Коротко пискнув, на мониторе выскочил очередной сбой.
- Все по-прежнему, связи нет, - разочарованно сообщил Родион. Помолчав, добавил, - Тревожно как-то на душе, Дмитрий Юрьич.
Маринев, капитан корабля, сорокапятилетний астролетчик, с густыми бровями, волевым подбородком и высоким лбом, хмуро кивнул, соглашаясь. Не отрываясь, он уже продолжительное время рассматривал изображение станции, передаваемое обзорными камерами, хотя компьютерную модель за время полета изучил в малейших подробностях. Основой конструкции служил трехкилометровый тор с полукилометровым шаром энергетического отсека в центре. Во многих местах к тору крепились различные модули. Поверхностному взгляду все это могло показаться беспорядочным нагромождением, моделью конструктора, неумело собранной ребенком. Такой была международная станция на орбите Каллисто. Форпост человечества в космосе. Три сотни специалистов из стран демократического сектора. Их ответ нашим пионерам из Пояса. Проект освоения многочисленных спутников главного гиганта в системе. Настоящий космический Вавилон, три месяца назад передавший странное сообщение на нескольких языках. Большое количество поврежденных пакетов делало его неразборчивым, удалось дешифровать только тревожное:
- Ограничен... нет возможности... чтобы выжить...
И многократно повторяющийся сигнал SOS. Понятный и святой для каждого еще с древних времен призыв о помощи. И поэтому они здесь. Научно-исследовательский корабль "Академик Вернадский" и добровольцы, специалисты с Весты, принятые на борт, а также американский профессор-астрофизик Кевин Драйд, работавший по приглашению на Весте. Он здесь, потому что только ему правительство США доверило коды доступа к интеллектуальной системе управления станцией. Надо было видеть, как это всех возмутило на Весте. Неужели не окажись на астероиде этого профессора, американцы не разрешили бы советскому кораблю, находившемуся в наиболее благоприятном расположении проведение спасательной операции? Не предоставили бы советским специалистам необходимую информацию? Впрочем, такое, как в это не трудно поверить, действительно могло случиться, как уже было не раз в истории. Многие на Земле до сих пор рассматривали прорыв человечества в ближний космос только в свете колониальной экспансии, и соперничество ставили превыше любых общечеловеческих ценностей.
Но вот какая именно со станцией случилась беда, оставалось только догадываться. Предположения выдвигались различные. От разрушения станции приливными силами Юпитера до поражения персонала неизвестным или мутировавшим в условиях космоса вирусом. Однако теперь было понятно, что станция цела, на орбите Каллисто кружат не обломки, а после неоднократного облета и анализа изображения, стало очевидно, что никаких повреждений и вовсе нет. Внешних, по крайней мере. Однако станция зловеще молчит. Неужели по орбите одного из самых перспективных в системе небесных тел системы стремительно и беззвучно несется огромный высокотехнологичный гроб?
Маринев вздрогнул собственным мыслям. Нет, нет, по информации предоставленной американцами на станции предусмотрены сверхпрочные спасательные капсулы с автономным питанием и системой погружения в анабиоз для каждого сотрудника. Все они надеялись, что так и произошло. Произошла авария, и персонал станции, спасаясь, погрузился в гипотермические саркофаги в этих капсулах.
- Нет, стыковку не разрешаю, - ответил он, наконец, помощнику, - Нельзя ставить под угрозу весь экипаж и корабль. На станцию перейдем через люк. Пойду сам, с собой возьму двух добровольцев из экипажа.
- Давайте я пойду вместо вас, Дмитрий Юрьевич?
- Нет, Родион. В случае если с нами произойдет... какая-то неудача, вернешься в Пояс, передашь информацию. Пусть готовят другую экспедицию более тщательно, спешить уже будет не нужно.
Помощник покачал головой, протестуя подобному приказу, но капитан этого уже не видел. Высвободившись из кресла, он переплыл из рубки в главный отсек. Все свободные от вахты члены экипажа и спасательная команда собрались здесь, рассматривали изображение станции на экранах или теснились возле иллюминаторов. Им, немногим пока еще из землян, довелось увидеть нечто по-настоящему страшное и величественное. Не далее чем в двух миллионах километрах окутанный непрестанно бушующим океаном облачности проплывал Юпитер.
