Дороги Великого Инза, особенно его окраинных княжеств и экзархатов, нынче бывали опасны. Разбойники множились, как вши в одежде нищего и мыши в амбаре лентяя. Вот и эту дорогу в поросших лесом горах тоже стерегла пара лихих людей.
- Брат, путник идёт! - с этими словами прибежал Чунта Второй, стоявший на посту, к Чунте Первому. Тот сидел у костерка на прогалине, в стороне от дороги, и ощипывал на суп пойманного утром пернатого прыгуна. - Богатый, по всему видать! Одежда вся цветастая, красная с синим! А за собой ведёт странное животное, навроде безрогой антилопы. А идёт один, без слуг и охраны!
- Богатый, говоришь? - спросил Чунта Первый, поднимаясь с брёвна и стряхивая с себя пух и перья нелетающей птицы. - Без охраны, говоришь? Никак этот богатый человек решил поделиться своим богатством с бедными нами?
Заржав с собственных слов, он взялся за длинный меч.
Надо сказать, выглядели братья Чунта как и пристало разбойникам: высокие, крепкие, жилистые, загорелые, косматые, украшенные шрамами и цветастыми татуировками, в дорогих, но грязных и потрёпанных штанах с куртками. Обычно им достаточно было выйти на дорогу, как путник уже лез за кошельком, в надежде разменять его на собственную жизнь. Даже если не разбирался в том, что их татуировки значили, и не сразу признавал в братьях дваждырождённых
Но сегодня всё пошло наперекосяк. Пока путник огибал крутую скалу и подходил к расположенному за ней удобному месту для засады, он казался обычным человеком. Высоким и худым, с осанкой бойца, уверенным шагом и мечом на поясе, но лишённым всяких признаков сверхъестественной силы дваждырождённого, видимы или невидимых. Вот только стоило братьям сделать первый шаг к дороге, как он остановился. И поглядел прямо в их сторону.
Одежда его была инзийской, с иголочки, даже запылиться не успела, но лицо выдавало в нём чужеземца. Было оно ещё более загорелым и обветренным, чем у братьев-разбойников, но со слишком длинным носом и слишком тяжёлым подбородком для урождённого инзийца. К тому же, путник носил длинные усы, но стриг свои чёрные волосы и брил бороду - редкая мода в этих местах.
Братья, не сговариваясь, спрятались за ближайшими деревьями и замерли неподвижно. Они были опытными разбойниками. Уже то, что чужестранец среагировал на первое же их движение, подсказывало им - он сильнее их, намного сильнее. Оба Чунты были лишь на Ступени Детства, первой для всех дваждырождённых. Их сила, выносливость, ловкость и острота чувств, находились на пике человеческих возможностей, или близко к нему. Драться они умели прекрасно и, наконец, могли похвастаться просто сверхъестественной живучестью. Вот только они знали, что для дваждырождённых мастеров боевых искусств это было лишь началом Пути.
А докуда успел дойти этот человек? Неужели Ступень Молодости? Братья чувствовали себя как пара тигров, которые решили поймать собаку себе на обед, а та вдруг обернулась императорским псом, полутора саженей в холке.
- Эй, вы там, - окликнул их чужестранец. Говорил он на Общем с явным акцентом, но вполне разборчиво. - Какого беса попрятались? А ну выходите!
Братья переглянулись. Чунта Второй повёл взглядом в сторону лесной чащи. Но Чунта Первый, в соответствии со своим прозванием, был старше и умнее взял на себя инициативу. Он вышел из своего укрытия и, махнув рукой, позвал брата за собой.
В чём ведь самое худшее, если не повезло налететь на дваждырождённого намного сильнее себя? В том, что когда разрыв слишком высок, слабому трудно даже оценить силу сильного! Рискуешь вообще принять его за простого смертного, как только что и случилось! Братья Чунта были привычны бегать по горам и чащобам, знали эти места как свои пять пальцев. Может и скрылись бы от чужестранца, который здесь впервые. А может оба умерли бы, не успев сделать и полшага. Наперёд не скажешь.
Так что пришлось выходить на дорогу, словно нашкодившим мальчишкам, которых зовёт грозный отец.
Чужестранец поглядел на них так, словно бы они встретились посреди шумного города, а не на лесной дороге, где, если что, потом и костей не найдёшь. Даже к мечу не потянулся и не отпустил поводьев странного четвероногого, которого вёл за собой. Оно, кстати, и вправду отчасти смахивало на очень крупную серую антилопу без рогов, но зато с роскошной гривой и хвостом.
- Кто ж вы будете? И звать вас как? - спросил он повелительным тоном, словно имел право знать.
- Охотники мы местные, ходим вот по горам за зверем. Я - Чунта Первый, а это братец мой младшенький, Чунта Второй. Вы уж простите, что сразу не признали такого удальца, не вышли поприветствовать, как обычаем положено, мало ли кто тут ходит, сами понимаете... - затараторил первое, что пришло на ум, старший брат. Его пробил пот, когда он понял, что ничего лучше этой чуши с ходу в голову не приходит.
- А меня звать Орриком из Дейнца. Охотники значит, - чужестранец смерил братьев таким взглядом, что их бросило из жара в холод. - Я б на вашем месте поискал себе другое занятие.
Подождал пару ударов сердца, и пояснил:
- Уж больно у вас рожи разбойничьи. Вот нарвётесь как-нибудь на дваждырождённого, который считает, что плохих людей надо убивать - так он вас и расспрашивать не станет, сразу снимет головы. Ну ладно, идите уж.
*****
Даже несколько часов спустя Оррик время от времени усмехался, вспоминая, как разбойники ломанулись в лес, не разбирая дороги. Жаль только, что настолько перепуганных людей не было толку расспрашивать об их ощущениях. Вышли ли они просто потому, что сочли бегство более рискованным, или их незримое давление потянуло? Впрочем, а была ли на самом деле заметная разница, по крайней мере на его Ступени и для его Пути духовных боевых искусств? Сила Второго Дыхания, способность вбирать в себя и использовать незримую энергию вселенной. была общей для всех дваждырождённых. Но формы её проявления определял Путь. Чародеем Оррик не был, чтобы наносить сверхчеловечески сильные удары волшебных рук не создавал, а укреплял Вторым Дыханием руки, имевшиеся от рождения. С силой убеждения дела могли обстоять так же, как с силой физической.
В любом случае, о вопросах Второго Дыхания и Пути его развития можно будет подумать потом. Сейчас Оррика заботила куда менее возвышенная проблема.
Оррик из Дейнца, что находился в далёкой стране Яннарии, у самого западного океана, пустился в путешествие по Полому Миру примерно пять с половиной лет назад. Дорога его лежала на восток, в самый центр колоссального континента, в Страну Семи Звёзд, о которой даже полубессмертным чародеям и искушённым собиратели тайных знаний было известно очень немногое. Что Оррику там понадобилось, он ещё никому не рассказывал. Как видно, что-то очень важное, раз уж он терпел все опасности и невзгоды. А опасностей и невзгод в своём путешествии по высоким горам, страшным пустыням, бурным водам и таинственным странам, ему встретилось столько, что на десяток жизней хватит.
