Аннотация: Мария нежно зашивала сердце Мэтью, а Санджи с друзьями наблюдал. Он молчал, но так хотел узнать ответы. Рассказ по картинке. Ститчпанк. Антиутопия. Октябрь, 2015
Мария нежно зашивала сердце Мэтью.
Санджи наблюдал за этим священнодействием со страхом, отвращением и восторгом. Он, Лили и Бартимеус еще с ночи пробрались тайком в Ритуальный зал, спрятались среди величественных книг на одной из избранных лож. Им повезло, и сегодня она пустовала - смотреть на воскрешение неизвестного кнопконосца никто не захотел. С комфортной высоты друзья впервые так близко видели пугающие гигантские руки Марии, пятипалые, плоские, обтянутые бледной тонкой кожей. Ее пальцы, увенчанные розовыми наростами, держали иголку, обратившуюся из орудия убийства в целительный жезл. Санджи представил, как бесцеремонно шмякают эти руки его мягкое беспомощное тельце, и твердо решил, уж точно держаться подальше от всяких сражений. Мария завязала последний узелок и осторожно уложила Мэтью на пол. Секунду тот безжизненно валялся, потом затрепетал весь, очнулся и испуганно попятился - как можно дальше от Марии. Смотрители звонко заколотили по полым чашам для подношений и Хранители Даров начали свое торжественное шествие: маршируя и завывая, удерживали на приплющенных головах прекрасный серебряный поднос с невиданными предметами. Неровные красные шары, продолговатые и пупырчатые зеленые, оранжевые, длинные, с суженным концом... так много разных форм и цветов!
Мария встрепенулась, вся зашевелилась, увидав это великолепие. Смотрители, чтобы ее успокоить, принялись тыкать жезлами, угрожающе кричать и Мария притихла, покорно склонила гигантскую голову, покрытую густыми и тонкими нитями.
- Это так жутко, - прошептал Бартимеус. - Она такая огромная. А мы все такие маленькие и ничтожные... Она может встать и разорвать нас в клочья, потоптать, завязать руки и ноги узлом - что угодно!
- Не говори глупостей! - шикнула Лили. Ее ярко-желтые хвостики, такие неуместные, раздраженно качнулись, в крестиках-глазах зажегся праведный огонь.
- В иглах Смотрителей специальная жидкость, для нас она безвредна, но Мария от уколов на время умирает...
- Не похожа она на мертвую, - заметил Барти, - вон, шевелится, запихивает себе в рот подношения. - Потому что важна дозировка! Если понемногу вводить, то она просто вялой и неопасной становится. За ней же постоянно присматривают. Это же Мария! Обращение с ней - целое искусство, и только для избранных!
- Сколько всего ты знаешь, - льстиво восхитился Бартимеус.
- Некоторые Смотрители совсем истрепались, сколько не зашивай - не помогает. Наша Коробка на замену им пойдет, так что я все разузнала заранее, чтобы службу лучше нести. - А наша Коробка будет тильд бить, как Мэтью! - не преминул похвастаться Барти.
Санджи промолчал. Его Коробка тоже должна был сменить павших безвозвратно воинов, но Санджи вовсе не хотел причинять вред тильдам - такие они красивые. Однажды он видел несколько пленниц, перед тем как их порвали на лоскутки и растащили обрывки ткани на трофеи и заплатки. Высокие и нежные, в мягких воздушных платьях, с длинными и трогательными, совсем светлыми ручками-ножками, с маленькой головкой, глазами-точечками и замысловатыми прическами - хвостики у Лили как раз от одной из проигравших.
У тильд тоже есть своя Мария, и им тоже нужны подношения.
И не только у тильд - есть еще и другие. Они далеко и сражения редкие, но Санджи видел несколько раз - изящных, в богатых нарядах, с рисованными лицами, интересными такими - глаза закрытые, румянец, губы, со сложными прическами. Видел и других - с большой круглой головой, совсем лысой и пустой, но при этом чем-то красивых, и в ярких веселых одеждах.
Они все красивее, они все сложнее, они - волшебней, они - похожи на Марий, когда Санджи, Лили, Бартимеус и Мэтью, все из их Дома, грубые, маленькие, простейшие подделки, кривые куклы из старой мешковины.
Только никто этого признавать не хотел - Смотрители, Хранители и громче всех Говорители твердили и убеждали - мы лучшие, нас много - намного больше чем других - мы сильнее и храбрее, мы собираем дары Марии и защищаем свой Дом, делаем его больше и богаче, копим трофеи, рвем врагов на клочки, чтобы стать еще лучше.
А что значит лучше?
Санджи совсем этого не понимал. Но друзья понимали и гордились смельчаками, что выходили Наружу. Бойцы, увешенные иглами, шпильками, кнопками, ловцы с катушками ниток и сложными ловушками из скрепок. А самым достойным доставалось трофейное оружие - длинные, страшные спицы, заточенные, долгими часами труда, так, что способны проткнуть насквозь любого врага.
- Пойдем уже, - дернула за руку Санджи Лили. Он совсем задумался, запутался в размышлениях, и Ритуальный зал опустел - разошлись служители Марии, а она сама, свернулась, обмякла, словно жизнь покинула ее странное тело. Бартимеус нетерпеливо мялся у входа, опасаясь, что вот-вот кто-то вернется, застукает их и сурово накажет.
