Айрел лежал на кровати и отрешенно разглядывал потолок. По старой штукатурке змеились тонкие трещины, едва различимые в сгустившихся сумерках; кое-где на стыке со стеной угадывались сизые сгустки паутины. Обычно бард не обращал внимания на такие мелочи и вообще был человеком в быту неприхотливым: в каких только сараях не приходилось ему ночевать во время гастролей. Однако в этот раз настроение у него было паршивое до крайности, поэтому мелкие недостатки одной из лучших комнат табидского отделения гильдии резали глаза и действовали на нервы. Певец мрачно подумал, что поутру пойдет к местному руководству и непрозрачно намекнет, что здесь стоило бы сделать ремонт или хотя бы генеральную уборку. Перевернулся на бок и закрыл глаза, уже в который раз за эту ночь пытаясь заснуть. Фактически певец находился под домашним арестом.
Служащий "Мирлы" настоятельно посоветовал Айрелу воздержаться от выхода за пределы территории гильдии. Говорилось это мягко и с вежливой улыбкой, однако бард не испытывал иллюзий касательно необязательности данной рекомендации. Уполномоченный Давиот ясно дал понять, что положение музыканта, и так не завидное, может стать куда хуже, если тот вздумает вести себя неразумно. Под неразумным поведением понималось оказание сопротивления представителям службы, попытка бегства или использование окиммы. Последнее представляло бы собой самую большую проблему: никто не знал, в чем заключается способность данного оружия, поэтому последствия его применения могли оказаться самыми непредсказуемыми. Выяснить ее можно было лишь опытным путем, однако при этом существовал серьезный риск нечаянно поубивать всех присутствующих. Носителю, впрочем, ничего не грозило. Окиммы отличаются друг от друга: некоторые предельно точны в нанесении удара по цели, другие щедро разливают свою мощь во все стороны, нанося урон всему, что находится в радиусе их действия. Понять по внешнему виду, где какая, чаще всего невозможно, однако принадлежащая барду, по словам Тависа Давиота, почти наверняка относилась ко второму типу. Как он поведал, оружие обычно испытывают на приговоренных к смерти заключенных. Лютне Айрела это тоже грозило: какое бы решение в итоге не будет принято о его судьбе, на испытании окиммы оно никак не скажется - оружейники, помешанные на своих творениях, были бы крайне недовольны, если б им не позволили изучить особенности музыкального инструмента. Барре Камрон, судя по выражению лица, был готов приступить к опытам прямо в гостиной и сдерживался лишь ценой огромных волевых усилий.
Перспектива хладнокровного и методичного убиения людей, пусть даже преступников, приводила барда в тоску и уныние. Словоохотливый служащий "Мирлы" рассказывал, что порой приходится делать до пяти-шести заходов, чтоб изучить особенности оружия во всех деталях. Прикинув, сколько на всё это требуется смертников, Айрел невольно усомнился в честности судей и справедливости выносимых ими приговоров.
Ночь прошла в тревогах и размышлениях. Утром бард первым делом пошел к своему администратору. Риона он нашел в одном из коридоров. Тот явно нервничал, отводил взгляд и делал вид, что занят какими-то расчетами. Прошлым вечером и ему, и всему руководству отделения гильдии Тавис Давиот в общих чертах обрисовал ситуацию, в которой оказался Айрел. Что именно произошло, не сказал, сославшись на государственную тайну, нагнел обстановку, напустил туману, объявил, что певца они с коллегой увезут с собой, когда прибудет их экипаж, а до тех пор попросил за ним приглядывать и всячески заботиться. О том, что, если за бардом не уследят, то всем будет плохо, вслух не говорилось, однако это поняли и без слов.
- Рион, мне нужна твоя помощь, - певец уставился на администратора так пристально, что тому пришлось отвлечься от "дел" и обратить на него взгляд.
- Айрел, боюсь, я... - мужчина топтался на месте и мучительно подбирал слова.
- Рион! - бард привык к тому, что его проблемы всегда решал собеседник, и мысль о том, что в этот раз могло быть иначе, застала его врасплох. - Пожалуйста. Мне не к кому обратиться, кроме тебя!
Певец замолчал в ожидании ответа. Он вдруг осознал, что сложившаяся ситуация выходила за рамки компетенции администратора, так что тот был не обязан в нее лезть.
- Хорошо, просто совет, - тихо проговорил музыкант. - Не надо помощи. Хотя бы скажи, как мне быть.
Рион вздохнул и покачал головой. Захлопнул блокнот.
- Айрел, если я не знаю, что происходит, как я могу что-то советовать?! Вчера ребята из службы безопасности постарались разузнать об этой "Мирле". Выяснили немного, но и того хватает, чтоб понять - ты влип. Там всё очень серьезно. К примеру, тем двоим, что вчера приходили, в настоящий момент подчиняется вся местная стража. Ты же знаешь, гильдия своих не бросает, но здесь мы мало чем можем помочь. Послали весточку в Обхарнайт, так что к твоему приезду там уже будут в курсе происходящего и, возможно, смогут как-нибудь повлиять. Господин Эллентиз собирался написать какое-то обращение к этой самой службе с просьбой о проявлении к тебе снисхождения. Завернет там про твой талант и незаменимость для народа Кендрии. Уверяет, что все обрыдаются, читая его сочинение, - администратор развел руками. - А больше мы ничего не можем сделать. По крайней мере, пока.
Повисла тягостная пауза.
- Слушай, Айрел, - Рион убедился, что никто не слышал их разговора. - Скажи мне, что ты натворил? Да, я помню, тебе запретили об этом говорить, но, обещаю, никто не узнает, что ты мне проболтался. Зная, в чем дело, я, возможно, смогу что-нибудь придумать!
Бард нерешительно скользнул взглядом по коридору, раздумывая, как быть. От администратора его сомнения не укрылись.
- Не доверяешь мне? Похоже на то. Почему ты не обратился ко мне сразу? Почему ничего не сказал? - Рион требовательно смотрел собеседнику в глаза, ожидая ответа. Судя по всему, он был здорово обижен. - Хоть раз за все те годы, что мы работаем в паре, я тебя подводил? Предавал? Бросал в тяжелой ситуации? Ответь, было такое?!
- Нет.
- Тогда почему?! Если б ты пришел ко мне сразу, возможно, мы бы придумали, как выкрутиться! Однако ты предпочел всё утаить, позволив ситуации развиться до того состояния, в котором она сейчас!
- Я... - бард хотел что-то возразить, но вдруг замолчал.