Но до сих пор его ни разу не ставила в тупик такая мелочь, как замена потерянной лошадью подковы! Причём не в безлюдной глуши или среди диких окололюдей, а в цивилизованной стране!
Увы, для обитателей Великого Инза, древней и дряхлеющей империи, раскинувшейся к северо-западу от великого Поющего Моря, лошадь была заморской диковинкой. Благородные князья здесь пользовались в качестве ездовых животных грифонами, воины побогаче - нелетающими птицами-фороракосами, зажиточные крестьяне пахали на быках.
Оррик был при деньгах. В других обстоятельствах, он купил бы себе фороракоса, учитывая, что сейчас он был ещё на западной окраине инзийских владений и путь через них предстоял долгий. Со своими лошадьми Оррик старался обращаться хорошо, но, по богатому опыту, считал их расходным материалом - в тяжёлой дороге они ломали ноги, травились, получали смертельные ранения в бою, теряли свой лошадиный ум при столкновении с ужасающими ночными тварями, а чаще всего просто падали замертво от голода и усталости. Он даже не давал им имён. Вот только его нынешняя серая кобыла сумела продержаться уже почти год, пережила большую часть жестокой войны и переход через горы, где скопытилось бы всякое обычное животное. Всё за счёт практически сверхъестественных достоинств своей необычной породы - и немалой доли везения. Благодаря её выносливости, Оррику давно уже не требовались заводные лошади. К тому же, в землях Инза, где едва ли могли отличить такое живое чудо от обычной клячи, за неё почти невозможно было бы выручить справедливую цену.
Поэтому вот уже пару дней Оррик шёл на своих двоих, с лошадью в поводу. В каждой деревне он пытался дознаться, не найдётся ли поблизости кузнеца, способного её подковать. Пока результаты не утешали.
*****
- Ну, может, колдун с выселков тут тебя выручит, - сообщил Оррику упитанный смотритель государевой почтовой станции, которая не сильно отличалась от обычного для множества стран постоялого двора, хотя, впрочем, постоялого двора из лучших.
- Колдун, значит? - Оррик ничуть не удивился тому, что колдун может помочь в его деле. Во многих странах, включая его родную Яннарию, кузнецы, тем более необычно умелые, слыли в простонародье колдунами и чародеями. Ничего удивительного, на самом деле - всякий труд, требующий и изнурительных усилий, и мастерства, такой как кузнечный, давал какие-то шансы на Второе Рождение, а для простых крестьян большинство способностей дваждырождённых были попросту "колдовством".
- Ага, - кивнул разговорчивый толстяк, - Гном, кузнечным делом занимается, да ещё и одноногий - ну как есть колдун, такой небось одним взглядом заколдовать может. Наши-то от него стараются подальше держаться, вон, его девке соль да ткани продавать и то боязно. Говорят, куёт он там в своей кузне что-то днём и ночью, звон аж на поллеса стоит, да вот только что куёт? Я ж говорю, люди к нему не суются, ну разве углежоги. Да ещё иные из самых смелых парней ходят, чтобы тот им нож сковал или пряжку на пояс красивую, но разве ж таких заказов хватит, чтобы столько работать? Странно это всё и страшно. Ещё говорят, что княжьи люди порой к нему ездят, не знаю зачем, потому что с чем едут, с тем, вроде бы, и возвращаются. Ему старый князь ту усадьбу на выселках и пожаловал, вот это уж точно. Вот ещё когда молодым князем был и пожаловал.
- Понятно, - ответил Оррик. - Объясни-ка тогда, как до этого вашего колдуна добраться. И как его звать.
*****
Дорога к усадьбе гнома, называвшего себя Хальгом, была не то чтобы заброшенной, но и не то чтобы сильно наезженной. Лес же вокруг показался Оррику самым обычным. Занимайся этот Хальг у себя чем-то зловещим, да ещё с тех пор, когда большинство жителей окружающих деревень ещё и на свет не родились, то ему потребовалось бы необычайное искусство, чтобы не оставить отпечатка своих занятий на окружающей природе.
Но сама усадьба и вправду могла напугать. Обнесена она была крепким частоколом, а столбы по сторонам ворот украшала пара потрёпанных временем, но всё ещё устрашающих черепов, размером чуть больше лошадиных - некие драконоподобные твари, Оррику не удалось с ходу опознать, какие именно. Явно предупреждение для лихих людей и лесных тварей поумнее. Если Хальг и слышал людские сказки, согласно которым лесному колдуну-людоеду полагалось украшать свою ограду черепами, то впечатления окрестных смертных ему были безразличны.
Поднимающийся из трубы дымок указывал, что хозяин сейчас дома. Стучать в ворота украшавшим их тяжёлым чугунным кольцом, пришлось недолго.
- Почтенный Хальг? - Оррик заранее снял свою широкополую шляпу и теперь вежливо кивнул обнаружившемуся за открывшейся створкой ворот хозяину, не забыв при этом оглядеть того с ног до головы. - Приветствую и желаю здравия. Я - Оррик из Дейнца, что в стране Яннарии на далёком западе, скромный странник, у которого к вам есть дело.
Хальг, в свою очередь, мрачно оглядел Оррика. Этот гном, наверное, вообще всё делал мрачно. Грубое его лицо было испещрено шрамами и морщинами, поседевшие волосы и борода заплетены в довольно беспорядочный набор косичек, явно чтобы меньше мешались, а не для красоты. Губы, похоже, как плотно сжались при рождении, так с тех пор и разжимались только для разговора и еды. Железка, заменявшая ему левую ногу ниже колена, была выкована искусно и замысловато, но тот факт, что по форме её часть над плоской "ступнёй" напоминала отсутствующую кость, указывал на своеобразное чувство прекрасного её создателя. А вот одежда была самой простой и даже грубой - но, с другой стороны, какую же ещё надевать в кузницу, из которой Хальг только вышел, даже фартук не успел снять.
- Здравия и тебе, Оррик-пришелец. Да, я Хальг, ежели моя память ещё мне не изменяет. И какое же у тебя дело ко мне?
Оррик объяснил. Хальк задумался, нахмурившись сильнее обычного, затем ответил:
- Давненько я не возился с лошадьми, но вроде руки мои на месте и глаза тоже, а дело нехитрое. Вот только готовых подков-то у меня и нет. Если хочешь, оставайся до вечера, голодным не оставим. Всё справлю за две связки. Если не хочешь - дорога назад прям позади тебя.
Медные монеты - "колёса", которые чеканились в Инсе и землях, с большим или меньшим основанием считавшихся частями империи, имели отверстие посередине, чтобы дюжину медяков было удобно нанизать на шнурок, образуя связку. Оррик машинально прикинул в уме - цена была немалой, но, с учётом обстоятельств, гном мог бы легко потребовать куда больше.
