Черный цвет мне не идет. Ну, то есть - совершенно. Мой образ - этакий светлый ангел. А какой светлый ангел в черном? Поэтому, когда Рози начала кашлять и слегла, я был почти уверен в том, что смерть ей не грозит. Она всегда была хорошей комедианткой и старалась привлечь мое внимание всякими неординарными штучками.
Я даже начал немного подшучивать над ней. Почему бы ей ни отбросить свои ухищрения и не смириться с обычным состоянием чувств между нами? Мы знакомы с ней очень долго, и между нами уже не держатся секреты.
Меня очень удивило, что ее не разозлило мое заявление, сделанное хоть и самым мирным и добродушным тоном, но в глубине своей содержащее колючку. Обычно Рози немедленно натыкалась на скрытые колючки, и ее бесило не то, что она наткнулась на колючку (она умела терпеть боль во всех ее проявлениях), но то, что эта колючка частенько была скрыта от всех остальных и была понятна только двоим - ей и мне.
Моя жена впервые болела так серьезно. Может быть, если бы я побеспокоился раньше, если бы она не делила со мной все тяготы моего пути, если бы она жила, как все женщины, в своем доме, и я навещал бы ее время от времени, раз или два в год, может быть, она не была бы счастлива, но она осталась бы жива.
Меня сделали эмиссаром благодаря только одному факту, был ли он великим даром или великим благословением, а, может быть, моим проклятьем, но тоже, несомненно, великим. Я имею иммунитет к любому вирусному заболеванию. Мои лейкоциты, как голодные хищники, или верные сторожевые псы, набрасываются на чужака, проникшего в мое тело, и уничтожают его мгновенно.
Я забыл, что Рози не дано такого дара. Проклятого дара, плода какой-то скрытой мутации. Когда она попала в руки врачей, этих вампиров человечества, уже ничего нельзя было сделать. Планета, убившая Рози, была самой большой моей победой, а оказалась самым большим поражением.
Я похоронил Рози в родовом склепе моих предков. Это было нелегко в наш век крематориев - содержать личный склеп. Но для эмиссара при Совете Прояснения Международных Недоразумений (старые работники знали свою организацию короче и изящней - Сопромен) нет невозможного. Я простился с Рози (мертвая, она не будет забыта мною никогда), но траур так и не надел.
Иногда я являлся на планету, как ангел, иногда - как бог, иногда - как особо знаменитый предок, но всегда я был светлым и светом своим (вечная электрическая дуга над головой, а иногда - подсветка защитного поля) звал за собой людей, к которым явился, чтобы помочь. Я работал только на планетах гуманоидов.
Порой я возвращался в склеп, и каждый раз находил тело Рози в полном порядке, как будто бы тлен и разложение не касаются ее. Она казалась бы спящей, если бы ни была мертвой. Жизнь моя, моя первая и последняя любовь, моя помощница и верный друг - Розалинда.
Никогда я не видел пользы в слезах, и только вид ее тела, не тронутого тлением, и все-таки мертвого, заставлял плакать, не пряча слез. А от кого мне было их прятать? В склепе был я - живой, и мои мертвые предки. Да еще - тело моей Рози, бесчувственное и к слезам, и к смеху.
Однажды, после очередного посещения гробницы, я решил, что если немедленно не расслаблюсь, то просто потеряю тормоза, а тогда может случиться много чего интересного. Во всяком случае, я точно уверен, что, походя, превратил бы эту планету в один большой склеп.
Я сидел в автоматическом баре, время от времени наугад набирая коктейли на клавишах. Большинство из этих смесей, сделанных из чего придется, невозможно было пить, но попадались порой смеси весьма многообещающие. Жаль, что я не запомнил, какие кнопки нажимал.
В баре было достаточно людей, но эмиссаров наконец-то научились оставлять в покое. Все мы, вследствие нашей нелегкой работы, ребята нервные и психически неустойчивые в свободное от работы время.
После того, как Слэш взорвал дом мудрого слова (современную библиотеку) лишь потому, что робот-библиатекарь показался ему чересчур любезным, а Аксель разнес на куски курортную планету, где нельзя укрыться от навязчивого внимания роботперсонала (меньше всего мы любим, когда к нам проявляют излишнее внимание), люди поняли, что нет ничего хуже, чем злой эмиссар.
И вот, я наслаждался одиночеством и экспериментировал с выпивкой, когда чей-то пристальный взгляд заставил меня обернуться. Я обернулся лениво, как-то неохотно, только потому, что меня толкал на это здравый смысл, не изменяющий мне никогда, сколько бы я не выпил.
