Айрел сидел с угрюмым видом и ковырялся в завтраке. Сам он любил лук, а вот "княжичу" полагалось его не терпеть. Откладывая в сторону золотистые поджаренные кусочки, бард чувствовал себя предателем.
Лорд Валфрид, по словам дворецкого, рано утром уехал в Вельбру, потому никак не мог составить своим гостям компанию за столом. Вернуться он, якобы, обещал лишь ближе к ночи, так что, увы-увы, обедать и ужинать тем тоже придется самим по себе. Это радовало: общество дворянина заставляло нервничать.
Трапеза проходила в молчании - присутствие слуг не позволяло свободно разговаривать. Спутники не знали, что именно о них тем было известно, потому решили не рисковать. Тишину нарушало лишь тиканье настенных часов, скрип ножей по тарелкам да стук чашек о блюдца. Впрочем, говорить было особо и не о чем. Пока лорды провинций не сделают свой ход, "княжич со свитой" находились в подвешенном состоянии. Оставалось только ждать и нервничать.
- Сегодня прекрасная погода, вы не находите? - громко провозгласила Триша, не обращаясь ни к кому конкретно.
За окном пронзительно синело небо, солнечные лучи падали на белоснежную скатерть сквозь заиндевелые стекла, играли на серебряных столовых приборах, преломлялись в гранях хрустального кувшина с морсом.
- Можно погулять по саду, - продолжила девушка, не смущенная отсутствием ответа.
Айрел угрюмо на нее зыркнул: у него не было ни малейшего желания блуждать по заледенелым садовым тропинкам - ночью ударил мороз, превративший вчерашнюю слякоть в каток. Играть хотелось уже почти нестерпимо - аж пальцы зудели. Самый долгий его перерыв в музыкальной практике за последние лет десять составлял неделю, что бард провел в больнице, когда его избили в первый раз. Он уже даже жалел, что отдал лютню Рафферти - можно было бы втихаря перебирать струны, пока никто не видел.
Кеане тоже не стал отвечать - планировал исследовать всю территорию поместья самостоятельно, без чьего-либо общества. Тришу это полностью устраивало: слуги слышали, что она хотела убить время иначе. Но, раз уж никто не согласился составить ей компанию, придется пойти почитать.
После завтрака, демонстративно поблуждав по коридорам, разглядывая портреты Валфридов, девушка словно бы нехотя направилась в библиотеку. Убедившись, что в помещении никого не было, заторопилась к нужной полке - грех было не воспользоваться отсутствием хозяина дома. В конце концов, она же не ворует книгу, а просто хочет кое-что посмотреть. На полпути притормозила: ей пришла в голову мысль, что не помешало бы сначала добыть листок бумаги и что-нибудь пишущее.
Пока мошенница решала, не сбегать ли ей за тетрадью Кеане, позади нее скрипнула дверь. Обернувшись, Триша увидела одну из горничных. Та, не обращая внимания на гостью, принялась протирать пыль с небольшой статуэтки на тумбе у входа. Девушка мысленно поморщилась. Что ж, выглядело бы подозрительно, покинь она комнату при виде прислуги. Неспешно пройдя к первой попавшейся полке, мошенница принялась изучать корешки книг, делая вид, что присутствие посторонней ей нисколько не мешало. Следя краем глаза за тем, как горничная обмахивала своей тряпкой очередную деталь интерьера, Триша гадала, сколько времени той потребуется на то, чтоб прибраться и уйти. Вряд ли много. Просто глазеть на заглавия было скучно, потому девушка взяла трактат о сущности власти и, продефилировав к креслу у окна, села повышать свой культурный уровень.
Мошенница кое-как продралась уже сквозь третью главу скучнейшего текста, а служанка всё продолжала наводить порядок, двигаясь крайне неторопливо, бессмысленно перекладывая предметы с места на место и уже раз в четвертый протирая несчастную статуэтку. Всё ясно: кто-то дал распоряжение не оставлять здесь Тришу без присмотра. Девушке стоило определенных усилий скрыть свое разочарование. Посидев для приличия еще минут десять, она встала с кресла, поставила книгу на место и покинула библиотеку. Ладно, никто еще не отменял ночные вылазки.
***
В это же время на крыльце одного из трактиров Вельбры происходил следующий разговор:
- Ой, ну я прям не знаю, - качала головой дородная румяная женщина, теребя в руках тряпку. - Страшно как-то закон нарушать.
Рион глубоко вздохнул, силясь сдержать раздражение.
- Я вам еще раз объясняю, - вкрадчиво проговорил он. - Любой человек имеет право выступать публично, даже не являясь членом гильдии, если делает это бесплатно. Да, его не выпустят на сцену, с этим всё строго, как вы и сами сказали. Однако нет такого закона, который запретил бы ему музицировать за ее пределами, пока он не просит за это денег. Мальчик, - администратор сердито мотнул головой в сторону Рафферти, - имеет право выступить в вашем трактире, это не запрещено. Повторюсь, сделает он это совершенно бесплатно. То есть, вы ничего не потеряете! Наоборот обретете несколько лишних посетителей, привлеченных его пением!
Паренек, самозабвенно пририсовывавший пышные усы к портрету Айрела, висевшему на соседнем доме, обернулся на голос спутника. Убедившись, что тот его не звал, продолжил свое занятие.
Женщина скрестила на груди руки и прислонилась к косяку - было видно, что ее обуревали тревоги и сомнении.
- Так-то оно так, но вдруг в гильдии всё узнают?.. - трактирщица нервно кусала нижнюю губу. - Это ж нас оштрафуют сразу.
- Давиана Владычица, да как же вам объяснить-то?! - потерял терпение Рион, в бессилье хватаясь за голову. - Вы вообще слушали, что я говорил?! Никто вас штрафовать не будет! Мне что, положение гильдии показать?!
