Способина Наталья : другие произведения.

16:15

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    16:15 - время, которое разделило жизнь героя на "до" и "после".

  

  16:15

  
  - Сергей, ждем вас в завтра. Доктор Крапивин. Время 16:15.
  - Я... Нет... Я... Простите, я не смогу в это время, я...
  - Тогда я могу предложить вам среду. Осталось окно в...
  - Простите, нет. Извините.
  Не дожидаясь ответа, Сергей нажал на отбой раз, потом еще раз, как никогда прежде осознавая, что это неправильно. Все ни к черту!
  Восемнадцать месяцев, в которые вошли две недели ведомственного санатория и два месяца еженедельных встреч с психологом... Они обещали, что все закончится. Однако же сейчас он сидит, сжавшись в комок на краю своего продавленного дивана, и его бьет нервная дрожь. А все потому, что единственное свободное время у его стоматолога оказалось на 16:15. Злосчастные 16:15. Именно столько светилось на электронном табло кафешки, когда это произошло. Каким-то чудом он успел тогда заметить время. Профессиональная привычка - всегда привязывать события ко времени, чтобы последующий рапорт выглядел четко и лаконично.
  Скрипнула дверь, и на пороге комнаты в пятне льющегося из прихожей света появилась мама.
  - Сережка, я ухожу. Не забудь... Что с тобой? - перебила она сама себя, быстро входя и щелкая выключателем. Комнату залил тусклый свет.
  - Нужно вторую лампочку вкрутить, - себе под нос пробормотала мама и тут же спросила: - Что-то случилось?
  Сергей помотал головой:
   - Ничего, - просипел он, молясь про себя, чтобы мама больше ни о чем не спрашивала. Она словно услышала его безмолвную мольбу и опустилась рядом, легко касаясь сведенного судорогой плеча. Диван привычно скрипнул.
  - А ну его, этот магазин. Давай с тобой шарлотку испечем и посмотрим что-нибудь?
  Сергей кивнул, не решаясь поднять взгляд от пола. Они посмотрят что-нибудь, где нет маленьких девочек с двумя хвостиками и где не стреляют. Так пройдет еще один бессмысленный вечер, который снова ничего не изменит и не исправит.
  Следующим утром Сергей бодро приплясывал у автобусной остановки в попытке согреться. Погода выдалась на редкость неприятной. Словно где-то над головой в спор вступили две тучи: дождевая и снеговая. Борьба была равной с перевесом то в одну, то в другую сторону, так что к моменту, когда подошел нужный ему автобус, Сергей чувствовал, что джинсы на коленях промокли, а сам он основательно продрог. Однако даже на миг в его голову не закралась мысль отменить поездку, которая не была нужна никому, кроме его истерзанной совести... Или как называлось то, что заставляло его просыпаться каждую ночь и до рассвета пялиться в потолок, стараясь стереть из памяти зеленые цифры на табло "16:15" и последовавший за этим звук?
  Автобус принял его в свое прогретое нутро. Сергей помог суетливой старушке занести в салон клеенчатую сумку, стараясь при этом не помять спрятанный за пазухой сверток. Народу здесь почти не было. Негромко переговаривались двое мужчин средних лет, старик дремал на последнем ряду сидений, да еще на его остановке, помимо бабки, в соседнюю дверь вошла немолодая женщина с ребенком. От последних Сергей отвернулся сразу, постаравшись сделать вид, что в автобусе нет никаких детей. К счастью ребенок, по бесформенному комбинезону которого не было понятно, девочка это или мальчик, вел себя тихо, так что осуществлению этого пункта плана ничто не мешало.
  Автобусная остановка близ села Мохово встретила Сергея знакомой безлюдностью. В летний период здесь было полно дачников, а воскресным ноябрьским утром никому не хотелось тащиться в это богом забытое место. Взгляд привычно зацепился за разрисованное маркером расписание автобусов. Такое же древнее, как и сама остановка, где под пластиковой крышей кривыми клыками торчали покосившиеся ножки от скамейки, которой не было, еще когда Сергей ступил сюда первый раз: восемнадцать месяцев назад. От остановки к селу тянулась дорога, разбитая машинами в грязное месиво. Сергей привычно пошел по краю, выбирая, куда поставить ногу, и думая о том, что нужно привезти из отцовского гаража сапоги. Он вспоминал об этом два раза в неделю. Один раз - выходя из автобуса у села Мохово, второй раз - отмывая дома обувь. Но так до гаража и не добрался.
