся в институте, все сидели по домам, как бы делали курсовые. Мы с Серегой тоже не отличались рвением посетить ВУЗ. Сережа проснулся первым и уже гремел чем-то на кухне.
     - Сереж, доброе утро, мне кофе в постель, будьте любезны, - заявила я, заглядывая на кухню.
     - А я думал тебе кофе в чашечку налить, но если ты так просишь, то налью в постель, а там слизывай, как тебе будет удобно, - ответил Сережка.
     Я скорчила ему шкодную гримасу и побежала принимать водные процедуры. Через десять минут мы вдвоем пили кофе на кухне. Сережка почему-то не выполнил своего обещания, это я про кофе в постель. Настроение было прекраснейшее.
     - Тань, ты не смотрела, что там, на втором этаже? - спросил Сергей.
     - Нет, не смотрела. Слушай, сегодня день свободный, давай откроем и посмотрим. Вдруг там спрятаны сокровища, - пошутила я.
     - Нужен ключ. Ты не знаешь где он?
     - Нет, да если ключ не найдем, замок можно взломать. Не будет же второй этаж вечно закрытым стоять.
     На том и решили. Дверь ломать не пришлось. Ключ быстро нашелся, он лежал в тумбочке в прихожей. Второй этаж удивил нас неожиданной пустотой. Комнат было три: две сравнительно большие, а одна маленькая - девятиметровочка.
     - Н-да, в прятки здесь не поиграешь, а вот в футбол - в самый раз, главное ничего не уронишь и не разобьешь, - пошутил Серега.
     - А окна?
     - Ладно, пошли отсюда, я ожидал увидеть что-нибудь необычное, - потерял интерес к комнате Сергей.
     - А что ты хотел увидеть? Сокровища Али-Бабы или комнату из дворца графа Монте-Кристо? - пошутила я, когда мы уже спускались по ступенькам.
     - Ты под ноги смотри, вон ступеньки какие крутые, свалишься, я ухаживать за тобой не буду, оставлю валяться под ступеньками, - вместо ответа, пошутил Сергей.
     Как же не будет он за мной ухаживать, будет как миленький. В прошлом году заболела я гриппом. Так Сережка таскался со мной как "кошка с пузырем": покупал лекарства, готовил кушать, он даже ежедневно проводил влажную уборку в моей комнате, чтобы как можно больше убрать болезнетворных бактерий. Приятно так поболеть? Конечно, приятно.
     Мы спустились вниз. Включили телек, нужно же чем-то заниматься.
     - Тань, - обратился ко мне Серега.- Помнишь, в письме говорилось о тайнике с бумагами. Ты не пыталась его найти?
     - Нет, а зачем? Это не моя тайна и ввязываться в чужие дела я не собираюсь, - ответила я.
     - А если от этих бумаг зависят судьбы людей?
     - Знаешь что. Может быть я не права, но каждый человек сам определяет себе жизненный путь и я не собираюсь спасать чужие души, если эти души по собственной глупости вляпались в дерьмо, - во мне начали закипать злость и раздражение.
     Я сама много раз думала на эту тему. Внутри меня воевало два человека: один за поиски тайника, другой против. Я понимала, что от этих бумаг зависят судьбы многих людей, может быть беспомощных и беззащитных, может быть, кто-то из этих людей добровольно попал в секту, а ведь кого-то и принудили. Дедушка же писал о женщинах, которых увозили в монастырь, в лес. А сколько еще того, что мне не известно? Я понимала, что необходимо достать бумаги, разоблачить секту, помочь неповинным людям. Но еще я понимала, что это опасно, мало ли, что может произойти, если эти бумаги найдутся. А я еще молодая и хочу жить нормальной полноценной жизнью. Каждый человек по своей сути эгоист, я так думаю, может быть, я не права, но мне нужно, прежде всего, подумать о себе. Вот такая борьба противоречий частенько возникает в моей душе, а тут еще Серега со своим благородным предложением.
     - Ну и чего ты злишься, я что настаиваю? Это твое дело, делай, как знаешь, а я здесь просто квартирант, - обиделся Серега.
     - Ты не квартирант, ты, прежде всего мой друг, лично я так считаю. А ты, наверное, по- другому, - высказав это, я встала и ушла в свою комнату.
     Настроение упало окончательно, с таким настроением можно и курсовую работу поделать. Я достала чертежи, учебники, разложила их и занялась делом. Мы с Серегой еще пару раз поцапались из-за ерунды, а вечером он собрал свои шмотки и ушел.
     "Ну и ладно, ну и переживем как-нибудь. Тоже мне, друг. Что я ему обидного сказала? Смотрите, какая нежная Цаца",- злорадствовала я. А потом, я взяла и разревелась, и так мне было жалко себя, что жалела я себя, наверное, около часа. Потом жалеть мне себя надоело, и я решила прогуляться.
     Да, уже зима, свежо, хорошо, белый пушистый снег покрыл все улицы, от этого чисто и светло. Подышав свежим воздухом, я пришла домой. Дом встретил меня гнетущей тишиной. Побродив по комнатам, я легла и уснула. Мне что-то снилось, не помню что, что-то тревожное и неприятное. Среди ночи я проснулась, огляделась и поняла - я совершенно одна в доме. Мне стало страшно. Натянув на себя одеяло, как бы спрятавшись под ним, я стала убеждать себя, что многие люди живут одни и ничего с ними не случается. Не знаю, сколько времени я боялась. Побоялась-побоялась и уснула. Утро же мне принесло головную боль.
     Господи! Еще один выходной. Курсовой я вчера сделала. Чем заняться? Как плохо без Сереги, ну почему он такой вредина? Вот перебесится и придет. Мы ссорились достаточно часто и всегда мирились, и сейчас тоже помиримся. Ладно, а сейчас-то что делать? Подумав немного, я отправилась к девчонкам в общагу, давно у них не была.
     Всегда, после ссор с Сергеем, мне хотелось вернуться к прежней жизни в общежитии. Страдать от одиночества здесь не представлялось возможности, если тебе плохо или скучно, всегда можно найти собеседника, которому можно пожаловаться на жизнь или просто посплетничать. А если вдруг возникло желание поскандалить, не важно с кем и из-за чего, главное поскандалить, излить эмоции, уж будьте уверены, всегда можно найти причину и жертву. Правда, иногда приходилось потом извиняться, но выброс адреналина уже произошел. Я сама была частенько жертвой, но и на охоту тоже выходила. А как здесь отмечаются праздники! Всем скопом, весело, шумно, с музыкой и танцами. А сейчас что? Сижу как бирюк одна дома, носа высунуть из своей "норы" не могу. Вот с такими мрачными мыслями я брела по заснеженным улицам в сторону общежития. По пути мне попался кондитерский магазин. Я зашла в него, прийти в гости с пустыми руками мне хотелось, а так как все девчонки сластены, то тортик - это самый лучший для них гостинец.
     Лена Юдина, Марина Болина и Светлана Кладько пили чай на кухне. Раздавался заливистый смех. Я засунула голову, с натянутой до ушей улыбкой, на кухню и спросила:
     - Что за хохот и без меня?
     - О, какие люди и к нам! - заверещала Маринка.
     - Привет, не люди, а людь, я одна.
     - А что так? Где твой рыцарь без страха и упрека? - спросила Лена.
     - Не знаю, вчера, как поссорились, так я его не видела, - ответила я.
     - Помиритесь. Садись, не забыла наших посиделок? - Лена подала мне чашку с чаем.
     Я выставила торт в центр стола, что вызвало море восторгов. Сначала мы обсудили мужчин и пришли к выводу, что все мужики - гады, затем обсудили дела в институте, надвигалось не очень приятное время - время зачетов и экзаменов.
     - Все, хватит о грустном, лучше расскажите, что вы тут так смеялись, мне то же хочется, - попросила я девчонок.
     - Да тут Ленка рассказала, как сложен разговор с человеком тугим на ухо, - начала было рассказывать Светлана, но ее сразу же перебила Елена.
     - Почему сразу с тугим на ухо, ну не расслышала я одно слово, зато как сейчас весело, - возмутилась Ленка.
     - Слушайте, хватит прелюдий, рассказывайте, мне же интересно, - попросила я.
     За рассказ взялась Елена:
     - Подходит ко мне сегодня Вика Самойлова и спрашивает:
     - Ты сегодня не видела Ларионова?
     - Нет, а что?
     - У него такая шуба интересная.
     Вика сказала "шуба", а мне послышалось "попа", уж прошу прощения у высокого собрания за столь непристойное слово, но из песни слов не выбросить. И вот тут-то и начался диалог двух понимающих друг друга собеседниц.
     - И какая же она? - меня, конечно, заинтересовало описание пятой точки Ларионова и Вика с удовольствием ее описала:
     - Знаешь, такая черная, лохматая, похожа на чернобурку.
     Глаза у меня полезли на лоб от удивления, я сразу представила себе Ларионова с задом, как у чернобурки.
     - Вика, скажи мне, пожалуйста, где же ты ее видела? - задала я вопрос, подавив удивление.
     - Как где, в институте, он же в ней сегодня пришел, - невозмутимо ответила Вика.
     Тут уже совсем перестала понимать Вику.
     - А что он ее иногда снимает? - спросила я.
     Теперь Викина очередь настала удивляться, она посмотрела на меня как на идиотку:
     - Ты что, Юдина, с ума сошла, он, что в ней должен на занятиях сидеть, спать, есть? А вчера он вообще в дубленной пришел.
     Или я дурочка, или у Вики "крышу снесло". Ну как может человек в случае необходимости снимать свою пятую точку или заменять ее на другую, бред.
     - Вика, попробуй мне объяснить, зачем Ларионов сменил свою дубленную задницу на чернобурку? - попыталась я выяснить душевное состояние Самойловой.
     - Какую задницу? - недоумевала Вика.
     - Как какую? Про которую ты мне столько интересного сообщила.
     - Да я тебе про шубу рассказывала, в новой шубе пришел Ларионов, а не в новой... Какой, однако, у нас с тобой замечательный диалог получился!
     Да, диалог, действительно замечательный, главное они друг друга поняли. Девчонки, слушая уже второй раз Ленкин рассказ, покатывались со смеху, я же не знала, куда спрятаться от хохота. Как раз в эту минуту открылась дверь и в кухню вошла новая гостья, Татьяна Юрская, наша сокурсница с параллельной группы.
     - Гостей принимаете? - спросила Татьяна. - Как у вас здесь весело.
     - Привет. Заходи. А ты к нам какими судьбами? - удивились девчонки.
     - Бездомная я теперь, хозяйка велела в течение недели освободить комнату, к ней дочь с ребенком приезжает, - с грустным видом ответила Татьяна.
     - Хорошо, что хоть заранее предупредила, а то могла в течение дня выставить, - сочувствовала Светлана.
     - Что делать, ума не приложу. В общежитии устроиться невозможно, все места заняты, а комнату снимать... Эта самая дешевая, а больше платить я не смогу, - чуть не плача говорила Татьяна.
     - Тань, успокойся, мне тебя сам Бог послал. Боюсь я одна в доме жить, особенно ночевать. Дом большой, а я как приведение в нем одна брожу. Переезжай ко мне, пожалуйста, и денег никаких платить не надо, только переезжай, - стала уговаривать я Татьяну.
     - А как Сергей, что он скажет, увидев меня?
     - Ушел он, поссорились мы. Да, не переживай ты, если он и вернется, есть у него своя комната, а ты будешь жить на втором этаже. Весь этаж в твоем распоряжении, - затараторила я. - Все, пошли, заберем твои вещи и ко мне.
     Татьяна не успела ничего сказать, как я схватила ее за руку и потянула.
     - Пока, девчонки, нам некогда, море дел, - попрощалась я, и мы убежали, оставив девчонок с открытыми ртами от удивления.
     Настроение было просто блеск. Мы в считанные минуты добрались до прежнего жилья Татьяны. Быстро собрали вещи и отправились ко мне. Дом нас встретил уже не с таким тоскливым видом. Мы открыли дверь, зашли и почувствовали запах жареной картошки.
     - Вернулся блудный сын, бросил девчонку одну, я чуть от страха не умерла, - обрадовалась я, увидев, как Серега в передничке жарит картошку.
     - Куда тебя девать, брошенку. Заходи, будим ужинать, - сказал Сережка, выходя в прихожую. - О, в наших рядах пополнение. Сейчас мне должно везти. Жить в присутствии двух Татьян, здорово! Так, сидеть я буду только между вами, чтобы удача меня сопровождала. Да и мое мужское самолюбие, как прям падишах в гареме.
     - Сильно не обольщайся, раньше тебе приходилось ухаживать только за одной Татьяной, а сейчас придется за двумя, - высказалась Татьяна.
     - Кому сейчас легко? - задал сам себе вопрос Серега.
     Мы поужинали и стали думать, как устроить Юрскую. Решили, что она будет жить на втором этаже, но там пусто, необходима хоть какая-то мебель.
     - Сегодня переночуешь со мной, а завтра я сниму денежку, и купим кровать, стол и ..., - начала я рассуждать, но меня перебил Сережка:
     - Может лучше со мной?
     - Что с тобой? - меня перебили с мысли, и я не поняла, о чем это Сереженька говорит.
     - Ну, того, со мной Танюха переночует, - выдал нам Серега.
     - Облезешь, красавчик. Мне с Татьяной как-то безопасней, - рассмеявшись, сказала Татьяна.
     Татьяна - девушка красивая, высокая, стройная, черные длинные волосы, смуглая кожа, на фоне которой блестели ярко голубые глаза, пухлые чувственные губы. В общем, Серегу можно понять, будь я на его месте, тоже бы захотела с ней переночевать, но с сексуальной ориентацией у меня все в порядке, предпочитаю мужчин.
     Следующий день прошел в суете, сначала институт, потом беготня по магазинам. За то мы все успели сделать, чему и были очень рады.
    
     Почему время так беспощадно быстро бежит? Вчера, можно сказать, было лето, каникулы, а завтра сессия, экзамены. На подготовку к экзамену дается три дня. Ну что, скажите мне на милость, можно выучить за это время? Говорят нам преподаватели: учите во время семестра, учите. А мы? От сессии до сессии живут студенты весело.
     Завтра экзамен по моей "любимой" философии. Отыграется на нем Его Святейшество философ-священник. Страшно до жути! Что-то выучила, а что-то пришлось написать на шпорах. Как только их доставать? На прошлой сессии был у меня интересный случай. Пришла я на экзамен ну совершенно с пустой головой, мало того, что знаний полный ноль, так хоть бы какая-нибудь шпаргалка завалялась у меня в кармане по этому предмету, так и ее нет. Пришла я, бедолажка, взяла билет, села за парту и мечтаю о чуде, но чуда не случилось. Зато я увидела, как активно сдувает со шпоры мой одногруппник. Хороший, добрый мальчишка, всегда придет на помощь в случае необходимости. И вот такой случай случился. Я тихо-тихо сообщила свой вопрос, и одногруппник - добрая душа осторожно передал мне вожделенную бумажку. И каково было мое удивление, когда я увидела в шпаргалке красивые закорючки вместо букв. Одногрупника звали Мираби и был он грузинской национальности. Ну кто бы мог подумать, что он напишет шпоры на своем родном языке. Экзамен я в этот день не сдала, пришлось учить предмет и сдавать в следующий раз. Через некоторое время Мираби мне объяснил, что ему удобнее писать русские слова грузинскими буквами, а на экзамене не было возможности предупреждать об этом, а помочь мне ему ну очень хотелось.
     Вот уже и утро. В предвкушении экзекуции у инквизитора, завтрак как-то не впихивался в меня. Мое настроение передалось и Сергею, он молча ел свой завтрак.
     - Хорошо Юрской, дрыхнет еще, - нарушил тишину Сергей.
     - А ей зачем такую рань вставать? - спросила я.
     - Как зачем? Пусть встает и учит философию, у нее завтра экзамен. Мы, видите ли, встали, а она развалилась там, - Серега указал большим пальцем руки на второй этаж.
     - Меня обсуждаете, завидуете, - заглянула на кухню Татьяна.
     - Ничего, Юрская, завтра ты нам будешь завидовать, - позлорадствовал Сережка.
     - Злой ты, Сереженька, а с виду такой душка, однако, оболочка твоя не совпадает с твоим внутренним миром, - поехидничала немножко Татьяна и послала ему воздушный поцелуй.
     - Иди - иди, редиска, - вслед Татьяне сказал Сережа.
     Позавтракав, я с Серегой стали проводить экипировку шпорами, главное, чтобы они свободно доставались и не выпали в самый неподходящий момент. Татьяна пожелала нам не пуха не пера, мы послали ее к черту, и вышли на улицу.
     Зима, морозец, снег хрустит. Еще темно, но многие люди уже спешат на работу.
     - Сейчас бы еще спать, да спать, - ныл Серега, любитель проспать первую пару.
     Экзамен мы с Серегой сдали на "хорошо", что меня крайне удивило. Философ был в хорошем расположении духа, поэтому не докучал вопросами. Уходить мы не спешили, хотелось поддержать наших одногруппников. В коридоре болталось еще человек пять, и тут выплыл из кабинета философ.
     - Соловьева, подойди ко мне, - велел грозный преподаватель.
     Сердце у меня ушло в пятки. Ну, думаю, сейчас отберет зачетку, влепит двойку и выгонит. Я подошла к нему, смиренно опустив глаза.
     - Соловьева, у вас гуманитарный склад ума, вам необходимо более углублено изучать философию. Философия - царица наук, - начал поучительно Его Святейшество.
     - Математика - царица наук, - выдала я, и сама испугалась того, что сказала.
     - Соловьева, ты не можешь не перебивать? По своей сути ты аферистка. Ох, и тяжело тебе будет в жизни, - вынес свой вердикт философ и степенно пошел по коридору.
     Гуманитарный склад ума, гуманитарный склад ума. Мог бы тогда и пятерку поставить! Ан, нет, на принцип пошел.
     К дому мы приехали уже во второй половине дня. Мы стучали, но дверь нам ни кто не открыл.
     - Странно, Татьяна ни куда не собиралась, - сказала я, доставая ключи.
     Пока Сергей копошился, запирая дверь, я прошла в прихожую. Запнувшись за что-то мягкое, в полутьме не было видно, что это было, я включила свет. Передо мной предстала жуткая картина. Татьяна лежала как-то, не естественно, закинув руки над головой, ноги были странно вывернуты. Мне стало не хорошо, внутренности покатились куда-то вниз, ноги подкосились, я медленно опустилась на пол. Сережа, побросав сумки, подскочил к Татьяне.
     - Танька, ты чего здесь разлеглась, - выпалил Серега и резко остановился.
     Глаза Татьяна пристально, не моргая, смотрели на него. Сереге попятился назад и уперся спиной в стену.
     - По-моему она умерла, - еле выдавил он из себя слова.
     Мы минут десять, не двигаясь, молча смотрели на Татьяну. Первым в себя пришел Сергей:
     - Нужно скорую вызвать.
     - Они ей уже не помогут, - сказала я, и слезы стали меня душить.
     Сергей прошел на кухню, наверное, хотел набрать воды.
     - Что здесь происходит?! - вскрикнул Сергей.
     Я взяла себя в руки и тоже зашла на кухню. Здесь все было перевернуто вверх дном. Все навесные шкафы были сняты, из них выставлены все внутренности, крупы и мука рассыпаны, в общем, был учинен настоящий погром. Я побежала в свою комнату, потом в комнату Сергея. Вещи раскиданы, кровати перевернуты. Кошмар! Только сейчас мы увидели, что в коридоре был тоже страшный беспорядок. Мы заглянули в ванную: плитка под ванной была разбита, туалетные полочки сняты, зеркало разбито. Все стены и потолок были оббиты, на полу валялись осколки штукатурки и куски обоев. Казалось, что по дому пронеслось полчище Мамая.
     Второй этаж, а как там? Переступить через Татьяну и подняться мы не решались.
     - Нужно срочно вызывать милицию, - сказал Сергей, он схватил телефон и стал набирать 02.
     Милиция приехала через пол часа, трое мужчин и одна женщина. Они осмотрели Татьяну, прошли по комнатам, сняли отпечатки пальцев, потом расположились на кухне и стали задавать вопросы. Все было как в страшном сне, я была в полузабытье и автоматически отвечала на вопросы. Через какое-то время приехала еще одна бригада, они упаковали тело Татьяны в черный полиэтиленовый пакет и стали ее выносить. Тут нервы мои сдали, и я расплакалась громко, истерично. Неужели этот упакованный сверток, который сейчас выносят и есть Татьяна! Боже мой, как страшно!
     Женщина-милиционер накапала каких-то дурно пахнущих капель и заставила меня их выпить. Я потихоньку стала успокаиваться.
     - Татьяна Павловна, пожалуйста, сосредоточитесь и посмотрите: что у вас пропало, - уравновешенно сказал следователь.
     - Да что у нас воровать? Мы живем практически на стипендию, ни золота , ни денег, - ответила я пошла осматривать комнаты.
     Я с Сережей прошлись по дому, еще раз все осмотрели, поднялись на второй этаж. Две комнаты были пустые, но удивило то, что на полу был мусор от оббитых стен и потолка. В комнате Татьяны был такой же беспорядок, как и в остальных.
     - Ни чего, все на месте. Я не вижу, что бы что-то пропало, - осмотревшись, сказала я.
     Сергей в знак подтверждения моих слов пожал плечами.
     - Ладно, - как бы поставил на этом точку следователь. - Теперь, что касается Юрской. Я пока не могу сказать, упала ли она сама или ее столкнули. Это будет известно после судмедэкспертизы. У вас в доме что-то искали, это понятно. Только что?
     - Я не знаю, - ответила я.
     Милиция еще походила, еще раз осмотрела дом, заполнила соответствующие бумаги и удалилась.
     - Нужно сообщить Татьяниным родителям, - сказала я Сергею когда мы остались вдвоем, - адрес мне известен. Они живут в деревне, здесь недалеко. Мы с Татьяной как-то ездили к ним. За день туда и обратно обернулись. Боже, как сказать? Мать у нее болеет, сердце, она не переживет.
     Я расплакалась. Сергей подошел ко мне, положил мою голову себе на плече и стал успокаивать:
     - Не плачь, мы поедем вместе, все расскажем, успокойся.
     Мы стали наводить порядок, молча, думая каждый о своем. Если бы Татьяна не перешла ко мне жить, была бы сейчас жива и здорова. Это я ее уговорила перейти ко мне. Это я виновата. Слезы текли не переставая. Таня, Танечка, Танюша, прости меня, прости.
     Порядок мы навели. В доме ощущалась какая-то невосполнимая, гнетущая пустота. Татьяны больше нет. Казалось, что она вот-вот войдет, что-то скажет, но она не входит и не говорит.
     Ужас продолжался и на следующий день. В древности гонца с плохим известием казнили, а мне самой хотелось залезть в петлю. Тяжело сообщать друзьям, подругам и одногруппникам о смерти Татьяны, но как сообщать о случившемся ее родителям? Я не знала.
     Но вот мы уже у дома ее родителей. Мама Татьяны, Софья Ильинична, увидев в окно нас, меня и Сережу, выскочила встречать в сени.
     - Заходите скорее, мои хорошие, студено здесь, - захлопотала возле нас Татьянина мама.
     Мы прошли в комнату. Софья Ильинична, посмотрев на нас, слегка растерялась:
     - А вы почему одни, а где же Танечка? - Как-то заискивающе заулыбалась женщина, которая уже почувствовала приближение беды. - Что случилось? Да что же, наконец, случилось-то? Таня!
     - Софья Ильинична, - запнулась я, ком подступил к горлу. - Нет больше Татьяны.
     - Как нет? - глаза Софьи Ильиничны округлились, и она как-то неестественно стала присаживаться.
     Серега вовремя подскочил к ней, подхватил за руки и усадил в кресло.
     В комнату вошел Алексей Анатольевич, отец Татьяны. Увидев неладное, он быстро накапал лекарство в рюмочку и заставил Софью Ильиничну его выпить. Алексей Анатольевич усадил нас на диван и стал расспрашивать о случившемся. Внешне отец Татьяны был спокоен, но было видно как ему тяжело, больно и горько. Казалось, что если мы сейчас уйдем, он выплеснет свое горе слезами. Но он держался, а мы все рассказывали.
     Описывать человеческое горе очень тяжело, да и не могу я.
     Тело Татьяны разрешили получить через три дня после ее смерти. К похоронам было все готово. Хоронили ее почти всем институтом. Она была очень хорошим, добрым и красивым человеком. Красивым внутренне и внешне.
    
     Виктор сидел в приемной, ожидая, когда его пригласят в кабинет. Долго ждать не пришлось, буквально через десять минут, после того, как секретарь сообщил о его приходе, в дверях появился Посланник.
     - Пол часа меня не беспокоить, - сказал он секретарю и жестом предложил Виктору зайти.
     В кабинете они поприветствовали друг друга. Но даже здесь, при легком рукопожатии можно определить, кто от кого зависит - Посланник держался высокомерно, с явно выраженным превосходством над Виктором.
     - Присаживайся, - предложил он Виктору - Хотелось бы услышать о результатах проделанной работы или опять будешь жаловаться на отсутствие необходимой информации? Сыщик.
     Виктор хотел пропустить мимо ушей издевку, отпущенную Посланником, но это было не в его правилах, ни кому и ни когда не позволительно унижать человеческое достоинство.
     - Мне, конечно, есть, что тебе рассказать, и я расскажу, потому что считаю себя деловым человеком. Ты мне платишь - я работаю и ни чего личного. Я не собираюсь выяснять с тобой отношения, - ответил Виктор и продолжил. - Хотя, если ты хочешь услышать мое мнение о тебе, изволь. Я тебя не боюсь и не только по тому, что за мной стоят..., сам знаешь кто, а потому, что ты возомнил из себя гения, окруженного жалкими лизоблюдами. А кто ты сам без них? Да ни кто. Я ведь давно понял, чем ты занимаешься, и не я один это понял. Учти ты в моих руках и если со мной что-нибудь случится, тебе ведь тоже не сдобровать. Так что будь поласковей.
     Карие глаза Посланника почернели от злости. Казалось, что гнев вот-вот выплеснется наружу, но он умел управлять своими эмоциями.
     - Я не хотел с тобой ссорится, - уже как с равным заговорил Посланник, спокойно, ровно и даже какая-то мимолетная улыбка промелькнула на лице. - Проблем много, не все получается так, как хочется. И раз мы деловые люди, то приступим к делу. Чем ты меня можешь обрадовать?
     - Я нашел его...
    
     Сессия закончилась. Наступило беззаботное время - каникулы. Отдыхай, веселись, смотри телевизор, читай книги. Но в первый день каникул ни чего этого не хотелось. Я лежала в пастели и смотрела в потолок. Что же все-таки искали в нашем доме? Кому пришла идея перерыть весь наш дом? Что случилась с Татьяной, не могла же она сама взять и скатится со ступенек? Эти вопросы постоянно мучили меня со дня смерти Танечки.
     В милиции нам сообщили, что Юрская упала сама. Экспертиза это подтвердила. А беспорядок? Не могла же она перевернуть все вверх дном, да ей это было и ни к чему. Значит, кто-то вошел в дом, начал его крушить, Татьяна услышала шум, испугалась, бросилась бежать, споткнулась, скатилась с лестницы и сломала себе шею. А этот кто-то продолжал громить комнаты. Бред какой-то! Неужели вор, прежде чем обворовать дом, не убедился в том, что он пуст? Или это псих, или беспредельщик, или просто дурак.
     - Доброе утро, - заглянул ко мне в комнату Сергей, - ты еще долго будишь валяться?
     Я села, прикрывшись одеялом, и спросила:
     - Сережа, как ты думаешь, что искали?
     - Соловьева, а ты что сама так и не поняла? Бумаги. Те бумаги, которые твой дед украл и спрятал в доме. Он же сам тебе написал в письме, что документы в тайнике, а тайник в доме. Кстати, а где письмо деда?
     - В папочке с документами, в шкафу, - ответила я, вскакивая с кровати и на ходу надевая на ночную рубашку халат.
     Перебрав все документы, письма мы так и не нашли. Исчезло, испарилось!
     - Н-да, вот это новость, - произнес Сергей.
     - Нужно пойти к следователю, у меня записаны его координаты, и сообщить о пропаже письма, - сказала я.
     - И что мы скажем? Вот прошло столько времени, вот мы подумали и решили, что у нас письмо пропало. Интересно, как мы будим смотреться? Да нас обсмеют и выставят.
     - Получается, нас посетили сектанты, - сказала я и задумалась. - Сережа, они ведь знают, что бумаги в доме и явятся сюда еще раз. А не появлялись они все это время, выжидая, когда страсти по погрому поутихнут.
     - А ты не предполагаешь, что они уже нашли то, что искали? Зачем им тогда опять сюда являться? - засыпал меня вопросами Сергей.
     - Тогда ответь мне вот на какой вопрос: если они нашли документы, зачем оставлять в живых свидетелей, которые в курсе их дел, а вдруг эти свидетели еще и бумаги прочитали? Пойми, нас оставили в живых только для того, чтобы иметь доступ в дом, - нервы мои стали сдавать.
     - Успокойся. Если бумаги здесь, может им проще спалить дом?
     - Глупый вопрос. А может, я эти документы нашла и перепрятала, например, в сейф в банке.
     - Ну и что делать?
     - Не знаю.
     Я села за стол, закрыла лицо руками и стала думать, но ни одна умная мысль не посетила мою голову.
     - Нужно найти документы, - сказал Серега.
     - Точно, - согласилась я.
     - Давай исходить из того, что воры уже перерыли большую часть дома. Комнаты, ванную, прихожую и кухню они обыскали и ничего не нашли. Значит, эти помещения мы исключаем. Что тогда у нас остается? Подвал и чердак. С чего начнем?
     - Не знаю, мне все равно, - обречено ответила я.
     - Нет, Соловьева, мы не будем полагаться на случай, а будим рассуждать логически. Вспомни, как рассуждал один из пьяных героев в фильме "Ирония судьбы или с легким паром" когда встал вопрос: кого отправлять в Ленинград, - решил взбодрить меня Серега, - Давай рассуждать. Дед был старый, мог на чердак и не залезть. Значит, искать будем в подвале. Идет?
     - Железная логика.
     Серега мне подмигнул и слегка подтолкнул локтем. Я заулыбалась, чтоб я делала без него?
     - Сереженька, солнышко, давай что-нибудь поедим. Я так проголодалась, - стала заискивать я.
     - Ох, Танюха, тебе ни что не испортит аппетит, - заулыбался Сережка. - Пошли, горе ты мое.
     Мы основательно подкрепились, переоделись и отправились на поиски бумаг.
     Дверь в подвал находилась с тыльной стороны дома. День был солнечный. Как только мы отворили дверь, подвал сразу наполнился светом. Мы вошли вовнутрь. Подвал был разделен на помещения, совпадавшие с комнатами на первом этаже. В помещении над кухней мы увидели полки, а на полках настоящий клад: банки с вареньем, маринованными огурцами и помидорами.
     - Танюха, да здесь изобилие еды! Смотри, какая вкуснятина стоит. Дед просто молодчина - такое наследство оставил, - восторгался главный обжора, а еще он имеет право рассуждать о моем аппетите, редиска.
     - Когда будем уходить, нужно обязательно прихватить несколько баночек, - я с удовольствием стала их рассматривать.
     Потрогав крышки на банках, сообщила:
     - Думаю банки не бомбажные, крышки не вздуты и рассол прозрачный, - слюнки уже стали выделяться в предвкушении хрустящего огурчика.
     Мы осмотрели все под банками и за ними, простучали стены, потолок и пол, как это делали воры. Если обнаружились пустоты, то звук бы значительно отличался, но звук был равномерным и пустот мы не нашли.
     Пошли дальше. В других помещениях находился старый хлам. Интересно, почему многие люди так не любят расставаться со старыми, ни кому не нужными вещами. Надеются на то, что они когда-нибудь пригодятся? Глупость, и на фиг не надо и выбросить жалко. Вот скажите на милость, зачем здесь эта стопка старых газет, кто их будит перечитывать, а этот старый, с оторванной дверцей, шкаф, а этот перекошенный со сломанной ножкой обеденный стол и еще много-много всякого барахла? Нужно все это обязательно оттащить на свалку.
     Мы все переворошили, перетрясли, проделали ту же операцию со стенами, что и под кухней, но ничего не нашли. Обидно, столько времени потратили и зря. Но отрицательный результат тоже результат. Прихватив баночку с варением и баночку с огурчиками, мы вышли на свежий воздух. Уже вечерело.
     - Интересно, сколько времени мы потратили в этом подвале? - спросила я.
     - Много. Пошли домой. Есть охота. Сейчас отварим картошечки, откроем огурчики, блеск! А потом чай с вареньем, - размечтался Серега.
     После ужина или обеда, я не поняла, мы довольные переваривали съеденную вкуснятину. Хорошо, в желудке приятно и тепло.
     На следующий день мы обыскивали чердак, но и здесь нас постигло разочарование - ничего не нашли.
     - Старик писал, что тайник в доме и при желании его можно найти, - сказал Сергей после тщетных поисков.
     - А что толку хотеть, ну хотим мы и что? Где тайник? - спросила я.
     - Не знаю. Мне кажется, нужно пройтись по второму этажу. Не зря же дед держал его закрытым, - предложил мой бумагоискатель.
     - Там воры искали, мы наводили порядок, ничего же нет, - стала противиться я Серегиному предложению.
     - Тань, нужно пройтись, осмотреться внимательно, может, есть что-то такое, что мы просто не заметили, - настаивал Серега.
     - Ну, пошли, посмотрим, дел-то, не через перевал же идти, - согласилась я.
     Мы поднялись на второй этаж, он пустовал со дня похорон Татьяны. Здесь ничего не изменилось. Мы ходили по пустым комнатам, но ни что не привлекло нашего внимания. В Татьяниной комнате был порядок: кровать заправлена, на столе стояла ваза, вещевой шкаф закрыт - он был совершенно пуст. Сердце сжалось, и слезы стали наворачиваться на глаза.
     - Танюшь, ты не рыдать сюда пришла, а бумаги искать, - напомнил мне Сережка цель нашего визита.
     В ответ я промолчала. Мы всматривались в каждую мелочь на потолке, стенах, полу и ничего подозрительного не увидели. Но тут Серега остановился, задумался, а потом быстро стал замерять маленькую комнату.
     - Тань, посмотри. С внешней стороны дверь в комнату стоит четко посередине, а внутри она не много смещена вправо. Тебе это ни о чем не говорит? - возбужденно заговорил Серега.
     - Нет, ничего, - удивленно ответила я.
     - А мне говорит, - возомнив себя великим гением, высказался Сережка. - Стены значит разные по толщине. Теперь поняла?
     Я обошла комнату, обмерила пальцами расстояние от двери до стен. Оно и вправду оказалось разным, отличие составляло примерно десять сантиметров. Серега простучал более толстую стену, звук был равномерным.
     - Пустот нет. Но почему же эта стена толще? - спрашивал как бы самого себя Сергей. - Не спроста стены разные по толщине. Нужно разобрать стену.
     - Ну конечно, - язвительно сказала я, - Давай сразу весь дом на кирпичи разберем. Ерундой не занимайся.
     - Ну почему ерундой! Стены изначально наверняка были одинаковой толщины. Посуди сама, зачем в одной комнате разные по толщине стены?
     - А может быть одна несущая стена, а другая нет, - сопротивлялась я.
     - Да если бы она была несущей, то была бы в два раза толще, а здесь разница всего в десять сантиметров - толщина одного кирпича, - раздраженно ответил Сергей. - Скорее всего, дед замуровал документы в стену. Он все предусмотрел, на простукивание стена издает равномерный звук, да и обнаружить тайник можно лишь после внимательного осмотра, сходу его не найти.
     - Делай что хочешь, - обречено согласилась я.
     - Не я - делай что хочешь, а будем все делать вместе. Учти, нас уже нашли и головы отрывать будут не выборочно, а нам обоим. Во, впутал нас дед в историю, и наследства не захочешь.
     - Ладно, Сереж, не сердись, вместе так вместе. Когда будем стену крушить? - после его слов мне опять стало страшно.
     - Завтра утром. А сейчас пошли вниз, поздно уже, да и устал я, - очень серьезно сказал Сергей и стал спускаться.
     Я посеменила за ним как кроткая японская женщина.
     Мы проснулись рано утром, впереди был тяжелый день. Вооружившись ломом и кувалдой, поднялись на второй этаж.
     - Ну что? Приступим? - с воодушевлением спросил Серега.
     - Приступим, - согласилась я.
     Мы распределили обязанности: Сергей долбил стену, а я складывала кирпичи. Как и предполагал Сергей, в стене было две кладки. Мы отрывали внутреннюю кладку, она состояла из кирпичей, собранных в шахматном порядке. От отбитого кирпича и извести в комнате пыль стояла столбом. Дышать стало тяжело. Надышавшись пылью, Серега сообразил, что необходимо надеть респиратор, но его у нас не было.
     - Серега, давай, как ковбои навяжем на лицо косынки, - предложила я.
     - А это идея, молодец Соловьева, - похвалил меня Сережа.
     Отдохнув немного, мы продолжили работу. Если честно, то мне было жалко стену. Вот что значит чувство собственности, моя же стенка, а мы вот так беспощадно ее долбим.
     - Танюха, смотри! Кажется, я что-то нашел! - возбужденно закричал Сережка.
     На месте нового скола выглядывал кусок полиэтилена. Сердце у меня быстро забилось. Не знаю, что чувствовал Сережа, но он более активно стал долбить стену. Обвалился достаточно большой кусок, и что же мы увидели! На нетронутой стене были выложены два плотно упакованных полиэтиленовых пакета, толщиной не более сантиметра. Мы осторожно взяли пакеты, отложили их в более чистое место и продолжили долбежку. Тонкую кладку разобрали полностью и больше ничего не нашли. Побросав строительный мусор, мы открыли пакеты. В них аккуратными стопочками лежали бумаги. Мы нашли их!
     Серега с видом победителя распорядился: живо отправиться в ванную, смыть грязь, переодеться и только после этого будем изучать бумаги. Я подчинилась, все-таки это была его идея - искать тайник в стене.
     Распаковав тщательно упакованные пакеты, мы достали документы. Бумага от времени пожелтела, стала тонкой, казалось, что она вот-вот рассыплется в руках. Мы приступили к просмотру документов, здесь были списки людей, отчеты о проделанной работе, какие-то схемы. В списках были указаны фамилии, имена и отчества членов секты, места их проживания и работы, составы семей, номер карточки. Интересно, что же это за карточки? Наверное, на каждого члена было заведено не большое дело. Были и отдельные списки: первых помощников Посланника, Главенствующего Совета и проповедников. Наверное, в таком порядке и была построена иерархическая лестница в этой шайке-лейке. Ага, вот и Кузнецов Петр Матвеевич - мой дед - холост, детей нет, благонадежен, верит в наше общее дело. Да, в секте его ценили и, скорее всего не предполагали, что он сможет подложить им такую свинью. Из отчетов мы поняли, чем занималась секта, что проповедовала. Проповедовала-то она человеколюбие, всеобщее равноправие и благополучие, любовь к Богу и создавала идеал в образе Посланника. Русскому человеку всегда нужно в кого-то или во что-то верить: сначала верил в Бога и идеализировал царя-батюшку, потом в светлое социалистическое и коммунистическое будущее с Лениным, Сталиным, Хрущевым, Брежневым и так далее, а теперь демократия плюс президент. Мы сами создаем себе идолов, молимся на них, верим в них, при этом даем им власть, полную, безоговорочную. А где власть, там что? Конечно же деньги. Поэтому, какого идола мы сотворим, так и будим жить. Вот только не понятно: секта сотворила себе Посланника или Посланник сотворил себе секту? Скорее всего, второе, хотя, если бы не было людей готовых бросить семьи, близких людей, интересную работу или просто отчаявшихся слабых людей, не было бы секты, следовательно, не было бы и Посланника. Все в жизни взаимосвязано.
     Из отчетов явно просматривалась деятельность секты. Организация была достаточно крупная, распространялась на несколько городов. Члены секты жили и работали как обычные люди, вербуя к себе новых сектантов. Каждый член должен был вносить ежемесячные пожертвования, скорее всего для того, чтобы мозги секты жили безбедно. Хотя, если верить бумагам?! Часть денег выдавалась осторонуждающимся, а остальные шли на развитие секты. Вроде бы ничего криминального. Но в документах еще шла речь о каких-то обителях: женской обители и мужской. Здесь же были приложены списки людей, которые попали в эти монастыри и причины, заставившие их туда попасть. Причины были разные: кто-то по доброй воле отправлялся в монастырь, а кто-то и по принуждению. Причем, последние писали расписку о том, что они добровольно уходят в обитель. Интересные события происходили с детьми. Дети, родившиеся в женской обители оставались при монастырях: мальчики отправлялись в мужской, девочки оставались в женском. Воспитанием детей занимались монахи и монашки, то есть те люди, которые добровольно попадали в монастырь, среди них были и врачи, и учителя, и инженеры. Дети росли разными, но все одинаково пропитанные сектантскими убеждениями. Поэтому более одаренные дети отправлялись на дальнейшую учебу во имя процветания секты и, уже получив образование, продолжали служить навязанным идеям. Менее же одаренные дети оставались при монастырях: кто-то работал в подсобных хозяйствах, кого-то учили боевым искусствам.
     Из бумаг так же ясно, что в секте распространялись какие-то лекарства. Что это были за препараты не понятно, то точно не анальгин или аспирин. Судя по всему, лекарства эти добывались самим Посланником. Их путь в секте был короток: от Посланника к настоятелю монастыря, то есть посредников не наблюдалось.
     Да, бумаги достаточно интересные и если бы кто-нибудь ими заинтересовался, очень многие могли бы оказаться за решеткой, ведь секта существует и она, скорее всего, увеличила свои масштабы.
     - Ну и что будем делать? - прочитав бумаги, спросила я.
     - Их необходимо спрятать, - ответил Сергей,- только куда?
     - В доме нельзя, необходимо спрятать так, чтобы доступ к ним имели только мы.
     После долгих раздумий и споров, мы решили спрятать документы в сейфе в банке, правда, эта услуга достаточно дорогая, но деньги были. Так что мы позволили себе воспользоваться этой банковской услугой.
    