- Вот муж вернется и решит, - женщина нашла выход из положения. - А я такой риск на себя брать не буду. У нас и так тут страх творится. Намедни вот силы тьмы наружу вырвались, - трактирщица зажала ладонью рот и скорбно покачала головой. - Полгорода порушили, убили кого-то даже, - нервно взмахнула тряпкой. - Вчера жрецы церемонию очищения во всех храмах проводили, экзорцизмы всякие, - зажмурилась и громко всхлипнула. - Ужас, просто ужас. На улицу страшно выйти.
Рафферти, заинтересовавшись разговором, оставил изрисованный портрет и подошел послушать.
- Ой, какой у вас мальчонка хорошенький! - воскликнула женщина при виде него, отвлекаясь от тревожных мыслей. Ребенок сразу помрачнел и насупился. - Куклёнок! Просто куклёнок! - умилялась она, позабыв о ведшемся разговоре. - Вот у моей сестры сын...
- Овца безмозглая! - сварливо возвестил пацаненок, когда они с Рионом отошли от трактира. Развернулся и плюнул назад. - Голубей ей на задницу стаю целую!
- Ладно, не бесись, - не очень убедительно посоветовал раздраженный администратор, решительно шагая вперед. - Я кое-что придумал.
- Доброе утро, - говорил Рион хозяину следующего трактира. - Узнав о постигшем Вельбру горе, сей отрок, служитель Каллихара-искусника, прервал паломничество по святым местам и прибыл в город, дабы песнями своими рассеять темные миазмы и защитить жителей от их тлетворного влияния.
Рафферти, увешанный всеми религиозными символами, что нашлись в небольшой лавчонке при первом попавшемся по пути храме, стоял рядом и в меру своих скромных сил излучал благочиние и просветленность.
- Разумеется, сделает он это совершенно бесплатно, - продолжал администратор, пока трактирщик скептически поглядывал в кристально честные очи "отрока" и на статуэтку Давианы в его руке. - Ведь то служение Владычице... - заметив, что собеседник не торопился биться в религиозном экстазе, Рион сменил манеру речи и добавил. - Кстати, уже вся Вельбра знает о его прибытии, так что место, где он выступит, рискует лопнуть от наплыва посетителей. Сами знаете, как это бывает, когда люди напуганы и ищут спасения.
Во взгляде немолодого лысеющего мужчины зажегся интерес.
***
Было около трех часов утра - мошенница надеялась, что к этому времени заснут все в доме, включая вернувшегося ближе к полуночи виконта. Осторожно приоткрыв дверь опочивальни, она оглядела коридор и прислушалась. Кажется, никого. Немного выждав для надежности, Триша выскользнула из комнаты и, стараясь двигаться как можно тише, направилась к библиотеке. Девушка отдавала себе отчет в том, что действовала неразумно и ставила под удар "княжеское дело" в случае поимки, однако не могла не рискнуть. Коричневое платье должно было помочь спрятаться в тенях на случай, если кому-то из обитателей особняка не спалось, а босые ноги ступали по паркету почти бесшумно.
Мошенница миновала коридор. Чуть замедлив шаг, стала спускаться на первый этаж по парадной лестнице. Замерла на нижней ступеньке, напряженно прислушиваясь - вроде, снова никого. Тревожно оглядываясь, постаралась скорей пересечь открытое пространство большого холла, свернула вправо, миновала столовую и малую гостиную, остановилась у нужной комнаты. Памятуя о том, что дверь скрипела, девушка медленно и осторожно потянула ее за ручку. Проскользнув в образовавшуюся щель, бережно за собой закрыла и перевела дыхание: что ж, пока всё шло неплохо. Разве что ноги мерзли. Хотелось поскорее плюхнуться на какой-нибудь ковер, поджать их под себя и укрыть подолом.
На всякий случай оглядевшись, Триша поспешила к нужной полке. Присев на корточки, напрягла зрение и быстро оглядела ряд книг. Нет, всё-таки без источника света здесь делать нечего. Торопливо развернув принесенный с собой тряпичный сверток, достала огниво, свечу и небольшое блюдце. Спустя несколько секунд вспыхнул маленький огонек, высветив заглавия и имена авторов. Прикрывая пламя ладонью, мошенница внимательно оглядела полку и переплеты на случай, если у виконта были какие-нибудь метки, позволяющие определить, не шарил ли здесь кто-нибудь. На первый взгляд, вроде, таковых не наблюдалось. Девушка бережно вынула те же тома, что и лорд Дайтон днем ранее, и, стараясь ничего случайно не поджечь, осветила образовавшуюся прореху. Темно-синий корешок "Описания Кендрийских земель и вод" она узнала сразу. Даже не проверяя, что еще за книги находились в потайной нише, Триша прилепила основание свечи к блюдцу, поставила ее на пол на безопасном расстоянии от шкафа, вытерла слегка взмокшие ладони о платье и вытащила старинную энциклопедию. Снова нервно оглядевшись, положила ее перед собой и с нетерпением открыла.
Бережно перелистывая сухие страницы, девушка скользила глазами по картам и их описаниям. Эх, мало времени, мало времени. По-хорошему стоило изучить все внимательно и неспешно, конспектируя полезную информацию, возвращаясь к интересным местам, а не кое-как проглядывая текст и картинки. Мелькали точки городов, змеились линии рек и дорог, расчерчивали бумагу давно изменившиеся границы провинций, но ничего, что хотя бы отдаленно походило на то, что искала ночная читательница, не попадалось. Укрытые шерстяным подолом ноги всё равно мерзли, пальцы немели и плохо слушались, а теплое кресло манило из полумрака своими кожаными изгибами. Триша решила не отходить от шкафа: лучше уж сидеть на холодном паркете, чем не успеть всё прибрать и поставить на место в случае чьего-то внезапного появления. Свечка уменьшалась на глазах, стекая в блюдце белыми потеками, девушка торопилась: надеялась закончить с книгой до утра, чтоб не пришлось повторять подобных вылазок следующими ночами.