  Не доходя до села метров пятьсот дорога раздваивалась, превращаясь в гигантскую рогатку. Левый рог вел к низеньким домам, большей частью закрытым на зиму: лишь кое-где хмурое небо расчерчивали струйки дыма из печных труб. Правый рог тянулся к небольшому леску поодаль. По нему Сергей и направился. С каждым шагом идти становилось все тяжелее. Словно к ногам кто-то вдруг подвесил пудовые гири, и чавкающая грязь под ногами была здесь совершенно не при чем. В голове было пусто. Только раздражающе-ярко перед мысленным взором горело табло с цифрами "16:15".
  Здесь не было забора и ворот, потому у Сергея даже не было причин задержаться у входа. Он лишь вдохнул полной грудью морозный воздух и скинул капюшон с головы. Он всегда входил сюда с непокрытой головой. Все восемнадцать месяцев.
  Вероятно здесь кого-то недавно похоронили, потому что на дорожке грязь смешалась с глиной, натасканной сюда ногами тех, кто рыл могилу и провожал усопшего в последний путь.
  Сергей не понимал, почему ее решили похоронить здесь. Это место у села Мохово совсем не подходило маленькой девочке. Впрочем, маленькой девочке не подходило никакое кладбище. И если бы не он, ее бы здесь и не было. Она бы играла сейчас в куклы, ходила с мамой в кино или кафе... От этой мысли он запнулся. Только не в кафе и не в 16:15. Несколько секунд ушло на то, чтобы заставить себя сделать следующий шаг, а потом он запнулся во второй раз.
  Неделю назад здесь еще стоял простой деревянный крест с табличкой. Сегодня же с черного мраморного памятника на него смотрела она. Клюквина Марина Дмитриевна. Два хвостика. Один чуть выше другого. Точно такие же хвостики были у нее тогда. А еще здесь она улыбалась. Он уже видел эту улыбку на десятках фотографий в соцсетях ее родителей, которые он с упорством помешанного просматривал часами. Впрочем, он и был помешанным.
  Он заступил на дежурство за полчаса до случившегося. Клюквиной Марине не повезло в тот день. Причем дважды. Сначала потому, что в кафе в торговом центре вошел дерганый молодой человек (лет шестнадцати-восемнадцати, по словам свидетелей, и двадцати одного, по данным полицейского отчета). Он крутился между столиками и не реагировал на вежливые вопросы администратора, чем привлек внимание Сергея, проходившего мимо кафе. Охране торгового центра полагались лишь резиновые дубинки, но в тот момент Сергея не смутило такое скудное вооружение. Он не собирался воевать. Он собирался всего лишь попросить подростка покинуть кафе, поскольку посетители начали проявлять беспокойство. Так мать с мальчиком лет пяти, вошедшая в кафе после подростка, решительно развернулась к выходу, и Сергею пришлось пропустить их, прежде чем войти самому. Почему же Клюквина Марина с мамой не вышли тогда же, до начала драмы? Наверное, потому, что ели мороженное и о чем-то разговаривали.
  Дерганый подросток обернулся к дверям и увидел Сергея. Сперва он торопливо шагнул в сторону, а потом вдруг что-то в его лице изменилось, и он выхватил из сумки пистолет. Сергей растерянно замер, понимая, что оружие не похоже на бутафорское. Щелчок снятого предохранителя подтвердил худшие опасения. Где-то тоненько завизжала женщина.
  - Всем заткнуться! - рявкнул подросток, и наступила тишина. Сергей сглотнул и сделал осторожный шаг вперед, выставляя перед собой ладони:
  - Эй, парень! Все хорошо. Убери это.
  - Еще шаг, и я выстрелю.
  Сергей не был психологом, он не проходил подготовки по ведению переговоров, боевое оружие держал лишь в армии. Он, черт побери, был просто охранником в торговом центре.
  - Ладно, я стою, - пробормотал он и для верности сделал шаг назад.
  - Рацию на пол положи и уходи, - нервно произнес парень, и его голос сорвался на фальцет.
  Сергей отстраненно подумал, что это плохой знак. А еще он подумал, что не может уйти. Его взгляд скользнул по четырем занятым столикам. Пожилая пара: женщина нервно обмахивалась салфеткой, а мужчина замер с нелепо раскрытым ртом. Три девушки у окна, смотрящие со смесью ужаса и любопытства, все еще не решившие, всерьез ли это или просто дурацкая шутка. Беременная женщина со спутником и девочка с мамой.