     Виктор открыл глаза, потолок куда-то перемещался, потом опять вставал на свое место, опять перемещался, опять вставал... Тошнота подступала к горлу. "Что со мной, где я?"- мысли то посещали голову, то испарялись.
     Он лежал в неизвестной ему комнате: стены из деревянного сруба, потолок из распиленных досок, пол земляной. Из мебели были только стол, табурет и жесткая деревянная кровать на которой лежал Виктор. В маленькое окошечко пробивался дневной свет. Виктор сбросил с себя старое ватиновое одеяло и попытался встать, но у него ничего не получилось. Жуткая слабость поглотила его силы.
     Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошел человек неопределенного возраста, одетый в черную равнину. Не поднимая глаз, мужчина, если его можно так назвать, поставил на стол миску с едой, кружку с каким-то неизвестным напитком и молча вышел.
     Пролежав некоторое время, Виктор почувствовал голод, поднапрягся, встал и подошел к столу. Кашу, которую ему предложили, была не едой, а жуткой бурдой: гречка без соли и масла. Такое понятие как "кашу маслом не испортишь" здесь неприемлемо. Виктор съел ложки две только для того, чтобы приглушить чувство голода, остальное "в глотку не полезло". Напиток, скорее всего отвар трав, оказался восхитительным: ароматным, кисло-сладким. Виктор залпом выпил его и почувствовал прилив сил.
     "По моему, я здесь загостился, отдохнул и хватит, хорошенького помаленьку подбадривал сам себя Виктор. Он подошел к двери, попытался выйти, но не тут-то было, дверь была заперта.
     -Эй! Откройте! Хватит шутить! Что вам от меня нужно? - кричал Виктор, толкая дверь.
     Пленник взял табурет и стал колотить им по двери в надежде, что его так быстрее услышат. Но ни кто не подходил. Тогда он подошел к окну. "Да, если бы я был в пятилетнем возрасте, может быть, еще и пролез бы в окно, но сейчас... Так, что тут у нас за окном" - думал Виктор. А за окном у него был высоченный забор из сруба, за забором макушки деревьев и ничего больше.
     Дверь опять скрипнула, и в комнату размеренным шагом вошел Посланник.
     - Ну что? Очухался? Говорят, ты тут буянил? Успокойся, здесь все свои, тебя ни кто не обидит, - спокойно и доброжелательно говорил он. - Ты представить себе не можешь, как тебя здесь уже все любят. Запомни, это теперь твой дом и окружающие люди - твоя семья. Так, что будь умницей, прими жизнь такой, как я она есть и возлюби близких своих.
     - Это тебя что-ли? - во время речи Посланника, Виктор пришел в себя, он ни как не ожидал увидеть здесь своего делового партнера. - А ты не боишься, что я сейчас возлюблю тебя табуретом по голове?
     - Нет, не боюсь. Во-первых, я смогу дать тебе отпор, ты еще очень слаб. Если бы ты знал, сколько в тебя влили лекарства, а оно ведь денег стоит и не малых, - сокрушался насмешливо Посланник.
     - Ну к чему же такие затраты? - в тон Посланнику посочувствовал Виктор.
     - Мне для близких ничего не жалко, - ухмыльнулся Посланник и продолжил. - А во-вторых, за дверью мои люди. Как ты их давиче назвал? Лизоблюды? Их кончено не сравнить с твоей крышей, я довольствуются малым.
     - Ты не боишься, что крыша-то моя наедет на тебя. Я так понимаю, что ты в гости меня надолго пригласил.
     - Не боюсь. Пойдем, я тебе кое-что интересное покажу, чтобы ты больше не задавал глупых вопросов.
     Они вышли на улицу. Дом, который они покинули, представлял собой срубленный барак, имеющий пять входов, то есть в каждую комнату свой вход. Таких бараков Виктор насчитал около двенадцати, они стояли вряд по четыре. "Прям как в доисторическом пионерском лагере" - подумал Виктор. Дом, пристанище нашего пленника, стоял в последнем ряду. Пройдя бараки, Виктор и Посланник со своей свитой оказались на не большой площади. На заснеженной площади просматривались клумбы для цветов, должно быть здесь летом красиво, хотя и зимой тоже не плохо. Здесь же стояли лавочки, а которых можно отдохнуть и полюбоваться природой. Сразу за площадью стояли два дома внушительных размеров. Виктора подвели к тому, что поменьше.
     - А это что, администрация лагеря? - с сарказмом спросил он.
     - Нет. Я бы тебе посоветовал отвыкать от мирских выражений. Ты теперь монах или послушник, в зависимости от того, как ты будишь себя вести. В этом доме живет настоятель и здесь же у него кабинет, где он общается с монахами, наставляет их на путь истинный. Так же в этом доме останавливаются гости, которые к нему приезжают. А этот дом, - Посланник жестом руки указал на тот, что больше, - молельный дом. Здесь монахи три раза в день молятся нашему Господу.
     - А ты-то кто, гость или настоятель? - удивленно спросил Виктор.
     - Я Божий Посланник, и меня здесь все почитают, - с гордостью сообщил Посланник.
     - Я не понял, ты, что здесь за святого, - рассмеялся Виктор. - Слушай, ты случайно не спятил? Могу посоветовать хорошую клинику.
     Виктор не просто смеялся, он хохотал, громко, с наслаждением. Вдруг рука Посланника влепила ему пощечину.
     - Если ты, смерд, скажешь еще слово, от тебя мокрого места не останется, - почернев от злости, сказал Посланник и вошел в дом настоятеля.
     Они не стали проходить по первому этажу, не стали подниматься на второй, они спустились в подвал. В подвале располагалось две комнаты. Посланник и Виктор вошли в одну из них, а свита осталась за дверью. То, что увидел Виктор в этой комнате, повергло его в изумление. Ни как не предполагал он, что в монастыре, в жутком захолустье, может найтись помещение, оснащенное по последнему слову техники. Здесь был в наличие компьютер последней модификации, телек, видик. Да, при желании здесь можно не скучать.
     - Ты меня очень удивишь, если скажешь, что сюда проведен Интернет, - сказал Виктор, прикладывая руку к губе, которая слегка кровила.
     - Извини, но Интернета здесь нет и, скорее всего, не будет, в целях безопасности, - равнодушно ответил Посланник. - Не стесняйся, присаживайся.
     - Здесь курить можно? - усевшись в кресло, спросил Виктор.
     - Тебе нет.
     - А тебе?
     - Я не курю.
     - Ой, я и забыл. Тебе же нельзя ни пить, ни курить, ни с девочками развлекаться, бедненький, вера не позволяет, - съязвил Виктор.
     Посланник смерил его пренебрежительным взглядом, подошел к видику, включил его, установил кассету.
     - А теперь смотри и удивляйся.
     Удивительного здесь было много. Виктор смотрел на экран телевизора, не отводя глаз. Он узнал на экране себя, сидевшего в кресле в не знакомом ему помещении. Здесь же присутствовал чужой человек, облаченный в черную рясу, лица которого не было видно. Виктор смиренно опустив голову, спокойно говорил:
     - Я, Виктор Смирнов, находясь в здравом уме и твердой памяти, отрекаюсь от мирской суетной жизни и прошу Господа нашего принять меня в Священную Обитель для искупления грехов в праведных молитвах и тяжелом труде во имя любви к Богу и человеку.
     Виктор говорил долго, перечисляя все свои грехи, а потом стал неистово каяться. На что человек в рясе перекрестил его и отпустил грехи. После Смирнов подписал бумаги, и запись на кассете закончилась.
     - Ну что, удивился? - нагло ухмыляясь, спросил Посланник. - Как ты каялся, заслушаться можно!
     - Не мог я такого говорить! Чем вы меня напичкали, сволочи? - волна гнева захлестнула Виктора.
     - Ни чем, сам же говорил, что находишься в здравом уме и твердой памяти, - лицо Посланника расплылось в сладкой улыбке.
     - Тебе не Богу молиться нужно, а Дьяволу, - уже спокойно сказал новоявленный монах.
     - А я со всеми нахожу общий язык. Так все, хватит рассуждать, кто в кого должен верить. Ты не глупый человек и должен понимать, что ты в моих руках: себя, как и свое имущество, ты отписал монастырю. Так, что советую тебе успокоиться и смириться. В противном случае я буду вынужден принять меры. Тебя ознакомят с порядком в этом монастыре, и будь умницей, веди себя прилично. И еще, напоследок, сбежать от сюда невозможно. Во-первых, тебя будут охранять, пока ты не привыкнешь к жизни здесь. А, во-вторых, монастырь находится в такой глуши, что выходить за его территорию не безопасно, сам понимаешь, волки, медведи и так далее, - давал наставления Посланник.
     Ошарашенный происходящими событиями, не чувствуя под собой земли и не реагируя на окружающий мир, Виктор, в сопровождении двух монахов, дошел до своего барака. Он вошел в комнату и услышал, как соглядатаи заперли за ним дверь.
     "Что делать? Что делать?" - пульсировал один единственный вопрос в голове, но ответа так и не находилось. Он лег на кровать, закрыл глаза и лежал, лежал, лежал... как во сне, как в тумане.
     Вдруг дверь открылась, и вошел крепкий высокий мужчина, облаченный в черную суконную рясу.
     - Отец Михаил, - представился монах. - Я очень рад, что ты, Сын мой, решил воссоединиться с нами в единую семью.
     - Ой, да бросьте вы, Батюшка. Так мне теперь вас называть? - присутствие "Святого Отца" раздражало Виктора. - Вы прекрасно знаете, как я сюда попал и ни к чему весь этот спектакль!
     - Ты не прав, Сын мой. Господь направил тебя сюда. Ты этого пока не осознал, но придет время, и твоя душа возликует от служения Богу и человечеству. На тебя возлагается великая миссия просить Господа нашего о прощении всех человеческих грехов и о послании человечеству великого благоденствия, о ...
     - Да, пошел ты, Святой Отец, - Виктор демонстративно лег на кровать и отвернулся.
     - Смирение и еще раз смирение, Сын мой, - напоследок попричитал монах и вышел, не забыв запереть за собой дверь.
     Виктор продолжал лежать. "Так, сегодня я ничего не придумаю, для начала необходимо осмотреться, а уж потом думать. Вот ведь тварь какая, ну подожди. Я все равно здесь долго не задержусь, а уж как выйду, будешь ты у меня на сковороде жариться. - Думал Виктор и в глазах у него появился оптимизм. - Главное не падать духом и беречь свои силы".
     Уже смеркалось. Часы у Виктора отобрали, и время можно было определить только по надвигающейся темноте. Было около девяти часов вечера. Виктор почувствовал голод. Дверь скрипнула, и в комнату вошел монах, приносивший утром еду. На этот раз в руках у него была только кружка. Монах поставил ее на стол и уже собрался уходить, но Виктор его окликнул:
     - И это все? Я есть хочу.
     - Не положено, - ответил монах.
     - Как это, не положено? Вы, что хотите меня голодом заморить? - возмутился Виктор.
     Монах ничего не ответил, опустил голову и вышел.
     "Похоже, с харчами здесь напряг" - подумал Виктор, взял кружку со стола, понюхал - пахло приятно какими-то травками. Он выпил отвар и сразу почувствовал слабость. Легкая истома обволокла его тело, голова стала пустой как барабан. Пролежав некоторое время в забытье, уснул.
     Виктор проснулся рано, вернее его разбудил все тот же монах, который приносил еду.
     - Вставай, Брат мой, пора на заутреннюю.
     - Господи, жрать не дают, спать не дают, кровать жесткая, что за жизнь! Да пошел ты на..., - выругался Виктор и отвернулся. - Сам иди молись.
     - Если ты сейчас не пойдешь со мной, за тобой придут другие. Лучше пошли, - предупредил монах.
     Виктор молча встал и пошел за монахом. Солнце уже поднялось над горизонтом, природа просыпалась. К молельному дому сходились монахи, их было около пятидесяти человек. Казалось, что все они на одно лицо: понурые, хмурые, головы опущены. И одеты они были одинаково, все в черных рясах, поверх которых одеты ватники. Эти монахи очень отличались от тех, которых Виктор видел в действующих монастырях Православной Церкви. Лица последних были открыты, приятны и доброжелательны.
     Помещение, в которое вошли монахи и Виктор, оказалось достаточно большим и скудно обставленным. Из мебели здесь был только стол. На стене напротив входа висела икона с изображением Христа. Монахи встали полукругом, а за столом под иконой стоял Отец Михаил. Вдруг все встали на колени, за исключением последнего. Растерявшегося Виктора кто-то дернул за брюки, это был сопровождающий его монах. Виктор подчинился и тоже встал на колени. Отец Михаил прочитал молитву, все монахи вторили ему. Единственный, кто молчал - это Виктор, он рассматривал окружающих его людей. Что заставило их здесь поселиться? Неужели вера? Как все это чуждо и неприемлемо ему. "Это либо фанатики, либо люди насильно сюда попавшие. Нормальный человек добровольно сюда не придет. Но почему же они так смиренно все принимают?" - думал Виктор. Когда молитва закончилась, монахи встали с колен, но уходить не собирались. Вдруг открылась небольшая дверь в боковой стене, и появился мальчик лет двенадцати. Он нес чашу с деревянной ложкой. Ребенок стал обходить монахов, и каждый из них, за исключением Отца Михаила, зачерпывал ложкой жидкость и выпивал ее. Дошла очередь и до Виктора. Виктор жестом показал, что пить не будет, но ребенок не отходил, а продолжал настойчиво стоять. Тогда Виктор зачерпнул совсем немного напитка и выпил, переборов брезгливость. Он и в церкви-то не пил из серебряной ложки, зная, что на серебре не происходит скопления микробов, а тут деревянная. Когда мальчишка произвел обход с грязной ложкой, Отец Михаил продолжил свое выступление. "Актер хренов" - подумал Виктор.
     - Чады мои! Возрадуйтесь! Наш Господь послал нового члена в нашу семью, Брата Виктора. Возлюбите его, как велено: возлюби ближнего своего!
     "Идиот, - подумал Виктор. - Он явно пытается подражать попу, но что-то слабенько получается. И потом, если он отец, то почему я брат, получается, что я сын его. А эти придурки чему радуются? "
     Все монахи дружно обратили взор на Виктора и раздались радостные возгласы.
     - Но Брат Виктор явился к нам из мира, где правит Сатана и по нашему уставу, он должен пройти очищение от мирской грязи
     Монахи выразили всеобщее одобрение. Виктор стал замечать как меняется настроение окружающих из угнетенного в возбужденное, глаза засверкали каким-то неприятным огнем, а на лицах появились зловещие улыбки. С чего бы это?
     Отец Михаил взял со стола необычной формы для Православной Церкви крест и стал подходить к Виктору. Монахи за спиной Виктора сгруппировались и стали придерживать его под руки.
     Виктор ничего не видел кроме креста, который приближался к его лицу все ближе и ближе. Страх и брезгливая неприязнь возрастали в душе. Виктор попытался отвести голову в сторону, но она была зажата руками монахов. И вот, этот зловещий широкий крест дотронулся до его губ. Виктор почувствовал горький неприятный привкус.
     Монахи расступились, и Виктор оказался один посередине комнаты. Стояла зловещая тишина. Вдруг раздался пронзительный крик. Виктор упал на пол, тело его содрогалось так, как будто через него пропускали электрический ток. Дикая боль поселилась в каждой клеточке его организма. Было нестерпимо больно. Монахи, взявшись за руки, обходили его и громко нараспев произносили:
     - Очищайся душа от скверны мирской! Умри бренное тело и вновь возродись! Господи! Помоги Рабу твоему Виктору!
     Виктор очнулся в своей комнате. Его тело трясло от холода, укрыться было нечем. И тут он увидел, что на нем надета монашеская одежда. Виктор встал, обхватил себя руками и стал быстро ходить, пытаясь таким образом согреться, но это ему мало помогло.
     Прошло около часа. Виктор согрелся, дрожь в теле утихла, но слабость, она обволакивала все тело. Виктор уснул и проспал не известно сколько времени.
     На пороге появился монах, к появлениям которого уже успел привыкнуть Виктор. В руках монах держал миску с едой и кусок хлеба. Он молча поставил все на стол, но уходить не собирался.
     - Тебя как звать? - спросил Виктор.
     - Брат Анатолий, - ответил монах, опустив глаза.
     Виктор ел похлебку, сваренную из картошки, лука, моркови, приправленную растительным маслом и рассматривал монаха. Брату Анатолию было от силы лет тридцать пять. Достаточно рослый мужчина. Нелепая одежда скрывала фигуру монаха. "Лицо достаточно приятное, здесь таких мало. Наверное, если бы он жил полноценной жизнью, то пользовался бы успехом у женщин", - думал Виктор за трапезой.
     - Послушай, ты как сюда попал? - спросил он, доедая.
     - Не помню, - ответил монах.
     - Как не помнишь? Ты поселился здесь по доброй воле или по принуждению? - настаивал на ответе Виктор.
     - Не помню. Да и не стоит об этом говорить. Выбраться от сюда невозможно. Я пытался несколько раз, так из меня потом Дьявола изгоняли, а с каждым разом эта процедура проходит все больнее и ужаснее.
     Виктор понял, что этот парень еще не полностью деградировал и может, стоит подбить его на побег.
     - Но раз ты такой неблагонадежный, то почему тебя приставили ко мне? Ведь я могу подбить тебя на побег.
     - Потому, что я уже понял, что сбежать отсюда практически не возможно и никогда на это не соглашусь, я слишком боюсь наказания, боюсь той боли, которую уже испытал несколько раз. Поверь мне, здесь умеют наказывать, так что не испытывай судьбу. Это наш жизненный путь и нам предстоит его пройти, на то воля Божья.
     - Ну и катись отсюда, - вспылил Виктор, - тебя похоронили здесь заживо, а ты и смирился.
     Монах постоял еще немного, подумал и сказал:
     - В девять часов вечера за тобой придут и поведут тебя на вечернюю молитву. Там будут разносить напиток, пить который тебе не следует. Постарайся создать видимость, что ты его пьешь, и веди себя так, как ведут себя монахи.
     Сказав это, Брат Анатолий вышел, плотно закрыв за собой дверь.
     В назначенное время явились Отец Михаил с тремя монахами. Конечно, разве может Его Святейшество прийти к такому опасному типу, как Виктор, без своей свиты, клоун.
     - Собирайся, Сын мой.
     Виктор не стал спорить и грубить, а молча отправился за процессией.
     Служба началась так же, как и утром. После молитвы появился мальчик чашей. Монахи зачерпывали напиток и выпивали его. Подошла очередь Виктора, он, помня слова Брата Анатолия, зачерпнул совсем немного жидкости. Но монахи, которые сопровождали Отца Михаила, бдительно следили за Виктором.
     - Так не пойдет, полную наливай, - сказал один из них.
     Виктору ничего не оставалось, как выполнить указание. Напиток оказался приятным на вкус, с легким травяным ароматом. Живительная влага поступила сначала в желудок, а потом растеклась по кровеносным сосудам, попадая в каждую клеточку организма. Виктору стало хорошо, все проблемы отошли на второй план. На лице появилась блаженная улыбка. Окружающие люди стали какими-то родными, близкими, захотелось всех обнять. Казалось, что душа вот-вот вырвется наружу, вознесется к облакам, и будет парить в свободном полете.
    
