-- Товарищи! К сожалению, мы вынуждены прервать наше праздничное вещание.
Диктор, кажется, с трудом сдерживался от дрожи в голосе.
-- Несколько минут назад в ОССР произошло землетрясение магнитудой свыше девяти баллов. Эпицентр находится в восьмидесяти километрах к юго-востоку от города Громово?го. Последствия оцениваются как катастрофические в республиканском масштабе. Товарищи, просим вас быть готовыми к повторению подземных толчков.
Секунда молчания -- будто бы в студии не хватает воздуха.
-- Высший приоритет в сетях передачи информации передаётся организуемым аварийным штабам. Сводки о развитии событий в ОССР будут передаваться текстом. Следите за сообщениями об организации всесоюзной помощи пострадавшим. Запись торжественного пуска атмосферных генераторов...
Тихий всхлип.
-- Простите, товарищи. Записи будут доступны по мере разгрузки каналов.
...Контур охлаждения тёк. Запасной -- тёк безбожно, а потому был попросту закрыт на все вентили и задвижки.
Реактор, если честно, держался на руках дежурной смены.
-- Канал восемнадцать, отметка тридцать девять, "Карася", срочно!
И роботов осталось -- от силы один из десяти. Остальные лежат под завалами. Весьма некстати перекрывшими тоннели. Абсолютно необходимые, чтобы быстро перебрасывать оставшиеся машины с одной заплатки на другую.
В воздухе плавала вездесущая серая пыль.
А температура росла. И реактивность -- тоже.
Вот такая задачка...
Ковалёв -- начальник станции -- хмуро уткнувшись усами в сцепленные пальцы, смотрел на исчёрканную нерасчётными, зато способными вытянуть несколько лишних мегаватт-часов перед аварийной остановкой, режимами.
Меня в них больше всего смущали надписи красным фломастером о десяти (а где -- и всех тридцати) тоннах расплавленного концентрата в бассейне под активной зоной. Ковалёва, похоже, что-то совсем другое.
-- Температура -- сто шестьдесят!
-- Стас, через восемь градусов по всем инструкциям нужно отключаться. Это минут пятнадцать. Или шестнадцать.
-- Я знаю, -- кивнул начальник главному инженеру.
-- Ты сам представляешь последствия?
-- Да. Причём любого из вариантов.
Ковалёв вынул из кармана планшет, пробежал пальцами по клавиатуре; нервно побарабанил по столу.
-- Связи нет. Сеть почти лежит.
-- Принимай решение.
Коротко взвизгнула сирена. Пара техников судорожно, косясь на замерцавшие красные пятна в схеме, бросилась переписывать команды роботов.
Остальные по строчкам правили то, что уже полчаса светилось жёлтым. Почти всю станцию.
-- Мы даём без малого гигаватт. Это, считай, половина того, что осталось после землетрясения.
-- Если полыхнём -- его всё равно не станет. А вот ликвидаторам головной боли...
-- Ковалёв на линии. Ковалёв на линии, как меня слышно? Ковалёв, "Апрельск-2", необходима срочная остановка. Идёт перегрев. Вы откуда упали? Нет, не могу. Мне нечем. У меня АЭС через полчаса взорвётся. Мне срочная остановка нужна! С-с-собаки.
-- Высочайшие стороны не достигли консенсуса, -- процедил инженер. -- Конкретизирую. Через 30 минут -- если чётко выполнять приказы штаба -- реактор стечёт через пол, заполнит зал водородом, снесёт крышу и выплюнет в воздух восемнадцатизначное число беккерелей. Город останется только накрыть колпаком. Весь. Это будет покруче Фукусимы, если помнишь такую.
Смена в четверть глаза оглянулась на начальника. С учётом того, сколь крепко держала внимание умирающая система охлаждения -- вцепились взглядами.
Роботы заклеивали течи и качали воду...
...А ведь Апрельск считался абсолютно безопасным, пока сегодня под конец дневной смены не тряхнуло; да так тряхнуло, что спустя десять минут пришлось поднять всё взрослое население города, а через пятнадцать -- просить помощи из столицы.
Будь мы у них одни такие -- сейчас все три станции города спокойно и чинно останавливались бы для ремонта.
