Возвращаясь в Тамань, на обратной переправе я подошел к Сосипатору, что курил свою короткую трубку-носогрейку на носу галеры.
- Огоньку не дашь? - протянул я руку с папиросой.
Сосипатор охотно протянул мне трубку, и я прикурил из ее чашки от тлеющего табака.
Про себя отметил, что возвращаемся мы вовремя. У меня всего пять папирос с собой осталось. А я уже успел привыкнуть к египетскому табаку. К хорошему быстро привыкаешь.
- Сосипатор, а кем ты у Тарабрина трудился? - полюбопытствовал я.
- Псарём, - нейтрально ответил мужик.
- А кем тебя Тарабрин ко мне перевёл?
- Дык, псарём же, - ответил Сосипатор, таким тоном, что я несколько стушевался.
- Так у меня собак нет, - ответил я, разглядывая острова в проливе.
Острова в основном были голыми чуть выступающими из воды песчаными ''чушками''. И только на некоторых из них на высоких берегах что-то росло. На чём уже робко проклёвывались желтые листочки.
- Сейчас нет. Потом нужны будут. Охранять стада, дома, охотиться, - рассудил Сосипатор.
- Я здесь пока только алабаев видел, - покачал я головой. - Даже на водоплавающую птицу нормальных собак нет.
- Алабаи хороши на охране. Охота с ними так себе, - выдал Сосипатор своё экспертное мнение.
- А кто нам в Крыму для охоты будет нужен?
Сосипатор на полминуты задумался, потом изрёк.
- Посмотрел я в эти дни на тамошнюю живность... И ежели, барин, тебе мое мнение интересно, то нам нужны мордаши.
- Кто?- не понял я.
- Мордаши. Большие собаки для травли медведей и диких быков. Алабаи всё же побаиваются запаха больших кошек. А тут я не только лютого зверя - леопарда, львов видел. И медведи тут аграмадные. Алабаи к ним даже не подойдут, не говоря уже о том, чтобы потравить. Вот волки им посильная добыча.
- И где брать твоих мордашей?
- В Рассее. Тут их нет. - Вздохнул собачник.
- И давно ты в псарях? - начал я кадровый опрос.
- С детства.
- А потом?
- А потом меня барин в некруты сдал. Не в очередь мне лоб забрил. Несправедливо.
Сосипатор стал задумчиво раскочегаривать свою трубку. Пахнуло ядрёным самосадом.
- Да, ты говорил как-то, что служил на Кавказе. В каком полку? - проявил я интерес.
- В семнадцатом Тенгинском драгунском полку. В роте его благородия поручика Лермонтова, - довольно гордо ответил Сосипатор.
Тут у меня случился разрыв шаблона.
- У Михаила Юрьевича? У поэта? Из Петербурга, который?
- Про поэта я не знаю, а имя-отчество у него такое точно было. И вроде он как с гвардии к нам ссыльный. Баяли про сие. Только он ротой мало занимался - на унтеров да вахмистра переложил. А сам всё больше на Кислых водах крутился среди благородных. А вы его знаете?
- Только по его книгам, - ответил я и добавил. - А так... когда я родился, Лермонтов давно погиб на дуэли.
- И кто же это его стрелил? - удивленно спросил мужик.
- Мартынов.
- Быть того не может. Они же друзья были - не разлей вода.
- Однако всё было именно так.
- Чудны дела твои, Господи, - перекрестился Сосипатор. - Упокой мятежную душу раба твоего Михаила.
- По увечью, по болезни или еще как службу оставил? Молод ты больно для отставной козы барабанщика, - продолжил я ''заполнение анкеты''.
- Как обычно. Назначили мне в наказание пять сотен шпицрутенов. Сквозь строй роты пять раз протащить. А это, барин, верная смерть. Вот я и сбежал в горы к черкесам, пока живой и не увечный.
- Разбойничал?
- И такое бывало. В абрагах полтора года жил. Весь Кавказ своими ножками оттопал.
- Где жил? - не понял я сказанного термина.
- В абрагах. Их там еще абреками называют. Не совсем разбойник, если по-нашему. Абраг - это человек давший богу обет на время. Он даже есть не может ничего, кроме того, что у путников отнял. Там таких уважают. Вот я этим и пользовался, пока в Батум не пришёл. А там меня Иван Степаныч к себе в услужении нанял. И сюда перевёз.