- Планирую выход на станцию. Нужны два добровольца в команду.
В поднявшемся переполохе опережая всех, вперед выплыл мужчина лет тридцатипяти с короткими русыми волосами и прямым твердым взглядом серых глаз. Это был главный кибермеханик Вестерианского комбината Игорь Александрович Лебедев.
- В таком случае рассчитывайте на меня, капитан.
Маринев кивнул. Он на него и в самом деле рассчитывал. Прекрасный специалист, опытный космонавт, смелый и одновременно рассудительный Игорь Лебедев был лучшей кандидатурой в разведку.
- Вы обязаны взять и меня, - звонко крикнула Тамара, стройная зеленоглазая девушка из медицинской службы комбината, - Пострадавшим может понадобиться помощь врача.
Железный Сабырбек готовил себе стальную смену. Противостоять изумрудному пламени в этих глазах было непросто. В непререкаемом характере молодого врача многие успели убедиться и на комбинате и во время полета. Послаблений она не давала никому, требуя выполнения режима и медицинских предписаний до последнего пункта. Пришлось и здесь уступить ее напору, к тому же ее слова были не лишены логики. Врач выжившим и правда может понадобиться. Загодя признавать, что таковых может вовсе не оказаться, было не правильно.
- И я должен пойти, - глухо, на нескладном русском, уже после того как улеглось волнение, сказал сухопарый лет пятидесяти человек с длинной шеей.
Маринев повернулся к нему.
- Вы уверены, профессор? Вам не следует рисковать, выходя в космос.
- Поймите, что я должен пойти. Это не из-за кодов, не подумайте. Просто, я должен.
Верно, все верно. Космос лечит от близорукости соперничества и Драйд, единственный американец в составе советской экспедиции, конечно же, чувствует, что должен идти. Какие дискуссии разворачивались у него, представителя демократического сектора с экипажем. Как жарко спорила с ним та же Тамара. Нет, нельзя лишать его этого права.
- Хорошо, - Маринев кивнул в третий раз.
Не теряя времени, отправились готовиться к выходу в космос, облачаться в скафандры с реактивными движками.
- И никакой самодеятельности, - наставлял Маринев, - Полет будет проходить в автоматическом режиме пилотирования, по навигационному лучу с корабля. Поэтому, чтобы не стало плохо, просто закройте глаза и отключитесь.
После того как открылся внешний створ шлюза космонавтам предстало грандиозное зрелище. Вид из иллюминаторов не шел ни в какое сравнение. Опытный космонавт, Игорь, налетавший в поясе астероидов тысячи часов, признал правильность решения капитана двигаться на автоматическом управлении по лучу. Немыслимо было сохранять концентрацию и противостоять тому, что на них здесь нахлынуло. Находившийся в двух миллионах километров Юпитер подавлял своим страшным величием. На немыслимо огромной поверхности бушевали вихри ураганов, размером иные из них превосходили Землю. Возле экватора подобно яркому глазу горело красное пятно. Отбрасывая крохотные пятнышки тени на тело гиганта в залитом желтым светом пространстве проносились по орбитам спутники. В магическом хороводе кружились Ио, Европа и Ганимед. А прямо над кораблем нависал испещренный концентрическими кругами кратеров Каллисто.
В наушниках тонко пискнуло.
- Есть захват навигационного луча, - произнес Маринев, - Старт.
За спиной капитана вспыхнуло короткое пламя и, словно выброшенный из катапульты снаряд, он по крутой параболе помчался к тускло блестевшей металлическим светом поблизости от серпа Каллисто точке станции. Полминуты спустя включились двигатели Драйда, а следом в полет отправилась Тамара. Игорь стартовал последним. Перегрузка навалилась плавно, но мощно. Привычно. Непросто должно быть приходится неопытным профессору и доктору. Впрочем, если они работают в космосе, то специальную подготовку проходили и в советском центре она весьма серьезная. Допуск к работе в космосе, подразумевает готовность к подобным испытаниям.
Полет в бездне над Юпитером завораживал, но довольно быстро закончился. Минуты через три едва отпустило ускорение, началось торможение. Из невзрачной точки станция превратилась в полновесный заслонивший все бублик, покрытый изъеденным космическими частицами слоем отражателя. На далеко выступающем кронштейне крепился к корпусу тупорылый шаттл. Выверенная компьютером траектория закончилась точно у площадки шлюза с крупно нанесенным белой краской номером 01. Возле ворот стояли все три фигурки в скафандрах. Маринев уже нашел консоль ручного ввода и открыл внешний створ.
