Каждый раз, когда он приезжал, в Амстердаме было ветрено. Сказывалось ли на этом время года или географическое положение в устье двух рек, неизвестно. Город находился самую капельку ниже уровня моря, и туда постоянно стекал холодный морской воздух, который с визгом несся потом по Амстелу и Эй, закидывая отростки по улицам и площадям, районам и зданиям.
Олегу Амстердам нравился. Нравился своей добродушной расслабленностью, сочетающей прекрасные старинные здания, расслабленную, пахнущую чем-то жженым публику, загаженные ржавыми велосипедами каналы -- и четкую, какую-то машинную аккуратность и собранность. Один и тот же человек мог продать тебе двухдневный Iamsterdam Pass, дающий возможность бесплатного посещения всех музеев в пределах города, и тут же, сдернув надоевший пиджак, затащить на проходящий в цокольном этаже офиса бесшабашный рейв. Кажется, в городе сливались два духа -- безалаберный галльский и дисциплинированный германский демон. Где-то они шагали нога в ногу, где-то безуспешно делали вид, будто незнакомы, а порой и сцеплялись в наводящие остолбенение и трепет химеры.
Выйдя из здания железнодорожного вокзала, напоминающего дворец какого-нибудь германского князя из самых зажиточных, Олег привычно огляделся. Да, город и правда изменился -- например, до площади Дам, откуда привычно начинались пешеходные экскурсии, теперь можно было добраться винг-джампом -- это когда тебе прицепляют за спину крылья из парусящего материала, привязывают к направляющей и запускают в воздух. Каналы, когда-то заполненные лодками, яхтами и баржами, были теперь холодны и пустынны.
И самое главное -- ни огонька! Там, где Амстердам переливался раньше красными мельницами, желтыми ведьмиными хвостами и синими окнами голо-реклам, было темно. Уличные фонари, забранные частыми антивандальными решетками, правда, горели, и мертвым светом поблескивала фосфоресцирующая краска, обозначавшая край набережной, но в целом это темноватое безмолвие имело довольно гнетущий вид.
"Слушай -- сказал он себе. -- Слушай."
Ветер шипел и завывал в черной пустоте каналов будто тысяча озлобленных призраков, облизывая шершавым языком стены и мостовые. Шпили пустых соборов, как осколки плохих зубов, протыкали холодную высь. В темнеющем небе парили воздушные шары наблюдения, на их гладких боках догорали последние краски заката.
Олег направился налево, где за гаснущим, теряющим жизнь небом и провешенными тросами вайр-роллинга -- когда хватаешься за карабин, и с крыши одного здания переезжаешь на другое, страшновато, но удобно и быстро -- располагался пункт назначения.
Немо-Центр. Впервые он побывал здесь еще ребенком, лет двадцать назад, и был поражен этим великолепным комплексом, построенным для детей, желающих освоить азы биологии, астрономии, физики, химии, истории... Огромные залы, хитроумные механизмы, лаборатории, толпы радостной детворы, впервые знакомящейся с чем-то настоящим... Он запомнил это впечатление навсегда. И Надин, совсем юная Надин тоже была там.
Поэтому они договорились встретиться у Немо-центра.
Темнело, вечер полностью вступал в свои права, снаружи, на темной, безлюдной -- а где все, собственно? -- набережной становилось по-настоящему неуютно. Пусто, -- сказал он себе. -- Конечно, пусто. Те, кто не работают сейчас в Бизнес-Сити, уже ложатся спать под тусклый свет лампочек, в течение дня прилежно впитывавших энергию тусклого местного солнца. Экономия и основательный, рациональный подход во всем. Олег мысленно обругал свою дурацкую забывчивость -- это же Амстердам, у вокзала за один евроцент можно было взять напрокат велосипед. А машину сейчас уже не поймать, не ездят здесь на машинах. И что теперь делать?
По счастью, на ближайшем мосту работал стилизованный под крепостной контрфорс информационный терминал -- и миловидная девушка на отличном английском проконсультировала его относительно возможных видов транспорта. Вайр-роллинг с крыши находящейся поблизости библиотеки Олег забраковал -- долго подниматься. Такси показалось неэкономным. В результате остановились на термал-скейте -- роликовой доске с питанием от заряжаемых от атмосферного тепла миниатюрных батареек -- рядом как раз маячила стойка с ними, а чувство равновесия у Олега всегда было отличным. Справочная девушка поощряюще улыбнулась Олегу и растаяла в брызгах рекламы доступных публичных домов поблизости.