   Сергей медленно отстегнул рацию и положил ее на пол, туда же отправилась дубинка. Осторожно выпрямившись, он посмотрел на подрагивавшее дуло, направленное ему ровно в середину груди, еще раз сглотнул, чувствуя как капля пота спускается по позвоночнику, неприятно щекоча кожу, и, стараясь говорить как можно спокойнее, произнес:
  - Я уйду. С удовольствием. Только давай сначала просто поговорим.
  Он не умел вести переговоры. Клюквиной Марине не повезло во второй раз.
  А дальше начались самые долгие семь минут в жизни Сергея. Оказалось, что психованный подросток не хочет ничего. Точнее ничего внятного. То ему нужна была машина, притом именно белая митсубиши, то он требовал какую-то Ирку-дуру, которая уехала с "тем хмырем", то срывался на крик, то на шепот, и Сергею было очень сложно одновременно пытаться его расслышать, понять, чего же он хочет и, главное, решить, что делать дальше. Психу он понравился. Настолько, что тот потребовал всех прочих отойти от двери. Прочие представляли собой шестерых охранников торгового центра, трое из которых были обременены лишним весом, однако отважно потели где-то там за спиной Сергея в широком коридоре. Они явно перебирали в уме детей и внуков, к которым могут сегодня не вернуться. У Сергея не было ни детей, ни внуков, потому отчасти он считал требование психа удалить остальных с линии огня вполне разумным. Не сказать, что сам Сергей мог похвастаться излишней храбростью. Однако в тот миг он не чувствовал страха. Было ощущение нереальности происходящего: словно это лишь компьютерная игра, в которой можно сохраниться, а потом откатить эпизод назад и переиграть. Полиция все не ехала, хотя ему казалось, что прошла вечность. Лишь часы, отражавшиеся в зеркальной витрине в глубине кафе, отсчитывали время, высвечивая цифры справа налево.
  Беременной девушке стало плохо. Она беззвучно сползла по сиденью и с трудом удерживалась в сидячем положении. Муж обмахивал ее сложенным вдвое рекламным проспектом и то и дело открывал рот, чтобы что-нибудь сказать подростку, но каждый раз благоразумно его закрывал. Псих, который к тому времени успел накрутить себя до критической точки, начал отчетливо паниковать. Сергею казалось, что тот не хотел убивать, а хотел что-то до кого-то донести. То ли до злосчастной Ирки-дуры, то ли до отца, у которого стащил пистолет. Сергей пытался сложить крохи информации в голове, но ничего не выходило, тогда он попросил о самом очевидном: отпустить женщин и детей. Ожидал, что псих рассмеется ему в лицо или превратится в еще большего психа, однако тот неожиданно согласился. Впрочем, лишь на ребенка и беременную женщину. Но даже от такой уступки Сергей вздохнул с облегчением.
  Подросток указал пистолетом на женщину в положении, однако та никак не отреагировала. Лишь после того, как муж что-то прошептал ей, та с усилием поднялась и нетвердой походкой направилась к выходу, а ее мужчина остался сидеть за столом, глядя ей вслед со смесью тревоги и облегчения. Сергею очень хотелось поторопить женщину, но он боялся сделать лишнее движение. Женщина вышла в гробовой тишине. Ее мужчина за столом облегченно закрыл глаза. Сергей оглянулся через плечо и увидел, как двое охранников, предварительно положив на пол дубинки, бросились ей навстречу и со всей возможной для ее положения скоростью увели прочь от кафе.
  Сергей повернулся к маме с девочкой, которые сжались за столиком рядом с психом, потом посмотрел на оставшегося на своем месте мужчину, прикидывая в уме, что еще можно сделать. Однако после безмолвного диалога с мужем освобожденной женщины стало очевидно, что застать психа врасплох не представлялось возможным: тот прекрасно видел все, что происходит вокруг, в развешанных по стенам зеркалах. Надежда была лишь на скорый приезд полиции, и хорошо было бы успеть до этого увести отсюда насмерть перепуганного ребенка.
  - Еще девочку, - напомнил Сергей. - Ты обещал.
  К его удивлению, псих напряженно кивнул и бросил:
  - Быстро! Ну!
