Грузовое судно "Амальтея" несет меня сквозь темное холодное пространство к поясу астероидов. Вчера днем этот сравнительно небольшой космический корабль оторвался от поверхности Красной планеты, стремительно набрал высоту и, взяв необходимый курс, понесся вперед. В космосе любое направление кажется выбранным наугад - настолько он огромен и пуст - но, если все расчеты верны, то, преодолев более двухсот миллионов километров, мы окажемся там, где следует.
Вместе со мной летят еще четверо: капитан корабля, помощник капитана - он же специалист по автоматике - который в каком-то смысле даже важнее капитана, так как именно под его контролем работают все системы жизнеобеспечения корабля, один доброволец, ищущий приключений, а также ученый-химик, летящий за новыми открытиями.
Путь займет около двух суток, так что у меня есть достаточно времени, чтобы сделать эту аудиозапись в своем дневнике. Мне нравится читать, поэтому я включил на своем коммуникаторе функцию перевода речи в печатный текст, чтобы потом не только послушать самого себя, но и почитать то, что я наговорил. Собственно, это будет, скорее, рассказ о себе, мысли вслух, поэтому я постараюсь говорить подробно, складно и вдумчиво.
Совсем недавно, четыре года назад, состоялось знаменательное событие - первое рождение человека за пределами Земли. Это произошло во Второй марсианской колонии, на равнине Эллада, в местном медицинском корпусе. Конечно, данное событие носит элемент случайности, - так произошло потому, что в тот момент не было ни одного космического корабля, отправляющегося на Землю, и врачам пришлось пойти на риск, принимая роды в непривычных условиях. К счастью, все прошло удачно, поэтому факт остается фактом - первый в мире человек, родившийся не на Земле, теперь имеет уникальную запись в своем электронном паспорте в графе "место рождения": планета Марс, Вторая исследовательская база. До этого название планеты никогда не указывалось, потому что в этом не было надобности, а теперь это стало актуальным.
Я упоминаю это событие в связи с тем, что видел и хорошо запомнил ту женщину и ее ребенка. Я прилетел на Марс через полгода после родов, на корабле, который затем увез их двоих на Землю. Я, в числе прочих, успел пообщаться со счастливой обладательницей здорового малыша - это был мальчик - и узнать обстоятельства его рождения. Я познакомился и с отцом. Невеста улетела, а он остался на Марсе.
Ребенок, появившийся на марсианский свет, стал для меня символом, даже знамением. Я, в силу юного возраста, не до конца представляю масштаб происходящих перемен, но даже их малой части - факта рождения человека за пределами Земли - мне оказалось достаточно, чтобы понять, насколько удивительные времена выпали на мою долю.
Пожалуй, немного расскажу о себе.
Меня зовут Игорь Мезенцев. Я родился...
(приглушенно) Боже, для кого я это все диктую?
Я родился в Красноярске 14 августа 2038 года. Там же провел детство. Мои родители заняты в тяжелом машиностроении, работают на местном "Сибтяжмаше", который после реорганизации завален заказами для космической отрасли. В мире сейчас строится множество космических объектов - для всего этого нужна специальная строительная техника.
В общем-то, неудивительно, что я с детства мечтал о космонавтике. Родители много рассказывали мне о том, как и где будет использована производимая ими техника: в какой-нибудь точке мира будет построена взлетная площадка, затем оттуда полетят корабли к далеким планетам и их спутникам. Описания космодромов, кораблей и планет были настолько убедительными, что в детстве я просил маму рассказывать мне о них на ночь вместо сказок. Я стал мечтать о космосе.
Когда я чуть повзрослел, я задумался над тем, кем именно я хочу стать, какую профессию хочу выбрать. После некоторых раздумий я решил, что буду заниматься космоэнергетикой, поскольку без мощных источников энергии нельзя создать полноценной колонии на другой планете, и невозможен ни один космический перелет. Без энергии нет космоса. К тому же я люблю физику, так что выбор напрашивался сам собой.