- Не жалеешь?
- Чего мне там жалеть? Муштру? Бродяжничество? Или барина-самодура?
- Ну, и тут ты вроде как опять дворовый. - Утвердил я.
- Ошибаешься, барин, - возразили мне. - Я тут не крепостной, а вольный слуга. Я от Тарабрина в любой час уйти могу. Он мне не приказал, а именно попросил меня у тебя в псарях побыть. Службу поставить. А там - как срастётся у нас. Может, останусь с тобой, а может, и вернусь к Ивану Степанычу. Или своё дело начну - хорошие породистые собаки всем нужны. А в дальних станицах они мельчают от не пойми с кем какой случки.
- Хорошо, - бросил я бычок папиросы за борт, - Я тебя услышал. Потом оговорим, какая нам в Крыму псарня нужна будет и, главное, чем ее кормить.
Да... Не простой человек Сосипатор. Битый, тёртый и кручёный. Да с подходцем. А и правильно. Если есть такая возможность, выжать какие-никакие ништяки из работодателя ''на этом берегу'', то надо выжимать - потом будет поздно. Поддерживаю такой подход. Сам такой. Но присмотреться к человечку внимательнее не помешает. Хотя отвечал мужик на анкетный опрос вроде честно, но я еще Тарабрина про него поспрошаю. Всё же псарь - не последнее лицо в управлении имением - служба безопасности, так сказать. К тому же кроме племенного конного завода, намечается у меня и племенной собачий питомник - иначе Сосипатору будет со мной неинтересно.
Встречала нас на кавказском берегу целая толпа мужиков - человек с полста. И сам Тарабрин почтил своим присутствием. Возглавил, так сказать, комитет по встрече.
- Вот, Митрий, мужиков отправляю в Аджимушкай - артелью ракушняк рубить для тебя. Пока зима - нарубят тебе камня на стройку.
- Чем я им платить буду? - как-то не рассчитывал я так сразу обзаводиться работниками. На весну откладывал. Прежде чем что-то строить - проект надо иметь.
- Пока ничем, - обрадовал меня Тарабрин. - Они со мной о зимовье договаривались до весеннего сева потрудиться. Каждый сам знает, за что стараться будет. Так что ты им лишку ничем не плати. А то разбалуешь мне народ. Надеюсь, на дом господский и конюшни тебе камня хватит.
- А на стены? Там зверья непуганого - пропасть. Так что внешние стены надо просто крепостными делать, - выдал я свои резоны.
Но Тарабрин был непробиваем.
- Не хватит - тогда следующей зимой другая артель постарается. Летом они все заняты на своих полях, кроме артели строителей, которые к тебе же придут по весне. А камень ломать - это пахарям отхожий зимний промысел. Они и лесорубами могут. Так что заранее говори - чего сколько надо. Чтобы на тот год не из сырого леса строить.
- Ветеринар мне нужен будет. Есть, кем вакансию заполнить?
- Есть один старик. Вроде на покой собирался. Но я его уломаю. Он при царе в гусарском полку по этой части чиновничал. Затем у Врангеля служил. А потом я его сюда выдернул, пока до него Бела Кун не добрался с расстрельной командой. Опытный коновал. Только заложить за воротник любитель. Ну, а кто из нас без греха? Главное, что его слабость на работе не сказывается. Пьян, да умен - два угодия в нем.
- Сколько ему лет?
- За пятьдесят где-то.
- Пятьдесят - и на покой? - удивился я.
- Дык, четверть века человек в армии отслужил. Три войны прошел. Целый статский советник.
$
Дома, в вагоне, встречали меня как с того света вернувшегося. Угождали во всём и новым местом интересовались. Так что пришлось изображать из себя Шехерезаду.
Но отдохнул пару денёчков и опять за дела - теперь уже со старшиной артели каменщиков требовалось разобраться. Была еще артель плотников, но у той загрузка от каменщиков зависит. Крыша, полы, перекрытия, прочая столярка - уже отделка после возведения стен. И пиломатериал на первых порах с других времен тащить придётся.
Особо отметил про себя, что инструмент их самому поглядеть не мешает. Может, что и притащить придётся с осевого времени. Там с этим богато.
Собирались в вагоне-ресторане. На такие совещания приглашал я Ивана и Сосипатора. Причём в отличие от остальных Сосипатор с удовольствием пил приготовленный мной кофе. Нахваливал. Признался потом, что любит более крепкий напиток, сваренный по-восточному, в песке. Обещал научить.