Да, они с Рионом работали вместе уже более десяти лет. Айрел тогда только-только пришел в гильдию. В ее ворота стучались толпы таких же вот подростков, считавших себя талантливыми и мечтавших сделать карьеру. Он был скромнее и застенчивей основной их части, аккуратно причесанный опрятный тринадцатилетний паренек, на которого поначалу никто не обратил внимания. Неофициальный закон гильдии - выживает сильнейший. Чтоб здесь преуспеть, нужно быть наглым, дерзким, хитрым, коварным. Таким же, как он, тут обычно ничего не светит - им суждено застрять на стадии гастролей по деревням, так никогда и не выйдя на сцены городов. По мнению руководства, мальчик, конечно, мог занять определенную нишу, благо мордашку имел смазливую, но особых надежд на него никто не возлагал. Потому, когда он попросил себе администратора, ему назначили Риона. Тот был старше его лет на семь, тоже пришел в гильдию совсем недавно и не имел ни малейшего опыта. Никто и представить не мог, чего добьется эта парочка.
Им повезло, что остальные барды поначалу не видели в Айреле угрозы. Да, парень, возможно, талантлив, но на одном таланте далеко не уедешь. Где-то шла грызня, певцы вставляли друг другу палки в колеса и пытались всячески ослабить позиции друг друга, а всеми игнорируемые Айрел с Рионом в это время мирно осваивались, учились, разбирались, делали первые шаги. Когда их амбициозные коллеги спохватились, было уже поздно - вся страна распевала песню о Лей Ханн. После этого, конечно, на начинающего барда и его администратора обратили самое пристальное внимание, им пришлось ощутить на себе все прелести нечестной конкуренции. Однако момент уже был упущен - они освоились, выучились, разобрались и теперь смело шагали вперед, готовые к борьбе и способные за себя постоять. Риона не раз и не два пытались подкупить или переманить другие певцы, однако он неизменно отвечал отказом. Он всегда был рядом, надежный и исполнительный, способный решить практически любую проблему и найти выход из самой безнадежной ситуации.
Так чего хочет от него Айрел теперь? Чтобы он связался с королевской службой? Устроил ему побег и обеспечил укрытие? Ага, и тем самым оказался крайним - бард не сомневался, что в случае "неразумного поведения" с его стороны, достанется всем, кто ему помогал. Было бы нечестно тащить товарища в это болото вместе с собой.
Музыкант закрыл глаза и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
- Прости, - проговорил он. - Но я ничего тебе не скажу. Не потому что не доверяю - потому что не хочу впутывать. Спасибо за всё, что ты для меня делал до сих пор, но в этот раз я попробую справиться сам.
В итоге Рион, не проникшись драматизмом момента, разобиделся окончательно и ушел, громко хлопнув дверью в конце коридора.
- Интересно только, как именно?.. - мрачно буркнул Айрел, медленно бредя к себе в комнату.
День выдался неприятным. Бард постоянно ловил на себе встревоженные взгляды, в воздухе витало напряжение, многие согильдийцы его явно сторонились. Глава службы безопасности был мрачен и недружелюбен. Похоже, он снова начал подозревать певца, но сам пока не решил, в чем конкретно. Айрел был демонстративно расслаблен и беспечен, старательно изображал, что у него всё прекрасно, но к вечеру ему это осточертело и он заперся у себя в комнате. Валялся на кровати, в который раз обдумывая ситуацию и возможные из нее выходы. От нечего делать несколько раз активировал и убирал окимму, убеждаясь, что теперь у него это легко получается. Рассматривал черную лютню, борясь с желанием провести по струнам, услышать, как она звучит. Чтоб не искушать себя и судьбу, убрал ее от греха подальше. Помаявшись еще какое-то время, незаметно для себя задремал.
Бард поежился: свежий ветерок холодил кожу, проникая под рубашку. Айрел в полудреме подумал о том, что стоило всё же раздеться и устроиться на ночь нормально, а не валиться в одежде на заправленную постель. Не глядя, нащупал край покрывала и вяло попытался им запахнуться. Пока он возился с одеялом, в его сонном мозгу забрезжил вопрос: откуда в его комнате взялся ветер? Нехотя приоткрыв один глаз, сфокусировался на развевающейся шторке. Музыкант точно помнил, что окна не отворял. Нахмурился, мгновенно просыпаясь, и, привстав на локте, тревожно скользнул взглядом по темной комнате. Краем глаза засек какое-то движение, однако среагировать не успел - кто-то с силой впечатал его обратно в матрас. Айрел почувствовал, как на его горле сомкнулись чьи-то пальцы.
- Это было не очень-то вежливо, - негромко пропел знакомый голос.
Певец, цепляясь за сдавливающую шею ладонь, узнал ночного гостя и принялся отчаянно брыкаться, пытаясь его от себя оттолкнуть.
- Мне было очень больно, между прочим, - всё так же дружелюбно улыбаясь, поведал салум, с легкостью избегая неумелого удара. - Вы не находите, что повели себя некрасиво, зазря обидев такого милого человека?
Бард запаниковал. Силы были неравны настолько, что он мог вообще не сопротивляться - особой разницы нападавший бы не заметил. Айрел уже начинал задыхаться. В глубине души он понимал, что крики о помощи ему бы всё равно не помогли: никто не успеет прийти - однако то, что его лишили возможности хотя бы попытаться кого-нибудь позвать, очень обижало. Пару раз стукнул кулаком в стену, надеясь, что возможный обитатель соседней комнаты услышит и зайдет узнать, что происходит. Тут же осознав, что дожидаться помощи извне - занятие глупое и бесперспективное, стиснул зубы и принялся рвать с горла чужую руку, оставляя на коже глубокие царапины. Мелькнуло воспоминание о том, что его противника, кажется, зовут Дэйси. Придумать, чем ему могло помочь это знание, бард не успел: всё так же улыбаясь и ласково глядя ему в глаза, салум положил певцу на лоб свободную ладонь. Плавно, картинно, с некоторой ленцой.
Айрел почувствовал, как его тело налилось тяжестью и онемело. Конечности перестали слушаться и бессильно опали на скомканное одеяло. "Вот, собственно, и всё", - с тоской подумал бард, холодея от ужаса и слушая, как сердце оглушительно отстукивает последние мгновения его жизни.
Во взгляде ночного гостя мелькнуло удивление. Улыбка дрогнула и как-то потускнела. Он надавал ладонью сильнее. Выждал еще несколько секунд. Нахмурился и недоуменно моргнул. Что-то явно шло не так, как он планировал. Салум оторвал руку от лица жертвы и задумчиво уставился на свою раскрытую пятерню. Бард почувствовал себя так, словно с него сняли тяжелую плиту, вдавливавшую его в матрас, лишая возможности шевелиться, однако радоваться не торопился. Дэйси медленно перевел взгляд с ладони на жертву, испуганно наблюдающую за всеми его действиями. Сгреб Айрела за шиворот, выпустив, наконец, его горло, рывком оторвал от постели и ощутимо приложил спиной об стену, грубо придавая ему сидячее положение. У певца на секунду потемнело в глазах. Сквозь звон в ушах он услышал треск раздираемой ткани - салум, решив не заморачиваться закатыванием рукава, просто его вырвал.