Скейт был и вправду удобен, и уже минут через десять, переехав через подвесной мост, Олег притормозил у темно-зеленого, почти черного в успешно наступающих сумерках, сделанного в форме корабля здания. Интересно, работает ли центр в позднее время? Если да, то можно будет подняться на самый верх, посмотреть оттуда на Амстел, приземистый музей судоходства, стоящие на приколе яхты. Наверху играет музыка, растут в аккуратных кадках забавные деревца с непроизносимыми названиями, стоят амфитеатром удобные эргономичные лавочки, работает небольшое кафе -- миниатюрный рай для усталого человека.
Вот только холодно...
С почти неслышным шорохом шин и позвякиванием звонка, в нескольких метрах затормозил велосипед, и Олег обернулся. Надин, милая Надин, взрослая, настоящая, но со всегдашней своей детской улыбкой -- не бежала, нет, но быстро шагала к нему, распахнув в приветствии объятия. За ее спиной велосипед с чавкающим звуком въезжал в металлические скобы магнитного захвата.
-- Хельги-друг! -- это прозвучало напыщенно, почти церемониально, как в какой-нибудь скандинавской саге, и Олег против воли улыбнулся.
-- Привет, Надин, привет, моя лю... -- он шагнул было вперед, но девушка -- нет, молодая женщина, они были ровесниками -- вдруг остановилась. Зона комфорта, сообразил он. Личное пространство. Нарушать не рекомендуется, даже если это твой самый родной и самый близкий во всей огромной Вселенной человек. Точнее, тот, кто когда-то был им.
Так они и застыли, словно в диковинном танце: ему не приблизиться, ей -- не отойти.
Олег пришел в себя первым.
-- Сегодня ты на удивление точно -- минута в минуту. Растешь, взрослеешь, скоро сможешь покупать в магазинах пиво. Хорошо выглядишь, кстати. -- Он улыбнулся еще, румянец на лице девушки был слишком заметен.
Надин шевельнула пальцами, укутанными в гибкий пластик вирт-перчаток, и браслет-телефон на его руке отозвался мелодичным курлыканьем.
"Спасибо тебе, мне очень приятно! Я тоже ужасно соскучилась! Как у тебя жизнь, что нового?"
Фразы появлялись быстро, одна за другой, и было понятно, что она писала их в реальном времени, прямо сейчас. Вот только -- зачем?
-- Хм... Я... Надин, почему ты мне пишешь? Мы же рядом, мы можем говорить напрямую! По-настоящему!
"Точно... ты прав... Но я уже привыкла, мне так гораздо комфортнее..."
Он сообразил и чертыхнулся про себя. В цивилизации, где люди проводят большую часть жизни в виртуальной реальности, общаются друг с другом при помощи смайлов и коротких шаблонных сообщений, почему для несостоявшихся любимых должно делаться исключение?
С другой стороны, если не для них, то зачем все вообще?
-- Мне было бы приятнее, если бы ты говорила со мной, -- мягко сказал Олег и, увидев непонимание на ее лице, уточнил. -- Голосом.
"Грустный смайлик".
-- Что ж, ладно, я постараюсь -- ради старого друга, -- вздохнула Надин, и, сверкнув очками доп-реальности, продолжила с некоторым напряжением -- сказывалось отсутствие практики:
-- Но я и правда очень-очень рада, что ты выкроил наконец время из своего напряженного графика и соизволил проведать землячку, прозябающую в чужих унылых краях... Шучу, я отлично тут устроилась! Но нам не следует стоять и мерзнуть -- плохая идея! Предлагаю сделать бэт-джамп... не знаю, как это по-русски... словом, взлететь на крышу Немо-центра!
-- Надин, лифт...
-- Для седых дедушек и ограниченных физически личностей, -- отмахнулась девушка. -- Да и кроме того, лифт муниципальный, а это значит, что его ресурс и энергию следует экономить, электростанции в Вестерсхелде уже дышат на ладан, а мой трос выдерживает до двухсот килограмм, так что волноваться не о чем.
-- Выдерживает?
-- Ну, так написано в инструкции... но ты не волнуйся, у нас очень неплохая медицина, в случае чего разживешься бесплатными биопротезами -- они классные, давно себе хотела!