В очередной раз воровато глянув в сторону двери, мошенница едва не заработала разрыв сердца - рядом с ней на корточках сидел Кеане. Триша испуганно отшатнулась и шлепнулась назад, чуть не сбив свечу. Воспользовавшись тем, что девушке стало не до чтения, салум придвинул к себе книгу и лениво ее пролистнул. Мошенница торопливо выхватила у него из рук ценное издание и, захлопнув, прижала атлас к груди.
- Голубя тебе на грудь, Кеане! - еле слышно, но очень-очень сердито прошипела она, бросая на дверь короткий взгляд. - Я же просила никогда так не делать, салум тебя раздери! - вовремя заметив, что еще чуть-чуть и она бы повысила голос, ночная читательница заставила себя задавить гневную тираду. - Что ты вообще здесь делаешь?! - добавила она уже чуть спокойней.
- Зашел тебя проведать, - мужчину проклятья не тронули.
- Как ты узнал, что я здесь?
- Видел, как ты кралась по коридору. Кстати, возможно, тебе будет интересно взглянуть на часы, - зевнул салум, встряхивая волосами.
Триша послушно глянула на стену.
- Восемнадцать минут шестого, - подсказал Кеане, заметив, что девушка напряженно щурилась, силясь различить в темноте циферблат. - Слуги уже проснулись.
Мошенница внутренне похолодела - пора было уходить, причем сделать это стоило еще где-то полчаса назад. В досаде закусив губу, она принялась поспешно скрывать следы своего здесь пребывания: торопливо, но осторожно убрала "Описания" обратно в нишу, поставила на место скрывавшие ту книги. Убедившись, что точно воспроизвела их изначальный порядок и положение на полке, задула свечу. Не дожидаясь, когда зрение привыкнет к разом сгустившемуся мраку, на ощупь завернула свое имущество в тряпицу, на всякий случай провела ладонью по полу, убеждаясь, что случайно не закапала воском паркет, и попыталась встать. Отсиженные ноги слушались плохо, Триша оступилась и едва не упала. Обернувшись к спутнику, она поняла одну из причин, почему тот не предложил ей руку помощи - мужчины уже не было в комнате. Девушка даже не удивилась.
Добраться до холла удалось без проблем, а вот потом возникли трудности - возле парадной лестницы дворецкий за что-то отчитывал сонную горничную. Мошенница прижалась к стене в надежде, что те быстро договорят и разойдутся. Вскоре так они и сделали, однако к ужасу Триши служанка пошла не куда-нибудь, а в ее сторону. Торопливо оглядев свой коридорчик в поисках укрытия, самозванка запаниковала - знать бы еще, в какую из комнат та направлялась. Решив, что главное - спрятаться хоть где-нибудь, девушка развернулась и кинулась назад. Из приоткрытой двери малой гостиной показалась рука, схватила пробегавшую мимо мошенницу за плечо и затащила внутрь прежде, чем та успела хоть как-то среагировать.
Кеане стоял у окна, скрестив на груди руки, и меланхолично притопывал. Триша, замотавшись в одеяло и поджав ноги, сидела на кровати - грелась. Мужчина провел ее до комнаты служебными ходами да черными лестницами и уходить к себе как-то не торопился.
- Дай угадаю, - сказал, наконец, он после долгого молчания. - На корабле ситуация была схожей, да?
Девушка не ответила. Плотнее запахнулась в свое одеяло, нахохлилась и отвернулась. Салум разочарованно цокнул языком.
- Я был о тебе лучшего мнения, - сообщил он.
Мошенница снова оставила его слова без комментариев.
- Последствия своего провала, полагаю, ты сознавала... - задумчиво протянул Кеане, чуть ли не впервые в жизни выступая оратором в одностороннем диалоге.
- Я была осторожна, - глухо буркнула Триша, явно испытывая неловкость.
По виду мужчины было понятно, что он думал об этом заявлении.
- Зачем тебе эти карты? - спросил он после очередной паузы.
- Извини, но это моё личное дело, - быстро проговорила девушка, надеясь, что собеседник таки соизволит уйти - ей было неуютно.
Салум не двигался с места, ничего не говорил и пристально смотрел на мошенницу, заставляя ее нервничать всё сильнее.
- Послушай, - не выдержала та, - это правда касается только меня. Обещаю, что постараюсь больше так не делать. К тому же, я действительно была предельно осторожна, - девушка заставила себя обернуться к мужчине и твердо посмотреть ему в глаза.
- Рассказывай, - вздохнул тот, роняя голову набок. - Рассказывай, - настойчивей повторил он, заметив нахмуренные брови собеседницы, - мне не нравится это твое "постараюсь". Хочу знать, ради чего ты готова рисковать в том числе и моей безопасностью.
Триша поморщилась, снова отвернулась. Какое-то время сидела, закусив губу и избегая взгляда собеседника. Тоже нехотя вздохнула, сдаваясь. Высвободила из одеяла одну руку и убрала за ухо растрепавшиеся волосы. Рассказывать не хотелось ужасно, однако мошенница чувствовала себя немного виноватой перед спутником.
- На моей семье проклятье, - девушка внимательно следила за собеседником, выискивая признаки скепсиса или насмешки. - Ни один мужчина не доживает до тридцати лет. Уже давно. Говорят, с тех пор, как моего предка забрали салумы.
- Как звали, в каком году? - тут же отозвался Кеане, пролистывая в голове описания старых окимм.
- Понятия не имею, - Тришу вопрос удивил. - Хочешь сказать, сам ты знаешь имена своих предков, живших лет этак четыреста назад?! - огрызнулась она, заметив разочарование во взгляде собеседника.
- Ага, значит, четыреста лет назад, - круг поисков заметно сузился.
- Около того. Это имеет какое-то значение? - девушка начинала раздражаться.
Оружейник вопрос проигнорировал.
- И что? Правда, все мужчины умерли молодыми? - спросил он, отвлекаясь от размышлений.
Мошенница бессильно пожала плечами.
- Так говорят, - вздохнула она. - Прадед погиб на войне, дед утонул, отец подхватил мышиную лихорадку. Они с матерью специально в Кирш уехали, надеясь сбежать от проклятья - не помогло. Что случилось с теми, кто жил раньше, доподлинно не знаю.