- Как вы, Тамара? - заботливо поинтересовался Игорь, очутившись на площадке перед воротами.
- Игорь Александрович, у меня все в порядке. Вот на станции случилась беда.
Ах ты зазубренный кусок астероида! Ну погоди, оботрешься вдали от Земли, станешь помягче. После завершения процедуры выравнивания внутренний затвор шлюза открылся в темноту.
- Похоже, нам тут не рады, - заметил Маринев, включая фонари ближнего света. Мягкий рассеянный свет залил пространство вокруг скафандра. Мгновение спустя густой мрак рассек луч поискового прожектора, который тут же выхватил из темноты мерно покачивающуюся в воздухе фигуру. Тамара вскрикнула и попятилась.
- Не бойтесь это всего лишь скафандр на стойке, - втайне упиваясь злорадным торжеством, произнес Игорь, - Но почему не работает аварийное освещение? Мне казалось оно как раз и предназначено для таких случаев. Впрочем, судя по показаниям анализаторов не работают и системы жизнеобеспечения. Воздушная смесь крайне разряжена, да и по составу для дыхания непригодна.
- Выводить людей из анабиоза в таких условиях нельзя, - заволновалась Тамара.
- Для начала их нужно найти, - заметил Маринев, он к тому времени уже закончил осмотр ближайшего пространства, - Шлюзовой узел и выход в двух направлениях, все как на модели. Сбросим здесь ранцы с двигателями и двинемся, как намеревались к ближней капсуле. Посмотрим сначала, что там.
Игорь вспомнил досконально изученную ими за время полета компьютерную модель станции. Внутри тора по двум параллельным уровням тянулись четыре жилы коридоров, а в пространстве между ними находились жилые помещения, технические узлы, исследовательские лаборатории. В шести местах в тело станции были, как бы вшиты особо прочные капсулы, аварийные отсеки в которых стояли гипотермические саркофаги для погружения персонала в анабиоз.
Маринев выплыл в коридор, и некоторое время шарил лучом, всматривался.
- Проходы местами загромождены, но соблюдая осторожность можно двигаться. В том же порядке, - в голосе капитана слышалось напряжение, и Игорь понимал, он боялся, что коридоры станции окажутся забиты плавающими телами и поход к капсуле станет не только бессмысленным, но и ужасным.
Но проходы оказались не столь сильно замусоренными, как опасался того капитан. Наоборот, коридоры станции вызывали ощущение давнишнего запустения. В иных местах действительно попадались беспомощно кружившие в воздухе обесточенные - будто мертвые - бытовые и административные роботы, плавали кресла, одежда мелкие предметы обихода. Однако никакой угрозы для космонавтов этот беспорядок в себе не нес и особых трудностей не создавал. Не без тревоги заглядывали в распахнутые отсеки и помещения, но к счастью никого в них не находили и по мере приближения к ближней капсуле нарастало и возбуждение.
- Здесь, - остановился Маринев возле выступающего, словно врезанного снаружи в стену эллипса, на которой было крупно выведено Life saving module -1, - Должны открываться.
Многослойная дверь скользнула в сторону, пропуская спасателей в камеру шлюза. Здесь уже работало штатное освещение. После завершения процедуры выравнивания открылся внутренний затвор шлюза, за которым открылось помещение, уставленное продолговатыми саркофагами с прозрачными крышками массой идущих к каждому из пола трубок и кабелей. На бортах жизнерадостно мигали расцвеченные столбиками данных и диаграмм экраны. Эпизод фантастической саги.
Драйд и Тамара кинулись к саркофагам, вглядываясь в застывшие под прозрачными крышками лица и вчитываясь в показания датчиков.
- Они все живые! - оглушительно звонко крикнула Тамара.
- Живые! - эхом отозвался профессор, - И, по крайней мере, в этой капсуле заняты все саркофаги. Наверное, все спаслись.
- А здесь вообще хорошо, - заметил Игорь, отключая систему жизнеобеспечения скафандра и поднимая визор, - Посмотрите на данные анализатора. Норма.