В 55-м году, блестяще сдав вступительные экзамены, я поступил в Московский государственный университет космонавтики, на факультет энергетики и автоматики. Не подумайте, что я назвал сдачу экзаменов блестящей, чтобы похвалить себя. По сумме набранных баллов я оказался вторым после неизвестного мне в ту пору абитуриента по фамилии Каменев. Немного позже я познакомился с ним и должен сказать, что уже тогда он выглядел очень взрослым, а полет его мысли произвел на меня неизгладимое впечатление. Мы подружились. Теперь он, наверное, знает о космонавтике все, он замечательный инженер, невероятно работоспособный человек. Возможно, по иронии судьбы, его фамилия больше подходит для того, чтобы лететь к поясу астероидов, но он трудится на Земле, придумывая конструкции новых космических кораблей.
Итак, я оказался в шумной и торопливой Москве. Одним из мотивов поступления в университет космонавтики было то, что, в первую очередь, отсюда производился отбор молодежи для ежегодных экспедиций на Луну, орбитальную станцию между Луной и Землей или Марс. Каждой зимой или ранней весной, в зависимости от расположения небесных тел и наличия транспорта, четверо ребят отправлялись в свои путешествия. Причем шанс полететь был у каждого, кто учился на курсах с третьего по шестой, поскольку брали по одному студенту с каждого курса. Возможность ярко проявить себя предоставлялась в любом возрасте, нужно было лишь проявить желание и умение.
В январе 57-го пришла пора назвать счастливчиков, которые сменят на своем посту предыдущий квартет студентов, возвращающийся из космоса примерно через месяц. Ректор университета выступил с небольшой зажигательной речью. Потом назвал имена четырех достойнейших, начав со старших. А затем случилось то, чего никто не мог ожидать: ректор внезапно заявил, что в этом году летит не четверо, а пятеро. Зал оживился. Ректор объявил, что отправится студент второго курса. Часть зала разочарованно выдохнула - в большинстве своем старшие курсы; другая часть, то есть, в основном, младшие курсы, тут же, не дожидаясь слов ректора, стала аплодировать. Всем было ясно: речь идет о Каменеве.
Я, кажется, не назвал его имени. Да. Его зовут Константин...
После того, как ректор все-таки произнес вслух фамилию моего друга, тот, как и предыдущие четверо, поднялся на кафедру, чтобы произнести несколько слов. Мой друг вышел и неожиданно сказал, что у него нет особого желания лететь на Марс, потому что он хочет заниматься инженерным делом здесь, на Земле, хочет проектировать корабли, но он предлагает отправить вместо себя не менее, а может и более, талантливого студента - и назвал мое имя.
Повисла гробовая тишина. Я от удивления, кажется, раскрыл рот, и замер в таком глупом положении. Даже ректор в первую секунду не нашелся, что ответить. Через несколько мгновений он все-таки собрался с силами и спросил, уверен ли Каменев в своем решении. Тот ответил, что да. Ректор, в свою очередь, заявил, что не может сам принять решение о замене, поэтому ему нужно посовещаться с коллегами. Он заверил, что предложение Каменева будет рассмотрено. У нас в университете это был первый случай отказа от экспедиции.
На меня поступок моего друга произвел большое впечатление, настолько это было великодушно с его стороны.
Мне очень хотелось полететь на Марс, но я намеренно не проявлял на людях бурной радости, чтобы никто потом не мог сказать, что я выпросил свою экспедицию. Я целиком и полностью полагался на решение специальной комиссии, которая решала, кому суждено лететь, а кому нет.
Через две недели, уже в феврале, когда в Москве повсюду еще лежал снег, меня известили о том, что я лечу вместо Каменева. Не скрою, я был на седьмом небе от счастья, потому что сбывалась моя мечта. Я не знал, как мне благодарить Константина. К тому же природа благоволила мне: в начале 57-го года расстояние между Землей и Марсом было наиболее удобным, чтобы совершить перелет. Таким образом, наша экспедиция отправлялась именно на Красную планету. И только один единственный студент изъявил желание лететь не на Марс, а на Луну, куда добраться было значительно легче и быстрее и попутного транспорта было больше.