     Лето - самая замечательная пора для студентов. Сессия позади, производственную практику отработали. Теперь каникулы, гуляй - не хочу.
     Серега на практику и каникулы укатил к своим родителям в один из северных городов нашей области, там они зарабатывали "большую деньгу". Правда, в наше время заработать это сложно, но хоть что-то. Люди работают в тяжелых условиях, где зима длится девять месяцев, летом жуткие тучи комаров, но все это можно пережить, а вот кислородное голодание - это уже сложнее. Сколько людей оставило здесь свое здоровье? Но самое неприятное то, что люди, добровольно сославшие себя в такие условия, не могут получить вовремя свои заработанные деньги. И кто в этом виноват?
     Я осталась одна. В гости к себе на проживание я никого теперь не приглашаю, слишком свежи воспоминания о Татьяне. К дому я уже привыкла и не боюсь оставаться одна.
     Вчера вечером, нет даже ночью, по телеку показывали классный фильм про любовь. Через всю жизнь мужчина и женщина пронесли это чувство. Он - бедный моряк, она - богатая преуспевающая бизнес-леди. Они познакомились еще в юности, но жизненные пути то разводили их, то опять соединяли. У каждого были свои семьи, проблемы. Но их встречи! Какие они были романтические! Неужели так бывает?
     Я смотрела допоздна фильм, а потом еще долго не могла уснуть. Я представляла образ того единственного и неповторимого мужчины, ради которого хотелось бы творить чудеса. Образ был какой-то размытый, ничего конкретного. То он блондин, то он брюнет; то он на белом коне, то он в шестисотом мерседесе; то принц, то преуспевающий бизнесмен. Или я такая бестолковая, или все мои сверстницы мечтают о принце? О самом умном, самом красивом, самом добром, на коне, с шашкой наголо, с сотовым в кармане и долларами в кошельке. Может быть, я с долларами загнула? Не в деньгах счастье. "А в их количестве", - скажите вы мне? Что портит человека: деньги или их отсутствие? Не знаю, я вообще мало знаю. Но ничего, жизнь научит, объяснит и расскажет. Интересно, сколько ошибок я совершу прежде, чем смогу ответить на многие вопросы которые ставит перед нами жизнь?
     Мысли вползали в мою голову одна за другой и не давали мне уснуть. Хотелось бы посмотреть на того человека, который придумал, что для того, чтобы быстро уснуть необходимо что-нибудь пересчитывать, не важно что, но пересчитывать. Самое ужасное то, что я активно сосредотачиваюсь на пересчете и уж тогда вообще не могу уснуть. Поворчав еще немного, я, в конце концов, погрузилась в царство Морфея.
     Пробуждения было поздним и приятным. "Как хорошо, - я потянулась в своей мягкой любимой постельке. - С добрым утром, Танечка."
     Приняв утренний душ, позавтракав, я стала наводить марафет. Нарисовав морду лица, поставив необходимым дыбом волосы, то есть, сделав модную кладку, я выплыла на улицу.
     Настроение было прекрасным, я сама себе нравилась: нравился мой внешний вид, и нравилось мое состояние души. Казалось, что и окружающие люди настроены доброжелательно, а почему бы нет, все так великолепно.
     Мне необходимо сделать очень важное дело - купить подарок Светлане Кладько, у нее на следующей неделе день рождения. Выбор подарка достаточно сложное занятие. Что можно подарить молодой девушке? Да, что угодно. Но хотелось бы, чтобы этот подарок нравился и был полезен. Можно купить что-нибудь из косметики, но Светке здесь угодить сложно, она слишком разборчива, привередлива и предпочитает покупать косметику сама. Шмотки? Но их нужно примерять. Не скажу же я ей: "Закрой глаза и пойдем, примерим подарочек". Это тоже отпадает. Посуда, хрусталь, бытовая техника. Зачем это девчонке, которая живет в студенческом общежитии? Перебрав в голове возможные подарки и ни на чем не остановившись, я побрела по центральной улице нашего города. О! Магазин "Спорттовары", кажется - это то, что нужно! Светлана как-то жаловалась, что на занятиях аэробикой необходимы гантели, а у нее их нет, и ей приходится бегать по общаге и каждый раз клянчить их. Я зашла в магазин: чего здесь только нет: и беговые дорожки, и велосипеды, и всевозможные тренажеры, предназначение которых я смутно представляю. Поглазев на изобилие крупногабаритного товара, я подошла к отделу, где продают мелочевку. Гантели были разные: металлические и пластмассовые, монолитные и разъемные, черные и цветные. Какие хочешь, а какие хочет Света?
     - Девушка, вам помочь? - обратился ко мне молодой человек.
     - Вы продавец? - спросила я.
     - Нет, но я могу вам подсказать, пока продавец занят. Я такой же покупатель, как и вы, - расплылся в улыбке продавец.
     - Тогда, спасибо, не нужно, я дождусь продавца, - терпеть не могу, когда со мной заговаривают незнакомые люди. Может быть это дико, но такой уж я человек.
     Молодой человек недоуменно пожал плечами и отошел.
     Был у меня один случай. Конец лета, разгар грибного сезона. Возле рынка бабульки продавали грибы. Я подошла к одной из них, стою, рассматриваю грибочки. Вдруг возле меня нарисовался молодой человек, которого я никогда в глаза не видела.
     - Как дела? - спросил он меня, как будто мы знакомы целую вечность.
     - Нормально, - ответила я и отошла к следующей бабульке.
     - Грибочки выбираешь? - продолжал общаться со мной незнакомец, - здорово. Картошечки с грибами нажарим. Вот эти хорошие, - указал пальцем на белые грибы.
     Этот навязчивый собеседник стал меня раздражать, я повернулась и пошла своей дорогой. И что вы думаете, что он от меня отвязался? Ничего подобного, увязался за мной до самого дома, рассказывая, какой он, самостоятельный и вообще душка. Но тут навстречу мне из дома вышел Серега. Я с облегчением вздохнула и расплылась в улыбке, зато морда лица моего попутчика как-то перекосилась, наверное, он сравнил весовые категории свои и Сереги. Попутчик резко развернулся и посеменил восвояси. Потом я прослушала курс лекций о моей легкомысленности и о том, что нельзя позволять чужим людям провожать меня до дома, мало ли что, а вдруг маньяк и все в таком роде. Поэтому, сейчас в магазине я четко выполняла инструкции Сергея: не разговаривать с посторонними.
     Продавец освободился, подошел ко мне и с его помощью, я выбрала замечательные гантельки. Думаю, Светлана будет довольна.
     Как хорошо отдыхать, сама себе хозяйка, что хочешь, то и делаешь. Нет лекций, курсовых, зачетов и экзаменов. Ходи себе "Балду пинай". В твоем распоряжении кинотеатры, дискотеки. Развлекайся - не хочу, зная, что завтра можешь спать до потери пульса. До дня рождения Светланы время прошло быстро и не заметно.
     Приготовления к застолью начались за день до празднования. Решили отмечать на полную катушку. Но для этого необходимо закупить продукты, приготовить как можно больше вкуснятинки, а уж потом накрывать столы. Кстати, на общем собрании членов вечеринки постановили день рождения отмечать у меня в доме, чтобы не мешать окружающим.
     В назначенное время стали сходиться гости. Я, как хозяйка дома и Светлана, как виновница торжества, встречали гостей. Светка с радостью принимала поздравления и подарки. Чего здесь только не было? И мои гантели, и мягкие игрушки, книги, косметика и еще много - много всего. Но больше всего поднимало настроение море цветов.
     Я наблюдала за Светланой, и сердце мое радовалось, она была веселая, красивая, глаза блестели. Но еще я заметила, как она нервничала от каждого стука в дверь.
     - Свет, ты кого-то ждешь? - спросила я.
     - Конечно, гостей, еще не все пришли, - как бы естественно ответила Света.
     - Ты меня не проведешь. Давай признавайся: кого ждешь? - игриво любопытничала я.
     - Да, да, жду, - раскололась Светка и покрылась легким румянцем. - Помнишь, я тебе рассказывала, что познакомилась с молодым человеком, с Владимиром. Так вот, мы с ним встречаемся уже два месяца. И понимаешь, я нервничаю, его ни кто не знает. Как он впишется в нашу компанию? Но я очень хочу его видеть и именно среди своих друзей.
     - Ты, конечно же, молодец, что его пригласила. А как ты его представишь: как друга или как жениха? - пошутила я.
     - Какой жених? Мы знакомы с ним всего ничего, - засмущалась новорожденная. - Кстати, он придет со своим другом.
     - О, это уже интересно.
     - Ладно, хватит язвить. Стучатся, пошли дверь открывать.
     Мы впустили новую порцию гостей, их было двое. Светлана подошла к одному из них, и гость чмокнул ее в щечку.
     - Знакомьтесь. Татьяна - хозяйка дома и моя подруга, - представила она меня. - А это Владимир и его друг Алексей.
     Я поприветствовала пожатием руки сначала Владимира, а потом Алексея. Светлана взяла своего друга под руку и повела в комнату. Мы остались вдвоем. Передо мной стоял молодой красивый мужчина. Он улыбался, и улыбка его была очаровательна. Сердце мое разволновалось и стало учащенно биться. Я стояла как вкопанная, не зная, что сказать.
     - А это вам как хозяйке дома, - Алексей вручил мне букет цветов, который прятал за спиной.
     - Спасибо, - единственное, что я могла сказать.
     - Это судьба, Татьяна. Как бы вы не старались отделаться от меня в магазине, мы все равно встретились и познакомились. Я, например, этому очень рад, - он говорил, а я слушала его как завороженная.
     - Проходите, - в ответ я улыбнулась и пригласила его в комнату.
     Я шла к столу и мысленно себя ругала: "Идиотка, вытаращилась на незнакомого мужика, дар речи потеряла. Спокойно, Танюха, спокойно. Не хватало, еще влюбиться с первого взгляда."
     Гости собрались, все сели за стол. Начались поздравления, тосты, восхваления Светланы. Последняя сидела со своим Володей и было видно, как ей было приятно от того, что все хвалебные слова в ее адрес слушает ее избранник. Не забывали и про меня как гостеприимную хозяйку дома. Рядом со мной за столом оказался Алексей. Он галантно ухаживал, предлагая и накладывая в мою тарелку еду, шутил, говорил мне комплименты. Я млела от его слов, глупо хихикала и что-то отвечала невпопад.
     Начались танцы. Алексей пригласил меня. Он подошел ко мне очень близко, одну руку положил на талию, второй нежно взял мою. Мы танцевали, и я чувствовала рядом с собой его, сильного, уверенного в себе мужчину. Казалось, земля уплывает из под моих ног, голова кружилась, я слушала его дыхание и мне было спокойно. Если сейчас рухнет весь мир, мы будем продолжать танцевать. Я была счастлива. Может быть оттого, что рядом со мной появился принц, а может оттого, что я была уже изрядно подшофе, и все чувства обострились? Не знаю. Медленная музыка закончилась, и мы включили более ритмичную. Романтическое настроение улетучилось, и все стали выплясывать и дурачиться.
     Как хозяйка дома, которая должна следить за порядком, я собрала часть грязных тарелок и направилась на кухню. За мной увязалась Светка.
     - Ну, как он тебе? - спросила она.
     - Кто? - не поняла я про кого это она и ответила вопросом на вопрос.
     - Кто - кто, Алексей.
     - Нормально, - не хотела я откровенничать.
     - Ой, ладно, нормально! - передразнила меня Кладько, она тоже успела "наклюкаться". - Как ты на него смотришь, а как он на тебя! Кажется, я стою у истоков любви с первого взгляда.
     Мы дружно рассмеялись. Мне действительно понравился Алексей, да, наверное, и я ему.
     Веселую беседу прервали своим присутствием наши сегодняшние кавалеры. Алексей подошел ко мне поближе и предложил свои услуги по помывке посуды, а Володя приобняв Светлану за талию, сказал:
     - Давай оставим голубков наедине, наше присутствие им только мешает.
     - Следующую партию посуды моем мы, - сказала Света и они удалились.
     Пока мы мыли посуду, вели банальные беседы, ни о чем. Если сейчас вспоминать темы разговоров - это бесполезная трата времени. Единственное, что я помню, так это то, что мне было приятно присутствие Алексея.
     Вечеринка подходила к завершению. Гости постепенно расходились. Остались только Владимир и Алексей. Они почему-то в ближайшее время уходить на собирались. Мы вчетвером дружно перемыли посуду, навели мало-мальски порядок и решили в завершении вечера попить чайку.
     - Тань, можно тебя на минутку, - попросила меня Света выйти.
     Мы вышли из кухни в комнату. Светлана хотела что-то сказать, но не решалась. И все-таки набравшись духа, спросила:
     - Тань, если ты не против, мы можем с Володей у тебя переночевать?
     - Я примерно предполагала, что ты задашь мне именно этот вопрос, - заулыбалась я. - Конечно, можете. Уже поздно, куда вы пойдете? И мне кажется, что ваши отношения предполагают пастельные сцены.
     - Спасибо, солнышко, я знала, что ты меня поймешь, - обрадовалась Света.
     - Я вам дам постельное белье, а уж сами его постелите, я устала, - сказала я.
     - Конечно, конечно. А в каком крыле вашего особняка находятся гостевые комнаты?
     - На втором этаже. Света, а что делать с Алексеем? - спросила я.
     Света растерялась и не знала что ответить.
     - Ладно, разберусь сама.
     Счастливая Светка подмигнула мне и побежала сообщать своему избраннику приятную новость. "Молодожены" отправились в свои апартаменты и мы с Алексеем остались наедине.
     - Тань, ты не против, если я переночую у тебя? - спросил Алексей, но, заметив мое смущение, сообщил:
     - Я воспитан в достаточно строгих правилах и покушаться на твою честь не собираюсь, тем более, что повода ты не даешь.
     Я улыбнулась и спросила:
     - А ты всегда такой вежливый, когда переночевать не где?
     - Почти всегда, - рассмеялся Алексей.
     - Спать будишь в соседней комнате. Я сейчас тебе постелю.
     Проводив гостя в его комнату, я пришла к себе. На всякий случай закрыла дверь на щеколду, мало ли что: Владимира и Алексея я почти не знаю. Владимир со Светой, здесь опасности нет, а вот Алексей, что у него на уме? Флирт - флиртом, а человека узнать нужно. Подстраховав, таким образом, себя, улеглась в свою постельку, но долго не могла уснуть, то ли от слишком бурного вечера, то ли от присутствия в соседней комнате молодого мужчины, который мне нравился. Всякие непристойные фантазии лезли мне в голову, мне казалось, что вот-вот, сейчас, в дверь постучит Алексей, он будет проситься ко мне, а я его не пускаю, потом уступаю его мольбам, впускаю, и мы страстно занимаемся любовью. Я представляю его обнаженное тело, ласковые руки, настойчивые губы, целующие мое лицо и ... Но ни кто не стучался. Все мирно, сладко дрыхли. Да и я хороша, вижу человека второй раз в жизни и уже готова на все. Да не готова! Что, уж и помечтать нельзя? Моя голова, что хочет, то и думает.
     Спала я часов до двенадцати. Пробуждение было не столь приятным, как хотелось бы. Голова болит, глазки припухли, во рту как коты переночевали, ужас. Выползать такой "красавицей" из комнаты на всеобщее обозрение мне не хотелось. Я накинула халат и короткими перебежками добралась до ванной комнаты. Благо, она была свободна. Приведя себя в порядок, нарядив себя в футболку и лосины, вошла на кухню. Компания была в полном составе, ждали только меня.
     - Доброе утро, спящая красавица, - поприветствовал меня Алексей.
     Я кивнула в ответ головой, говорить почему-то не хотелось.
     - Какое утро? Уже полдень. Люди уже обедают, а ты спишь, - разворчалась Светка. - Ребята уже за пивом сбегали. Будешь?
     - Да ты что, какое пиво, мне бы чайку, да покрепче, - ответила я.
     Попив чай, молодые люди засобирались уходить. Светлана подошла к Владимиру, и они стали о чем-то договариваться.
     - Татьяна, ты не против, если мы завтра с тобой встретимся, - предложил мне Алексей.
     Я согласилась. Мы договорились, что он часам к шести за мной зайдет, и мы сходим куда-нибудь развлечься.
     Мы со Светой остались вдвоем.
     - Света, расскажи, как ты познакомилась с Владимиром, чем он занимается? - начала я расспрос.
     - Признайся, тебя интересует Алексей, и какое отношение он имеет к Владимиру.
     - Ну, в общем, да, - ответила я.
     - Так и задавай напрямую вопросы, а то юлишь. Слушай, что я знаю. Владимир и Алексей друзья с детства. Родились и выросли в небольшом сибирском городке. Володя говорил в каком, а я забыла. Когда ребята уехали в наш город, их родители продали квартиры и сейчас живут в деревне, занимаются фермерством, разводят кроликов, достаточно прибыльное хозяйство. "Кролики - это не только ценный мех, но и три-четыре кг....", - Светкина шутка сработала и мы рассмеялись. - Алексей и Владимир не без помощи родителей организовали свою фирму по купле-продаже и монтажу спортивного оборудования.
     - Теперь понятно, почему мы первый раз встретились в магазине спорттоваров, рассуждала я вслух.
     - Не поняла, вы, что уже встречались? - удивилась Светлана.
     - Да, это было совершенно случайно, - и я рассказала ей о нашей первой встрече.
     - Странно, но Алексей видел тебя раньше на какой-то дискотеке и попросил меня вас познакомить. Оказывается, он и без моей помощи не плохо справляется, - с игривой улыбкой сказала Светлана.
     - В первую встречу у него ничего не получилось, - в такт ей ответила я.
     - Хватит о мужиках, чести много, пошли подарки смотреть, - поставила точку в нашей беседе Света.
     Мы перебирали подарки, обсуждая каждый, что с ним делать, куда поставить, как и с чем надеть и, наконец, добрались до подарков, которые подарили Владимир и Алексей. Это были две небольшие коробочки, обернутые в блестящую бумагу. Светлана первым делом распаковала ту, что подарил Владимир, в ней оказалась еще одна коробочка поменьше, распаковала, еще одна, распаковала, а там маленький бархатный футлярчик. Глаза Светланы загорелись радостным блеском, она открыла футляр и заверещала как поросенок. Я заглянула в футляр и увидела золотой перстенек и подвеску на цепочку в форме листочка, на котором росой блестел маленький бриллиантин. Шикарный подарок! Светлана взяла подарок от Алексея. Алексей не отличался оригинальностью, он, так же как и Владимир спрятал свой подарок в коробочки-матрешки, но подарок был тоже шикарный. Алексей подарил серьги такой же формы, что перстенек и подвеска. Светлана сразу нацепила на себя украшения. Смотрелась она просто превосходно. Я от души порадовалась за нее. Судя по дорогим подаркам, Владимир имеет серьезные намерения на счет моей подруги. А причем здесь Алексей, он ведь тоже подарил не менее дешевые серьги, странно? Нужно над этим подумать, но не сейчас.
     - Мальчики не жадные. Люблю таких, - выдала Светка.
     - Да они и внешне ничего, с такими можно завести интрижку.
     Нам было весело, мы как две макаки бегали по комнатам, примеряя украшения.
     На следующий день, как мы и договорились, за мной заехал Алексей и мы поехали в ресторан. В этом заведении я была впервые: на первом этаже располагался сам ресторан, на втором - казино. Народу было не очень много, все вели себя свободно и раскованно, как будто пол жизни провели именно здесь, я чувствовала себя как "не в своей тарелке", мне как-то ближе дискотеки, кафешки, веселые шумные компании студентов. Но в жизни нужно попробовать все и это, наверное, тоже. Повеселились мы по полной программе: поужинали, потанцевали, поиграли в рулетку. Я играла впервые, а как говорят, новичкам везет, выиграла приличную для меня сумму денег. После ресторана Алексей отвез меня домой. Он проводил меня до двери дома, поцеловал в щечку, попрощался и уехал. Мне понравилось то, что он не стал напрашиваться в гости, на чашечку кофе или рюмочку чая. Вообще, мне нравилось в нем все: умен, красив, галантен, умеет красиво ухаживать. С появлением Алексея казалось, что начался новый этап в моей жизни. Он приходил почти каждый день. Время протекало с ним не заметно. Днем я готовилась к встрече, а вечером мы либо куда-нибудь шли, либо оставались дома, в этом случае я готовила романтический ужин.
     Прошел почти месяц со дня нашей встречи, но Алексей ни разу не заговорил об интимной близости. Самое большое, что он себе позволял, так это поцеловать меня. Я не знала, как к этому относиться, иногда мне казалось, что я совершенно не сексуальна, но иногда, что у него серьезные намерения и он так воспитан, что до свадьбы ни-ни. Потом я решила об этом не думать.
     Закончились каникулы. Приехал Серега, чему я была безгранично рада. Мне очень хотелось как можно скорее познакомить его с моим любимым. Я была уверена, что между ними возникнут дружеские отношения. Но каково было мое разочарование!
     Перед знакомством я рассказала Сергею об Алексее: как мы познакомились, чем он занимается, что он за человек. Конечно, я рассуждала о нем с высоты "своей колокольни", что он самый лучший и самый, самый... Сергей воспринимал информацию с интересом и у него, как мне казалось, сложилось об Алексее хорошее мнение. Но сразу же первая встреча все изменила.
     Около шести вечера, я накрыла стол, Серега мне в этом помогал. В назначенное время пришел Алексей с бутылочкой красного вина и конфетами. Я представила мужчин, они, любезно улыбаясь, пожали друг другу руки и отправились в комнату Сергея. О чем они говорили, не знаю, но предполагаю, что разговор был не о чем, так, банальная беседа совершенно незнакомых людей.
     Я произвела последний штрих на кухне и пригласила мужчин к столу. Ужин прошел в спокойной обстановке, но Алексей и Сергей вели себя скованно и сдержанно. Обычно, когда собираются друзья или просто люди, расположенные друг к другу, находятся общие темы, льются шутки, разговоры ведутся непринужденно. Иногда, во время первого общения с человеком, создается впечатление, что ты знаешь его много лет. Здесь же такого не наблюдалось. Я чувствовала себя несколько неуверенно и слегка растерянно и молила Бога, чтобы этот вечер закончился как можно быстрее. Я вовсе не хотела, чтобы Алексей ушел, нет, просто мне надоела эта скованная обстановка.
     После ужина Алеша для приличия посидел еще с час, а потом засобирался уходить, сославшись на то, что ему необходимо еще поработать над документами. Я его прекрасно поняла и не стала задерживать. Провожая Алексея до двери, мы договорились на завтра встретится после моих занятий в кафешке возле института.
     Когда я закрыла за Алексеем дверь и вернулась на кухню, то имела честь лицезреть недовольную морду лица Сереги.
     - Ну и что ты в нем нашла?
     - Все, - ответила я, чувствую надвигающуюся грозу. - А что ты в нем не нашел?
     - Открытости, скользкий тип.
     - Ты знаешь его от силы два часа и уже можешь о нем судить?
     - Могу, иногда первое впечатление о человеке не обманчиво, - ответил Сергей.
     - Вот именно, иногда. Я думаю, что когда вы с ним поближе познакомитесь, то подружитесь.
     - Я бы не хотел видеть его в числе своих друзей. Неужели ты не видишь, он сам себе на уме. Что ты о нем знаешь?
     - Я уже тебе все рассказала.
     - Маловато.
     - Что за допрос? Ты мне кто: муж, брат, сват?
     - Я, прежде всего, твой друг и я не хочу, чтобы ты влипла в какую-нибудь историю. Ты молодая, красивая, открытая, веселая девчонка. А он? Замкнутый, холодный человек. А его взгляд, такое впечатление, будто он прощупывает тебя. Вы разные люди, - на повышенном тоне говорил Сергей.
     - Разные люди, как правило, сближаются, - огрызнулась я. - Все разговор окончен. Я сама выбираю с кем мне встречаться.
     - Ну-ну, - Сергей оставил последнее слово за собой, он отвернулся от меня и демонстративно вышел.
     "Ушел. А посуда? Кто мне будет помогать? Ну, и фиг с вами, сама помою. Сам девчонок как перчатки меняет, меня не спрашивает. Ему можно. А я, видите ли, разрешение не спросила: можно ли мне с Алешей встречаться, разрешите, пожалуйста, будьте так любезны! Я взрослый человек и сама решаю, что мне делать!" - ворча про себя и злясь, я перемыла всю посуду.
     С чувством выполненного долга я ушла к себе в комнату и, демонстрируя свою обиду, из нее не выходила.
     На следующее утро, дождавшись, когда Сергей уйдет на занятия, стала тоже собираться в институт. Мне пришлось пожертвовать первой парой. А что делать? Моя обида важнее. Все оставшееся время нахождения в институте мы с Серегой упорно не замечали друг друга, каждый из нас был уверен в своей правоте. Сережка при случайной встрече демонстративно отворачивался от меня, да и я не оставалась в долгу.
     Последняя пара. Скоро я его увижу, моего дорогого любимого принца. Вы думаете, я внимательно слушала преподавателя? Как бы не так. Мои мысли были где-то слишком далеко, наверное, в раю. Я думала об Алексее и вид у меня, скорее всего, был блаженный. Но тут мой взгляд встретился с взглядом Сергея, смотревшего на меня пристально. Он ехидно ухмыльнулся и отвернулся. Я пришла в себя, взяла ручку и стала активно выводить буквы на бумаге.
     Алексей ждал меня в кафе, как мы и договаривались. Освещение было слабым и после яркого солнечного света, я долго присматривалась к присутствующим. Посетителей было мало, в основном это студенты которые не имеют материальных проблем. Кафешка достаточно дорогая, чашечка кофе здесь стоит пятьдесят рублей, для меня это дорого и я здесь редкий гость. Хотя за последний месяц - это уже четвертый мой визит сюда. Алексею нравится это местечко, и он инициатор визитов сюда, мне оставалось только соглашаться, да и он никогда не позволял самой платить за себя. Алексей считает, что это унижает его достоинство. Хотя, у меня на этот счет иное мнение.
     Алексей подошел ко мне, взял под руку и проводил к столику. Нам подали на первое глиняные горшочки, в которых в мясном бульоне плавали два больших пельменя с оригинальным названием - "колдуны", а на второе - фаршированную рыбу. В завершении обеда мы с удовольствием полакомились кофе с пирожными. Я наелась как "дурень на поминках", если так и дальше будет продолжаться, буду не ходить, а перекатываться. Пока мы трапезничали, Алексей говорил мало, в основном тарахтела я, но после обеда заговорил и он:
     - Татьяна, - начал серьезно. - Я может быть не вправе навязывать тебе свое мнение.
     - Что ты! Я постараюсь к нему прислушаться, - улыбаясь, сказала я.
     - Сергей - твой друг, я понимаю, что он относится к тебе как брат, но мне не нравится, что он, совершенно посторонний человек, живет с тобой в одном доме, - серьезным тоном сказал Алексей.
     Ну, начинается! Теперь с этой стороны я буду выслушивать упреки и наставления. Почему все меня учат? Теперь Алексей будет мне рассказывать, что неприлично жить в одном доме с посторонним мужчиной, что скажут люди. Но Сергей мне не посторонний, я его слишком долго знаю, доверяю ему и дорожу им и его дружбой. Серега, на сегодняшний день - самый близкий мне человек с которым я разделяла и свои радости и несчастья. Но Алексей мне очень нравится, и терять его я не хочу. Что же делать? Почему меня постоянно преследует этот вопрос? Как я устала на него искать ответ!
     - Сергей - мой друг и не просто друг, я считаю его своим братом. Пойми, я выросла в детском доме, мне было всегда очень тяжело. Ты не знаешь, что такое одиночество! - начала я говорить твердым голосом. - Когда ты ни кому не нужен. А я знаю и ни кому не пожелаю пережить то, что пережила я. Сережа с первого курса взял меня под свою опеку, и я благодарна ему. Сейчас это самый близкий мне человек, а не посторонний, как ты сказал.
     - Но он тебе никто, - прервал мой монолог Алексей, и меня это разозлило еще больше.
     - Не перебивай меня, пожалуйста. Сергей мой брат, а я его сестра и точка.
     - Может, ты мне дашь слово? Или мое мнение для тебя пустой звон? - спросил Алексей и сделал многозначительную паузу, я тоже замолчала в ожидании его речи. - Я не понимаю дружбы между мужчиной и женщиной. Подобные отношения - это лишь прикрытие чувства влюбленности либо его, либо ее. Я думаю, что Сергей в тебя влюблен, а ты этого или не замечаешь, или такое положение тебе нравится. Конечно, приятно иметь тайного воздыхателя и при этом называть его другом и братом.
     - Господи, какие глупости ты говоришь. Он сам меня так называет и рассказывает обо всех своих похождениях. Я в курсе всех его романов. И кто бы, что бы мне ни говорил, Сергей ни когда от меня не уйдет, если сам этого не захочет!
     - Значит, Сергей тебе самый близкий человек, а я так, рядом затесался! - перешел на повышенный тон Алексей.
     Он достал деньги, выложил их на тарелку, встал и ушел, не попрощавшись. Я осталась сидеть, слезы потекли из глаз. Официант ко мне не подходил, видя мое состояние. Я проплакалась, успокоилась и вышла из кафе.
     Уже стало смеркаться, вечера стали прохладными. Я "поежилась" от легкого озноба, собрала себя "в кучу" и пошла домой. Пока шла, несколько раз подступала обида, слезы снова и снова проступали у меня на глазах, потом я успокаивалась. Так я добралась до дома.
     Сергей сидел на кухне, перелистывал какой-то журнал. Настроение у меня было паршивое, поэтому напрямую прошла к себе в комнату. Если в довершении ссоры с Алексеем, Сергей устоит разборки, я сорвусь, наговорю кучу гадостей, а потом буду жалеть об этом. Вслед за мной, в комнату зашел Сережа, увидел мои зареванные глаза и спросил:
     - Что случилось?
     В ответ я промолчала.
     - Поссорились? - продолжал лезть в душу Серега.
     Я кивнула головой в знак согласия, не удержалась и расплакалась навзрыд. Сережка молча подошел ко мне, положил мою голову на свое плечо и дал возможность мне прореветься. Когда я успокоилась, мой лучший друг сказал:
     - Тань, ты прости меня, я действительно не имею права навязывать тебе свое мнение. Ты взрослый человек и вправе сама решать с кем встречаться.
     - Он ушел и, наверное, больше не придет, - слезы опять выступили на глазах.
     - Придет, куда он денется. Если любит - придает, а если нет, то и зачем он тебе нужен.
     - Ты опять?
     - Нет, успокойся.
     Мы оба замолчали, каждый думал о своем.
     - Тань, ты можешь назвать причину вашей ссоры? - подумав, спросил Сергей.
     - Нет, - я не хотела говорить Сергею, что причина заключалась в нем.
     Я прекрасно знала, что если Сережа узнает, что мы поссорились из-за его проживания в моем доме, то он сразу же уйдет. А мне этого совершенно не хотелось.
     - Ладно, не хочешь - не говори. Единственное о чем я хочу тебя попросить, так это не настаивать на моей дружбе с Алексеем.
     - Хорошо, - согласилась я.
     - Ты голодная? - проявил заботу Сережка.
     - Нет, мы покушали в кафе.
     - Тогда пошли смотреть телек, сейчас начнется какой-то боевик про крутых девушек. Кстати, познавательный для тебя фильм. Поучишься устраивать разборки с несговорчивыми мужчинами.
     Шутка сработала, мы рассмеялись и пошли смотреть актуальный фильм. Серега молодец, чтоб я без него делала?
     Следующее утро началось как обычно, мы позавтракали, собрались и отправились на первую пару в институт. Время в институте тянулось медленно. Казалось, что все преподаватели жуткие зануды, вместо того, чтобы рассказывать что-нибудь веселое, они нудно читали лекции, а я монотонно конспектировала. Хотя, я обратила внимание, что кислая физиономия была только у меня, остальные студенты с интересом слушали преподавателя, высказывали свое мнение и даже изредка посмеивались.
     Наконец, занятия закончились, и мы с Серегой отправились домой. Каково было наше удивление, когда возле дома мы увидели машину Алексея.
     - Видишь, кто приехал? - Серега слегка локтем подтолкнул меня, я же встала как вкопанная. - Пошли, что тормозишь? - не унимался он.
     Мы продолжили путь, делая вид, что не замечаем присутствия важной персоны. А эта важная персона, увидев нас, вышел из машины. В руках у него был букет цветов и бутылка шампанского.
     Мужчины поприветствовали друг друга рукопожатием. Я же поздоровалась с Алексеем достаточно холодно, демонстрируя свой характер и обиду. Сережка деликатно удалился в дом, не забыв мне подмигнуть, и оставил меня наедине с обидчиком.
     - Тань, прости меня, я вчера вел себя очень глупо. В какой то степени меня можно понять: ревность помутила разум. Конечно, глупо ревновать тебя к твоему брату, - Алексей подошел ко мне близко, поцеловал в щеку и подарил мне шикарный букет цветов.
     Конечно, хотелось еще полелеять свою обиду, продемонстрировать глубокое оскорбление, но я приняла цветы в знак примирения. Очень приятно после тяжелых моральных встрясок удовлетворяться собственной правотой, принимать извинения от дорогих людей, прощать их и при этом чувствовать душевное облегчение.
     Алексей взял еще какой-то пакет, закрыл машину, и мы вошли в дом. Мне было очень приятно от поступка Алеши, но чувство тревоги все-таки не покидало меня. Двое дорогих мне мужчин враждебно настроены друг против друга. Каково будет их дальнейшее общение? Хоть бы они не наговорили друг другу гадостей! Но тревоги были, к моему приятному удивлению, пустыми. Ребята общались так, как будто уже давно друг друга знают. Я заметила, что инициатором такого общения стал Алексей. Как быстро он перевоплотился в общительного, доброжелательного "рубаху - парня". Мы много беседовали, шумели, спорили, смеялись. Я была счастлива.
     Около десяти часов вечера я нежно попрощалась с Алексеем и он уехал.
     - Ну и как твое первое впечатление? - весело спросила я Сергея, когда мы остались вдвоем.
     Сережа улыбнулся и ничего не ответил, но, немного подумав, сказал:
     - Сегодня Алексей открылся как веселый, открытый парень. Но мое мнение об этом человеке пока не изменилось. Извини.
     - Когда ты его узнаешь лучше, отношение твое изменится, - сказала я и улыбнулась.
     Сегодня ни кто не испортит мне настроение. После стольких переживаний, волна радости и счастья захлестнула меня с головой.
    
     Виктор начал привыкать к тому образу жизни, который вели монахи. Распорядок дня разнообразием не отличался: рано утром заутренняя молитва с обязательным приемом живительного напитка, завтрак, праведный труд, обедня - молитва во второй половине дня плюс напиток, обед, опять праведный труд, ближе к вечеру - вечерняя молитва, опять же с приемом напитка, ужин и баиньки. И так изо дня в день.
     Работали монахи много и самоотверженно. При монастыре было не большое приусадебное хозяйство, огород и мастерские. Каждый монах отвечал за свой фронт работы: кто-то ухаживал за скотиной, кто-то трудился в мастерских, кто-то работал в огороде - труд монотонный и изнурительный. Но были монахи, которых освободили от физического труда. У каждого из них было свое помещение для работы, где они проводили практически все свое время. Среди них было два художника, один скульптор, писатель и два ученых химика. Последние из списка работали вдвоем в одной лаборатории, доступ в которую ни кто кроме них и Отца Михаила не имел. Чем занимались химики, примерно понятно, скорее всего, они и готовили тот напиток, которым потчуют на молитвах, а может быть и еще чем-то, кто их знает, на что способны эти ученые. Хотя, как заметил Виктор, на молитвах они тоже употребляют напиток, и если бы он был вреден для организма, то изготовители, наверное, не стали бы его пить.
     Виктора поначалу определили для работы в огород потому, что никаких явных талантов у него не наблюдалось. Первое задание, которое ему поручили, была прополка грядки с укропом в теплице. Виктор рьяно взялся за дело, но как человек далекий от сельского хозяйства, он вырвал весь укроп, а сорняки оставил колоситься на грядке, какой молодец! Монах, ответственный за работу в огороде, чуть не прослезился и побежал жаловаться в вышестоящие инстанции, то есть, Отцу Михаилу. "Святой Отец" немного попричитал по убиенному укропу и определил "вражину" сельского хозяйства в столярную мастерскую. К Виктору приставили наставника, чтобы новоявленный столяр не напакостил. Работа ему понравилась, жизнь в монастыре стала вполне его устраивать. Думы, которые его когда-то одолевали, отошли на второй план. Не стало волнений и переживаний, а на смену этого пришло приятное благостное состояние. Виктор постоянно пребывал в ожидании молитвы, где чувствовал очищение души и тела. После молитвы и принятия живительной влаги, он восполнялся радостью от пребывания в монастыре и любовью к Братьям своим.
     Напиток - вот что ему нужно! Он бы пил его и пил, но больше чем положено не позволялось. Однажды Виктор попытался зачерпнуть вторую дозу напитка, но мальчик, разносивший его, сразу же отошел к другому монаху. Отец Михаил обратил внимание на разыгравшуюся немую сцену, и остался ею доволен. Виктора перестали запирать в его комнате - он стал настоящим монахом данного монастыря. Теперь он зависим от напитка, а значит, зависим от Отца Михаила.
     В течение дня общение монахов сведено к минимуму. Каждый занят своей работой. Единственное о чем можно было говорить, так это о работе. Наставники назначали фронт работы, а остальные монахи безропотно ее выполняли. За неповиновение или плохо выполненную работу следовало наказание, которое зависело от степени совершенного греха. Если кто-то не справлялся с работой, то перед вечерней молитвой он подвергался всеобщему презрению. Каждый монах был вправе стукнуть и плюнуть на провинившегося, так как считалось, что он подвел всех, всю общину, проживающую в монастыре. Должно быть, ужасно чувствует тот человек, который прошел подобную процедуру: помимо боли физической, он испытывал боль моральную. Мне кажется, пусть лучше меня десять раз стукнут, чем один раз плюнут. Наверное, тот человек, который устанавливал порядки в монастыре, был тонким психологом. Психологическое давление на личность гораздо страшнее физического наказания. Хотя, какие это личности? Люди, добровольно решающие поселиться в подобных местах, жалки, ничтожны, сломлены обстоятельствами жизни. Они подобно страусам, прячущим при опасности свою голову в песок, а там будь что будет. Но на сколько мне известно, страусам такое поведение не приемлемо, это сильные, смелые и очень любознательные птицы. Такое поведение больше характерно человеку. Жалко тех людей, которые подобно Виктору, попали в "монастырь" по принуждению. И такие есть, их сломили, подавили волю, заставили подчиниться. Вот что самое страшное. Этих людей убили не физически, а морально, превратили в бездушную оболочку, не смотря на их желание жить, любить и быть любимыми, творить, радоваться и огорчаться. За этих людей кто-то все решил в свою угоду и ради себя любимого, а по какому праву? А потому, что этот кто-то возомнил из себя вершителем чужих судеб. Как правило, эти вершители морально больные люди, у них патологическая любовь к власти и деньгам. И вот из-за этих гадов страдают неповинные люди. А сколько таких людей в Миру? Да сколько угодно! Мало ли людей, которых подсадили на наркотики? А сколько людей, которыми манипулируют, зная их слабости? Так вот тот, кто стоит над всем этим и заслуживает самого страшного наказания, они убивают в людях людей.
     Самый страшный грех в "монастыре" - это неповиновение. Здесь наказание пострашнее. Мало того, что человек проходит наказание побоями и плевками, так его еще опаивают напитком, изгоняющим Дьявола. Наказуемый, отведав напиток, испытывает жуткие боли, пронизывающие все тело, бьется в судорогах, изо рта выступает пена. Это ужасное зрелище несет за собой и психологическую подоплеку. Не каждый после увиденного захочет противостоять установленным порядкам. Страх - вот что стоит здесь во главе угла. Страх перед физической и моральной расправой. Живите, бойтесь, слушайтесь, работайте, не прекословьте, и все будет хорошо! Опустите глаза в землю, и не смейте их поднимать! А то ...
     В этом "монастыре" было еще кое-что, что неприемлемо не одной вере мира, мне так кажется. Не догадались? Гомосексуализм. Здесь не возбранялись подобные связи. Плоть, есть плоть и ее необходимо удовлетворять. Так, что после вечерней молитвы начинался самый настоящий вертеп. При чем, все это происходило в молельном доме. Нормально, да? Помолились и совершайте "Богоугодное" дело с благословения Отца Михаила. Дружненько, с огоньком! Впрочем, если хотите уединиться, спросите разрешение у вышестоящего "органа" и если, этот "орган" разрешит - пожалуйста, в келью и ... На что только не пойдешь для любимых чад?
     В оргиях не принимали участия только несколько человек. Среди них были Владимир и Брат Анатолий. При всеобщем безумии эти люди сохранили свою сексуальную направленность. Они, как правило, уходили в свои кельи. Действие молитвенного напитка давало о себе знать. Как только Виктор добирался до своего ложа, он моментально расслаблялся и засыпал.
    
     Виктор проснулся очень рано. Сон потревожил посторонний звук. Показалось, что в комнате кто-то есть. Странно, он никогда не просыпался такую рань, обычно спал до заутренней как убитый. Виктор сел, протер кулаками глаза и стал всматриваться в темноту. И только спустя некоторое время, он увидел, что к нему приближается какая то фигура. Страх сковал тело. Виктор еще не полностью проснулся, но уже готов был закричать.
     - Тихо, разбудишь всех, - сказала фигура, предполагая дальнейшее поведение Виктора. - Это я, Анатолий.
     - Фу, ты, черт. Напугал. - Пришел в себя Виктор. Чего по ночам шарахаешься? Что надо?
     - Пришел тебя проверить, - сказал покровительственным тоном Анатолий.
     - Что, опять конвой?
     - Нет. Собственная инициатива, - в голосе Анатолия чувствовалась ирония.
     - Проверил? На месте? Теперь вали от сюда.
     - Ты не понял меня. Я хочу посмотреть, насколько ты деградировал с этим скопищем сумасшедших.
     - Крамольные речи говоришь. Не боишься?
     - Честно? Боюсь. Можно я буду называть тебя по имени, без этого дурацкого обращения "брат"?
     - Валяй, мне оно тоже не нравится.
     Действительно, называть друг друга в данной ситуации братьями - идиотизм какой то, жалкое подобие обращения, которое принято в настоящих монастырях. Разве можно называть братьями это скопище психов? А, Отец Михаил? Тоже мне папаша! В настоящих монастырях люди объединены общими идеями, делами и служением Господу. Здесь монахи объединены в единую семью и поэтому понятно обращение друг к другу "брат" или "сестра". А в нашем случае что? Какая семья? Какая вера?
     - Виктор, я пришел к тебе так рано, - начал Анатолий. - Потому, что утром до заутренней мы можем логически мыслить. Действие напитка заканчивается, а до следующего приема есть время. К тебе уже появилось доверие со стороны Отца Михаила, он перестал за тобой следить, считая тебя наркоманом.
     - Не понял, каким наркоманом? - удивился Виктор.
     - Что ты не понял, что ты пьешь три раза в день? Да нас здесь пичкают наркотиками, ежу ясно, - объяснил Анатолий и продолжил. - Виктор, я надеюсь, что ты еще не конченый наркоман, как все остальные. Поэтому дальнейшая твоя судьба, да и моя тоже, зависит только от тебя. Я уже давно создаю видимость, что пью напиток, теперь и у тебя появилась такая возможность, за тобой перестали следить. Если ты совсем не много зачерпнешь этого пойла, ни кто и не заметит, все заняты собой. Постарайся не пить его, помой чуть-чуть губы и хватит. Я понимаю, тебе сейчас будет очень тяжело, зависимость уже появилась, но ты постарайся.
     - Почему ты мне раньше об этом не сказал, в самом начале, когда я еще не пристрастился к наркотику?
     - Не мог, за тобой постоянно следили, и даже маленькая фальшь с твоей стороны была бы заметна, а это очень опасно. Я уже ухожу, скоро заутренняя. Увидимся.
     Уже пора вставать - скоро утренняя молитва. Виктор находился под впечатлением от визита Анатолия. Можно ли ему верить? А вдруг он подослан проверить Виктора? Нет, не может быть. Анатолий уже делал попытки побега, он сам об этом рассказывал. В нем чувствовалась уверенность в себе, таких людей сложно сломить. Как правило, такие люди умеют учиться на собственных ошибках и, сопоставив их, делать выводы. Несомненно, Анатолий знал больше Виктора. Поэтому Виктору необходимо прислушиваться к советам своего сопленника, если конечно он хочет от сюда выбраться. А хочет ли он этого? Здесь тоже жить можно: кормят, поят, есть ночлег, и нет ни каких проблем. Скоро молитва, а это значит, скоро дадут живительный напиток, от которого хорошо и спокойно. Но Анатолий говорил, что это наркотик. "Боже мой! Неужели я наркоман!" - от этой мысли Виктора бросало в дрожь. Нет, этого не может быть, это происходит не с ним. Он всегда осуждал наркоманов и алкоголиков. И что, он теперь сам такой? В минуты утреннего прозрения Виктор ужаснулся действительности, в которой он пребывал.
     Пока продолжалась молитва в душе Виктора шла жестокая борьба. Первый голос говорил:
     - Выпей и тебе станет хорошо, какие проблемы? Ни каких, одно лишь спокойствие.
     Второй же голос заставлял взять себя в руки, отказаться от напитка и начать борьбу за свое освобождение.
     Первый голос опять же не унимался:
     - Какое освобождение, ты сейчас на свободе, твоя душа свободна от проблем. Живи и наслаждайся спокойствием.
     Мальчик, разносивший напиток, стал подходить к Виктору. Казалось, что первый голос победил, но тут Виктор встретился взглядом с Анатолием, тот на него пристально смотрел, как бы предупреждая, выпьешь - останешься прозябать полнейшим ничтожеством. Мальчик уже стоял возле Виктора, предлагая испить. Виктор слегка зачерпнул напиток, быстро поднес к губам ложку и как бы залпом ее опустошил. Но пить было нечего, ложка было почти пустой.
     Виктор уже находился в легкой зависимости от наркотика, и отсутствие привычной дозы дало о себе знать. Состояние было ужасным. Правда, боль, которую ощущают наркоманы со стажем при отсутствии дозы, Виктор пока не чувствовал, но испытывал зверское желание подойти к мальчишке, отобрать чашу и выпить напиток большими глотками. Виктор держался и сейчас его поддерживал второй голос:
     - Молодец, ты сильный мужик, ты все можешь, ты должен победить наркомана в самом себе и сегодняшний твой поступок - это первый шаг к победе, а значит к свободе, к нормальной полноценной жизни.
     День прошел в обычном распорядке: в трудах и молитвах. И каждый раз при виде напитка у Виктора возникало еле удержимое желание его испить, но он держался. Чтобы подавить в себе нервозность от отсутствия допинга и скрыть ее от посторонних глаз, Виктор неистово трудился. Вечером, когда все монахи разбрелись по своим кельям, и монастырь погрузился в безмятежный сон, пришел Анатолий.
     - Как прошел день? - спросил он.
     - Нормально, я внял твоим советам, - ответил недовольно Виктор.
     - Тебе сейчас очень тяжело.
     - Спасибо за сообщение, вот я об этом не знаю! - нервничал Виктор.
     - Успокойся. Я тоже пережил этот этап. Пойми, если ты не переборешь себя, не убьешь зависимость к наркотику, ты останешься здесь на всю жизнь. Ты этого хочешь?
     - Нет, - устыдился Виктор из-за собственной нервозности, ведь он не должен срываться на человека, который находится в таком же положении, как и он сам, и мало того, этот человек хочет ему же добра. Помолчав некоторое время, не много подумав, сказал:
     - Я очень хочу от сюда выбраться и очень хочу наказать тех людей, которые стоят за всем этим беспределом, а главное, я знаю кто эти люди. Только я не знаю, как отсюда выбраться и это плохо.
     - Вот об этом мы должны с тобой думать. Главное нас теперь двое, - улыбнулся Анатолий.
     Только сейчас Виктор осознал, что в этой глуши, среди чужих ненормальных людей у него появилась родственная душа. От слов Анатолия ему стало легче, и улыбка озарила его лицо.
     - Расскажи, как ты сюда попал, - попросил Виктор Анатолия.
     - Это долгая и очень печальная история, но если интересно - слушай, нам спешить не куда, - ответил Анатолий и настроился на долгий рассказ.
    
