- Нам нечего опасаться, мой Император, с нами мощь Поглощенного и всех его собратьев -
Тир недолюбливал церковь, не по причине того, что не верил в ее идолов, а от того, что действия ее последователей зачастую разнились с их же словами. Этот легкий налет лицемерия постоянно витал вокруг всех приспешников церкви, но только сегодня, после утренней проповеди нелюбовь, в голове стража, сменилось отвращением.
- Я лишь передал слова вашего генерала - не подымая седой головы, буркнул Тир, голову в присутствии повелителя необходимо было оголять, отчего шлем покоился в его руках - Позвольте мне заметить, Армфлет умен и не стал бы кидаться словами попусту.
- Приму к вниманию - сухо ответил император - Я не дурак, и в свете сложившийся ситуации, понимаю свои перспективы - опустившись на трон он поглубже запахнулся в одеяния.
Когда казалось, что аудиенция законченна и Тир уже хотел удалиться, его остановило мановение повелительной длани.
- Глава церкви, уважаемый Зенон утверждает, что мы под защитой Поглощенного - церковник закивал, его раскрасневшееся лицо торчало ярким помидором, над черной хламидой рясы - А ты, что думаешь по этому поводу.
Страж поднял голову и взглянул на хмурого императора, по его непроницаемому лицу невозможно было угадать направления мыслей. Вздохнув, Тир процитировал:
- И был он поглощен сим мерзким змеем, что ныне Левиафаном зовется - Зенон, при этих словах, осенил себя священным символом - и все его проявленное уничтожено было, но не проявленное растаяло эфиром, вечным источником всей силы, во всех уголках мира -
- Верно! Верно! - вскричал церковник и внезапно запел - И всея силы, во всия уголках мира. Эфиром абсолютным переродился и самое силы источником стал - казалось он сейчас пустится в пляс.
Император состроил недовольную гримасу. А страж продолжил
- Вот и я говорю, растворился Поглощенный, как он теперь помочь нам может? - чуть не задохнувшийся от негодования Зенон не как не мог подобрать слов и в ярости пучил глаза - Ну окромя как сил дать - немного успокоил его Тир - Одни мы перед лицом опасности, не кто нам не пом...
- Да как ты смеешь!!! - заорал, обретя голос, церковник, перехватив посох, он ткнул им в сторону воина - Да пожрут чудовища внемирья, таких как ты - Он хотел еще что-то вставить, но император его прервал.
- Тишины - спокойно сказал он, подняв одну руку, затем улыбнулся стражу - Будет очень жаль, если ты прав - грустно изрек правитель обреченной империи - Но раз, надеяться не на что, будем уповать на чудо.
Голова начала раскалываться - это Тир понял, покинув зал аудиенции и выйдя на улицу. Солнце поднялось в зенит и теперь нещадно жарило. И эта небольшая каменная площадь перед дворцом, была усыпана людьми которые продолжали сооружать баррикады на последних рубежах обороны.
Весна полноправно вошла в свои права. Трава стала изумрудной, деревья покрылись листвой, полевые цветы распускались на полях. Все дышало жизнью. Старый страж не всегда был старым, да и ни когда не был бесстрашным, каким его считали жители столицы, просто он не давал выхода панике которая порой зарождалась внутри него. Умел справляться с эмоциями и быть упрямо стойким в необходимые моменты, его молчание зачастую воспринимали как признак ума, а без эмоциональность признаком силы. Но вот только сам он молчал, зачастую, не зная, что сказать. Не выказывал эмоций по причине природного смущения, и неуверенности. Он так и не посмел попросить императора о смене должности, что бы хоть на старости лет обзавестись семьей и умереть в спокойствии, а подчиненные восприняли его поступок, как акт самоотдачи и преданности своей стране. Вся жизнь, этого искалеченного службой человека, и состояла из таких "ошибок". Мысль о том, что возможен скорый конец, подмывала его бросить все, вскочить в стремена и нестись к южным воротам, откуда нескончаемым потоком бежали люди, беженцы. Большую их часть составляли пришедшие со стороны севера, из разорены земель. Они как признаки чумы, двигались впереди основного заболевания, неустанно качуя из провинции в провинцию в попытках уйти от надвигающейся опасности.
Но он и тут не посмел поддаться страху, пересиливая его, вздохнул несколько раз и начал натягивать шлем.
Именно в этот момент все и началось. Кто-то протяжно и громко закричал. Небо перечеркнула тень и спустя мгновение, пол квартала, на нижних ярусах города, скрыли клубы поднявшейся пыли. Земля вздрогнула, а магия теплого весеннего дня, была разрушена громкими криками, ржанием испуганных лошадей и воплями боли.