На Марсе мы должны были удаленно продолжать свое обучение, но теперь совмещать его с работой.
Так вот, Константин отказался от любых подарков, на все мои благодарности он отвечал, что сделал лишь то, что должен был сделать. Он все равно бы не полетел. И, как полагается среди порядочных людей, он поделился своей путевкой с другом.
...
Правда, вышла небольшая заминка. Наша отправка на космодром, откуда вылетал космический корабль "Талария", задерживалась. Причиной тому была временная неготовность второго марсианского космодрома к принятию кораблей. Томительное ожидание длилось примерно месяц. Мы улетали не в феврале, а в начале марта, предварительно пройдя медицинское обследование. На здоровье я никогда не жаловался, так что все прошло спокойно.
5 марта 2057 года. День нашего вылета. Как сейчас помню, в окрестностях космодрома стояла замечательная солнечная погода. За день до отбытия пассажирский самолет домчал нас до ближайшего к нему аэропорта. Отсюда, уладив все дела с багажом и документами, на автобусе мы добрались до стартовой площадки. На второй секции этой площадки стоял большой разлапистый красавец ослепительно прекрасного сливочного цвета - космолет "Талария" - упиравшийся в землю своими четырьмя мощными опорами.
После было волнение. Взлет, казался мучительно долгим и неторопливым, то и дело раздавался подозрительный скрежет, временами пугал таинственный шорох, постепенно росли перегрузки.
А потом все закончилось. В моей памяти отпечатался какой-то резкий скачок: только что мы, вжавшиеся в свои кресла, сидели, не имея возможности шелохнуться, и вдруг - тяжесть сменилась невесомостью, а невесомость быстро превратилась обратно в тяжесть, но на этот раз приятную, спокойную, без рывков, нарастаний и уменьшений, как будто мы никуда и не улетали. Корабль стал набирать скорость и понес нас к Красной планете.
Как радовался я тогда тому, что попаду на Марс! Смогу ступить на его суровую каменистую поверхность, проведу там целых два года!
Дорога до места назначения заняла без малого двое суток, которые отчаянно тянулись в томительном ожидании, словно мы летели не два дня, а две недели. Космический корабль будто бы нарочно висел в пустоте на одном месте, не двигался или полз как черепаха, но это все были обманчивые ощущения, потому что на самом деле мы неслись по направлению к цели с огромной скоростью.
Воспоминания о посадке получились скомканными. Только что со всех сторон нас окружал мерцающий космос, и, надо же такому случиться, впереди по курсу корабля возник из ниоткуда красноватый шар, в точности похожий на Марс. Мы приближались к нему, и его рельеф можно было разглядеть в мельчайших подробностях.
Посадка получилась мягкой. Мы очутились на равнине Эллада, расположенной близ Южного марсианского полюса. Здесь построена база или, как ее принято называть - колония, рассчитанная на несколько сотен обитателей. Та самая, где недавно родился ребенок.
Мы сели на освещенную огнями круглую площадку космодрома. Вокруг раскинулась ровная гладкая каменистая пустыня, летающая пыль придавала небу розоватый оттенок. Кроме небольшого компактного здания серебристого цвета и парочки гусеничных агрегатов, занимающихся разгрузкой-погрузкой, на космодроме находилась забавно вытянутая "колба" - местный транспорт для вновь прибывающих или улетающих. Больше ничего рукотворного видно не было, кругом один песок и камни.
Наверное, окружающий пейзаж мог бы оказать на нас, студентов, угнетающее воздействие, уж больно он был унылым. Но наше воодушевление не могла сломить такая мелочь. Где-то вдали, за облаками пыли, светилась маленькая точка. Как выяснилось, это был прожектор, укрепленный на мачте, своеобразный маяк, показывающий направление движения к марсианской базе. Все, кроме капитана корабля, сели в "колбу", на которой красовалась надпись "bus", то есть это был автобус. На нем мы добрались до колонии.