     Я родился в благополучной и очень дружной семье. Мама и отец занимались наукой, химией. Мы жили в Новосибирске - это один из Сибирских городов, где создан огромный научный центр. Здесь работают ученые со всего бывшего Советского Союза. В Мировых научных кругах Новосибирский Научный Центр хорошо известен. Отец был доктором наук и заведовал кафедрой, а мама - доцентом при его кафедре. Они, будучи молодыми, практически в одно время защитили кандидатские диссертации, а по прошествии двух лет родился я. Отец был очень увлеченным человеком, о таких говорят, что "он не от мира сего", наука для него была превыше всего. Нельзя сказать, что семья у него отходила на второй план, нет, отец очень любил маму и меня, и я точно знаю, что в случае необходимости он смог бы пожертвовать всем ради нас. Следующая ступень его развития и утверждения себя в науке - это защита докторской диссертации. Мама в отличие от отца была более прагматична, она реально смотрела на жизнь.
     Папа часто ездил в командировки на конференции в города бывшего СССР и частенько за границу. Мама же была невыездная. Бабушек и дедушек у меня не было, а ребенок, то есть я, требовал постоянного внимания, и мама большую часть времени находилась дома. Мама считала, что карьера и мировое имя нужно отцу, а она должна быть его помощником на работе. Все бытовые проблемы лежали на плечах моей мамы. Как она все успевала?
     Моим воспитанием в основном занималась мама, отца я практически не видел. Единственное время в году, когда мы были полной семьей - это лето, отпуск. За время отдыха мы как бы заново знакомились друг с другом. Может быть, из-за дефицита общения в течение года, в этот месяц отец и сын заново открывали себя, находя каждый раз новые темы обсуждения. Да и потом, отец был всегда замкнут, сосредоточен на чем-то своем, казалось, что любой вопрос собьет его с какой-то важной, глобальной мысли. А в отпуске отец полностью отключался от работы, был весел, общителен, открыт. В это время мама расцветала, она наблюдала за нами, принимала участие в разговорах и дурачествах, которые мы устраивали. Казалось, что эти минуты она была самая счастливая женщина на свете. Мы все были счастливы.
     Летом мы обязательно куда-нибудь ехали, как правило, на Черное море: Сочи, Геленджик, Одесса, Солнечный Берег в Болгарии. Но больше всего мне понравился отдых в Эстонии. Мы проехали почти все крупные города бывшей союзной республики, познакомились с ее достопримечательностями. Каждый город отличался своей замысловатостью, но Таллинн - он несравним, красивее и интереснее города я не видел. Казалось, что мы попали в сказку, в волшебную страну: чистенькие улочки, аккуратные дома в готическом стиле, все это для русского туриста в диковинку. Я ходил по этим улицам, и мое детское воображение рисовало рыцарей-всадников в доспехах, скачущих из Нижнего города в Верхний, мне даже казалось, что я слышу топот копыт их коней. А еще мне очень запомнилась улица Пьяного Рыцаря, она такая узкая, что изрядно выпивший всадник никогда не свалится с лошади - стены домов служили для него надежной опорой. Когда мы зашли в один из двориков, казалось, что вот-вот из-за угла одного из домов выбегут маленькие гномики, станцуют и споют веселую песенку. А отдых, какой в Эстонии был отдых! Мы жили не в городских отелях, а в лесах близ городов Эстонии, в палатках или в не больших коттеджах. Свежий воздух, высокие сосны, чистейшие озера и море - все это радовало, воодушевляло и прибавляло сил. Еще мне запомнился Пюхтинский женский действующий монастырь. Здесь было интересно все: и уклад жизни монашек и сам монастырь со своими постройками и величественной церковью. С мамой произошла здесь интересная история, каждый раз, когда она ее рассказывала, то краснела от стыда. Хотя я не вижу причин стыдиться, с каждым несведущим могло такое случиться. Как я уже сказал, история эта произошла в женском действующем монастыре. В этот монастырь помимо паломников, приезжают туристы ознакомиться с укладом жизни монашек, да и просто попялить глаза. Так вот, когда мы зашли в церковь монастыря, мама приостановилась в небольшом коридорчике где стояла кукла, одетая в монашескую одежду и стала ее рассматривать. "Как правильно сделали, поставили куклу, нарядили в монашку, можно подойти, рассмотреть, не смущая женщин, а то ходят туристы, смотрят на монашек, кому это понравится", - размышляла мама, изучая одеяние монашки. Моя любимая туристка уже протянула руку, что бы пощупать фактуру ткани, как ее глаза неожиданно встретились с глазами куклы. Последняя удивленно смотрела на наглую туристку, и взгляд ее был полон негодования. Так они просмотрели друг на друга минуты три. Оказалось, что это не кукла, а живая женщина. Мама очень долго приносила свои извинения, а потом быстро вышла из церкви.
     Анатолий вспоминал свое детство, и лицо его освещалось счастьем. Ему было приятно говорить об отце, матери и о тех днях, когда они были вместе счастливы. Реальность сегодняшнего существования перекрылась приятными воспоминаниями. Если бы сейчас, в эту минуту случилось землетрясение, Анатолий продолжал бы сидеть со счастливой улыбкой потому, что он душой пребывал не здесь, а там в далеком детстве. Виктор слушал его внимательно, не перебивая, рассказ Анатолия был ему приятен.
     Неожиданно Анатолий прекратил свой рассказ, на лице его появилась гримаса горя, описать которую не возможно. Боль, отчаяние и горечь утрат отразились в лице рассказчика:
     - Всему хорошему всегда приходит конец. Жизнь - это зебра, которая несется по саванне бытия. Она имеет черно-белые полосы, которые отражают хорошее и плохое. У каждого человека есть своя зебра со своими радостями и печалями. Я не знаю, наступит ли когда-нибудь белая полоса, но черная длится уже слишком долгое время. Я иногда теряю надежду на лучшее, потом ругаю себя за слабодушие и заставляю себя верить в то, что из любой, даже самой безвыходной ситуации можно найти выход. Единственное, что может остановить человека - это смерть, но я еще не собираюсь уходить на тот свет, я слишком молод и хочу жить, любить, работать. А еще я хочу, чтобы всем воздалось по заслугам и моя миссия - стать орудием возмездия.
     Ладно, хватит философствовать, слушай,дальше что было.
     Жизнь шла своим чередом. Родители работали. Я поступил в университет на экономический факультет. Идти по стопам своих родителей я не хотел, а они на этом не настаивали. Все было хорошо, но случилось то, что перевернуло всю нашу жизнь с ног на голову. Умер отец. Он умер тихо, спокойно, во сне, отказало сердце. Отец слишком много работал, не жалея себя и вот итог. Только после того как его не стало, я понял, что потерял. Отец был тем человеком, вокруг которого все крутилось. Если нашу семью сравнить с галактикой, то отец был Солнцем, вокруг которого вращалась Земля - моя мать, и я, Луна - спутник Земли. И что мы теперь без Солнца, без отца?
     Смерть отца мама пережила очень тяжело, болела, но, понимая, что у нее есть сын, то есть я, она нашла в себе силы, переборола болезнь и вернулась в нормальную жизнь. Конечно же, она не стала той прежней, веселой, жизнерадостной женщиной, которой я всегда знал. Смерть отца сильно подкосила ее.
     Мы остались вдвоем. Мама работала, я учился. Материальные трудности не стали нас обходить стороной. Наступили тяжелые времена для нашей страны: закрылись
заводы, наука без финансовой поддержки со стороны государства стала загибаться. Многие научные темы вообще остались без финансового обеспечения. Тему, над которой работала мама, настигла эта же участь. Мы еле сводили концы с концами. Я старался учиться хорошо и получать стипендию. Но моей стипендии и зарплаты мамы, как преподавателя, нам не хватало. Попытки уговорить маму, чтобы я пошел работать, не увенчались успехом. Она была категорически против, а после таких бесед, закрывалась у себя в комнате и долго плакала. Так мы и жили, экономя каждую копейку.
     Спустя некоторое время я за мамой стал замечать некоторые странности. Обычно, после работы она занималась домашними делами, а теперь почти каждый вечер куда-то стала уходить. Сначала я подумал, что у нее появился мужчина. А почему бы и нет. Отца уже несколько лет нет в живых, нельзя же вечно хранить верность умершему человеку. Я уже взрослый человек, у меня своя жизнь, а ей нужен мужчина который смог бы заменить моего отца. Она еще молодая, здоровая женщина и как каждый человек хочет душевного тепла, ласки и любви. Женщина, когда влюбляется - расцветает, ей все больше и больше хочется нравиться избраннику, и она прикладывает усилия для достижения этой цели. Но преображений в лучшую сторону моей мамы не наблюдалось, значит, версия о появлении возлюбленного отпадает. Внешний вид оставлял желать лучшего: тусклый взгляд, опущенная голова, полное отсутствие косметики, одежда в черно-серых тонах. Что с ней происходит? Все мои попытки выяснить с ней это сводились к нулю. На все мои вопросы я слышал один и тот же ответ: "Это моя жизнь и я вправе сама решать, что мне делать".
     Я бы еще долго находился в неведении, но визит в нашу квартиру одной дамы многое прояснил. Были зимние каникулы, в университет идти не нужно и я остался дома. У мамы в это время тоже было больше свободного времени. Около четырех часов к нам постучали, я открыл. В дверях стояла женщина, внешний вид которой совпадал с маминым: та же бесформенная одежда и отсутствие косметики.
     - Я к Вере Владимировне, - сказала женщина, явно не довольная моим присутствием.
     Верой Владимировной звали мою маму.
     Из своей комнаты вышла мама, поздоровалась с женщиной и быстро провела ее к себе, плотно закрыв за собой дверь.
     Полностью подслушать их разговор мне не удалось, но кое-какие фразы я уловил. Речь шла о том, что организация, в которую вступила моя мама, приняла ее с распростертыми объятиями и что руководители готовы поручить ей очень важную и ответственную работу, связанную непосредственно с ее трудовой деятельностью. Все условия будут оговариваться с руководством сегодня после молитвы. Для беседы маме надлежало собрать кое-какие документы. После, в комнате началась какая-то суета, и мне пришлось покинуть пост для прослушивания. Спустя некоторое время, мама с женщиной ушли.
     Я остался один. Что же это такое: молитва, работа, организация? Это же секта! Боже мой, что же делать? Я был в панике, нужно было спасать маму. Но как? Ребенка еще можно переубедить и вытянуть из секты, с великим трудом, но можно, а как же взрослого человека? Я много слышал про секты, но не думал, что когда-нибудь сам столкнусь с этим явлением. Насколько мне известно, руководители сект умны и достаточно сильные психологи. Они манипулируют людьми с помощью убеждений. Сектанты находят человека, избитого жизнью и здесь появляется "добрый" дядя или "добрая" тетя которые сладко рассказывают, что еще ничего не потеряно, что все хорошее еще впереди, что главное не замыкаться в себе, а идти в коллектив, к людям. Приходи к нам, и мы тебе поможем и морально, и материально. А что взамен? Что? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Вот в эту "мышеловку" и попала моя мама.
     Я много раз пытался уговорить маму уйти из этой проклятой секты, но она только сердилась, замыкалась в себе и могла днями со мной не разговаривать. Так мы прожили почти год. Я изо дня в день ждал каких-то неприятностей со стороны секты. Последнее время маму что-то беспокоило. Но что? Ответа на этот вопрос я тоже не получил. Однажды ночью я услышал странные всхлипы, это плакала мама. Я зашел к ней в комнату, обнял ее.
     - Что случилось, мамочка? - спросил я.
     - Ничего, иди спать, - ответила она.
     - Мам я же вижу, неужели ты не можешь мне рассказать, - настаивал я на разговоре. - Ведь я самый близкий твой человек.
     - Поэтому и не могу. Я устала, запуталась, натворила много ошибок. Если я тебе сейчас все расскажу это только усугубит наше положение.
     - Давай уедем из этого города, далеко-далеко. Что нас здесь держит.
     - Поздно, ох как поздно, - после этих слов мама разрыдалась.
     Я принес ей воды, она выпила и более менее успокоилась.
     - Толенька, иди спать. Утро вечера мудренее. Завтра что-нибудь придумаем. Я хочу побыть одна.
     Я молча вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Уснуть до утра мне так и не удалось, переживания за маму не давали мне спать. Я слышал, как она вставала, ходила по квартире, вздыхала. Я не слышал, чтобы она плакала, и не хотел ее тревожить, мое появление могло вызвать повторные рыдания.
     Наступило утро. В комнате мамы было тихо. "Успокоилась и спит, тревожить ее не стоит" - подумал я.
     Однако, уже полдень, а мама так и не вышла из комнаты - это на нее не похоже. Я открыл дверь ее комнаты, вошел и увидел...
     Анатолий не сдержался. Это были не скупые мужские слезы, а плач убитого горем мужчины. Виктор не решался произнести ни звука. В данную минуту отчаявшегося человека успокоить практически невозможно. Нужно дать ему возможность выплакаться. Когда Анатолий успокоился, то продолжил свой рассказ:
     - Она отравилась. На прикроватной тумбочке оставила предсмертную записку. О секте в ней не говорилось ни слова, в основном она просила у меня прощение за слабодушие, за то, что не послушалась меня... Господи, как я виню себя за то, что не смог остановить ее.
     Анатолий опустил голову на руки и просидел так минут десять, не говоря не слова, в полнейшей тишине. Что творилось в душе этого человека, не знает ни кто, но не дай Бог ни кому это почувствовать на собственной душе. Помолчав, при этом, отдав дань памяти матери, Анатолий продолжил:
     - Прошли похороны. Я остался совсем один. Конечно, у меня были друзья, но я ни с кем не делился своими проблемами, связанными с мамой. А сейчас, когда ее нет, чем они смогут мне помочь? Мстить? Я не хотел ни кого подставлять и впутывать в столь опасное дело. Я каждого есть родители, девушки. Каково им будет потерять близких и дорогих людей? Я через это уже прошел, и мстить решил в одиночку. Но с чего начать?
     Я как-то проследил за мамой, когда она в очередной раз пошла на сборище сектантов и выяснил, где находится молельный дом. Некоторое время я бродил вокруг него. Попасть вовнутрь не представлялось возможности. Туда впускали только членов секты, а таковым не был. Уже отчаявшись, я присел на скамейку в сквере не далеко от зловещего дома. Неожиданно ко мне подошел молодой человек и заговорил:
     - Я вижу, что у вас проблемы.
     Я кивнул головой в знак согласия, но говорить не было желания.
     - Может быть, я смогу вам помочь? Иногда чужие люди могут лучше морально поддержать, нежели близкие. Вы видите меня первый, и может быть последний раз.
     - Может быть, - с грустью в голосе согласился я с собеседником, - но мне не хочется делиться ни с кем своими проблемами.
     Молодой человек располагал к общению. Его глаза светились добротой и дружелюбием. Он внушал доверие. Как правило, люди стороной обходят чужие горести, а он решил принять в них участие. Может быть, в этом и заключается благородство души? Мне, почему хотелось ему доверять.
     - Вы зря ограждаете себя от общения. Конечно, изливать душу первому встречному не разумно, но и оставаться одному тоже глупо. Так можно сойти с ума. У меня тоже были проблемы, даже хотел залезть в петлю, но нашлись люди, которые мне помогли, поддержали и я сейчас смотрю на мир другими глазами. Теперь я точно знаю, что любое горе можно пережить. Главное нужно быть среди людей. Если хотите, я вас познакомлю со своими друзьями, в обществе которых вы почувствуете легкость от общения с ними, и ваши проблемы отойдут на второй план. Кстати, меня зовут Александр, - молодой человек протянул руку для пожатия в знак знакомства.
     Я пожал ему руку и тоже представился. Вот тут-то в моем мозгу что-то щелкнуло, да это же вербовщик в секту. Как раз то, что мне нужно. Я согласился пойти с ним, и мы шли по уже знакомой мне дороге.
     "Да, милый молодой человек! Как легко и просто он сумел меня уговорить пойти с ним. А если на моем месте оказался другой человек, он бы сразу же попал в лапы секты, доверился им и жил бы с чувством благодарности за то, что его поддержали и поняли, а потом та же участь, что постигла мою маму. Нужно что-то делать, я тока не знаю что, но со временем пойму", - думал я пока мы шли до знакомого мне дома.
     На пороге дома нас встретил мужчина средних лет. Александр жестом показал, что я с ним, и мужчина предложил мне войти:
     - Добро пожаловать, - улыбка озарила его лицо.
     Мы прошли по коридору в большую комнату. Здесь уже были люди. Все обратили на меня внимание, и каждый присутствующий улыбнулся мне. Было такое чувство, будто я попал в сказочную страну, где торжествует добро.
     Когда все собрались, в комнату вошел мужчина респектабельного вида. Все дружно поприветствовали его.
     Меня поприветствовали как гостя и друга. Выразили надежду на то, что я войду с состав их семьи, как они называли свою организацию. Некоторые из присутствующих рассказывали свои истории попадания в секту, предполагая, что я начну откровенничать. После беседы были песнопения, восхваляющие Бога и человека, явно содрали обряд с американского богослужения. Все это время я чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Я всматривался в лица людей, ожидая увидеть знакомого. И увидел, это была та женщина, которая приходила к маме. Она тоже меня узнала. Через некоторое время женщина исчезла, а после песнопения, когда уже все стали расходиться, ко мне подошли двое и попросили последовать за ними. Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. В соседней комнате находились двое мужчин, которые не присутствовали на службе, и все та же женщина.
     - Да, это он, сын Веры Владимировны, химика, которая покончила собой, - сказала она.
     - Так, молодой человек, объясните цель вашего визита, - сказал один из мужчин.
     Я растерялся и не знал что сказать.
     - Ко мне подошел парень и предложил пройти сюда. Я не отказался, - нашелся я.
     - А если честно? Вас несколько раз видели недалеко от нашего дома, вы явно хотели проникнуть сюда, и вам это удалось. Зачем? Отвечайте! - сказал второй из присутствующих.
     Он смотрел на меня пристально. Его тяжелый колючий взгляд пронизывал меня. Я чувствовал себя, как, наверное, чувствует себя жук, пришпиленный булавкой.
     - Это из-за вас покончила собой моя мама, это все вы со своей сволочной организацией, это вы довели ее до такого состояния, - я говорил уже не понимая что говорю, мои мысли перепутались.
     Я хотел остановиться, но слова бесконтрольно лились из моих уст, кто-то заставлял меня говорить. Я высказывал все, что думал о секте и о тех людях, которые ее возглавляют, называл их убийцами. Потом, от избытка отрицательных эмоций потерял сознание, а когда очнулся, то оказался здесь. Остальное уже и так понятно. Мне показали кассету, где я сам добровольно прошусь в монастырь и где подписываю бумаги - пожертвование всего имущества монастырю. Рассказывать, что было дальше, нет смысла, ты сам все знаешь. Я прошел те же процедуры, что и ты.
     Анатолий закончил свой рассказ. Он с Виктором проговорил почти всю ночь. Близился рассвет. Виктор пообещал, что сделает все возможное, чтобы выбраться отсюда. Оба брата по несчастью поклялись в вечной дружбе и разошлись. Вернее ушел Анатолий, Виктор остался один в своей келье. До заутренней оставалось еще часа два, и он решил уснуть, что у него благополучно получилось.
    
     Наконец-то весна. Люблю это время года и настроение, которое оно несет. После зимней спячки весь мир просыпается, умывается водами таящего снега. Воробьи копошатся в лужицах, громко чирикают, радуясь первым теплым солнечным лучам. А потом все распускается, расцветает, набирает силу. Так же и человек: сбрасывает с себя зимние одежды, вдыхает в себя свежий обновленный воздух, как бы впитывая всю силу природы, и показывает себя: "Вот смотрите какой я красивый, сильный, свободный!"
     Единственное, что портит это прекрасное время года - это приближение сессии. Но и ее можно пережить, не впервой!
     Вот так живешь, радуешься жизни, не ждешь ни каких неприятностей. А они тут как тут, поджидают тебя и злорадствуют: "Живешь и радуешься, а давай-ка, посмотрим, как ты выпутаешься из этой ситуации". Главное нужно суметь скрутить им такую фигу, чтобы они надолго оставили тебя в покое.
     Сережка где-то болтался, наверное, с ребятами отправился в компьютерный клуб, позависать в Интернете. Алексей уже неделю как в командировке и приедет, скорее всего, дней через десять. Я пребывала в гордом одиночестве, и мне было хорошо. Передо мной книга моего любимого автора, что еще нужно. Интересно, от чего зависят вкусы человека, раньше я предпочитала исторические романы Гейнце, Клавелла, Федорова, Зорина, а теперь с удовольствием читаю Полякову, Устинову, Шилову. Увлечение детективами у меня началось после того как я прочитала несколько детективов Донцовой. Я стала скупать все ее произведения. После каждой купленной мною книги, Серега надо мною посмеивался: "Что, наркоман, подсевший на Донцову, купила очередной допинг." Конечно допинг, почитаешь ее произведение и жить хочется: как ловко выходят из всех проблем ее героини, а житейские ситуации, юмор с которым она пишет о детях, животных! Как тут не "подсесть".
     Расположившись на кровати и приняв удобное положение, я принялась в тишине и покое читать. Но не тут-то было, в дверь постучали. Ну и кого еще черт принес? Пришлось встать и открыть. На пороге стояла Светка Кладько. Что ей дома-то не сидится? Гостеприимная я ваша.
     Света прошла на кухню, я за ней. Вид у нее оставался желать лучшего: глаза припухли от слез. Понимая, что у девчонки что-то произошло не очень приятное, я спросила:
     - Светик, что случилось? Ты что плакала?
     Света ничего не ответила, только кивнула головой.
   Я, как радушная хозяйка, приготовила ей чай, достала печенье и варенье, и пригласила к столу. Светлана отказываться не стала.
     - Давай рассказывай, что стряслось, - настаивала я на разговоре, ведь она пришла ко мне не просто так, значит ей что-то нужно.
     - Тань, что мне делать? Я беременна, - огорошила меня Света.
     - Как, от кого? - не поняла я.
     - От кого, от кого, от Володи!
     - А он знает?
     - Пока нет.
     - И что ты собираешься делать? - спросила я глупость, ведь Светка первым делом задала мне именно этот вопрос.
     - Не знаю. Я боюсь ему говорить. Какая у него будет реакция на это известие?
     - Ты точно уверена, что залетела? - усомнилась я.
     - Точно, сначала проверила тестом, а сегодня была у врача - он подтвердил результат теста, - уверила меня Света.
     - А срок какой ставит?
     - Предположительно, восемь-девять недель.
     - Не так уж и много. А ты сама хочешь этого ребенка? - спросила я.
     - Не знаю, - Светлана не сдержалась и заплакала, - это первая беременность, а первый аборт чреват бесплодием. Рожать? Тогда институт "коту под хвост". И еще Володя, не знаю, обрадуется или нет. Господи, да меня родители убьют.
     Светлана была в отчаяние, она говорила и плакала одновременно.
     - Не убьют. Попереживают, а потом еще и обрадуются внуку или внучке, и любить будут больше чем тебя, - попыталась я ее успокоить.
     - Может быть родители меня и поймут. А Владимир? - сомневалась Светлана.
     - Света, ведь ты ему еще ничего не говорила. А вдруг он обрадуется? Вы поженитесь. Родится малыш. Ты возьмешь академ, потом восстановишься, доучишься. Не ты первая, не ты последняя. Чего ревешь? Может быть, все еще сложится идеально для тебя. Вот подождем, Володя с Алексеем приедут. Ты Володе все расскажешь, а уж потом будем думать, что делать дальше. Договорились?
     Светка улыбнулась и кивнула в ответ головой.
     - Чтоб я без тебя делала! - сказала она мне.
     Мы обнялись и просидели так некоторое время.
     - Тань, а что у тебя с Алексеем? - спросила Светлана.
     - Да я и сама понять не могу. Мы уже столько времени встречаемся, а до близости дело не доходит.
     - И чем он это объясняет?
     - Да ни чем. Ухаживает он конечно красиво: цветы, обходительность, рестораны, подарки. Тургеневский герой, ничего не скажешь. На него, наверное, сексуальная революция не повлияла, - сказала я, и мы рассмеялись.
     - Это мы слишком раскрепостились, а ведь были же времена, когда до свадьбы ни-ни, - рассуждала Светлана.
     - Мало ли что раньше было, а как же сексуальная несовместимость? До свадьбы сюсю-мусю, поцелуйчики, цветочки, а как поженились, дело до пастели дошло, а тут, бац, несовместимость. Что прикажешь делать? Разводиться или заниматься платонической любовью?
     - Зато такие ситуации как у меня были редкостью. Я считаю, что раньше устои были правильнее.
     - Это ты сейчас так рассуждаешь, правильная ты моя. Раньше и аборты без наркоза делали, а сейчас медицина как шагнула вперед. Если аборт сделать на ранней стадии беременности, то и последствий может не быть, - попыталась я успокоить Свету, у бедняжки опять затряслись губежки, - так все хватит с пустого в порожнее переливать, решили же, как поступить. Ждем Вовку.
     Светка приободрилась, задрала голову "выше крыши" и заявила:
     - Прекрасная погода, мадам.
     - Не мадам, а мадемуазель, - уточнила я с важным видом. - А погода действительно замечательная.
     Мы немного посмеялись, потом посплетничали о мужчинах и о нас - умницах, разумницах, красавицах... Но тут на пороге кухни нарисовался Серега "собственной персоной".
     - Ой, девчонки! - сказал Сережка, на лице которого сияла идиотская улыбка.
     Слегка покачиваясь, да еще босиком стоял Сереженька. В руках он держал в усмерть уляпанные грязью кроссовки. От столь живописной картины у нас со Светкой "отпали челюсти". Первой в себя пришла Светлана:
     - Да он же пьяный!
     - Что вы говорите? Кто здесь пьяный? Я трезв как..., - не найдя сравнения, Сережка попытался сделать шаг на кухню, что в его состоянии было героическим поступком, не удержался и упал.
     Ни я, ни Светка не ожидали столь неадекватного поведения от Сереги. В тот момент, когда он шлепнулся, мы от неожиданности заорали. Сережка же в это время, лежа на полу, бубнил о том, что необходимо помыть кроссовки. Но расставаться с ценной обувью он не собирался, а прижимал их к себе как родных. Да, такого от Сереги мы не ожидали, он вообще не пил, а тут такое!
     Мы со Светкой как две курицы-наседки , кудахтали вокруг новоявленного пьяницы, пытаясь его хотя бы посадить, но все тщетно. Приподнять такого амбала нам, хрупким девушкам, не под силу. Тогда решили отобрать кроссовки. Мало того, что он сам испачкался грязью, так еще полы на кухне уляпал грязевыми разводами. Но и эта затея нам не удалась. Когда я попыталась потянуть один ботинок, Сережка стал прижимать его сильнее, при этом выдавая нам интересную информацию:
     - Не отдам, мое. Танька босиком домой не пустит, - потом еще что-то мычал не лицеприятное в мой адрес.
     Светка услышав бредни пьяного, расхохоталась:
     - Ну ты даешь! Как выдрессировала парня!
     - Ага, ты лучше послушай, как лестно он обо мне отзывается. Оказывается, я мегера, да еще и чистюля, вот уж не думала, что это грех.
     - Вот, послушай, послушай, да ты еще и готовить не умеешь. Бедненький, жалуется, что все кухонные дела на него свалила, без него бы ты с голоду умерла.
     - Это уж точно, - конечно грех смеяться над убогим, но мы не сдержались.
     Мы продолжали прислушиваться, что же еще интересного нам расскажет Сереженька, но тут раздался жуткий храп, который чередовался с легким посапыванием и причмокиванием. Вид в этот момент у Сережки был просто ангельский. Невинное ты наше создание!
     - Явный тип свинообразных, - у Светы было несколько иное мнение на счет внешности пьяненького.
     - И что нам с этим Хрюшей делать? - спросила я.
     - Да ничего, пусть здесь поспит. Для него эти полы - лучшая постелька.
     На том и решили, оставили "горького" пьянчужку ночевать на выбранном им ложе, а сами отправились спать в свои кроватки.
     Утром мы увидели новоявленного пьяницу отмытым, обновленным, но в то же время - страдающим с похмелья. Страдалец, как бы он не болел, все-таки помыл свои кроссовки и протер полы, явно смывая следы преступления.
     - Ну и стервы, вы девки, бросили на полу слегка подвыпившего человека. Могли бы подушечку под голову подложить и одеяльцем прикрыть. Замерз под утро, как собака, - принялся обвинять нас в невнимательности Серега.
     - Слегка подвыпившего? Серенький, ты ничего не путаешь? - решила пробудить совесть пьянчужки Светлана.
     - Конечно, не путаю. Пришел слегка подшофе, меня бросили на пол, всучили в руки грязные кроссовки.
     - Да ты в них вцепился, как в душу грешную, не отобрать было, - не унималась Светка.
     - Не перебивай, могу с мысли сбиться. И так, бросили на пол и оставили лежать, наверное, еще и перешагивали через меня, бедного. Ни чайку тебе, ни кофейку, - жалел сам себя Серега.
     - Какой чаек? Да у тебя из ушей спиртное выплескивалось, - не прониклась почему-то жалостью к Сереже Светлана. - А то, что замерз, так это хорошо, вон какой бодренький стоишь. Не зря говорят, что в медвытрезвителях холодно.
     Я молча наблюдала за словесной перебранкой Светки с Серегой. Улыбка не сползала с моего лица.
    
     Время шло своим чередом. Я и Светлана ждали своих любимых. Но они не спешили появляться. Прошел уже почти месяц с того дня, как Светлана сообщила мне о своей беременности. Состояние у нее было жутким, токсикоз давал о себе знать, стала нервная, слезливая. Почти каждый вечер она приходила ко мне, жаловалась на здоровье, но самое страшное для нее было отсутствие рядом Володи. Что с ним? Как он отнесется к беременности? Что ей делать? Вопросы так и сыпались в мой адрес, а что я могла ей ответить? Если бы я знала ответы.
     Сессию мы сдали успешно. Правда, не много подкачала Светлана. Если раньше она училась на "четыре" и "пять", то в эту сессию у нее появились "тройки". Я-то понимала ее состояние, а вот преподаватели были в недоумении, как же такая умненькая, способная девочка и вдруг "тройки", даже с натяжкой. Светлана никому ничего не объясняла, это ее проблемы и решать она их будет сама.
     И вот наступил долгожданный момент. Мы со Светланой как обычно сидели на кухне. Кстати, кухня - это любимое место нашего пребывания. Во-первых, потому, что в ней стоит телевизор, во-вторых, холодильник, лучший друг, а в-третьих, за чашечкой чая или кофе беседа ведется более оживленно. Мы уже собрались обсуждать и ругать гадов-мужиков, которые нас кинули, как тут в дверь постучали. Мы переглянулись, никто не должен был прийти. У Сереги появилась очередная зазноба и он должен был проводить время с ней, по крайней мере, часов до одиннадцати. И я, и Светка одновременно вскочили и побежали открывать дверь.
     На пороге стояли те два "гада", о которых мы собирались сплетничать. Их довольные физиономии светились радостью. В руках каждый держал по букету и коробке конфет. Хотя я и Светка не обсуждали и не планировали свое поведение в случае их появления, но как-то одновременно встали в позу обиженных и оскорбленных. Скорчив натянутые улыбки, мы вежливо пригласили гостей войти. Гости же переглянулись, явно чего-то не понимая, послушно прошли на кухню. Вот тут-то мы "это что-то" им и прояснили. Сказали все, что о них думали, слегка всплакнув для порядка, а потом с удовольствием слушали, как перед нами извиняются. Правильно говорят, что милые бранятся - только тешатся. Женская половина нашего общества еще немножко повыпендривалась перед мужской, а потом снизошла до прощения. Все хорошо, что хорошо заканчивается.
     Наши мужчины предложили отметить их возвращение в ресторане, мы согласились. Время пролетело не заметно, было весело. Светка летала на крыльях любви, я тоже была рада появлению Алексея. По истечению вечера, я и Светлана отправились по домам в сопровождении кавалеров. Алексей проводил меня до дома, на прощание поцеловал и отправился восвояси.
     Сережа был уже дома. Увидев мое счастливое лицо, он сразу же понял, чему я радуюсь.
     - Что прибыл твой суженный? Долго же его не было, - попытался он поизвить.
     - А что же ты так быстро оставил сою пассию? Смотри, времени не так уж и много, мало ли что у девчонки на уме, - не осталась я в долгу.
     - Опять будим ссориться? - спросил Серега.
     - Не я первая начала. Обязательно найдется кто-то, кто в бочку меда выльет ложку дегтя, - обиделась я.
     - Ну и дуры же вы бабы.
     - Фу, как грубо.
     - Мужик столько времени болтался не известно где, - не замечая моих слов, продолжал Серега. - Потом поласковей мяукнул, а вы уже готовы принять его с распростертыми объятиями.
     - Ты на себя посмотри. Катя, Катенька, сюсю-мусю. Подкаблучник, - сказав это, я демонстративно повернулась и ушла к себе в комнату.
     Что бы мне сегодня ни говорил Серега, я все равно довольна и счастлива. Приняв горизонтальное положение, я сразу же уснула. На следующее утро мы с Серегой разговаривали, как ни в чем не бывало, не заметно вступив на тропу мира.
    