  - Давай, - Сергей выдавил из себя улыбку, чувствуя, что губы предательски дрожат, и протянул руку девочке. Та прижалась к матери и замотала головой.
  - Ну же! - повторил Сергей, с мольбой взглянув на женщину.
  - Мариночка, иди с дядей. Я скоро приду, - негромко проговорила женщина.
  - Ну же! - поторопил Сергей, краем глаза видя, как стучит по полу кроссовок подростка.
  И тут это случилось.
  Пожилая женщина за дальним столиком вскочила на ноги, пронзительно закричав:
  - Я тоже хочу уйти! У меня давление! Выпустите меня!
  Ее муж еще пытался как-то ее урезонить, но часы на электронном табло сменили время на 16:15, подросток резко дернулся, оборачиваясь, и снятый с предохранителя пистолет оглушительно выстрелил. Даже сквозь шум в ушах Сергей услышал истошный женский крик.
  Так его жизнь разделилась на "до" и "после".
  "До" остались походы с друзьями, встречи с любимой девушкой, учеба в институте. "После" были допросы, суд, бессонные ночи, и за всем этим девочка с хвостиками, которая так глупо погибла в тот день по его вине.
  Подростка, который оказался не таким уж и подростком, оправдали, поскольку признали невменяемым в момент совершения преступления. Судя по тому, на какой машине его привозили в зал суда, такой исход был ожидаем. В отношении Сергея последовало долгое разбирательство. Полиция дотошно разбирала каждое его слово, обвиняя в том, что именно его непрофессиональные действия повлекли за собой трагедию. Однако позже, после подключения старых связей отца, все обвинения с Сергея были сняты, и от него отстали все, кроме собственной совести. Сам он считал себя виновным. Если бы он сказал другие слова, если бы мог предугадать, что женщина за дальним столиком вскочит именно в тот момент, если бы... Этим "если бы" не было числа. Его уволили из охранного предприятия, и он устроился продавцом в магазин электроники. Он завалил сессию и перевелся учиться на заочное. Он перестал встречаться с друзьями, и они, в конце концов, прекратили попытки куда-либо его вытащить. Он стал хмурым и замкнутым, и его девушка тоже взяла тайм-аут. Словом все, что было в жизни до этого, ушло безвозвратно. Взамен же пришли бессонные ночи и фобии.
  Сергей опустился на корточки возле могилки и расстегнул куртку. Замок замял бумажную обертку, и ему пришлось оторвать ее край, чтобы высвободить сверток. Две алые гвоздики легли к памятнику рядом с упакованной Барби. Или не Барби. Он не разбирался в куклах. Он вообще ничего не знал о маленьких девочках, кроме того, что они должны жить.
   - Прости меня, - бессмысленно прошептал он, понимая, что она никогда не простит, как и он сам.
  - Это вы? - раздался за спиной женский голос.
  Сергей вскочил, оскользнулся на грязи и непременно упал бы, если бы не ухватился за ствол росшей рядом рябины.
  - Я... простите. Я... - забормотал он, пятясь назад, понимая, что там лишь ограда, и ему придется через нее перешагивать, потому что у калитки стояли родители Клюквиной Марины.
  - Это вы приносите цветы? - повторила женщина.
  Сергей кивнул и сделал еще один бессмысленный шаг назад.
  - Простите, - снова сказал он.
  - А мы все гадали. Всех друзей расспросили. Никто не сознавался. А это были вы.
  - Простите, - как попугай, повторил Сергей, - я больше...
  - Зачем вы сюда пришли? - голос мужчины прозвучал резко.
  Сергей подавил желание втянуть голову в плечи. За все восемнадцать месяцев он ни разу не встретился здесь ни с кем из семьи девочки.
  - Я... просто хотел принести цветы.
  - Зачем? - повторил мужчина.
  - Я... Я просто...
  - Это тот охранник, - обратилась Маринина мать к мужу.
  - Я помню, - мужчина кивнул, не отрывая от Сергея напряженного взгляда.
  - Дима, я уже говорила тебе...
  - Я помню, - снова кивнул отец Марины.
  - Я пойду, - пробормотал Сергей.
  Пара не сдвинулась с места, поэтому ему пришлось перекинуть ногу через оградку. Мужчина нахмурился еще сильнее.