Готов поклясться, что я где-то видел этого человека. Он был полной противоположностью мне. Я, с моими пшеничного цвета волосами и в светлом костюме (распахнутая на груди рубашка с широкими рукавами, чуть зауженные брюки, сапожки из белой кожи) казался, наверное, ангелом на отдыхе, каковым я, впрочем, и был.
Он был одет во все черное, затянут в черную кожу, которая выгодно подчеркивала все плюсы его атлетической фигуры. А минусов у нее, наверное, просто не было. Черные волосы зачесаны назад, и там закреплены, я не видел, чем.
Если бы я не был самим собой, я хотел бы стать им. Это при том, что обычно я заглядываюсь вовсе не на мужчин. Даже в баре, и даже очень пьяный. Пока я раздумывал о том, где мог видеть этого человека, явно не рядового участника сложнейшей игры под названием жизнь, и не развивается ли у меня дежа вю, следствие подпорченных нервов (у меня было много шансов их подпортить), он подошел рядом со мной.
Мало того, он протянул свою лапу в черной перчатке к кнопкам. Набрал какую-то невероятную композицию, включающую в себя шотландское виски, очищенный этиловый спирт (первейшее дело, для гурманов, конечно) и острый сок одного тропического растения с планеты Варсус. После того, как он одним глотком осушил свой стакан, я решил, что в прошлой жизни он был огнедышащим драконом.
Этим он сразу вызвал если не уважение к себе, то интерес, - несомненно. А вызвать интерес у эмиссара может только другой эмиссар. И тут я понял, кого он мне напоминал. Курт, один из лучших эмиссаров, впрочем, работал до меня. я видел его портрет в Секретной Галерее Покинувших Дело, открытой только для сотрудников Сопромена. Поговаривали, что он ушел в какую-то фирму по созданию и продаже сверхсовременного оружия.
Во всяком случае, когда он представился, я уже был готов к разговору.
- Я эмиссар. Был им и в душе по-прежнему остаюсь им. Но в Сопромене не умеют беречь людей.
- Неужели тебя достаточно поманить пальцем? - поинтересовался я насмешливо, в душе понимая, что насмешка моя пропадет напрасно.
Курт был эмиссаром на обреченные планеты, этаким ангелом смерти, а порой он и сам приводил приговор в исполнение. Он считался привычным к смерти, но это - лишь выдумки людей, никогда не видевших страдания. Особенно те страдания, которые причинил ты сам.
Курт смешал еще пару коктейлей для огнедышащих драконов, и предложил один из них мне. Я взял стакан, но проглотить его залпом было выше моих возможностей. Слишком крепко. После первого глотка мне показалось, что горло залил жидкий огонь, после второго, - что я сам - огнедышащий дракон, после третьего у меня появились слезы на глазах, а после четвертого я задышал нормально. Допив стакан, я почувствовал, что мне хорошо.
Мы выпили еще по паре стаканов, прежде чем Курт перешел к делу. Его фирме требовались не просто сотрудники, а особые специалисты. Специалисты по разрушению, или, по крайней мере, хорошие бизнесмены, привыкшие не терять сознания при общении с инопланетчиками.
Я кивнул. Конечно, специалисты, подобные нам, встречаются в мире не часто. Мы - особенные. И мы всем нужны. Но я не люблю разрушать, это - не мое амплуа. Чтобы я взялся за такую работу, меня нужно хорошенько заинтересовать. Не знаю, сумеют ли они это. Не знаю, не знаю.
Курт принял мое право на сомнение, как должное:
- Конечно, ты скажешь, что ты не заинтересован в работе с нами. Говорят, у тебя умерла жена?
Ловкий подход. Но в ее смерти виноват я, а вовсе не моя работа.
- Да. Но это не имеет никакого значения. Все мы смертны.
Курт потянулся за стаканом, потом решил, что выпил уже достаточно, и отставил стакан с выпивкой в сторону. Он не казался ошарашенным моей несговорчивостью. Мы никогда не показывали своих истинных чувств, во всяком случае, - в общении друг с другом.
Поэтому я лишь сильно сжал зубы, усилием воли поборов желание выругаться, когда он сообщил мне, улыбаясь поистине очаровательно:
- Мы были на той планете. Микроорганизмы, которые стали причиной твоей печали, не убивают. Они вызывают затормаживание жизнедеятельности. Своеобразный анабиоз. Так что ты рано похоронил свою жену, Джон. Слишком рано.