И не успел Олег понять, было ли это обещание шуткой, Надин выстрелила из руки какой-то длинной штукой вроде стрелы с веревкой, а потом шагнула к нему, обхватила за шею -- куда пропала личная дистанция? -- и с силой оттолкнулась от земли.
Они летели -- не слишком быстро и без ускорения, но поднимались, держась на тонком, но дьявольски прочном тросе и крохотном мощном пьезодвигателе. Возможно, на лифте было бы быстрее и куда безопаснее. Но это... уходящий вниз, перечеркнутый каналами темный город, и надвигающееся сверху глубокое перевернутое небо, и смеющиеся глаза Надин совсем рядом...
Это было как старт ракеты, уходящей в глубокий космос, вот только космонавт не носил скафандра и был совсем, абсолютно беззащитен перед жестоким светом звезд и бесчисленными мириадами чужих, незнакомых миров. Правда, не похоже было, чтобы его это хоть сколько-то волновало.
Наверху все было как он помнил -- амфитеатр, кафе, музыка и прочее, только от ветра оберегали искусно расположенные прозрачные пластиковые щиты, и место бармена заняли, похоже, пищевые автоматы, но это были мелочи, не заслуживающие внимания. Они были здесь, и они были одни, и наконец все чертово напряжение этой безумной недели немного оставило его.
Надин уже вызвала электронное меню и задумчиво его изучала, когда Олег, наконец, очнулся от своих мыслей.
-- Послушай... совсем забыл... родители настояли и очень просили передать, -- он зашуршал карманами рюкзака. -- Сказали, ты очень любила в детстве, и хотя я ничего такого не помню, но... вот.
Надин широко распахнула серые глаза, узкое лицо осветилось мягкой улыбкой, и она снова стала той девчонкой, что была грозой яблоневых садов на далеком юге много-много лет назад.
-- Спасибо за подарок! -- она буквально вцепилась в яркую обертку шоколадной плитки. -- Какой интересный дизайн! "Генеральский"! Поразительно! И огромная советская звезда сверху -- любите вы это дело!
"Смайлик в ушанке, в руках бутылка и балалайка".
-- Надин, звезда -- это самый обычный элемент оформления... В США точно такая же, хоть и белая...
-- Да-да, конечно... -- она прижала плитку к носу и с силой втянула воздух. Смешно наморщила нос. -- Ну, я же говорила -- от него буквально пахнет коммунизмом!
-- Это какао-бобы, -- пояснил Олег, невольно снова растягиваясь в глупой беспричинной улыбке. Беспричинной? Он был снова рядом с Надин, и она была рада, и она говорила с ним. -- Нормальные, из Белоруссии. У вас таких нет.
-- Ха? Пожалуйста, -- фыркнула девушка, быстро-быстро нажимая какие-то кнопки в виртуальном меню. -- Вот, готово. Тебе я заказала какао со взбитыми сливками, двойную большую порцию, и шоколадный торт -- потому что на него вечером скидка, и чтобы ты увидел, что у нас шоколад тоже бывает вкусным, и еще потому что ты его любишь, я помню.
-- Я люблю... -- начал было Олег, но тут Надин отпрыгнула к стойке, чтобы забрать поднос, и закончить фразу не получилось. Все равно она оказалась бы, наверное, не к месту.
Некоторое время они просто сидели, наслаждаясь вечером и обществом друг друга, перебрасывались малозначащими замечаниями, поглядывали вокруг. На город уже почти полностью опустилась темнота, подсвечивались только несколько соборов, да огромный массив Бизнес-Сити в центре города, где работа не прекращалась даже ночью. От воды ощутимо тянуло холодом, но никакого запаха -- мощные насосы гнали в каналы морскую воду, и застоя не происходило.
-- Как тебе Большой Амстердам? -- Надин повела рукой вокруг, на гигантские стальные и стеклянные шпили, полностью закрывающие теперь устье Амстела. Олег пожал плечами.
-- Я прилетел вчера поздно вечером, остановился в отеле в Схипхоле, так что, в общем, еще не успел осмотреться...
-- Вечером! -- понимающе подмигнула Надин. -- Так что, наверное, в красный район уже наведался?
-- Грешен, -- кивнул Олег. -- Он теперь сильно отличается от того, что я помню.
