Входной звонок заставил Сергея вздрогнуть и оторваться от работы. Он нехотя поднялся из-за стола, с недовольным видом побрел в прихожую и открыл дверь. На пороге стояла Лидия Ивановна.
- Мама? - удивился Сергей. - Что-то случилось?
- Нет, нет. Все нормально. Соскучилась.
- Что же ты не предупредила?
- Ты бы наверняка стал меня отговаривать. А так я уже здесь. Пустишь?
- О чем ты? Рад тебя видеть. Проходи в комнату. Садись в кресло. Здесь тебе будет удобней. Может быть, чаю поставить?
- Нет, нет, это потом. Дай мне сначала на тебя посмотреть.
- Да что на меня смотреть? Я не изменился.
- Мне кажется похудел.
- Просто давно не виделись.
- Да уж. Полтора года прошло.
- Время бежит быстро.
- Ну, рассказывай. Как живешь? Чем занимаешься?
- Все по-прежнему. Ничего нового. Работаю на дому. Составляю программы. Заказов достаточно. Не бедствую. Да мне много и не надо. Зато ни от кого не завишу. Для меня это важно.
- Все так же один?
- Один. И вряд ли в этом плане что-то изменится. Зачем сходиться с человеком, если заранее знаешь, что он будет для тебя чужим, а ты для него?
- Неужели ни с кем не встречаешься?
- Почему? Я не отшельник. К тому же мужчина. Иногда знакомлюсь с женщинами, но ненадолго. Стараюсь не привязываться, чтобы потом больно не было.
- О нас-то хоть вспоминаешь?
- Конечно, мама. Вы же самые дорогие мне люди. Ближе никого нет. И не будет.
- Не жалеешь, что ушел?
- Порой жалею, но это было необходимо.
- Почему, Сереженька?
- Я ведь уже объяснял. У вас своя жизнь, в которую я не вписываюсь. Свои интересы. У меня другие ценности. Вам было тяжело со мной, даже разговаривать не о чем. Вы правда изо всех сил старались этого не показывать. Но я же не слепой. Да и самому, в конце концов, стало стыдно. Нельзя разом усидеть на двух стульях. Не получится.
- Знаешь, сынок, когда ты ушел, я поначалу злилась на тебя. Считала, что ты повел себя как последний эгоист. А потом, напротив, себя винила. Словно больного без помощи бросила. Хотела приехать, разубедить. Но Илья Сергеевич не позволил. Подозвал меня и сказал: 'Послушай, Лида, оставь сына в покое. Не мешай ему. Мы воспитали Сергея порядочным человеком. Ни во что плохое он точно не ввяжется. А это главное. Пусть идет своей дорогой. Когда-нибудь он еще к нам вернется'.
- Узнаю папу. Он всегда был таким рассудительным.
- А я вот до сих пор не могу смириться. Переживаю из-за тебя. Ты же был самым способным в нашей семье. Как легко тебе все давалось! И в школе. И в институте. Даже к экзаменам никогда не готовился и так сдавал на отлично. Отец тебя уважал и гордился тобой. Говорил, что ты далеко пойдешь. Преподаватели тебя любили. Мы были уверены, что со временем ты станешь крупным ученым. И ничто этому не помешает. Работу нашел интересную по специальности. Тебя там ценили и всегда шли навстречу. Да и ты старался, как мог. У меня до сих пор хранится папка с твоими патентами на изобретения. Казалось бы, следуй своему призванию и добьешься успеха. И вдруг в один миг все рухнуло. Ни с того ни с сего взял и уволился. Перестал общаться. Замкнулся. От друзей отдалился. Ну что, что с тобой произошло?
- Просто в моей жизни появились более важные вещи.
- Для кого, Сереженька? Для кого?
- Для меня, мама. Этого достаточно.
- Послушай, ведь многие ученые увлекаются философией, религией, книги по ним пишут, но не бросают своей основной деятельности.
- Для меня это не увлечение, а судьба. Когда кто-то неожиданно уходит в монастырь, близкие хоть и удивляются его решению, но соглашаются с ним. Понимают, что у него появились новые ценности. Вот и я ушел. Только не в монастырь, а в другую жизнь. Примите это.