На вывезенных из двадцать первого века больших листах миллиметровки кроили найденное в Крыму плато под маеток. Предварительно пересчитал я аршины в метры. Спорили много. Каждый выставлял свою концепцию и тянул одеяло на себя. В любом случае выходило четыре департамента или приказа - дворцовый (моё личное хозяйство), конюшенный, кормовой и псарный. Для всего остального можно привлекать сторонних помогальников на разовые подряды.
Василиса свои хотелки и желалки вставила - сад, огород, флигеля для прислуги и прочие необходимые ей в хозяйстве постройки. Дом с парадной, домашней и гостевой частями. Печи... И мельница!
- Мельница должна быть одна. Господская. И доход от нее должен быть наш. Если я в твоём Крыму боярыня, то и жить должна как боярыня, - заявлено было мне.
- И сколько за услуги мельницы должны крестьяне платить? - спросил я из профессионального любопытства.
- С десяти мешков муки - один наш, - ответила жена.
- Нам столько не сожрать, - парировал я.
- Что сами не съедим - в Тамани продадим на ярмарке.
- Так у всех тут своё зерно, - пожал я плечами.
- Но не всех мельница, - парировала жена, - а ручной зернотёркой много муки не нашкрябаешь.
Вот что, значит, в сословном обществе статус поменять - и не узнать бабу. Она и так властная была, а сейчас вообще боцман.
Исполню я ее хотелки, лишь бы меня домашним хозяйством не грузила.
Заходил ко мне и Тарабрин. Поглядел проектные чертежи и выдал мысль.
- А зачем тебе, Митрий, сразу каменную крепость городить? Ров, вал и по нему колючую проволоку пусти. А потом уже, не торопясь, за колючкой и ладь свои стены и башни иерихонские. Хоть с ракушняка, хоть с привозного кирпича кремль городи.
Насмехается он надо мной, но мысль здравая. Как только мне самому такая идея сразу в голову не пришла. Зашорился я. Широта взгляда куда-то ушла. Ну, да... С кем поведешься.
- Я так на дальних кордонах своих пасечников от дикого зверья бороню, - продолжил Тарабрин. - Периметр ладим из притащенной мной колючки, а внутри пасека. Народ некоторый сам по себе бортничает, но я дикий мёд не люблю. На ярмарку в Темрюке вот ты не остался, а в этот год меда было много и разного, даже в цене он несколько упал.
- То-то, гляжу, ты сахар на Макарьевской ярмарке не купил, - подколол я проводника.
- Зато ты сразу его аж две головы притащил, - парировал он мою пикировку. - Так что жизнь у тебя и так сладкая. Озаботься всем нужным тебе в Крыму к весне.
- Тогда мне одной теплушки будет мало, - прикинул я потребность в материалах. И особенно в складах.
- Да хоть все три забирай. Там сейчас только барахло лежит, до которого вечно руки не доходят. Освободим - и владей. Но к весне будь готов. Я все стройки на Кубани остановлю - все свободные от поля людишки к тебе с весны до зимы уйдут. Ты, главное, про хорошую соль не забывай. На тех озёрах, где мы ее берём, она несколько горьковата. Есть её ещё можно, но вот солить что-либо в запас не получается.
- Угу - откликнулся я, а сам подумал: Знать, содержание йода в этой соли слишком большое. В независимой Прибалтике, как только ЕС запретил к продаже не йодированную соль, ее стали контрабандой из России тащить - специально на засолку.
Проводник ждал, что последует за моим междометием.
- А лиманы таманские? - кинул я пробный шарик.
Тарабрин не стал таиться.
- На Тамани только одно озеро и есть соленое, годное для промысла. Не хватает на всех той соли. Её от грязи тяжело чистить. Да и про плохой засол я уже говорил. А в Крым людей отрывать от нив и пажитей - не по-хозяйски как-то. Лиманов, про которые ты говоришь, тут еще нет. Когда прорвет Босфор, поднимется море, тогда и зальет лиманы. А пока там у нас знатные пастбища.
- Вот тебе Крым, княжь там и володей. Да только дань солевую давай, - засмеялся я.
