Барон Матеуш Кравацкий, священник небольшого христианского храма в забытой польской деревушке, лихорадочно огляделся и пришел к безрадостному выводу, что спастись не удастся ни ему, ни его семье.
Внизу, в помещении главного зала раздавались громкие крики монахинь и звон церковной утвари - это незваный гость крушил все, что попадалось ему на пути...
"И ведь икон не боится, демон!" - неодобрительно покачал головой Матеуш и повернулся к своим домочадцам - жене и трем дочерям, которые неустанно молились, призывая божью помощь.
- Что же нам делать? - Оторвалась от молитвы младшая дочурка, глядя на отца своими ясными голубыми глазами. Барон вздохнул и, как бы больно ни было ему говорить это, прошептал:
- Молитесь, дети мои, да примет Господь нас в царствие свое...
- Неужели?.. - баронесса подняла глаза к потолку, и снова из ее рта полились слова молитв. Матеуш глубоко вздохнул и, перекрестившись, повернулся к двери.
Его враг приближался, и священник кожей чувствовал ярость, волной исходящей от этого нежеланного гостя. Барон приготовился к неизбежному и начал считать шаги.
Один шаг - и вдребезги разбито зеркало.
Еще один - и с лестницы летит шкаф, в котором прилежно разложены окропленные святой водой платки.
Третий шаг - он уже близко. И слышно его порывистое дыхание...
Матеуш попятился, понимая, что еще один шаг - и хрупкая баррикада из старинного комода не выдержит напора этого демона, который жаждал крови и смерти...
Взгляд барона нечаянно упал на окно. Там, расплываясь кровавыми разводами по всему небосводу, плыли облака, открывая бесстрастный лик серебряной луны. В такую ночь бессмысленно было надеяться на милость врага.
Под ногой скрипнула половица, и Матеуш невольно вздрогнул от этого звука. Дверь комнаты резко распахнулась, и барон увидел горящие кровью глаза на красивом бледном мужском лице.
С первого удара старинный комод развалился на две половины, и гость переступил через его обломки, даже не заметив, как край плаща мгновенно зацепился за какой-то обломок.
В углу по-прежнему звучали молитвы. Матеуш судорожно сглотнул и нашарил рукой нательный крестик.
- Здесь тебе не место! - Сурово воскликнул барон, осеняя себя крестным знамением.
Гость странно дернулся от этого жеста, и на его бледной щеке мгновенно образовалась узкая ссадина. Но это мало его интересовало.
- Здесь тебе не место! - Повторил Матеуш, не переставая креститься. Ссадина за ссадиной появлялась на теле его врага, но демон не обратил на это никакого внимания и обнажил клыки завораживающе белого цвета. Молитвы не прекращались. Только в интонации все чаще появлялись истеричные нотки.
Вампир шагнул к Матеушу. Барон в ужасе загородился ближайшим стулом, но гость с легкостью откинул от себя эту ненадежную преграду и хрипло проговорил:
- Пора время платить за свои деяния...
- Придет время, и ты тоже заплатишь! - Тихо откликнулся священник. - Я тебя не боюсь, ибо вера в Господа нашего поддерживает меня!
- Тебе не поможет твоя вера! - Вампир рванулся к барону, но тут между ними метнулась маленькая фигурка.
Матеуш с тихим ужасом увидел, как зубы, приготовившиеся вкусить его, Матеуша, кровь, впились в шейку его младшей дочурки...
Раздался короткий вскрик, и тело девочки отлетело к стене.
- Я проклинаю тебя, демон Преисподней! Вечной спутницей твоей нарекаю боль! - Не помня себя от горя, воскликнул Матеуш. - Мукой теперь будет твоя жизнь! - Вампир бесцеремонно схватил его за руку и притянул к себе. - И поглотит тебя адова глотка!.. - прошелестел барон, чувствуя, как острые зубы протыкают кожу и тянутся к алой влаге, наполняющей его тело живительной силой...
Насытившись, вампир откинул от себя священника, как тряпичную куклу, и вытер рукавом кровь со рта.
- И будешь ты так мучиться, пока такая же жертва кровавого демона, чистая и душой, и телом своим сама не предложит тебе испить ее кровь!.. - Продолжал сипеть барон, чувствуя, как тиски смерти сжимают его сердце.
Барон не видел, как вампир расправляется с его дочерьми и женой. И не слышал, как оборвались последние слова молитв.
Вампир выпустил из своих рук бесчувственное тело женщины и выпрямился. Сегодня он принес в этот храм смерть. Сегодня он хотел этого, и ничто не могло ему помешать.