-- Что такое?
-- Ну... мужчины, женщины, мужчины, притворяющиеся женщинами -- понятно... но дети, киборги, животные-гибриды... это как-то не мое. Выглядит отталкивающе.
-- Олег! -- сурово покачала головой девушка. -- Ты сейчас являешься живым олицетворением расизма, сексизма, гомо-- и ксенофобии. За это штрафуют. Даже в частной беседе.
"Смайлик в полицейской фуражке, сурово грозящий пальцем"
-- Но я же просто высказываю мнение...
-- И за упорство -- тоже.
-- Молчу, -- Олег вздохнул. -- О чем же можно говорить в этой дивной цитадели свободного мира?
-- В рамках социально принятых норм -- о чем угодно, -- рассмеялась девушка. -- Это же не Союз, в гулаги не отправят.
-- Тогда у меня сразу вопрос, -- задумчиво сказал Олег, озираясь, -- почему у вас здесь за последние лет десять стало как-то... темновато?
-- В каком смысле? -- Надин покрутила головой, потом что-то вспомнила и стащила очки. -- Да, верно, я забываю... Национальная программа экономии энергии -- зачем жечь миллионы киловатт на рекламу, фонари, бигборды и вывески, если у всех все равно очки доп-реальности, которые и информацию выдадут, и дорогу подскажут?
"Смайлик в очках".
-- И еще велят всем считать, что город -- изумрудный... -- пробормотал Олег. -- Нет-нет, это я о своем, не обращай внимания. А отвечая на твой вопрос насчет города... знаешь, я все-таки, наверное, люблю Амстердам. Несмотря на эту его развязность, на темноту эту, на сырость, и даже на то, что он когда-то отобрал у меня...
В стороне зашел на посадку маленький частный конвертоплан, и мерный, сильный шепот его винтов на секунду заглушил окончание.
Надин нервно улыбнулась, резким движением снова надела очки и уставилась в пустоту за пластиковые щиты, где, в ее виртуальном мире, наверное, вовсю мигали рекламы и баннеры, указывая наиболее короткую дорогу домой и магазины с актуальными скидками. Олег помолчал. С его точки зрения, снаружи было тихо и пусто, редко пролетал мимо какой-нибудь модуль, да еще время от времени хлопали словно бы крылья гигантских нетопырей -- особо трудолюбивые нидерландцы возвращались домой с работы.
-- В детстве у нас, ты помнишь, была такая игра, -- сказал он. -- Нужно было придумать облик города, где ты пробыл хотя бы три дня. Если бы город был человеком, то как бы он выглядел? Что любил бы? Как себя вел? Помнишь?
Надин медленно, зачарованно кивнула.
-- Так вот, Амстердам у меня всегда ассоциировался с тощим, нездоровым подростком. Рыжим, некрасивым, бледным. Этот парень всегда курит траву и одевается кое-как, бродит под мостами в поисках халявного бухла и приторговывает краденым. Еще он каждый день протирает медные ручки на дверях своего особняка, доставшегося от впахивавшего как вол прадеда. Он сам уже точно не помнит, зачем нужно протирать эти чертовы ручки, но делает это все равно, то ли из уважения к предкам, то ли просто по привычке.
Надин не перебивала, просто слушала, грея в руках чашку с витаминизированным соком.
-- Дома у этого парня просторно, всегда шумно, но порядок, тем не менее, казарменный. То есть в гостиной могут расслабляться таблетками два десятка человек, а на кухне по щиколотку пива и чая, но спроси у него, где хранится сахар или стиральный порошок -- и он ответит. И будь уверена, все будет на месте. Противоречивый тип, конечно, но и привлекательный тоже. Понимаешь, о чем я?
Надин задумчиво улыбнулась.
-- Так и есть, -- прошептала она, -- так и есть, в общем-то... у тебя меткий глаз. Цепкий, внимательный, как и ты сам. Я помню, когда мы еще жили там, мне всегда это в тебе нравилось. Давно это было, как же давно...
Защемило на секунду сердце -- резко, требовательно. Сволочь. Какая же он сволочь все-таки. Ветер утих, наступила удивительная тишина.
-- А как у тебя? -- тихо спросила девушка. -- Здесь это ритуальная фраза, и никто не ждет на нее ответа, но я помню, что у вас там все по-другому, все совсем, совсем иначе, и вопросы задают для того, чтобы узнать что-то по-настоящему. И я говорю это потому, что хочу знать.