- Что это значит?! - в голосе Дэйси прорезалась истеричная нотка.
Он разглядывал чернеющий на плече барда круг так, словно видел нечто отвратительное, ранящее его эстетические и этические чувства. Различить в темноте подробности изображения было невозможно, однако это ему и не требовалось.
- У тебя не должно ее быть! - мужчина потер рисунок ладонью, словно проверяя, не смажется ли он. - Это невозможно! Откуда ей у тебя взяться?!
Убедившись, что узор, похоже, был настоящим, салум замер. Несколько секунд сидел неподвижно, испепеляя его ненавидящим взглядом. Айрелу, всё так же вдавленному в стену, даже подумалось, что о нем забыли. Правда, он тут же убедился, что это не так - Дэйси медленно поднял на него глаза. В них плескалась такая ярость, что бард, понадеявшийся было, что нападающий утратит к нему интерес, удостоверившись, что не может использовать его для своих нужд, понял, что мечтам не суждено сбыться. Как там говорил тот парень? "Носителей нельзя забрать"? О "растерзать в гневе" не было ни слова.
- Ты хоть знаешь, сколько я ждал этого момента? - злобно прошипел Дэйси, крепче стискивая барда за воротник и подтаскивая его чуть ли вплотную к своему лицу. - Я еще три года назад решил, что сделаю из тебя свою первую окимму, боялся, что кто-нибудь меня опередит, пытался представить, что из тебя получится. И ты хочешь сказать, что я не могу тебя забрать?! - салум повторно впечатал певца в стену.
Айрел кашлянул, в очередной раз расставаясь с воздухом. "Может быть, он отвяжется, если дать ему автограф?" - мелькнула в голове издевательская мысль. Предпочел ее не озвучивать - вот в этот раз уж точно от ёрничанья следовало воздержаться. Если б только это могло решить проблему...
- И что же мне теперь делать?! - подрагивающая злая улыбочка. - Искать сырье не меньшей ценности, чем был ты. Ой, беда-беда, - мужчина понизил голос, сбиваясь до шепота. - Думаешь, это так просто?! - вдруг рявкнул он, вздергивая барда за шиворот и провозя его спиной вверх по стене. Многострадальная рубашка трещала и грозилась расползтись по швам от такого обращения. - Может быть, у тебя есть идеи, где мне такое найти?! Ну так скажи, я весь во внимании!
Айрел смотрел Дэйси в глаза и четко осознавал, что, если он так и будет сидеть, ничего не делая, то его жизнь и карьера трагически прервутся в течение следующих нескольких минут.
- Покажите разрешение, подписанное господином Эллентизом, - выдавил он, стараясь звучать твердо. - О том, что вам можно находиться на территории гильдии.
Салум замер и недоуменно моргнул. Такой поворот беседы сбил его с толку. Воспользовавшись замешательством противника, бард изловчился и изо всех сил оттолкнул его ногой в грудь. Снова послышался треск рвущейся ткани, ознаменовавший окончательную гибель рубашки - мужчина утащил за собой нехилый ее кусок. Его откинуло назад, однако равновесие он удержал. Айрел, прежде находившийся в полуподвешенном состоянии, лишившись поддержки вражеской руки, плюхнулся на кровать. Что ж, ему всё равно больше нечего противопоставить салуму... Лютня возникла мгновенно.
- Обидно будет, если эта штука не поможет, - подумал бард, ударяя по струнам прежде, чем Дэйси снова успел до него добраться.
Это был самый обычный "трям". Не последовало ни вспышек, ни взрывов, ни чего-то еще, на что рассчитывал Айрел. Просто "трям".
Струны мелко дрожали, постепенно успокаиваясь. Под умирающие звуки бард, не почувствовавший ничего необычного, с ужасом смотрел на противника, уверенный, что вот теперь-то ему точно конец.
Салум почему-то остановился и вдруг пошатнулся. Певец с удивлением увидел, как из его носа протянулись две темные дорожки. Дэйси неуверенно поднес ладонь к лицу и провел ей по губам. С недоумением уставился на свои окровавленные пальцы.
Внезапно взорвались оконные стекла и висевшее на стене зеркало. С грохотом обвалилась с потолка мгновенно растрескавшаяся штукатурка. В воздух взвились клубы пыли. Люди, инстинктивно пригнувшиеся при звуке взрыва, рискнули распрямиться. Произошедшее потрясло их обоих.
Барда не задело ни шрапнелью стеклянных осколков, ни сколько-нибудь крупными кусками застывшей извести - разве что припорошило мелким мусором. Его противник же стоял с рассеченной скулой. Окровавленный и изрядно выбеленный известковой пылью, он выглядел весьма загробно.
Певцу начинала нравиться эта штука. Он косо хмыкнул и повторно занес руку, глядя на салума с нескрываемым злорадством.
Тот, сообразив, что жертва намерена продолжить концерт, и что он не успеет ей в этом помешать, бросился к окну. Куда медленнее, чем мог бы: похоже, "трям" здорово подпортил ему координацию движений.
Повторно провел по струнам. Звук получился чистым, глубоким, красивым - заслушаться можно. Дэйси не оценил. Споткнувшись, неуклюже шлепнулся на пол. Тут же с усилием поднялся, уцепился за подоконник, вскарабкался на него и прыгнул в окно. Айрел выждал несколько секунд, потом медленно встал с кровати, пересек комнату и осторожно выглянул на улицу. К немалому его огорчению трупа на земле не оказалось. Убедившись, что салум сбежал, бард убрал окимму и с глубоким вздохом облегчения опустился на пол. Ушибленная спина ныла, шея болела, голова кружилась, в нос лезла пыль. Пару раз чихнув, музыкант поднял глаза и критически оглядел царивший в комнате разгром. Что ж, вот теперь-то господину Эллентизу ремонта точно не избежать.
- А мне отрежут руку, - мрачно подумал Айрел. - После этого можно даже не сомневаться.
Поколебавшись лишь пару мгновений, он решительно встал, подошел к двери и запер ее на засов: такой шум не мог не привлечь к себе внимания, наверняка сюда уже бежит толпа народу. Решив, что времени у него практически нет, бард бросился к шкафу, распахнул его и схватил первую попавшуюся одежду: пару рубашек, какие-то штаны и теплый кафтан. Спешно запихал всё это в дорожную сумку на длинном ремне. Порывшись среди вещей, нашел спрятанный там кошель с деньгами - привык распределять средства так, чтоб в случае непредвиденных обстоятельств под рукой могла оказаться хотя бы их часть.
В коридоре уже звучали встревоженные голоса. Айрел заторопился еще больше. Нахлобучил сапоги, кое-как отряхнув со стоп налипшую штукатурку. В дверь тревожно постучали. Бард, чуть посомневавшись, сорвал с себя остатки рубашки и схватил с полки новую. Натягивая ее на бегу, кинулся к своей верной лютне, с которой пересек всю страну вдоль и поперек, и с сожалением обнаружил, что та тоже не пережила атаки окиммы. Погладив на прощание треснувший бок, музыкант сгреб сумку и рванул к окну. На полдороги притормозил, развернулся и побежал к уже сотрясающейся под ударами двери. "Рион не виноват", - вывел он на ней куском штукатурки.