- Ну, если тебе так хочется, могу и официально тебя крымским князем поименовать. Да хоть ханом. А хошь - царём Боспорским. И на монетах начеканим по-гречески: басилей Деметриус Грамматик. Вот то-то радости археологам будет.
Смотрит серьёзно. Не прикалывается.
- Лишнее это, - отвечаю. - Понты корявые. Власть на себя взваливать - увольте. Я к тебе только в снабженцы нанимался.
- Вот и снабжай пока свою стройку и соль ищи. В остальном, чем можем - поможем. Людишек непоседливых всех тебе отдам.
- Вот-вот. Насчет людишек. Про Сосипатора что скажешь?
Тарабрин не стал таить кадровую информацию.
- Сосипатор Солдатенков - человек трудолюбивый, верный, проверенный, только вот бить его не советую. Чревато такое. Он следопыт хороший. Охотник знатный. Собаки его вообще за бога почитают. Да и разбойник из него был неплохой, судя по тем розыскным листам, что мне в руки попадали. И вот какая особенность - в тех листах его черкесом именовали. Смекаешь, как он в местность вжился. Но не по нему разбойничать. Не по характеру. Вынуждено у него так получилось. Бежал с армии и угодил черкесам в плен. Считай - в рабство. Убил хозяина, забрал его кинжал, пистолет и ушел в горы. Отшельничал и разбойничал над инородцами. Хоть сам под магометанина и выставлялся. Язык черкесский знает - в рабстве выучил. Я вот на чем его подловил - магометанин, а вино охотно пьет. Оборванец - ноговицы драные, чувяки каши просят, черкеска от старости бурая, вся в пятнах, но газыри и кинжал в серебре, и пистолет в бирюзе. А взгляд - лишний раз не подойдёшь, сторонкой протыришься. Оружие хорошее любит. Женатый, дети есть.
Понял - не дурак, дурак бы - не понял. И уже прикинул, как я могу Сосипатора использовать помимо его главной функций - собачьего бога.
- Ты говорил, у тебя патронов к австрийским винтовкам - вагон.
- Эка что вспомнил. Был вагон. Давно. С тех пор, что осталось, из десятка только три патрона стреляют. Что хочешь? Военное производство долго не лежит. Но если тебе надо, то в австрийскую Чехию сходим до первой мировой. Там прямо с завода купим. Заодно хорошего пива попьём, - подмигивает мне.
$
В дверь купе резко постучали.
- Войдите, - откликнулся я. Не отрываясь от ноутбука. Я там сосипатровых мордашей искал по закачанным энциклопедиям, но не нашел.
В купе вошел седой человек в возрасте, бритый, но с аккуратными усами, с короткой стрижкой ёжиком и военной выправкой. Одет он был в некое подобие черкески, только без газырей, косоворотку и сапоги - всё черного цвета. Папаху он держал в левой руке.
- Разрешите представиться - статский советник Мертваго Сергей Петрович. Ветеринарный врач. Меня попросил к вам зайти господин Тарабрин.
- Присаживайтесь, - показал я рукой на кресло.
Не делая никаких движений, вошедший, с некоторым вызовом, вопросил:
- С кем имею честь?
- Крутояров Дмитрий Дмитриевич,- представился я.
- Позвольте узнать ваш чин?
Военная кафедра в МГУ была. По окончанию присвоили нам всем звание лейтенантов запаса и тут же отправили служить ''пиджаками''. Большинство с нашего факультета - в армейские газеты, а счастливчиков вроде меня - в войска. Мне повезло два года оттрубить замполитом в сапёрной роте. В жопе мира - станции Борзя Забайкальского военного округа. Как говорили - на родине Чингисхана. Как я там не спился - не знаю, бог отвёл, наверное. На дембель дали старшего лейтенанта. И в запасе ещё одну звездочку на погон подкинули, когда я в ''Правду'' перевёлся.
- Капитан в отставке. Инженерные войска, - удовлетворил я его любопытство.
- Весьма рад знакомству, - сказал посетитель, присаживаясь.
- Чай, кофе, квас? - спросил я.
Спиртного предлагать не стал, памятуя о тарабринской характеристике данного субъекта.
- Кофе, если такой есть, - улыбнулся посетитель в седые усы. - Тут это редкий напиток.
Я выглянул в вагонный коридор, крикнул.
- Федот!
- Чего изволите, барин, - откликнулся вагонный проводник, точнее - вагонный смотритель, потому как вагон никуда не ехал. Даже колёса ржавые.
