Вечер опускался на деревню. Медленно погружались в сумрак дома и деревья, замолкали веселые детские голоса, закрывались магазины и кафе. В окнах зажигали свет, и видно было, как матери семейств готовят ужин для своих домашних. Патрули и часовые, которым не повезло нести вахту, зевая, отмеряли шагами вверенную им территорию. Кое-кто, притаившись, насторожено дремал, уверенный в своей способности даже сквозь сонную одурь правильно среагировать на опасность. Обычный тихий вечер в деревне скрытого Листа.
Молодой правитель деревни, как и всегда в это время, все еще работал в кабинете, разбирая бумаги и обдумывая некоторые важные вопросы, требующие своего скорого вынесения на обсуждение Совета Старейшин. Он как раз писал краткий их перечень, когда дверь кабинета без стука распахнулась. Несколько удивленный, но ничуть не обеспокоенный, Рокудайме поднял глаза. На пороге стоял темноволосый мужчина в окровавленной, пропыленной одежде и молча смотрел на Хокагэ темными непроницаемыми глазами. Рокудаймэ едва заметно улыбнулся и с ехидным удовольствием в голосе констатировал:
- Вернулся.
Брюнет кивнул, опустив взгляд, и подошел ближе. Он не поклонился правителю, и что-то в его позе - в осанке, в легком наклоне головы, в скрещенных на груди руках - говорило, что и не поклонится. Слишком много гордости, а под ней - слишком много скрытого напряжение. Брюнет напоминал сейчас взведенную пружину или натянутую струну. Только струна эта была стальной, с острейшими, смертельно опасными кромками.
- Докладывай, - отрывисто бросил Хокагэ, слегка поджимая губы. Он слишком хорошо знал стоящего перед ним, чтобы сомневаться в исходе дела. Внутри поднималась и набирала силу мягкая волна приятного чувства, такого знакомого чувства победы. "Снова выиграл. Снова заставил признать свое поражение! Снова победил!" Хокагэ усилием воли упрятал столь недостойные его положения и самой ситуации мыли поглубже, и бросил на брюнета выжидательный взгляд. А того, казалось, не трогало никто и ничто.
Спокойно и бесстрастно излагая имевшие место быть факты, Учиха Саске думал о том, что же последует далее. За все годы знакомства с Узумаки Наруто он так и не научился предсказывать его реакцию на события. Особенно теперь, когда лисенок вырос в матерую зверюгу с весьма впечатляющим набором когтей и клыков. Саске знал Узумаки слишком хорошо, чтобы позволить себе попытку просчитать реакцию Рокудайме Хокагэ на этот позорный провал. И потому он совершенно не удивился, увидев мелькнувшую в глубине холодных синих глаз жестокую усмешку победителя. А Наруто откинулся в кресле и голос его, когда он все же заговорил, был ласковым и мягким. Саске мысленно содрогнулся - в такие моменты Узумаки сильно напоминал отредактированную версию Змеиного Санина.
- Итак, ты облажался, Учиха. - Глаза Рокудайме слегка блеснули непонятным чувством, впрочем, тут же сменившимся серьезностью. Не было только гнева, и вот как раз это и нервировало брюнета больше всего. Отсутствие гнева у Узумаки в такой ситуации? Это ненормально. Хотя, что за прошедшие годы было нормально между ними? - Ты облажался, и ты вернулся сюда, чтобы сообщить мне об этом лично. Ценю твою честность и отдаю должное храбрости. И все же, почему ты вернулся?
- Я не имею привычки сбегать, - холодный голос брюнета, казалось, мог бы заморозить небольшое море. И после небольшой паузы - уссаротонкачи.
- Я бы поспорил, ну да не в том соль. Навевает воспоминания, правда? - Голубые глаза сверкнули ответным холодом. - Это словно в твоих устах давно перестало звучать оскорблением, Саске-теме. Впрочем, сейчас мы говорим о другом. Ты провалил здание, Учиха. Причем провалил его со всем возможным треском. Я думаю, будет только справедливо, если ты понесешь наказание.
- Да, Хокагэ-сама, - здесь и сейчас нет места даже призраку отношения этих двоих. Здесь и сейчас - только начальник и подчиненный.
- Вот и прекрасно. Уверен, пару месяцев без жалования ты переживешь, как и понижение в звании. Соответственно, поскольку чуунинам не положено одиночных миссий, я подумаю, к какой команде тебя прикрепить. А сейчас свободен. - И Рокудайме вновь склонился над документами.
Брюнет замер. Он выглядел так, словно пытался снова научится дышать. Это было...обидно. И мужчина вспоминал, что такое это странное жгущее чувство, когтями впивающееся в душу и комом застревающее в горле, перекрывая доступ кислорода. Учиха знал что виноват, но чтобы вот такое?! Что его - не смотря ни на что, одного из сильнейших шиноби в мире! - оттрепали за шкирку и поставили в угол, будто нашкодившего щенка?! И кто? Этот придурошный уссаротонкачи?! Гордость, а может, гордыня победила воспитываемые десятилетиями сдержанность и осторожность. Саске не смог смолчать.
