Аннотация: Я не знаю, как это было, но я знаю, что было.
Ах война, что ты сделала подлая?
Я не знаю, как это было, но я знаю, что было.
-1-
На улице стоял морозный декабрьский день тысяча девятьсот сорок второго года. Немцы рвались на Кавказ, почти захватили Сталинград. Над страной нависла смертельная опасность. Иван Гаврилович* пришел в сельсовет. Сторожиха Марфа, увидев председателя сельсовета, засуетилась: - Здравствуйте Иван Гаврилович, звонили из района, почта три часа назад выехала, - и за веник подметать пол. Правда пол был чистым, но работа сторожем давала паек, пусть небольшой, но у других и этого не было.
- Ладно, Марфа, не суетись, иди домой к детям,- сказал председатель и прошел в свою комнату. Разделся, сел за стол и задумался: "Второй год шла война, мужиков в селе почти не осталось, два сына уже на фронте, старший Михаил, и средний Вася ". Далее подумал, что завтра надо отправлять в Каргат обоз с зерном колхозным. Опять одни бабы пойдут, орать будут:- С кем детей оставлять? Иван Гаврилович посмотрел на ходики - полдесятого утра, скорей бы почта из района, может, от сыновей письма придут. Встал, поправил пиджак и с горечью в очередной раз подумал, что если бы не хлебнул хлорного газа в пятнадцатом году у города Балимова, был сейчас там, где все мужики - на фронте. Хотя секретарь райкома ему в открытую сказал:- Кто останется в тылу, две войны прошел, руководи здесь, тем более врачи добро не дают. И теперь приходится с бабами и пацанами воевать. "Ладно, зайду, секретарю скажу, куда пошел", - и по колхозам. На территории сельсовета находилось четыре колхоза, председатель, в то время, был большим начальником для всех сельчан. Это после, председатель превратился в декоративную фигуру, как приложение к директору совхоза, или колхоза.
- Мария, я по колхозам пройдусь, посмотрю, как готовят обозы в Каргат, - сказал Иван Гаврилович, а сам смотрит в окно: - Когда приедет почта, пришлешь посыльного, а впрочем, я к тому времени вернусь, - и вышел.
Снегу навалило уже много, но дороги чистить было некому. Поэтому накатывали дорогу поверх снега, а для людей, шли тропинки вдоль заборов. Идя в колхоз "Заветы Ильича", Иван Гаврилович вспоминал, как вчера приходила просить хлеба, жена фронтовика и мать солдата, Ульяна Чхало* для своих пятерых детей. Но, к сожалению, хлеба у председателя не было, и он отказал ей. Каждый день к нему ходоки:- Дай хлеба! ".А где его взять?- все фронт забирает.
"Вторая война на моем веку с немцем, вот же народ. Что им от нас надо?",- думал председатель, продолжая идти. Идти до колхозного двора недалеко, и вот он уже разговаривает с председателем, Василисой Самойловной, красивой энергичной женщиной, но с печатью хронической усталости на лице:- Да все нормально, видите, засыпаем в мешки, взвешиваем. К утру двадцать саней с хлебом будут готовы в путь. Иван Гаврилович оглядел двор - большой, огороженный забором с двумя большими амбарами, в углу составлены сельхозмашины и везде женщины. Женщины и мальчишки насыпают мешки с зерном, на весы и в амбар. За всем наблюдает Надежда - кладовщик, здоровая, румяная женщина - не дай бог, кто-нибудь хоть жменю зерна в карман! Ладно, здесь порядок. Иван Гаврилович знал, что Василиса, если сказала, будет сделано.
Возвращаясь через пару часов, Иван Гаврилович увидел привязанную лошадь с санями: "Почта",- и ускорил шаг. Поднявшись на крыльцо сельсовета, председатель оглянулся назад. На улице, сплошь состоящей из небольших пятистенков, ни души, только дымились печи, и вдруг заныло сердце. Иван Гаврилович остановился, просунул руку под полушубок и, массируя грудь, открыл дверь. В обшей комнате сидели на лавке, знакомая фельдегерь и женщина милиционер, в форме. Между ног она держала карабин.