     Прошла уже неделя со дня приезда Алексея и Володи. Светлана за это время ни разу не появилась у меня. Я уже стала беспокоиться. Но в какой-то степени я ее понимаю: приехал долгожданный любимый и она все свободное время, наверное, посвящает ему. Какие уж тут могут быть подружки, когда Володя рядом.
     Прошло еще около трех дней и, не дождавшись Светланы, я отправилась к ней сама. Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету, кажется так.
     Светлана сидела на кровати, закутавшись в плед. Посмотрев на нее, не скажешь, что счастье ее переполняет: припухшие глаза, красный нос, то, что она плакала, было написано у нее на лице.
     - А, это ты. Привет, заходи, - пригласила меня хозяйка.
     -Привет, - я ее тоже поприветствовала и села рядом на кровать. - Ты куда пропала? И что за вид?
     Светлана молчала. Так, понятно, что-то неладное с Володей.
     - Ты с ним говорила? - не дождавшись ответов, задала я новый.
     - Говорила, - как под гипнозом ответила Света.
     - И что? Ты что сидишь как завороженная?! Ну-ка вставай и рассказывай, - я подошла к Светлане и слегка встряхнула ее за плечи.
     Та, не долго думая, разрыдалась. Сердце сжалось у меня в груди, но успокаивать ее я не стала. В такие минуты нужно дать человеку выплакаться, выплеснуть эмоции, а уж потом разговаривать. Я сходила на кухню, налила в стакан воды, а когда вернулась, Светлана уже успокоилась. Она сделала несколько глотков и начала свой рассказ:
     - В тот вечер, когда они приехали, Володя остался у меня ночевать. Все было хорошо, просто замечательно. Как он был нежен и ласков, - Светлана слегка улыбнулась, а потом продолжила. - С неделю я жила как в раю. Рассказывать про свою беременность как-то не решалась, боялась спугнуть счастье, которое мне выпало. Но ты же знаешь, что с этим тянуть нельзя и я все-таки ему рассказала. Разговор состоялся три дня назад. Я до сих пор не могу его понять. Сначала он расстроился, ходил по комнате как загнанный в клетку зверь. Он не кричал, не ругался, но я поняла, что моя беременность его совсем не радует. А когда я заговорила об аборте, вот тут-то он и вспылил. Разве можно убивать уже зародившуюся жизнь, дескать, раньше нужно было об этом думать. Этот же упрек я переадресовала ему, и мы поссорились. Володя уже собирался уходить и напоследок сказал, что бы я ни то, что не говорила, а даже и не думала об избавлении от ребенка. Он что-нибудь придумает. И вот уже трое суток думает и не появляется. Танечка, миленькая, что мне делать? Я уже не могу, мне плохо, постоянно тошнит, на еду смотреть не могу, все мне действует на нервы. Я всех ненавижу. Господи! Как мне плохо и обидно.
     Я молчала, что я могла ей ответить. Ни одна умная мысль не посетила мою голову. Но что-то нужно делать. Оставлять ее здесь одну нельзя. В одиночестве и в таком состоянии человек способен на не адекватные поступки. Главное, ее нельзя сейчас жалеть. Жалость усугубляет подавленность души.
     - Все хватит прибедняться! Не ты первая, не ты последняя переживаешь беременность. Многие женщины попадают в более худшие положения, чем ты. Однако находят в себе силы справиться с трудностями. А у тебя есть любящие родители, я, да и Владимир не отказывается от ребенка. Подожди не много, перебесится, успокоится и придет, а если не придет, то недели через две сделаем аборт, срок еще позволяет. Только, если конечно ты захочешь его делать. Спрашивать ни кого не будем. Это твоя жизнь и тебе решать, как ее прожить. А сейчас собирайся - пойдем ко мне. Сережку переселим на второй этаж, ты будешь жить на первом, рядом со мной.
     Светка вытаращила на меня глаза, она явно не предполагала, что я буду разговаривать с ней на повышенном тоне. Но спорить со мной не стала и беспрекословно стала собирать свои вещи.
     - Много не набирай, возьми самое необходимое, ты не в другой город переезжаешь, если что-то и забыла, зайдем и возьмем, - продолжала я командовать
     Вечером мы втроем: я, Светлана и Серега, пили чай и болтали на отвлеченные темы. Светлана не вспоминала о своих горестях, вела себя раскованно и непринужденно. Жилищный вопрос, то есть вопрос по переезду Сереги на второй этаж решили мирным путем. Сережка спорить не стал, собрал свои шмотки и перебазировался на новое место проживания.
     Кстати, забыла сказать о своем личном. С Алексеем я виделась с момента его возвращения всего три раза и то не долго. Он постоянно ссылался то на постоянную занятость, то на жуткую усталость. Собственно говоря, я не настаивала на встречах, у меня нет привычки навязываться мужчинам. И если честно говорить, мои чувства к нему несколько притупились за столь длительное его отсутствие. Есть рядом со мной приятный мне мужчина, ну и есть, а если вдруг он испарится, рыдать не буду, чести много. Конечно, это неприятно, а что делать, кому сейчас легко?
     Прожитые втроем три дня не принесли ничего интересного, а вот вечер четвертого был полон событиями. Отгадайте, что произошло. Конечно, нас посетили две высокопоставленные нами особы мужского пола. Опять же с цветами и конфетами - джентльменским набором. Дверь открыла я и как полагается гостеприимной хозяйке, пригласила гостей в дом. Вид вновь прибывших был торжественный: костюмы, галстуки, светлые рубашки. Ничего не скажешь - женихи. Алексей, как обычно поцеловал меня в щечку и в сопровождении Владимира прошествовал на кухню.
     Меня поразила реакция Светланы на появление мужчин. Я предполагала, что это событие ее осчастливит и она, обливаясь слезами умиления, бросится на шею будущего папаши. Ан нет, Светлана встала из-за стола и демонстративно, с гордым видом царицы, задрав нос выше "крыши", вежливо поздоровалась с гостями и вышла. Наша королевна прошла к себе в комнату и плотно закрыла за собой дверь. Такого поведения со стороны будущей мамаши не ожидал никто. Гости стояли как оплеванные, особенно бледный вид имел Владимир, чему я была несказанно рада. Молодец Светка, умеет держать марку. Я мельком глянула на Серегу, мне показалось, что и он тоже в душе рад и горд за Светлану.
     Алексей локтем слегка подтолкнул Володю и взглядом указал на дверь в комнату Светы. Последний беспрекословно посеменил в заданном направлении.
     - Что это с ней? - состроил из себя дурачка Алексей.
     - А ты не понимаешь? - сердито вопросом на вопрос ответила я.
     - Насколько я понял, разгораются семейные разборки, а я без своей половины так, что мне здесь делать нечего. Поэтому "испаряюсь". Пока, - сказал Сережка и полностью "испарился" из дома. Скорее всего, он направился к своей пассии.
     Мы остались вдвоем. Алексей подошел ко мне и приобнял. Ссориться с ним у меня не было причин, и я не стала его отталкивать, мне были приятны объятия этого молодого человека.
     - Давай поговорим, - предложил мне Алеша и проводил к стулу.
     Я села, и Алексей расположился напротив меня. Мы смотрели друг другу в глаза. Взгляд моего собеседника был серьезен, и я поняла, что разговор, который должен состояться будет тяжелым. Мне было как-то не по себе, как правило, практически все серьезные разговоры у нас заканчивались ссорами, а мне почему-то не хотелось с ним конфликтовать. Алексей был настроен решительно, и поэтому мне пришлось согласиться на беседу:
     - Давай. О чем?
     - О Светлане с Володей.
     - А что нам о них говорить? Они взрослые люди и в состоянии сами разобраться в своих проблемах.
     - Не все так просто как кажется на первый взгляд, - сказал задумчиво Алексей.
     - Конечно, не просто, очень не просто. Светка беременная, Володя исчез, при этом, запретив делать аборт. Бедная девчонка с ума сходила в одиночестве. Если бы я не появилась у нее, не известно, чем бы закончилось ее пребывание в таком состоянии. А интересно, чем таким важным был занят Владимир, что все это время не мог выбрать свободной минуты для посещения беременной женщины? С тобой обсуждал дальнейшую свою жизнь? Обсудили? Молодцы! А сейчас явились, осчастливили. Кушайте, девочки, конфетки и радуйтесь свалившемуся на вас счастью. Благодетели! - высказав это, я демонстративно отвернулась от собеседника.
     Глаза Алексея потемнели, ему явно был неприятен этот разговор, инициатором которого выступал он сам. Славненько поговорили. Он молчал, и я молчала, содержательная беседа. Так мы просидели минут десять. Наконец Алексей заговорил:
     - Ты пойми, наши родители старых устоев. Они не признают интимных отношений до свадьбы, а тут такое. Владимир должен представить им свою невесту, а не жену. Жениться втихомолку, только навредить Светлане. Родители могут не принять ее.
     - Господи, о чем ты говоришь? Ты в какое время живешь? Я понимаю, что родители - это святое, но вы же взрослые люди и вправе сами решать, что вам делать, на ком и когда жениться. И потом, насколько, я понимаю, вы собираетесь жить в этом городе, а не в деревне с родителями. Так при чем здесь их отношение к Светлане. Все что ты говоришь - это просто отговорки, желание оправдать своего друга, его поведение. И раз вы такие правильные, вы должны понимать, что каждый человек обязан отвечать за свои поступки.
     - А он и не собирается отказываться от Светы и ребенка, - защищал своего друга Алексей.
     - А что он собирается делать? Что? Почему он исчез и оставил Свету одну? - продолжала я свои нападения.
     - Он был в растерянности и не знал, что делать.
     - А теперь знает, - съязвила я.
     - Послушай, Танюша, мы пришли к вам не ссориться.
     - А что вы пришли делать?
     - Мы пришли к вам с предложением.
     - С каким еще предложением, - я уже устала от этой словесной перебранки, опустив голову на руки, пыталась привести себя в спокойное состояние.
     - У вас начались каникулы. Почему бы нам всем вместе не отправиться в деревню к нашим родителям. Познакомим вас, отдохнем, подышим свежим воздухом. Светлана с Володей решат свои проблемы, может быть, все закончится свадьбой. Как ты на это смотришь?
     Вот это новость! Я ждала чего угодно, но только не подобное предложение и оно мне показалось очень даже интересным. Мне ничего не оставалось делать, как сменить гнев на милость, при этом, не демонстрируя Алексею то, что произошло у меня в душе. А в душе-то у меня произошел настоящий переворот: сказать, что его предложение мне понравилось - это, значит, не сказать ничего, мне оно очень-очень понравилось, ну просто замечательное. Но в данной ситуации свою радость выявлять нельзя не в коем случае и я достаточно спокойно и даже несколько суховато сказала:
     - Ну, в общем-то, я не против. Мне даже интересно. Только я не знаю, как прореагирует Светлана. Согласится ли она?
     - Должна согласиться. Слышишь, какая тишина в ее комнате. Кажется "голубки" помирились, - ответил Алексей, настроение которого стало заметно улучшаться.
     Действительно, в комнате, где расположилась Светка, стояла тишина. Если некоторое время от туда и доносились недовольные высказывания и упреки, то теперь - тишь да благодать. Через некоторое время на кухне появилась "сладкая парочка". Лица у обоих были довольные и счастливые. Светкина грусть куда-то удалилась. Так, все понятно, Володя сумел уговорить ее поехать.
     Следующие два дня мы провели в приятных сборах, в предвкушении путешествия. Мужчины взяли на себя покупку билетов. В общем, все складывалось очень удачно.
    
     Встречи Виктора и Анатолия проходили почти каждую ночь. Виктор смог все-таки отказаться от наркотика, хотя это стоило ему не мало сил и физических и моральных. Но он сумел перебороть в себе зависимость.
     Наблюдая здравым взглядом реальную действительность, он ужаснулся. Жизнь в окружении зомби мало приятна, да и не безопасна. Однажды Виктор с Анатолием были свидетелями жуткой сцены. Она произошла в молельном доме на вечерней службе. Сначала все было как обычно: молитва, затем распитие напитка. А потом случилось невероятное. На лицах монахов отразилась гримаса злости и агрессии. Люди не контролируя себя, стали отвешивать друг другу тумаки. Началась драка. Виктор и Анатолий, чтобы не привлекать к себе внимание, приняли участие в потасовке. Все избивали друг друга, не обращая внимания, куда и чем бьют. Не известно чем бы закончилось это побоище, если бы не появились неизвестные люди и не разняли дерущихся. Люди появились неожиданно. Они были вооружены дубинками, которые пошли в ход для усмирения монахов. Когда всеобщая бойня была подавлена, неизвестные люди как появились внезапно, так и исчезли. Больше их никто не видел.
     После драки монахи вели себя подавленно, казалось, что силы их полностью покинули. Кто-то еще мог стоять на ногах и самостоятельно идти до кельи, а кто-то лежал изможденный и не был в состоянии перемещаться. Пол и стены молельной комнаты были забрызганы кровью. Зрелище не для слабонервных.
     Ночью Виктор и Анатолий обсуждали вечернее событие, участниками которого им суждено было стать. Они пришли к выводу, что на монахах испытали какой-то новый психотропный препарат, который действует на человека возбуждающе и делает его буйным. Руководство предполагало о воздействии этого препарата на человека и подстраховалось незнакомыми людьми с дубинками, которые обеспечили их же безопасность.
     После этого случая желание бежать еще сильнее утвердилось в душах пленников. Они перебирали способы побега, анализируя прошлый опыт Анатолия, и пришли к выводу, что побег с помощью подкопа один из лучших. Анатолий уже начал копать из своей кельи и понял, что земля здесь податливая, копать не сложно. Но этот подкоп не подходит потому, что барак Анатолия слишком далеко от забора. А вот барак где живет Виктор стоит возле самого забора, поэтому копать рациональнее отсюда. Пока обсуждали технологию подкопа, Анатолий сравнил себя и Виктора с героями романа "Граф Монте-Кристо", романтик. Как хорошо, что наши узники не утратили бодрости духа и чувства юмора.
     Существовала еще одна проблема. Монастырь находился в лесу, скорее всего, далеко от ближайшего жилищного пункта и поэтому бежать с пустыми руками, то есть без продуктов, практически невозможно. Над этой проблемой тоже необходимо было подумать заранее, а через подкоп можно протащить все что угодно, было бы что.
     Наметив схему подкопа из комнаты Виктора, заговорщики стали готовиться к побегу, то есть копать туннель и заготавливать продукты. Все это нужно делать не заметно и очень осторожно. У Отца Михаила была своя команда, которая следила за порядком в монастыре. Эти люди не молились, не принимали наркотик и имели возможность уезжать и приезжать в столь гнусную обитель.
     Время шло, подкоп копался, сухари и яблоки сушились. Землю, которую выкапывали, ночью в мешке выносили и высыпали в пруд, который находился на территории монастыря. Выносили землю небольшими партиями, постоянно оглядываясь, чтобы не привлекать внимания чужих глаз. Но Бог миловал, никто не заметил.
     Наступил долгожданный момент, приготовления завершены, можно было отправляться в путь. Казалось, сама погода способствовала побегу. Середина мая. Природа ожила, деревья покрылись зеленым убранством, сочная свежая травка набрала силу, все это придавало сил и манило в дорогу. Вера в свои возможности и в то, что все будет хорошо, вдохновляло новоявленных беглецов. Побег назначили в ночь.
     После окончания вечерней службы, когда монастырь впал в спячку, беглецы собрались в комнате Виктора. Осталось прокопать совсем немного и долгожданная свобода.
     - Господи! Да здесь даже воздух другой, более чистый, - сказал Анатолий шепотом, когда беглецы выбрались из подкопа.
     Они полной грудью вдохнули воздух, и счастливые улыбки озарили их лица.
     - Куда бежим? - спросил Виктор.
     - В монастырь должна быть дорога, приезжают же сюда люди, - ответил Анатолий.
     - По этой дороге бежать опасно. Завтра, да нет, уже сегодня, нас хватятся, и в первую очередь будут искать именно на дороге, - размышлял вслух Виктор.
     - Значит нужно идти в противоположную сторону, либо параллельно дороге, но на приличном расстоянии от нее, - поддержал Анатолий Виктора.
     - А ты уверен, что дорога прямая? Вдруг она петляет, и мы как раз угодим в руки наших врагов. Я считаю нужно идти в противоположную сторону. Мне кажется, у Отца Михаила ума не хватит там нас искать, - вынес свой вердикт Виктор.
     Анатолий с ним согласился, и беглецы бегом удалились вглубь леса.
     Они бежали долго, молча, экономя силы, изредка устраивая недолгие привалы. Есть не хотелось, а вот жажда мучила. Воды взяли совсем немного, так как налить ее было не во что. Правда, один сосуд у них был - это двухлитровая полиэтиленовая бутылка. Знаете от какого напитка? От пива. Несколько неуместное питье для монастыря. Скорее всего, это "Святой Отец" Михаил иногда балуется пивком, а бутылочку не удосужился уничтожить. Он ее просто бросил в мусорный бачок, откуда наши беглецы ее же благополучно и извлекли. За что огромное "мерси" Отцу Михаилу.
     - Интересно, что сейчас делается в монастыре? - спросил Виктор на одном из привалов.
     - Скорее всего, нас уже хватились и бросились на поиски, - ответил Анатолий.
     - Представляю физиономию Отца Михаила. Что он будет сообщать о нас своему руководству? Наверное, сейчас от страха "кипятком писает", - пошутил Виктор. Шутка сработала, и оба беглеца дружно рассмеялись.
     - Все передохнули и в путь, а то нас тут таких веселых поймают. Кто тогда будет смеяться последними?
     - Хотелось бы нам самим.
     - То-то же, пошли.
     И наши путники отправились в путь.
     Прошла уже неделя с небольшим, как беглецы были в бегах. Опасности, подстерегавшие их, такие как нападения хищных зверей, миновали их. Болота, которые встречались на пути, беглецы обходили, не рискуя идти напрямую. И вот, наконец-то им повезло, они вышли на трубопровод. В каком бы направлении вдоль трубопровода, они бы не шли, все равно вышли бы к населенному пункту, обслуживающему его. Этот факт очень обрадовал Виктора и Анатолия. Они обнялись на радостях и в приподнятом настроении продолжили свой путь. Впереди ждал их мир, их привычная жизнь.
     Был еще один из главных стимулов побега - это возмездие, это желание восстановить справедливость, наказать людей повинных в загубленных жизнях. И, слава Богу, что Виктору и Анатолию есть что предъявить. Они являются свидетелями существования секты, которая издевается над людьми, использует их и их имущество в своих интересах. Но наши беглецы понимают, что являются очень опасными свидетелями и руководство секты должны приложить все усилия на то, чтобы их уничтожить. Они это прекрасно понимали, но в то же время, верили в свои силы и ум, а это самое главное.
    
     Самолет, потом еще самолет - два перелета, кошмар. Я никогда не летала на самолете и поэтому жутко боялась, но свой страх не показывала никому, обсмеют еще. Мы летели до Тюмени, потом до какого-то не большого северного городка. Аэропорт в этом городке был маленьким. Господи, в какую глушь мы отправились. Но и на этом наш путь не завершился. В аэропорту, на крошечной стоянке ждал нас отечественный джип - "Нива". Мы загрузили свои вещи в машину и отправились по бетонке в сторону леса. Вскоре бетонка закончилась, и мы поехали по проселочной дороге. Время в пути на автомобиле составило около двух часов. Если весь перелет Светлана чувствовала себя превосходно, даже не вспоминала о своей беременности, то тряска на проселочной дороге дала о себе знать. Она попросила остановить машину и сделать не большой привал, отдохнуть, полюбоваться местной природой.
     - Я и сам хотел предложить устроить маленький пикничок. У нас есть курица гриль, мы ее купили с Володей в аэропорту в буфете, чай для нас и кофе для наших милых дам, - сказал Алексей.
     Мы выехали на небольшую полянку, остановились, разложили продукты на салфетке, которую Светлана предусмотрительно взяла с собой. Пикничок удался на славу: мы кушали, шутили. Солнышко слегка припекало, было хорошо и приятно. Нас со Светкой разморило, и мы уснули безмятежным сном.
     Проснулась я в чужой мрачной комнате, напоминающей комнату в избушке Бабы-Яги: деревянные стены, окно маленькое, туда едва пролезет голова, из мебели стол, стул и две лавки-кровати. Я встала, встряхнула головой, чтобы прийти в себя от увиденного. Ни чего себе! Приехали в гости к как бы будущим родственникам! Подошла к двери, попыталась ее открыть, но бесполезно, дверь была заперта снаружи. Радушный приемчик! На самом деле мне было не до веселья. В голове стали чередоваться вопросы:
     Как мы здесь оказались?
     Кто нас сюда привез?
     Где Владимир и Алексей?
     Ответов на вопросы я найти так и не смогла. Света еще спала. Нужно ее разбудить: одна голова - хорошо, а две - лучше. Я стала осторожно ее будить, чтобы не напугать.
     - Боже! Где мы? - спросила Светлана, когда окончательно проснулась.
     - Я не знаю, вообще-то мы ехали знакомиться с родителями. Кстати, мы заперты, я проверяла дверь, - ответила я.
     - Странно, а где Володя?
     - Мне бы это тоже хотелось узнать.
     - А вдруг с Алексеем и Владимиром случилось что-то страшное? - Светлана побледнела.
     - Ты о себе подумай. Даже если с ними что-то случилось, то мы ничем не сможем помочь. Мы заперты, и как выбраться отсюда я не знаю. Думаю, что скоро все прояснится, не будем же мы здесь вечно сидеть одни. Кто-то должен появиться. - Чем дольше я здесь находилась, тем страшнее и неприятнее мне становилось. Но предаваться панике нельзя, со мной беременная женщина, нервничать которой строго запрещено. Необходимо создавать видимость спокойствия.
     - Тань, а как мы сюда попали? Ты помнишь? - задала Света актуальные вопросы.
     - Я даже представить себе не могу, каким образом мы здесь оказались. Последнее, что я помню, так это пикник с лесу, больше ни чего.
     - Я тоже помню только это. А тебе не кажется...- Светлана замолчала и задумалась, но потом собрала всю свою волю и продолжила. - Что все это подстроено Володей и Алексеем. Может быть, они нас чем-то напоили и мы уснули. Вспомни, они пили чай из термоса, а мы кофе. Они к нашему напитку не прикасались. Скорее всего, в кофе подмешали снотворное. Только зачем? Что им от нас нужно?
     Я пожала плечами и отвечать не стала, и так понятно, что ответов на эти вопросы у меня нет. Мы сидели каждая на своей лавке и думали, сопоставляя факты. Лично у меня они не сопоставлялись.
     Время шло, но нас никто не спешил посетить. Бездействие со стороны людей, по чьей воле мы здесь оказались, угнетало. Быть в неведении в данной ситуации не слишком приятно. Но дверь все-таки открылась, и на пороге появился Алексей. Как он изменился! Куда делся тот молодой человек, который мне так сильно нравился, тот молодой человек, который привлекал к себе своим обаянием и общительностью? Перед нами стоял человек с властным и мрачным видом. От его взгляда я и Светлана съежились, мы оцепенели от страха.
     - Так все, девушки, закончен маскарад. Я и Владимир, не те прекрасные принцы, которые на вас женятся. Мы люди, у которых есть своя цель, свой смысл в жизни и путь по которому мы следуем. Этот путь выбран не нами, а предначертан свыше. А вы встали на нашем пути, - молвил Алексей.
     Я и Светлана переглянулись, мы ничего не поняли. Какая цель? Какой путь? И почему вдруг мы встали у них на пути? Первой в себя пришла я, все-таки я считала Алексея близким мне человеком, и страх как-то перешел на второй план, поэтому решилась на речь:
     - Я не поняла, каким образом мы встали у вас на пути? Если имеешь ввиду беременность Светланы, то я уже говорила, что она готова была сделать аборт и Владимир был бы ни чем не обременен. К чему такие сложности?
     Света в подтверждении моих слов стала активно кивать головой.
     - Света здесь совершенно не причем. На пути встала ты, а не она, - Алексей кивнул в сторону Светланы, - она была только орудием, с помощью которого я смог добраться до тебя.
     От удивления я вытаращила глаза, которые попеременно смотрели то на Светку, то на Алексея. У Светланы вид был тоже ошарашенный. Неожиданно, от волнения на меня напала икота. Алексей мне подал кружку с водой, я отхлебнула и более-менее успокоилась.
     - Вот это номер. Скажи-ка мне, Алексей, где и когда я умудрилась перейти тебе дорогу, да еще так напакостить, что ты решил меня таким образом наказать, - я обвела взглядом темницу, в которой мы оказались.
     - Не смей называть меня Алексеем. Вы находитесь в моих владениях и будьте любезны, выполнять те требования, которые здесь установлены, а для вас я теперь Посланник, вершитель ваших судеб, - Алексей говорил так уверенно и властно, что мы со Светкой поверили в тот бред, который он нес.
     Алексей заметил, что произвел на нас впечатление и продолжил:
     - Вы будите жить здесь, а как вы будите жить, зависит только от вас, от вашего поведения. И мой тебе совет, Татьяна, постарайся как можно быстрее вспомнить, где бумаги твоего деда.
     - Так это ты перерыл весь мой дом, и из-за тебя умерла Татьяна! Ну, ты и скотина! - возмущению моему не было предела, я еще хотела сказать что-то нелицеприятное своему собеседнику, как по лицу получила звонкую пощечину. Искры посыпались у меня из глаз. Такого я не ожидала, на меня уже лет пять никто не поднимал руку.
     - Если ты еще раз позволишь сказать что-нибудь в подобном тоне, то тебя здесь забьют и ни тебя одну и ее тоже, - Алексей кивнул головой в сторону Светланы. - А что касается бумаг, если бы я рылся у тебя в доме, то будь уверена, я бы их нашел. Так что к смерти Татьяны я никакого отношения не имею. Рылся кто-то другой, до моего появления в вашем городе и примерно предполагаю кто это.
     - Так, может быть, он их нашел, - сказала я в надежде, что этот, как его там, Посланник, от нас отстанет.
     - Если бы нашел, я бы об этом узнал. Бумаги у тебя, так что будь умницей, подумай не только о себе, но и о Светлане, отдай мне их.
     - Как я тебе отдам бумаги, если у меня их нет, - я сказала чистую правду, не таскать же мне документы повсеместно и с собой их у меня действительно не было, они слишком хорошо и далеко спрятаны.
     - Думай, время у тебя еще есть, но сильно не задумывайся, - сказал Алексей и вышел, заперев снаружи дверь.
     Мы остались вдвоем. Вот это ситуация! И что теперь делать? Светлана смотрела на меня непонимающим взглядом. Оставлять ее в неведении нельзя. В том, что она оказалась здесь, частично виновата я и мне пришлось ей все рассказать: про деда, завещание и бумаги. Единственное, что я не сказала, так это где бумаги спрятаны. Светлана внимательно выслушала мой рассказ и задумалась. О чем она думала: о себе, или о не родившемся еще ребенке, или еще о чем-то мне неведомом? Мне ее стало жалко, очень жалко.
     - Светик, солнышко, прости меня. Это из-за меня ты подвергаешься опасности, - я обняла Светлану за плечи и расплакалась. Нервы Светы тоже сдали и слезы потекли из ее глаз. Мы проревелись, и на душе стало как-то спокойнее.
     - Танечка, миленькая, ты не виновата. Нас обвели вокруг пальца. Эти твари сделали все, чтобы мы им поверили. Это они виноваты. Сектанты долбанные. Но они не знают, с кем связались, мы умные и сильные девчонки, и мы сумеем за себя постоять. Мы что-нибудь придумаем, - Светлана собрала всю свою злость в кулак и погрозила им в сторону двери.
     Если честно, я не ожидала от Светы такого поведения. Если раньше я видела в ней слабую женственную девушку, то сейчас - сильную, уверенную в себе и свои силы женщину. Мне стало спокойнее, с таким напарником можно хоть в огонь, хоть в воду.
     - Сейчас главное не говорить им, где бумаги. Пока сектанты в неведении, они ничего не смогут нам сделать. Пока мы владеем информацией - мы живы. Стоит только рассказать, с нами обязательно сделают что-нибудь плохое, - сказала Света по-деловому.
     - Ты, конечно же, права. Но они считают, что про бумаги знаю только я, а тебя могут сделать объектом для выколачивания документов. Ты меня поняла?
     - Да поняла я, - ответила Света. - Но я думаю, они не посмеют издеваться над беременной женщиной. Должны же быть у них хоть какие-то принципы.
     - Кто их знает! - я была в полной растерянности: Свете грозит большая опасность, нежели мне.
     - Главное сейчас помалкивать. С месяц нас искать не будут. Серега уверен, что мы поехали знакомиться с потенциальными родственниками, а когда нас долго не будет, забеспокоиться и что-нибудь предпримет.
     - Если эти гады с Серегой что-нибудь не сделают, - сказала я.
     - Типун тебе на язык, - разозлилась уже на меня Светка. - Чего ради сектанты будут лишний раз рисковать, им достаточно нас. Серега умный и сильный парень. Я уверена, он обязательно вытащит нас отсюда.
     В это время дверные затворы загремели, и на пороге объявилась старуха, одетая во все черное. Уже смеркалось, и вид бабки нас слегка напугал. Представьте: в полумраке появляется сгорбленная старуха в черном одеянии, зрелище не из приятных. Бабка, заметив наше замешательство, заговорила ласковым голоском:
     - Не бойтесь, девоньки, я вам покушать принесла.
     Бабка подошла к столу и выставила наш то ли обед, то ли ужин. Он состоял из молока и отваренной картошки.
     - Кушайте, кушайте и не ропщите на судьбу. Каждому уготовлен свой крест, и каждый должен его нести, воспевая в душе Господа нашего и его Посланника. Здесь хорошо, тихо, спокойно и вы привыкните. Все мирские заботы вас покинут, и наступит благодать душевная.
     Сказав это, бабка тихо удалилась, не забыв запереть за собой дверь.
     - Ух, старая ведьма! Мирские заботы, душевная благодать! Да пошла ты к черту, старая дура! - Светка сидела и ругалась на дверь, от собственной ругани она даже повеселела и это легкое веселье мне тоже передалось.
     - Давай поедим, а то с голодухи сил не будет. Война - войной, обед - по расписанию, - заулыбавшись, сказала я.
     Картошечка оказалась горяченькой, а молоко прохладным. Мы с аппетитом поели и начали сплетничать. Все-таки молодость беспечна, даже в такой дурацкой ситуации мы нашли тему для обсуждения.
     - Послушай, Тань, а мне теперь понятно, почему наш Алексей тире Посланник отделывался только поцелуйчиками. Он своего "одноглазого змея" на узелок завязал, и шевелиться ему категорически запретил, - сказала Светлана, и мы рассмеялись.
     - Ему вера не позволяет, бедненький - сочувственным тоном сказала я. - Он же Посланник свыше! Онанирует, наверное, активно по ночам, герой - любовник!
     - А Володенька, он, скорее всего по рангу ниже и трахаться ему позволительно. Наверно каждый раз разрешение спрашивал: "Достопочтенный мой Посланник, позволь запустить "одноглазого змея"! Охото, Отец мой, охото!"
     - Ой, Светка, грех смеяться над убогими! - мы прохохотались, успокоились, пожелали друг другу спокойной ночи и уснули.
     Последующие четыре дня оригинальностью не отличались. Нас кормили, поили, а остальное время мы были предоставлены сами себе, правда, запертые в комнате. Единственный, кто нас посещал, так это бабка, которая приносила нам еду и все. Еда здесь была скудная: хлеб, картошка, молоко, легкий супчик с маленьким кусочком мяса, таким маленьким, что без слез не взглянешь. А хотелось кофейку, здоровый кусок мяса или рыбы. Об это мы только мечтали, проклиная тех диетологов, которые нас посадили нас на такую диету, гады. За то Светкин токсикоз куда-то испарился.
     Интересно куда же делись наши бывшие возлюбленные, теперешние тюремщики? Неужели они считают меня со Светой такими уж тугодумками, что за четыре дня не мы не смогли надумать, что им сказать? Да мы уже в первый день пребывания в этом гадком месте решили помалкивать. Но они-то об этом не знают.
     Время тянулось медленно, заняться было нечем. Хоть бы какие-нибудь картишки подкинули и то веселей, а то сидим со Светкой друг на друга пялимся. Уже все сплетни обсудили. Думали, думали, как разнообразить наше здесь пребывание и надумали разговорить бабку, которую приносит нам еду.
     В очередной раз, когда старуха принесла обед, Светка решила завести разговор:
     - Бабушка, мы живем здесь уже несколько дней и не можем понять, где мы. Вы бы нам рассказали.
     - В монастыре, девоньки, в женском. Далеко в лесу, и уйти от сюда нет ни какой возможности, даже и не помышляйте об этом. Кругом болота непролазные и звери дикие.
     - Бабушка, вы нам про монастырь как сказку рассказываете. Вы лучше расскажите, как вы сюда попали и как другие женщины здесь оказались. Сколько вас здесь живет и как вы живете?
     - У каждой из нас есть своя грустная история. Кто-то живет здесь с малолетства, а кто-то попал сюда в зрелом возрасте. В монастыре много вопросов не задают, живем и живем, каждый в своей келье. Встречаемся только на молитвах, да на работе. О прошлой жизни своей мы не говорим, не принято, да и не велено. Так что, живите с Богом.
     Старушка опустила свои грустные глаза и вышла. Жалко стало ее, ведь не каждый согласится по своей воле жить в этом монастыре. А что мы знаем про нее? Да ничего, а ведь она тоже была когда-то молодой и судя по чертам лица, красивой. У нее была своя жизнь, полная радостей и печалей, а теперь - монастырь.
     Когда женщина ушла, мы со Светой долго молчали. Я думала о монашке, А Света о чем-то своем.
     - Мне кажется, в следующую встречу, она нам поведает больше, - сказала Светлана.
     - Может не стоит лезть ей в душу. И так понятно, что мы в монастыре секты и выбраться из него нет возможности. Нужно ждать чуда. Может быть, этого чуда ждем не только мы.
     - Вот именно, не только мы. Только сколько лет ждут его эти женщины? И мы должны смириться и ждать? Да никогда. Я родить хочу в нормальных условиях, а не в этой богадельне. Если, конечно, ты не забыла, что я беременна, - вспылила Светлана, как бы она не крепилась и не шутила, все равно нервничала и переживала.
     - Успокойся, не забыла, тебе волноваться вредно. Что предлагаешь? - попыталась я усмирить зарождавшуюся ссору.
     Света, успокоилась и вновь заговорила:
     - Нам нужна информация и чем больше, тем лучше. Запомни, бесполезной информации не бывает, когда-нибудь она может пригодиться. Если мы сможем найти общий язык с этой монашкой, нам будет проще здесь выжить до тех пор, пока нас не спасут, а я надеюсь на это. Судя по всему, она прожила в монастыре ни один год и сможет подсказать как нам себя вести в той или иной ситуации.
     Действительно, Светлана права, нужно обязательно привлечь на свою сторону эту женщину. Помогать в побеге она нам, естественно не станет, на эту тему говорить с ней не в коем случае нельзя, а вот житейский совет дать сможет. Светка - молодец, она лучше меня продумывает ситуацию, может на нее действует беременность, она сейчас думает не только о себе, но и о будущем ребенке. Это я - бестолочь, надеюсь на какую-то кривую, которая куда-то выведет.
     Ближе к вечеру, когда подошло время к ужину, пришла наша старушка, быстро поставила еду на стол и поспешила к выходу, но перед дверью остановилась, подумала, развернулась и быстро сказала:
     - После ужина не засыпайте, я к вам приду, - сказав это, она резко развернулась и вышла.
     - Похоже, контакт налаживается, - сказала я, когда за монашкой закрылась дверь.
     - Она побоится откровенничать. Если она сильно запугана, то ее очень сложно будет разговорить, - сказала Света.
     - Но она же сама собралась к нам прийти, ее не кто на аркане сюда не тянет. По старушке видно, что она обдумывала решение о разговоре с нами.
     - Да, ты права, ее действительно никто за язык не тянул, сама назначила встречу.
     - Теперь главное ее не спугнуть и особо не задавать никаких вопросов, пусть рассказывает то, что сочтет нужным.
     - Правильно, наше любопытство может ее насторожить, и тогда из нее слова не вытянешь.
     Определив тактику своего поведения с монашкой, мы стали ждать ее появления.
    