- Так и не понял, при чем здесь карты, - сообщил Кеане вместо соболезнований.
- У меня есть брат. Я не хочу, чтоб он разделил их судьбу.
Мужчина молчал, ожидая продолжения рассказа.
- Знаешь детскую считалку? - Триша наморщила лоб. - "По раздолу, по багряному, мимо росточи да скрижалища сизарек летит, в клюве солнышко. Не следи за ним, не мешай ему, пусть летит себе за дыхалицу, во гнездо к себе возвращается. Чтоб не выклевал тебе глазоньки, не повыдергал белы ребрышки, отвернися ты, не подглядывай, остальные же пусть попрячутся" - размеренно проговорила она, блуждая взглядом по потолку.
Слова казались салуму смутно знакомыми. Он попытался припомнить, когда последний раз играл в обычные игры с какими-нибудь детьми.
- Она очень старая, - Триша и не ждала, что собеседник ответит. - О ней даже в "Фольклоре" Эйгеля Верд'Лу написано, а это 816 год. И там она называется "давней", так что можешь представить, сколько ей лет.
- Это карта, - догадался Кеане.
- Описание пути, - кивнула девушка. - Я должна найти это место.
Мужчина подумал над считалкой.
- "Сизарь" - это же голубь? - уточнил он.
- Насколько я знаю, мои предки перепробовали всё возможное, чтоб снять проклятье: заказывали службы в храмах, совершали паломничества к святым местам - ничего не помогло. Один знакомый жрец предположил, что, возможно, это душа моего предка жаждет успокоения - по-видимому, съеденная и переваренная, - вздохнула Триша с налетом сарказма. Теплых чувств покойный у нее, похоже, не вызывал. - Для него точно проводились похороны, где-то даже есть могила с соломенным чучелом, но этого тоже оказалось недостаточно, - добавила она
Глянула на собеседника в ожидании его реакции. Тот снова молчал.
- Если я найду место, куда его забрали... - Триша затихла и задумалась. - Возможно, как-нибудь смогу задобрить или еще что-то сделать, - девушка неуверенно взмахнула рукой, давая понять, что сама слабо представляла, что именно.
- Итак, подвожу итог, - возвестил Кеане. - Ты собираешься найти салумью обитель, явиться туда и... импровизировать? - мужчина выдержал красноречивую паузу. - Потрясающий план, - вяло зааплодировал.
- Знаю! - раздраженно огрызнулась мошенница. - Не обязательно было говорить. Вот разберусь с первым пунктом и продумаю следующие. И прекрати хлопать!
Салум подчинился.
- И? Как успехи? - поинтересовался он, снова скрещивая руки.
- Да никак, - Триша помрачнела еще больше. - Я уже лет десять ищу эту клятую голубятню и всё безрезультатно, - немного помолчала, думая о чем-то своем. - Вот как долина между горами может быть багряной?! - спросила она вдруг. - Особенности почвы? Какие-то цветы? Аллегория на то, что там пролилось много крови?
Кеане равнодушно пожал плечами.
- Опять же это "скрижалище", - продолжала девушка, входя в раж и распаляясь всё сильнее. - Что это? Монастырь, владеющий древней копией "Заветов"? Библиотека? Просто исписанный камень у дороги? Обыгрывается название какого-нибудь города? - Триша, заметив, что слишком разошлась, вздохнула и, уткнувшись взглядом в пол, продолжила уже тише. - А рядом горы с оврагами да болото. Знал бы ты, сколько карт я пересмотрела. На свежих - ничего. Быть может, со временем местность сильно изменилась: сошел обвал в горах, трясина высохла или еще что-то такое случилось, - мошенница слабо пожала плечами.
- И ты полезла в частные коллекции за раритетными старинными атласами, - у Кеане затекла нога. Нехотя отлипнув от стены, он присел на подоконник и тряхнул онемевшей конечностью.
- Ну а что делать? - Триша выпустила одеяло, позволяя тому сползти с ее плеч, и устало провела ладонью по волосам, убирая их со лба. - В открытом доступе их не найдешь: "историческая ценность", "государственное достояние", все дела. В библиотеках их без специального разрешения тебе и не покажут. Мне, конечно, удавалось такое добыть, - поспешно сообщила мошенница, опасаясь, что собеседник мог усомниться в ее профессиональной состоятельности. - Один раз, правда, - мрачно добавила она. - Но там ничего полезного не оказалось.
Девушка подняла взгляд на спутника. Тот сидел на своем насесте, качал ногой и явно думал о чем-то своем.
- Всё. Рассказ окончен, - мрачно возвестила Триша. - Ты всё равно не слушаешь.
- Бред это, - сказал вдруг Кеане. - Потому что...
Мужчина замолчал. Что он мог сказать? Что салумы давно поселились в другом месте, а от прежней обители не осталось и руин? Или что предок собеседницы, кем бы он ни был, стал сырьем не в "гнезде", а в том месте, где до него добрался оружейник? Либо же о том, что окончательно он отдал концы вместе со своим носителем, где бы того смерть ни настигла? Или о том, что существуй возможность такого проклятья, Кеане бы об этом знал?
-... потому что бред, - закончил он.
- Что именно? - нарочито вежливым тоном уточнила Триша, не дождавшись от собеседника объяснений.
- Да всё. Ищешь то, чего не существует.
- Не веришь в салумов?
- Нет, - совершенно искренне ответил Кеане. Точное знание и вера - вещи разные, - И не вижу смысла тонуть на кораблях, гневить лордов и иными способами подставляться ради клочка бесполезной бумаги.
Девушка разозлилась и сердито насупила брови. В конце концов, это не она настаивала на этом разговоре, и уж точно не нуждалась во мнении собеседника.
- А что мне остается?! - огрызнулась она. - Маэду уже за двадцать! У меня не так много времени, знаешь ли! Приходится идти на риск.