"Охрана. На дорогах стали пошаливать", - машинально подумал председатель и поздоровался. Женщины встали, первая подала документы из района со словами:- Распишитесь, Иван Гаврилович, за документы.
- А где почта? - спросил председатель. Тут из другой комнаты вышли секретарь совета, счетовод и почтальонка.
"Что они так на меня смотрят?", - машинально подумал, Иван Гаврилович и опять защемило сердце.
Вперед вышла почтальонка со словами: - Товарищ председатель, вам письмо, - подала конверт. Иван Гаврилович, взглянув на конверт, и все понял: "Кто сыночки? Кто?" Разорвал судорожными движениями конверт и - ...СООБЩАЕМ ВАМ, ЧТО ВАШ СЫН, РЯДОВОЙ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ ПАРШИКОВ, ПОГИБ ВЕРНЫЙ ВОИНСКОМУ ДОЛГУ... В глазах Ивана Гавриловича, померк свет:- Сынок! Как же, ты же на проводах говорил: - Пап, до Берлина дойду.
- Вот и дошел! - слезы покатились из глаз председателя - СЫНА, СЫНОЧКА! КРОВИНУШКА МОЯ!
Волховский фронт. Воинский эшелон, движущийся к фронту. Из облаков выглянуло солнце и Васькин взводный, старшина Петров, невысокий широкоплечий парень лет двадцати пяти, заматерился:- Блядь! Сейчас налетят, стервятники,- а он знал, что говорил. На фронт ехал уже в третий раз, два ранения и медаль "За отвагу". Васька, завидовал ему и представлял, как после Победы, весь в медалях и при ордене "Красной Звезды", предстанет пред отцом. Почему именно орден "Красной Звезды" Василий Паршиков* не знал, скорее всего, это был самый распространенный орден тогда. Мимо проносились заснеженные поля, часто болота и вперемежку леса. К фронту двигались уже вторую неделю, днем в теплушках проводились занятия. Внезапно загудел паровозный гудок, непрерывно. Васька знал: "Сигнал - "ВОЗДУХ". Залаяли счетверенные зенитно-пулеметные установки, находящиеся в начале и конце эшелона, на платформах. Все вскочили, похватали свои вещи и главное - винтовки. Что-то звонко стегануло по крыше теплушки, раздались стоны. Крик:- Санитара!- тут же вой пикировщиков и несколько взрывов, торможение. Все попадали друг на друга. Взводный опять заматерился: - Все, амбец рельсам! - и сразу взводу, срываясь на крик - Приготовиться! Но раздалось еще несколько взрывов и душераздирающий вой немецких пикировщиков. Эшелон стал, все посыпались из теплушек.
Васька бежал, сломя голову, пытаясь петлять. Всё поле, было усеяно бегущими, везде крики и нарастающий вой самолетов. Опять несколько взрывов и стрельба хвостовой пулеметной установки.
"Передняя зенитка молчит, значит ей конец",- мельком мысль у Васьки. Снова взрывы и волной Ваську сбило с ног, упал, но винтовка в руках. Последняя зенитка замолкла. Над головами пролетали самолеты, поливая пулеметным огнем, падали люди: "Гады, гады, что с людьми делают!".- А, СВОЛОЧИ! - гнев перевесил Васькин страх, он перевернулся на спину, винтовку к плечу. Небо голубое, солнце, зависшие в пике немецкие пикировщики. А Василий уже начал стрелять, целясь по корпусу самолета - солнце мешало, выстрел, другой и последнее, что увидел восемнадцатилетний парень: Взлетевшая странно, земля. БОЛЬ и МРАК!
- 2-
Ульяна вздохнула и начала перебирать свое богатство: кучку мелкой картошки, лежащую у ног. В русской печке весело гудел огонь. "Слава Богу, хоть дров, как жене и матери фронтовиков, привез председатель. Хлеба, однако, не дал", -когда в начале месяца она обращалась к нему. Она еще не знала ,что через пятнадцать лет, председатель придет с поклоном в её семью. Он будет сватать ее дочь Леночку, за Юрия, своего сына, который, получив повестку в армию, заявит отцу:- Не пойду в армию, пока Лена не станет моей женой. Вот так причудливо, переплетаются судьбы людей.