- Иди, чего ждешь! - прикрикнула на его Лили, и Барти облегченно сбежал. Санджи удивлённо спросил:
- Ты его прогнала, чтобы остаться со мной наедине?
- Не с тобой - с Марией! - Лили повернулась в ее сторону. - Но с тобой тоже. Ты ведь тоже понимаешь! Как глупо, как непонятно мы живем. И тоже задаешься вопросом, кто мы и откуда взялись? И зачем бесконечно и бессмысленно сражаемся?
Лили на Санджи не смотрела. Лили очень-очень рисковала, правильная и преданная Лили, говорила такие крамольные вещи, за которые ее запросто распустят на нитки.
Кто бы мог подумать?
Но Санжди молчал. Он тоже рисковал, а вдруг, он согласится, скажет, что давно не верит речам Говорителей, а тут окажется, что это лишь проверка. И тогда уже его - на нитки.
Вот Санжди и молчал. Но Лили, будто о нем и позабыла, пошла уверенно к Марии - такая маленькая, слабая, к такой большой, пугающе нелепой Марии. И у Санджи от страха жизни все меньше и меньше становилось, но он пошел следом.
- Очнись, Мария, Мать наша, Прародительница! - закричала во весь голос Лили, точно как кричат Говорители. Санджи подумалось, что все это бессмысленно, ритуал Пробуждения Марии намного сложнее - нужны танцы и песни, долгие, громкие, нужны Дары и священные иглы. Но Мария очнулась, медленно и тяжело подняла голову, повернула ее туда-сюда - наверняка, удивилась, что так тихо и нет никого. Потом посмотрела вниз, увидела одинокую Лили и стоящего поодаль Санджи.
- Что ты хочешь моя малюсенькая страшнюсенькая куколочка? - голос Марии был громким и гулким, хриплым и шипящим. Рот она растянула во всю длину, раза в два - и как только это возможно? Все огромное лицо у Марии постоянно двигалось, живое-живое, гадкое.
Ничего она не величественная, отвратительная просто.
Санджи трусливо назад попятился, а Мария тем временем извергала из себя странные пугающие звуки, визгливые, хлюпающие.
Лили совсем не испугалась, продолжила громко, не боясь, что кто-то услышит:
- Скажи, о Мария, зачем ты нас сотворила?!
Мария еще громче забулькала.
- Я?! Уси-пуси, моя малышечка, это я-то тебя сотворила, мерзость такую?! Творила, да, руками своими шила! Да я бы вас всех в печку, чтобы горели, вонючие тряпки - каждую тварь! Разорвать бы вас, втоптать в грязь, выпихнуть из вас эту жизнь. Потому что, так быть не должно! Не должно! Не должно, не должно вас быть!
Из глаз Марии потекла вода, она все открывала и закрывала рот, издавая эти непонятные звуки. Она пыталась пошевелиться, но не в силах была и руку поднять.
- Это ж я совсем от наркоты чокнулась, малышечка моя. Только что сначала было? Курица или яйцо? Я сошла с ума и вижу, как скачите вы вокруг меня, колите, пляшите, за еду шить заставляете... или вправду все мои злобные куклы ожили, коллекция моя из обиженного детства... иголка в сердце куклы вуду - заболей моя подруга... ожили, полные ненависти моей-немоей, одурманили, пленили... ах, безумие какое... поговори со мной по-человечески, пожалуйста, поговори... Куда все люди делись? Почем я вся одна...
Все лицо у Марии вымокло, а голос становился все тише, слова неразборчивей.
Санджи почти ничего не понял и понимать не хотел - страшно и чуждо так. Зачем он только с Лили остался? Зачем только решился пробраться сюда, посмотреть на Марию?
И до этого не сильно верил-поклонялся, а теперь уж...
Но если такие как она - это и есть люди, то Мария не одна. Неужели добрые, прекрасные тильды из соседнего Дома точно так же свою Марию одурманили и с ума свели, чтобы она послушно жизнь дарила?
Мария, своя которая, утихла, и Лили - подавленная, серьёзная, потащила Санжди прочь. Чудо просто, что никто на эти крики не сбежался. Празднуют, наверняка, удачный набег, функцию свою Мария выполнила - и хватит с нее внимания, пусть и говорят, что следят все время.
Так горько и непонятно было, что Санжди твердо решил - хватит молчать. Нужно с Лили хорошо поговорить, выговориться до конца, поделиться всеми мыслями и предположениями. И придумать, как мир этот дурацкий исправить.
- Не буду я Смотрителем, - вдруг заявила подруга. Санжди обрадовался, только собрался поддержать ее, как Лили продолжила:
- Стану Говорителем. И говорить буду так, чтобы ни у кого глупых сомнений не появилось. А то вдруг еще появятся дураки, что захотят отпустить эту безумную Марию, заменят священную воду на обычную... И Дом наш разрушат. Нет, уж я-то постараюсь, каждого от таких мыслей неправильных избавить.
Лили долго и многозначительно посмотрела на Санжди своими глазами-крестиками.