Сколько всего в мире появилось от размышлений над вопросом "Что есть истина?" Даже возникли побочки типа "Кто...", "Кому..." , "Что...". Я тоже, бывало, с друзьями думал: после "Кто..." требуется эпичное изучение вопроса "Кого...", а не другая тема.
Но друг мой самолучший по фамилии Валин однажды достиг прозрения и заявил, что уже... Всех и давно. Вот так-то.
Тогда я решил сменить ориентацию духовных поисков. Задал себе вопрос: "Что есть кайф?" И нечаянно угодил с ответами на все побочки. Ни одна из них более тему не тянула.
Но в наше время поменять духовный поиск - пара пустяков... Все меняют. Такие менялы по жизни есть, где уж мне... Даже говорят, что Малевич написал сначала "Белый квадрат", а потом его поиски пошли в ином направлении и он создал "Чёрный квадрат". Уже на века. В плане бытия, а не сознания. И не прогадал.
Решил и я кардинально поступить с бытием.
Ладно, пошёл и уволился. Директриса с воплем: "На кого ж ты меня бросаешь накануне ЕГЭ, на молодого специалиста?" - настрочила вместе с выпускницей Минетиной заяву в полицию.
Я об этом не знал, шёл по улице, не падал. Но очнулся в ивээсе. Взялись за меня всерьёз. А я тему быстро разрулил: не могу не бросить, именно накануне, потому что давно верую! Вот дайте мне любой приход, хоть в селе "Идиты", самом стрёмном месте области, с соответствующим контингентом, без церквушки! И через год мы будем выпускать газету "Известия православия". А там недалеко и до "Правды". Но в мечте, конечно, "Знамя" или "Луч".
Следователь же сначала навязал мне дебаты. В их ходе сам немного притомился, поэтому подсказал выход, как обойти директорскую месть за увольнение.
- Этой Минетиной сколько лет? - спросил он.
- Да не знаю я. Третьегодница она, - ответил я.
- Вот и у меня записано, что двадцать, - уточнил следак.
- Ну и шут с ней, - заметил я.
- Нет, не шут. Ты! - огорошил меня следователь.
- Да ладно... Зачем ей я, у меня два развода и три прицепа, - удивился я.
- Это аргумент для суда. Подтверждение подлинности и силы чувств. Тем более испытывать их вы будете в "Идитах".
Сказал так, и в глазах у него мелькнула искра. Поскольку я историк, искрам не доверяю. Но ситуация для смены экзистенциального направления действительно была подходящая. Осталось спросить саму Минетину, желает ли она служить православию в селе "Идиты".
Выпускница заявилась вместе с мамашей. Огладила круглое пузо и сказала: "Аттестат у меня в кармане без всяких ЕГЭ, а вот мужа нет. Согласна я!"
Мамаша кивнула головой, поскольку была не совсем вменяема, а точнее - пьяна в стельку.
Вот и вышли мы из ивээса под руку с Минетиной. И путь нам лежал в село, где мы должны были привести всех к кайфу.
Минетина вдруг выдернула руку, а я было обрадовался. Но рано...
- Света, - сказала она и вновь пожаловала руку.
- Николай, - буркнул я.
- А я знаю! На трёх ваших уроках была, вы за Санькой Ибунцом с учебником по классу бегали, а он орал: "Николашка - вонючая какашка!"
- Николашкой последнего русского царя дразнили... несознательные, невоспитанные и необразованные, - ответил я, размышляя, как отреагирует Светка на мой намёк.
Но ход её мыслей оказался непредсказуемым.
- Царя?! Круто! - сказала она.
В "Идиты" нас привёз какой-то районный служащий, выгрузил возле странных изб без крылец, опиравшихся на четыре ствола дерева. Одна была двухкомнатной, потому что стволов на постройку ушло восемь.
Я глянул на жительниц-старушек, и меня на время покинула экзистенция. Но Светка помогла, отвесила подзатыльник и сказала:
- Хорош дурковать, люди смотрят!
Лицо из района разразилось какой-то страной речью, но когда я услышал фамилию Пупырошникова, то всё понял.
- Нет-нет-нет! - сказал я. - Вы меня должны познакомить с прихожанами! Пупырошников пусть сам говорит со своим электоратом!
- Ну здравствуй... батюшка, - густым басом сказал кто-то.
И только тут я понял, что кроме избушек, в "Идитах" были ещё и землянки. Вернее, просто холмы, из которых показывались странные мужички - то ли сморчки, то ли торчки. А некоторые вполне сошли бы за качков.
Короче говоря, я правила русской речи знаю, но описать всех и всё происходящее без повторения слова "странные" было бы невозможно.
Потом этот разговорчивый снова нырнул, вышвырнул русальим хвостом кухонный стол и протараторил:
- Сновосельемпоздравояемсчастьябодростижелаем!
- Пасиб! - сказала Светка. - Обмоем?
А я-то думал, что в чемодане бряцают Светкины гели, шампуни, скрабы, молочко там разное, вода целлюлярная... Так-то я со второй из-за этого добра развёлся: ну не хватало учительской зарплаты ни на что! А ведь ещё бровки, ноготки, филеры, фитнес... Впервые я был рад новобрачной. Но ненадолго.
В избушку набилось полно прихожан, а Светкин чемодан оказался самобранкой: спиртное из него прибывало и прибывало.
Я оттиснул благоверную к окошечку и попытался внушить:
- Мы здесь должны перевести путь путей на православие. А ты что делаешь? Прихожан спаиваешь? Постой-ка... А ну дыхни!
Светка разинула немалый рот, и я опьянел, хотя и не выпил ни рюмки запрещённого пойла. Бесовского пойла. Змиева пойла.
- В морду ей! - свирепо раздувая ноздри, посоветовал кто-то разбойного вида и свистнул так, что все свалились с ног.
А Светка хохотала и просила у свистнувшего закурить.
Он совал ей обмусоленную закрутку и говорил:
- Ну так для подрастающего поколения не жалко!
- Кальян хочу! - раздалось из Светкиного живота.
Она не просто засмеялась, заржала просто:
- Мал ещё для кальяна, родись сначала!
И тут до меня дошло. Я со всей силой моральной правоты заорал:
- Да в названии вашего села пропущена одна буква! Это буква О!
В избе стало тихо.
В окно сунулась морда, похожая на крокодилью, и сказала:
- Да, одна пропущена. А одна лишняя. Это буква Ы!
За стеной завязалась драка. Мне показалось, что три крокодильи морды пихаются за право посмотреть на человека, феерически ошибшегося с духовной ориентацией. Надо бы сначала прочесть записки протопопа Аввакума.