Он с вызовом посмотрел в раскормленную царскую физиономию. В палатах было жарко натоплено, сквозь разукрашенные морозными узорами оконца пробивался неяркий утренний свет.
- Ты, сударь мой, тиран и деспот! - он сжал руки в кулаки и гордо вздернул подбородок. - Посмотри, что стало с твоим царством, государь! Везде упадок и разрушение, народ ропщет. Нет, хуже, народ безмолвствует...
Царь заморгал маленькими поросячьими глазками, насупился.
- Так и до бунта недалеко! Задавил подданных поборами, гуляешь в кабаках с непотребными девками!
Царь гневно мотнул головой и поправил съехавшую было набок корону.
- Сироты и вдовицы приносят тебе последнюю лепту, а ты покупаешь своей третьей, нет, четвертой царице адамантов, перлов да яхонтов премного! Казна твоя опустела, ты аки червь подземный, скрываешься от ростовщиков и взаимодавцев твоих! Царское достоинство свое поганишь и аки жалкий попрошайка...
Тихо ступая мягкими сапогами, в дверь проскользнул главный царский советник.
- Прибыли, государь! - доложил он.
Царь степенно проследовал к трону, сел, расправив богато украшенные одежды, взял в руки державу и скипетр.
В сопровождении толмача вошел иноземный король - тощий, высокий, смиренный.
- Ишь, притих! - ехидно сказал царь, зная, что умелый толмач переведет все на язык дипломатии. - Ты, сударь мой, тиран и деспот!
В венецийском зеркале отражались теперь лишь часть стены да сундук со стоящей на нем початой бутылкой фряжского вина.