- Айрел! Что происходит? Всё в порядке? Айрел, откройте! - кричали в коридоре. - Ломайте дверь! - это уже предназначалось кому-то другому.
Бард подбежал к подоконнику, залез на него, стараясь не порезаться об усыпающие его стеклянные осколки, высунулся на улицу и огляделся, изучая расположение окон, водостоков и стыков кирпичей. Да, в силе и ловкости ему не сравниться с салумом, однако верхолазом он тоже был неплохим. Музыкант перекинул сумку через плечо, крепко уцепился за карниз и вылез наружу. До земли он добрался быстро и без проблем. Сверху слышались крики - похоже, дверь в его комнату таки высадили, привнесенные в интерьер изменения оценили. И кто-нибудь сейчас непременно выглянет в окно... Айрел со всех ног бросился к забору. Подпрыгнув, уцепился за край и, оттолкнувшись сапогом от немного выступающего из кладки камня, сумел подтянуться и забраться наверх. Поморщился от боли - удары о стену не прошли бесследно. Не дожидаясь, когда его заметят и стащат обратно, бард перекинул ноги на другую сторону преграды, свесился и, разжав пальцы, спрыгнул.
***
Дэйси, тяжело дыша, ковылял по узкому переулку. Остановился и привалился боком к стене дома. Глубоко вздохнул, закрывая глаза. Его всего колотило, ноги подкашивались. Мужчина зашелся в приступе кашля и со злостью сплюнул кровь. Утер дрожащей ладонью рот и с трудом выпрямился. Побрел дальше.
Улочка была грязной и пустынной. Гильдия бардов осталась далеко позади, салум рассчитывал, что возможная погоня его уже не найдет: в этой части города было такое переплетение закоулков, тупичков и проходных дворов, что затеряться здесь ничего не стоило. Однако через некоторое время Дэйси остановился и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Резко развернулся, принимая боевую стойку, и напряженно скользнул взглядом по переулку, выискивая затаившегося преследователя. Вряд ли это бард решил добить его своей трынделкой, а с кем-нибудь другим, мужчина был уверен, он сможет справиться даже в таком состоянии. От стены одного из домов неторопливо отделился силуэт.
- Неважно выглядишь, Дэйси Найя.
- Райнор? - салум досадливо поморщился, немного расслабляясь. - Что ты делаешь в Табиде?
- То же, что и ты, - отозвался Кеане, подходя ближе и давая себя разглядеть. - Прибыл в ходе охоты.
С громким треском надкусил яблоко.
- О, - собеседник косо усмехнулся. - Дай угадаю. По-прежнему всё записываешь и анализируешь? Боишься пропустить какую-нибудь важную деталь, типа сколько раз в день сырье ходит в туалет и на какую сторону зачесывает волосы?
- Дай угадаю. По-прежнему лезешь на рожон, даже не попытавшись выяснить, что к чему? - мужчина небрежно взмахнул рукой, указывая на потрепанный вид коллеги. - Сталкиваешься с непредвиденными обстоятельствами и ползаешь по улицам, харкая кровью?
- Не твое дело, - злобно прошипел Дэйси.
Отвернулся, демонстрируя, что разговор окончен, и побрел дальше.
- Какая она была? - Кеане с нескрываемым интересом рассматривал собеседника.
- А? - хмуро переспросил салум, останавливаясь и вновь обращая на него внимание.
- Окимма, которая с тобой это сделала, - пояснил мужчина, снова вгрызаясь в свое яблоко. - Я не поверю, что тебя так потрепал обычный человек.
- Тебе-то что? - огрызнулся Дэйси, пошатываясь.
- Просто спросил.
Раненый смотрел на Кеане с подозрением. Что-то не нравился ему его взгляд - непривычно оживленный, заинтересованный, словно чего-то ожидающий.
- Скажи, Райнор, - протянул салум, медленно стирая рукавом со щеки запекшуюся кровь. - Ты уже успел кого-нибудь забрать?
Собеседник промолчал.
- Успел, - определил Дэйси, пристально за ним наблюдая. Склонил голову набок и ласково улыбнулся. - Дай посмотреть, а?
Кеане задумчиво скользнул взглядом в сторону, бросил огрызок, развернулся и исчез во мраке проулка. Его коллега стиснул зубы от ярости.
- Так это ты, да?! - прорычал он, сжимая ладони в кулаки. - Это ты дал ему окимму?!
Ответа не последовало.
- Значит - ты... - улыбка нервно подрагивала и кривилась от злости.
Дэйси глубоко вздохнул, беря себя в руки.
- Ты допрыгался, Райнор, - громко и чётко проговорил он в темноту, не сомневаясь, что коллега не успел уйти далеко и прекрасно его слышит. - Ты знаешь, что будет, когда гавен с реном узнают, что ты нарушил правило. А они узнают - я об этом позабочусь, можешь не сомневаться.
Салум истерично расхохотался. Смех плавно перешел в надрывный кашель и смолк.
- И на твоей казни я буду стоять в первом ряду, жрать конфеты и наслаждаться зрелищем! - хрипло крикнул мужчина, бессильно приваливаясь к стене.
- А смысл? - донесся издалека равнодушный ответ. - Ты всё равно не чувствуешь их вкуса.
- Тварь, - с ненавистью прошептал Дэйси, медленно сползая на мостовую.
***
Кеане задумчиво брел по городу, стараясь не попадаться на глаза случайным ночным прохожим. Может быть, стоило вернуться и добить "друга детства"? Глупо - это ничем не поможет. Резерв выработан и еще не скоро восполнится, а оправдать его отсутствие нечем. По возвращении в "гнездо" в любом случае пришлось бы отвечать на вопросы о том, на что он был потрачен и где в таком случае результат. Досадно, но соврать в ответ не выйдет - нет такой лжи, что прозвучала бы правдоподобно.
Встреча с Дэйси Найя по сути имела лишь одно безусловно отрицательное последствие - сокращалось время, что гавен с реном оставались в неведении. Если бы не она, то можно было бы спокойно помотаться еще пару месяцев, якобы в поисках подходящего сырья. Если дольше, то в "гнезде" бы насторожились и послали кого-нибудь на поиски. Кеане бы нашли, доставили домой и выяснили кучу всего интересного. А так там всё узнают уже в худшем случае дней через восемь. Возможно, чуть позже, если потенциальный доносчик решит сначала поправить здоровье, а уж потом отправится в путь. Может, всё же его добить? Полтора месяца - не так уж мало.