- Идёт.
- Ну если идёт, так иди, и животное своё заводи, - гном повернулся к дому. - Бергета! У нас гость! Выходи принимать!
Бергета оказалась не гномихой, а человеческой женщиной, красивой, пусть и не первой молодости, обычного для местных невысокого роста, но с необычно светлыми волосами. Попивая предложенное ею слабое местное вино в теньке под навесом, Оррик посматривал в сторону пристроенной к дому кузни. Непохоже было, чтоб в ней имелись иные источники света, кроме пламени горна. Было ли это необычным? Насколько Оррик знал, гномы могли видеть в полной темноте, различая тепло, но всё же предпочитали наличие света его отсутствию.
Но работал Хальг споро. Да и серая кобыла держалась в присутствие гнома очень спокойно, а чутьё у неё было не хуже, чем у многих дваждырождённых. С другой стороны, хозяйство, от широкого двора до темноватой гостевой с низким потолком, казалось каким-то неуютным. Нет, всё было добротным, чистеньким, без следов явного небрежения, но Оррик видал тюремные кельи, выглядевшие менее сурово и более... по-домашнему, что ли? Ну ладно гном, но ведь служанка его была человеком. Кстати, эта Бергета была не простой служанкой. Совсем не простой.
- Хотел бы я знать, что женщина таких талантов делает, принося мне вино и булочки в этой дыре, - не имея времени вынюхивать и продумывать подходы, Оррик решил атаковать в лоб.
- Ничтожная служанка совершенно не понимает, о чём говорит благородный господин, - взгляд Бергеты разом уткнулся в землю.
- Если снять с тебя платье, дорогуша, - усмехнулся Оррик, - сколько видов оружия мы найдём? Я вот на глазок заметил самострельный браслет в правом рукаве, ножны с каким-то клинком, примотанные к лодыжке, да и заколкой в твоих волосах, можно, право слово, заколоть саблезубого тигра. К тому же, простую смертную ты изображаешь не настолько убедительно, чтобы провести этого благородного господина.
- Недостойная служанка знает, как защитить себя от лесного зверья. И дурных людей. А больше ей нечего сказать.
- Ну, нечего, так нечего, - Оррик заметил, что Хальг как раз вышел из кузницы и глянул в их сторону. - В конце концов, я лишь случайный странник, который не может и не хочет узнавать все секреты, на которые наткнётся. Но если у тебя вдруг появится, что сказать, я всегда рад выслушать красивую женщину.
Скорее рано, чем поздно, добротная подкова была готова и установлена на положенное место. Передав Хальгу уговоренную плату, Оррик поколебался ещё миг, и обратился к нему с вопросом:
- Почтенный Хальг. Не знаю, как и благодарить тебя за то, что ты, при твоих-то умениях, взялся за подобную мелочь. Но сдаётся мне, что княжьи люди ездят к тебе не ради подков или ножей с вилками. А ради мечей с кинжалами. И мне бы тоже не помешал хороший меч. У меня есть чем заплатить.
Гном становился всё мрачнее, как бы сложно это ни было, с каждым словом Оррика.
- У тебя и так меч на поясе.
Оррик щёлкнул пальцем по рукояти прямого меча, который купил вскоре по приезде в эти земли. Стройный клинок больше походил на привычную ему шпагу, чем предназначенные для рубящих ударов мечи обитателей варварских и полуварварских стран к западу от Инза, но на том его достоинства заканчивались.
- На этом мече хорошо мясо жарить, а вот для боя дваждырождённых такое железо не годится. Да только ничего лучше здесь так просто не купишь.
- Не боишься, что дорогой меч на поясе у скромного странника без роду-племени навлечёт беду?
- Боги на небесах, конечно боюсь! Однако же, я думаю, ты согласен - мечу не обязательно быть в раззолоченных ножнах и с драгоценными камнями на рукояти. Искусно сделанный, но неброский клинок не притянет лишнего внимания, особенно если не будет светиться волшебной силой. Ну а рассчитывать купить волшебное оружие за деньги, я бы не стал, даже будь у меня этими деньгами набита бездонная сумка, вместо простой. Не настолько я глуп.
Оррику показалось, что по лицу Хальга промелькнула слабейшая тень усмешки, но если это и было так, гном тут же стал мрачнее прежнего:
- Что среди людей, что среди моего народа хватает болванов, думающих, что купив волшебное сокровище, они приобретут могущество за деньги. Но на самом деле владеть волшебными сокровищами может лишь тот, кто уже обладает могуществом, а тот, кто этого не понимает, лишится и сокровища, и много чего в придачу... Ты мне нравишься, странник из западных земель. Будь у меня лишний меч, я бы его тебе продал. Но чего нет, того нет. Впрочем, можешь подождать на почтовом дворе недельку. Твёрдо обещать ничего не могу, но если изначальный Кузнец смилостивится, может достанется и тебе клинок.
(выложить в два приёма, чтобы создать запас на следующую главу)
*****
Ждать неделю без определённых обещаний Оррик не собирался. Он и так уже слишком часто шёл против духа своего обета не проводить более трёх дней и ночей под одной крышей, соблюдая лишь его букву. Но отчего бы и не задержаться на день-другой? Кормили платежеспособных постояльцев на почтовой станции плотно, кусачих насекомых в комнатах не водилось, помещения не провоняли, хозяин был разговорчив, а служанки любезны. Лошади, опять же, удалось найти подходящее стойло и корм - как видно, здесь не впервые сталкивались с экзотическими животными. Неплохое место, чтобы отдохнуть и набраться немного сил перед продолжением его нескончаемого путешествия. Одного дня должно было хватить, чтобы вытянуть из местных всю сколько-нибудь осмысленную информацию о Хальге с Бергетой, которая у них была.
- Я ещё сущим сопляком был, когда этот одноногий колдун сюда перебрался, - сообщил Оррику местный приказчик товарищества торговцев солью. - Уж не знаю, какими ветрами его занесло, только уже тогда он был одноногий. Сдаётся мне, что прочие подземные жители его изгнали. За скверный характер, хехехе. Да только наверняка не скажешь - молчит, словно за зубами у него все ихние сокровища спрятаны. Сперва пил он много, да по пьяни буйствовал, половину округи запугал. А потом как-то приехал в его логово старый князь... ну тогда ещё не старый, нет, в самом соку тогда наш князь был. Так вот, с тех пор колдун поуспокоился, больше никаких непотребств. Князь его и деньгами жаловал и девку, вон, подарил - ну, ясно, что не за красивую бороду. Только что бы этот карла князю ни обещал сделать - пока не сделал, хоть лет уж прошло немало. Наследник наш за последний год к нему уже пару раз ездил, возвращался злой как... ладно, не моё это дело, а наследника предки пусть благословят здоровьем и умиротворением!