     Спустя три часа, когда уже окончательно стемнело, и монастырь впал в безмятежный сон, дверь в нашу комнату открылась и вошла монашка. Она прошла и села на табурет. Я и Светлана молчали, ожидая рассказа. Старушка, видя наше ожидание, стала излагать свою историю:
     - Вот уже несколько лет, как мы в монастыре живем одним составом. Поговорить не с кем. Хоть нам задушевные беседы запрещены, но мы все равно знаем друг про друга практически все. Мы украдкой встречались и рассказывали свои истории и поверьте мне, ни одна из них не была веселой. Каждая из монашек прожила в миру горькую, тяжелую жизнь. Мы жалеем друг друга и стараемся больше не лезть в душу, не бередить прошлое. Но бывают моменты, когда хочется вспомнить свое и поделиться с кем-нибудь своим горем. Конечно, это эгоистично с моей стороны, но вы сами изъявили желание меня выслушать и вот я здесь.
     Монашка замолчала, казалось, она собиралась с силами, чтобы поведать нам историю своей жизни. Было темно, ее лица не было видно и не было видно тех эмоций, которые сопровождали рассказчицу, но грусть, исходящая от этой женщины обволокла всю комнату. Мы со Светланой молчали, опасаясь ее перебивать, и монашка продолжила:
     - Когда-то давно, давно, иногда кажется, что это было не со мной, а с какой-то другой женщиной, я бала молода и красива. Помимо красоты и молодость, у меня был еще и талант - я пела. Цветы, поклонники, все это у меня было и я была счастлива. Сольные концерты на эстраде, приглашения на телевидение сделали меня популярной и узнаваемой. Мне это нравилось, я купалась в лучах славы.
     - А как вас зовут? - спросила Света.
     - Сейчас меня зовут Сестра Софья, а как меня звали в миру я не помню, вернее не хочу вспоминать. Меня знали как молодую, веселую, беззаботную и талантливую девушку. Я хочу, чтобы все так и осталось. Вдруг вы по моему имени узнаете меня и разочаруетесь во мне прежней, а я этого не хочу. Так, что пусть будет все, как есть, без изменений.
     - Но как вы молодая, красивая, талантливая, попали сюда? - спросила я.
     - Все было хорошо, - продолжила свой рассказ Сестра Софья, - Были деньги, слава, но не было главного, не было любви. Поклонники были, а любимого человека нет. Но судьба смилостивилась надо мной и послала Руслана, красивого, умного, молодого ученого. Мы познакомились с ним в ресторане. Я со своей компанией отмечала успех новой сольной программы, а он в кругу своих друзей - защиту кандидатской диссертации. С первой минуты нашей встречи, мы поняли, что созданы друг для друга. Боже мой! Какая это была любовь! Она была полна страсти, жажды общения. Я буквально каждую минуту думала о нем, мечтала о встречах, и эти встречи приносили мне море счастья.
     Наш роман продлился пол года. Все это время я жила и работала в Москве, но пришло время гастролировать с новой сольной программой по крупным городам бывшего Советского Союза. Из каждого города я звонила Руслану, писала письма, отправляла телеграммы о том, что люблю и скучаю. Руслан даже пару раз приезжал ко мне, и эти встречи были полны любви.
     Гастроли закончились, и я приехала обратно в Москву. Жизнь входила в свою колею: репетиции, записи, концерты. Встречи с Русланом стали реже. Он постоянно ссылался на свою занятость, но мне казалось, что он что-то не договаривает. Выяснять отношения я не хотела, боялась спугнуть свое счастье. Мы продолжали встречаться, и я всегда создавала видимость, что понимаю его, старалась подстраиваться под него.
     Жизнь артистов чревата постоянными гастролями и мне опять предстояла дорога, только уже в Болгарию. Гастроли прошли успешно. Я продолжала звонить, писать Руслану, в общем, все складывалось нормально. Не нормальна была только моя любовь к нему, сумасшедшая и беспредельная.
     Кода я приехала в родной город, была уже осень. Слякотная, хмурая, неприветливая осень. От этого и настроение было скверным или, скорее всего, из-за предчувствия чего-то плохого. Когда я приехала домой, то сразу же позвонила Руслану. Пылкой встречи у нас не получилось. Он холодно поцеловал меня в щеку и предложил присесть. Я его послушалась. Разговор начал Руслан, а начал он с того, что я умная и понятливая и должна его понять и простить. Оказалось, что во время моих предпоследних гастролей, он встретил другую женщину. Их любовь развивалась стремительно быстро. Но бросить меня еще тогда он не мог, он любил нас обоих, и мы были ему одинаково дороги. Но две недели назад Руслан узнал, что его новая возлюбленная беременна и ждет от него ребенка. А он как человек порядочный, должен жениться на матери своего будущего ребенка.
     Руслан пытался мне объяснить, что у нас все равно не получилось бы семьи, что у меня постоянные гастроли, все новые и новые поклонники, а ему нужна домашняя женщина, которая будет его ждать, любить и воспитывать детей. Я слушала его в полуобморочном состоянии. Руслан посчитал, что мне нужно остаться одной, встал и ушел. Я осталась одна, совсем одна.
     Сидеть в квартире мне было невыносимо, и я отправилась прогуляться. Казалось, что вся природа рыдает вместе со мной. Холодно, промозгло. Но я не чувствовала холода и сырости, я была занята своей обидой и, как мне казалось, страшным горем. Хотя настоящее горе ожидало меня впереди. Я заболела, простыла и потеряла голос. Врачи мне сказали, что петь я больше не смогу. И это был страшный удар для меня! Весь мир, созданный мною, рухнул. Я осталась одна, без любимого человека, без любимого дела. Я не называю пение работой потому, что это моя жизнь, это мое второе "я", это то в чем я каждый раз заново возрождалась. Каждая новая песня - это моя новая жизнь. И всего этого я лишилась.
     Как дальше жить я не знала. Жить не хотелось, ведь можно раз и навсегда покончить с ней. В тот момент, когда эта мысль закралась в мою голову, я шла по набережной. Серая бездна воды манила меня к себе, обещая освобождение от всех горестей и несчастий. Я уже готова была свести счеты с жизнью, как передо мной появилась женщина. Она подошла ко мне, заговорила, и мне стало легче. Поговорив некоторое время, я успокоилась. Мы с ней гуляли, разговаривали, зашли в какое-то кафе, поужинали. С того момента я обрела подругу. Эта женщина, ее зовут Мария, действовала на меня успокаивающе. Она рассказала о своей жизни, о своих проблемах и о людях, которые всегда придут на помощь. У Марии много друзей и вот с этими друзьями она меня и познакомила. Это люди разных возрастов, разных социальных положений, мужчины и женщины, но всех их объединяло желание помогать близким своим. Меня друзья Марии встретили с распростертыми объятиями, протянули руку помощи.
     Я была среди людей, но в то же время одинока в душе. Побороть это душевное одиночество я не могла и как-то заговорила с Марией о том, что хочу жить одна, не видеть и не слышать весь этот окружающий мир, в котором так мало любви и тепла. Мария предложила подумать мне о монастыре, раз меня прельщает жизнь затворницы. Над этим предложением я задумалась. Какие-то сомнения еще жили в моей душе, но окончательное решение я приняла, после того, как прочитала статью о себе в газете, которую принесла Мария в очередной свой визит ко мне. В статье говорилось, что некая популярная эстрадная певица от несчастной любви потеряла голос и подалась в секту. Статья была написана в жестокой форме. Вместо того, чтобы поддержать в трудную минуту, меня облили грязью. После этого случая, я с твердой уверенностью решила оставить этот жестокий мир и уйти в монастырь. Все свои деньги и имущество я отписала монастырю. И вот я здесь. А здесь хорошо, тихо, спокойно и душа на месте.
     - Как же на месте? Вы же себя заживо похоронили. Можно же было заняться педагогической деятельностью, учить детей петь. Можно же было повернуть жизнь в другое русло и жить нормальной полноценной жизнью. Я понимаю, тяжело потерять любимого человека и любимую работу, но это не повод, чтобы обрекать себя на такое существование, - возмущалась Света.
     - Я хотела уединения и покоя.
     - Да все хотят иногда уединения и покоя. У многих случаются беды. Многие теряют близких, дорогих людей, а это пострашнее горе, нежели то которое пережили вы. И при этом никто не закапывает себя в подобных местах, а находят в себе силы и продолжают жить, - говорила Светлана.
     Я пыталась взглядом и жестами усмирить Светку, но она вошла в раж и замолкать не собиралась.
     - Если бы вы еще по убеждениям попали в настоящий монастырь, но здесь же секта! - продолжала возмущаться моя подруга. - И в монастыре возможна полноценная жизнь. Я знаю, что монашки учат детей, лечат больных, организуют приюты для бездомных и беспризорников, общаются с монашками других монастырей, обмениваются опытом. Да, они посвящают себя Богу и людям, которые в них нуждаются. А вы? Что делаете вы? Едите, спите, молитесь и работаете на какого-то дядю, который загреб ваши денежки и радуется жизни. Во имя чего и для чего? Вы превратили себя в амебу, извините за резкость.
     Я поймала взгляд Светланы и незаметно для монашки, покрутила пальцем у виска. В ответ она мне только пожала плечами, что сделано, то сделано. Сестра Софья вообще сникла, немного подумала и сказала, как бы оправдываясь:
     - Я думала об этом, но изменить уже ничего не могу. Я старый, больной человек. Единственное, что мне нужно - это дожить остаток своих дней в покое.
     Замолчала монашка, притихли и мы. Так, в тишине мы просидели некоторое время. Что творилось в душе этой бедной женщины, никто не знает. Таких людей как она можно и жалеть и осуждать одновременно, а вообще-то, кто дал право на их осуждение? Никто. А вот жалеть или сочувствовать? Скорее всего, жалеть, хотя жалость иногда унижает человека, но это не тот случай. Сочувствовать в том, что она угробила самою себя, почему-то не хочется.
     - Скоро начнет светать, - нарушила тишину монашка. - Я пойду. Поспите хоть немного. Спокойной ночи.
     Мы попрощались и пожелали старушке "приятных снов". Сестра Софья ушла, заперев за собой дверь. Я и Света остались вдвоем. Впечатление, произведенное рассказом сектантки, было огромным и не давало нам уснуть.
     - Ты спишь? - спросила я свою сокамерницу.
     - Нет, - ответила Светлана.
     - И я не могу уснуть. Как ты думаешь, подруга Сестры Софьи, ну та, которая свела ее с сектой, специально дала прочитать ту злополучную статью, чтобы Софья окончательно решила уйти в монастырь? - спросила я.
     - Мне кажется, не только специально дала почитать, а еще и сфабриковала ее. Сектанты на много способны, лишь бы заманить человека в секту и лишить его имущества. Что с Софьей и произошло.
     Поговорив еще немного, мы утомились окончательно и уснули. Проспали мы до самого завтрака. Сестра Софья молча принесла нам еду и так же молча удалилась.
     - Что-то не расположена сегодня на общение Софья, - сказала Светлана, приступив к завтраку.
     - А какого фига, ты вчера устроила нападки на старушку? Пыталась направить на путь истинный? Поздно уже, она уже привыкла к такому образу жизни и, судя по ее рассказу, он ее вполне устраивает, - рассердилась я.
     - Ты не права, мне показалось, что она жалеет о содеянном. Ей, действительно, сейчас менять что-либо в жизни сложно, но нам она сможет помочь, если захочет.
     - Но ты с ней все равно была резковата.
     - А как ты хотела? Нужно было соглашаться с тем, что в секте жизнь прекрасна? Да в этом случае она даже не задумалась бы о том, чтобы нам помочь.
     - А сейчас она кинется готовить нам побег! Она даже говорить с нами не захотела, - злилась я.
     - Танюшь, не сердись. Софья сейчас в раздумьях, навязывать ей свое мнение нельзя, но она должна знать о нашем отношении к секте.
     - Да я не сержусь, просто немного нервы сдали.
     - Чем сейчас займемся?
     - У нас есть выбор? - ответила я вопросом на вопрос.
     - Ну, мы можем поиграть в города, - заулыбалась Светка.
     Предложение мне понравилось, и мы принялись называть города на последнюю букву уже произнесенного города: Волгоград, Душанбе, Ереван, Новороссийск и так далее. Занятие не из самых веселых, но хоть что-то.
    
     Уже ближе к обеду нас посетили два, нам хорошо известных, господина. Как вы уже, наверное, догадались, это Алексей и Владимир. Вид у обоих был несколько озабоченный, но Алексей держался очень уверенно, явно убежденный в своей правоте. А вот вид Владимира оставлял желать лучшего. Он был похож на жалкую собачонку при хозяине, которая в случае опасности поджимает хвост. Одним словом - прихвостень. Но самое мерзкое было то, что Владимир не мог поднять взгляд на Светлану. Спрашивается, какого черта приперся? Трус. Стоял бы под дверью, поджав хвост. Мне очень понравилось поведение Светланы. Она при виде бывшего возлюбленного не смутилась, не растерялась, а сидела на кровати с гордо поднятой головой, при этом презрительно, в упор, смотрела в глаза Владимира. А что Владимир?... Ничтожество.
     - Ну что, Танечка, не хочешь поведать своему дорогому любимому место нахождения бумаг? - спросил Алексей, скорчив ехидную физиономию.
     - Вам, что ли, высокопреосвященство? - сказала я подстать Алексею. - Любимому может быть и сказала бы, а такому убогому придурку, как ты мне говорить нечего.
     Я еще хотела что-то сказать, но не смогла. Алексей со всего маха стукнул меня по лицу. Искры посыпались у меня из глаз. Я прикоснулась рукой к щеке, которая полыхала огнем. Мне стало больно и обидно, я едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Ни я, ни Света не ожидали такой выходки Алексея. В прошлую нашу встречу, он влепил мне пощечину, а сейчас настоящий удар по лицу. Светлана подскочила ко мне и приобняла за плечи, выражая, таким образом, солидарность.
     - А ваша сраная религия позволяет избивать женщину? - спросила я, пристально глядя в глаза Алексея.
     - Я себе позволяю все, что считаю нужным, - ответил Алексей. - А ударил тебя, только для того, чтобы наконец-то поняли, что вы в моей власти и шутки здесь не уместны. Все достаточно серьезно. Мне нужны эти документы, и я не собираюсь ни с кем церемониться. Если ты скажешь, где они спрятаны, вы будите жить в этой обители, и вас ни кто не будет обижать. У Светы родится ребенок, но его судьбу опять же будем решать мы. Но если ты будишь упрямиться, все будет по иному. Я не буду тебя бить, ты мне нужна в здравом уме, а вот Светлане придется плохо. Сначала мы сделаем ей укол, и она будет испытывать жуткие боли, судороги будут стягивать все ее тело. Все это будет происходить на твоих газах, но облегчить ее страдания ты не сможешь. Так что подумай о последствиях и о здоровье еще не родившегося ребенка. Я даю тебе еще время на раздумье до завтрашнего дня. Сейчас ты не готова ответить.
     Я открыла рот, чтобы высказать свое мнение, но пришлось его захлопнуть. Алексей резко развернулся и вышел из комнаты. Вслед за ним посеменил Владимир - шакал при Шерхане.
     Мы остались одни. Что делать? Подвергнуть Светлану тому жестокому испытанию, которое пророчит Алексей, нельзя. Я была в растерянности. Светлана тоже молчала, перебирая мысли в голове.
     - Они не посмеют, - сказала Света после раздумий.
     - Еще как посмеют. Сегодня Алексей продемонстрировал решительность своих действий, ответила я.
     - А ты увидела, как ничтожен Владимир. Он боится Алексея. Раньше казалось, что они друзья.
     - Нам раньше много казалось, а что оказалось в действительности.
     - Гады, гады. Что же делать, - запричитала Светлана. - Я боюсь не за себя, а за ребенка. Он в чем виноват? Неужели Владимир не понимает, что это его дите, неужели он его не защитит. Господи, за что все это?
     Светлана залилась слезами. Утешать ее в этот момент не было смысла. Я подала ей кружку с водой, Светлана отхлебнула немного и более-менее успокоилась.
     - Таня, Танечка, расскажи им все про эти бумаги. Тогда нас эти сволочи оставят в покое. Если нам суждено прожить здесь жизнь - то проживем, живут же монашки, и мы сможем. Танечка, но я надеюсь, что нас спасут, обязательно спасут, - быстро - быстро заговорила Светлана.
     - Светочка, миленькая, неужели ты не понимаешь, что бумаги - это и есть наше спасение. Если мы их отдадим, мы точно проведем всю оставшуюся жизнь здесь, а если не отдадим, то именно бумаги послужат нам выходным билетом из этого сектантского монастыря. Серега заподозрит неладное из-за нашего отсутствия и пустит в ход документы, которые разоблачают секту. А если до них доберутся сектанты, то у Сергея не будет доказательств и его даже слушать никто не будет, не то, что принимать меры для нашего освобождения. Ты же сама знаешь, какая у нас милиция, без бумажки ты букашка, а с бумажкой - человек. На все необходимо документальное подтверждение.
     Света молчала и слушала меня внимательно. Я, воспользовавшись данным мне словом, продолжила речь:
     - Сережка умный, он вытащит нас отсюда. Главное, мы должны молчать. Светик, миленький, пойми, эти бумаги - единственное наше спасение.
     - Да понимаю я все. Только боюсь и за себя, и за тебя, и за ребенка. Больше всего за него, - указав пальцем на живот, ответила Светлана уже спокойно и уравновешенно. - Тань, а что говорил Алексей про судьбу ребенка, ты поняла?
     - Да, - ответила я и задумалась: я должна сказать будущей матери, что ждет ее и ее ребенка в случае, если малыш родится в секте. - Если родится девочка, ее оставят при тебе в монастыре, и она всю жизнь проведет здесь, а если мальчик, то его от тебя заберут, и больше ты его не увидишь.
     - Какой ужас!
     Тут дверь отворилась и на пороге появилась сестра Софья, она принесла нам обед. Я попыталась с ней заговорить, но монашка постаралась быстрее удалиться. Мы пообедали, не проронив не слова. Тишина действовала на меня гнетуще, я пыталась что-то думать, но у меня ничего не получалось. Наконец, Светлана нарушила тишину и заговорила:
     - Таня, я с тобой полностью согласна. Говорить, где спрятаны бумаги - это вредить себе. Нужно молчать, обязательно молчать. Я вынесу любую боль, лишь бы обрести свободу и не хоронить себя заживо. А что касается ребенка, - на этом слове Светлана замолчала, вытерла слезы и продолжила. - Если мне уколют какой-то препарат - это явно отразится на здоровье малыша. Поэтому, я приложу все усилия, чтобы не родился инвалид. Скорее всего, придется сделать аборт.
     Светлана расплакалась навзрыд. Я тоже не удержалась и расплакалась. Мне было жалко ее, ребенка и себя тоже.
     Время шло, нас никто не посещал, за исключением старой монашки. Поведение сестры Софьи нам не нравилось, почему-то после ночного разговора с нами она более замкнулась в себе. Все наши попытки завести с ней беседу она моментально пресекала, как правило, ставила на стол еду и сразу же удалялась.
     Сколько дней мы просидели взаперти с последнего визита наших тюремщиков, я не помню. Дни тянулись так медленно, что казалось, мы провели здесь целую вечность. Один день считался за три.
     Было очень темно, ночь. Спали мы со Светланой чутко и от каждого шороха за дверьми мы просыпались. Обычно было тихо, слышно было, как муха пролетит, а тут грохот. Казалось, что к нашим дверям приближается целая кавалерия. Я и Света спросонок и с перепуга повскакивали с кроватей и забились в угол комнаты. Распахнулась дверь, и в комнату вошли Алексей в сопровождении двух мужчин. Мужчины нам были не знакомы.
     Все трое по-хозяйски прошли в глубь комнаты, осмотрелись, увидели нас, и Алексей сказал:
     - Вот с этими девицами нужно поработать. Приступайте.
     Вид у незнакомцев был устрашающий, хотя их лиц в темноте нам не было видно. Наверное, на это и было рассчитано. Страх перед неизвестностью очень сильно влияет на психику человека. Две страшные темные тени стали на нас надвигаться. Я и Светлана еще сильнее стали прижиматься друг к другу.
     - Татьяна, может, одумаешься, скажешь, где спрятаны бумаги? - спокойно обратился ко мне Алексей.
     Ком застрял у меня в горле, я хотела что-то ответить, но раздался какой-то непонятный истеричный вопль. Света слегка подтолкнула меня локтем, и я замолчала, за то Света четко без запинки высказалась:
     - Хрена вам лысого, а не бумаги. Думаешь ты умнее нас? Загребешь документы, нас оставишь здесь гнить, а сам отправишься на Канары отдыхать от успешно выполненной серьезной операции! Вот тебе! - Светлана, не долго думая, скрутила фигу и направила ее в лицо Алексею.
     Мужики, я так думаю, что это палачи, встали как вкопанные. Никто не ожидал от Светланы такого поведения.
     - Что стоите? - зло обратился к палачам Алексей. - Начинайте с этой говорливой.
     Один из мужчин протянул свою руку за Светланой, а та не долго думая вцепилась в нее своим маникюром, правда слегка потрепанным. Палач резко оттянул свою клешню и объявил:
     - А она, шельма, царапается!
     Алексей слегка ухмыльнулся и спросил у пострадавшего:
     - Ты, что с бабой справиться не можешь. Давай работай!
     Мужики стеной пошли на нас, но мы девчонки боевые, нас так просто не возьмешь. Я росла в детском доме, получила приличную школу выживания, а Светлана беременна, ей нужно думать о ребенке. Мы обе как дикие кошки кинулись на встречу этим сволочам. В ход пошли зубы, ногти, локти, коленки. Правда, по справедливости сказать, преимущество было на стороне мужиков, нас связали и усадили на стулья. Нас хоть и победили, но и мы без боя не сдались! Во как!
     - Ну что, Зои Космодемьянские, молчать будите или как? - нагло ухмыляясь, заговорил Алексей.
     - Да пошел ты ... - мне было не до церемоний, и я сказала первое, что пришло мне на ум, а на ум мне почему-то пришли три самые популярные буквы нашего алфавита.
     - Фу, Танечка, а я думал, ты девушка интеллигентная, не позволяешь себе таких выражений.
     - Такие выражения у меня припасены для таких типов как ты!
     - Ты бы хоть святых стен постыдилась, - продолжал ехидничать Алексей.
     - Этих что-ли? - я скорчила такую брезгливую физиономию, что даже скривило и самого Алексея.
     - Все хватит обмениваться любезностями, давай ближе к делу. Где бумаги? - спросил строго этот недоделанный Посланник.
     - В трынде, - ответила Светлана.
     - Господи, девочки, где вы воспитывались?
     - Да уж не в институте благородных девиц, - ответила я.
     - Оно и видно. Приступайте, - обратился Алексей к палачам.
     Те переглянулись, один из них вышел за дверь и вернулся буквально через минуту, неся два тонких металлических прутика.
     - Татьяна, это касается прежде всего тебя. Если ты сейчас не скажешь где документы, вас будут бить по ногам вот этими прутьями. Поверь мне, это не очень приятно.
     - Вы не посмеете! - очень повышенным тоном сказала я. - Вы не посмеете бить женщин! Тем более, беременную. У Светланы ослабленный организм, она не выдержит!
     - Об этом должна думать, прежде всего, ты, а не я. Где бумаги?
     - Мы будим кричать, нас услышат и спасут.
     - Кричите, здесь кроме полоумных монашек нет больше ни кого, - цинично говорил Алексей. - Я для них полубог и они верят в правоту всех моих действий. Все, что я делаю - я делаю с благословения Всевышнего.
     - И даже, если вы будите над нами издеваться? - спросила Света.
     - Конечно, - довольно ответил Алексей. Было видно, как он наслаждался своей властью над бедными женщинами, которые по воле судьбы попали в это Богом проклятое место. - Эти идиотки будут считать, что мы изгоняем из вас Дьявола, очищаем вашу душу от скверны. Так, что если вы будите орать, это воспримется как должное.
     - Как же ваши принципы человеколюбия?
     - О чем ты говоришь! Прежде всего, дело. Давайте начинайте, - кивнул в нашу сторону Алексей, обращаясь к своим прихвостням.
     Палачи со всего маха стукнули прутиками по нашим оголенным коленкам. Боль страшная, казалось, что ноги объяло пламя. От нестерпимой боли мы громко закричали.
     - Ты будишь говорить?! Ты думаешь, мне приятно проводить подобные процедуры? Говори, дрянь! - Алексей выхватил прут у одного из прихвостней и собственноручно хлыстнул по мне. - Сволочь, палач! - выкрикнула я, захлебываясь слезами.
     - Танечка, миленькая молчи! Если скажешь им, они же сгноят нас в этой богадельне! Молчи, родная! - кричала мне Света, слезы ручьем текли из ее глаз.
     - Ах, ты наша разговорчивая. Тебе вообще следует помалкивать, - зло сказал главный палач.
     Алексей достал из кармана скотч и заклеил Светлане рот, что бы она ни смогла издать не звука.
     - Теперь мы сделаем так: бить будим только Светлану, нашу беременную сучку, а ты, тварь, - Алексей посмотрел в мою сторону. - Будишь смотреть и решать говорить тебе или помалкивать!
     Светлана широко открыв глаза смотрела на меня. Я молча, вопросительно кивнула головой. Подруга поняла мой вопрос и отрицательно замотала головой. Ответ мне стал понятен. Молчать.
     Алексей понаблюдал наш немой диалог, ухмыльнулся и с размаха стукнул прутом по ногам Светланы, потом еще и еще раз. Бедная девочка хотела закричать, но у нее ни чего не получилось. От невозможности выплеснуть эмоции и от жуткой боли она потеряла сознание.
     - Чтоб ты сдох! Сволочь! Ты убил ее! - закричала я.
     - Очухается, - спокойно сказал Алексей и стеганул меня по ногам. - А это тебе напоследок.
     Боли я практически не почувствовала, все мое внимание было обращено на Светлану, но я не могла ничем ей помочь.
     - Так, дорогуша, это вам первый урок и я надеюсь, что последний. Теперь посидите и подумайте, стоит ли упрямиться, а мы к вам вскоре наведаемся, - цинично сказал наш мучитель и обратился к своим помощникам. - Развяжите их, пусть зализывают раны.
     Холопы выполнили распоряжение своего хозяина, и троица удалилась.
     Как только за мучителями закрылась дверь, я кинулась к Светлане. Она лежала не двигаясь. "Господи, неужели они убили ее. Пульс, скорее нужно пощупать его. Так, пульс есть, жива. Слава Богу!" - думала я, ощупывая Светлану.
     Я освободила пленницу от веревок и стала пытаться оторвать скотч с губ Светланы. "Сволочь, надо ж было так прилепить его, как же его теперь снять"- мысленно рассуждала я. В конце-концов с этой задачей я справилась, скотч медленно, но отклеился.
     Пока я проделывала освободительные действия, Светлана открыла глаза и удивленно уставилась на меня:
     - Что это было? - спросила она.
     - Успокойся, Светик, уже все хорошо, они ушли. На, попей водички, - я протянула ей кружку с водой, которую взяла со стола, и помогла Светлане лечь на кровать.
     - Господи, как больно, - пожаловалась Света.
     Только сейчас я обратила внимание на ноги и на следы которые оставили прутья и почувствовала боль. Ноги не просто болели, они горели невероятно жарким пламенем. Боль пронизывала все тело и доставала до мозгов. Мне было очень больно, а каково Светлане? Ей досталось вдвое больше моего. Мы порвали единственное полотенце на четыре небольших лоскутка, смочили водой и стали прикладывать их к ногам. Это принесло нам небольшое облегчение. Но через некоторое время боль стала усиливаться.
     - Свет, что делать? Больно, - пожаловалась я.
     - Терпи, мне тоже больно, - твердо сказала Светлана.
     - Нужно что-нибудь придумать. Вода заканчивается.
     - Есть идея. Только я не знаю, как ты к ней отнесешься, - задумчиво сказала моя подруга.
     - Да я сделаю сейчас все что угодно, лишь бы уменьшить боль.
     - Тогда слушай. Я как-то смотрела передачу про путешественников - экстрималов. Они путешествовали по пустыне Сахаре. Сама понимаешь, какие там условия.
     Я кивнула в знак согласия головой. Интересно к чему она клонит?
     - Так вот, один из них поранил ногу. Началось загноение. Лекарственные препараты у путешественников закончились, а лечить рану необходимо. Тут на пути им встретились местные аборигены - берберы. И знаешь, что они посоветовали.
     Я отрицательно кивнула головой.
     - Так вот они предложили прикладывать к ране собственную мочу.
     - Фу, какая гадость.
     - Гадость, не гадость, а вот рану они, таким образом, вылечили.
     Я задумалась.
     - Ну, вообще-то это моча не Посланника, пропитанная ядом, а моя собственная. Я же ношу ее внутри, почему бы ни поносить снаружи, - рассуждала я. - Давай попробуем, вдруг поможет.
     - Давай, - согласилась Светлана.
     Как мы добывали нами сотворенное лекарство, прикладывали его и что испытывали при этом, я описывать не буду, как-то не этично. Единственное скажу, что оно нам действительно помогло. Боль стихла, правда не совсем, но уже что-то.
     Уже начало светать. Нас уставших и замученных все-таки сморил сон. Проспали мы, наверное, до обеда, а когда проснулись, увидели на столе принесенный нам обед. Наверное, приходила сестра Софья и, увидев, что мы спим, не захотела нас будить. Мы подкрепились. Произвели перевязки, опять же используя наше личное лекарство.
     - Света, что будем делать? - очень серьезно спросила я.
     - Ты о чем? - переспросила меня моя непонятливая подруга.
     - Если так пойдет, я имею ввиду побои, мы долго не протянем.
     - Как это не протянем? Тань, ты что, после первого испытания собираешься сдаваться? Сильна же ты, девонька!
     - Да я не о себе, а о тебе. Тебе больше достается. Они забьют тебя на моих глазах, а я должна молчать?
     - Ну не забили же.
     - Так это сегодня, а потом?
     - Татьяна, я не собираюсь гнить здесь всю свою жизнь. Я молодая, красивая, здоровая женщина. Я хочу нормальной полноценной жизни для себя и для своего ребенка. Поэтому я сделаю все возможное и вытерплю любую боль, лишь бы отсюда выбраться. Так, что давай к этой теме больше не возвращаться. Будь, что будет.
     Я промолчала в знак согласия. Разве я имею права хныкать и жаловаться на судьбу, когда рядом со мной такой сильный и уверенный в себя человек.
     - Свет, а ты помнишь, как ты первый раз вцепилась ногтями в руку мужику? - вспомнила я.
     - Конечно, помню, я еще минут пять потом выковыривала из под ногтей его кожу. И ты знаешь, испытывала при этом огромное удовольствие, - ответила Светлана, и мы рассмеялись.
     - А как мы с тобой кинулись драться! Две такие пигалицы, по метру с кепкой! Я когда кусала того жуткого типа, чуть зуб не сломала, наверное, пуговица попала мне в рот, зато второй мой укус четко пришелся ему в голую руку. Так, что не только мы раны зализываем, как сказал напоследок хмырь - Посланник, но и этим гадам придется подлечиться.
     - И то приятно. Жалко, что мы рожу Алексея не расцарапали, - пожалела Светлана.
     - Следующий раз, когда он придет с нами беседовать нужно в первую очередь подпортить "святую" физиономию Посланника свыше, - предложила я, и мы рассмеялись.
     - Интересно, а почему не принимал участие в экзекуции Владимир? - спросила Света.
     - Да испугался, трус, ничтожество! У него, наверное, когда тебя видит поджилки дрожат.
     - А что меня бояться? Что я могу ему сделать? - с грустью в голосе спросила Светлана.
     - Посмотреть в его глаза, вот что!
     - Ты думаешь, у него есть совесть?
     - Сложный вопрос, - задумчиво ответила я. - Хотелось бы надеется, что он не совсем конченый человек.
     - А я не надеюсь. Он такой же, как Алексей: злой, алчный. Для него нет ничего святого. Он никого не любит, ему никто не нужен. А аборт он не позволил мне сделать только для того, чтобы шантажировать тебя моей беременностью и еще для того, чтобы пополнить секту еще двумя рабами.
     - Да, Света, ты права.
     Мы замолчали. О чем дальше говорить? Обсуждать человеческую подлость не хотелось, не приятно.
    
     Ближе к вечеру пришла Сестра Софья, принесла нам ужин. Странно, как резко изменилась внешне эта женщина. Сгорбилась, сжалась в какой-то комочек, как бы создавая внутри себя свой мирок и боясь его потерять. Взгляд растерянный, испуганный, потерянный. Светлана тоже заметила перемены в монашке и спросила:
     - Сестра Софья, что случилось?
     Женщина подняла растерянный взгляд и поочередно стала смотреть на нас. Казалось, что в этот момент мысли в миг обрушились на ее голову, она пыталась поймать хоть одну из них, но тщетно. Сестра Софья поставила тарелки на стол и быстро удалилась из комнаты.
     - Что с ней? - спросила у меня Светлана.
     В ответ я только пожала плечами.
     Вечер прошел как обычно, в тишине и покое. Нас ни кто не тревожил. Мы сделали перевязки. Боль постепенно стихала, но настроение от этого не поднималось. Мы боялись приближения ночи, вдруг эти ублюдки опять решат нас посетить. Но все было спокойно. Мы легли спать. Мысли кружили в голове и уснуть, как-то не удавалось. Светлана тоже ворочалась на своей кровати, ей тоже не спалось. Вдруг за дверьми послышался шорох.
     Света резко соскочила с кровати и быстро подсела ко мне.
     - Опять кто-то прется! - шепотом возмутилась она.
     - Блин, что за манеры в этом обществе - являться без приглашения, - ответила я.
     Пока мы перешептывались, дверь открылась и на пороге появилась сестра Софья.
     - Тихо, девочки, не пугайтесь, это я, - прошептала она.
     - Проходите, - предложила Светлана.
     - Спасибо.
     Монашка прошла в комнату и села на табурет, который стоял возле моей кровати. Села и задумалась. Я и Света смотрели на нее, не решаясь сбивать ее с мысли. Наконец женщина до чего-то додумалась и заговорила:
     - Я хочу вам помочь, - сказав это, сестра Софья опять замолчала.
     Эта гнетущая тишина стала меня раздражать
     - С чего бы это? Вы же попали сюда по убеждениям, - спросила я.
     - Я не спала эту ночь и все слышала, что происходило в вашей комнате, - уже спокойным размеренным тоном заговорила Софья. - Я слышала каждое слово, сказанное Посланником, но помочь я вам не могла, я испугалась. Да и чем я бы помогла вам? Сил, сопротивляться мужской силе, у меня нет. Только раскрыла бы себя, а сейчас мы сможем что-нибудь придумать.
     Ни я, ни Света не ожидали от монашки такого поступка, мы слушали и смотрели на нее с удивлением.
     - Господи, в какой кошмар я попала! В каких людей я верила! - сестра Софья старческой дрожащей рукой вытерла слезы, но потом, успокоившись, сказала:
     - Правда, я не знаю, как вам помочь, но одна голова хорошо - а три лучше. Давайте думать вместе.
     - Давайте, - довольно заулыбалась Светлана.
     - Возможно ли выбраться от сюда? - спросила я.
     - Скит находится в самом лесу. Мы часто ходим за грибами и ягодами и не разу не встретили ни одного человека. Где мы находимся, какой ближайший населенный пункт, я не знаю. Хотя, есть проселочная дорога от нашего монастыря, но куда она ведет, я тоже не знаю.
     - Нужно бежать! Не важно куда, но бежать! - сказала Светлана.
     - Ага, молодец, не важно куда! Ты что не знаешь, что такое лес! Будим ходить вокруг одной кочки дней пять пока не умрем с голоду или на медведя напоремся! Хорошая перспективка! - возмутилась я.
     - А что ты предлагаешь? - спросила моя неугомонная подруга.
     - Не знаю, нужно думать.
     Мы все трое замолчали и сидели так в раздумье, наверное, целую вечность.
     - Если вы сбежите, за вами тут же отправят погоню и больше чем уверена, вас найдут, - заговорила сестра Софья. - Нужно действовать по другому.
     - Как? - хором спросили я и Света.
     - Я уже говорила, что мы часто ходим в лес за грибами и ягодами. Так вот, наверное, скоро опять пойдем.
     - И что? - нетерпеливо перебила монашку Светлана.
     - И я пойду, а сама отобьюсь от своих и отправлюсь вдоль дороги искать людей или населенный пункт. Меня не должны заподозрить, что я подалась в бега, подумают, что я заблудилась. Вы напишите записку, которую я передам, кому вы скажите или отправлю ее по почте. А там будь, что будет.
     - Но ведь это же очень опасно, - сказала я.
     - Я уже старая, прожила жизнь, никчемную правда, но прожила. Так хоть на старости лет сделаю доброе дело. Не так обидно будет умирать, думая, что жила как сорняк. А вы молодые вам жить да жить, детей воспитывать и ублюдкам этим отомстите за меня, за себя и за тех, чью жизнь они исковеркали.
     После этих слов, я и Светлана обняли пожилую женщину, прижались к ней. Было слышно, как стучит сердце этого несчастного человека. От избытка чувств сестра Софья заплакала, обнимая нас. Расплакались и мы. Господи, как же жалко всех! Когда поток слез иссяк, и все успокоились, монашка сказала:
     - Завтра утром принесу бумагу и карандаш, вы напишите письмо, а в обед я его заберу и остается только ждать, когда нас отправят в лес. За это время постараюсь припасти еды в дорогу.
     - Спасибо вам, - сказала Светлана Софье.
     - Рано еще благодарить. Я еще вам ничего не сделала.
     - Вы вселили в нас надежду, - в ответ сказала я.
     - Ложитесь спать. Спокойной ночи, - на прощание сказала сестра Софья и удалилась.
     Когда дверь за женщиной закрылась, Светка схватила подушку и кинула ею в меня.
     - Что, живы будем - не помрем! - радостно сказала она, потом подскочила ко мне и поцеловала в щечку.
     На этой приятной, радостной ноте мы и уснули. Как хорошо, что мир не без добрых людей!
     Ночь прошла без происшествий. Мы выспались, проснулись в хорошем расположении духа.
     Сестра Софья как и обещала, утром принесла нам письменные принадлежности и завтрак, положила все на стол, а потом удалилась. За все пребывание в нашей комнате, она не проронила ни единого звука, зато оптимистично нам подмигнула.
     Письменные принадлежности, это, конечно, очень громко сказано. Монашка принесла нам маленький огрызок карандаша и малюсенький клочок бумаги, на котором мы должны изложить текст своего письма. Мы пол дня пытались составить записку, но то, что мы придумывали, заняло бы три, а то и четыре таких клочка. Наконец-то сочинительство закончилось, и наше письмо имело вот такой текст:
     "Сереженька, мы в опасности, нас похитили сектанты. Ты знаешь, что делать. Помоги! Татьяна. Светлана".
     На обратной стороне бумажки мы написали адрес, на который нужно отправить послание.
     Как по расписанию, ближе к обеду, в комнату пришла сестра Софья.
     - Ну что? Написали? - спросила она, ставя на стол обед.
     - Да, - шепотом заговорщически ответила Светлана.
     - Здесь адрес, - я показала Софье обратную сторону бумажки.
     В ответ монашка кивнула головой.
     - Если вдруг случиться что-нибудь непредвиденное, постарайтесь ее уничтожить, - сказала я, указывая пальцем на послание.
     - Конечно, не волнуйтесь, - сказала сестра Софья, пряча в одежду сокровенный листочек. - Ладно, я пошла. Еще увидимся.
     Монашка очень быстро вышла из нашей комнаты, заперла за собой дверь, и мы опять остались вдвоем.
    