"Своему выводку, наверное, находит?",- подумала Ульяна и посмотрела на своих. Детишки-все пятеро сидели на печи и внимательно наблюдали за матерью. Пока не лег снег, было попроще - ходили по полям, собирали колоски. Да сын сестры, Петька, иногда приносил рыбы: "Большое ей спасибо". Перебирая картошку, она вспоминала: "До колхозов, у них с Петром была своя мельница, хлеб тогда был всегда на столе. А сейчас, чем кормить детей, хоть вешайся".
Тут же вспомнила письмо сына Коли, где он писал, что воюет в одной дивизии с отцом. А командир полка, узнав, пообещал, что заберет отца к сыну. Сын писал, что с отцом встретился на марше. "Что-то давно от Пети не было весточки? Как он там милый?". Леша второй сын на ум пришел, у него в детстве, из-за болезни глаз вытек, поэтому он в трудовой армии, в Томске где-то, там хоть не стреляют. Хлопнула дверь в сенцах.
- Кого там несет?
Соседка Наталья, ядреная бабенка, тоже жена фронтовика.
- Уль привет! Сходим, почту привезли. Может нам письма? А то почтальонку не дождешься,- Ульяна и сама не любила ждать и выглядывать почтальонку.
-Ваня я быстро, присмотри,- десятилетнему Ване, накинув шубейку, и за дверь. До сельсовета почти бежали, а там уже с десяток солдаток, ждущих почтальонку. Наконец, Надюшка, почтальонка, вышла, и все к ней. Надя достала тощую пачку конвертов и солдатских треугольников. Фамилию свою, Ульяна услышала в конце: "Чхало".
-Вам, теть Уль,- схватила треугольник. Почерк не Колин и не Петин, а полевая почта Петра. Развернула и буквы поплыли в глазах: - ВАШ МУЖ, ЧХАЛО ПЕТР САВЕЛЬЕВИЧ*, ПАЛ СМЕРТЬЮ ХРАБРЫХ...
Севернее Сталинграда. Передний край. Николай* очнулся, что кто-то дергает его за ногу:
- Николай, Чихаленок, вставай!
Николай рывком вскочил и ударился головой о накат землянки. В оборону стали еще осенью и успели оборудовать неплохие позиции. Чертыхнувшись, Николай при свете горящей лучины, узнал ординарца ротного, веселого и нагловатого ефрейтора Дорошенко Петьку:
- Пойдем, ротный вызывает.
Николай быстро подпоясался, ППШ на плечо и вперед. В уши ворвался привычный шум - пулеметные очереди и свет. Периодически взлетающие осветительные ракеты, в основном, с немецкой стороны, в сорок втором году мы еще не были так богаты. Пригнувшись, двинулись к землянке ротного, шли молчком, ведь до немецких окопов рукой подать. Немцы на любой подозрительный шум, открывали минометный огонь, суки и минометов у них еще больше. Землянка у ротного была, конечно, больше и лучше оборудованной, чем землянка у отделения Николая. Горела настоящая "летучая мышь" (старшина постарался), в углу периодически бубнил связист в телефонную трубку, стены завешены плащ-палатками, стол из ящиков снарядных. За столом ротный, капитан Кривенко пил чай. Николай хотел изобразить доклад, но ротный, прервал:
- Сержант, за сегодняшнее, будешь представлен к награде. А сейчас тебя командир полка вызывает.
-Где посыльный?
-Здесь я, товарищ капитан,- из угла выдвинулся невысокий боец. "Вроде разведчик", - Николай видел его, когда разведка возвращалась из поиска.
-Забирай сержанта и смотри у меня, целым назад доставь,- пошутил ротный.
Пока шли ходами сообщений, Николай вспоминал сегодняшний день.