  Путь к выходу лежал вдоль Марининой могилы. Сергей был вынужден пройти рядом с неподвижными родителями девочки, которая погибла по его вине.
  Он проскользнул мимо, втянув голову в плечи, когда мать Марины вдруг сказала:
  - Постойте. Сергей, верно?
   Сергей обернулся и кивнул.
  - Вы не виноваты, - вдруг сказала она.
  - Нет, - он замотал головой. - Я виноват. Если бы я нашел другие слова, если бы...
  - Я знаю, о чем говорю. Мне нелегко было это признать. Я винила всех. И вас в том числе. Но когда меня подробно допрашивали о случившемся, и я заставила себя вспомнить те полчаса до... до того, как...
  - Семь минут, - автоматически поправил Сергей.
  - Правда? Мне казалось больше. И знаете, Маришка прошептала мне тогда: "Мама, какой храбрый этот дядя. И какой красивый". Она тогда думала, что это невсерьез. Но...
  Сергей сморгнул и почувствовал, что лицо матери Марины теряет четкость. Он сотни раз сходил с ума за эти месяцы. Он попеременно кричал на родителей и замыкался в себе. Только не заплакал ни разу. И вот сейчас он почувствовал, что слезы вдруг потекли.
  - Это был несчастный случай, Сергей, - ровным голосом сказала мать Марины, хотя, утерев глаза рукавом, Сергей заметил, что она тоже вот-вот заплачет.
  - Спасибо за цветы. Только... не приходите сюда больше.
  Это было как удар под дых.
  - Я...
  - Вам нечего здесь делать. Простите себя, потому что Маришка все равно вас не простит. Ей просто не за что вас прощать.
  Она вдруг шагнула к Сергею и протянула руку к его лицу. Он едва не отшатнулся, иррационально ожидая удара, однако женщина ухватила край капюшона и натянула ему на голову.
  Этот жест, такой безусловно материнский, словно что-то заклинил в Сергее. Вероятно, механизм, который отвечал за прекращение слез. Вблизи мать Марины выглядела старше. В кафе ему показалось, что ей нет и тридцати.
  - У нее один хвостик выше другого, - невпопад сказал Сергей.
  Женщина оглянулась на памятник.
  - Это в тот день. До кафе.
  - Уходите! - отец Марины обнял жену за плечи.
  Сергей кивнул и развернулся к выходу.
  На обочине, утонув в грязи по середину колеса, стоял громадный внедорожник. Водитель за рулем меланхолично набирал смс. На Сергея он даже не взглянул. С этой стороны сливающиеся в одну дороги были похожи на ракету. Сергей вдруг вспомнил, что в детстве мечтал стать космонавтом. А еще вспомнил, что у него не сдан зачет по матанализу и не дописан реферат по экономико-математическому моделированию.
  Небо перестало сыпать мокрым снегом, и путь назад показался в разы легче. Сергей оглянулся через плечо. Издали сельское кладбище было похоже на небольшую рощицу.
  Он храбрый. С этой мыслью Сергей достал мобильный и отыскал среди контактов номер своей Ленки.
  Слушая длинные гудки, он думал о том, что нужно купить яблок взамен тех, что вчера пошли на шарлотку.
  - Алло! - раздалось на том конце.
  - Привет, - храбро начал Сергей, - Я...
  - Сходим в кино?
  - Сходим, - храбро согласился Сергей. - Выходи за меня, а?
  На этот раз на том конце замолчали так надолго, что он уже решил, что связь оборвалась. Наконец раздался тихий смех:
  - Давай сначала в кино. А потом уж разберемся.
  - Давай, - с облегчением согласился Сергей.
  Восемнадцать месяцев он убегал от самого себя, зарываясь в чувство вины. Наверное, потому, что он просто не знал, что он храбрый. А теперь знает. Спасибо девочке со смешными хвостиками, которая никогда его не простит, потому что, наверное, его вправду не за что прощать.
  Шагая к остановке, Сергей от всей души надеялся, что настанет день, когда он сможет принять это до конца, не только разумом, но сердцем.
  Снеговая туча над его головой все-таки одержала верх, и в воздухе закружились белые хлопья. Они падали на раскисшую дорогу и вызывающе белели несколько секунд, прежде чем грязь забирала их жизни. Но на смену погибшим летели все новые, и не было им числа. Скоро и поле, и дорога - весь мир, насколько хватало глаз, стал девственно-белым. И это казалось правильным.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"