Вроде, салум был осторожен: следил за Дэйси издалека, старался ничем себя не выдать... Выходит, недостаточно, раз тот его заметил. Пожалуй не стоило поддаваться на искушение узнать, что делает окимма, первая и теперь уже, похоже, единственная, что было суждено Кеане создать. И всё же как хочется хоть раз взглянуть на нее, подержать в руках, увидеть в деле... За эти три дня он неоднократно приходил к гильдии бардов, неизвестно чего ожидая. Возможно, в глубине души надеялся, что Айрел Керран выйдет погулять, на него кто-нибудь нападет, он отобьется окиммой, а салум полюбуется своим творением со стороны. Глупость, конечно, но, поскольку других дел у него всё равно не было, мужчина решил, что может ее себе позволить. В какой-то момент оружейник заметил, что за гильдией следит не он один. Причем личность второго наблюдателя практически не оставляла барду шансов нападения избежать. Кеане видел, как Дейси вывалился из окна, с трудом преодолел ограду, потрепанный, еле держащийся на ногах. Однако серьезных наружных повреждений он у него не заметил, сколько ни смотрел. Что же его окимма делает?..
Мужчина вдруг осознал, что идет обратно к гильдии бардов - сейчас бы он пересек Мясницкий переулок, дошел до Портняжной улицы, свернул на Купеческую, а оттуда до нее буквально рукой подать. Остановился. Нет, туда ему не нужно - пора заняться делами насущными. К примеру, решить, на что потратить оставшееся ему время. Кеане развернулся и собрался пойти в другую сторону, как вдруг из Мясницкого переулка выбежал человек. Запыхавшийся, растрепанный и какой-то потерянный. Салум замер, недоуменно на него уставившись. Вот уж не ожидал он увидеть здесь и сейчас Айрела Керрана.
Барда эта встреча, похоже, тоже застала врасплох и ни капли не обрадовала. Он испуганно отшатнулся, узнав ночного прохожего, затормозил и активировал окимму. Перехватил лютню так, чтоб можно было в любой момент ей воспользоваться, и угрожающе занес над струнами руку. Парень тяжело дышал, глядя на Кеане так, словно готовился, если понадобится, биться с ним до последней капли крови.
Молчание затягивалось. Певец был на взводе, напряжен и испуган. Салум стоял спокойный, расслабленный, безразличный. Айрел заметил, что тот не сводил взгляда с лютни в его руках.
- Если я пушу ее в ход, здесь камня на камне не останется, - грозно пообещал он, несколько преувеличивая действительность.
Кеане едва заметно улыбнулся. Похоже, эти слова его обрадовали.
- Дай посмотреть, - попросил он.
- Не дам! - бард вцепился в окимму так, словно от нее зависела его жизнь.
Во взгляде салума мелькнула обида. Постояв еще несколько секунд, он развернулся, сунул руки в карманы кафтана и пошел прочь. Айрел расслабился и с облегчением выдохнул. Поглядел Кеане вслед и неуверенно потоптался на месте, о чем-то мучительно раздумывая. Вскоре тот услышал за спиной быстро приближающиеся шаги.
- Почему, когда я спрашивал о последствиях, ты не сказал, что мне вообще нельзя владеть окиммой, потому что я не вхожу в какой-то список, и мне захотят отрезать руку? - сварливо поинтересовался бард, возникая рядом с ним. Уже без лютни.
Салум наградил его долгим, ничего не выражающим взглядом. Отвернулся и, не меняя скорости, пошел дальше. Певец, видимо решивший, что Кеане для него опасности не представляет, не отставал и не сводил со спутника требовательный, весьма назойливый взор, явно ожидая ответа.
- Дэйси что, прочел тебе лекцию? - нехотя буркнул мужчина, убеждаясь, что музыкант сдаваться не намерен.
- Нет, не он. Тавис Давиот.
- Кто это? - насторожился салум.
- В "Мирле" работает. Это какая-то королевская служба.
Кеане помрачнел. Прекрасно, значит "Мирла" уже в курсе. Хуже и быть не может. Интересно, откуда они узнали?..
Прошли в молчании целый квартал. Музыкант больше ничего не говорил, однако уходить не торопился. Глубоко вздохнув, салум остановился и посмотрел на спутника в упор. Тот тоже притормозил.
- Что тебе от меня нужно? - прямо спросил оружейник.
- Сколько ты хочешь за то, чтоб стать моим телохранителем? - Айрел решил не ходить вокруг да около.
Собеседник от такого вопроса впал в легкий ступор. Заметив это, бард решил пояснить:
- Слушай, я могу заплатить, - серьезно проговорил он. - Деньги у меня есть. И сейчас я в таком положении, что с радостью их потрачу на то, чтоб из него выбраться. Своими силами мне не справиться, и ты - пожалуй, моя единственная надежда...
Кеане пренебрежительно фыркнул и пошел дальше, демонстрируя, что он не заинтересован в разговоре.
- Подожди! - крикнул Айрел, бросаясь следом. - Мне очень нужна твоя помощь! Ты можешь хотя бы выслушать?!
- Нет.
- Ситуация, в которой я оказался в том числе по твоей вине...
- Слушай, парень, - огрызнулся Кеане, теряя терпение. - Твои проблемы - ничто по сравнению с моими, ясно?
- Выясняется, что я чуть ли не перешел дорогу самому королю, мной интересуется какая-то странная служба, вся жизнь летит в тартарары, и меньшее, что мне грозит - это потеря руки! То есть на моей карьере можно ставить жирный крест! Могу предположить, что это - далеко не предел того, что меня ждет. По-твоему, это "ничто"?! - в тон ему отозвался бард, сердито топая рядом.
- Мне не интересно. Я бы даже сказал - безразлично.
Айрел остановился и, скрестив на груди руки, огляделся по сторонам, словно в поисках свидетелей разговора, дабы было с кем разделить обуревавшее его возмущение по поводу подобной бессердечности.
- Что же мне теперь делать?! - крикнул он вслед салуму.
- Ммм... Топиться, - посоветовал тот. - Универсальное средство выхода из запутанных ситуаций.
- Кроме этого!
- Тогда вешаться.
Бард закатил глаза и раздраженно вздохнул, качая головой с видом "как же он меня бесит". Поцокал языком, о чем-то размышляя, потом решительно нахмурил брови и снова догнал Кеане. С выражением бескомпромиссности на лице пошел рядом.
- Парень, отвяжись от меня, - посоветовал салум еще через пару кварталов. - Я очень терпеливый, меня бесполезно брать измором.
- Неа, - нагло заявил бард, поправляя сползшую вперед сумку. - Назови свою цену.
Кеане утомленно вздохнул. Его было непросто вывести из себя, однако спутник явно преуспевал в этом деле. Салум свернул в ближайший переулок и резко ускорился. Пробежал вдоль домов, заскочил в один из дворов, огляделся. Ловко вскарабкался по стене какого-то здания на крышу и удовлетворенно кивнул. Пожалуй, этого будет достаточно, чтоб оторваться от навязывающего свое общество барда. Мужчина неторопливо пошел к противоположному краю кровли, где та соприкасалась с другими домами - решил, что до постоялого двора можно добраться и по верху. Не успел он дойти и до середины, как остановился, услышав звуки возни, доносящиеся у него за спиной. Недоверчиво обернулся.