Так я оказался на четвертой планете от Солнца.
(молчание)
...Если честно, я нахожусь в страшном смятении чувств. Я не умею говорить обо всем остальном, не сказав главного. Пожалуй, о своей профессиональной деятельности на Марсе и о своих впечатлениях я могу поведать чуть позже, при условии, конечно, что мне понравится диктовать текст. Сейчас меня больше всего заботит другое.
Дело в том, что примерно за год до того, как я полетел в экспедицию, я познакомился в одном из больших кафе, которых так много в Москве, с восхитительной девушкой по имени Света. Покорив меня, она ураганом ворвалась в мою жизнь, поменяв в ее устройстве все, что было возможно, кроме одного - моей тяги к космонавтике. Я мог отказаться от чего угодно, но я не мог отказаться от самого себя. Ведь когда выбирали кандидатов для полета на Марс, я понимал, что никуда не полечу, потому что не подхожу по возрасту. Так вышло, что Константин сделал мне потрясающий подарок, но этот подарок положил конец нашей со Светой совместной жизни.
Света восприняла новость о моем отлете со смешанными чувствами. С одной стороны, она прекрасно знала, как я увлечен своим делом, насколько предан ему. С другой, трудно радоваться, когда впереди двухгодичная разлука.
Улетая, я сильно переживал, колебался. Она была очень мне дорога. Я хотел бы взять ее с собой, но это было невозможно. В день моего отъезда из Москвы, когда она провожала меня в аэропорту, она плакала.
А я сделал то, о чем жалею до сих пор: я пообещал, что вернусь.
Зачем я сказал так, если не был в этом уверен?
Где-то глубоко внутри я уже понимал, что, если мне представится такая возможность, с Марса я отправлюсь еще дальше, на орбитальную космическую станцию "Зевс", что вращается в поясе астероидов. А если выпадет шанс, то и к Юпитеру. Мое путешествие обещало быть очень долгим.
Я дал обещание, не потому, что я был непорядочным или ветренным человеком, а потому, что не смог, побоялся вот так, сразу, заявить, что я могу прилететь обратно только через несколько лет. Конечно, я не мог заранее быть уверенным, что не столкнусь на Марсе с неразрешимыми проблемами, которые вынудят меня вернуться на Землю. Однако уже тогда я был уверен в своих силах и желал оказаться на "Зевсе". Двухгодичное расставание было еще как-то объяснимо, но сейчас я уже лечу на "Амальтее".
...
С марта 2057-го по февраль 2059-го я работал и учился на Марсе. Трудился я по своей основной специальности: обслуживал местный ядерный реактор, расположенный в целях безопасности на глубине двадцати метров. Заочно обучался и удаленно сдавал экзамены. Чтобы рассказать обо всем, что там со мной происходило, нужно будет как-нибудь набраться сил.
Все эти два года за мной неотступно следовало по пятам чувство вины, потому что меня не покидало ощущение, что я обманул Светлану. Сколько раз, разговаривая с ней по видеосвязи, я пытался сказать о том, что я поступил неправильно, пообещав вернуться, что я не вправе просить ее ждать меня, но она все время говорила в наших беседах о том, что по-прежнему тоскует и хочет видеть меня.
В феврале началась подготовка к возвращению домой. Я обратился к руководству университета и в управление марсианскими колониями с просьбой разрешить мне остаться на Марсе ввиду моего желания участвовать в покорении пояса астероидов и юпитерианских спутников. Не скажу, что моя просьба была встречена благосклонно, но все-таки к ней отнеслись внимательно. Так или иначе, через две недели я получил положительный ответ. Видимо, свою роль сыграло то, что у меня к тому времени уже накопился приличный опыт работы, да и лететь навстречу Каменному поясу ближе с Марса, чем позже с Земли. Так стало понятно, что я пока не еду домой.