- Прикажи там, на кухне, чтобы нам кофей сварили, - распорядился я. - Да проследи, чтобы мололи жареные зёрна, а не зелёные как в прошлый раз.
- Вам как - черный или по-варшавски? - оглянулся в купе.
- Если не трудно, то черный, - ответил ветеринар.
- Черный кофе, - уточнил я Федоту.
Смотритель затопал каблуками по коридору в сторону вагона-ресторана.
- Слушаю вас, - присел я на диван и захлопнул ноут.
- Иван Степанович сказал, что вы собираетесь на крымском берегу ставить конный завод.
- Да. И конный завод, и собачий питомник.
- Каких лошадей разводить собираетесь?
- Тяжеловозных. Русских и арденов.
- Русских арденов? - уточнил ветеринар, совсем запутав меня.
Я пояснил, каких коней мы купили на Макарьевской ярмарке по наводке Ивана Шишкина.
На что Мертваго сказал, что русского тяжеловоза так и зовут - русский арден, потому как основа этой породы были арденские жеребцы и местные кобылы.
- И какую селекцию собираетесь проводить? - поинтересовался он у меня.
- Вот тут, дорогой Сергей Петрович, вам и карты в руки. Вам и Шишкину - он будет главным конюшим на заводе. Я в лошадях совсем не разбираюсь.
Развел я руками.
- Шишкины - род известный в лошадных кругах, - кивнул Мертваго. - Дед нашего Ивана гордость России - орловского рысака, - вывел. В наших обстоятельствах Иван Шишкин, наверняка, лучшая кандидатура на главного конюшего будет.
- Значит, не подерётесь? - спросил я в шутку.
- Да бог с вами, Дмитрий Дмитриевич. Я вообще человек мирный, - улыбнулся Мертваго.
- А Тарабрин сказал, что вы три войны отломали.
- Так и есть: японскую, германскую и гражданскую. Награжден государем орденами святого Владимира четвертой степени, святой Анны третий степени с бантом и святого Станислава второй и третьей степеней с мечами. И барон Врангель железный орден святого Николая Чудотворца перед самой своей эвакуацией мне вручил.
- Геройский вы человек.
- Отнюдь. В японскую войну заведовал я корпусным пунктом изнурённых лошадей. В бою был только раз, под Мукденом. Занимался эвакуацией раненого конского состава артиллерии. Пришлось немного пострелять. За то и наградили меня Анной с бантом. Все остальные мои ордена - за выслугу лет. А то, что они с мечами, так их выдача на военное время пришлась.
- Непосредственно ветврачом работали? Или только руководили?
- До японской войны служил я младшим ветеринарным врачом в Первом Сумском гусарском генерала Сеславина полку. После войны - старшим ветеринарным врачом в Пятом Александрийском гусарском Ея императорского величества государыни императрицы Александры Федоровны полку. В ''бессмертных'' гусарах. Потом - в Великую войну, да... руководил ветслужбой на корпусном уровне. Юго-западный и Румынский фронты. В гражданскую сначала в Самарском гусарском полку Добровольческой армии, потом у Мамонтова в корпусе ту же службу тянул. Затем у Слащёва в Крыму. Вот у последнего птичек приходилось пользовать. Большой любитель певчих пернатых был этот генерал.
- Кстати, а собак вы лечите?
- Каких собак?
- Каких мне тут советуют разводить - мордашей. Вот ищу их по энциклопедиям и не нахожу.
- Какого года у вас энциклопедия? - поинтересовался статский советник.
- Тысяча девятьсот семьдесят второго, - отвечаю.
- Не знаю, остались ли такие собаки в ваше время. Мордаш - он же медиоланский мастифф, или даже скорее помесь одного с другим; в моё время порода уже вымирающая была. В 1868 году государь-император Александр Второй Освободитель запретил травлю медведей собаками. А диких быков - туров и бизонов, к тому времени в России практически извели. Для охраны же медиолан обладал избыточной силой и был агрессивен сверх необходимого. Вот их помещики и перекрыли их сторожевыми псами. Чаще всего - кавказскими овчарками, которые, если приглядеться внимательно, в России стали крупнее, чем на Кавказе. Считайте - уничтожили породу. Сохранилась мордаши только при царской охоте в Гатчине. И то в количествах небольших. Царь всем медведей травить запретил, а сам с великими князьями такой охотой баловался. Александр Третий Миротворец больше рыбалку любил и при нём царская охота в упадок пришла. Последний император охотник был страстный, но больше по птице. Если не было возможности в заказник выехать - ворон в парке стрелял. Метко.