После обеда, сидящие в окопах солдаты, наблюдали картину, как немецкий истребитель у них в тылу гонялся за кем-то, поливая очередями землю. Наконец увидели - самолет гоняется за нашим связистом. Тот с катушкой кабеля петляя, периодически падая, пытался убежать от самолета, но тщетно. Пехотинцы открыли огонь по самолету, тут же немцы ударили из минометов. Когда налет прекратился, пехота увидела, что связист лежит, не подавая признаков жизни, в двухстах метрах от передка. Кто-то заметил:- Нет, вроде живой рукой шевелит,- нужно вытаскивать. Наши придерживались принципа- сегодня ты не вытащил, а завтра - тебя. Взводник, младший лейтенант Козлов:
- Кто?
-Я!- вызвался Николай. Почему он вызвался, и сам не знал. Просто у девятнадцатилетнего парня в голове не укладывалось, что его могут убить.
-Давай,- махнул головой командир, и, положив на бруствер автомат,
Колька вымахнул из окопа. Петляя, побежал к связисту, тут же был открыт минометный, и загавкали пулеметы. Наши открыли ответный огонь. Заслышав непонятный шум на передовой, открыла огонь артиллерия, калибром по более. Перебежками, где ползком, наш герой достиг раненого, схватил его за шиворот и в ближайшую воронку. Как известно, снаряд дважды в одну воронку не попадает, хотя как сказать. Не видя цели, огонь с обеих сторон постепенно прекратился. Тащить раненого на свету нет смысла, нужно перевязать и дождаться темноты, тем более уже начало сереть, скоро наступит ночь. Перевернув подопечного, Николай обомлел: "Свой, Гришка Вареник", - с другой улицы, на гулянки к девкам вместе неоднократно ходили. Раненый застонал, и Колька приступил к осмотру: "Так ранение в бедро, дыра большая, но кость не тронута. Хорошо, что и кровь не сильно, уже начала сворачиваться, так перебинтуем и до ночи, должен выжить?!" Передовая продолжала жить своей жизнью, периодически велся беспокоящий огонь. Стемнело, и в воронку плюхнулись санитары с носилками, вызванные ротой, раненый земляк так и не пришел в сознание. Передав раненого, Николай вернулся к своим.
-Товарищ майор ,сержант Чхало прибыл,- вскинул руку к шапке Николай, украдкой разглядывая командирское убежище. Блиндаж комполка, был врытой саперами в землю избой, разделенной на две комнатки. В первой находился стол, на ней карта, несколько телефонов и во главе на стуле - командир, тридцатилетний майор Петров, выше среднего, на висках ранняя седина, орден "Красного Знамени". Комполка встал и подошел к сержанту.
-Крепись солдат, сегодня твой отец погиб. Что сказать, сочувствую,- и крепко сжал Колькину руку.- Сейчас тебя отвезут на моих санях в N полк, отца не похоронят, пока ты не попрощаешься, давай, - и командир сочувственно похлопал по спине, провожая к выходу.
-Впрочем, стой, что это я?- повернул Николая к столу и крикнул: - Иван. Мгновенно материализовался ординарец, сержант: - Я, това..р..щ майор.
-Накрой на стол, помянем отца сержанта,- командир. Николай все это время стоял ошарашенный и мысль одна: "Как отец? Может ошибка? Он не может, большой же он". Мигом был накрыт стол: бутылка водки, открытая банка тушенки, еще что-то.
-Давай сержант, за твоего отца. Пусть земля ему пухом! - сказал командир, и все выпили:- Все, езжай,- когда закусили.
Дорогу в соседний полк Николай не запомнил. Доехали быстро. И вот Николай Петрович Чхало, стоит перед своим отцом, лежащим на плащ-палатке у вырытой могилы, такой родной и в то же время, уже чужой. Николай, плача, думал: "Почему? Как теперь мамка? Как без отца?" Подошел из похоронной солдат и говорит:- Давай прощайся, и будем хоронить. И только тут Николай осознал: "Все, отца больше не будет!",- упал на отца и затрясся в рыданиях. Подошли еще солдаты, подняли Кольку, отца завернули в плащ-накидку и на веревках опустили в могилу.