- Все же не стоило вам так опрометчиво рисковать, - пробурчал капитан, но мгновение спустя и сам уже открыл визор.
- Дмитрий Юрьевчи, но это значит, что здесь мы можем вывести людей из анабиоза, - сказала Тамара, - Продолжительное пребывание в анабиозе может сильно сказаться на здоровье.
- Выведем, а что дальше? Мы не разместим у себя на "Академике" и десятой части. Нужно осмотреть другие капсулы, снять показания медицинских датчиков, выяснить, возможно, кому-то нужна срочная помощь и затем ждать подхода других кораблей, чтобы на них эвакуировать персонал станции. Профессор вы согласны со мной?
- Благодарение всевышнему, что все они живы и вам за эту поистине неоценимую помощь...
- Постойте, - перебил Игорь и сказал, обращаясь уже к капитану, - Дмитрий Юрьевич, а что если нам вернуть в реальность, хотя бы главного координатора станции и выяснить у него что произошло? Патрик Легвард, так, кажется, его зовут?
Маринев согласился. Координатора нашли в третьей по счету спасательной капсуле. Даже в анабиозе он сохранял серьезный начальственный вид. Тонкие губы были поджаты, на лбу пролегла заботная складка. Выбритая голова и щеки совершенно сохраняли гладкий блестящий вид.
- Не перепутаешь, - пошутил Игорь, - И будить-то жалко, спит хорошо.
Но Тамара, для которой главным образом шутки и предназначались, никак на них не отреагировала. Девушка сосредоточенно вчитывалась в показания медицинских датчиков и по указаниям нотаций разбиралась с процессом вывода из анабиоза.
- Начинаю, - наконец сказала она, выбирая на командном экране саркофага необходимые команды, - Процесс долгий, набирайтесь терпения. Игорь Александрович, теперь, кстати, можно и за разговорами скоротать время, пошутить.
Нет, все-таки она заноза.
- Дмитрий Юрьич, давайте, чтобы не терять времени я сплаваю в командный центр, инсталлирую коды, - предложил Игорь, - Станем тогда здесь полноправными хозяевами, оживим станцию.
- Вы не против, профессор? - обратился Маринев к Драйду.
- Нет, совсем нет. Так и нужно сделать. Вот, пожалуйста, возьмите карту с кодами, - протянул он небольшой пластиковый квадрат.
-Пойду с вами, - сказал Маринев.
По загруженной в индивидуальные компьютеры трехмерной модели станции, изображение которой проецировалось на визор скафандров, без труда отыскали путь к командному отсеку. Расчет был верный. Интеллектуальная система управления не могла полностью отключить себя. В аппаратном зале поддерживался нужный режим, в стойках компьютеров светилась экранами и тихо шелестела работающими агрегатами своя машинная жизнь. Отыскав по предоставленной американцами схеме нужный терминал, Игорь вставил в порт карту и запустил с нее процедуру инсталляции. Процесс установки тянулся довольно долго, но зато прошел гладко и завершился успешно. Однако, когда Игорь попытался запустить контуры жизнеобеспечения система управления выдала отказ.
- Недостаточно средств. Предоставление ресурсов временно заблокировано.
- Вот напасть, - изумился Игорь, - Вы что-нибудь понимаете, Дмитрий Юрьич?
- Только то, что системы у него работают исправно и энергии достаточно, но в доступе к ним он оказывает.
- Ну что ж, здесь на карте есть еще код общего обнуления, не входящий в основной пакет. Он сбросит все установки и предоставит возможность ручного программирования. Придется повозиться, но зато сможем сами контролировать процессы и не зависеть от этого кибернетического буржуя.
Маринев положил руку на плечо Игорю.
- А вот это пусть они сами решают. Вернемся в спасательный модуль, Легвард наверно уже пришел в себя.
В состоянии Легварда действительно произошли значительные изменения. Следуя программе, саркофаг подключил к работе внешние органы - сердце, легкие, почки, сделал поддерживающие инъекции, вливал питательные растворы.
Он уже смотрел открытыми невидящими глазами, двигал зрачками, по всему телу пробегали мышечные судороги.
- Органы чувств у него еще не работают, - поясняла Тамара, - Он не сможет сейчас нас услышать или ощутить прикосновение к нему. Постепенно все функции будут восстанавливаться.
- Не пробуждение, а прямо воскрешение, - заметил Марнев, - Возвращение из небытия.