- Спасибо за экскурс. Не знал.
- Не стоит благодарностей, - кивнул статский советник.
Тут нам и кофе принесли. И мы некоторое время молчаливо кейфовали, одновременно покуривая мои папиросы. Мертваго пил кофе без сахара. Я последовал его примеру - вывезенный с Макарьевской ярмарки сахар очень медленно растворялся. А пить вприкуску, по-купечески, перед хорошо воспитанным посетителем я постеснялся.
Когда кофе был выпит, я спросил:
- Итак. Беретесь вы за должность ветеринарного врача при моём заводе и сможете ли воспитать себе смену?
- Смена мне есть. Мой старший сын - хороший ветеринарный фельдшер, но большего от него даже требовать не стоит. А вот младший подает надежды и дочь всё с птичками да котятами возится.
- Кошек и домашнюю птицу тоже иной раз лечить требуется, - улыбнулся я. - Для вашего семейства мы построим хороший дом. Не обещаю, что это случится в первый год, но во второй - точно.
Расстались мы, понравившись друг другу. На переезд в Крым Мертваго согласился. Сказал, что коровы и свиньи ему давно надоели. Как и вечные разъезды по хуторам.
Итак. Руководящий состав будущего предприятия уже стал обрастать людьми. Это хорошо. Хотя врач еще нужен человеческий, или хотя бы фельдшер опытный. И аптекарь с ранешных времен, который руками работать может. А то в моём ''осевом времени'' аптекари только этикетки читать умеют. Менеджеры по продажам от таблеточной мафии, а не аптекари.
Когда же я в Америку-то попаду? Или прав Тарабрин, что там делать нечего. Может и нечего, да только Америка шестидесятых становится у меня уже навязчивой идеей. Элвиса Пресли охота вживую послушать. Сестёр Бэрри. Синатру. Армстронга с Фицжеральд, наконец. А то у меня тут серьезный сенсорный голод образовывается.
$
Наконец пришло время забирать ''патрика'' с тюнинга.
Все нормально. Хорошо сделали. Постарались. Мне понравилось. А что там под покраской - как оцинковали? - уже не посмотреть. Раньше надо было любопытствовать. В процессе.
Когда после пробного тест-драйва ставил машину на указанное место, то увидел в углу площадки странную бочку на колесах, окрашенную в армейский зелёный цвет.
- Что это тут у вас? - показал я на заинтересовавший меня агрегат.
- До трех тонн хлеба в сутки. Хоть черного, хоть белого, хоть серого, - ответил старый мастер. - Да хоть кулич на Пасху. Только форма будет одна - ''кирпич''.
- На чём работает данный агрегат?
- На солярке, керосине. А может и на дровах или угле. Да хоть на кизяке, - и, поглядев на мой заинтересованный взгляд, спросил. - Сколько организмов тебе кормить надо?
- Чуть больше сотни,- ответил я.
- Эта и больше прокормит. В одной загрузке до 70 буханок по 700 грамм.
Вот что я в своих прожектах упустил, так это - как я буду строителей конезавода кормить. И чем.
- Охренеть. Дайте две, - невольно вырвалось у меня.
- Сто евриков, и она твоя. Но двух нет. Толька эта, - улыбается.
- Комплектность? - насел я.
- Полная, только с консервации снята. С длительного хранения. Кухни полевые влёт ушли, а печка эта что-то подзадержалась у нас. Вся документация в порядке. Как и инструкция по эксплуатации.
- А еще полевую кухню достать можешь?
- Какую тебе?
- Возимую. Ротную. Прицеп.
Мастер отошел недалеко. Куда-то позвонил по мобильнику. Вернувшись, сказал.
- Радуйся. Прямо сейчас в наличие есть переносная КП-30 - на отдельный взвод или блокпост. Она всего 100 килограмм весит. Одновременно готовит первое, второе и кипяток. И буксируемая ротная полевая кухня КП-130. Но деньги хотят сразу и налом.
- Нет проблем, - ответил я. - Пусть привозят. Лишь бы агрегаты рабочие были и комплектные.