"Даже гроба нет", - мысль, и Николай опять зарыдал. А солдаты продолжали делать свое дело, лопатами начали засыпать могилу. Вот уже и холмик появился и табличка с данными:
"Чхало П.С
Рядовой
1898-1942г"
Николай вытер слезы, сорвал с плеча автомат, и вверх унеслась очередь, почти на полный диск. Возвращаясь в полк, он вспомнил, что даже не бросил горсть земли отцу в могилу.
Через три дня, во время проведения разведки боем, атакуя в составе роты, Николай, добежавший почти до немецкой траншеи, почувствовал удар и очнулся только через сутки, в медсанбате.
- 3-
Лето пятидесятого выдалось жарким. Иван Гаврилович, сильно сдавший за эти годы, шел домой на обед. Настроение было хорошее и мысли, куда от них деваться: "Вроде потихоньку жизнь наживается, карточки отменили, на полях вызревал неплохой хлеб, да и жизнь улучшалась, месяц назад уехал из отпуска сын Михаил. Приезжал с городской женой. Так не знали, куда усадить её, дочек у него уже две, внучки славные, нравилось им в деревне. Мишу просили оставить на лето, не согласился:- Дети должны жить с родителями,- его слова. Эх, Вася, Вася",-боль за прошедшие годы утихла. Часто, оставаясь один, Иван Гаврилович разговаривал со средненьким, и сейчас, слеза скатилась по щеке, совсем плаксой стал к старости. Так за мыслями, Иван Гаврилович дошел до дома. Анна-жена*, уже накрыв стол, выглядывала мужа. Умывшись, Председатель сел во главе стола. Кушая, Иван Гаврилович смотрел на дочек: "Совсем выросли, одна уже замужем, осталось четыре, ну чего девки статные, кровь с молоком, в старых девах не засидятся". Возле двора, взгвизнули тормоза подъехавшей машины.
-Юрка, ну-ка погляди, кто там?- младшему сыну.
-Пап, солдаты, - для Юры все в форме были солдатами. От старшего брата весь отпуск не отходил, каждое слово ловил. Как же офицер, вся грудь в орденах. В сенцах послышались шаги и стук:- Разрешите. Дверь открылась, в вошедшем Иван Гаврилович узнал райвоенкома, майора Лагутина, невысокого, полного офицера. Хозяин встал, поздоровался: - Проходите к столу. Анна Петровна засуетилась, освобождая место за столом.
-Нет, нет, - отказался офицер:- Иван Гаврилович можно вас на разговор. И тут у председателя опять заныло сердце, даже не заныло, а колоть стало.
-Давай во дворе,- вышли. За ними увязался Юрка.
-Иван Гаврилович, мужайтесь. Ваш сын Михаил погиб, выполняя специальное за.а.н..е ком..нд...ания,- но Иван Гаврилович уже не слышал, в голове: "М И Ш А! К А К?! ЗА Ч Т О!?! Б О Ж Е!,- уши заложило и он начал падать на бок. Военком подхватил и на крыльцо.
Война опять настигла семью Ивана Гавриловича Паршикова.
В двадцати километрах от Симферополя. Утро, около семи часов. По шоссе в сторону города движется легковой "виллис" с военными номерами. В нем, капитан Паршиков Михаил Иванович*, (военная контрразведка), лениво перебрасываясь словами с водителем, старшиной Ивановым Петром, думает о том, что еще много в Крыму банд татарских националистов*.
Сейчас они возвращались после операции по уничтожению главаря банды, по кличке 'Гестаповец'. Бандит был уничтожен. Но кто он на самом деле, так и не выяснили, знали только, что он действительно был, офицером гестапо и татарином по национальности. Даже по сидящему видно, что капитан высок, правильные черты лица, волосы уже зацепила седина, широкие плечи, настоящий русак, на груди орденская планка, вроде расслаблено сидит, но взгляд, жестко контролирует обстановку вокруг машины. Война закончилась пять лет назад, но все еще встречаются шрамы войны- воронки, кое-где мелькают разрушенные постройки, ближе к городу их становилось меньше.