Теперь мне нужно было как-то сообщить всем о своем решении. Я с трудом представлял, как это сделать. Я должен был провести на Красной планете еще около года. Подобная задержка связана с тем, что необходимо было поймать наиболее подходящий момент для полета, когда Марс и космическая станция "Зевс" пройдут на минимальном расстоянии друг от друга.
Сейчас я лечу в Каменный пояс, оттуда - при удачном стечении обстоятельств - еще через год я отправлюсь к Юпитеру, потом снова вернусь на "Зевс". И только тогда позволю себе надеяться на возвращение домой. Два года превращаются, таким образом, минимум в пять лет.
...Что ж, в один прекрасный день, когда в Москве и моем родном Красноярске начинал таять снег, а у нас на Марсе в одной из лабораторий случился небольшой пожар, я позвонил родителям и сказал, что не вернусь. К моему удивлению, они восприняли мою новость почти спокойно, сказали, что предполагали нечто подобное. Отец покачал головой и признался, что будь он на моем месте, то, наверное, тоже сделал бы такой выбор. Однако они спросили, как быть со Светой. Что ей сказать? Как ей сообщить? Я, естественно, ответил, что сам ей все скажу. Они пожелали мне удачи. Успокоили: дома все в порядке, пусть я не волнуюсь.
Затем я набрал Константина. Он не отвечал.
Тогда я позвонил Свете.
Произошел скандал. Она плакала и кричала на меня. Говорила, что я обманул ее. Я просил ее понять меня. Так получается, что экспедиция, в которую я отправляюсь, важна для всех, что мы должны, просто обязаны осваивать космос. К сожалению, это звучало малоубедительно: Света решила, что я просто бросил ее.
Когда мы отключились, я закрыл глаза. Может быть, она считает, что я нашел другую? Если бы это было так, то все оказалось бы просто. Я ведь лишил себя практически всех удовольствий, которые обычно дарит молодость. Ради чего? Я уверен, что ради общего будущего. Света, наверное, думала по-другому.
Я снова набрал Каменева. На этот раз он ответил. Он сидел в своем конструкторском бюро. Я рассказал ему о своем решении. Он похвалил меня, мол, я молодец, сделал правильный выбор. Константин посоветовал мне сосредоточиться на самом важном, не обращать внимания на мелочи, потому что талант раскрывается только там, где есть преданность собственным идеалам. Пусть кто-то смеется над моим выбором, пусть он кому-то кажется странным, но если я страстно хочу в будущем попасть на Юпитер, то почему я должен кого-то слушать? Лети и ни о чем не думай, сказал он.
...Затем прошел еще один земной год, проведенный в красной пустыне. Я осмотрел местные достопримечательности, увидел Первую марсианскую колонию в долине Маринера. Надо признать, что она производит сильное впечатление, но это не мудрено - все-таки она старше Первой и больше нее по размерам. Я свыкся со здешними условиями, приспособился к марсианской силе тяжести. Я с головой ушел в работу, пытаясь забыться. Я готов был работать с утра до вечера, лишь бы не вспоминать о расставании.
...
Вчера, 5-го мая 60-го года согласно земному календарю, висевшему в моей марсианской комнате, я захватил свои скромные пожитки и вновь стоял на стартовой площадке космодрома, который принимал меня три с лишним года назад. Три года! Больше тысячи дней, заполненных насыщенной работой. А сейчас передо мной стояла "Амальтея" - красивый белый корабль с синей полосой на борту. Он унесет меня на миллионы и миллионы километров, где я увижу "Зевс".
Эту космическую станцию строили невероятно быстрыми темпами благодаря практически полной автоматизации процесса: сооружением станции занимались специальные роботы, которыми можно было управлять на расстоянии. Первые ее жилые отсеки были закончены всего полтора года назад. А теперь это полноценная колония, находящаяся на орбите между Марсом и Юпитером, в знаменитом поясе астероидов.