Что-что, а с деньгами у меня проблем пока нет.
$
Домой - на Тамань, - к вагону, приехал с полевой кухней на прицепе. Вторая - переносимая полевая кухня тряслась и гремела в кузове пикапа. Полевую хлебопечку пока оставил в автомастерской - завтра заберу. А то фаркоп у меня только один.
Возле состава Тарабрин собрал целый конный обоз, который загружали чем-то из теплушек и куда-то вывозили. Освобождали для меня временные склады. Будет куда завозить необходимое на будущий сезон. А необходимого барахла набиралось - мама не горюй.
Полевая кухня оказалась марки КП-125, а не КП-130, да и ладно - разница всего в пяти порциях. А где на 125 рыл готовят, там и 130 прокормятся. А если готовить только одно блюдо, типа кулеша жидкого, то и все 250 человек харчиться могут разом.
Тарабрин мою новую машину похвалил. Но на кухни сказал, что это лишние хлопоты. Баловство. Костер и казан - люди сами себе сготовят, не маленькие.
- Завтра еще хлебопечку полевую привезу, - сказал я, - на всех разом хлеб печь.
- Ох, Митрий, можно подумать, что у людей баб нет для этого, - вздохнул Тарабрин. - Сготовить еду некому.
- Так они с бабами ко мне на стройку припрутся? - округлил я глаза. - Это мне не только работников, но и их баб кормить придётся. Мы так не договаривались. И что-то я не видел баб в артели каменоломщиков, что ты в Аджимушкай отправлял.
- Так то - на зимовье, - ответил Тарабрин таким тоном, что это все это и так знают.
- Степаныч, слушай мое слово. Кто на постоянное жительство со мной в Крым - пусть с бабами и детьми приезжают. А кто только на сезон трудником - будьте любезны, своих присных дома оставлять.
$
Опять Москва осевого времени. Забрал свою полевую хлебопечку в автомастерской и скатался на склад той фирмы, у которой кухни покупал. Адрес был на врученной мне, после оплаты, визитке. Так что посредники в данный момент мне не понадобились.
И не зря съездил.
Взял у них еще одну взводную кухню в запас - мало ли какая подкомандировка от моего ''крымского ИТЛ'' образуется. Там тоже народу питание организовывать придётся.
Договорился о поставках спиралей Бруно. С длительного хранения. Оцинкованных.
И, походя, прихватил пару армейских утеплённых палаток на 85 человек казарменного содержания каждая. Строителям чтобы было, где ночевать. Записал в поминальник важный вопрос с добычей кроватей и матрасов с подушками для них же.
Обещали мне квази-армейские торгаши подготовить к весне миски-ложки, фляги и котелки на 150 организмов. Ремни брезентовые. Верхонки. Шанцевый инструмент сапёрный.
Выбор был большой - только плати, но это попозже, ближе к весне понадобится.
Пытались втюхать еще полевой кипятильник на 100 литров, но его класть уже было некуда - весь кузов забит. Хотя вещь нужная. Бачки еще с кружкой на цепочке для кипяченой воды внедрить бы в наш быт, что под замком около ''грибков'' с часовыми в летних лагерях моей сапёрной роты всегда стояли.
А то, припоминаю, Крым, да вообще юг России, при царях холерой славился.
$
Не успел оглянуться - уже Рождество. А я все это время так и таскал по мелочи из разных времен - то одно, то другое, пока все теплушки под потолок не забил.
Рождество праздновали у Тарабрина, перед этим отстояв службу в церкви в станице Таманской.
Наконец-то я увидел весь местный бомонд - в основном состоявший из крепких хозяйственных мужиков - старост станичных, но которых по их виду так и порывалось обозвать атаманами, и местной интеллигенции - врачей и священников. Так что пир ''с первой звездой'' у Тарабрина был статусным мероприятием.
Меня Тарабрин посадил рядом с собой, отчего я поймал несколько ревнивых взглядов. И понял некоторые скрытые мотивы отправки меня отсюда через пролив.
Понятно. Пришлый боярин заезжает старые роды. Женился, породнившись с церковниками, детей заведет. И подвинут мои дети кое-кого в местной иерархии вниз.
М-да... Ста лет не прошло, а русский народ уже возрождает местничество. И единственный сдерживающий фактор - долголетие первого лица.
А так знакомый до боли ''закон курятника'' - поклонись высшему, столкни ближнего, насри на нижнего.