- Даже в монастыре люди занимаются общим делом и обретают в нем смысл. А у тебя нет ни друзей, ни единомышленников. Разве это нормально?
- Не знаю, насколько это нормально, но ты права, именно к этому я и стремлюсь.
- Но ради чего? Ты же умный человек и наверняка понимаешь, что мир не изменить.
- То, что нельзя изменить мир, вовсе не означает, что я должен его принимать.
- Все равно придется. Невозможно жить без компромисса.
- Это верно. Только степень допуска у всех разная.
- И ради этого стоило все бросать?
- Стоило, мама.
- Никогда не смогу с этим согласиться.
- Поэтому я и ушел. Давай поскорей закончим этот разговор. Все уже давно решено. Ничего не изменишь. Расскажи-ка лучше, что у вас происходит. Как отец, сестра? Как ее семейство?
- Зачем тебе это? У тебя же теперь другая жизнь.
- Знаешь, я хоть и оставил вас, но не разлюбил. Конечно, звонить специально и справляться я бы не стал. Ушел, так ушел. Но раз уж ты здесь, охотно тебя выслушаю.
- Не знаю, говорить или нет? Тебе действительно интересно или так спрашиваешь, из вежливости?
- Действительно интересно.
- Ладно, тогда слушай. Илья Сергеевич по-прежнему руководит лабораторией в институте. Это в свои-то семьдесят два. Всех его сверстников давно на пенсию отправили, а ему доверяют. Уважают как человека и специалиста. А он и рад стараться. Зарядку по утрам делает, бегает. Говорит, что ни в чем не должен уступать своим сотрудникам. Боится их подвести. Я уж ему не раз предлагала бросить все и переехать жить за город, но он и слышать не хочет. Не может без работы. Кроме науки его ничего не интересует. Каждый вечер мне рассказывает, что у них там происходит. Я уже всех его коллег по именам знаю. Кто какую тему ведет, чем увлекается. Ну что с ним поделаешь? Пусть трудится. Я потерплю. Лишь бы ему хорошо было.
У Светочки, у сестры, тоже все замечательно складывается. Она ведь у нас умница. Конечно, не такая талантливая, как ты, но зато прилежная и ответственная. Всего сама добивается. Школу с золотой медалью закончила. Институт с красным дипломом. Ни на что постороннее не отвлекается. Не то что ты, оболтус. И на службе ее высоко ценят. Она считается лучшим специалистом в налоговой области. К ней постоянно за консультациями обращаются. Из разных организаций. У нее по всей стране знакомые. Даже в самых высших кругах. Она всегда будет востребована. А буквально месяц назад ей поступило чрезвычайно выгодное предложение: возглавить департамент налоговой политики газовой отрасли. К осени место освобождается. Ты понимаешь, что это значит? Она будет устроена до конца дней. Какие там зарплаты! А какие бонусы по итогам года! Ничего престижней и быть не может. Если это случится, за нее можно не беспокоиться. Со своими обязанностями она наверняка справится.
У Виталика, у зятя, в этом году произошел настоящий прорыв в работе. Ты же в курсе, что он свою строительную фирму с нуля поднимал. Сначала были мелкие заказы. Потом крупней. Постепенно завоевывали репутацию. Разрастались. И вот, наконец, свершилось. Недавно они выиграли тендер на сооружение огромного торгово-развлекательного центра. Представили свой проект и получили одобрение. Теперь будут его реализовывать. Работы хватит на несколько лет. Да еще и прибыль неплохая им гарантирована. А главное, фирма совсем другой статус приобретет. И относиться к ним будут уже иначе. Виталик своего не упустит. Он очень деловой. Но при этом исключительно порядочный человек. В бизнесе такое нечасто встречается. Светочке с ним повезло.