- Вопрос. Почему этой проблемой должна заниматься ты? Сам он не в состоянии позаботиться о своей жизни?
Мошенница раздраженно раздула ноздри.
- У тебя, наверное, нет братьев.
- Трое, не считая сестер. И не факт, что в мое отсутствие не родился кто-то еще, - заметив недоумение во взгляде собеседницы, мужчина пояснил. - Давно не общаемся.
- И тебе безразлична их судьба?
Кеане равнодушно пожал плечами. Девушка наградила его долгим мрачным взглядом.
- Я сама решу, на что потратить свою жизнь, - сообщила она уже спокойней. - И как ее закончить: захлебнуться в каюте, сгнить за решеткой или нарваться на сторожа без чувства юмора. Занимайся своей, а в мою не лезь. Спокойной ночи.
Салум не двинулся с места.
- Ладно, где находится дверь, тебе известно, - мошенница плюхнулась на подушку, запахнулась одеялом, демонстративно повернулась к собеседнику спиной и сделала вид, что заснула.
Кеане продолжал сидеть: будь на месте мошенницы Риелей, она, не выдержав и пары минут, разоралась бы и попыталась выставить его силой. Однако Триша ей не была. Мужчина подождал еще немного и, убедившись, что девушка никак не собиралась реагировать на его присутствие, ушел немного разочарованным.
***
- Меня это достало! - сообщил Айрел во время прогулки.
Сразу же после завтрака он потащил спутников в сад - единственное место, где можно было разговаривать, не боясь оказаться подслушанными.
Дом барда угнетал. Тихий, богатый и ухоженный, он казался каким-то неживым и враждебным. Ни расслабиться, ни толком отдохнуть: за каждым углом, за каждой шторой чудились глаза и уши, следящие, выискивающие огрехи и просчеты. Необходимость всё время притворяться выматывала всё сильнее и сильнее. Лорд Дайтон снова "не смог" составить им компанию за трапезой - бард начинал подозревать, что тот их сознательно избегал, брезгуя сидеть с самозванцем за одним столом. Не то, чтоб музыкант по нему скучал, но такое отношение не могло его не задевать. Враждебная атмосфера была Айрелу не в новинку - он жил в ней годами, однако прежде мог взять лютню и отключиться от окружающего мира на часы, а то и дни. В этот раз такая роскошь была ему недоступна, что усугубляло ситуацию многократно.
Триша встревожено покосилась на спутника, пряча замерзшие ладони в отороченных мехом рукавах. Вид у него и впрямь был не особо цветущий.
- Если не вырвусь отсюда хоть ненадолго - свихнусь, - музыкант огляделся, убеждаясь, что поблизости не было никого постороннего.
Сгреб с перил беседки охапку снега, смял ее в небрежный снежок и что было сил запустил вдаль. Тот с приглушенным хлопком разбился о деревце.
- Давайте хотя бы в Вельбру съездим. У княжича же могут быть там дела, - мужчина отряхнул ладони. - Тайные встречи с соратниками там или что-то еще. Странно же, что накануне войны он безвылазно сидит на какой-то усадьбе и в ус не дует, - с мольбой глянул на спутников.
Уже спустя пару часов три лошадки везли своих седоков по улочкам города. Кеане не нравилось, что они оставили свои вещи без присмотра, и он уже готовился по возвращении заново всё обыскивать и проверять. Айрел, оглядываясь по сторонам, с удовлетворением отмечал, что количество его портретов на стенах и заборах значительно сократилось - часть посрывали, часть заклеили новыми объявлениями. Прежде он как-то не обращал на это внимания. Плотный шарф, намотанный якобы для тепла, скрывал нижнюю половину его лица, так что быть опознанным мужчина не боялся.
Укутанная в шаль плотная женщина, негромко напевая, сбивала сосульки над крыльцом дома. Айрел нахмурился - что-то ему не нравилось, причем даже не вокальные данные горожанки.
- Слушайте, я замерзла, - пожаловалась Триша, ёжась. - Давайте хоть в тепле посидим, раз тебе без разницы, куда ехать.
Бард ее не слушал: он, наконец, понял, что именно его встревожило. Резко остановил коня и обернулся к местной жительнице, безмятежно стряхивавшей с обуви снег.
- Это моя песня, - пробормотал он в ответ на вопросительные взгляды спутников.
- И чего в этом удивительного? - Триша дышала на озябшие пальцы.
- То, что я пока ни разу ее не пел на публике, - Айрел развернул Серого. - Никто не должен был знать о ее существовании. Извините, пожалуйста! - крикнул он горожанке. - Вы не подскажете, что это за песня?
***
Рион был доволен - выступление Рафферти прошло с успехом, на который они и не рассчитывали - "прорыв сил тьмы" перепугал очень многих. Трактирщик тоже был очень рад, подсчитав выручку с прошлого вечера: такого наплыва посетителей он не видел никогда в жизни. Настолько рад, что бесплатно поселил "отрока" и его сопровождающего в своем заведении, а также согласился обеспечивать их пропитанием в обмен на повторение "религиозного" вечера хотя бы еще раза два-три. В общем, для всех всё складывалось просто превосходно.
Администратор лузгал жареные тыквенные семечки, отстраненно думая о том, как и где лучше строить карьеру нового подопечного - профессиональные привычки брали свое, вытесняя обиду и жажду мести на задний план. Мальчишка сидел на соседнем стуле и тренировал подпись на полях заплеванной шелухой старой газеты - готовился раздавать автографы направо и налево. Только Рион хотел сказать, что от лишнего часа репетиций будет больше проку, как в дверь постучали. Мужчина нехотя поднялся и пошел открывать.
- Добрый день, - с легкой иронией в голосе поздоровался стоявший на пороге Айрел. - Мне сказали, здесь изгоняют силы тьмы.
Администратор несколько секунд его мрачно разглядывал.
- Извините, но отрок сегодня больше никого не принимает! - патетично возвестил мужчина, гордо стряхивая с губы прилипшую шелуху. - Пришлите прошение о встрече в письменной форме, возможно, оно будет рассмотрено в течение месяца. Не смею вас дольше задерживать! - Рион захлопнул дверь.