"Вот оно, -- подумал он. -- Вот оно -- настоящее."
-- Если сложить в кучку события, что случились после того, как я пришел из армии лейтенантом и узнал, что ты -- ну, не дождалась -- то получится не так уж много. Пошел в науку, я еще со школы участвовал в конференциях, ты помнишь... После аспирантуры немного помаялся дурью... сейчас работаю в одном из наукоградов -- должность не из высоких, но работа по-настоящему захватывает, энергетика, термояд, дейтериевые реакторы, безнейтронные реакции... ну, тебе это, наверное, неинтересно.
-- Наоборот, -- покачала головой Надин. Она о чем-то размышляла. -- Мне писали, у тебя после армии были какие-то медицинские проблемы, депрессия, даже в больнице лечился.
-- После армии, -- сказал Олег без выражения. -- Писали, значит. Да-да-да...
-- После меня, -- отрезала Надин. -- Писали и умоляли вернуться. И мы не будем сейчас снова поднимать эту тему -- что сделано, то сделано. Но я рада, что ты сумел все это пережить, переступить через глупые детские воспоминания и начал жить дальше. Потому что именно это умение и привело тебя туда, где ты сейчас. В Немо-центр города Амстердам, центра свободной экономической зоны Нидерландов. И именно оно сделало тебя тем, кто ты есть.
-- Младшим научным сотрудником? Невротиком-недоучкой?
-- Может быть, и недоучкой. Может быть. Но ты здорово увлечен и мотивирован, умеешь придумывать красивые образы и разбираешься в людях и жизни. Поэтому у меня к тебе возникло одно предложение. То есть я думала над этой идеей уже давно -- поэтому отчасти и решила сегодня с тобой встретиться -- но окончательно она оформилась буквально только что. Рассказать?
Олег сидел с вежливым, каменным лицом. Крайний индивидуализм, -- напомнил он себе. -- Крайний индивидуализм и скука. И еще жажда новых впечатлений. Гремучая смесь.
-- Я немного пишу сейчас, -- официальным голосом сказала Надин. -- Ты мои жалкие пробы наверняка не читал, но тренды таковы, что мода на художественную литературу возвращается. Конечно, не на классику, она безнадежно устарела, художественно и идеологически... Речь о современной прозе -- искренней и настоящей. От простых людей, для простых людей. Понимаешь?
-- Думаю, что понимаю.
-- И я задумала написать... не блог, конечно, но что-то вроде этого. Заметки от лица человека, живущего в Советском Союзе. В самом сердце возродившейся красной империи! Это свежо, и это необычно, и это наверняка будут читать. И даже платить за чтение, со временем. Если дело пойдет, то на одной рекламе я смогу зарабатывать верные пару тысяч в месяц, а это совсем немало по нынешним временам.
-- Я вижу, в чем здесь трудность, -- признал Олег.
-- Конечно, видишь, Хельги-бой! -- от волнения Надин забыла, как правильно строить предложения, в речи прорезался акцент. -- Я не была в Союзе уже Астарот знает сколько лет, и забыла почти все из того, что помнила. Мне нужен источник изнутри!
-- Неужели в Сети мало информации?
-- Сети? А, в "Сфере"... Нет, конечно, скорее, наоборот -- информации так много, что отделить реальные факты от вымысла почти нереально. Плюс пропаганда -- ваша, я имею в виду... Разобраться сложно. Нужен трезвый взгляд.
-- И им стану я, -- кивнул Олег. -- Живой источник информации о жизни в тоталитарно страшном Советском Союзе. Я понял и готов пойти с тобой в этот великолепный крестовый поход за суровой правдой жизни для простых людей. За разумный процент, конечно.
-- Отлично, у тебя уже получается! -- она даже в ладоши захлопала, тонкий пластик вирт-перчаток издал странный сухой шелест, словно затрепетали слюдяные крылышки стрекозы. -- Тогда мы начнем прямо сейчас! Я планирую писать историю от лица молодого парня по имени Святослав, живущего в Сибири, на последнем этаже старой аварийной девятиэтажки, которая стоит где-то на окраине затерянного в тундре городка Нинск...