В машине продолжается разговор
-Михаил Иванович, все завтра домой, даже не верится, семь лет служу,- говорит Петр, невысокий ладно скроенный старшина, на груди блестит орден "Славы" и несколько медалей. С ним Михаил прошел дорогами войны от Курска и служил до сих пор.
-Петро, тебя не будет хватать, оставайся на сверхсрочную.
Михаилу жалко было терять хорошего помощника: - В училище направим и через двадцать лет, глядишь генерал Иванов.
-Нет, Михаил Иванович и не уговаривайте, мать уже все глаза выглядела, ждет не дождется.
-Внимание Петр!- напрягся Михаил:- Прибавь, вот те кустики мне не нравятся,- а сам начал поднимать автомат ППШ с колен и увидел...
-Г-А-З-У, П-Е-Т-Я!- вскидывая автомат, Михаил.
Но, увы, поздно! Поперёк машину, распорола пулеметная очередь. Вдобавок затарахтели несколько автоматов.
"Пулемёт МГ-42 работает",- последнее, что промелькнуло в мыслях у Михаила.
Виллис уткнулся в дерево на обочине. Дверь со стороны водителя распахнулась и из нее выпал окровавленный Петр, в руках автомат. Не зря всю войну прошел, не зря! Но поднять его не было сил, и он смотрел на приближавшихся к машине, бандитов. Шли, грамотно, страхуя друг друга, выучка что поделаешь, была не только у наших. Высокий с пулеметом, отдавал короткие команды на татарском языке. Петр попытался поднять автомат, руки не слушались, и закрыл глаза: "Мама!". И злость на свою беспомощность. Раздалась короткая очередь. И ВСЕ. НЕТ, НЕ ВСЕ!
Иванов очнулся через неделю в госпитале. Врачи насчитали восемь!!! ранений - но живуч русский человек!
Через полгода, выписавшись из госпиталя и уволившись из армии, по дороге на Дальний Восток, Петр заехал домой к родителям своего командира. И несколько дней два солдата, один старый, доставший из подпола царские георгиевские медали, теперь можно, вон даже Буденный надел. Другой с советскими, пили и плакали, снова пили и плакали. А возле них вертелся тринадцатилетний Юра*, последний сын Ивана Гавриловича.
Война прокатилась кровавым молохом по нашей стране. Нет, наверное, ни одной семьи, у которой не было потерь. Я краем захватил свою семью, наиболее близких родственников, а, сколько вообще погибло моих родственников, я не знаю, к великому стыду своему.
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ВСЕМ ПОГИБШИМ В ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ! ЗЕМЛЯ ИМ ПУХОМ!!!
Мы, русские люди, знаем свой род до дедушек и бабушек, следующими родственниками у нас числятся Адам и Ева. Мне кажется, настала пора собирать раскиданные камни.
Я НАЧАЛ, А ВЫ?
• Примечания:
• Иван Гаврилович*- родной дед по отцу. Позднее, дед простоял с ружьем двое суток у больницы, когда хотели спасти роженицу, а меня кусками....Кесарево тогда не делали.. Дед сказал:- Спасете- неделю всех поить буду, нет- перестреляю.
• Ульяна Чхало* - родная бабушка по маме.
• Василий* - родной дядя по отцу.
• Петр Савельевич* - родной дед по маме.
• Николай*- родной дядя по маме. Он вернулся с орденом Красной Звезды, о котором мечтал мой дядя Василий.
• Анна Петровна* - родная бабушка по отцу.
• Михаил* - родной дядя по отцу.
• Татарских националистов *- борьба с татарскими националистами продолжалась до середины пятидесятых годов
• Юрка* - мой отец, война и его не миновала, на срочной в пятидесятых, ему пришлось немного повоевать с бандеровцами, когда их добивали но, слава Богу, он уцелел.