Рафферти недоуменно покосился на спутника. Тот выглядел злорадно, даже в чем-то торжествующе.
Бард спокойно продолжал стоять в коридоре, не пытаясь ничего предпринять. Спустя пару минут дверь снова приоткрылась. Администратор, не дождавшись ни повторного стука, ни мольбы о разговоре, ни попыток с боем прорваться в комнату, недоверчиво выглянул наружу, проверяя, не ушел ли Айрел. Увидев того на прежнем месте, обиженно нахмурился. Музыкант виновато пожал плечами.
- Привет, - сказал он, стягивая закрывавший подбородок шарф.
Рион промолчал.
- Пустишь?
Администратор поджал губы и, отступив на шаг, раскрыл дверь шире. Рафферти при виде посетителя явно удивился и даже напугался. С тревогой глянул на нового покровителя.
- Привет, Раф, - бард, заметив лежавшую на кровати лютню, разом потерял к мальчишке интерес.
Торопливо подошел, на ходу срывая перчатки, и, небрежно плюхнувшись на постель, вцепился в музыкальный инструмент. Провел по струнам и глубоко вздохнул - на душе сразу стало лучше.
- Что хотел? - Рион стоял у стены, скрестив на груди руки и не очень убедительно изображая недовольство.
- Ммм... - Айрел с трудом отвлекся от лютни и вернулся к реальности. - Случайно узнал, что кто-то поет мои неисполненные песни. Кто бы это мог быть, принимая во внимание, что все мои записи хранятся у тебя?
Бард заметил, как у мальчишки мигом покраснели уши. Изображая полную непричастность и крайнюю занятость, тот тут же вернулся к бумагомаранию.
- Не пропадать же добру, - буркнул Рион. - Сам-то ты уже вряд ли на сцену когда выйдешь.
- Можно было сначала спросить, - музыканта немного коробило такое положение дел.
- Ха! - администратор вложил в смешок всё пренебрежение, на какое был способен.
Айрел понял, что, пожалуй, стоит помолчать - последняя его реплика выдалась на удивление глупой.
- Они даже не закончены, - всё-таки буркнул он, перебирая струны.
- Об этом всё равно никто, кроме тебя, не знает, - Рион принялся наводить порядок на столе, высвобождая из-под горки семечек какие-то маловажные документы. - Кстати, раз уж ты всё равно пришел, займись-ка делом, - мужчина выудил из стопки немного мятый лист бумаги, выхватил у Рафферти карандашик, шлепнул их на кровать рядом с бардом. - Накатай-ка по-быстрому какую-нибудь простенькую песенку. Запасы твоих черновиков не безграничны, а моему подопечному нужен репертуар.
Айрел от такой наглости растерялся. Прекратив играть, недоуменно уставился на собеседника. Тот приглашающее взмахнул рукой, указывая на канцелярские принадлежности.
- Боюсь, у меня нет на это времени, - сообщил музыкант, не придумав ничего лучше.
- Ах, ну да, - фыркнул администратор. - Его высочество занято делами государственными и до простых смертных ему дела нет. Я должен в благоговении пасть ниц уже за то, что ты соизволил на мгновение осчастливить меня недостойного явлением свой царственной рожи, да?
Музыкант заметил, что уши мальчишки покраснели еще сильнее. Ну, бард и не сомневался, что тот всё разболтает. Что ж, дольше тянуть не имело смысла, надо переходить к делу. Айрел собрался с духом, отложил лютню и поднялся с кровати.
- Я пришел сказать, чтоб вы прекратили за мной ездить, - с показной холодностью сообщил он. Что ж, рушить мосты, так до основания. - Забудь о моем существовании и живи своей жизнью. Это должно быть не трудно - тебе ж рассказали, чем я занимаюсь. Сложно придумать лучший повод для презрения, - Айрел сделал паузу, ожидая реакции.
Он рассчитывал, что Рион будет спорить и возмущаться. Тот просто молчал.
- Спасибо за всё, но на этом давай остановимся. Иди своей дорогой, я пойду своей, - смотреть собеседнику в глаза было сложно, взгляд так и норовил скользнуть в пол или в сторону.
Заготовленный заранее монолог рассыпался в мыслях на отдельные фразы, слова не шли. Маска равнодушия и отстраненности трещала по швам.
- В общем, я надеюсь, что это - наша последняя встреча, - бард принялся натягивать перчатки: нужно было хоть как-то занять руки. - Так что хватит меня преследовать, - пальцы не слушались, ткань скручивалась и цеплялась за кожу, существенно осложняя процесс надевания. Айрел начинал беситься, представляя, насколько нелепо он, должно быть, смотрелся со стороны. - Всё. Отстань уже! - громче и свирепей, чем стоило, рявкнул он, убирая руки в карманы.
Сказать это оказалось даже сложнее, чем музыкант себе представлял. Да и смотреть на собеседника, в общем-то, тоже. Певец чувствовал себя сволочью.
Рион никак не реагировал. Всё так же стоял, скрестив на груди руки, и разглядывал бывшего подопечного - изображать равнодушие ему удавалось лучше. Рафферти сидел, вжавшись в стул, и боялся пошевелиться, чтоб, не приведи Давиана, не привлечь к себе внимание. Молчание затягивалось.
- Ну и салум тогда с тобой, - бросил администратор, разрушая гнетущую тишину.
Айрел, из последних сил изображая хладнокровие, спустился вниз.
Настроение было препаршивое, даже хуже, чем с утра. Хотелось напиться до потери сознания, подраться и очнуться через неделю в незнакомой постели с какой-нибудь девкой под боком, жуткой головной болью и провалами в памяти. В прежней жизни это сомнительное удовольствие обошло его стороной, с одной стороны, благодаря напряженности рабочего графика, никак не позволявшего такие загулы, с другой - из-за отсутствия тяги к подобному времяпрепровождению. Теперь же душа просила именно чего-то такого, но, увы-увы, княжичу подобное не к лицу. Придется вам, ваше высочество, довольствоваться малым: вернуться в имение, закрыться в комнате, плюхнуться на кровать и ни с кем больше в этот день не общаться. Неравнозначная замена.