-- Жилье старше пятидесяти лет у нас теперь сносят, а девятиэтажные дома давно не строятся, неэкономно, так что лучше указать шестнадцатиэтажный жилой дом -- такие еще кое-где остались.
-- Пускай шестнадцать... -- Надин шевельнула пальцами, внося поправки в черновик виртуального текста. -- Нинск когда-то был крупным научным центром, но в настоящее время все институты и лаборатории закрыты или перевезены в Москву. Научные городки по всей стране переживают не лучшие времена.
-- Это не совсем так, в Москву ничего не перевозят, наоборот -- активно разгружают ее от нагромождения учреждений и корпораций. А научные городки, кстати, массово строят новые -- старые переполнены. И знаешь... назови город Новосибирском, что ли. Я там бывал, даже работал с полгода, могу давать предметные замечания, с привязкой к местности, что называется.
-- Здорово! -- с чувством сказала Надин и отослала ему целую россыпь радостных аплодирующих смайликов. -- Видишь, как здорово уже все пошло! Я даже укажу в шапке текста, что основано на реальных событиях... нет, так не пойдет -- что описываемое вдохновлено реальными событиями, тогда не смогут придраться. И еще укажу, что у меня был реальный консультант, проживающий в Союзе. Обязательно укажу. Это еще больше увеличит монетизацию.
-- Рад, что все так хорошо складывается, Надин, -- слова дались ему легко, он и правда был рад. И уже близко, так близко...
-- С тобой все в порядке? -- Надин после паузы снова сфокусировалась на нем. -- Выглядишь слегка взбудораженным.
-- Нет-нет, все в норме, -- сказал он. -- Просто... поздно ведь уже совсем. Заведение должно закрываться, наверное. Нас не погонят отсюда?
Надин рассмеялась. Звонко, весело.
-- Я все забываю, какой ты бываешь иногда смешной. Такой... озабоченный тем, чтобы не причинить кому-нибудь неудобств. Нет, конечно, мы же свободные люди, а он -- всего лишь не очень новый торговый робот. А возможно, экономический мигрант, я не разглядела -- так что он обязан обслуживать точку, пока есть клиенты.
-- Жестко у вас тут все, -- он покачал головой. -- Без души.
-- Зачем нужна душа, когда есть правила? -- удивилась Надин. -- Душу придумали русские, чтобы законы не соблюдать. Итак, продолжаем, наш Святослав живет в Новосибирске, в стареньком шестнадцатиэтажном доме... слушай, я видела краем глаза, что у вас будто бы строят энергоэффективное и экологически чистое жилье -- это пропаганда, или что-то такое и правда есть?
-- Есть, да, -- подтвердил Олег. -- Купольные конструкции, поставляются в кит-комплектах, собираются на месте. Легкие, прочные, довольно надежные. Но это не наш случай, такие строят либо в малозаселенных районах, либо там, где нужно срочно расселить большие массы людей. Беженцев, скажем.
-- Черт, ладно... было бы экзотично... Словом, наш парень занимается наукой, я думала, может, английским языком и литературой, я в ней хоть что-то понимаю, но теперь, как мне кажется...
-- Энергетика, конечно, -- согласился Олег. -- Использование МОКС с неограниченным количеством циклов, реакторы на быстрых нейтронах, и все такое прочее, у нас по этой теме есть интересные наработки, так что можно будет писать предметно, с реальными данными реальных исследований.
-- Прошу внимания, мальчики и девочки, именно так и рождается гениальный сюжет, -- с каким-то боязливым восхищением сказала Надин, -- я даже не думала, что так круто пойдет, на меня за такие тексты начнут с подозрением смотреть ребята из NSO и AIVD... Впрочем, плевать, у нас свободная страна.
Олег кивнул с самым серьезным видом.
-- Занимается проблемами энергетики, ездит в Москву на свои симпозиумы... ездит же, не летает, у вас, я читала, авиаперелеты не особенно распространены. Даже летчиков гражданских не готовят.
-- На самолетах -- не особо, только из крупных городов, -- согласился Олег. -- Но для труднодоступных мест есть аэростаты, плюс скоростные железные дороги. Из Новосиба, к слову, самолеты летают постоянно, и наши, и китайские. И кстати, вся транспортная структура полностью автоматизирована -- именно поэтому пилотов-людей не так уж много. Роботы куда надежнее.
-- Механисты, -- фыркнула Надин, шевеля пальцами над невидимым текстом. -- И вот, как-то раз нашему Святославу повезло и не повезло одновременно...