За карниз зацепилась рука. Потом вторая. Следом появились голова и плечи. Айрел, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, с трудом затащил себя на крышу и укоризненно зыркнул на мрачно наблюдающего за ним Кеане. Пробежка и подъем дались ему нелегко: здорово мешала ушибленная спина.
- Мне говорили, что ты не умеешь лазить по деревьям, - проговорил салум, немного помолчав.
- Научился, - огрызнулся бард, решив не указывать на то, что по пути наверх ему не встретилось ни одно дерево. - Из принципа.
Музыкант сел, скрестив ноги, свесил голову, расслабился и глубоко вздохнул, выравнивая дыхание.
- А ты упорный... - с легким удивлением протянул оружейник.
Певец не стал это комментировать.
- Слушай, как тебя зовут? - устало спросил он, откидывая с лица нависшие волосы.
- Кеане Райнор, - ответил салум, как следует обдумав, стоит ли ему представляться.
- Кеане, ты сказал, что твои проблемы еще хлеще моих, - Айрел поднял на собеседника глаза. - Полагаю, они тоже связаны с моей окиммой, да? Ты ведь не имел права мне ее давать? - бард вздохнул и, облокотившись о колено, подпер ладонью лоб. - Помоги мне, а я попробую помочь тебе.
- Что ты можешь? - пренебрежительно хмыкнул мужчина, скрещивая на груди руки и отворачиваясь.
- У меня есть связи, у меня есть деньги, - принялся перечислять бард. - Я изъездил всю страну вдоль и поперек, поэтому прекрасно ее знаю: дороги, города, деревни, всякие местные особенности и традиции, которые нельзя игнорировать... - Айрел задумался, вспоминая, чем еще он может быть полезен. Вспомнил. - Опять же вот, - в его правой руке вновь возникла лютня. - Поверь моему опыту, очень полезная штука. Впрочем, ты и так это знаешь... Если хочешь, я дам тебе ее подержать, - добавил он, заметив взгляд, которым салум смотрел на свое творение. - Кстати, если меня схватят, то ее точно уничтожат.
Последнюю фразу он произнес таким тоном, словно говорил о погоде или чем-то столь же праздном и малозначительном. Замер в ожидании ответа, протягивая окимму ее создателю. Тот стоял всё в той же позе и задумчиво разглядывал собеседника. Когда бард уже было решил, что он снова откажется, Кеане вдруг спросил:
- А план у тебя есть?
- Думаю, попробовать бежать из страны, - ответил Айрел. - Начну жизнь с чистого листа там, где меня никто не знает и не будет искать. Возможно, в Ламаре или даже Тайше. Кому-нибудь из местных дворян наверняка придется ко двору хороший бард. Имя, правда, придется скрыть и от публичных выступлений воздержаться, дабы не быть случайно узнанным. Не получится устроиться бардом - выучусь на какую-нибудь другую профессию. На какую - не знаю, но как-то не хочется идти в сапожники или пекари. В принципе, могу даже поступить в университет, стану, ну я не знаю, лекарем там или судьей. Вариантов-то полно, главное - не попасться и не погибнуть.
Салум удивленно вскинул брови. Он не ожидал, что человек, добившийся славы, богатства и положения, будет так легко говорить, о том, что готов от всего этого отказаться и "начать жизнь с чистого листа". Кеане снова задумался. Айрел убрал лютню, убедившись, что собеседник пока не горел желанием с ней возиться, и принялся ждать, когда тот к чему-нибудь придет в своих размышлениях.
- Когда приходили из "Мирлы"? - салум, устав стоять, тоже присел на крышу.
- Вчера вечером, - ответил музыкант, гадая, означает ли этот вопрос, что Кеане согласился на его предложение.
Оружейник кивнул своим мыслям.
- Они не могли так быстро добраться сюда из Обхарнайта, значит, находились поблизости. Видимо, занимались другим делом и как-то узнали о тебе. В таком случае велика вероятность того, что у них при себе собаки. Времени с момента твоего побега прошло слишком мало, вряд ли эти люди уже узнали о случившемся. Так что советую тебе скрыть свой запах, чтоб псы не смогли тебя учуять. Пока их не пустили по твоему следу.
- Каким образом? - бард был весь во внимании
- Проще всего - хорошенько вываляться в навозе.
Айрел мрачно поглядел на Кеане, пытаясь определить, говорит ли тот серьезно, или просто над ним издевается. Так и не понял - лицо собеседника было совершенно непроницаемым.
Бард лезть в канализацию наотрез отказался. Нашел другой способ - нырнул в протекавшую по Табиду речку, проплыл по ней некоторое расстояние, чуть не утоп и выбрался на сушу не намного дальше места погружения. Впрочем, они с Кеане пришли к выводу, что этого должно было хватить для того, чтоб сбить собак со следа. Во время заплыва салум шел рядом по берегу, нес сумку спутника, в которой по уверениям того находились вещи свежестираные, им пропахнуть не успевшие, и свою идею с навозом больше не продвигал: союзники решили, что бежать из страны нужно хорошенько подготовленными, а не с бухты-барахты, так что как минимум эту ночь им предстояло провести в снятой Кеане комнате. Ночевать рядом со смердящим фекалиями телом ему категорически не хотелось. Айрел, мокрый до нитки и дрожащий от холода, понуро брел следом за показывающим дорогу спутником, хлюпая сапогами и мечтая поскорее переодеться в сухое.
Постоялый двор был ветхим и довольно грязным, зато дешевым. Салума такое соотношение цены и качества вполне устраивало. Он поселился здесь за два дня до этого, сочтя дальнейшее пребывание в более добротной гостинице, где обитали они с Риелей, нецелесообразным. Бард тоскливо разглядывал чулан, гордо именовавшийся комнатой, и отстраненно пытался припомнить, когда он последний раз ночевал в таких условиях. Даже временное помещение под сценой производило менее унылое впечатление. При свете дня, наверное, здесь было еще гаже.
- Кровать моя, - "обрадовал" его Кеане, сбрасывая сапоги. - Где будешь спать ты - меня не касается.
Кроме пола, других мест не было.
- Что-то не так? - уточнил салум, разглядев во мраке выражение лица новоявленного союзника.
- Да нет... Всё в порядке, - отозвался тот, напоминая себе, что находится не в том положении, чтоб привередничать и качать права.
С улицы доносилось пьяное пение. Прислушавшись к словам, Айрел узнал одну из своих песен. Стало невероятно тоскливо и больно.
- Скажи, - попросил он, бросая на давно не мытый пол свою сумку. - Это правда был единственный способ спастись от того психопата? Больше никак-никак-никак нельзя было выкрутиться?