Лизонька, внучка, в мае институт с отличием закончила. Вся в маму. Дотошная. Думает в аспирантуру поступать. Будет писать диссертацию по психологии. Не помню, какая тема. Длинное название. Но главное не это. Полгода назад она познакомилась с чудесным мальчиком. Кириллом зовут. На три года ее старше. Из хорошей семьи. Мать - редактор на телевидении, а отец владеет каким-то издательством. Книги, журналы печатает. Сам Кирилл в международном торговом представительстве работает. МГИМО закончил. Кроме русского два языка в совершенстве знает. Перспективный молодой человек. Говорят, у него большое будущее. А как они с Лизонькой любят друг друга! Прямо светятся, когда рядом стоят! С каким обожанием в глаза смотрят! Скорее всего, дело к свадьбе идет. Дай-то Бог! Ужасно хочется, чтобы у них получилось.
Вот такие новости, Сережа. Что скажешь?
- Скажу, спасибо. Порадовала ты меня. Кто-кто, а уж вы точно достойны быть счастливыми.
- У тебя же совсем другие взгляды.
- Мои взгляды касаются только меня. И никому их навязывать я не собираюсь. А вам я от всей души желаю именно того, чего вы сами для себя хотите.
- Ну что же, спасибо, сынок.
- Я вот одного никак не пойму. Ты вроде бы говоришь о таких хороших и приятных вещах, а сама при этом грустная. Тебя что-то беспокоит?
- Да нет, все нормально.
- Но я же вижу. Давай, рассказывай.
- Скажи, ты и правда не догадываешься, почему я приехала?
- Нет, мама. Ты же говорила, что соскучилась. Или все-таки что-то случилось?
- Пока нет. Но очень скоро может случиться.
- Ну, не томи, выкладывай.
- Разве ты не слышал о последнем постановлении правительства?
- Нет, ты же знаешь, я не слежу за действиями властей, политиков и прочих депутатов. Эта публика меня вообще не интересует. И чем они там занимаются, меня не касается.
- Ошибаешься, Сереженька. На этот раз их решение касается всех нас, и тебя, кстати, тоже.
- Неужели? Ну и что же они придумали?
- Придумали, да еще как придумали! Я бы даже сказала, проявили особую изощренность. Видимо, старались изо всех сил. Хотят достать нас через семью.
- Да? И как же?
- У них, конечно, все обосновано. Не придерешься. Говорят, что в связи с напряженной политической обстановкой в мире нашему народу, как никогда, важно продемонстрировать свою сплоченность. Поэтому в течение ближайшего календарного месяца каждый гражданин страны должен выразить официальную поддержку нынешнему президенту и проводимому им курсу. Потом эти данные поступят в открытый доступ. И если хотя бы один из родственников такой поддержки не окажет, вся семья будет считаться неблагонадежной.
- Да уж, хитро закрутили. А, впрочем, ничего нового.
- Никаких санкций за это, разумеется, не предусмотрено. Нас уверяют, что мы живем в демократическом государстве, и любой человек имеет право на свое мнение, не боясь преследований. Все носит исключительно рекомендательный характер. Но мы же знаем, как происходит в реальности. Подобные рекомендации исполняются порой более рьяно, чем законные требования. Желающих выслужиться всегда было предостаточно. Я полагаю, на это и сделан весь расчет.
- Людоеды. Других там и быть не может.
- Так-то оно так, но что нам теперь делать?
- Ничего не делать. Неужели вы собираетесь подписывать этот бред?
- Только не думай, пожалуйста, что мы с ним согласны. Но жить как-то надо?
- Не знаю, не уверен.
- Ты, насколько я понимаю, своей поддержки выражать не будешь?
- Для меня это даже не вопрос выбора. Просто неприемлемо.
- Понимаю. Ты всегда был принципиальным.
- Что же тут плохого? Ты ведь сама учила.
- Да, но, когда это касается одного тебя.
- Что ты имеешь в виду?
- А ты до сих пор не сообразил?
- О чем ты, мама?
- Хорошо, я тебе растолкую. Мы-то себе уже все просчитали. Так вот, как только истечет отведенный срок, и будут известны результаты, отца твоего, Илью Сергеевича, под любым предлогом тут же отправят на пенсию. Никто не захочет отвечать за престарелого руководителя из неблагонадежной семьи. Помню, однажды он признался, что хотел бы умереть на работе. Это была бы для него лучшая смерть. Вот и умрет теперь. Только не на работе, а от тоски по ней. Ты уж поверь мне, и года не протянет. Я его знаю.