Нашел взглядом ожидавших его Тришу с Кеане. Убедившись, что те его заметили, пошел к двери, на ходу закрывая шарфом подбородок. Так до конца и не надевшиеся перчатки были в раздражении сорваны с рук и затолканы в карман.
- Да уж, салум со мной, - Айрел сбежал с крыльца на заснеженную мостовую. - Кроме него и нет никого.
***
Легонько подрагивали заиндевелые осиновые ветви - желтопузая синица порхала по стволу, беспокойно вертела головой, прыгала на тонких ножках. Лошадь деловито рылась губами в мокром снегу, выискивая пучки сухой травы, переступала крепкими ногами. В тишине зимнего леса отчетливо слышались ее фырканье, тихий звон металлических элементов упряжи, тяжелая поступь копыт. Шею животного украшал широкий ошейник - вещь неудобная, но положенная его седоку по статусу. Переплетение темно-синей и оранжевой нитей указывало на принадлежность всадника к клану Роттери, пять крупных бирюзовых бусин свидетельствовали, что тот входил в число его старейшин, а пушистый беличий хвост, свисавший лошади на грудь, позволял опознать мужчину как главу семьи.
Орвелл Роттери расслабленно сидел в седле, рассеянно перебирал в руках поводья и хмурился своим мыслям. Мужчина надеялся, что охота поможет ему от них отвлечься - ошибся.
Издалека донесся глухой хриплый лай - похоже, Баламут вышел на зверя. Ему тут же вторило заливистое гавканье Озорника, истеричное подвыванье Шалуньи. Глава клана вздохнул, выпустив клубящееся облачко пара, хлопнул лошадь по шее, сообщая об окончании перерыва на обед. За его спиной послышался быстрый топот копыт.
- Кабан! - на скаку крикнул молодой егерь, проносясь мимо. - Как есть - кабан!
- Или заяц, - равнодушно подумал куда менее оптимистичный мужчина, провожая слугу взглядом.
Тронул бока лошади каблуками и неспешно зарысил следом: поймать зверя, кем бы тот ни был, могли и без него. Откуда-то спереди доносились крики, свист, заливистый собачий лай и рык. Будь Орвелл Роттери моложе, несся бы на эти звуки, сломя голову. С возрастом же его страсть к охоте заметно поутихла, если совсем не испарилась. Он продолжал на нее выезжать просто из дани привычке, к тому же верховые прогулки порой всё же позволяли отвлечься от тягостных мыслей, снедавших мужчину уже несколько месяцев.
Великий князь отвергал одно решение совета кланов за другим. Формально он имел на это право, однако ни один из правителей за последние лет двести им ни разу не пользовался в знак почтения к главам родов. Это было своего рода традицией, а в Кирше традиции уважали. По крайней мере раньше.
Баламут с Шалуньей, глухо ворча, трепали уже мертвую лисицу. Егерь вяло покрикивал на животных, не особо стараясь отобрать у них добычу - он был ей разочарован. Заметив хозяина, собаки выпустили тушку и повернули к нему окровавленные морды.
Орвелл Роттери скользнул взглядом по обагренному снегу, слабо поморщился. Всё шло к тому, что скоро его окрасит не только лисья кровь.
- Хватит на сегодня, - буркнул он, отворачиваясь. - Я устал.
- Вам письмо, саэ Орвелл, - сообщил секретарь, когда глава клана устроился в любимом кресле у камина и выпил обязательную после охоты стопку рябиновой настойки. - Голубь прибыл час назад.
Мужчина глянул на запечатанную капсулу в руках слуги. Различил гравировку "А.С.". Удивился.
Голубиная почта не прижилась в Кендрии из-за предубеждения местных жителей перед этими птицами. Кендрийцы предпочитали дожидаться куда более медлительного курьера, лишь бы не иметь с ними дела. Граф Аливьер Скадери принадлежал к меньшинству тех, кто не боялся суеверий. Вот только их с Орвеллом Роттери сложно было назвать друзьями по переписке - киршец уж и не помнил, когда последний раз возникала необходимость в срочном общении. Глава клана, хмурясь, вскрыл капсулу и вытряхнул на колени тонкий бумажный свиток. Развернув и пробежав глазами текст, почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы, а сердце поперхнулось кровью и ухнуло куда-то вниз.
Дворянин замер в растерянности. Прочитал послание повторно на случай, если в первый раз что-то понял неправильно. Какое-то время сидел неподвижно, осмысливая полученное известие. Внимательно изучил инициалы на капсуле - не подделка ли. К огромному огорчению мужчины, выглядела та вполне настоящей. Правитель Ифайна не отличался склонностью к шуткам, значит, написанное было правдой. Орвеллу Роттери стало дурно: как будто ему и так не хватало проблем! Мужчина зажмурился и стиснул пальцами переносицу, силясь унять проснувшуюся головную боль.
Услышал, как скрипнула дверь - слуга побежал исполнять поручение. Мужчина глубоко вздохнул и, убрав от лица руку, открыл глаза. Скользнул взглядом по интерьеру, собираясь с мыслями. Полстены занимало эпичное полотно, изображавшее битву за Ликсу - картина старая и настолько потемневшая от времени, что было практически невозможно рассмотреть лица сражавшихся. Кто-то из изображенных людей был Роттери. Их можно было опознать по клановым цветам в элементах одежды, лишь как следует приглядевшись. "Служим достойному" гласила выцветшая надпись внизу холста - девиз рода. Ныне правящий великий князь достойным не был, это давно стало понятно. Каковы шансы, что таковым окажется внезапно воскресший Кадар, если это и впрямь он?
- Звал?