Прочие, с кем Оррик успел поболтать, рассказали ещё много, вот только никаких правдоподобных деталей к рассказу приказчика не добавили. Поскольку вламываться в дом Хальга с целью ограбления Оррик не собирался, то и способа извлечь выгоду из скудной полученной информации не видел.
*****
В первую ночь на постоялом дворе Оррик уже успел вволю выспаться. Как дваждырождённому, близкому к завершению ступени Зрелости, ему вообще требовалось гораздо меньше сна, чем простому смертному. Поэтому на вторую ночь, когда все в здании уже спали, он просто лежал на постели, заложив руки за голову, расслабившись, вбирая в себя множество мелких ночных звуков, от цикад за окном, до храпа хозяев внизу и цокота коготков крысолова на чердаке.
Один очень старый и опытный дваждырождённый не так давно сказал ему, что обострённая интуиция в критических ситуациях, инстинктивное предвидение опасности, в общем, то, что Оррик полагал "шестым чувством" - это действительно шестое чувство, первые зачатки способности ощущать духовные тела. Способность эта позволяла угадывать присутствие и намерения других существ даже безо всяких особых приёмов и техник. Ещё тот дваждырождённый добавил, что если Оррик желает когда-нибудь перейти на новую Ступень, то этими зачатками нельзя пренебрегать. Чтобы достигнуть в своём развитии Ступени Зрелости, дваждырождённый, особенно дваждырождённый, идущий Путём духовных боевых искусств, должен, среди прочего, контролировать свою духовную силу почти так же, как физическую. Как самый-самый минимум - уметь скрывать свою собственную и чувствовать вражескую. Оррик же был обучен лишь первому, да и то без полного понимания, что именно он делает, примерно как школяр может механически зазубрить правильный ответ, не понимая, отчего именно он правильный.
Вот только практических советов по решению проблемы тот дваждырождённый дал мало. По причине разницы в Путях - сложно чародею понять "внутреннюю кухню" мастера боевых искусств. Так что Оррику пришлось додумывать самому. "Расслабленное" внимание, не обращённое ни на что конкретно, но ничего не упускающее, показалось ему вполне подходящим упражнением.
Может это упражнение уже чего-то дало, а может, обычные чувства Оррика были достаточно острыми, но незнакомца он обнаружил ещё в коридоре. Хоть тот и шёл тихо как крадущаяся кошка. Если точнее - "шла". Оррик понял, что была женщина ещё до того, как она осторожно попробовала дверь, убедилась, что та не заперта и вступила внутрь.
В тусклом свете полярной луны и звёзд Оррик увидел, что перед ним Бергета.
А Бергета увидела, что Оррик уже не лежит, а сидит на кровати и нацеливает на неё кинжал.
Один удар сердца оба молчали.
- Чем обязан? - тихим голосом поинтересовался Оррик
- Ты сказал, что всегда рад выслушать красивую женщину, - Бергета подняла руки ладонями вперёд, вымученно улыбнулась. - Ну вот, я хочу, чтобы ты меня выслушал.
- Видать, стар я стал, раз красивые женщины вламываются в мою спальню посреди ночи ради разговоров. Ну ладно, валяй. Тебя Хальг прислал?
- Да. Можно мне сесть?
- Садись уж, раз пришла, - Оррик опустил оружие, но совсем его не убрал.
Бергета же опустилась на уголок кровати и заговорила:
- Ты уже, наверное, расспросил людей про господина Хальга?
- Расспросил, - Оррик не стал упоминать, что уже догадывается, ради чего Бергета здесь.
- Тогда должен знать, что господин Хальг заключил сделку со старым князем. У него сейчас нет мечей на продажу, потому что много лет он ковал только один меч. Князь хочет получить волшебное оружие, достойное стать сокровищем рода.
- Что-то мне подсказывает - твой господин Хальг повздорил с заказчиком.
Бергета скривилась:
- Это тоже. Старый князь и его наследник, Аолан, когда-то нанесли господину Хальгу жестокое оскорбление. К тому же Аолан, тот, кому сейчас достанется законченный меч - настоящее чудовище, кровожаднее всякого оборотня. Господин Хальг сказал, что вы можете получить оружие, о котором и не мечтали - если только поможете ему отомстить.
- А господин Хальг не боится, что дваждырождённый, готовый наняться в убийцы, просто явится к нему и заберёт меч силой, раз уж с ним будет драться явно проще, чем с этим Аоланом?
- Меч искусно спрятан. Аолан должен быть здесь уже завтра. Господин Хальг готов рискнуть.
Оррик задумался, пригладил усы. Насколько он мог видеть, в полумраке, Бергета почему-то избавилась от всего скрытого оружия, которое он заметил в последний раз. Заплела волосы в замысловатые косички. Прихорошилась, что ли? Но при этом была вся напряжена.
- Бергета, - заговорил он. - Мне кажется, ты хочешь сказать мне ещё что-то?
- Да, - тихо ответила она и придвинулась поближе к Оррику по кровати. - Я сказала то, что поручил мне господин Хальг. Но я ещё хочу сказать кое-что от себя.
*****
На следующий день после этого Оррик сидел в общем зале и подкреплял силы очередной местной вариацией лапши, на этот раз увенчанной жареным яйцом непривычно больших размеров. Тогда-то он и услышал снаружи шум, свидетельствующий о прибытии новых путников верхом на фороракосах. И судя по тому, как тут же забегали смотритель и слуги со служанками - путников отнюдь не простых.
Оррик не удивился, когда зашедший поесть к другу-смотрителю мелкий торговец из местных поспешно скрылся через кухню, не доев своей порции. Но сам продолжил ужинать, словно происходящее его не касалось и коснуться не могло.
Новый гость сперва даже не поглядел в сторону Оррика, когда вошёл в зал с видом хозяина. Оррик уже знал, кто он таков - он услышал достаточно из слов, которыми обменивались смотритель и его подчинённые. И то сказать, выглядел этот человек приметно - молод, красив и белолиц, ростом выше всех в округе, кроме самого Оррика, да и Оррику уступал ненамного, с рыжеватыми волосами и бородой, в длиннополой куртке изумрудного цвета, густо расшитом золотыми листьями, с мечом в поблёскивающих самоцветами ножнах на поясе. Трое ввалившихся вслед за ним воинов и сами были людьми видными, с недешёвым оружием и в ярких шёлковых одеждах, но рядом со своим предводителем выглядели как серые утки рядом с золотым орлом. Впрочем, как и полагалось простым воинам рядом с наследником местного князя.
- Что вам и вашим людям будет угодно, господин Аолан? - смотритель как-то ухитрялся поспевать за почётным гостем, не разгибаясь из поклона.
- Тащи для начала своего лучшего пойла, промочить горло с дороги, - Аолан огляделся по сторонам, выбирая стол для себя и своих людей, благодаря чему обратил, наконец, внимание на Оррика. И Оррику его взгляд не понравился. Впрочем, продлился этот взгляд недолго. Аолан и его люди расселись за столом и со всем энтузиазмом принялись за промачивание горла. Никто не помешал Оррику спокойно доесть его лапшу.