Кеане, прямо в одежде развалившийся в кровати, внимательно посмотрел на барда. Тот выглядел глубоко несчастным, разбитым и потерянным.
- Никак, - ответил он, подумав. - Пришлось бы жить в страхе, каждый момент ожидая нападения, вечно прячась и окружая себя охраной. И то не факт, что Дэйси не смог бы до тебя добраться. Если бы каким-то чудом тебе удалось его убить, на тебя бы тут же нацелился кто-нибудь еще. Мы, салумы, вечно соревнуемся друг с другом. Добыть просто качественное сырье недостаточно. Каждый старается урвать кого-нибудь познатнее, поизвестнее, чтоб остальные скрипели зубами от зависти. А чуть ли не самый популярный за последнее десятилетие бард - слишком лакомый кусок, чтоб им пренебречь.
- А. Ясно, - равнодушно отозвался Айрел, словно окончательно смиряясь. - Тогда ладно.
Подложил себе под голову вместо подушки сумку и укрылся предварительно вытащенным из нее кафтаном. Лег, повернувшись к спутнику спиной.
- Знаешь, у меня всегда была мечта, - проговорил он через некоторое время. - Стать придворным бардом. Никогда не думал, что буду делать после того, как ее исполню. И ведь она сбылась. Вот он я, придворный бард Айрел Керран, двадцати четырех лет от роду, в самом рассвете сил. Что меня ждало дальше? По сути, рутина. Раз в месяц пел бы для короля или каких-нибудь послов, раз в год - выступал в столице на площади Сердце Кендрии по случаю дня монархии, а всё оставшееся время ел, спал да предавался всяким развлечениям и утехам. В смысле, выше, чем я сейчас... то есть, был вчера, подняться на данном поприще уже невозможно. Мне больше не к чему стремиться, не за что бороться. Так что, может быть, оно и к лучшему, что всё так вышло? Найду себе новую мечту...
- Самовнушение - это прекрасно, - сонно отозвался Кеане.
- Нет, ну... в самом деле же... - бард сам понял, что звучит неубедительно.
Крепко зажмурился и задержал дыхание, пытаясь утихомирить расшалившиеся нервы. Грудь и горло сдавил спазм. Не будь рядом салума, музыкант бы, пожалуй, всплакнул. А так не позволила гордость. Айрел вздохнул и перевернулся на другой бок. Голова пухла от мыслей, сомнений и тревог. Заснуть не получалось и, как предполагал бард, уже не получится.
- Можно вопрос? - спросил он.
- Не желательно, - Кеане пока не оставлял надежд хоть немного поспать этой ночью и не был расположен к разговору.
- Почему ты это сделал? Зачем дал мне окимму, зная о последствиях?
Салум претворился не то спящим, не то глухим. Айрел терпеливо выждал пару минут.
- И всё же?
Оружейник недовольно заворочался.
- Сделал глупость под влиянием эмоций, - нехотя буркнул он. - Уже на следующее утро горько об этом пожалел. Если б я выждал еще хотя бы пару часов, успокоился и всё хладнокровно обдумал, то ты бы уже порхал над кое-чьей ладонью и весело посверкивал.
Бард недоуменно изогнул бровь. Вот уж чего-чего, а особой эмоциональности он за Кеане не заметил и как-то слабо представлял его совершающим глупости в порыве чувств. Однако салум свой ответ комментировать не торопился, и Айрел решил не настаивать. Годы, проведенные в гильдии, так и не смогли до конца искоренить в нем вежливость.
- Всегда завидовал тем, кто может действовать по велению сердца, наплевав на последствия, - признался он. - По-моему, это здорово. Глупо, но здорово.
Немного помолчал. Кеане не реагировал. Решив, что разговор окончен и пора оставить собеседника в покое, музыкант отвернулся и попытался заснуть.
Вдруг салум заговорил сам:
- Вот ты как подразделяешь людей?
Айрела этот вопрос застал врасплох и немало удивил.
- Нууу... Мужчины и женщины? - неуверенно ответил он. - Дети и старики?.. Не знаю, никогда не задумывался.
- Мы всех делим на сырье, носителей и нас самих. Сырье еще бывает годное и негодное. Вот и вся классификация. Наше отношению к человеку в первую очередь определяется тем, к какой группе он относится. Преимущественно мы общаемся между собой, еще с носителями можно перекинуться парой слов, обычно об окиммах. Остальные - рабочий материал, как глина или там древесина - какие с ними могут быть отношения? Она же в какой-то момент почему-то перестала быть просто сырьем, превратилась в отдельную, четвертую категорию людей - Риелей. С ней было весело. Поэтому, когда она умерла...
- Ты же сам ее убил, - ляпнул Айрел.
Тут же сильно пожалел, что не сдержался. Напрягся в ожидании реакции собеседника. Кеане несколько секунд лежал неподвижно и молчал.
- Когда она умерла, - медленно продолжил он. - Когда я ее забрал... То должен был вернуться в "гнездо", там бы из нее сделали окимму для какого-нибудь лорда. Не думаю, что ей бы это понравилось. Тебя она хотя бы знала. Говорила, что ненавидит, однако не стала вредить, когда был шанс. Не смогла. Это странно: ненавидь кого-нибудь я - при возможности уничтожил бы, не колеблясь, - мужчина о чем-то задумался. - Ее жизнь вертелась, по сути, вокруг тебя. Я сделал то же самое и с ее смертью. Она бы, конечно, долго орала, если б об этом узнала, но я решил, что так будет правильно. Всё. Минутка откровений окончена, тема закрыта. Спокойной ночи.
Айрел молча переваривал услышанное. Остальные вопросы предпочел пока попридержать, дабы не раздражать соседа по комнате. Вспомнил, что собирался переодеться, но решил отложить это дело на утро, благо одежда уже почти просохла. После речи салума, находиться с ним рядом стало куда неуютней.
***
Тавис Давиот, сердитый, невыспавшийся и на скорую руку одетый, небрежно громоздился на диване малой гостиной табидского отделения гильдии бардов. Рядом с ним лежал новенький кожаный портфель, днем раньше приобретенный им в одном из самых дорогих магазинов города - со старым после пережитых им мытарств по лесам и полям было стыдно показаться в приличном обществе. На низком чайном столике стояли две нетронутые чашки остывшего чая и тарелка с бутербродами - "неуследившие" пытались задобрить грозных служащих "Мирлы" - и бронзовый канделябр с пятью свечами, худо-бедно освещавшими комнату. Времени было где-то пять утра.
- Вот и доверяй после этого людям, - ворчал уполномоченный Давиот, раздраженно притопывая ногой. - Я к нему со всей душой, даже охрану не приставил, понадеялся на сознательность. И где благодарность?