Землетрясение прокатилось по всей республике. Сил не хватало катастрофически. Разбор завалов попроще -- цехов Васильевского автобусного гиганта, например -- попросту оставили на потом.
...Хорошо, первая субботняя капель многих выманила из домов на улицы...
Хуже было с шахтами под Громовы?м. По радио (ведь было время его слушать в самом начале!) сказали, что под землёй осталось почти полторы тысячи человек.
Совсем плохо шли дела на Комсомольском химическом. Туда бросили все войска химзащиты, что нашлись под рукой. И, пока не прилетят "Илы" из Москвы и Свердловска, помощи от армии нам ждать не приходится. Они будут первыми со всего Союза, кто успеет придти на подмогу -- но лететь им всё равно безумно долго.
Ленинский каскад ТЯЭС отрезало от всех сетей.
А у нас, в Апрельске, из трёх АЭС одна -- самая старая -- рухнула, на другой мы руками держали один реактор из пяти, а мощности поломанных турбин третьей едва-едва хватало (хватало ли?), чтобы обеспечивать собственную жизнь.
Энергия же была нужна всем. Мобильные генераторы просто не могли дать столько, сколько требовалось кранам и экскаваторам. Сеть кое-как удалось скоммутировать, но работала она на пределе.
Вилка.
--... Меня-то не пугай. Мы с тобой зубры тёртые, уж не пропустим момент, когда тормозить надо даже без санкций. А вот если остановимся слишком рано -- в разгон уйдёт первая станция. Там сейчас даже крыши нет. Озеро расплавленного урана на открытом воздухе -- не лучшее место для воскресного пикника.
Одно из красных пятен по точкам стёрлось с экранов. Было бы чему радоваться -- возле северной стены разбухала новая капля. В очередном канале начался перегрев, при малейшем падении давления грозящий заткнуть всё пробками пара.
-- То же самое будет, если мы сгорим.
-- Будем считать, наша задача -- сгореть аккуратно, не развалив свои стены. И протянув подольше.
-- Всё равно требуй приказа на остановку. Не скромничай.
Начальник провёл пальцами по мокрым бровям, придвинул поближе коммуникатор. Взглянул на мониторы. Красная капля подрагивала, никак не желая стекать.
-- Я Ковалёв, "Апрельск-2". Аварийному штабу апрельского энергоузла. Требую разрешения на остановку станции. Понимаю ситуацию. Я сгорю через двадцать минут. Читал я ваш приказ! Да, вы требуете невозможного. Снимайте. Держать здесь людей -- смерть, это раз. Станцию будет не восстановить, это два. Как хотите.
И откинулся на спинку стула, устало закрыв глаза.
Капля чуть расползлась, хоть на её границах и мерцала половина всех белых флажков ремонтных работ.
Двое инженеров пытались выкроить полпроцента охлаждения от перестановки мест слагаемых... То есть, порядка ремонта.
Техники глазами и руками ушли в роботов, ежесекундно давая подсказки автоматике.
Все следили, как ползёт вверх температура.
-- А помнишь, как нам в первые годы приходилось обходиться с тэбэ?
-- Помню, Стас. Перед этим, вообще-то, война была. Причём полстраны лежало в руинах уже к её началу.
-- Вот и сейчас...
Ковалёв подтянул с противоположного конца стола эксплуатационный журнал.
-- Переходим в автоматический режим. Смена, две минуты на отдачу команд роботам, пять -- на эвакуацию из комплекса, затем переходите в распоряжение аварийного штаба. Для контроля ситуации и своевременной остановки реактора остаются начальник станции Ковалёв Станислав Сергеевич, пятая группа, и главный инженер Веремеенко Игорь Владимирович, пятая группа.
Кто-то удивлённо и нервно сглатывает, кто-то начинает ещё быстрее вбивать команды. Слышно, как гудит турбина в машинном зале.
-- Повоюем, Игорь?
-- Повоюем, Стас.
Люди из пультовой растворяются, дописав программы.
-- Шварц, вам особое приглашение на выход нужно?
...Отворачиваюсь от расчёта режима -- пять секунд машина подумает без меня. Вынимаю комсомольский билет из кармана. Молча кладу на стол.
-- Да, и параметры, с которыми мы протянем подольше, почти нащупались.
-- Сделай доброе дело. Иди, расскажи снаружи, как два старика геройствовали. А машину оставь, досчитаем.