     Время тянулось очень медленно, словно оно было резиновое. Сестра Софья регулярно приносила нам еду, практически не разговаривая с нами. Сообщить ей было нам не чего, а привлекать к себе внимание длительным присутствием в нашей комнате не следовало. Мы терпеливо ждали, когда объявят поход за грибами.
     Два дня и две ночи прошли без происшествий. А вот в третью ночь к нам заявился Владимир. Вот уж кого мы не ожидали увидеть! Он прошел в комнату и уселся на стул.
     - Таня, тебе не кажется, что у нас в комнате что-то стухло. Так гнилью завоняло, - сказала Светлана мне, не обращая внимания на присутствие гостя.
     - Нет, до появления этого гражданина в нашей комнате был воздух свеж, - подыграла я Светлане. - Ну, надо же, как воняет!
     Владимир стал оглядываться по сторонам. Я и Света ухмыльнулись в его сторону.
     - Что приперся, Иуда? - спросила Светлана своего бывшего возлюбленного. - Что хозяин послал нас на путь истинный наставить?
     - Нет, я пришел по собственной воле.
     - Ну конечно, так мы и поверили. Да я больше чем уверена, что этот псих Посланник стоит под дверью и все подслушивает. Ты же его холуй, раб, ты шага без его ведома не сделаешь! - разнервничалась Светлана.
     - Светик, успокойся. Он не достоин того, чтобы из-за него так нервничать, - стала успокаивать я беременную женщину.
     Владимир сидел, опустив голову, ему как бы совестно было смотреть нам в глаза. Он молчал, но потом все-таки заговорил:
     - Я понимаю, вы вправе меня презирать.
     - Но я хороший! - перебила и передразнила его Светлана. - Пошел прочь! Меня от твоего вида тошнит. Ненароком облюю тебя такого чистенького!
     - Выслушай меня, умоляю. Я пришел вам помочь.
     - Свет, а у него благородные намерения, - поехидничала я. - Давай послушаем, что он нам здесь наплетет. Все равно делать нечего и спать не хочется, хоть какое-то разнообразие.
     Светлана посмотрела в мою сторону, заулыбалась и сказала:
     - Если нас бить не будут, тогда давай, ври, Иуда!
     Светке явно понравилось называть Владимира столь подходящим для него именем.
     - Я признаюсь, что достаточно много знал о планах Посланника и помогал ему во всем. Это было моей обязанностью. И спектакль, который мы разыграли, был тщательным образом спланирован. Мы были уверены, что Татьяна, подружившись с Алексеем, сама расскажет о секрете ее деда, о бумагах и пожелает их дать хотя бы посмотреть, а мы бы их забрали и уехали.
     - Наивные, - вставила свое слово Света.
     - Действительно, - согласился Владимир. - Но Татьяна и не собиралась нам ничего рассказывать. А тут случилась твоя беременность, и Посланник решил вас увезти, обоих.
     - Как все просто. Решил, увезли, заточили в тюрьму, угробили человеческую жизнь, надругались над чувствами, - сказала я.
     - А ты думал, что я ношу, прежде всего, твоего ребенка? Как ты мог позволить им так поступать со мной?
     - А что я мог сделать?
     Владимир замолчал, замолчали и мы. Почему-то не хотелось разговаривать с этим слизняком. На лице Светланы вырисовывалось чувство брезгливости к этому человеку.
     - Света, милая, прости меня, - этот слизняк упал на колени перед Светланой, - прости меня, ради Бога, ради нашего с тобой ребенка! Я люблю тебя! Слышишь? Люблю!
     - О том, что это ребенок еще и твой, ты должен был думать об этом раньше, а теперь ты не имеешь к нему ни какого отношения. Он никогда не узнает о том, кто был его отцом! - Светлана оттолкнула протянутую руку Владимира. - Я тебя не то, что не люблю, я тебя ненавижу и презираю! Ты ничтожество! Прощения тебе нет, и никогда не будет. Все, что ты сделал с нами, будет всегда висеть камнем на твоей душе, если конечно, она у тебя есть!
     - Я пришел к вам с миром, я пришел предложить вам свою помощь. Не отталкивай меня! Если ты не сможешь меня простить, так дай хоть возможность помочь вам выбраться отсюда! - говорил театрально Владимир.
     - Ну и чем ты можешь нам помочь? - спросила я.
     - Чтобы усыпить бдительность Посланника и чтобы он не устраивал побои, вам нужно сказать, где спрятаны бумаги. Он уедет из монастыря, и я тогда спокойно организую вам побег, вывезу вас отсюда и спрячу как можно дальше.
     - Володя, ты, что нас за конченых дур держишь? Неужели ты думаешь, что мы поверим в те бредни, которые ты сейчас несешь? - спросила я.
     - Тань, смотри, каким изощренным способом эти стратеги решили добыть информацию о бумагах. Молодцы! Психологи хреновы! - Света рассердилась не на шутку. - А ну, вали отсюда! Пока мы и тебе рожу не расцарапали!
     Света встала и стала надвигаться на Владимира, на ее лице была написана вся серьезность ее намерений. Трусливый Иуда это увидел и попятился к выходу и напоследок сказал:
     - Вы все-таки подумайте над моим предложением.
     Я не выдержала наглости этой рожи, схватила кружку со стола и бросила ее в надежде, что попаду в намеченную цель, но Виктор вовремя захлопнул за собой дверь.
     - Ты посмотри, какая скотина! - возмутилась я, когда мы остались вдвоем.
     - Ну не мытьем, так катаньем, пытаются выудить у нас бумаги. А вот им! - Светка скрутила комбинацию из трех палец и указала ею на дверь.
     Мы еще немного пообсуждали визит гостя, постарались отнестись к нему с юмором. Но потом сон сморил нас, и мы уснули.
    
     На следующее утро завтрак нам принесла незнакомая нам монашка. Она прошла в комнату, по хозяйски осмотрела нашу темницу и нас, поставила еду и вышла, заперев за собой дверь. Внешне монашка очень сильно отличалась от сестры Софьи. Во-первых возраст, по-моему он не достиг и сорока лет, женщина смотрелась достаточно молодо. Интересно, что заставило ее поселиться в монастыре секты? Во-вторых, комплекция, монашка была выше среднего роста, где-то метр - семьдесят, средней полноты. Осанка у женщины прямая, она гордо несла свою голову. Поражал взгляд, холодный, колючий, властный. Когда она посмотрела на меня, я почувствовала, как холодок побежал по телу, стало как-то неприятно.
     - Ты смотри, какая мегера, - сказала я Светлане, когда мы остались вдвоем.
     - Да уж. С ней не пооткровенничаешь. Почему-то я ее побаиваюсь. Первое впечатление редко бывает обманчивым, - ответила Света.
     - Но все равно, нужно попытаться ее разговорить.
     - Нужно, - согласилась Света. - Софья-то не пришла, значит, за грибами ушла.
     - Точно! Я с этой макакой все забыла.
     - Как ты думаешь, получится у Софьи побег?
     - Не знаю, но надеюсь, - ответила я.
     - Как же я боюсь за нее. Столько опасностей, но самое страшное, наверное, это если ее поймают.
     Мы завтракали и обсуждали все опасности, которые могут подстерегать женщину в диком лесу. Но другого выхода, кроме как положиться на сестру Софью, у нас не было. Да и потом, это была ее собственна инициатива. Дай Бог ей удачи!
     Когда во второй раз пришла новая монашка, принеся нам обед, Светлана попыталась с ней заговорить:
     - Скажите, пожалуйста, как к вам следует обращаться, как вас зовут?
     - Вам это знать не обязательно. Я приношу еду и этого достаточно, - сказала монашка, поставила обед на стол, резко развернулась и ушла.
     - Вот тебе и здрасти! Мило побеседовали с тетенькой, - с улыбкой на лице сказала Света.
     - Какая она "добрая и ласковая". Ну и фиг с ней. Пусть прислуживает. Холопка, - в тон Светлане ответила я.
     - Если сегодня вечером и завтра утром Софья не придет, значит, начало нашего плана удалось.
     Ни сегодня вечером, ни завтра, ни после завтра, сестра Софья не объявилась. Все это время мы были "как на иголках", чувство тревоги не покидало нас. Неизвестность - самое неприятное состояние для души. Что с ней, как она? Жива? Мы не знали. Единственное, что мы могли, так это уповать на судьбу, молить Бога, чтобы он дал сил, терпения и удачи бедной женщине.
     Дня через два после исчезновения сестры Софьи, вместе со злобной тюремщицей в нашу комнату пришли еще Алексей - Посланник, Владимир - холоп и два палача - прихвостня. Зашли они шумно, бесцеремонно. Даже мы со Светой не успели испугаться, а только удивленно смотрели на столь важную процессию.
     - Живо выводите их, - приказал своим прихвостням Посланник. Вид у него был разъяренный, глаза метали молнии. Казалось, что он готов был нас разорвать на мелкие-мелкие кусочки.
     Оба прихвостня в сопровождении тюремщицы, быстро подошли к нам, стащили нас с кроватей и чуть ли не за шкирку повели к выходу. Сопротивляться мы не стали, не было смысла. Преимущество было на стороне противника.
     Нас повели по коридору, вывели на залитую солнцем площадку, где уже толпилось приличное количество монашек. А здесь красиво, воздух чистый, свежо, лес, цветы, зелено - хорошо. За все пребывание в монастыре, мы впервые вдохнули свежий воздух. От свежего воздуха у меня слегка закружилась голова, яркий свет слепил глаза. Я толком не могла разглядеть присутствующих и окружающую обстановку.
     Нас бесцеремонно, подталкивая в спину, вели к толпе. Посланник со своей свитой шли впереди, возглавляя процессию. "Наверное, сейчас нас будут казнить" - промелькнуло у меня в мозгу. Я посмотрела на Светлану, вид у нее был растерянный и напуганный. Монашки расступились, и мы оказались перед площадкой, на которой, по моим соображениям, должны развиться какие-то события.
     Нас остановили около толпы монашек, а Посланник вышел в центр площади. Все вокруг замерли в боготворенном почтении. Алексей внимательным и благотворительным оком обозрел своих поданных и заговорил:
     - Сестры мои! Мы живем здесь единой семьей! Жизнь скоротечна, на век человека отпущено слишком мало. Мы должны ценить все, что посылает нам Господь, все испытания и всю благодать!...
     Этот Посланник свыше плел что-то там про человеколюбие (лицемер!) и еще про что-то. Я его не слушала, меня это как-то вообще не интересовало. Света тоже ухмылялась во время величественной речи. За то, монашки настолько внимательно слушали речь их повелителя или покровителя, что казалось, говорил не человек, а спустившийся с небес сам Господь Бог.
     - Чады мои! - Продолжал свою речь моральный урод. - Нам Господь послал испытание. В душу одной из ваших сестер вселился дьявол! Мы не должны так оставить, мы должны его изгнать! Я хочу спросить вас: готовы ли вы вступить в борьбу с врагом всего человечества? Готовы ли вы помочь своей сестре?
     Стали раздаваться возгласы согласия. Каждая из монахинь готова самоотверженно бороться против дьявола, готова сделать все, что угодно, лишь бы выгнать его из души одной из своих сестер. И об этом они заверяли Посланника, который сумел таки выявить столь далеко спрятанную скверну.
     Мы стояли и смотрели, чем закончится спектакль. Интересно, зачем нас пригласили смотреть весь этот дурдом. Но тут я увидела как из толпы выводят женщину, облаченную в длинную просторную белую рубашку, на груди у бедняги висел огромный крест, какой-то странной формы. Я такой видела впервые. Волосы ее были распущены и прикрывали лицо.
     Возгласы, которые издавали монашки, резко стихли. Бедную женщину вывели на середину площади и повернули лицом к нам. Она подняла голову. Господи! Да это же сестра Софья!
     Теперь все понятно, понятно, зачем мы должны все это видеть.
     Сестра Софья посмотрела на меня и на Светлану каким-то растерянным виноватым взглядом. Словно просила у нас прощение. Все ясно, она сбежала, ее поймали, теперь собираются мучить в нашем присутствии. Бедная женщина, за что она должна страдать? Что делать? Как ей помочь? Я попыталась вырваться, но меня держали крепкие руки прихвостней Посланника.
     Алексей, видя мой порыв, только нагло усмехнулся и продолжил свою речь:
     - Вот эта несчастная. Это ею овладел дьявол! Вы, сестры мои, должны приложить все усилия, что бы выбить его из души одержимой! Поверьте мне, телесные муки ничтожны по сравнению с душевными. Она вам в будущем будет очень благодарна! Вы освободите ее душу от скверны!
     Только сейчас я увидела посередине площади столб. Сестру Софью, подвели и привязали к нему. Монашка не сопротивлялась, она смиренно выполняла все, что ей говорили. Рядом со столбом лежали уже знакомые мне металлические прутики. Каждая из монашек брала в руки прут и старательно со всего маха била по жертве. Они считали, чем старательнее они будут бить, тем быстрее освободится душа одержимой. От каждого удара, раздавался истошный крик, это кричала сестра Софья. Слушать это нормальному человеку невыносимо, но лица монашек были вполне довольны от чувства выполненного долга. Зрелище ужасно, казалось, что здесь собрались одни умалишенные.
     Я стояла, как вкопанная и смотрела на происходящее, не отводя взгляда. От всего увиденного у меня притупились чувства, слезы комом встали у меня в горле и не могли выплеснуться наружу. Светлана хотела вырваться из рук палачей, но ей это не удавалось, и тут с ней случилась истерика. Алексей с довольной физиономией наблюдал за нами.
     Белая рубашка сестры Софьи покрылась кровяными подтеками, вернее рубашка со стороны спины пылала алым цветом. Некоторое время бедная женщина еще могла стоять на своих ногах, но вот крики прекратились, тело жертвы обмякло и медленно по столбу сползло на землю. Монашки расступились. Наступила гнетущая тишина. Посланник жестом приказал Владимиру посмотреть, что случилось с сестрой Софьей. Тот незамедлительно выполнил приказание. Прощупав пульс, он подошел к своему повелителю, и что-то сказал ему на ухо. После чего, Посланник, скорчив величественную и скорбную мину, оповестил присутствующих:
     - Сестры мои! Тело нашей горячо любимой сестры Софьи не смогло справиться с внутренней борьбой души, настолько глубоко проник в нее дьявол! Так возликуем тому, что бренное тело свободно, а душа ее вознесется на небеса! Слава Господу нашему!
     В ответ речам Посланника, полоумные монашки стали громко повторять последнюю фразу говорившего.
     Я смотрела на истерзанное тело сестры Софьи и не могла понять, неужели все, что сейчас происходит, происходит на самом деле. Такого не может быть! Все это нереально! Я перевела взгляд на Светлану, она еле стояла на ногах. Через мгновение Света закатила глаза и лишилась чувств. Мужик, который ее придерживал, вопросительно посмотрел на Посланника. Последний ухмыльнулся и жестом приказал нас увести.
     Уже в комнате, когда я и Светлана остались вдвоем, я набрала в рот воды и брызнула в лицо Светы. Подруга открыла глаза, проморгалась и спросила меня:
     - Что с ней? Она умерла?
     В ответ я промолчала, да и что можно было говорить и так все понятно. Я подошла к Светлане, обняла ее за плечи и расплакалась. Но вволю выплеснуть наши эмоции нам не дали. В нашу комнату опять заявились два гнусных типа - Алексей и Владимир, они по хозяйски прошли и уселись, хотя их никто не приглашал. У нас не было сил с ними разговаривать, мы просто устало на них смотрели, чему наши гости были довольны.
     - Ну что, леди? Вы наконец-то поняли, что мы не шутим? И хотите или нет, вам придется рассказать, где спрятаны бумаги, - сказал самодовольно Алексей.
     В ответ ни я, ни Света не сказали не слова, просто презрительно на него посмотрели.
     - И что вы молчите?
     - Убийцы! Ты это хотел услышать? - спросила Света.
     - Нет, не это. Сестра Софья сама виновата. Что ее сподвигло на помощь вам? - спросил Посланник.
     - Из всех идиотов, которые окружают вас, она самый нормальный человек, - спокойно ответила я.
     - Ага, еще сработало человеколюбие, - цинично сказал Владимир.
     - Ты бы вообще помалкивал! - бросила в адрес Владимира Светлана. - Ваше Высокопреосвященство, - ехидно обратилась она к Алексею, - а вы знаете, что ваш прихвостень предлагал нам сделку?
     - Какую? - с наигранным любопытством спросил Алексей. - Блеф с вашим освобождением? Конечно, знаю, он действовал с моего благословения.
     - Я же говорила, что ты Иуда и не ошибалась, - сказала Света.
     Владимир в ответ только ухмыльнулся.
     - Это был тактический ход, - с улыбкой на устах сказал Посланник.
     - Стратег! - заговорила я. - Не надоело паясничать? Вы уже себя полностью показали, и нам стало понятно, что вы за люди. Вернее, вы не люди и даже не звери потому, что ни один дикий зверь не будет издеваться над себе подобными, вы страшные чудовища в человеческом облике. Вы убили женщину и при этом радуетесь. Чему?
     - Убивали не мы, а полоумные фанатичные монашки, - перебил меня Владимир.
     - Монашки только орудие в ваших руках, а настоящие убийцы вы. И я думаю, что час возмездия наступит.
     - Мы никогда не скажем где документы, что бы вы снами не делали, - продолжила мою речь Света.
     - Это мы еще посмотрим. На сегодня впечатлений хватит, а вот на завтра готовьтесь. Будим изгонять теперь из вас дьявола, но уже несколько иным способом, нежели как это было с сестрой Софьей. Вас не будут бить, вы останетесь живы, но вы будите испытывать такую страшную боль, от которой будите сами молить, что бы мы вас от нее избавили. Это я вам точно обещаю. Хотя, если честно, то не хотелось бы прибегать к таким мерам. В общем, у вас времени до завтрашнего утра, думайте. Я надеюсь, что вы будете благоразумны, - с этими словами Алексей встал и вышел, за ним увязался и Владимир.
     Мы остались вдвоем, разговаривать не было ни сил, ни желания. Я и Света продолжали сидеть на моей кровати и каждая из нас думала о своем. В моей голове не укладывались события сегодняшнего дня. Бедная, бедная сестра Софья! Ведь это мы виноваты в том, что с ней случилось. Ведь это она нас пожалела, за что и поплатилась своей жизнью. Как все вернуть, как отмотать время назад. Но это невозможно. Господи! Почему умирают лучшие, да еще в таких жутких муках, в каких умирала сестра Софья, а такие мрази как Алексей и Владимир живут и радуются жизни! Неужели им не воздастся по заслугам? Где справедливость? Что еще придумали эти палачи? Что за новую страшную пытку они задумали? Как перенесет ее Светлана? Боже мой, как страшно! Я посмотрела на свою подругу. Бледная, худая, глаза впали. Что же делать, как оградить ее от истязаний? Неужели этот кошмар ни когда не кончится?
     Светлана повернула ко мне свою голову и заулыбалась, но улыбались только губы, а глаза - зеркало души, оставались очень грустными.
     - О чем ты думаешь? - спросила она меня.
     - Да так не о чем, - ответила я.
     - Тебе плохо?
     - Да, Света, мне очень плохо.
     - Нужно крепиться.
     В ответ я промолчала, моя голова была полна мыслей, но озвучивать их я не хотела.
     - Ты слышишь меня, - не хотела оставлять меня наедине с собой Светлана. - Все будет хорошо. Ты знаешь, мне ночью приснился сон, странный такой.
     - Расскажи. Вдруг он вещий и мы постараемся его разгадать. Я в этом не много понимаю. Еще в детском доме одна девочка принесла сонник. Так знаешь, какое занятие у нас было по утрам?
     - Шерстили книжку, - догадалась подруга.
     - Это точно, мы всей комнатой рассказывали сны, а потом старались их растолковать, забавно получалось. Напридумываем себе всяких небылиц, а потом упорно их ждали.
     - И что ничего не сбывалось?
     - Почему? Сбывалось и довольно часто. Вот если, например, увижу я во сне змею, то обязательно, либо заболею, либо обрету нового врага, то есть обязательно будет какая-нибудь гадость. А вот если, мне приснится самовар, то обязательно буду веселиться.
     - Тебе в ближайшее время самовар не снился?
     - Нет.
     - Жаль.
     - У нас в детском доме жила здоровая собака. Хороший добрый пес. Мы его любили и всегда заботились о нем. Знаешь, такой детдомовский любимчик, как говорят, сын полка. Звали пса Рублик, хотя раньше у него была кличка - Бакс. К нам в столовую устроилась работать очень пожилая женщина и она, ну, никак не могла запомнить его прежнюю кличку. Как-то, выйдя на улицу с очередной порцией еды для Бакса, повариха стала звать пса обедать: "Рубль, рубль, на - на - на!" Пес толи по интонации, толи подходило время принимать пищу довольный, виляя хвостом, подбежал к поварихе. Баба Тоня, так ее звали, выкладывала в миску еду и приговаривала: "На, Рублик, кушай, кушай на здоровье". Пес с удовольствием смолотил положенную ему порцию и с того момента стал откликаться только на кличку Рублик, упорно отказывался отзываться на кличку Бакс.
     - Ну, надо же привереда, какой! - заулыбалась Света, - И что с ним случилось дальше?
     - А то, что наш кобель пропал, - решила продолжить я свой рассказ, но меня перебила подруга:
     - Как пропал?
     - Да выслушай ты до конца! - возмутилась я. - Где мы его только не искали, звали и Рубликом и Баксом, по всякому, не отзывался и не появлялся пес. Мы уже потеряли надежду, что его найдем, поплакали - поплакали и успокоились. А тут мне снится сон: стоит наш Рублик-тире-Бакс и лопает из огромной миски молоко. Я рассказала девчонкам сон, мы быстро открыли сонник и прочитали, что молоко снится к рождению потомства.
     - Но Рублик ваш - кобель.
     - Вот именно. Вот мы и решали, что щенков у него не должно быть и сон растолковали по-своему: раз молоко, а это еда, значит, он спрятался или провалился где-нибудь в подвале столовой. Вот, мы с девчонками туда и направились. Когда мы подошли к служебному входу столовой, из дверей вышла баба Тоня с кастрюлей в руках. Она молча, никого не подзывая, прямиком направилась в подвал. Мы за ней. И каково было наше удивление, когда мы увидели нашего Рублика в окружении пятерых славных щенят. Кобель оказался сукой. Вот тебе и сон в руку. Молоко-то к рождению потомства.
     - Здорово, - обрадовалась Светка.
     - Давай, теперь ты рассказывай, что тебе пригрезилось, - попросила я.
     - Странный сон, я о нем думала, но растолковать сама не могу, - пожаловалась Света.
     - Я поняла, не томи, рассказывай.
     - Вот представь: наша комната.
     - Эта? - я показала на нашу темницу.
     - Да. Не перебивай.
     - Хорошо, хорошо, не буду.
     - Ну вот, - продолжила рассказ Света. - Наша комната, ночь. Я просыпаюсь. Полная луна светит нам в окно, яркая такая, красивая. Я осматриваю комнату. Ты тоже проснулась и говоришь: "Смотри сколько бутылок. Кто их сюда приволок?" "Не знаю", - отвечаю я. И вижу, действительно, по все комнате расставлены бутылки из-под вина, пива, воды. Вдруг в комнату вбегают собаки, огромные такие. Подбегают к нам и ластятся. Мы с тобой радуемся, гладим их. У меня страха перед животными нет, хотя я побаиваюсь больших собак. Все так хорошо и здорово, но тут распахивается дверь и вваливается страшный медведь. Мы с тобой пугаемся, пытаемся спрятаться, а медведь, растопырив лапы, идет прямо на нас. Жуть! Наши собаки с лаем кинулись на жуткое животное, завязалась драка. Разъяренные псы впивались в шкуру медведя. А один самый огромный пес вцепился в горло. Хлынула кровь, и медведь сник. Мы подошли к дикому зверю, он лежал бездыханно. Но из ран убитого медведя стали выползать противные змеи. Они ползли и шипели, мерзко так. Но собаки подскакивали к ним, хватали зубами и душили их. Я проснулась под впечатлением сна, казалось, что на полу увижу тушу мертвого медведя и кучу дохлых змей.
     - Да, странный сон, - задумчиво сказала я. - Давай с самого начала определим ключевые моменты.
     - Давай, - согласилась Светка и уставилась на меня.
     - Так, лунная ночь, - начала рассуждать я. - Насколько я понимаю, это к встрече с любимым человеком. Ты кого-то ждешь?
     - Издеваешься? - в шутку спросила подруга. - Бывший любимый оказался редкой сволочью, а нового я не нашла. Здесь с кавалерами напряженка.
     - Да уж, - согласилась я, и мы рассмеялись. - Давай дальше. Бутылки. Что же это могло значить? Подожди, подожди. Одной девчонке в детском доме частенько снились эти сосуды, и она говорила, что, наверное, скоро должна заявиться ее мать, жуткая пьяница. Она всегда, когда трезвела приходила в гости к дочери. Точно, бутылки к гостям. Светка, признавайся, кого ждешь?
     - А ты сама ни кого не ждешь? - вопросом на вопрос ответила Света. - Подумай, ведь мы обе ждем освобождения, а кто по нашим рассуждениям нам его принесет?
     - Точно, Серега. Вот он наш любимый гость. Поехали дальше.
     Света радостно закивала головой.
     - Собаки.
     - Это даже я знаю, собака - друг.
     - Точно, ты права, собаки к друзьям. Значит, Серега должен объявиться сюда с друзьями. Да, да, точно!
     - А медведь? - спросила Света.
     - Медведь и змеи - это враги. Убить медведя и змею, значит убить врагов.
     - Это вещий сон, я уверена, - радовалась Света и я вместе с ней. - Ты только послушай, что получается. Серега, любимый гость, является к нам со своими друзьями, убивает нашего злейшего врага Посланника - медведя и его прихвостней - змей, а потом освобождает нас!
     - Да, как в сказке. Является принц на белом коне, побеждает дракона и освобождает принцессу из заточения, - почему-то стало немного грустно.
     - Да ладно тебе, не наводи тоску, - жалостливо посмотрела на меня подруга. - И так хреново, так хоть сну давай порадуемся. Все-таки он вселяет нам надежду.
     - Светик, миленький, я очень надеюсь, что все будет хорошо.
     - И я тоже.
     На такой оптимистической ноте мы и уснули. Но сон мой продлился не долго, я проснулась, и мысли стали копошиться у меня в голове, не давая продолжить сон. Что нам несет завтрашний день или, наверное, уже сегодняшний. Думы крутились только вокруг этой темы. Что могут придумать эти мерзавцы? Какую еще пытку? Фантазии рисовали всевозможные ситуации, и от этого становилось страшно. Ладно я, здоровая, сильная девушка, которая повидала в своей жизни многое. Слишком часто мне приходилось терпеть и физическую и моральную боль. А вот Светлана? Мало того, что она выросла в тепличных условиях, ее окружали любящие заботливые родители, которые ограждали свою дочь, по мере возможности, от всех проблем, так она еще и беременна. Организм и психика ее ослаблены. Любое издевательство над ней может погубить ее и ее ребенка. Что же делать? Что? Эти вопросы не давали мне покоя.
     Время шло. Начало светать. Я подошла к окну. Солнце огромным оранжевым светом оповещало о том, что день будет хороший, теплый. Наступлению дня радовался соловей. Где-то не далеко, он сидел на ветке дерева и распевал свою оду дню. Природа радовалась, но мне было очень грустно. Я боялась предстоящих событий.
     Было, наверное, около четырех часов утра. Можно поспать еще часа два, чтобы скоротать медленно тянущееся время. Я легла в свою постель, попыталась отогнать все мысли и постаралась уснуть. Что мне и удалось.
     Проснулась я оттого, что почувствовала взгляд Светы. Она сидела на кровати и о чем-то думала.
     - Ты чего? - спросила я.
     - Доброе утро, - вместо ответа на мой вопрос сказала Света. - Как спала?
     - Нормально, - я не хотела рассказывать о том, как у меня прошла ночь.
     - А ты знаешь, я спала, на редкость, хорошо. Это знак, - улыбаясь, сказала Света.
     - Какой? - удивилась я.
     - Что все будет хор
ошо. Танька, миленькая, все будет хорошо. Я знаю, я уверена в этом! - радостно заговорила подруга.
     "Боже, что с ней? Что за странная неуместная радость. Неужели у нее начинает "сносить башню"?" - думала я и недоуменно смотрела на Свету, а она, как будто, прочитав мои мысли, заговорила:
     - Ты не волнуйся, с головой у меня все в порядке.
     - Я и не волнуюсь, - слукавила я.
     - Запомни, надежда умирает последней, а мы еще живы. И если будем вешать нос, наши враги будут только рады этому. Так, что давай, поднимай себе настроение и радуйся, что мы еще живы, можем видеть друг друга!
     - Хорошо, Светик. Я тоже верю, что все будет хорошо, - я посмотрела на подругу и заулыбалась.
     "Бедная моя подруга, - думала я, - она гонит от себя плохие мысли, молодец конечно. Но нужно смотреть в лицо реальности, какая бы она не была. Нужно что-то предпринять. Но что?"
     Я продолжала мысленно рассуждать, но тут мои раздумья прервали. Влетела в комнату наша тюремщица-монашка, поставила на стол завтрак и так же быстро смылась.
     - Мегера, она и есть мегера. Хоть бы словом обмолвилась, - возмутилась Света. - Что она нам принесла?
     - Ты надеешься на разнообразное меню? - улыбнулась я. - И не надейся. Наверное, опять эта их дебиляцкая каша? Угадала?
     - Ты как всегда права, она, родимая. Зато от этого питания у меня нет токсикоза, - продолжала веселиться Светлана.
     - И то хорошо.
     Мы подсели к столу и начали трапезу. Как только она завершилась, в комнату явились наши тюремщики - мучители.
     - Что-то вы к нам, мальчики, зачастили, - приветливо заговорила Света.
     - Мне не до светских бесед, - сказал Алексей.
     - А что так? - не унималась подруга.
     - Хватит паясничать! - озлобился Посланник. - Надумали рассказывать, где спрятаны бумаги.
     - Надумали, - сказала Света.
     В комнате наступила тишина. Я и наши гости удивленно вытаращили глаза на Светлану, а она на полном серьезе, так тихо, загадочно, заговорила:
     - Бумаги спрятаны на острове.
     - Каком? - резко прервал мою подругу Алексей и опять замер, боясь пропустить хоть одно слово.
     - Не перебивай, а то рассказывать не буду. Видишь, настрой появился. Так вот, бумаги спрятаны на острове.
     - Мы это уже слышали, - опять встрял Алексей.
     - Я сказала, не перебивай! - возмутилась рассказчица. - Сейчас замолчу, а Татьяна, вам все равно ничего не расскажет.
     - Ладно, все, молчу, - согласился неугомонный слушатель.
     - Вот и молодец, - похвалила его Света, а потом, выдержав долгую паузу, продолжила. - Значит, так, бумаги спрятаны на острове, в ларце.
     Светка, только собралась рассказывать дальше, как "умный" Посланник опять ее перебил:
     - Да на каком острове, черт возьми, спрятаны бумаги?
     Я хотела рассмеяться, но сдерживала себя, все-таки наши гости воспринимали информацию, сказанную Светой, очень серьезно. Мы со Светланой встретились взглядом, и моя сказочница мне подмигнула. Ясно, девчонка решила посмеяться над мучителями, но как бы это не вылезло ей боком.
     - На острове Буяне, в огромном океа...
     Светлана не договорила, Посланник со всего маха влепил ей пощечину.
     - Решила поиздеваться над нами?! Только нам от этого не больно, а вот вы сейчас увидите небо в алмазах! - вызверился Алексей.
     Светлана, придерживая рукой щеку, не пролив ни единой слезы, сказала:
     - Мало того, что у тебя с мозгами проблемы, так еще и чувство юмора на полном нуле.
     - Я теперь обращаюсь к тебе, - Посланник посмотрел на меня. - Будешь говорит,ь где спрятаны документы?
     В ответ я промолчала. Тогда Алексей вышел из комнаты и вернулся в сопровождении двух своих холуев.
     - Выводите их, - обратился он к мужикам.
     Эти двое, чуть ли не за шкирку, вывели нас на улицу. На площади уже толпились монашки. Увидев нас, они расступились и дали возможность нам беспрепятственно пройти. Монашки с любопытством и даже с каким-то страхом в глазах смотрели на нас и о чем-то перешептывались. Дикие люди.
     Мы, в сопровождении Посланника и его свиты, вышли в центр площади. Алексей осмотрел своих поданных и начал величественную речь. Я его не слушала. Бред, который он нес, предназначен, прежде всего, для монашек, а не для нас. Я пребывала в глубоких раздумьях. Мне было страшно за Свету, за ее ребенка и за себя. Больше всего я боялась, что нас сделают калеками. В том, что нас спасут, сомнений не было. Но какие мы отсюда выйдем? Вот в чем вопрос.
     Я думала, но тут мое внимание привлекло появление необычной женщины. Ее вели под руки две монашки. Я так поняла, что идти самостоятельно она не могла. На женщину было одновременно и жалко, и жутко смотреть. Она была одета в старое рваное монашеское платье черного цвета. Местами лохмотья имели какой-то не понятный серый цвет, скорее всего это налипшая застаревшая грязь. Седые волосы свалялись в большие клочки, поэтому казалось, что голова плешива. Эта женщина, наверное, уже несколько лет не мыла и не причесывала волосы. Лицо ее было непонятного серо-коричневого цвета, скорее всего она и не умывалась. Но пугало не это, пугал взгляд: безумный, озлобленный. Она смотрела на окружающих как загнанный дикий зверь.
     Я и Светлана смотрели на юродивую во все глаза, в них отразился весь ужас от увиденного. Посланник, увидев нашу реакцию, подошел к нам и тихо заговорил:
     - Видите эту несчастную. Из нее в свое время изгоняли дьявола. Психика не выдержала, и она сошла с ума. Сегодня эту процедуру должна пройти Светлана. Ты хочешь такой участи для своей подруги?
     В ответ я промолчала, а только посмотрела на Свету. Она стояла ни жива, ни мертва. Еще мгновение и она могла лишиться чувств. А подлый Посланник продолжал свои комментарии:
     - Посмотрите на нее, она безумна около тридцати лет и уже около трех лет не мылась. На нее наводит страх вода, при виде жидкости начинает метаться и кричать, а потом падает в обморок. Последнее время она испражняется там, где стоит. Монашки с ней замучились. И толком не живет, и никак не сдохнет. Хотя какая-то польза от нее есть, она является наглядным пособием для таких несговорчивых как вы.
     Бедная женщина, в подтверждении слов Алексея, сделала под собой лужу и попыталась как можно быстрее от нее отойти. Любое движение ей удавалось с огромным трудом, и эти попытки выглядели жутко. Говорить она не могла, но какие-то звуки издавала. Я попыталась прислушаться и единственное, что я поняла, вернее, сумела различить, слово из ее мычания было "сын, сынок". И все.
     Я боялась, что это слово сможет различить Светлана. В ее положении это было бы смерти подобно, но к счастью она не пыталась прислушаться к звукам юродивой.
     - Принеси таз с водой, - обратился Посланник к одному из своих прихвостней. - Пусть девочки воочию понаблюдают свое будущее.
     - Не надо, не издевайтесь над ней, - попросила Света.
     - Надо же, жалостливая какая! Ты не понимаешь, что после сегодняшней процедуры ты станешь такой же! - раздраженно сказал Алексей. - И все из-за своего упрямства!
     - Вы не посмеете.
     - Еще как посмею. Я либо вас уничтожу, либо добуду бумаги. Вам слишком много времени давалось на размышление, хватит. Я слишком долго был терпелив. Мне надоело вас уговаривать. Пора прибегать к крайним мерам!
     Монашки, как послушные овцы, молча наблюдали за происходящим, не решаясь даже пошевелиться. Казалось, что все они стали ниже ростом.
     Посланник обратился к Владимиру:
     - Неси крест.
     Мы вопросительно посмотрели на Посланника, тот понял наш вопрос и, цинично улыбаясь, ответил:
     - Сейчас будет зрелище для монашек в воспитательных целях. Они и так запуганы, а теперь будут еще больше всего бояться. Светлане поднесут крест, на который нанесли один очень эффективный препарат, а она должна его поцеловать.
     - Я не буду! - еле сдерживая себя, сказала Светлана.
     - Да куда ж ты денешься! Поцелуешь как миленькая. Поверь мне, мои помощники большие специалисты в этом деле, - ухмыляясь, говорил Алексей. - Потом, ты Света, почувствуешь страшную боль, все твое тело будет извиваться от нее, а потом еще несколько дней тебя полностью будут стягивать судороги. В башке у тебя заклинит, а последствия ты уже видела.
     Тут появился Владимир. Светлана смотрела на крест, который нес ее бывший возлюбленный, и ее глаза наполнялись у
жасом. Посланник, не проронив ни слова, жестом указал своим холуям, что бы те стали действовать. Последние подхватили Свету под руки, а один из них стал держать ее голову. Она стала кричать, вырываться, но ее слишком хорошо держали. В лице Владимира не дрогнул ни единый мускул, ему было совершенно наплевать, что производит со Светой и что может случиться с еще неродившимся его ребенком. Какое бессердечие!
     Я поняла, что еще мгновение, и я потеряю подругу. Когда крест стал приближаться к губам Светы, я попыталась вырваться из рук своего охранника, но мне не удалось, тогда я закричала:
     - Я скажу, я все скажу! Только отпустите ее!
     Господи! Я успела, успела. Крест до губ Светланы не прикоснулся! Мужики его вовремя отстранили и стали ожидать дальнейших указаний Алексея.
     - Отпустите ее, - приказал Посланник мужикам, а сам обратился ко мне. - Говори.
     Я, под впечатлением от происходящего, не могла выдавить из себя ни слова, а, только широко открыв глаза, смотрела то на Светлану, то на Посланника. Вид у Светланы был как у маленького затравленного зверька, слезы катились из ее глаз, губы дрожали. Бедная девочка хотела что-то сказать, но у нее не получалось.
     Алексей начал терять терпение и со злобой в голосе приказал мне:
     - Быстро говори!
     - В, в ..., - это единственное, что смогла я промычать.
     Посланник, не долго думая, влепил мне пощечину. То ли от боли, то ли от неожиданного поведения Алексея, я пришла в себя и спросила:
     - Что здесь будем разговаривать?
     - Здесь. Не тяни время! Где бумаги?
     В ответ я молчала, пытаясь собраться с мыслями. Но нетерпеливая сволочь обратился к своим холуям:
     - Продолжайте.
     Те удивленно уставились на своего повелителя, не понимая, что продолжать.
     - Что уставились? Продолжайте выполнять свои функции. Пусть целует крест.
     Как только мужики приблизились к Светлане, я сразу же заговорила:
     - Бумаги в банке "Мегаполис", в сейфе.
     - Так молодец. Отпустите ее,- обратился к мужикам Алексей. - Продолжай.
     - Мне нужно вспомнить номер ячейки и код, - сказала я.
     - Не хитри. Ты все прекрасно помнишь. На, пиши, - Посланник выдал мне листок из блокнота и ручку. - Но учти, если обманешь, пощады не будет. Из Светки сделаем моральную и физическую уродку, а ты будешь всю оставшуюся жизнь смотреть на нее и винить себя за все, что произошло с твоей подругой. Интересно кому будет тяжелее, тебе или ей? Я так думаю, что тебе. Ну, что вспомнила, пока я развивал тираду?
     Я трясущимися руками отдала Посланнику листок бумаги с необходимыми записями. Чему он был очень рад. Искра самодовольства вспыхнула в его глазах и, обратившись к своим холуям, приказал:
     - Уведите их в келью, пусть не мозолят глаза.
     Нас под руки повели к себе. Посланник со своей свитой остались в окружении монашек дальше "пудрить мозги" бедным, запуганным женщинам.
     Я посмотрела на Светлану и ужаснулась. Мне показалось, что рядом со мной шла не молодая, полная жизни и энергии женщина, а сгорбившаяся старушонка. Света еле переставляла ноги, голову опустила и смотрела куда-то глубоко в землю. Бедная, бедная моя подруга, какой ужас она сегодня пережила.
     Нас завели в комнату и оставили одних. Светлана села на кровать, я тоже последовала ее примеру. Мы молча просидели некоторое время, а потом Света заговорила:
     - Спасибо тебе.
     Я пересела на кровать подруги и ответила:
     - Ты поступила бы так же.
     Светлана обняла меня, и мы расплакались. Сколько прошло времени, я не знаю. Нам принесли обед, но есть не хотелось. Единственное, что я взяла со стола, это кружку с водой. Отхлебнула из нее, но это была не вода, а какой-то травяной отвар. Напиток оказался достаточно приятным на вкус. Определить состав напитка я не смогла, зато после нескольких глотков я более-менее успокоилась. Наверное, в него подмешали успокоительное. Я дала попить Светлане.
     Отведав напитка, мы окончательно успокоились.
     - Что теперь делать? - спросила Света.
     - А что мы можем делать? Ничего. Смириться и ждать, - ответила я.
     - Это точно. Теперь от нас ничего не зависит.
     Мы замолчали и задумались. Вернее задумалась Светлана, только о чем, мне не известно. У меня же в голове была сплошная пустота, вакуум.
     - Это все из-за меня, - надумала Светлана и собралась поплакать.
     - Не говори глупости. Если сейчас начнем выяснять что из-за чего, к хорошему это не приведет. Это я сказала, где спрятаны документы и сказала это обдуманно.
     - Как обдуманно? - удивилась подруга.
     - А вот так. Я всю ночь не спала и думала о предстоящих испытаниях. Конечно мои фантазии не такие изощренные как у Посланника. У меня и в мыслях не было того, что они могут так изуродовать человека, как ту бедную юродивую. Но все же я была готова к плохому и решила, что если они начнут над нами издеваться, все расскажу. Тебе я, конечно, ничего не говорила. Но решение я приняла окончательное. Рано или поздно нас найдут, я в этом уверена. И выйти отсюда мы должны нормальными и не покалеченными. Ты согласна?
     - Да, но это был наш единственный шанс.
     - А что мне оставалось делать? Смотреть, как они из тебя делают умалишенную?
     - Нет, - ответила Светлана и помолчав немного, заговорила: - Танечка, миленькая, спасибо тебе, если бы не ...
     - Светка, ты, по-моему, все-таки поцеловала крест, - перебила я подругу.
     - Почему? Он ко мне даже не прикоснулся, - удивилась она.
     - Странно, у тебя крышу снесло, как будто ты его облобызала.
     - Да ну тебя. Не хотелось выглядеть неблагодарной, - с улыбкой сказала Света.
     - А что это ты меня благодаришь! Я, прежде всего, думала о ребенке, который в тебе поселился.
     - Из меня не получится хорошей матери? - вдруг загрустила Светлана.
     - Почему ты вдруг так решила? - удивилась я.
     - За это время я ни разу не подумала о своем ребенке. Ты представляешь, если бы что-нибудь со мной случилось, пострадал бы, прежде всего он. Я бы точно, либо родила больного калеку, либо вообще его потеряла.
     Слезы потекли из глаз Светланы. Мои чувства тоже обострились, и я составила ей компанию. И возможно случился бы всемирный потоп, если бы не произошло чудо...
    