Да, когда хотим, мы можем держать себя в руках. Несомненно. Поэтому я не позволил внезапной радости отразиться на моем лице. Будь я Орфеем, я отправился бы за своей Эвридикой в Аид. И если, чтобы спасти Рози от вечного сна, придется пойти работать в фирму оружейных акул - что ж, я готов.
Курт добил меня окончательно, когда, сползя со своего высокого табурета (ну, стоит ли так напиваться?), дружески обнял меня за плечи, и прошептал в ухо (от него здорово несло перегаром, ну, да от меня, наверное, не меньше):
- Мы нашли вакцину. Если ты будешь работать у нас...
Мы заключили устный договор и разошлись в разные стороны. Придется сменить белые одежды на черные. Вот так и происходит совращение праведников. Но, космос свидетель, я готов поклониться хоть Сатане, лишь бы мне вернули мою Рози.
Мне говорили, что я превратился в чрезвычайно обаятельного слугу смерти. Они выполнили обещание, моя милая Рози снова была со мной, и сон в склепе нисколько не повредил ей. Правда, теперь я наотрез отказался брать ее с собой в командировки. Пусть живет, как нормальные женщины: хозяйка, хранительница дома, ожидающая в поход мужа-воина.
Это была роковая ошибка. Я никогда не поверю, что Рози хотела умереть. Не было у нее тяги к суициду. Она слишком любила жизнь и себя. Она была жуткая эгоистка, за что я и любил ее. Это было так глупо с их стороны - убить Рози.
Если я предал свой талант за возможность вернуть к жизни единственного человека, близкого мне настолько, что мне тяжело без него (да, да, когда тяжесть в душе, невозможно нормально жить), это не значит, что я буду вечно делать глупости.
На что они надеялись? Я потерял ее, на сей паз - безвозвратно. Я вернулся, чтобы вынуть Рози из петли, но делать что-то было уже поздно. Если я и думал в этот момент о чем-то, то только о том, что Сопромен обречен на вымирание. Ни один охранник сопротивления, ни один эмиссар не сумеет остановить меня, потому что из простого ангела бездны я превращаюсь в ангела мести.
Я не успел переодеться. Я просто не думал об этом. Черные крылья из мягкой кожи с каркасом из легкого и прочного сплава служили планером, а на спине помещался движок. Скорость не высока, но и лететь не особенно далеко. И потом, я только что вернулся с планеты, обреченной на уничтожение.
Они засекли меня за полчаса до моего прибытия, и все равно я застал их врасплох. Они слишком хорошо знают способности эмиссаров, чтобы питать какие-то иллюзии. Если мы одним усилием воли разносим на куски планеты, что нам какое-то здание?
Сначала я снял крышу. На лету. Срезал плазменным резаком дальнего действия. Она так красиво грохнулась километрах в двух от здания. Но это была всего лишь детская шалость. Я собирался не просто мстить. Я давно не разрушал просто из любви к разрушению, и решил восполнить этот пробел. И я ни в чем не виноват, это они бросили мне вызов.
Эмиссары ничем не могли помешать мне. Там было двое молодых, не умеющих концентрировать мощь мгновенно. Теперь они погребены под обломками, как и все, кто находился в здании. После того, как я вернулся домой, на месте здания центрального управления Сопромена осталась хорошо утрамбованная площадка. Хорошо бы устроить там теннисный корт. Я так люблю большой теннис!
Месть сладка. Но забыть Рози я не в силах. Она снится мне по ночам, она чудится мне днем. Первый раз я смирился с потерей, но жизнь вернула мне мою любовь. Второй раз я не смогу простить жизни предательства. Или во всем виновата смерть? Я сойду с ума, если буду продолжать думать об этом. Но о другом думать не могу. Без Рози мне не милы ни небо, ни бездна.
Эти записи я оставлю в диктофоне. Сегодня вечером ко мне придет Курт, у него есть новая работа для меня. Курт всегда выбирает для меня самые сложные и интересные задания. Но в этот раз ему придется поручить эту работу кому-нибудь другому. Меня ждет Рози. Она ждет меня, она зовет меня, она молит не бросать ее в одиночестве. Она и в смерти осталась эгоисткой, и за это я даже в смерти люблю ее. Я все равно живу теперь только ею. Рози не могла полностью владеть мной при жизни, но после смерти она владеет мной безраздельно.
Я не боюсь смерти, как-никак я - ангел бездны. У меня есть все, чтобы уйти к ней к моей девочке. Ангелу бездны смерть ближе, чем жизнь. Я слишком долго дарил смерть другим. Стоит хоть раз сделать такой подарок себе. Хей, веселая старушка смерть, я иду к тебе! К тебе и моей маленькой Рози.