-- Разбираться нужно долго. Тут я полезнее.
-- Допустим. Но живыми мы отсюда можем и не выйти. Выбросов в атмосферу избежать можно, а вот внутри всякое может выйти...
Я пожал плечами и отвернулся обратно к монитору. В отражении нач.станции хмыкнул в ответ и ткнулся в коммуникатор, а инженер задумчиво ему покивал и наклонился к главному пульту, потеряв интерес ко всему окружающему.
-- Ковалёв, "Апрельск-2". Станция в автоматическом режиме. До аварийного отключения примерно десять минут. Помнится, вы меня уже сняли с должности во время прошлого звонка, второй у меня нет. Могу предложить вышестоящие инстанции, божественное вмешательство или зелёных человечков; у них требуемая мощность есть. Технически невозможно. Ничего, я сам свяжусь, -- и отключил передачу.
-- Станислав Сергеевич, последний шаг оптимизации. Через две минуты дам параметры.
-- Молоток, если поможет -- будем считать, второй пункт сработал. Я пока первым займусь. -- И, без паузы, -- Апрельский совет? Ковалёв, АЭС-2. Если из штаба не сообщали: мы в аварийном режиме, угроза расплава активной зоны. Хотелось бы мне шутить. Через десять минут городу в любом случае понадобится, по меньшей мере, сотня мегаватт. Да, проверьте, пожалуйста, по своим каналам. Ни в коем случае не присылайте людей. Спасибо. Жду.
Веремеенко удивлённо оглянулся:
-- Они не знали?
-- Похоже на то.
-- Значит, плохо мы воевали тридцать лет назад.
-- Плохо -- не плохо, но сволочь в штабе завелась.
-- А ты этого по их приказам не понял?
Я, тем временем, вывел на экраны новый режим. Лишних минуты три на мощности мы бы с ним проработали. Одна проблема -- к таким параметрам можно было перейти только... Впрочем, к ним можно было попросту не смочь перейти.
-- Изящно. Своевременно, -- Ковалёв покосился на красную каплю, растёкшуюся на добрую четверть экрана. -- И, главное, самокритика местами излишня. Если вентили здесь и здесь закрыть одновременно с опусканием стержней...
-- ...То в рабочей части контура подскочит давление...
-- ...Это нам и надо.
-- Автоматика в том секторе не работает. Роботов не снимешь. Я бы вручную, да только размаха рук на два коридора не хватит. Ваше слово, товарищ Шварц.
-- С одним вентилем справлюсь...
...Усиленной сейсмозащиты в Апрельске, стоящем посреди литосферной плиты, не закладывали. Поэтому станция могла бы продолжать безопасно работать после падения стратосферного "Туполя". Или метеорита. Или -- из совсем фантастического -- после стратегической бомбардировки.
Но вот после землетрясения приходилось пробираться по обломкам бетона и арматуры, заполнившим тоннели почти до половины. Хуже -- по ним приходилось бежать и дышать так и не осевшей цементной пылью. Ещё страшнее -- обломки взялись не откуда-то, а из стен и потолков, которые не обваливались теперь только из чувства ответственности перед человечеством. Совсем плохо -- ретрансляторов не осталось, и рации под землёй ловили друг друга через два раза на третий.
-- Ковалёв, как меня слышно.
-- Шварц, слышу.
-- Веремеенко, слышу от-вра-тительно. Ещё не на месте... Готов.
-- Три... Два... Один... Давай!
Где-то вдалеке -- кажется, будто слышу сквозь все стены -- упали бор-графитные стержни. Вентиль уже прошёл три оборота из пяти... Успеваю, давление в рабочих контурах должно подрасти достаточно быстро, чтобы снять пиковое тепло.
Энергоузел жаль -- хорошо, если восстановить выйдет треть старых блоков... Глядя на то, что осталось от нашей станции.
Четвёртый оборот.
Наверное, с теперешним дефицитом энергии в республике нам надо ждать строителей-энергетиков со всего Союза.
Из труб до сих пор не хлещут по стенам струи перегретого пара -- выходит, смогли переключить режим.
Пятый оборот. Бегом в пультовую.
...Начальник держал руку на красной кнопке экстренного отключения. Главный инженер -- на её дублёре. Для меня такой "выключатель" тоже нашлась.