Сейчас этот пояс как будто бы рекламируют, создают ему романтический ореол. Собственно, потому он и знаменит. На рисунках и плакатах он обычно изображается в виде огромного множества белых точек, закрывающих почти все свободное пространство между орбитами Красной планеты и газового гиганта. Однако, на деле Каменный пояс представляет из себя вовсе не такое грандиозное зрелище, как принято считать. Через него можно спокойно пролететь сотню раз и при этом вам, с очень высокой вероятностью, не встретится по пути ни один, даже самый маленький, камешек.
Тем не менее, Каменный пояс выполняет важнейшую роль. Во-первых, здесь есть астероиды, то есть источники необходимых нам, людям, ресурсов. Например, железо, никель, золото, марганец, платина - много всего.Все это может быть доставлено и использовано на Марсе, или на станции "Зевс", или где угодно. Необходимо промышленное освоение. Во-вторых, это удобный перевалочный пункт на пути к внешним планетам Солнечной системы, где есть все, что нужно для дальнейшего долгого путешествия.
Возможно, возникает вопрос, не является ли орбитальная станция лишней тратой ресурсов. Ведь, если межпланетные перелеты стали относительно регулярными, то не проще ли отправить экспедицию к Юпитеру с Марса? Не является ли "Зевс" лишним звеном в этой цепи? Не так уж велика разница между 350-ю и 600-ми миллионами километров. Современные двигатели и имеющийся на судне запас топлива теоретически позволяют преодолеть ему вдвое большее расстояние. Кстати говоря, уже сегодня стал технически возможным полет, например, до Урана. Правда, в один конец. Но, так или иначе, если представить себе самое совершенное на сегодняшний момент космическое судно, то оно сможет удалиться от места взлета примерно на 30 астрономических единиц.
(пауза)
Ловлю себя на мысли, что в моем рассказе проскакивает много цифр и дат. Я люблю работать с числами, рассчитывать, измерять. Поэтому я иногда слишком увлекаюсь точными или примерными величинами.
...Итак, я полагаюсь на свою удачу и мечтаю о том, чтобы меня, среди прочих, отправили в первое путешествие человека к Юпитеру. Если быть совсем точным, конечной целью является не сам гигант, а его спутники - Ганимед, Каллисто, и, самое главное, Европа, где под толщей льда скрыт океан.
Не буду скрывать, что именно Европа манит меня больше всего. Не помню точно, сколько лет мне было тогда, когда мама, рассказывая мне на ночь о космосе и обитаемых планетах, поведала о загадочном спутнике огромного Юпитера, внутри которого присутствует жидкий океан. Она сказала мне, что если где-то рядом и есть другая жизнь, то только там, на далекой холодной Европе. Этот рассказ так впечатлил и вдохновил меня, что с тех пор я стал буквально грезить этим небесным телом. Я теребил маму, просил рассказать подробнее, читал книги, искал информацию в интернете - я пытался узнать о нем все, что только можно, надеясь на то, что где-нибудь найду упоминание о том, что космические аппараты нашли на нем жизнь. Но таких упоминаний не было, поскольку ни один аппарат на поверхность Европы до сих пор не спускался.
Теперь мечта моего детства и моей юности (то есть самый стойкий вид мечтаний) приближается к своему осуществлению. Подумать только, я могу быть одним из первых, кто окажется на Европе!
Да, может быть, больше всего на свете я сейчас хочу вскочить, побежать к капитану, ворваться в его каюту и заставить его запустить программу экстренного возращения - такая есть на любом корабле на случай, если по каким-то причинам необходимо срочно вернуться обратно, для этого на борту присутствует двойной запас топлива. Но я знаю, что это невозможно. Мы уже не свернем. Сейчас, когда уже невозможно что-либо изменить, я вновь и вновь задаюсь вопросом: почему?
Ведь это не было мимолетным порывом души. Это не было прихотью или уловкой с целью улизнуть от своих земных проблем. Я испытывал жгучее желание вернуться домой, чтобы спустя два года снова увидеть родных. И, несмотря на это, я принял решение лететь на "Амальтее". Почему?
...