А доедая её, Оррик ещё раз обдумал всё, что услышал и узнал за последние пару дней. Подойти к Аолану, завязывая знакомство, или просто убраться в свою комнату, оставив позади всё это мутное дело, пока он бесповоротно в него не влип?
К тому времени, как миска показала дно, Оррик остановился на втором варианте. Новый меч, даже будь он и вправду волшебным, не стоил риска. Даже если Аолан и вправду конченный подонок, а не обычный высокомерный юнец - не его, Оррика, дело, избавлять мир ото всех встречных подонков и злодеев. Он встал и направился прочь из зала, но тут...
- Странник, а странник. Чего это ты уходишь? Не то что не попрощавшись, а даже не представившись?
Оррик остановился и кивнул в сторону стола, где устроились Аолан и его люди:
- Моё имя - Оррик и я странник из далёких западных земель, недавний пришелец в этих краях, так что прошу простить меня за незнание манер.
- А, пустяки, - Аолан махнул рукой. - Я по одной твоей осанке вижу, что ты настоящий дваждырождённый удалец и человек благородный, что может быть невежлив лишь по незнанию. Садись к нам, расскажешь, что слышно в мире, а с меня угощение, которого слепой жирдяй, заправляющий этой дырой приберегает для почётных гостей.
Оррик сделал вид, что на миг задумался, затем подошёл к столу и уже садясь спросил:
- Господин Аолан, как я понимаю? Я вижу, вы в этой дыре не в первый раз, раз уж знаете про то, какие угощения приберегает хозяин.
- Да ты и вправду парень не промах, Оррик-чужестранец! Верно, случалось мне уже тут бывать, когда ездил напоминать одному гному-искуснику - небось ты про этого гнома уже слыхал - об уговоре и сроках. Ну да не важно. Раз ты приехал с запада, скажи лучше, как там новости со стороны Опор Неба, верно ли, что сдвинулось, наконец, дело с большим походом для усмирения варваров?
Не требовалось большой проницательности, чтобы понять - молодому Аолану было скучно в мирных отцовских владениях. Он с жадностью слушал любые россказни о войнах, стычках и распрях, которые приходили Оррику на ум.
- А не поехать ли тебе со мной, друг Оррик? - поинтересовался он, когда вечер обратился в ночь и опустело немало бутылок с вином. - Тут, это, придётся завернуть с утра к этому старому гномскому хрычу, посмотреть, сработал ли он наконец обещанное... но в остальном нам по дороге! Побьюсь об заклад, мой сиятельный папаша хорошо тебя примет, н-н-накормит... может и подарком пожалует. Всяк ведь знает, что к путникам он благосклонен. А мне... того, не так тоскливо будет тащиться обратно. Что скажешь, а?
Оррик мог бы сказать, что Аолан, на его взгляд, только притворяется хоть насколько-то пьяным. Сам Оррик слабоватое местное вино мог вообще пить как воду - раньше лопнул бы, чем опьянел. А Аолан был не настолько его слабее. Ещё он мог бы сказать, что Аолан не с тем человеком взялся тягаться в притворстве.
- Нннууу, - Оррик превосходно изобразил мутный взгляд перепившего, хотя при этом ни упускал ничего, ни издевательской ухмылочки, порой мелькавшей на лице Аолана, ни тяжёлых взглядов его воинов, ни того, насколько бледны и испуганы были таскавшие им еду и выпивку служанки. - Как говаривал мой почтенный отец... да, как говаривал мой почтенный отец, задаром и уксус сладкий. А твоё вино и вовсе не уксус. Чего бы с тобой не поехать, да?
*****
Вернувшись в свою комнату, неуклюже стянув сапоги и завалившись на постель, Оррик протрезвел в один миг и уставился в потолок, размышляя. Он поставил бы свою серую лошадь против серой мыши, что намерения у Аолана были самые недобрые. Водишься со скорпионами и змеями, будь готов оказаться ужаленным. Аолан же лишь с виду был орлом, а по характеру - ползучим змеем, Оррик если в этом и сомневался после ночного разговора с Бергетой, то теперь убедился окончательно. Нет, конечно, Оррик в его годы и сам был тем ещё подарочком. Но, во-первых, сколько он помнил, даже тогда простые смертные - тем более женского пола - не обмирали рядом с ним, словно увидев чудовище. А во-вторых Оррик молодому себе тоже поостерёгся бы доверять. Или разве что только собственную спину на поле боя.
Но недобрых намерений бояться - по миру не странствовать. А если странствовать - то не доехать от родной Яннарии до Великого Инза. Чужака без роду и племени опасность ждёт если не на каждом шагу, то на каждом втором. А здесь всё-таки была не только опасность, но шанс на серьёзную поживу.
Оррик недобро усмехнулся. Ну что ж, Аолан, ты сам виноват. Хоть и не хотелось с тобой связываться, похоже, что от своей судьбы ты не уйдёшь.
*****
Вторая поездка к усадьбе Хальга оказалась оживлённее первой, но не потому, что Оррику пришлось развлекать Аолана разговорами, а потому, что фороракосы наследника и его воинов явно зарились на его лошадь, едва повинуясь поводьям, пока Оррик не занял позицию далеко позади маленького отряда. С обычной лошадью свирепые нелетающие птицы с клювами как топоры и крючковатыми когтями на длинных ногах расправились бы в два счёта, а вот серая кобыла, по мнению Оррика, не стала бы простой добычей даже для всей стаи. Но проверять, так ли это, было не место и не время.
Добравшись до ворот Хальга, Аолан спешился и ударил в них несколько раз тупым концом копья, позаимствованного у одного из своих воинов. Когда ворота открылись, он обменялся парой слов с оказавшимся за ними Хальгом. И тут же крикнул в сторону Оррика, всё ещё державшегося на почтительном расстоянии:
- Заезжай внутрь, поставишь своё животное там пока, чтоб не мозолило глаза нашим скакунам. Вы, посторонитесь, - он бросил копьё обратно его владельцу, который, как и двое его товарищей, оставался в седле.
Оррик только хмыкнул. Даже не очень искушённый человек тут заподозрил бы, что ему хотят отрезать возможность для побега. Но раз уж взялся играть, то играй.
- Что, всё смотришь волком на такого удальца как я? - обращался Аолан к Бергете как раз в тот момент, когда Оррик въехал на двор. - Вынесла бы лучше вашего лучшего вина! Мне есть что отметить - Хальг всё же выполнил своё обещание. Да и тебе тоже - моего терпения уже было только на донышке, так что будь рада, что не пришлось отвечать вместе с ним.