- Блядь, да ты совсем охерел, ублюдок? - в сверкающих гневом глазах отчетливо промелькнули красные точки, а по-прежнему тихий голос стал жестче. - Ты, мать твою за ногу, прекрасно знал, что это было за задание. Ты, блядь недоебанная, прекрасно знал, что я с него не вернусь. Но на хуя ты тут строишь невинность?
- Заткнись, - Хокагэ даже не поднял головы от документов, голос его остался спокойным. - Ты провалил важное задание, и при этом ты вернулся в деревню. Так что не обвиняй других в собственных ошибках. Впрочем, кому я это говорю?! Непорочный гений Учиха не может быть в чем-то виноват. А сейчас, будь добр, освободи кабинет от своего присутствия. У меня еще много работы.
Брюнет сжал кулаки, в глазах стремительно разгорался шаринган, но голос звучал спокойнее.
- Я не уйду отсюда, пока ты мне все не объяснишь. Ты знал, что такое задание нельзя выполнить в принципе. Но чтобы избавиться от меня есть и более простые способы. Так что это было, ублюдок?
- Это было важное задание, - вот теперь Хокагэ поднял глаза. И в его взгляде не было ничего хорошего. - И я не обязан давать отчет о своих целях каждому отдельно взятому шиноби деревни. И ты ничем от прочих не отличаешься, Учиха, что бы ты сам не думал по этому поводу.
- Пусть не отличаюсь, но, черт возьми, Наруто, если все это ты затеял только ради мести....
- Идиот, - ладонь Рокудайме опустилась на стол с глухим стуком. В синих глазах промелькнули на миг отголоски давней, совсем застарелой боли, а еще - жесткая, расчетливая искра гнева. - Ты думаешь, что я ставлю месть тебе выше безопасности и благополучие деревни? Не равняй всех по себе, Учиха. И пойми, наконец, что все изменилось. Ты теперь никто, и сам знаешь об этом. И ты зависишь от меня, а потому не имеешь никакого права диктовать мне какие бы то ни было условия. И об этом ты тоже прекрасно знаешь, иначе зачем с такой готовностью каждый раз раздвигаешь ноги? И я честно расплачиваюсь с тобой. Или ты недоволен платой? - И теперь в полном превосходства голосе Рокудайме звучала неприкрытая насмешка. А брюнет замер, пораженный сделанным в этот миг открытием. Наруто, его Наруто был все еще жив там, где-то в глубине сознания Хокагэ, спрятанный за ледяными защитными бастионами. Он был жив, он просто разучился доверять.... Учиха коротко выдохнул сквозь сжатые зубы, принимая эту новую картинку мира.
- Так вот в чем дело.... - мягкий и немного грустный голос брюнета прозвучал в царившей несколько мгновений тишине подобно раскату грома. - Ты не веришь мне. Ты не веришь своей жене, не веришь Сакуре и друзьям.... Ты просто никому не веришь. Так проще, да, Наруто?
- Ты не имеешь права обращаться ко мне по имени, Учиха, - голос Рокудайме был ледяным, но сквозь толщу стужи в нем пробивалась отрешенность, словно блондин стремился отгородиться от только что сказанного брюнетом.
- И все же ответь мне, Хокагэ-сама.
- Ты сам научил меня этому, - хмыкнул Рокудайме, вновь возвращаясь к бумагам. На собеседника он подчеркнуто не обращал внимания.
- Да, - кроткое слово, вмещающее, казалось, всю боль и вину мира. Но вот уже все вставало на свои места. Погасли кровавые отсветы шарингана, улеглись эмоции, только глубоко внутри, там, где сердце, ощущалась глухая и гулкая пустота. - Разрешите идти, Хокагэ-сама?
- Иди, Учиха, приведи себя в порядок. И, - быстрый взгляд из-под ресниц, - несколько позже я зайду к тебе. Нужно кое-что обсудить.
- Как пожелает Хокагэ-сама. - Вновь спокойный голос не выдал ни одной эмоции, а равнодушный взгляд черных глаз не открыл, как тяжело давалось это почтительное отрешение. Но нужно было время, и нужны были силы. Силы, которых у него после этого разговора было так мало....
Когда за брюнетом закрылась дверь, и стихло даже эхо знакомых шагов, Наруто уронил голову на документы и устало закрыл глаза. Хотелось тихо сдохнуть, и это трусливое, недостойное Хокагэ желание было таким же острым, как разрывающая сердце в клочья боль. А еще хотелось совершенно по-детски разреветься. Вот только к своим двадцати восьми годам Рокудайме Хокагэ уже перестал верить в то, что слезы облегчают боль. Да и плакать он давно разучился....
- Хокагэ-сама, - дверь приоткрылась, и в нее заглянул молодой человек лет восемнадцати. Темно-каштановые волосы рассыпались по плечам, карие глаза светились сочувствием и заботой. - Я принес вам чай.
- Спасибо, Тоиширо. Это будет очень кстати, - Хокагэ поднял голову и солнечно улыбнулся юноше.