Активная зона по-другому уже не управлялась.
-- Вот, смотри, Шварц, -- Веремеенко, несмотря на ситуацию, был спокоен, как удав. -- Мы сейчас по меркам какого-нибудь простого парня из Техаса занимаемся самоубийством. Сидим на атомной бомбе, держим пальцы на кнопках и не жмём их. А почему?
-- Нельзя. Держаться нужно.
-- Зачем? -- тоном экзаменатора спросил тот. -- По-простому, по жизни.
-- Хм. У меня друзья на первой и третьей станциях. Нельзя же их подводить...
-- Только там?
-- Да по всему Апрельску. И в Комсомольске. И в Громовом.
-- ...И по всему Союзу, -- закончил за меня Ковалёв.
-- Каким бы ехидным ни казался наш непосредственный начальник, он чертовски прав. Вот когда я в феврале... Том самом, что был перед Апрелем... Защищался -- атмосфера совсем не той была. Какое там -- сидеть на бомбе, чтоб страну не подвести.
-- А... А долг?
-- А этим словом называли ипотеку с кредитом на форд-фокус. Радуйся, что не слышал таких звукосочетаний. И, кстати, о Фукусиме. Туда добровольцы самолётами не летели. Так. Картиночки с сакурой рисовали от силы.
-- Игорь, тихо. Примерно восемьдесят секунд.
Руки замерли на кнопках.
Гул турбин в машинном зале. Чуть слышное шипение воды в пробитых трубах. И график запаса реактивности ползёт вверх.
Трель вызова и сама по себе включившаяся связь заставили вздрогнуть всех троих.
-- Апрельск-2, зампредоблсовета говорит, как меня слышите?
Забавно. К последней минуте автоматике можно было полностью доверить только ответы на звонки.
-- Ковалёв, слу...
-- Глушите!
...Все трое вдавили кнопки одновременно. Каким-то шестым реакторным чувством уловили, как выстреливают в активную зону без малого три сотни стержней поглотителя; как впрыскивается в контуры борная кислота; как складываются бериллиевые отражатели...
Скачком упала реактивность.
Поехала вниз кривая отдаваемой в сеть мощности.
Всё. Теперь у нас есть только тепло перегретых воды и металла и раскрученный маховик турбины.
-- Нашли энергию?
-- Уже подали. Не спрашивайте, чего это стоило энергетикам. Да, Ковалёв, как начальник станции, напишите представление к наградам. Когда разгребём все последствия землетрясения, оно пригодится. Мы в Совете просмотрели телеметрию. Головотяпство городского аварийного штаба вы исправили полностью, считайте -- спасли ситуацию. Если вас это успокоит, руководитель энергоузла уже снят с должности. Хотел погреться в лучах славы, гнал нам победные отчёты, которые некогда было проверять. Результат вы лучше меня представляете. Всё. Остывайте спокойно, товарищи, не буду мешать...
ТАСС >> Сводка от 04:00 (Мск) 13.03.2061.
В ликвидации последствий катастрофы в ОССР на данный момент, спустя 12 часов с момента землетрясения, участвует свыше 22000 добровольцев. Напоминаем, что запись в отряды для помощи республике производится во всех военных комиссариатах и местных советах страны; переброска спасателей и эвакуация пострадавших осуществляется специальными рейсами "Аэрофлота" и военно-транспортной авиации.
Спасатели расчистили проход на 4-й уровень шахтного комплекса в Громовом. Из-под завалов освобождены 213 человек. Спасённые доставлены в мобильный госпиталь в состоянии различной степени тяжести. Под землёй ещё остаются 1235 человек; работы в шахте ведутся непрерывно в 3 смены.
Опасность техногенных катастроф к настоящему времени полностью устранена. Бассейны разлива опасных реагентов Комсомольского химического комбината заморожены, идёт дегазация территории цехов. Утечки химических продуктов в водоёмы нет.
Электростанции Апрельского энергоузла остановлены, радиоактивных выбросов в окружающую среду не наблюдается. Над АЭС--1 возводится временный лёгкий саркофаг. Температура разрушенных активных зон стабилизирована. На АЭС--2 и АЭС--3 ведётся расчистка площадок для замены разрушенных узлов и агрегатов; по предварительным данным активные зоны всех девяти реакторов не повреждены.