Бергета, стоявшая на крыльце, поклонилась Аолану, бросила многозначительный взгляд на Оррика и ушла внутрь дома. Оррик же, тем временем, спешился и привязал лошадь настолько в стороне, насколько это было возможно. Как видно, скоро тут пойдёт потеха. А в живучести серой кобылы и её способности восстанавливаться после ранений он был не вполне уверен - в отличие от своих собственных.
Еле успел Оррик разобраться с этим, как заскрипела тяжёлая дверь, и показался Хальг, держащий в руках длинный свёрток. Выглядел гном торжественно и мрачно.
- Господин зря сомневался в моём искусстве, - пробурчал он, протягивая свёрток Аолану. Тот выхватил свёрток из рук гнома нетерпеливым движением, ещё в два движения развернул и отбросил тяжёлую ткань. Уставился на то, что было внутри, с нескрываемой жаждой. А внутри был длинный и прямой одноручный меч, с маленькой - очень уж маленькой, на взгляд Оррика - круглой гардой по местной моде, в безыскусных ножнах из дерева и простой меди. Аолан глядел на него не больше пары секунд, а затем выхватил, таким резким движением, что не отступи Хальг сразу, то мог бы лишиться половины лица, ножны же отшвырнул вслед за тканью. Меч, хоть и тщательно отполированный, не заблестел на ярком утреннем солнце. По клинку переплетались замысловатые узоры из тёмно-серых участков и более светлых прожилок, отчасти напоминающие бегущие облака.
- Будь я проклят! Хальг, ты не зря тянул время и отцовские деньги! Эй, странник, только погляди! Может ты и не чувствуешь волшебство, но разве этот меч не великолепен даже на вид?
Оррик пожал плечами:
- В своих странствиях мне приходилось видеть всякие мечи. Этот действительно один из лучших.
В следующий миг Оррик обнаружил, что остриё этого самого меча нацелено ему прямо в лицо. Аолан осклабился:
- Осталось лишь напоить этот меч кровью, чтобы наши с ним узы стали прочны. Доставай-ка клинок и покажи, что умеешь, напоследок.
Оррик отступил на шаг назад, на лице его отобразилось смятение, хотя в уме он ставил десять к одному на развитие событий в подобном духе и уже корил себя, что не проткнул Аолана со спины, пока всё внимание того было приковано к мечу:
- Боги на небесах, что ты творишь? Мы же разделили еду и вино!
Аолан рассмеялся. Сейчас он выглядел пьянее, чем давеча на почтовой станции. Бергета как сквозь землю провалилась, Хальг бочком отступал к своей кузнице, но ещё успел выкрикнуть:
- Только не у меня на дворе!
- Заткнись, старый крот! А ты Оррик, посуди сам - кто же убивает тех, кто, в конце концов, сделал обещанное? Девка тоже не врала. Мои верные воины и подавно заслужили лучшей участи. Не приносить же в жертву духу меча простых людишек! Я-то боялся, что придётся предки знают сколько караулить дваждырождённого на большой дороге, но судьба соблаговолила послать мне тебя! Чужеземного странника, да ещё, я погляжу, восьмибожника. Мой занудный папочка, знаешь ли, до сих пор ворчит на то, что молодой император слишком привечает вашу чужеземную веру и чужеземцев вообще. Так что давай, у тебя три вдоха на то, чтобы достать меч, прежде чем я зарублю тебя как цыплёнка!
- Духов меча не бывает, - заметил Оррик, извлекая из ножен новый инзийский меч и старый, повидавший множество переделок, кинжал. Заметил слишком спокойно, сработала вредная привычка поучать, но вовремя заставил руку дрогнуть, вытащив кинжал неуклюже, со второй попытки, чтобы сохранить впечатление испуга. Ну, если на то пошло, волшебные предметы, обладающие собственным разумом, может существовали и не только в легендах, просто если б Хальгу было под силу выковать нечто столь чудесное и невероятное...
В этот момент Аолан атаковал, и Оррику стало не до праздных рассуждений. Таланта в боевых искусствах у наследника было не отнять. Сам Оррик в его возрасте только поднялся на ступень Молодости, Аолан явно был уже на втором её круге, да и среди достигших сравнимых высот потягаться с ним на равных могло бы лишь меньшинство. Меч в его руке превратился в размытое пятно, гонимую ветром полосу серого тумана. Удары сыпались справа и слева, сверху и снизу, и напрямую в грудь! С двумя клинками, поспешно пятясь под натиском, Оррик еле-еле отражал бесконечный вихрь атак. На миг показалось, что Аолан прижимает его к срубу колодца и сейчас продырявит, но Оррик ушёл от удара, изогнувшись, как травинка на ветру. Самый кончик меча Аолана зацепил колодезную цель, выбив сноп искр, и та жалобно завизжала, заскрипела, еле держась на половинке разрубленного с одной стороны звена. Оррик же нырнул в сторону, пинком запустил в ноги Аолану удачно подвернувшуюся бадью. Тот словно бы отвлёкся, отбивая её в сторону, Оррик попытался атаковать выпадом в шею, но тут же отшатнулся, а на боку его синей куртки появился заметный разрез, края которого тут же потемнели от крови.
- Наши школы боевых искусств до странности похожи, чужестранец, - Аолан, как видно, считал себя непобедимым и бессмертным, если преследуя отступающего, почти что бегущего, противника по пятам, ещё отвлекал дыхание на болтовню. Второе Дыхание называлось Дыханием не просто так. И это было в особенности верно для идущих по Великому Пути боевых искусств, где контроль и правильный ритм дыхания были основами использования волшебных приёмов. - Интересно, что у тебя за малый путь?
Оррик уклонился от очередного удара с умыслом, так чтобы тот пришёлся по довольно толстому столбу, державшему бельевую верёвку - но серый клинок разрубил столб как тростинку, едва ли задержавшись.
- Адепт оружия? Или, скорее, убийца? - с улыбкой предположил Аолан, в тот момент, когда Оррик подцепил концом клинка падающую высохшую рубашку и запустил ему в голову. Серый меч мелькнул, разрубив рубашку на две части и тут же опустился, чтобы отбить выпад в бедро, который Оррик пытался провести под её прикрытием. Со стонущим звоном, кусок меча Оррика длиной с ладонь отлетел в сторону, срубленный несравненно превосходящим клинком. Если бы Оррик не укреплял меч силой Второго Дыхания, этот дешёвый кусок железа давно бы уже развалился на десять частей.
Поспешным скачком, Оррик разорвал дистанцию прежде, чем ответный удар достал его. Вместо того, чтобы возобновить преследование, Аолан с усмешкой взмахнул мечом, словно нанося мощный удар по пустому месту. Оррик скакнул в сторону, повинуясь инстинкту, но на левом рукаве его куртки как по волшебству появился ещё один окровавленный разрез. Ещё две бельевые верёвки распались, перерезанные невидимой воздушной волной. Серая кобыла тревожно заржала, попыталась сорваться с привязи, словно беспокоясь за хозяина, но скорее просто напуганная дракой. Аолан с силой махнул мечом снова. А Оррик снова еле увернулся. Стекло в маленьком окне на оказавшейся позади него стене дома со звоном лопнуло, послышались ругательства Хальга. Всадники Аолана, уже проехавшие на двор, наблюдали за происходящим. Двое расслабленно, зрелище господина, забавляющегося с очередным неудачником, для них было привычным, а вот третий, самый старший, внимательно, со смутным беспокойством.