Его подняли среди ночи сообщением об исчезновении Айрела Керрана. Сначала пришлось ехать на другой конец Табида в гильдию бардов, узнавать, что к чему, осматривать разрушенную комнату. Потом - в городскую стражу, забирать собак. Затем в их компании последовала беготня по городу по маршруту исчезнувшего музыканта от самой гильдии и до реки, где обрывался след. Мужчина предпочитал проводить ночи иначе и симпатий к беглецу в этот момент не испытывал. Барре Камрон, разделивший с ним все тяготы, сидел на диване напротив и наблюдал за брюзжащим напарником. Своего пса он решил не будить, оставил его в номере гостиницы и чувствовал себя без него несколько не в своей тарелке. В отличие от расхлябанного коллеги, он сидел ровно, степенно, позволив себе лишь опереться о подлокотник. В тусклом свечном свете он казался не то статуей, не то восковой фигурой - такой же неподвижный и словно бы неживой. Представителей гильдии, вначале активно содействовавших следствию и постоянно толпившихся рядом, к этому времени уже выставили за дверь и велели не мешаться под ногами.
Тавис Давиот, еще немного поразглагольствовав о человеческом свинстве, нехотя выпрямился и подтащил к себе столик, чуть не расплескав покрывшийся корочкой чай и не уронив канделябр на пол. Язычки пламени нервно заплясали, грозясь погаснуть от такого обращения. Мужчина сдвинул чашки в сторону. Лениво вытащил из своего портфеля чистый лист бумаги и канцелярские принадлежности. Откупорив бутылочку чернил, обмакнул перо и принялся выводить:
- "Здравствуйте, дорогой господин Фарналл", - преувеличенно бодро проговаривал он сквозь зубы. - "Надеюсь, у вас всё хорошо. Пишу, чтоб довести до вашего сведенья, что носитель, о котором я сообщал вам в предыдущем сообщении, подался в бега. Вообще, мы с уполномоченным Камроном не считаем, что должны заниматься этим делом, потому что, согласно "Положению о прохождении службы" от какого-то там числа какого-то там года, одни и те же работники не могут выполнять два задания подряд - им положен отдых. Так что убедительно прошу прислать вместо нас кого-нибудь другого, а мы больше палец о палец не ударим. Целую, Тавис Давиот".
Мужчина перечитал написанное и, с сожалением скомкав, бросил на пол. Вынул новый лист. Помедитировал на него с умным видом. Раздраженно вздохнул, шлёпнул перо на стол, забрызгав чернилами скатерть, и устало потер лицо ладонями. От резкого движения язычки пламени снова дрогнули и качнулись.
- "Рион не виноват", салум его раздери, - буркнул уполномоченный Давиот. - Об администраторе своем, значит, побеспокоился, а на судьбу всех остальных ему наплевать. А я теперь бегай за ним.
Тавис откинулся на спинку дивана и глубоко вздохнул.
- Итак, что мы имеем, - проговорил он, не то обращаясь к молчаливому напарнику, не то рассуждая вслух. - Айрелл Керран воспользовался окиммой, разнес всю комнату и, по всей видимости, испугавшись последствий, сбежал. Более того, принял меры к тому, чтоб его нельзя было выследить. Вопрос: зачем он это сделал? Возможно - подвергся нападению и был вынужден за себя постоять. В пользу этого говорит рваная рубаха, найденная на полу. Сомневаюсь, что это он так за гвоздик зацепился. Исходя из того, что он нам ранее сообщал, на него напал кто-то из ваших, - быстрый взгляд на Барре Камрона.
Тот никак не отреагировал. Уполномоченный Давиот счел его молчание за выражение согласия. Подумал еще немного.
- Не, вообще, понимаю, почему он сбежал. Я бы на его месте тоже, наверное, скрылся. Его окимма слишком мощная, чтоб ему позволили ей владеть. Будь это какая-нибудь жалкая одногодичка, еще, может быть, всё бы и обошлось. А тут, похоже, первая... - снова вопросительно посмотрел на напарника. В этот раз тот кивнул. - Даже как-то жалко парня.
Посидели немного в тишине. Тикали часы. Догорали свечи. За окном уже подергивался розовой дымкой горизонт, Тавис Давиот побарабанил пальцами по краю столика.
- А может дать ему шанс? - негромко сказал он, бесцельно блуждая взглядом по темным углам гостиной. - Крохотный такой.
Вопросительно глянул на напарника. Барре Камрон не возражал. Тем фактом, что он и не соглашался, служащий "Мирлы" решил пренебречь. Он снова выпрямился, приник к столику и, обмакнув перо в чернильницу, начал своё письмо.
- "Глубокоуважаемому господину Дайлу Фарналлу, главе королевской службы "Мирла", - переход на новую строку. - "Спешу сообщить, что в деле, о коем мной было сообщено в предыдущем отчете, появились новые обстоятельства. А. Керран скрылся из места своего содержания..." - Тавис, стараясь подобрать бюрократические формулировки позубодробительней, обстоятельно и в мельчайших подробностях описал события этой ночи. - "Уполномоченные Давиот и Камрон прибыли на место в течение часа с момента происшествия. Нами был проведен осмотр комнаты, где находился бард в момент происшествия, а также прилегающего к ней коридора, территории двора, особенно в части, располагающейся непосредственно под окнами вышеуказанной комнаты. Затем нами была предпринята попытка выследить А. Керрана с применением собак породы Оквальский мастифф (4 шт.), коя окончилась неудачей в виду потери вышеуказанными собаками следа в связи с действиями, предпринятыми А. Керраном для его уничтожения (погружение тела в реку)", - подробно описал маршрут, пройденный беглецом, особо задержавшись на моменте, что возле одного из домов собаки (4 шт.) вели себя странно. Здесь последовало пространное рассуждение о том, что, по-видимому, бард зачем-то на него залезал, и размышления о причинах, сподвигших его на это. - "А. Керран был подан в розыск, до местной стражи доведена важность его обнаружения и поимки, а также опасность, с коей они могут быть сопряжены. Также было дано поручение проверить реку, в кою вышеуказанный А. Керран погружался, баграми, дабы найти его тело в случае утопления, добровольного (самоубийство) или вызванного несчастным случаем. Уполномоченные Давиот и Камрон готовы в любой момент передать дело служащим "Мирлы", кои будут официально назначены им заниматься, а до их прибытия обязуются по мере возможностей самостоятельно искать А. Керрана в живом или мертвом состоянии", - снова новый абзац. - "Уполномоченный королевской службы "Мирла" Тавис Давиот".
Мужчина с мрачным удовлетворением поглядел на получившуюся стопку исписанных листов. Любому, кто наберется смелости это прочесть, будет видно, с каким старанием и усердием они подошли к этому делу. Никто не сможет сказать, что они проявили нерасторопность и позволили барду скрыться. Ну, подумаешь, велели страже усилить досмотр на всех въездах в Табид не сразу, а лишь на следующий день. Замотались, забыли, пока насчет багров договаривались.