- Вы правы, анабиоз это и в самом деле очень опасно. Порог жизни и смерти. Вообще, воздействие искусственной гибернации на организм еще очень мало изучено.
- Похоже, вы диссертацию сможете защитить на том материале, который здесь соберете.
- Я не думаю об этом. Только бы все обошлось...
Словно услышав ее слова Легвард, издал глубокий всхлип и далее стал дышать полнее и чаще, включились собственные легкие. Вскоре он зашевелил пальцами на руках и ногах, стал неразличимые звуки, нечто наподобие шариковских "абырвалов".
- Теперь уже скоро, - сказала Тамара, - Восстановление идет по нарастающей, дальше пойдет быстрее. Показатели в норме, ситуация в целом стабильна.
Прошел час и Легвард, наконец, сел в саркофаге.
- Кто здесь? В каком месте я нахожусь? - взгляд его был расплывчатый, он никак не мог сфокусироваться на окружающих объектах.
Профессор подскочил к нему.
- Не волнуйтесь, Патрик, все хорошо. Вы в спасательной капсуле на станции "Вавилон". Вас только что вывели из анабиоза. Я профессор Драйд, со мной советские астронавты с Весты, они откликнулись на призыв о помощи. Можете рассказать, что произошло?
Легвард неловко кивнул. Прочерчивая дорожки на бледных ввалившихся щеках, потекли обильные слезы. Неясно было, то ли он так переживал, то ли это был реакция глаз на раздражавший их свет, восстанавливались функции желез.
- Благодарю вас, - старательно, словно делая это в первый раз, произнес Легвард, - Вот уж не думал, что советы когда-нибудь здесь окажутся...
Маринев подошел к нему и представился, и сказал:
- Нелепость, что мы пытаемся поделить космос, как все время делим между собой Землю. Космос не прощает такого подхода. Всегда считал, что на этой станции должен был быть советский сектор и вот сложившаяся ситуация доказала справедливость моих суждений. Нам друг без друга не обойтись. Эта станция действительно форпост человечества и огромное подспорье в деле освоения Юпитера. Следующим шагом должны стать базы на спутниках. Нужны совместные усилия. В космосе необходимо отбрасывать всякое соперничество.
- Потому что многие используют космос для личной наживы, - запальчиво воскликнула Тмара и покраснела от собственной смелости, но тут же добавила, - Космос должен служить для общего блага.
Легвард слепо повернулся на ее голос, долго фокусировал взгляд.
- Ваши мысли прекрасны, как и вы сами, мисс. Возможно, когда-нибудь так и будет. Но пока мы не готовы жить во всемирной коммуне. Ваша советская идея делить результат своего труда между всеми, взамен получая равную часть в общественном продукте более революционна для меня, чем даже опровержение формул Эйнштейна. Наша демократическая цивилизация построена на эгоизме работающего собственника, нам не привычно отдавать кому-то наш труд безвозмездно. Ваш евразийский мир принципиально иной, успех для вас это взятое на себя бремя за всех. Подвиг, не приносящий награды герою...
- И все же, что произошло на станции? - спросил Игорь, - Почему всем пришлось погрузиться в анабиоз?
Легвард повернулся на новый для себе голос. Игорь не замедлил представиться.
- Отсталые сектора, мистер Лебедев, вот причина. На станции представлены миссиями более двадцати государств. Вклад их в строительство и обслуживание станции различен и в соответствии с ним определяется уровень пребывания здесь и пользования ресурсами. На Земле создан одноименный фонд, в который страны обязаны вносить средства, немалые. К сожалению не все державы, стремящиеся стать космическими, понимают какое это дело затратное. Многие участники задерживали взносы, накопили долги, и интеллектуальная система управления станцией, начала ограничивать им доступ к ресурсам. Началось все с европейских секторов: итальянского, испанского. Потом как вы знаете, экономический кризис ударил по Бразилии, Японии. Вместо того чтобы свернуть программы и сократить свои миссии на станции, страны брали у фонда кредит. Не хотели потерять доступ к разработке ресурсов в будущем, да и вывоз миссий, перевоз их туда, обратно для них оборачивался не меньшими расходами...