     На пороге нашей комнаты стояли Серега, трое мужчин в штатском и двое в военной форме с автоматами в руках.
     - Я знала, что ты нас спасешь! - хором закричали я и Света.
     Мы, продолжая реветь, но уже в голос, бросились на Сережку и стали его целовать. Эту сцену нужно представить, ее не описать словами. Счастье - вот, что переполняло нас в эту минуту. Облобызав Серегу, мы бросились с поцелуями на остальных мужчин. Наша радость не знала границ. Нацеловавшись вдоволь с посторонними мужчинами, я и Светка, как две дурочки, уселись на свои скамеечки-кровати и влюбленными глазами стали смотреть на представителей противоположного пола. На что Серега отреагировал следующим образом: он прошел в центр комнаты и заявил:
     - По-моему нужно срочно вызывать врача из дурдома. Мало того, что девчонки сдуру повлюблялись в идиотов, кидаются с поцелуями на чужих мужиков, так похоже еще и уходить отсюда не собираются. Чего расселись? - Сережка остался в своем репертуаре.
     Я и Светка резко, как ошпаренные, соскочили со своих насиженных мест и, взяв нашего любимого спасителя под руки, вышли из комнаты. Миновав длинный коридор, мы оказались на улице.
     Необычно смотрелась площадь без монашек. Я уже успела привыкнуть к тому, что нас встречала толпа фанатичных женщин. А сейчас площадь пуста или нет, я вижу людей, это мужчины в камуфляже. Они оцепили все корпуса монастыря.
     Когда мы стали проходить мимо столба у которого погибла от побоев сестра Софья, я и Светлана остановились. Остановились и мужчины. Я взяла Светлану под руку и подвела ее к месту гибели единственного нормального человека в этом проклятом Богом месте. Наши освободители поняли, что мы хотим на время остаться одни, поэтому за нами не последовали.
     Я осмотрелась, кроме меня и Светланы больше ни кого не было, да и никто не должен был слышать то, что я хотела сказать. Я просто хотела попрощаться с сестрой Софьей. Самое поразительное было то, что когда мы просто шли по территории монастыря, воздух как будто замер, но как только мы подошли к столбу, откуда ни возьмись, налетел слабенький, ласковый ветерок. Он окутывал и ласкал нас, меня и Светлану. Я больше чем уверена, что это дух сестры Софьи, это она прощалась с нами и, скорее всего, радовалась за нас. Было хорошо, легко и свободно.
     - Спасибо тебе за все то хорошее, что ты нам дала, - сказала я, как бы обращаясь к Софье. - Если бы не ты, наша жизнь здесь была бы намного тяжелее. Ты вдыхала в нас глоток свежего воздуха. Спасибо и прости!
     Слезы навернулись на моих глазах. Светлана тоже прослезилась. Ветерок слегка усилился, это сестра Софья услышала меня и ответила.
     - Спи спокойно, мы всегда будем помнить о тебе, - сказала Светлана.
     Мы еще немного постояли и пошли к нашим мужчинам. Всю дорогу нас сопровождал приятный ветерок.
     Мы шли по мощеным дорожкам к выходу из монастыря. У выхода стояло несколько автомобилей разных марок. Здесь были и микроавтобус, и милицейские УАЗики, и просто легковые автомобили.
     - Для вас, дамы, предусмотрена "Волга", - сказал мужчина в штатском. Вскоре мы узнали, что это следователь, которому нам еще предстояло давать показания, - а эта карета, - следователь кивнул головой в сторону милицейского УАЗика, - для ваших "друзей".
     - Да уж друзей. Имея таких друзей и врагов не надо, - ответила я.
     - А ты знаешь, что твой самый лучший друг, в кавычках, чуть не смылся от нашего острого ока? - спросил Серега у меня.
     - Как чуть не смылся? - не поняла я.
     - Получилось вот как, омоновцы окружили скит так, что даже мышь не проскочит. А эта достопочтенная личность в сопровождении еще одной нам хорошо известной личности вальяжно выезжает из ворот на своем автомобиле. Явно мальчики собрались по делам, а тут мы с автоматами.
     - Взяли и сломали парнишкам все планы, - пошутила я.
     Все посмеялись над моей шуткой, и мы отправились в гостиницу. Только здесь я спокойно вздохнула. До этого мне не верилось, что мы на свободе, что нам никто не угрожает, не обещает наказаний. Все, что было еще час назад, казалось страшным сном. То, что произошло со мной и Светланой не могло быть реальностью: секта, монахи, злые и алчные люди, а также невинные жертвы, обреченные на жалкое существование.
     В гостинице, первое, что мы сделали - это приняли ванну. Казалось, что мы смывали не только плотскую грязь, ведь за время пребывания в монастыре нам ни разу не дали возможности помыться, но и душевную грязь, которой мы пропитались в этой жуткой обители. Отмытые и обновленные, я и Светлана чувствовали себя птицами в свободном полете. Серега, наш спаситель, организовал нам ужин, самый вкусный ужин в моей жизни. Когда мы отдохнули и поужинали, к нам в номер пришли двое мужчин, те которые принимали участие в нашем освобождении. Сережа с радостью встретил их, пригласил их войти и сказал:
     - Знакомьтесь, девушки, перед вами ваши настоящие спасители. Если бы не они, вы бы не сидели здесь такие счастливые, а, скорее всего, готовились в постриг. И так, знакомьтесь: Виктор и Анатолий.
     Мужчины во время их представления кивнули головами, в знак того, что им принадлежат конкретные имена, прошли в комнату и сели на свободные кресла. Я и Светлана тоже назвали свои имена, как подобает этикетом, хотя и Виктор и Анатолий прекрасно их знали.
     - Я не сном, не духом не подозревал, что с вами может что-то случится. Две молодые особы отправились со своими молодыми людьми знакомиться со своими будущими родственниками. Что тут может быть подозрительным? Но на второй или третий день вашего отсутствия появились эти джентльмены, и мое спокойствие как корова языком слизала, - начал жаловаться Серега. - Жил себе спокойно, наслаждался одиночеством. Вечно из-за вас, мадамы, куча проблем.
     - Да ладно, не ворчи, наслаждался одиночеством, скорее всего девчонок водил, а тебе помешали, - весело поехидничала я.
     - Вот вам и благодарность. Вместо того, чтобы мне ручки целовать за то что я прервал свой покой, Танька ехидничает.
     - Давай, давай соври нам, что ты вел жизнь отшельника, - продолжала я подсмеиваться над своим лучшим другом.
     - Ну, приходила Маринка пару раз, - сконфузился Серега.
     - Да хоть десять, - сказала Светлана, ей наверняка не интересно было слушать наши препирательства, а мне так хотелось поспорить с Серегой, я так за этим соскучилась. - Вы лучше расскажите, как вы вышли на секту, - обратилась Светлана уже к Виктору и Анатолию.
     - А мы, так сказать, бывшие сектанты, - ответил Анатолий.
     Я и Светка вытаращили от удивления глаза и потеряли дар речи. Анатолий, увидев нашу неадекватную, а может адекватную на услышанное, реакцию продолжил свой рассказ:
     - Я прожил в секте несколько лет, а Виктор порядка года. В секту, даже не в секту, а в мужской монастырь, мы попали не по собственной воле, а по принуждению. Обрекать себя на жалкое существование в монастыре мы не хотели и сделали все возможное, чтобы сбежать. И нам это удалось.
     - Мы хотели свободы, но мы понимали, что даже если мы сбежим, нас все равно найдут, у них длинные руки и большие возможности. Это я знаю точно. И что сектанты потом сделали бы с нами не известно никому, - продолжил рассказ Виктор. - Одно время я работал частным детективом и Посланник, или Алексей, нанял меня на поиски одного старика, который в свое время сбежал из секты, прихватив компрометирующие секту документы.
     - Это мой дедушка, - сказала я с грустью в голосе.
     - Знаю. Я нашел деда, вернее Татьяну, за это и поплатился. Как говорится, я слишком много знал. Я был у тебя в доме, я искал эти злополучные бумага, но не нашел их.
     - Постой, постой, Виктор. Так это ты перевернул вверх дном наш дом? - спросила я.
     - Я. Мне нужны были документы, чтобы вывести эту тварь на чистую воду. Конечно, можно подумать, что я старался из-за денег, но это не правда. Я честный человек и понимал, что от этих бумаг зависит жизнь многих людей. Я частный детектив и, конечно же, работаю за деньги, но это не тот случай.
     - Как ты узнал, что Посланник - страшный человек и что по нему плачет правосудие? Он же не признавался тебе, что стоит во главе секты, а просто выдал тебе задание на поиски старика, - задал Серега вполне уместный вопрос.
     - Я был в вашем доме дважды.
     - Ничего себе, а мы то ни сном, ни духом не подозревали, что так легко можно проникнуть к нам дом, - высказался Серега.
     - Не перебивай, - сказала строго Светлана нашему неуемному болтуну и обратилась к Виктору, - продолжайте, пожалуйста.
     - Первый раз, когда дом был пуст, все ушли по своим делам, я нашел в документах письмо, в котором старик каялся и рассказывал про секту. Вот тут-то я и понял, что конкретно нужно Посланнику. Только я по сей час не понимаю, почему вы не пошли с этими бумагами в милицию.
     Виктор то ли задал вопрос, то ли просто выразил свое непонимание, но мы все молчали. Ответа на этот вопрос ни у меня, ни у Сереги не было. Виктор понял, что ничего вразумительного он не услышит, продолжил свой рассказ:
     - Секта жила и процветала, а компрометирующие документы спрятаны и лежат без дела. Я решил, во что бы то ни стало найти их и пустить в ход. Письмо я забрал на то случай, если бумаги не найду, то и оно может послужить отправной точкой в расследовании. Второй визит к вам закончился трагедией.
     - Расскажи, как погибла Татьяна, - тон, которым я говорила, был уже жесткий и суровый. Во-первых, передо мной сидит человек, который косвенно, но повинен в моих, нет в наших, бедах. Это он меня нашел. Во-вторых, из-за него погибла Татьяна, хотя это не доказуемо, но с моральной точки зрения... Мне почему-то расхотелось благодарить Виктора за наше спасение. Прежде всего, выйдя с милицией на секту и на нас, он спасает свою шкуру, ну параллельно и нашу. А наплести про благородство и все такое, может каждый. Да, мы делали ошибки, но он бывший следователь и не глупый человек, почему же он не пришел к нам и не направил нас на путь истинный, а действовал украдкой. Значит, здесь был какой-то другой, тайный умысел, но нам его не узнать. И все что случилось с нами и с Татьяной, будет на его совести.
     - Это был несчастный случай. Я помню тот день очень хорошо, - продолжал говорить Виктор. - Рано утром вы, Татьяна, и вы, Сергей, отправились в институт. Ваша подруга оставалась дома, но не долго, спустя пол часа она тоже удалилась. Дом остался совершенно пустым, и я решил этим воспользоваться. Поиск бумаг начал со второго этажа. Я понимал, что времени у меня очень мало, и думать о порядке мне было некогда, поэтому я крушил все подряд. За это приношу искренние извинения. Так вот, я искал бумаги, но тут открылась дверь и появилась девушка. Мы стояли и смотрели друг на друга. Я попытался ее успокоить, сказать, что вреда ей не принесу. Но она стала пятиться назад, а сзади были ступеньки. Татьяна не удержалась и покатилась вниз. Я, честно, пытался ее поймать, но не смог. Похоже, она сломала себе шею, смерть была мгновенной. Ужас. Боже мой, какой кошмар, из-за меня погиб человек. Я понимаю, что виноват, но что я мог сделать? - Виктор опустил голову на руки, посидел безмолвно некоторое время, а потом продолжил. - Но мне нужно было найти бумаги, и я принялся за поиски, которые мне ничего не принесли. Бумаг я не нашел. Оставаться в доме не мог, и мне пришлось сбежать. Вот и вся история. Простите меня, я искренне каюсь. Этот грех на моей совести, я буду всю жизнь помнить о содеянном, и винить себя в смерти неповинного человека.
     Все молчали. Что можно сказать человеку, который искренне кается? Ничего. Да, на нем есть вина, но кто вправе обвинять его? Я, Сергей, родители Татьяны - может быть. Но он не убивал Татьяну, был лишь причиной ее смерти. И судить Виктора будет только он сам.
     - У нас была надежда, что бумаги старика не найдены сектой, - воспользовался затянувшейся паузой Анатолий и продолжил рассказ. - Поэтому после побега из монастыря, мы первым делом отправились к вам. Встретить Татьяну не удалось. Но на наше счастье, да и на ваше тоже, Сергей был дома. Мы рассказали ему нашу историю, но Сергей упорно утверждал, что он не знает ничего про бумаги.
     - Не мог же я первым встречным рассказывать твой секрет, - сказал мне Сергей. - А вдруг вы сектанты, которые любым путем решили добыть документы? Поэтому я сказал ребятам, что ты поехала знакомиться с родителями жениха в северную глубинку и ни чем не могу им помочь.
     - Вот тут-то мы и заподозрили неладное, - включился в разговор Виктор после долгого молчания, - слишком уж много совпадений.
     - Это точно, - подтвердил Серега. - Неожиданно появившийся жених, который не проявлял сексуально внимания, - после этих слов Сереги я густо покраснела, - да, ладно тебе, здесь все свои, - решил успокоить меня рассказчик. - Потом, родители где-то у черта на рогах и еще эти беженцы. Вот тут-то я и забеспокоился. А когда Анатолий описал внешность Посланника, которая совпала с внешностью Алексея, я понял, что медлить нельзя. Первым делом мы отправились в банк, получили бумаги и бегом в милицию. Следователь нашим делом очень заинтересовался. И уже через два дня мы, все толпой, были в мужском монастыре. Ну и дурдом же там, не монастырь, а скопище гомиков. Отец Михаил, чтобы хоть как-то спасти свою шкуру, быстро выдал местонахождение женской обители секты где, по его разумению, могли находится узницы. Вообще "Батюшка" очень помог следствию, он выложил все что знал. Трус - находка для шпиона.
     Мы все дружно посмеялись шутке Сереги. Что за человек, рассказывает такие серьезные вещи, и все равно находит над чем посмеяться. Господи, как же я его люблю, но только как брата!
     - Девушки, - обратился к нам Анатолий когда пришел в себя. - Можно я задам вам один вопрос?
     - Да, пожалуйста. - ответила я.
     - Почему вы не сказали сектантам, где спрятаны бумаги?
     Мы недоуменно стали смотреть на Анатолия. Глупый вопрос. Неужели и так не понятно. Но что ему ответить, что бы ни обидеть?
     - А что, по-вашему, мы должны были сразу же все рассказать? - вопрос Светлане явно не понравился, и она стала раздраженно говорить. - Эти бумаги для нас были последним шансом. Если бы они попали в руки сектантов, то у вас не было бы доказательств ее существования.
     - Все дело в том, что в банке был выставлен пост милиции, и сектантов там ждали.
     - Насколько я поняла, пост был выставлен только после того, как с бумагами ознакомился следователь. Не так ли? - продолжила нападки Светлана.
     - Оно конечно так, - согласился Анатолий.
     - Неужели вы думаете, что Алексей настолько глуп, что сам отправился бы получать документы. Да никогда в жизни. Он и Владимира туда бы не отправил. Насколько я поняла, Владимир для Посланника был правой рукой, он ему слишком многое доверял, и отправлять его в руки милиции он бы не рискнул. Скорее всего, Посланник отправил бы получать бумаги какое-нибудь подставное лицо из секты.
     - Вот тут-то бы милиция его и арестовала.
     - И что?
     - Допросила.
     - Ведь вы почти целый год провели в секте, бывший следователь и при этом так наивны. Неужели вы не понимаете, что сектанты - фанатики. Они никогда бы не признались где их идол, которому они безоговорочно верят. Для этих фанатиков все мирское чуждо и страшно, они отрекаются от него. Они отрекаются от родных и близких. Родители - это враги, которые только и делают, что портят им жизнь. Посланник для сектантов царь и Бог. Милиция - это, прежде всего мучители, а их идолы - великие мученики. Эти фанатики умирать будут, и вы от них ничего не добьетесь. А, умирая, будут причислять себя к лику святых. Ведь это же больные люди.
     Наступила пауза, все молчали, тогда Светлана продолжила:
     - И еще, откуда нам было знать, что вы начали поиски. Мы, конечно же, верили, что со временем Серега заподозрит неладное и начнет нас искать, но это произошло бы не раньше, чем через месяц, а за это время слишком много событий могло произойти. Вот поэтому мы и тянули по возможности время.
     - Кстати, - вклинилась я в речь Светы. - Как раз сегодня я и рассказала, где спрятаны бумаги.
     Мужчины удивленно уставились на меня.
     - Так вот куда спешил Алексей. Ему, бедолжке, очень хотелось заполучить документики. Какой облом!
     - А вы знаете, настоящее имя Посланника - Алексея? - задал вопрос Анатолий.
     - Господи, у него еще и имя фальшивое! - возмутилась я.
     - Вот ведь, какая двуличная тварь, - в тон со мной сказала Светлана.
     - Не двуличная, а многоличная. Его в разных городах знали под разными именами. Ему так было проще и безопаснее, - рассказывал Анатолий.
     - Так назови его настоящее имя, - попросил Серега.
     - Иван Стоянов. Вам это о чем-нибудь говорит?
     Мы недоуменно пожали плечами. Лично мне эти имя и фамилия ни о чем не говорят.
     - Ладно, тебе, Анатолий, не томи, рассказывай, что ты узнал, - нетерпеливо заговорил Серега.
     - Помните, - Анатолий посмотрел на Виктора и Сергея, - когда мы приехали в мужской монастырь, в котором мы прожили достаточно много времени.
     Сергей и Виктор утвердительно кивнули головой.
     - Так вот, - продолжил рассказчик. - В кабинете отца Михаила, в стене за иконой оказался сейф. "Батюшка" с радостью отдал нам ключ от сейфа, набрал собственноручно код и вверил нам бумаги как нечто святое.
     - Кстати, в миру "святой отец" был актером - неудачником. Сцена, ну ни как не хотела принимать его талант, - вставил Виктор.
     - Зато роль настоятеля монастыря ему удалась, он играл ее с блеском. Помнишь, какие речи закручивал на проповедях? - обратился Анатолий к Виктору.
     - Еще бы, конечно помню. Интересно кто ему тексты писал? Сам наверное старался, - ответил Виктор.
     - По-моему, вы отвлеклись от темы, - перебил воспоминания бывших монахов Сережа.
     - Так вот, в бумагах было очень много интересного, в том числе и дела на бывшего и нынешнего Посланников. Оказывается, бывшего руководителя секты звали Иван Стоянов, а нынешнего - Иван Иванович Стоянов.
     -Так они, отец и сын! - удивилась я.
     - Да, мальчишка воспитывался в монастыре. Хотя, отец постарался ему дать очень хорошее образование, но воспитанием своего ребенка он не занимался. Для этих целей у младшего Ивана были наставники, которые и сделали из него то, что сделали.
     - Интересно, а сколько лет было старому Посланнику, когда у него родился ребенок? - спросила Светлана.
     - Ему было уже хорошо за сорок, - ответил Анатолий. - Ему нужен был последователь в его деле. Назначать кого-то чужого он не хотел и поэтому решил обзавестись ребенком.
     - Ни чего себе, так легко и просто, обзавестись ребенком, - возмутилась Света.
     - А у них все, что касается чувств человека легко и просто, - сказал Виктор.
     - Но, сам Посланник родить не мог, так как он мужик, - начал было продолжать свой рассказ Анатолий, но его перебил Серега:
     - Жалость какая.
     - Что - жалость то, что он мужик или то, что родить не может? - спросила я.
     - И то, и другое, - ответил Сережка, и мы все дружно рассмеялись.
     - Послушайте, времени уже много, вы или не перебиваете меня, или оставим мой рассказ на завтра, - в шутку возмутился Анатолий.
     - Все, все, молчим. Рассказывай, пожалуйста, - попросила Света.
     Все поддержали мою подругу, и тогда рассказчик продолжил:
     - Ему понадобилась женщина. Встал вопрос, где ее взять? Начинать встречаться с женщиной на стороне, было опасно, а вот в секте - самый раз. Опять же, будущая мать должна быть здоровой, а, как правило, в секты попадают психически слабые люди. Но на счастье Посланника, в одном из приходов секты появилась молодая и очень красивая женщина, бывшая студентка медицинского института. Девушка попала в секту по глупой случайности, ее пригласили просто послушать жизненные истории на одно из собраний. Практически на все проблемные ситуации здесь находились ответы, советы и девочке стало интересно бывать на собраниях. На одной из таких встреч присутствовал и сам Посланник. Девушка ему приглянулась, и он с помощью своих людей собрал информацию о ней. Девушку звали Екатерина Джобадзе. Мать у нее была русская, а отец грузин.
     - По фамилии понятно, что грузин, - опять перебил рассказчика Серега, за что Светлана ему погрозила кулаком.
     Анатолий улыбнулся и, не обращая внимания на Серегину реплику, продолжил:
     - За год до развивающихся событий, Катя потеряла своих родителей, они погибли в автокатастрофе. Этот факт биографии девочки очень заинтересовал Посланника. Одинокого человека проще запутать в сетях секты, и он начал действовать. Сначала старший Иван Стоянов взял под свое покровительство Екатерину, были ухаживания, а потом... - Анатолий сделал не большую паузу. - А потом на свет появился младший Иван Стоянов, но уже в женском монастыре. Беременную женщину, как только Посланник узнал, что Катерина ждет ребенка, сразу же отправили в монастырь. Там она и родила. Счастье материнства Екатерина смогла испытать только с месяц, потом ребенка у нее забрали и больше она его не видела. Для нее это стало страшным ударом, и у нее помутился рассудок. Посланника больше не интересовала судьба материи его ребенка, и он про нее забыл. Цели, которые он преследовал, достигнуты, а что стало с несчастной, его не волновало.
     Какой кошмар! Неужели такое бывает? Это монстр! Вот так легко и просто растоптать, уничтожить душу человека. Теперь понятно, почему Алексей или Иван Стоянов стал таким, каким он стал, злым, жестоким, алчным, циничным. Чудовище породило чудовище.
     Этот рассказ произвел огромное впечатление на слушателей. Все молча обдумывали услышанное.
     - А что стало с Катей, жива она?
     - Да, жива и живет в том монастыре, в котором жили и вы. Она окончательно сошла с ума. Она постоянно ищет и ждет своего сына, а еще у нее появился страх, ей кажется, что даже в тазу с водой может утонуть. Обычно такие страхи появляются, когда человека окунают лицом в воду и держат в ней некоторое время, пока он не начнет задыхаться. Возможно, с Катериной проделывали то же самое.
     Я слушала Анатолия и у меня перед глазами встала юродивая, которую нам показывали на площади перед тем, как начать издеваться над Светланой. Все совпадает: психически больная женщина зовет сына, я смогла различить из ее мычания слово "сынок" и боязнь воды.
     - Господи, Света, так это его мать!
     - Кто, - не поняла Светлана, но потом до нее все-таки дошло. - Не может быть! Ведь, Посланник говорил, чтоб лучше она сдохла! Так разве может говорить сын! Он же еще хотел принести таз с водой, чтобы над ней поиздеваться. А может быть, он не знал, что эта женщина его мать?
     Светлана с надеждой посмотрела в глаза Анатолия. Она искала оправдание существу, которое, прежде всего, имеет обличье человека. Но Анатолий только отрицательно помотал головой:
     - Знал. Он был ознакомлен со всеми бумагами. На каждом деле стояла его подпись, что он эти бумаги принял.
     - Это не человек! - вынесла свой вердикт Светлана.
     Время было уже позднее. Все очень устали. День показался безразмерным. Столько событий и в один день! Конечно, хотелось еще поговорить, но наши, то есть мой и Светланин, организмы ослаблены и нам жутко хотелось спать. Мужчины это заметили и стали прощаться, желая нам спокойной ночи.
     - Это мы вас спасли! - напоследок, торжественно сказал Серега. - Мы герои, помните об этом!
     - Сереженька, мы поставим тебя в красный угол, куда обычно устанавливают иконы, и будем по очереди с Татьяной на тебя молиться, - сказала Света и обняла довольного спасителя.
     - Давно бы так, а то, то мусор вынеси, то в доме прибери, то поесть свари. Ну, ни какого почтения! - изрек Сережка.
     Когда мы остались одни, Светлана довольная и счастливая спросила меня:
     - Ну, как мой сон оказался вещим?
     - Как же я тебя люблю, провидица, ты моя! - ответила я свей подруге и обняла ее.
    
     Все хорошо, что хорошо заканчивается!
     Прошел суд над сектантами, кстати, он проходил в Москве. Оказывается, жених-то мой был москвичом. Какого парня потеряла! (Шутка) Сама секта располагалась и в столице, и во многих городах России имела, так сказать, свои филиалы. Это ж, сколько людей пострадало от их деятельности, какими деньгами они ворочали. Конечно, эти денежки им не помогли, каждый получил по приличному сроку в колониях строгого режима. Суд прошел, виновные получили по заслугам, и мы старались эту историю больше не вспоминать.
     Перед нами открывалась новая жизнь, которая сулила много хорошего: последний курс института, потом новая интересная работа. Все дороги открыты перед нами. Как приятно это осознавать!
     Но самое интересное, что завершило эту страшную историю, так это свадьба! Как вы думаете, кто на ком женился? Отвечаю: Серега на Светлане. Не ожидали? Я сама не ожидала. Как же я рада за них!
     Молодая супружеская пара продолжала жить со мной в доме. Вскоре у них родилась прехорошенькая девчушка. Молодые родители дали дочери удивительное, красивое, а главное очень редкое имя - Татьяна. Не знаю почему, но мне было очень приятно. А еще, Светлана и Сергей объявили, что крестной матерью их дочери буду только я и никто другой. Теперь я понимаю, что такое счастье - это когда тебя окружают любимые и любящие люди; это когда ты кому-то нужен и ты в ком-то нуждаешься; это когда есть уверенность в своих силах и силах тех людей, которых ты любишь. И еще я понимаю, что ни какие горести и несчастья не сломят по-настоящему счастливого человека! Счастья вам!
    
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"