Светочке о новом назначении придется сразу забыть. В такой провластной структуре, как газовая промышленность, даже вообразить невозможно, чтобы налоговую службу возглавлял человек с сомнительными связями. Это вообще немыслимо. Так что ее мечты о карьере, о твердом и обеспеченном будущем пойдут прахом. Более того, я не уверена, что ей удастся сохранить свою теперешнюю должность. Это уж как начальство посмотрит. Несмотря на все ее заслуги и авторитет.
С Виталиком тоже предельно ясно. Заказчик наверняка разорвет с ним договор. Кому нужно, чтобы таким крупным проектом занималась организация, руководитель которой не вызывает доверия. А если сорвется этот заказ, других и вовсе не будет. Потерянную репутацию не восстановишь. Виталику останется либо закрыть фирму, либо уйти из нее, что для него, практически, одно и то же. Он не привык без дела болтаться. Боюсь, не запил бы с горя, когда ему некуда будет приложить свою энергию. С деятельными людьми это иногда случается.
Лизоньке, скорее всего, в аспирантуре откажут. И без нее претендентов на место хватает. Но это еще полбеды. Гораздо хуже другое. Кирилл, ее мальчик, хоть он и любит Лизоньку, вряд ли станет рисковать своим будущим, женившись на девушке с подозрительным родством. Да и семья его безусловно будет против. И я их не виню. Можно понять. Бедная девочка. Тяжело ей придется. Первая любовь, что ни говори. Как бы совсем не отчаялась.
Вот так, Сереженька. И это только для начала. А что потом произойдет, я и представить боюсь. Ну, что скажешь? Не молчи.
- Знаешь, мама, наверное, ты права. Меня все это слишком возмутило, вот я и не подумал о последствиях. А теперь вижу, что ты права.
- Послушай, сынок, а, может быть, ты все-таки подпишешь постановление? Ведь от этого в твоей жизни ничего не изменится. Разве не так?
- В моей жизни, возможно, и не изменится. Я изменюсь. А я этого не хочу и не допущу. Иначе - все зря.
- Понятно. Другого я и не ожидала.
- Ну что ты? Не стоит так переживать. Мы наверняка найдем выход.
- Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, если её там нет.
- Нет, мама, послушай меня. Я не могу выразить поддержку власти, но и вам навредить тоже не могу. Это исключено. Я никогда не стану помехой у вас на пути. Обещаю. Я непременно что-нибудь придумаю.
- Ничего тут не придумаешь. Мы с отцом уже всю голову себе сломали, все варианты пересмотрели. И со Светой говорили. Нет выхода. Если ты не подпишешь, нет выхода.
- А я уверен, что есть. Не расстраивайся.
- Да, да, сынок, конечно, не буду.
- Только, пожалуйста, не плачь. Все образуется.
- Да, да, сынок, конечно, образуется.
- Мама, я не могу видеть твои слезы. Ради Бога, успокойся.
- Хорошо, хорошо, больше не буду. Ты уж прости мне мою слабость. Зря я затеяла этот разговор. Ведь заранее знала, что он ни к чему не приведет. И все-таки решила попробовать. А вдруг?
- Все правильно. Ты не напрасно говорила. Поверь мне, я не доставлю вам неприятностей.
- Ах, Сереженька, это только слова, одни слова. Давай-ка вообще закроем эту тему. Я все понимаю и ни в чем тебя не виню.
- Зато я себя виню. И никогда не прощу, если заставлю вас страдать.
- Ладно, поступай, как считаешь нужным. Но главное, помни, мы всегда тебя любили и будем любить. Несмотря ни на что.
- Ну вот и замечательно, мама, я рад, что ты успокоилась. А выход я найду. Непременно.
- Ищи, ищи. Может быть, и найдешь. Всякое бывает. Что ты там про чай говорил? Мне кажется, для него самое время настало.
- Чай? Ах, да. Пойдем на кухню.
- Пойдем, пойдем. Кстати, я там сумку в прихожей оставила. Посмотри, в ней два термоса. Принеси, пожалуйста, синий. А я пока чайник поставлю.
- Хорошо. Синий, говоришь? Несу.