Как, несомненно, ожидал Аолан, Оррик бросился в атаку, понимая, что попытки отступать теперь хуже чем бесполезны. Улыбка Аолана стала ещё шире, а его глаза сузились. Его движения вновь стали лёгкими и быстрыми, затем ускорились ещё, до степени, которая могла бы показаться невероятной даже по сравнению с его обычной стремительностью. Естественно, он хотел закончить бой красиво, продырявив Оррика, бросающегося на него словно загнанный кабан на охотника, несколькими ударами, нанесёнными словно в единый миг.
Вот только Аолан не знал, что Оррик тоже владеет техникой мимолётного ускорения движений и понимает её слабые места. Он вообще явно не догадывался, что Оррик с момента их первой встречи прикидывается гораздо слабее, чем был на самом деле. Не догадывался до того момента, как Оррик за миг до того, как первый удар пробил ему шею, вдруг ударил ногой в землю, так что клочья дёрна полетели веером, резко сменив направление того, что казалось слепым, отчаянным рывком и отскочив на добрый десяток шагов в сторону. Реакция Аолана сейчас тоже была ускорена, он успел шагнуть вперёд, серый меч сменил направление удара и почти достал до горла противника - но "почти" в бою насмерть не считается. Скользя по земле как тень, он немедленно настиг Оррика и нанёс удар, который пронзил бы противника насквозь, если бы тот не извернулся, выгнув позвоночник невозможным для смертного образом - только ещё один порез на боку остался.
А на третий удар Второго Дыхания Аолану уже не хватило. Первым слабым местом мимолётного ускорения, яркой, но гаснущей вмиг "вспышки клинков", или как там её называли учителя Аолана, была именно её мимолётность - разорви дистанцию, протяни мгновение-другое, она уже будет на исходе. А вторым слабым местом была сильная отдача от её использования, сбитое дыхание, мгновенно наливающиеся свинцом конечности. Сам Оррик избегал её применять, если противник не был застигнут врасплох или отвлечён в решающий момент. А сейчас последний отчаянный выпад ещё и оставил Аолана полностью раскрытым. И в этот-то момент Оррик впервые нанёс ответный удар в полную силу. Его меч сверкнул как молния и рассёк шею наследника, застряв в позвоночнике - всё-таки, из дрянного железа он был выкован.
Даже такое ранение не было однозначно смертельным для дваждырождённого на Молодости. Придумай Аолан чего-нибудь получше, чем выронить собственный меч и схватиться за шею в ужасе, который исказил его лицо гримасой и заставил расшириться до невозможности глаза, у него ещё были бы шансы. А так Оррик подхватил выкованный Хальгом клинок, прежде чем тот успел коснуться земли и с одного взмаха отсёк наследнику и голову, и большую часть пальцев на руках. Что и говорить, разница между мечами была налицо.
Произошло это всё так быстро, что двоё из трёх воинов Аолана вообще ничего не поняли, пока голова их господина не покатилась по траве двора, а третий, самый опытный и внимательный, только ахнуть и успел. Но ахнув, тут же дал шпор своему фороракосу и устремился на Оррика. Воины являлись одной из причин, по которым Оррик притворялся слабым, чтобы подловить Аолана на неосторожности и вывести из боя в один миг. Все они были дваждырождёнными, пусть и несравнимыми по силе со своим господином. Учитывая ещё их боевых птиц, Оррик не отбился бы от всей четвёрки в прямом бою. Да и без Аолана...
Оррик метнул кинжал, который ещё сжимал в левой руке. Чтобы встретить несущегося на тебя всадника с копьём наперевес кинжал всё равно не годился. Он целился в шею фороракоса, но из-за непривычных скачков хищной птицы и негодного оружия бросок вышел неудачным - лезвие угодило слишком низко, едва пробив толстые перья, чтобы бесполезно уткнуться в грудную кость. А затем Оррик бросился бежать. На не очень длинных дистанциях он запросто мог бы померяться скоростью с обычной лошадью. Или фороракосом. Однако сейчас он бежал не со всех сил, позволяя всаднику быстро настигать его, чтобы тому казалось, что он вот-вот уже налетит на убийцу господина, проткнёт и стопчет птицей. Вот-вот, стоит тому только повернуть, чтобы не врезаться в частокол...
Оррик, однако, поворачивать не стал. Вместо этого он одним махом не столько взобрался, сколько взбежал до вершины частокола. Лошадь тут почти наверняка встала бы на дыбы или свернула, не слушаясь поводьев, но боевая птица была слишком полна желания ухватить Оррика за пятку и не успела притормозить, с гулким ударом и возмущённым клёкотом влетев прямо в прочные и основательно вкопанные брёвна. Остриё копья всадника лишь распороло Оррику штанину и кожу с мускулами на ноге, прежде чем кровожадное и тупое животное приложило своего наездника о частокол. Краем глаза Оррик успел увидеть, что как раз в этот момент серая кобыла лягнула фороракоса второго воина, проносящегося мимо неё, обеими задними ногами, опрокидывая птицу со всадником на землю. А затем Оррик соскочил с верхушки дрожащего от удара частокола, перелетев через фороракоса со всадником - и рубанув последнего в лицо на лету. Целился он вообще-то в шею, опытный воин успел частично уклониться, но с новым мечом результат и так оказался неплохой - половина лица отвалилась разом. Ударившийся о частокол фороракос взбеленился от боли и ярости, слепо рванулся прочь, едва не налетев на Оррика, но тот проворно отскочил, успев при этом полоснуть птицу по основанию шеи, а всадника по бедру. Тот обмяк, вываливаясь из седла. Воин с опрокинутого фороракоса как раз успел подняться и наполовину уже вытащил из ножен меч, вместо потерянного при падении копья, как Оррик налетел на него и проткнул, один раз, другой, третий, ну а четвёртого не потребовалось.
От последнего же из воинов с его фороракосом к тому времени остались лишь пыль на дороге и стук когтистых птичьих лап. Как видно, к своей клятве умереть вместе с господином он относился не слишком серьёзно. Получившая в бок копытами птица с некоторым трудом поднялась на ноги, но Оррик не стал проверять, возобладают ли у неё инстинкты хищника и резанул по шее, так что кровь брызнула веером. Последний фороракос с булькающими воплями носился по двору, пока выросший как из под земли Хальг не запустил в него тяжеленным камнем и он не рухнул, забившись в агонии. Широкий двор теперь весь наполнился запахом крови.
- Господин чужестранец, вы ранены! - Бергета хотело было подбежать к Оррику. Но остановилась, чтобы не напороться на почти коснувшийся её горла серый меч.