Я немного подумал и понял, что объяснений всего три. Первое - я осознал, что должен это сделать. У меня под рукой находятся великолепные, никогда и никому ранее недоступные инструменты, с помощью которых я могу принести огромную пользу людям. Вдруг прорыв, способный кардинально изменить наше будущее, совершается именно сейчас? Могу ли я ускорить его? Я считаю, что размах развивающихся событий заставляет меня забыть о всякой личной выгоде, хотя, клянусь, я никогда ее не преследовал, поскольку не мыслил ее в отрыве от общественной пользы.
Второе объяснение: мне повезло обрести ту профессию, о которой я мечтал, и не разочароваться в ней. Да, всегда и везде есть место рутине, при желании мою работу и мое существование можно назвать скучными. Но это всего лишь чужой взгляд со стороны. Меня как ничто другое увлекает моя деятельность, и было бы ошибкой отказываться от нее.
В-третьих... Многие жаждут свежих впечатлений. Мое путешествие на "Зевс" не таит особых опасностей. Но если я окажусь на том корабле, что отправится к Юпитеру, то на его борту все будет в новинку, там будет риск, там будут испытания, столкновение с неизведанным.
Там будет Европа.
Имея силу воли, можно обрести самого себя, но для этого иногда приходится отказываться от всего, что у тебя есть. Ведь кроме Светы (в мыслях я снова обращаюсь к ней так, словно мы по-прежнему вместе) за меня тревожатся мои родители. Есть друзья, оставшиеся дома и на Марсе.
Вместо родной Земли я полетел к поясу астероидов, потому что этот поступок открывает передо мной новые горизонты, о которых раньше я мог только мечтать. Пребывание на космической станции "Зевс" может дать мне уникальный шанс очутиться в одном из самых интересных и таинственных мест нашей планетарной системы, на ледяной поверхности Европы, манящей меня сильнее, чем, кажется, любая из женщин, как бы странно это ни звучало.
Вернись я обратно, и, возможно, мне удалось бы обрести семейное счастье. Кто знает. Но в таком случае я отказался бы от своей мечты и наверняка через какое-то время стал бы сожалеть о содеянном, а точнее - о не содеянном. Этим я мог бы испортить жизнь не только себе, но и ей, а это уже нечестно.
Так я потерял одну возможность и приобрел другую - радость от осознания, что у меня есть любимое занятие, приносящее и пользу, и наслаждение. Наверное, с точки зрения кого-то такая логика может показаться нелепой.
Света, если сможет правильно меня понять, еще обретет достойного человека и найдет свое счастье. Со мной у нее не было бы на это шанса, и мы тянули бы друг друга вниз.
Что сделано, то сделано. Мне трудно сейчас об этом говорить, потому что доля сомнения - правильно ли я сделал? - все равно остается. Света не стала мне безразлична, я благодарен ей за каждую минуту, проведенную нами вместе. Меня бросает в дрожь, когда я представляю, что она пережила, насколько ей обидно и как она мучилась самыми скверными подозрениями.
Пожалуй, мне еще предстоит объясниться с ней. Мой поступок - не предательство и не бегство. Когда-нибудь я все-таки вернусь на Землю, но чувство вины, живущее во мне, не дают мне никакого права просить ее и дальше ждать моего возвращения. Я и так внес в ее жизнь достаточно беспорядка.
(пауза)
Совсем потерял счет времени. Оказывается, скоро наш корабль сбавит ход, и буквально через пару часов мы окажемся на орбитальной станции.
...
Практически наступила невесомость. В моем иллюминаторе появилось крохотное белое пятно. Это и есть орбитальная станция "Зевс". Пожалуй, именно она олицетворяет сегодня мощь человеческой мысли, является венцом нашего развития. Ничего подобного мы никогда еще не создавали. Не ради этого ли я прилетел в такую даль: чтобы посмотреть на новое чудо света?
Глядя на маленькую точку, хочу закончить свой монолог. Если мне понравится то, как на экране коммуникатора или ноутбука смотрится надиктованный мною текст, я обещаю, что "напишу" еще.