-- Ему предложили сотрудничество американские спецслужбы?
-- И сделала минет лично Кайли Богартен, -- фыркнула Надин. -- Нет, конечно. Через Сферу... ну, то есть "Сеть" по-вашему, он познакомился и влюбился в прекрасную девушку. Но прекрасная принцесса, как выясняется, живет в капиталистической стране, и потому они никогда не смогут быть вместе. Разумеется, если он не найдет способа просочиться через границу мимо недремлющего ока вашего КГБ.
-- Что касается сюжета -- не вижу проблемы с выездом, границы открыты... -- пожал плечами Олег. -- Ну, то есть, после того, как он выплатит государству стоимость обучения, конечно. Но в принципе, история возможная. Правда, мне кажется, я где-то уже слышал нечто подобное...
-- Первыми всегда приходят в голову те истории, что случались с тобой, -- Надин механически усмехнулась. -- А ты бы -- смог?
-- Надин, -- поднял он пустые ладони. -- Не нужно этого. Просто переступить через все, что было, помнишь, ты же сама говорила? Шаг, второй, а дальше ноги идут сами, это называется ходьба, и вот уже оказывается, что ничего не было... Не было этих наших ночей под яблоней у дедушки на даче, и наблюдения за небесными телами на крыше старого сарая -- туда еще постоянно падали созревшие абрикосы и запекались в сушку прямо на горячем шифере... Не было прогулок на лодке в плавнях, не было пеших походов, не было того утра в смешном, сплетенном из трав и маскировочной сетки шалаше, когда я признался, и ты пообещала... Детство, я знаю, и слова ничего не значат. Но мы-то уже не дети. Мы взрослые люди, Надин.
Она смотрела на него глазами, которые вдруг стали огромными и полными жидкого стекла. И он тоже смотрел на нее, и слова не шли, и они оба были как два застывших изваяния, как две пылинки, бессмысленно парящих под стеклянным колпаком, из которого вдруг откачали воздух.
-- Господи, как же тут тяжело... -- выдохнула она вдруг изменившимся голосом. -- Олежек, забери меня отсюда, куда угодно, хоть обратно в Союз, только забери...
-- Надин...
-- Ты не понимаешь, но я задыхаюсь здесь, все вроде бы спокойно, предсказуемо, разумно, и кажется, что притерпелась, привыкла, но как же все это бесит временами, меня будто запихнули в жесткий корсет и отпустили гулять в прекрасном саду, да только какой в этом толк, если не продохнуть, и нет времени быть собой, а нужно только казаться и делать вид, и я не хочу так...
О, Надин...
-- И я помню, что раньше было иначе... раньше, в детстве, там -- дома -- и я хочу все обратно, боже ты мой, как я этого хочу, а здесь даже "боже мой" нельзя сказать, а все говорят "Астарот", и это тоже бесит, и как же здесь жить с этим, как здесь теперь жить...
-- Надин.
Она уставилась на него, и в этом взгляде было столько яростной, отчаянной надежды, что в очередной забег с места прыгнуло вдруг сердце и голова на секунду потеряла способность соображать.
-- Это был твой выбор, -- сказал Олег. Слова падали медленно, тяжелыми густыми каплями. -- Одна из особенностей выбора -- тебе приходится сталкиваться с последствиями. И ты можешь ненавидеть эти последствия, конечно, но только тогда придется ненавидеть и себя тоже, потому что именно ты дал им когда-то зеленый свет... Я не горжусь многим из того, что сделал, и еще сделаю -- в том числе и своими словами -- но решать эту проблему тебе придется самой. Без моей помощи.
Пощелкивая и булькая, варился напиток в кофе-машине, до них долетал горячий запах красителей и ароматизаторов.
-- Что ж, -- сказала она наконец. Глаза ее выглядели красными, но были абсолютно сухими. -- Честный ответ, это стоит уважать. Да и возвращаться, по большому счету, нет никакого смысла -- единственный человек, который, как я думала меня, там ждет... словом, его там нет. И, наверное, уже давно. Принято, Хельги.
Олег ничего не сказал. Ничего не имело значения, только ее следующие слова.
-- Но я думаю, это никак не помешает нашему дальнейшему сотрудничеству, -- решила Надин. Наоборот, сугубо деловые отношения -- залог длительной совместной работы. Чувства были, к чему отрицать, но мы оба очень успешно перешагнули через них, правда?