И в вековечной мечте русского крестьянина - Беловодье, всё повторяется так же, как и на старой Руси. Как от отцов и дедов заповедано. Народ тот же самый. Так почему должно быть по-другому?
Познакомился, наконец, со старшим братом жены - отцом Велизарием, что окормляет свою паству на реке Лабе, а тут оказался по случаю у епископа. Темрюк рядом - как не заехать к сестре? Крепким мужиком лет сорока. С большой окладистой бородой и длинными волосами, заплетенными в косу. И глазами записного хитрована.
После первой же совместно выпитой чаши с медовухой, стал меня шурин склонять к тому, чтобы взял я к себе в Крым одного из братьев Василисы - своим священником на завод. И, насколько я понял, с прицелом на Крымского епископа. Вслух этого не прозвучало, но подразумевалось. Не первый раз живу, чтобы не понять таких намёков. С другой стороны - священник нужен. И мало ли какого вредного пердуна пришлют. А пришлют обязательно. Лучше родня.
Ничего не меняется. ''Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, то, как не порадеть родному человечку''.
С ходу решать ничего не стал. Просто пригласил через него всех братьев жены к себе в гости. Там и посовещаемся о делах наших скорбных без посторонних ушей.
- Куда в гости? - пробасил Велизарий. - У тебя пока и хаты нет.
- Да в поезд, - ответил я. - Больше пока некуда.
Вот и сколачивается клан.
А ты как думал?
В одиночку среди родственно-семейно-родовых отношений проскочить?
Шалишь!
Стопчут и схарчат.
$
Вопрос с кроватями решился просто. Нашел в начале девяностых под Клином заброшенный и основательно разграбленный пионерлагерь от закрытого уже московского завода. Только железные кровати и остались. Окна и те битые. Остальное всё растащили. Там даже сторожа не было.
Мы и вынесли оттуда две сотни кроватей - нам будет достаточно на первое время. Даже с продавленными панцирными сетками брать не стали. Половину теплушки ими забили уже в разобранном виде.
Матрасы там уже украли до нас. Но сделал я в одном кооперативе в 1980-х заказ на сенники, каковыми мы в археологических экспедициях обходились. Думаю, мужики от сохи не больше привередливы, чем московские студентки. А солома ни разу не проблема. Только в первый раз ее и завезти придётся. А дальше - своя вырастет.
После решения основных вопросов обеспечения быта, возил от квази-интендантов списанный шанцевый инструмент с длительного хранения, умывальники алюминиевые с соском, вёдра, косы и грабли. Хозяйственное мыло ящиками.
Достал ручной станок дранку лущить. Новенький. А воск в Беловодье найдём. Вот и решена проблема с кровлей. Не андулин же с металлочерепицей мне в прошлое таскать ''патриком''.
Следовало подумать о большом грузовике - весна приближается, потребуется колючую проволоку тягать в бухтах. Много.
$
И тут Тарабрин предложил мне съездить с ним в отпуск. В конце февраля.
- А то ты, смотрю, Митрий, всё в трудах аки пчела. Надо и перерывы делать. А то тебя надолго не хватит.
- Я бы к морю тёплому с удовольствием бы смотался - на горячем песочке полежать. А то этот снег уже надоел, - согласился я, но поставил своё условие.
- Так я и предлагаю Батум начала двадцатого века. Там до революции хорошо было. Культурно, - соблазнял меня проводник. - Вон Сосипатора возьмём с собой за кучера. И чтоб было кому нас оборонить, если стрелять придётся.
Отпуск, конечно, нужен. Я хоть и чувствую себя лет на тридцать пять (в койке вообще на двадцать девять!) и выгляжу где-то на сорок, но устал постоянно мотаться и вечно что-то грузить.
Да и Василиса беременна. Капризная стала - с ума сойти. Правда, больше своих служанок гоняет, но и мне достается.
Выехали на тарабринском фаэтоне. В нём комфортнее. И крыша подъемная есть - от дождя.
Сосипатор на козлах. Сразу щегольски оделся - в чёрную черкеску с газырями и кинжалом. Красный бешмет. Кудрявую черкесскую папаху.
Под сидушкой облучка у него был припрятан настоящий ковбойский ''винчестер'' под револьверный патрон. И сам револьвер - ''Смит-Вессон русский''. Все под один калибр.