- Так вот, сынок, я ведь к тебе не с пустыми руками приехала. Помнишь мои пироги?
- Твои пироги? Да я в жизни не ел ничего вкуснее! Еще бы не помнить!
- Тогда открывай термос.
- Открываю. Это что, они?
- Они, они. Еще горячие. Все как ты любишь. Вот эти с мясом, эти с капустой, а эти сладкие, с вишней.
- Ну, мама, ты меня балуешь! Настоящий праздник устроила!
- Ешь, Сереженька, ешь. Тут их много.
- Спасибо тебе. Никак не ожидал.
- Вот и чайник закипел. Давай я тебе налью.
- Как же вкусно!
- Кушай, мой хороший.
- А ты почему не берешь?
- Нет, нет. Это тебе. Только тебе.
- Не пироги, а объедение! Давно не ел ничего подобного. Я, наверное, сейчас лопну от обжорства. Не могу удержаться.
- Ешь, Сереженька, ешь. Когда еще доведется?
- Кто знает, мама? Не грусти. Ну что ты на меня так смотришь, как будто в последний раз видишь?
- Да вот, мне тут припомнился один случай. Тебе три годика было. Или около того. Еще до рождения Светочки. Ты очень любил, когда я тебе вслух читала, или что-нибудь рассказывала. Сидел и слушал, буквально раскрыв рот. А я, тогда как назло, была сильно занята. Работы много навалилось. К защите диссертации готовилась. Времени на тебя почти не оставалось. Ты так переживал из-за этого, чуть не плакал. А была зима. Гололед. И вот однажды я шла по улице, поскользнулась, неудачно упала и сломала ногу. Мне наложили гипс в больнице и привезли домой. Все близкие сочувствовали и жалели меня. А ты бегал по комнате и радостно кричал: 'Ура! Ура! Мама сломала ногу! Теперь она целый месяц будет только со мной'. Это было так мило и трогательно. Вот как ты меня любил!
- Я и сейчас люблю тебя, мама. Ничего не изменилось. Давай я тебя поцелую.
- Эх, Сереженька, как все-таки жизнь нас ломает. И смеется над нами. Очень горько смеется.
- Успокойся и вытри, пожалуйста, слезы. Я хочу сказать тебе что-то важное. Только ты не перебивай и не возражай мне. Я уже принял решение и менять его не собираюсь. Попробуй понять. Это решение не спонтанное, которое вдруг ни с того ни с сего пришло мне в голову, а давно выстраданное и хорошо осмысленное. Видишь ли, моя жизнь последние годы была не чем иным, как ожиданием дня, когда надо будет совершить поступок. Главный поступок. И вот этот день настал. Я догадывался, что рано или поздно мне придется столкнуться с миром, и готовился к этому столкновению. Рассматривал различные варианты развития событий. В том числе и нечто подобное тому, что происходит с нами сейчас. Ничего неожиданного для меня в этом нет. Знаешь, мама, я много думал о смерти и перестал ее бояться. Оказывается, в жизни важно не то, чего ты добился, а то, что успел осознать. Мне кажется, я сумел кое в чем разобраться. Во всяком случае, с некоторых пор мне стало легко и спокойно. Какую-то уверенность почувствовал. Да, я не хочу и не буду изменять себе, но и причинять вам боль тоже не собираюсь. Как это совместить? Очень просто. Мне надо исчезнуть. Словно меня и вовсе не существовало. Тогда и у вас жизнь наладится. Ты только не спорь со мной. Прими как данность. Так вот, я не заставлю вас страдать. Ради вас я готов на все, даже умереть. И обещаю, что сделаю это.
Лидия Ивановна дрожащими руками собрала со стола посуду, отнесла ее в раковину и тщательно промыла специальным средством, стоявшим на полке. Потом аккуратно расставила в сушке и вернулась на место.
Все это время Сергей, не отрываясь, следил за нею в ожидании хоть какой-то реакции на свои слова. И вдруг почувствовал, как в животе у него что-то заурчало.
- Ты прости меня, сынок, - сказала Лидия Ивановна, сквозь слезы глядя ему в глаза. - Но я уже это сделала.