Глаза говорили иное, но Олег не стал в них смотреть.
-- Конечно, -- подтвердил он. -- Обращайся за консультацией в любое время, помогу, чем смогу. А наша Сеть теперь вполне успешно коммутируется с вашей Сферой, мы сможем общаться чаще. У тебя очень интересный проект, с удовольствием буду участвовать.
Простые, вежливые слова. Тяжелое, словно чугунное сердце в груди медленно сокращалось. Ночь шла своим чередом.
-- Так и решим, -- она легко поднялась, -- мне кажется, мы начали работу, которой можно будет гордиться. Приятно было провести с тобой вечер... лейтенант Немо. Подвезти, извини, не смогу -- велосипед держит только одного -- но по ночам тут довольно безопасно. Думаю, скоро увидимся.
Она быстро, спокойно прикоснулась губами к уголку его рта и отступила. Губы были горячими и, кажется, самую чуточку солеными. Впрочем, последнее, скорее всего, показалось.
Олег всунул в автоматического бармена три упругие пластиковые купюры -- не стоило оставлять кредитный след. Вызвал лифт, спустился к набережной. Слева, он помнил, должен был стоять у причала никогда не ходивший по морю бриг "Амстердам", но во тьме его было не разобрать. Что ж, обойдемся.
Он медленно шел по краю набережной, осторожно вдыхая прохладный ночной воздух.
Расчеты показывали, что Надин все-таки возьмется за свой будущий онлайн-роман всерьез. Анализ психики, пройденные в детстве тесты подтверждали -- девушка упорна и напориста, а теперь еще и отвергнута. Текст пойдет, и пойдет быстро, и Олег будет добавлять в него реальные факты, в том числе и секретные сведения, которые может знать только сотрудник научного городка с высоким допуском. И талантливый текст будет расти и постепенно выкладываться в свободный доступ, обрастать читателями... И рано или поздно его заметят сотрудники того самого AIVD -- Общей службы разведки и безопасности Нидерландов. Заметят и поинтересуются -- что это за знающий парень консультирует увлеченную писательницу? Может, он и им тоже пригодится, с таким-то допуском?
А дальше будет совсем просто. Контакт, прощупывание. Предложение о сотрудничестве. Ни в коем случае не шпионаж, о чем вы -- просто редактура художественных книг. Мирное, ни к чему не обязывающее занятие -- править работы молодых, начинающих авторов, мало знающих о жизни в России. То же самое, что вы уже делали, исключительно в целях научной объективности. Вы же не любите глупых ошибок, правда?
Он не любит. Поэтому согласится. И будет послушно редактировать художественные тексты, изобилующие техническими подробностями разработок СССР в области ядерной энергетики. Или ядерного оружия -- они ведь очень похожи, разработки эти. Как для продукции двойного назначения.
А еще чуть позже с ним выйдет на связь приятный парень в военной форме и скажет: "парень, слишком поздно отступать, теперь ты работаешь на нас". И он снова согласится, и станет работать, передавать за границу интересующие его работодателей сведения о направлениях работ советских ученых в области термоядерной энергии -- деньги ведь не лишние, да и парень в военной форме совершенно прав -- отступать уже поздно.
Особенно поздно будет, когда, через много лет, выяснится, что предоставленные Олегом данные были полной, беспросветной и очень качественно сработанной фальшивкой. Дезой. Иначе зачем бы служба внешней разведки Союза вообще затевала бы эту комбинацию? Введение потенциального противника в заблуждение в ключевой сфере интересов, многолетнее внедрение и контролируемый вброс. А правильно поданная дезинформация может со временем превратиться....
Да во что угодно может превратиться, -- сказал он себе. -- Решительно во что угодно.
В мире стояла ночь -- тяжко, непоколебимо. Но в мире будет и день. И когда этот день придет, и победа окончательно, бесповоротно утвердится на нужной стороне, Олег, наверное, не сможет смотреть на себя в зеркало. Но пока вокруг было темно, и значит, его знания и опыт спящего агента военной контрразведки еще могли пригодиться.
Он шел со злой улыбкой по пустым улицам веселого города Амстердам, и в глазах было самую чуточку солоно, а в ушах все так же свистал холодный ветер.