Оррик действительно был ранен. Последний удар копья в ногу оказался в особенности удачным, или неудачным, если посмотреть с его, Оррика, точки зрения, это можно было почувствовать, даже не глядя. Но его рука ничуть не дрожала. И разум тоже оставался ясен:
- Ты, Хальг! Встань-ка там, где я могу хорошо тебя видеть, если жизнь твоей служанки тебе хоть немного дорога! А ты Бергета вообще и пальцем не шевели.
- Господин чужестранец, - Бергета приняла растерянный вид, - неужто...
- Помолчи. Мой отец, мир его душе, всегда говорил, что типов, которые подолгу таят зло и предпочитают убивать чужими руками, надо держать на расстоянии клинка.
Хальг подошёл поближе, держа руки раскрытыми ладонями вверх.
- Дело не только в том, что Аолан давно заслужил смерть и моя обида на него была справедлива. Помнишь, Оррик, я говорил, что владеть волшебным сокровищем может лишь могущественный? На Меч Штормовых Туч, который ты держишь ушла лучшая часть двух десятилетий моей жизни и я хотел убедиться, что он попадёт в достойные ру...
- Достойные руки - значит руки могущественные, руки которые смогут удержать твой меч, так? Но кто сможет его удержать? Кто достоин? Тот, кто силён, доблестен и усерден на пути Второго Дыхания? Тот, кто богат и титулован, кто может нанимать умелых воинов и учиться у лучших мастеров? Или, может, тот, кто уловками ведёт других к гибели и хитростью стравливает дваждырождённых друг с другом?
Оррик не проглядел того, что хотя Хальг говорил дружелюбно, но при этом с каждым словом подходил всё ближе:
- Кстати, эта девка, которую ты ко мне прислал две ночи назад, предлагала в финале предать и убить тебя. Это часть твоей уловки, чтобы я не ждал от неё удара? Или ты тут не один хитрый? Всё же, вряд ли ты приказывал ей подкрепить предложение её телом!
- Ах ты шлюха! - зарычал уже изготовившийся к броску гном. И бросился не на Оррика, а на Бергету. Оррику осталось только вовремя отскочить подальше, а там они всё сделали сами. Бергета среагировала на инстинктах, маленькая стрелка вылетела из её правого рукава и пробила бы горло гнома, если бы тот не перехватил её на лету голой ладонью - остриё ушло в кожу лишь на полногтя, словно та была из меди. Затем Хальг врезался в Бергету и они покатились по земле.
К тому времени, как Оррик подобрал ножны от своего нового меча, отвязал серую кобылу, вскочил в седло и направил её к воротам, всё уже кончилось. Подняться с земли сумела Бергета. Ну, попытаться подняться - нога подвернулась, не дав ей этого сделать. Её левый бок выглядел так, словно щипцами рвали, лицо было разбито. Хальг лежал без движения, из его шеи торчала заколка, а из глаза стилет, кожа на лице уже почернела, без сомнения от яда.
- Оррик, постой! - крикнула она, сплюнув кровь.
Оррик лишь подхлестнул лошадь. Чего ради ему было останавливаться? Чтобы сказать Бергете нечто вроде: "Ты профессиональная убийца, приставленная старым князем следить за Хальгом и решившая предать обеих хозяев, так что я скорее пойду обниматься с сиреной или вампиршей, чем поддамся искушению тебя пожалеть? Будь ты вправду избита до полусмерти или притворяешься, чтобы пырнуть меня отравленным клинком при первой же возможности"? Не успела она лично ему сделать ничего настолько плохого, чтобы над ней глумиться. Да и время сейчас было драгоценным. Даже если сбежавший воин будет умницей и никому ни о чём не говоря рванёт к границе княжества, отсчёт уже пошёл.
У ворот усадьбы так и остался привязанным фороракос Аолана - щёлкнул клювом, пытаясь достать серую кобылу Оррика, когда тот проезжал мимо. Даже если у Хальга не было припрятано исцеляющего вина, шансы у женщины оставались. А на одном Аолане было надето достаточно ценных вещей, чтоб на треть их настоящей цены прилично жить несколько лет...
Оррик покачал головой, понимая - собственные мысли его выдали. Всё-таки, какие-то чувства к Бергете в нём шевельнулись, иначе он просто добил бы её и сам забрал бы всё. А ведь исцеляющее вино - хотя в Инзе вместо него, кажется, пользовались пилюлям - сейчас не помешало бы. Пусть кровь у дваждырождённых и останавливалась сама собой, но раны Оррика оставались неприятными...
Но привычки юности остаются надолго. И одной из этих его привычек было не отступать от раз принятого решения.
*****
Четыре дня спустя Оррик задержал лошадь на обрыве над глубокой горной рекой, шумевшей далеко внизу. Какая бы погоня за ним ни была, по земле или по воздуху, она осталась с носом. Пока что. Вероятно, сейчас он уже был разыскиваемым преступником в значительной части древней империи.
Ладонь Оррика опустилась на рукоять меча гномской работы. Оружие, погубившее и своего создателя, и первого владельца. Если б Оррик не считал, что духов меча не бывает и даже волшебные клинки не обладают характером - ну, обычно не обладают - то тут же выкинул бы его реку. Он и так ощущал сильный соблазн это сделать. Искать преступника с волшебным мечом на поясе будут вдвое больше людей, чем просто преступника, дураков вроде Аолана, считающих, что для славы и величия им не хватает лишь великолепного оружия, на свете всегда хватало.
Серая кобыла мотнула головой и захрапела, как видно недовольная тем, что хозяин остановился на холодном ветру среди голых камней, где и съесть нечего. А Оррик понял, что опасения заставляют его глупить. Чтобы стать незаметным, заурядным путником, способным затеряться в толпах людей, странствующих по дорогам Великого Инза, ему надо было, первым делом, избавиться от лошади. Логика подсказывала так и сделать. Серая кобыла - до сих пор безымянная - была ведь просто расходным материалом. Пусть на ней и можно было пересечь весьма обширную страну за четыре дня, перегоняя даже летящего грифона, который может и двигался по прямой, но быстро уставал...
Но если б Оррик всегда действовал логично и разумно, ему не пришлось бы покидать далёкую родину и идти в его бесконечное путешествие. К тому же, слух о том, что у него на поясе волшебный меч, пойдёт в любом случае. Вряд ли хоть один преследователь отвяжется от него, когда не увидит этого меча.
Ладно. Пусть охотники за его головой и волшебным мечом приходят. Посмотрим, хватит ли у кого-то сил их забрать. В голове всплыли слова, сказанные Хальгу во время их последнего разговора. Кто же достоин владеть волшебным сокровищем - богатырь, князь или хитрец? Что ж, может быть человек, объединяющий хотя бы два из этих качеств?
Продолжение истории можно найти на Author Today
https://author.today/work/403259.