Легвард остановился передохнуть. Тамара предложила ему воды. Он пил, держа трубку неловкими после анабиоза губами, проливая жидкость на подбородок. Напившись, поблагодарил и продолжил:
- ИСУ, неподвластная нашему контролю, стал отключать...
- Как это? - изумился Игорь, - Вы, находясь на станции, не можете управлять ИСУ?
- Некоторые ее функции нам недоступны. Коды доступа для управления ими знают только в управляющей компании. В частности распределение ресурсов происходит только через управляющую компанию фонда. Таков порядок. Понимаю, что вам, советам, это кажется не мыслимым, но мы живем, не как собрание решит, а по единым для всех законам...
- Далеким от законов Вселенной, - пробормотал Игорь, покачав головой, - Но это, пожалуй, многое объясняет.
- ИСУ действовал решительно. Он прекратил обанкротившимся секторам доступ к ресурсам станции, начал их отключать от контуров жизнеобеспечения. Персонал ринулся в другие секторы, в которых начался, что называется кризис сверхпотребления. Процесс принял лавинообразный характер. На Земле не успели разработать мер по урегулированию кризиса. Все население станции скопилось в американском секторе, пока еще не отключенным от контуров обеспечения и тогда я принял решения всем погрузиться в анабиоз и ждать разрешения ситуации...
- И затем в гибернацию ввела себя и ваша ИСУ. Понятно. Но зачем, же вы в таком случае отправили сигнал бедствия?
Легвард замялся и даже будто бы слегка покраснел.
- Это все чертовы итальянцы. Настоящие анархисты. Прорвались в центр связи и самовольно отправили сообщение, которое вы видимо и перехватили. Я не приказывал это делать.
- Понятно, - протянул капитан и посмотрел, - Значит, вы нам все же не рады. В принципе мы можем вновь погрузить вас в анабиоз, - Легвард при этих словах вздрогнул, - и убраться восвояси, будто нас тут и не было. Но с другой стороны вы можете вспомнить, что Земля, на которой в тепле и здравии пребывают управляющие фондом в шестистах шестых степеней от Юпитера, а речь идет о жизнях трехсот человек.
Легвард подслеповато щурился, тер свою лысую голову. В его состоянии хотелось отдыхать, приходить в себя после добровольной почти что смерти, радоваться жизни, а его заставляют делать выбор между совестью и законом.
- Понимаю. Но что можно сделать? Ваш корабль сможет эвакуировать всех?
- Не более десятой части. Но у нас есть те самые коды доступа к управлению ИСУ станции.
- Как? Откуда?
- Нам предоставило их правительство Соединенных Штатов. Вернее уполномоченному представителю вашей страны, профессору Драйду. Так что наверно я выразился юридически не совсем точно. Советской стороне коды формально не передавались, и использовать мы их можем только под вашим контролем и сейчас нам нужно разрешение на их применение.
Легвард переводил теперь уже гораздо более осмысленный взгляд с профессора на капитана.
- О чем речь?
- Хотим произвести у вас на станции хозрасчет по юпитериански, - усмехнулся Игорь, - Один из файлов содержит коды по переводу ИСУ на, скажем так, ручное управление. Запустив данный код, мы сможем выйти из установленного самим ИСУ режима жесткой экономии, включить во всех секторах контуры жизнеобеспечения и вывести людей из анабиоза. Впоследствии, когда все ваши платежные конфликты будут улажены вы сможете вернуться к прежней модели работы вашего ИСУ, и снова жить, как вам нравиться под контролем управляющей компании.
Легвард растерянно посмотрел на Драйда. Профессор развел руками:
- По-моему это хорошее решение. Кто посмеет нас осудить за спасение трехсот жизней и возобновление работы станции?
Координатор секунду поколебавшись, махнул рукой. В самом деле, что они там, на Земле могут знать? Плевать на все их неустойки, пусть юристы потом разбираются.
- В таком случае ждите выстрела "Авроры", - весело воскликнул Игорь, направляясь к выходу, - Свергнем правление кибернетического тирана, вернем энергию людям. Да здравствует общество всемирной коммуны, товарищи!
Легвард вздрогнул, услышав эти слова, и сделал движение, будто хотел вернуть Игоря, но Тамара, улыбаясь, захлопотала вокруг него и координатор, устало откинувшись в саркофаге, уступил окончательно. Пусть будет коммуна, лишь бы работало и не пришлось снова ложиться в анабиоз.