Майра Роттери стояла в дверях, глядя исподлобья и скрестив на груди руки. Темно-синее платье в пол и кожаный пояс, украшенный огненным сердоликом. Густые каштановые волосы собраны в небрежную растрепанную косу и перевязаны оранжевой лентой. Лицо девушки обезображивал ужасный шрам, неровные белые полосы пересекали лоб, бровь и правую щеку, три таких же на руке и груди скрывала одежда - напоминание о детской блажи. В тринадцать лет Майра поспорила с братом, что сможет убить волка, и той же ночью сбежала из замка, вооруженная одним лишь ножом. Ее нашли в лесу следующим вечером, окровавленную, израненную и без сознания. Рядом с мертвым зверем.
"Моя дикая ласка", про себя называл ее отец, втайне гордясь дочерью. За пределами семьи же были распространены куда менее лестные эпитеты - слухи о характере и свершениях одной из наследниц саэ Орвелла гремели по всей стране. Причем, что бывает редко, они большей частью соответствовали реальности. Майра действительно макала Найну Говерал головой в супницу за глупую насмешку. Правда, что вызывала на дуэль вступившегося за родственницу Радфорда Говерал, неосмотрительно позволившего себе распустить руки. Впрочем, что бы ни говорили сплетни, его подштанники к воротам замка она всё же не прибивала, хотя в принципе это было б в ее духе.
Эсса Майра хамила, нарушала правила приличия, ни с кем не считалась и ничего не боялась. Младшей дочери Орвелла Роттери был закрыт доступ во все приличные дома Кирша, ей было запрещено показываться при дворе и в храмах - после всех событий глава клана Говерал добился отлучения ее от церкви. Впрочем, никто не осмелился поставить ей соответствующее клеймо. "Ее нужно держать на цепи в подвале!" - возмущались Митлдин, правда, предварительно убедившись, что девушка не могла их слышать. "Ее давно стоило пристрелить, как бешеную собаку", - ворчали Карза, не особо таясь. Кейран Роттери всё гадал, когда ж с его сестрой произойдет фатальный "несчастный случай", подстроенный кем-нибудь из недоброжелателей, и нервировал ее обещаниями похоронить с шиком. А саэ Орвелл очень жалел, что не может себе позволить вести себя так же - положение главы рода вынуждало действовать благоразумно и думать о последствиях всех своих поступков.
Мужчина молча протянул дочери письмо. Не ожидая ничего интересного, Майра принялась читать. После первой же строчки ее целая бровь в удивлении взмыла вверх, девушка недоуменно уставилась на родича. Тот пожал плечами.
- Помнишь Кадара? - спросил он.
- Очень смутно, - буркнула дворянка, возвращаясь к письму. - Давно это было.
- Узнаешь, если увидишь?
- Хочешь, чтоб я на него взглянула? - девушка вскинула на отца тут же вспыхнувший взгляд.
Саэ Орвелл колебался. Глядя в темно-карие, совсем как у него, глаза дочери, и видя разгоравшийся в них азарт, обычно ни к чему хорошему не приводящий, он уже не был так уверен, что было удачной идеей доверить это дело ей.
- Да брось ты, - Майра догадалась о причине отцовских сомнений. - Не съем я его. И никто из Роттери не общался с Кадаром больше меня, - требовательно уставилась на родителя.
Глава клана молчал. Девушка подождала ответа еще пару секунда, затем, сочтя вопрос решенным, улыбнулась и отступила на шаг. Затем вдруг раскинула руки, запрокинула голову и, взмахнув подолом, торжествующе закружилась по комнате. Не рассчитав траекторию, столкнулась с невысоким резным шкафчиком и едва успела поймать чуть не свалившуюся с него шкатулку.
- Ммм... А если он окажется настоящим... - Майра бесцельно открыла ее и, даже не заглядывая внутрь, закрыла. Поставила на место. - Если это правда Кадар... - бросила возле нее нечаянно смятое в порыве чувств письмо, принялась нервозно перемещать фигуры на стоявшей здесь же шахматной доске.
Ее руки мелко подрагивали в предвкушении - кони уже закусили удила. Огромные черные животные, потные и сильные. Окруженные облаками пара, они сердито роют копытами землю, тяжело дышат, глухо ржут и раздраженно трясут головами, готовые в любой момент сорваться с места. Состоящие, кажется, из одних лишь напряженных мускул, злые, свирепые кони. И тонкая узда, не позволяющая пуститься вскачь, не столько держит, сколько еще больше выводит их из себя. Достаточно как следует тряхнуть головой, чтоб она лопнула. Дыхание становится всё глубже и чаще, глаза всё сильнее наливаются кровью, шеи выгибаются всё яростней - их терпение истекает. Не бросишь удила - вырвутся сами, унесут, растопчут.
В детстве Майра пыталась рассказать брату о живущих в ней лошадях, о рвущемся наружу порыве, о сотрясающей тело мощи, ищущей выхода. Тот смеялся над ней целую неделю, что было обидно, и больше она об этом никогда и никому не говорила. Просто, когда приходило время, отпускала поводья снова и снова.
- Мы его поддержим? - взгляд девушки затуманился, по губам блуждала едва заметная улыбка. Где-то вдалеке звучало лишь одной ей слышимое ржание. - Мы встанем на его сторону?.. Что будет, отец?
- Майра, - окликнул саэ Орвелл.
- М? - полуобернулась к нему дочь, стараясь сдерживать охватившее ее возбуждение.
Мужчина молча разглядывал стоявшую перед ним девушку. Отблески пламени камина в зрачках, кривые полосы шрама и коврик из волчьей шкуры под ногами - тревожное зрелище. Орвелл Роттери вздохнул, смиряясь: удержать Майру дома теперь всё равно бы не удалось.
- Посмотрим, - дворянин перевел взгляд на украшавшего шкафчик деревянного льва, пучеглазого и криволапого, мордой, скорее, смахивавшего на обезьяну.
- Так мне собирать вещи? - девушка, не особо пытаясь скрыть азартную улыбку, демонстративно неспешной и расслабленной походкой направилась к двери.